Текст книги "Книга птиц Восточной Африки"

Автор книги: Николас Дрейсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

27
Гребенчатый орел

Наутро Томас Ньямбе очень удивился, увидев, что его друг мистер Малик подъехал к музею на такси. Но времени на объяснения не было. Мистер Малик только-только расплатился с водителем, а на крыльцо уже вышла Дженнифер Халута.

– Друзья, добро пожаловать на нашу еженедельную утреннюю экскурсию.

Услышав эти слова, произнесенные не голосом Роз, мистер Малик невольно огорчился, но одновременно вздохнул с облегчением: так, безусловно, проще.

– Как вы, наверное, помните, Роз Мбиква находится в отъезде. Она попросила меня провести сегодняшнюю прогулку – если, конечно, никто не возражает.

Собравшиеся одобрительно забормотали. Голос у Дженнифер, конечно, был поставлен не так хорошо, но о птицах она знала очень много, и ее все любили.

– Уже десятый час, но давайте еще подождем – я не вижу кое-кого из завсегдатаев. После вчерашнего дождя на дорогах жуткие пробки. А вообще я хотела предложить поехать на опытную станцию.

Когда хватало машин, сельскохозяйственная опытная станция в Кичаки была частым местом проведения птичьих экскурсий. Люди, стоявшие группками, вернулись к своим разговорам. Мистер Малик отошел в сторонку и услышал, как Пэтси Кинг говорит Джонатану Эвансу: такие осадки совершенно не по сезону, видимо, виноват тот же фронт пониженного давления, который недавно натворил дел на побережье… Тут к мистеру Малику подошел Томас Ньямбе, и они обменялись приветствиями.

– Что, ваша машина в гараже? – поинтересовался Томас Ньямбе.

Мистер Малик хотел рассказать другу о своих печальных приключениях в воскресенье, но передумал. Зачем огорчать бедного Ньямбе? Но потом он опять передумал.

– Увы, ее украли.

Он объяснил, что случилось, правда, умолчав о блокноте. Тут уж точно ни к чему беспокоить человека – ведь сделать все равно ничего нельзя.

– Впрочем, как справедливо заметила моя дочь Петула, я сам напросился на неприятности. Нельзя гулять в городском парке одному. Я получил по заслугам и еще легко отделался.

– Что вы, мой друг! Нам ли судить, что по заслугам, а что нет. Хотя, надеюсь, я знаю, что причитается тем мерзким людишкам, которые украли вашу машину. А что вы делали в парке?

– Видите ли… – Надо быть осторожнее, чтобы не рассказать слишком много. – Мы в клубе решили провести соревнование: кто увидит больше птиц за неделю.

Вот, почти никакой информации.

– Замечательная мысль!

– Вы считаете?

Улыбка Томаса Ньямбе стала шире.

– Да, да, чудесная. Это поможет людям увидеть окружающую красоту. Многие, знаете, ничего не замечают. Сколько уже у вас на счету?

– Сорок девять.

– Сорок девять, неплохо. Мои поздравления.

Их разговор прервало появление Тома Тернбула, чей «моррис майнор» за прошедшую неделю, очевидно, приобрел новое заболевание и теперь стрекотал на всю округу, как двухтактная газонокосилка. Том припарковался рядом с «лендровером» Пэтси Кинг, вышел и, отчаянно чертыхаясь, принялся хлопать дверцей, упорно не желавшей закрываться. Тут сверкнула красная молния, взвизгнули тормоза – прибыл Гарри Хан. Собравшиеся получили возможность наглядно сравнить истеричную сварливость древнего британца со спокойной солидной молчаливостью современного немца. Гарри Хан, лучезарно улыбаясь, помахал мистеру Малику. Томас Ньямбе оторвал взгляд от автомобильного шоу, пристально посмотрел на своего друга и, по всей видимости, что-то прочел на его лице.

– Этот человек – из вашего клуба? Он тоже участвует в соревновании?

Мистер Малик кивнул.

– А как дела у него?

Мистер Малик уткнулся глазами в землю.

– Сто восемь, – пробормотал он.

Томас Ньямбе, как обычно, лишь улыбнулся.

– Эй, Малик! Все еще без колес? Подбросить?

Мистер Малик увидел, что австралийские туристы опять решили поучаствовать в экскурсии.

– А найдется место для?..

– Да, одно сзади. Запрыгивай, Домкрат.

О господи. Он вспомнил прозвище.

Мистер Малик собирался спросить, найдется ли место для двух человек. Ему совсем не хотелось никуда запрыгивать с Гарри Ханом.

– Почему бы вам не поехать с Гарри, – сказал он, подталкивая своего друга к красному «мерседесу». – А я уж найду где пристроиться.

Путь указывал Томас Ньямбе, профессионал, а потому машина Гарри Хана прибыла на опытную станцию первой. Впрочем, ждать остальных пришлось недолго. Томас Ньямбе вздохнул с облегчением: мистер Малик действительно пристроился к Тому Тернбулу в «моррис майнор», на заднее сиденье которого втиснулось целых четыре МО. Наконец у ворот станции собралась вся группа. Экскурсанты направились мимо пруда к кофейным плантациям и почти сразу заметили большую султанскую курицу, которая безуспешно пыталась спрятаться в тростнике, и снегиревого ткачика, напротив, нисколько не стеснявшегося посторонних глаз и деловито срывавшего с тростниковых стеблей сухие волокна для постройки гнезда. Мистер Малик поинтересовался у друга, что нового произошло за неделю. Они обменялись сведениями о родителях, детях и внуках, после чего мистер Малик открыл вторую страницу нового блокнота (на обложке которого уже красовался черный орел, схематично нарисованный шариковой ручкой) и принялся записывать слухи, анекдоты и скандалы для следующих «Птиц одного полета».

После вчерашнего дождя землю развезло, и идти приходилось медленно – вы не представляете, сколько раз Пэтси Кинг хваталась за плечо Джонатана Эванса, чтобы не упасть. Кульминационным моментом экскурсии стала встреча с гребенчатым орлом: он сидел на дереве, а из клюва у него свисал крысиный хвост. Тушка грызуна, судя по сонному состоянию птицы, уже переваривалась в желудке.

– Но что же ваше соревнование? – вдруг спросил Томас Ньямбе. – Вы сегодня еще куда-нибудь поедете?

– Нет, только не сегодня. – Мистер Малик постучал по блокноту. – Мне ведь нужно кое-что написать.

– Разумеется – какой я бестолковый. А завтра?

Действительно, куда завтра? Мистер Малик пока об этом не думал.

– Не знаю, – пробормотал он. – Без машины, по правде говоря, это трудновато.

– А вы не хотите заглянуть на очистную станцию?

– Нет, зачем?

– О, там такое можно увидеть, вы даже не представляете! Раньше мы довольно часто ходили туда на экскурсии, только, сами понимаете, запах… Но сейчас погода подходящая, да и время года… Стоит попытаться.

Мистер Малик не улавливал связи между дождем и количеством пернатых на очистной станции Найроби, но промолчал.

– Вам, очевидно, придется взять такси, – мистер Ньямбе сверкнул широкой улыбкой, – но, думаю, о потраченных деньгах жалеть не придется. Да, и скажите мне номер вашей машины. Я попрошу коллег, пусть посматривают вокруг. Вдруг повезет.

Мистер Ньямбе продолжил повествование о правительственных новостях, и они с мистером Маликом несколько отстали от группы. Вдруг их беседу прервало короткое, тихое «пип».

– Слышите? – встрепенулся мистер Малик. – Кажется… да, так и есть, малахитовый зимородок.

Синяя молния метнулась к пруду. Зимородок уселся на ветку, низко нависшую над водой, поднял и тут же опустил голубой хохолок и замер, как кошка, напряженно уставившись вниз. Красный клюв, ярко-оранжевая грудка – не птица, а ювелирное украшение. Хоть сейчас на витрину.

– Удивительное создание! – тихо воскликнул мистер Ньямбе. – Все птицы прекрасны, но эта – одна из прекраснейших.

– Да. Я позову остальных.

– Но как же…

Мистер Ньямбе не договорил. Разумеется, надо позвать всех. В том числе Гарри Хана.

Мистер Патель определил, что благодаря утренней экскурсии к списку Гарри Хана добавилось две птицы. Султанскую курицу и гребенчатого орла он уже встречал, но краснозобый ткачик и малахитовый зимородок ему пока не попадались (как классно, подумал Гарри, что было столько народу; нашлось кому их мне – нам обоим – показать). Гарри улыбнулся мистеру Пателю, подтверждая свои сегодняшние успехи, помахал народу рукой и двинулся к двери.

– Стой-стой-стой! – крикнул вслед мистер Гопес. – Уходить пока нельзя, Малика нет. Мы еще с ним не разобрались.

– Пардон, мужики, позарез надо. Вы уж с Маликом сами, я не в претензии.

– Постой, постой, постой, – сказал мистер Патель. – Ты должен остаться. Таковы правила.

– Не получится, ребята. У меня там девушка стынет, я полетел.

– Тигр, скажи ему – это не по правилам! – воскликнул мистер Гопес. – Скажи Хану, что он обязан дождаться Малика.

Тигр поднял глаза от бильярдного стола, где у него намечался хитрый карамболь.

– По-моему, ничего он не должен. В правилах вроде бы ничего подобного нет. Пусть идет, раз приспичило.

– Отлично! До завтра, мужики.

Выезжая с клубной стоянки, Гарри Хан увидел приближающееся такси. Стало быть, Домкрат все еще без машины.

– Это не Хан только что уехал?

Мистер Малик бросил блокнот на столик у бара и плюхнулся в стоящее рядом кресло.

– Он. Сказал, что не может ждать. Надеюсь, ты не против?

– Ничуть, – ответил мистер Малик.

– Значит, ты сегодня с уловом? – обрадовался А. Б. – Хан говорит, вы оба ходили на экскурсию. Но у него только две новые птички. А у тебя?

– Всего одна.

Святая правда: за исключением малахитового зимородка все сегодняшние птицы в списке мистера Малика уже были.

– Ну, знаешь, старина, пора пошевеливаться. Хватит уже в потолок плевать.

– Да, да, конечно…

– Осталось три дня. При том, что у Хана сто десять, а у тебя – пятьдесят.

– Да, – кивнул мистер Малик. – Знаю.

28
Африканская изумрудная кукушка

– По-прежнему без машины, – сказал Патель.

Среда, вечер. Мистер Малик в очередной раз приехал в клуб на такси.

– По-прежнему. Гарри Хан уже был?

– Да, – ответил мистер Гопес. – Но опять не мог ждать. Надеюсь, ты не возражаешь.

– Нисколько. – Мистер Малик достал из кармана пиджака блокнот и положил его на стол. – Как у него дела?

– Сколько там, Патель? Десять новых?

– Двенадцать, А. Б., – а всего сто двадцать две. Я же говорю, Малик, пора просыпаться. Он тебя порядочно обошел.

– Двенадцать, надо же. Где он был?

– Говорит, на озере Найваша, – ответил мистер Гопес.

– Плюс еще у Адовых врат, – выразительно добавил мистер Патель. – А ты где был?

– Я? Да так, на очистной станции.

– На очистной станции? – изумился мистер Патель.

– На очистной станции? – эхом повторил мистер Гопес.

– На очистной станции, старина? – громко, от бара, крикнул Тигр Сингх.

– Здесь все записано. – Мистер Малик показал на блокнот. – И пока вы, джентльмены, будете считать, сколько новых птиц я видел, – на очистной станции – я, пожалуй, выпью пива.

– Что, привкус во рту? – съехидничал мистер Патель. – Ладно, показывай, что там у тебя сегодня.

Он потянулся за блокнотом мистера Малика, открыл его и начал считать.

Полагаю, быть птицей не всегда и не во всем удобно. Так, отсутствие губ и зубов чудовищно ограничивает мимические возможности – не говоря уже о способности четко произносить некоторые фрикативные согласные. Без рук и пальцев трудновато загонять мяч в лунку. А оперение, конечно, вещь удобная с точки зрения аэродинамики и терморегуляции, однако в жаркую погоду под ним, наверное, потеешь. Но все это, безусловно, компенсируется одним главным преимуществом (при полном уважении к страусам, эму и пингвинам, которые могут это прочесть) – умением летать.

Предположим, вы – краб на морском берегу и надвигается шторм. Что вам делать? Очевидно, зарыться в ямку поглубже и положиться на судьбу. А вот если вы – птица, то вам достаточно одного взгляда на сгущающиеся черные тучи, чтобы расправить крылья и дать тягу. На кенийском побережье, если шторм с востока, вы, естественно, полетите к западу и через пару часов, скорее всего, захотите передохнуть. Что же вы увидите внизу? Длинную вереницу прудов, либо с водой, либо с восхитительной мокрой грязью. Надо же, какая удача: здесь можно чудесно посидеть, заморить червячка-другого. Вот поэтому в Кении при сильных штормах одно из лучших мест для наблюдения за птицами – найробийская муниципальная очистная станция.

Мистер Малик воспользовался советом мистера Ньямбе и заказал такси пораньше. На очистной станции, казалось, уже собрались абсолютно все птицы восточного побережья Африки. Их были тьмы и тьмы – пигалицы-кузнецы статуями стояли у прудов; кроншнепы, веретенники рылись в грязи своими серповидными клювами; сотни песочников прыгали по отмелям, посверкивая белыми задиками. Бесчисленные цапли зондировали клювами воду, выискивая рыбу и насекомых. Огромные стаи бакланов, больших и малых, плавали и ныряли вместе. Чайки и крачки, обрушиваясь с высоты, дрались за добычу; утки, гуси с важным видом рассекали воду усердно работая лапками. Там были даже – мистер Малик опустил бинокль и дважды протер глаза, прежде чем им поверить – три больших розовых фламинго.

Он вспомнил, как увидел фламинго впервые. В 1955-м, незадолго до поступления в «Истландз». Они всей семьей отправились на клубную экскурсию к озеру Боргория. Когда оно с невысоких холмов открылось их взгляду, его берега казались обведены розовой каймой: не три, не триста, не три тысячи – миллион фламинго! В воображении одиннадцатилетнего Малика попросту не хватало места для такого количества птиц. А в Найроби он не видел фламинго ни разу. И сейчас, глядя по сторонам и торопливо строча в блокноте, мистер Малик жалел, что с ним нет его друга мистера Ньямбе. Так хотелось поблагодарить его за ценный совет и вместе насладиться этим чудесным зрелищем.

– Закончил считать, Патель?

– Да, А. Б., – несмотря на амбре. Хотя нет, Малик, старина, беру свои слова обратно. Джентльмены, на нас повеяло сладким ароматом победы. По моим подсчетам здесь… семьдесят четыре птицы.

– Не шути так, Патель. Это невозможно. Не верю.

– Сам посмотри, А. Б.

– Ты, наверное, что-нибудь перепутал. Я просил не итог, а число птиц за сегодня.

– Именно его я тебе и назвал. Семьдесят четыре.

Мистер Патель подошел к доске объявлений, зачеркнул предыдущий результат и вписал новый.

– Хан: сто двадцать два, Малик: сто двадцать четыре. Малик выходит на первое место.

Безнадежно отставшая лошаденка вдруг рванула вперед и пошла голова в голову с фаворитом.

– Отлично поработал, Малик, – похвалил мистер Гопес. – Молодец, что внял моему совету.

– Но очистные сооружения, кто бы мог подумать? – Мистер Патель хихикнул. – От хагедашей там небось не продохнуть.

– Какая разница! – крикнул Тигр. – Главное – результат. Умница, Малик.

– Надо бы сообщить, – сказал мистер Патель.

– А мы что делаем? – отозвался мистер Гопес. – Эй, Малик? Ты нас вообще слышишь? Понял, что ты теперь лидер?

– Да не ему, А. Б. Хану.

– Хану? Как, если его нет?

– Знаю, что нет. Он ушел. Поэтому и надо сообщить.

– Глупости. Поделом дураку: нечего без конца сваливать до прихода Малика.

– Оно, конечно, да, но играть надо честно.

– В правилах не сказано, что мы обязаны ему сообщать.

– Да, но… Тигр, а ты как считаешь?

– Думаю, А. Б. прав, – отозвался Тигр. – Ex proprio motu[18]18
  По собственному побуждению (лат.).


[Закрыть] и все такое прочее. В правилах об этом молчок. На период проведения соревнования стороны обязуются каждый вечер являться в клуб, но про то, что они обязаны оставаться, ничего не написано.

– Надеюсь, джентльмены, вы меня извините, – сказал мистер Малик. – Мне нужно кое-куда позвонить.

Портье «Хилтона» не хотел беспокоить мистера Хана. Может, оставите сообщение? Да, очень короткое. Сто двадцать четыре. Да-да, все. Сто двадцать четыре.

Мистер Малик, откровенно насладившись недолгой беседой, положил трубку.

Гарри Хан сразу понял смысл сообщения. Он позвонил Дэвиду и Джорджу и вызвал их на срочное совещание в холле отеля.

– Так, – сказал Дэвид, – надо напрячься. Побережье мы окучили, озеро тоже, теперь, видимо, пора в горы.

– А мы где? – удивился Джордж. – На какой высоте Найроби – тысяч пять футов?

– Я имел в виду настоящие горы. Килиманджаро.

Гарри не преминул поделиться с приятелями немногочисленными географическими познаниями, почерпнутыми у Роз.

– Килиманджаро хорошо видно в Найроби в ясный день, но на самом деле Килиманджаро в Танзании. Типа, за границей. А здесь зато есть гора Кения. Сойдет?

– Еще как, – отозвался Дэвид. – Там наверняка до фига пернатых.

– Горные иволги, – сообщил Джордж, листая путеводитель. – Белоглазки, турако Хартлауба. Здесь написано, что, если повезет, можно увидеть бородача. В один день, правда, все не объедешь. На машине туда пилить и пилить.

– А кто говорит, что обязательно на машине? – улыбнулся Гарри.

Назавтра троица встала с рассветом. На аэродроме Уилсона их ждал небольшой самолет, и в восемь тридцать они уже завтракали на веранде сафари-клуба «Гора Кения», обсуждая с местным гидом программу дня. Они начнут с прогулки по территории, а затем их на «лендровере» отвезут в Национальный парк. На «лендровере»? Отлично: даже здесь, у подножия горы, воздух был очень разреженный; Гарри стал задыхаться, просто поднявшись на крыльцо.

Гид (некогда, как вы догадываетесь, обученный Роз Мбиква) примерно в миле от сафари-клуба показал своим подопечным бородача, дравшегося высоко в небе с молодым вероккским филином. За первые полчаса в лесу над их тропой пролетел турако Хартлауба, а следом – африканская изумрудная кукушка, стайка пестрогрудок, светлобрюхие пеночки, иволги, белоглазки и многие другие высокогорные птицы. Гарри, Джордж и Дэвид сначала услышали, а затем увидели девятипоясного дятла – они дважды пересчитали для верности.

Потом, на террасе клуба, наслаждаясь заслуженным чаем, Джордж заметил на цветке гибискуса нектарницу с узким изогнутым клювом и двумя длинными хвостовыми перьями.

– Бронзовая, кажется? – спросил Дэвид.

– Если верить определителю, нет. Эта красоточка называется нектарница острохвостая. У нас в списке вроде бы такой пока нет.

– Точно нет, – подтвердил Гарри, записывая нектарницу. – Спасибо, Джордж. Получается… для круглого счета… пятьдесят новых видов. Ну, мужики, мы снова лидируем – и с большим отрывом! К черту чай, закажем что-нибудь более подходящее. Официант! Бутылку «Боллинжера».

29
Приния

– Мистер Малик, вашу машину видели.

Мистер Малик узнал голос мистера Ньямбе и поставил на стол чашку с кофе.

– Зеленый «мерседес», номер NHI 572? Движется по Вэлли-роуд в сторону Нгонг-роуд – один из наших водителей сейчас сообщил по радио. Он попробует проследить, мы сообщим, если машину где-то припаркуют. У вас есть запасные ключи?

Мистер Малик ответил, что есть.

– Хорошо. Как только я что-то узнаю, сразу перезвоню. Можете посидеть у телефона?

Мистер Малик не собирался сидеть у телефона. Выпив кофе, он собирался пойти в больницу. А после – взять такси и снова поехать на очистную станцию: вдруг он пропустил пару-тройку птиц? Или вдруг новые прилетят… С другой стороны, машины очень и очень не хватало.

Я никогда не знал, верить ли слухам, которые ходят в Найроби насчет сына главного окружного судьи, про то, что он якобы стоит практически за всеми угонами машин в городе, и про его тесные связи кое с кем в полиции и по меньшей мере с одним членом правительства. Мистер Малик тоже не знал, но скорее верил. И если его машина чудом найдется, надо приготовиться как можно быстрее до нее добраться, сесть за руль и незаметно укатить прочь. Что же до планов, то их придется поменять. Он дождется звонка, съездит за машиной, а потом уже отправится в больницу. Если останется время на птиц, замечательно. Но в сущности, пока суд да дело, понаблюдать за ними можно и в саду.

Мистер Малик взял бинокль, устроился в кресле на веранде и положил перед собой блокнот. В бугенвиллее резвилось семейство птиц-мышей – во всяком случае, мистер Малик полагал, что это семейство и что оно резвится. Нет, точно семейство. Роз Мбиква рассказывала о каком-то исследовании про этих птиц. Они держатся семейными группами, и прошлогодний молодняк помогает родителям кормить и воспитывать новое потомство. Но играют ли они, что тут скажешь? В свое время мистер Малик пристально наблюдал за собственным молодняком и сейчас подумал, что подобная шумная возня совершенно одинакова как у пернатых, так и у человеческих детенышей, но его философские размышления прервал шорох метлы.

– Доброе утро, Бенджамин, – поздоровался мистер Малик, не зная, стоит ли упоминать ботанический сад.

– Доброе утро, сэр, – ответил Бенджамин.

Он тоже не знал, заговаривать или нет о ботаническом саде, но тут его взгляд упал на блокнот. Мистер Малик заметил это.

– Ха-ха, – благодушно хохотнул он. – Хо-хо. Нет, Бенджамин, сегодня никаких хагедашей. – Он приподнял бинокль. – Сегодня вообще птицы – всякие.

По взгляду мальчика было ясно, что эти слова его не убедили.

– Смотри. Вон, видишь? Воробей.

– Да, сэр. Шоморо.

– А там – птица-мышь.

– Да-а, – протянул Бенджамин после секундного замешательства. – Точно, сэр, кузумбуру. Кузумбуру мичиризи.

– И еще одна, видишь?

– Да-да, сэр! Но другая. Кузумбуру кисого-булуу.

– Именно. Нет, постой. Как ты сказал?

– Кузумбуру, сэр. Та птичка. Кузумбуру кисого-булуу.

– Как?

Бенджамин поставил на землю самодельную метлу.

– Вон та маленькая птичка, сэр, – он показал на вторую птицу, которая висела вниз головой на бугенвиллее, присосавшись к фиолетовому цветку, – называется кузумбуру кисого-булуу. А вон та – кузумбуру мичи-ризи.

Мистер Малик поднес к глазам бинокль. Батюшки, да мальчишка прав! Сам-то он думал, что это тоже бурокрылая птица-мышь, а тут, оказывается, длиннохвостая. Вот ведь глазастый.

– Спасибо, Бенджамин. Я и не заметил.

– Пожалуйста, сэр.

Бенджамин взял метлу и продолжил мести двор. Кажется, на сей раз хозяин и правда наблюдает за птицами, только получается это у него так себе.

– Бенджамин.

Мальчик замер. Сейчас мистер Малик заговорит о ботаническом саде. Он поднял глаза на хозяина. Мистер Малик, встав с кресла, протягивал ему открытую книгу.

– Будь добр, подойди на минуточку. Я хочу тебе кое-что показать.

Бенджамин прислонил метлу к стене и подошел. Что это – Библия? Нет, на каждой странице – картинка с птицей и подписи по-английски. Мистер Малик полистал книгу и показал Бенджамину картинку:

– Знаешь вот этих птиц?

Картинки, честно говоря, показались Бенджамину странными – где движение, где писк и щебет? – но на них были изображены четыре разные кузумбуру, которых ему доводилось видеть в родных краях.

– Да, сэр, кузумбуру. – Он ткнул в каждую птицу по очереди. – Кузумбуру мичиризи с белыми щечками. Кузумбуру кисого-булуу с синеньким на загривке. А это – кузумбуру кичва-чупе, никогда их не видел в Найроби, только у нас в деревне, когда сильная засуха.

Мистер Малик пристально на него посмотрел. И открыл другую страницу.

– А это?

Птицы, питающиеся мясом, – не тай мзога, едящие падаль, но тай мсито и кипанга. Бенджамин назвал их по именам.

– А тут?

Священные глянцевые ибисы и белая колпица. Наверху страницы, как живой, махал коричневыми крыльями и кричал трехнотным криком хагедаш. Бенджамин послушно сказал: два кварара с длинными кривыми клювами, а с клювом, похожим на сплющенный борок, – домомвико.

– Отлично, Бенджамин, – во весь рот улыбнулся мистер Малик. – Ты настоящий эксперт.

– Спасибо, сэр.

– Бенджамин, я был бы тебе очень признателен, если б ты и сегодня мне помог. Не с хагедашами, нет, их мы с тобой насчитали достаточно. Но если ты посидишь со мной на веранде и будешь показывать всех птиц, которых знаешь…

За следующие четыре часа мистер Малик, который всегда полагал, что его сад посещают лишь три вида нектарниц, с изумлением узнал от Бенджамина, что видов в действительности пять. А птица, которую он считал самкой Andropadus latirostris, на самом деле бюльбюль Фишера. Бенджамин, ко всему прочему, великолепно различал голоса пернатых. В стайке, пролетевшей через сад в поисках корма, он опознал двух апалисов, одну принию и не менее трех славок (мистер Малик с помощью бинокля уверенно определил только двух из всех этих птиц, однако безоговорочно поверил мальчику). И, хотя уханье сов по ночам было для него привычно, ему и в голову не приходило, что в листве монстеры, обвивающей ворота его дома, гнездится неясыть обыкновенная и что с определенной точки в углу сада хорошо виден характерный решетчатый рисунок ее грудного оперения.

Телефон между тем молчал.

Звонок раздался лишь в пять вечера.

– Мистер Малик? Боюсь, мы их потеряли. На Дагоретти-Корнер, у круговой развязки, знаете? Все окрестности осмотрели, но – ни следа. Простите.