Текст книги "На краю моей жизни (СИ)"

Автор книги: Николь Рейш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

– Ари, я... – Начал говорить Макс, но почти сразу замолчал, так и не найдя слов. Его язык заплетается от выпитого вина, а рука по-прежнему сжимала мое запястье, но хватка значительно ослабла. Отведи я чуть в сторону свою руку – его как маятник вернется на свое законное место.

– Я пойду... – Наконец-то осмелившись, я подняла голову и посмотрела в его опьяненные глаза, но в полумраке помещения я так и не смогла прочесть по ним что-то стоящее. – Сегодня тебя было слишком много.

Мой голос усталый и тихий, и хотя я отчаянно скрывала, насколько неприятно мне было видеть то, что я видела, этим предложением я раскрыла все свои карты. Макс больше ничего не сказал, он отпустил мою руку, но ни на дюйм не сошел с места, на котором стоял, я же быстрым шагом начала спускаться вниз.

И лишь на первом этаже прислонившись спиной к холодной стене, я сползла по ней на пол. Я плакала, зажимая ладонью рот, что бы там, тремя этажами выше, Макс не слышал моих рыданий.

Я позволила себе лишь пять минут слабости.

Если я не вернусь – Грейс пойдет меня искать и найдет, вот в таком, разбито-сопливом состоянии.

Мне совершенно не хочется грузить ее своими проблемами перед одним из важных дней в ее жизни. Так что я сделала пару глубоких, приводящих в чувства вздохов, смахнула слезы и вернулась в машину.

– Ты чего так долго?

– Возилась с ключом. Там так темно, что сложно попасть в замочную скважину с первого раза. Извини.

– Да ничего, я просто разволновалась, и уже собралась идти на твои поиски.

– Хорошо, что не пошла, – подумала я про себя, а вслух сказала: – Поехали домой, я так устала.

Мы возвращались домой в полной тишине, я прислонилась головой к ветровому стеклу и вглядывалась в мелькающий по ту его сторону ночной город. Грейс не спрашивала, что произошло в студии, но время от времени я чувствовала на себе ее взгляды.

Машина въехала на подъездную дорожку и подруга заглушила мотор. Все дорогу домой, мои мысли занимал один единственный вопрос, на который я так и не смогла найти ответ.

– Грейс. – Хриплым от долгого молчания голосом заговорила я. – Мне нужна порция твоих мудрых мыслей.

Подруга развернулась ко мне лицом, положив одну руку на руль, ее красивое личико наполнилось тревогой, а угольно черный брови нахмурились, от чего она стала выглядеть на свой возраст. Я быстро отвела от нее свой взгляд и уставилась на дверь гаража, выкрашенную в белый цвет.

– Сколько времени требуется человеку, чтобы влюбиться?

Казалось, что мой вопрос ее удивил, подруга выпрямилась, связка ключей звякнула в ее руке. Видно не такого рода вопроса она ожидала, но все же сдержала свои комментарии при себе.

– Ну, тут нет временных рамок. Ты либо чувствуешь что-то к человеку либо нет. Бывает ты влюбляешься в кого-то всего один раз на него посмотрев, но у тебя уходит уйма времени, чтобы осознать и признать это. А порой хватает и доли секунды, чтобы понять что это «тот самый человек» и тебя тянет к нему словно магнитом.

– А как было у тебя?

– В молодости я влюблялась в каждого второго красавчика, и мои возлюбленные менялись несколько раз в месяц. – Она рассмеялась. – Но в основном мои влюбленности были невзаимными или вообще тайными. Но, после двадцати я стала куда более разборчивая. Мне требовалось уйма времени, чтобы узнать человека, оценить его отношение ко мне и уж только потом позволить себе какие-либо чувства. М-да уж, надо было быть легкомысленней, может тогда я была бы уже замужем, и не имела статуса «старой девы».

Я вышла из машины и направилась в дом, на ходу пожелав подруге спокойной ночи. Она не стала спрашивать, к чему были мои вопросы. Грейс слишком умная, я уверена, что она гораздо раньше, чем я поняла, что именно со мной происходит.

Я не знаю, то ли я съела что-то не то, то ли мой организм на фоне стрессовых ситуаций решил избавить себя от всего лишнего, но факт остается фактом, все утро я провела со своим новым другом по имени «Туалет». Меня так рвало и крутило, что я ели сдерживала себя, чтобы не разрыдаться.

Грейс хотела остаться дома, чтобы присмотреть за мной, но я была категорически против. И теперь в ванной на туалетном столике лежит целый арсенал из лекарств и всевозможных растворов для промывания желудка. А на зеркале висит огромный список и инструкции, что именно и в случае чего надо принимать.

Звонить Максу и предупреждать его о том, что сегодня я не в состоянии выйти на работу, пришлось Грейс. Я как чувствовала, что заболею, потому что оставила рабочий мобильник в студии и сегодня Максу самостоятельно придется принимать звонки.

Понятия не имею, о чем еще они с Грейс разговаривали. Она мне не сказала, а спрашивать я не стала.

Больше половины дня я пролежала на полу в ванной, мне было до такой степени плохо, что я была не в состоянии донести себя до постели. В три часа дня Грейс позвонила мне с хорошими новостями, ей выдали какую-то грамоту, не большую премию, а так же перевели в отделение кардиологии (ну тут мне кажется, похлопотал ее новый друг Даг, который совсем недавно устроился в больницу кардиологом) теперь она будет присматривать за послеоперационными пациентами.

После ее нотаций о том, что нельзя валяться на полу и ограничивать свой организм в жидкости, я выпила целый стакан какой-то шипучей фигни для желудка и кое-как приняла душ. Казалось, что запах рвоты въелся в мою кожу и волосы, и мне пришлось три раза пройтись по себе пенной мочалкой, чтобы наконец-то начать пахнуть яблочным гелем для душа. Подсушив волосы полотенцем, и переодевшись в серые трико и огромную, полосатую футболку, спадающую с одного плеча, я спустилась на кухню, чтобы заварить себе чая из ромашки. Включив электрический чайник, я плюхнулась на диван, дожидаясь пока вода закипит.

Меня разбудил звонок в дверь, я подскочила и не сразу поняла, где нахожусь. Солнце уже практически село, окрасив гостиную в оранжево-алый цвет. Я уснула, так и не заварив чая, просто прекрасно. Из-за того, что я спала с мокрыми волосами, они теперь выглядят как кукушкино гнездо. Я слегка пробежалась по ним пальцами, но быстро поняла, что это гиблое дело. Стянув резинку со своего запястья, я собрала их в хвост.

На пороге моего дома стоял Макс, с огромным бумажным пакетом в руках. Я долго думала, открывать дверь или нет. Первой моей мыслью было притворится, что меня нет дома, но он продолжал настойчиво звонить, а потом и вовсе сказал:

– Ари, я знаю что ты дома и не уйду, пока ты не откроешь мне дверь.

Выхода у меня не было, ругая Макса, на чем свет стоит, я медленно распахнула дверь и пригласила гостя внутрь.

– Не обращай на это внимание. – Я указала пальцем на произведение искусства на своей голове. – Пожинаю все прелести сна с мокрыми волосами.

– Ты не брала трубку, я звонил тебе целый день. – Обвиняющим и слегка обиженным тоном сказал парень, идя в сторону гостиной. – Я начал волноваться.

– Мне было не до разговоров. – Небрежно ответила я. Уловив свое отражение в телевизоре, я пришла в полный ужас, мне срочно надо привести себя в порядок. Развернувшись, я направилась в сторону коридора, ведущего в ванную и комнату Грейс. – Присаживайся, я сейчас вернусь.

– Но с Грейс ты разговаривала. – Снова задетым тоном сказал Макс, поставив пакет на кофейный столик, а затем сел на диван.

– Грейс медсестра, а ты нет. По-моему, выбор моего собеседника на сегодня был очевиден. И вообще, откуда ты знаешь, что я разговаривала с ней, может я и на ее звонки не отвечала.

– Я звонил ей.

– Что? – Я сказала громче, чем планировалось. Макс слегка поежился. Из бумажного пакета, который он принес, запахло свежеиспеченными булочками, из-за этого новый приступ тошноты подступил к моему горлу. Я пробормотала «извини» и вылетела из комнаты в сторону туалета. Сегодня я еще ничего ни ела, и все, что я могла «вырвать» уже давным-давно было в канализации. Поэтому пустые рвотные позывы быстро прошли, но ясно дали понять, что для еды у нас сегодня не то настроение.

Я умылась холодной водой, быстро почистила зубы и намочив расческу, пробежалась ей по волосам, «кукушкино гнездо» развалилось. До идеала далеко, но в этих обстоятельствах и так сойдет.

Макс покорно дожидался меня на диване.

– Макс, пожалуйста, скажи мне, что сдобными булочками пахнет не из твоего пакета. – Сказала я сквозь руку, которой прикрывала свой рот и нос, блокируя все запахи.

– Я заехал в магазин по пути сюда, подумал вдруг ты голодная.

Все так же стоя возле двери в коридор, и закрывая нос ладонью, я ответила:

– Нет, сегодня мне поесть не светит, но вот ромашковый чай я попробую в себя влить.

– У тебя прямо токсикоз. – Ляпнул Макс, а затем побелел от собственных слов, уставившись на меня так, словно выпрашивая опровержения для ерунды, которую он только что ляпнул.

– Ага, посиди и еще подумай, может, придумаешь что-то поинтереснее.

Я во второй раз за сегодня включила чайник и достала из шкафчика две кружки и чайничек для заварки. – Ты будешь чай?

– Да, я бы не отказался. – Макс встал с дивана, подхватил пакет и прошел в кухню. – Куда мне выложить продукты?

– В свой холодильник. – Не думая ответила я, наполняя запарник кипятком, затем бросила пакетик с ромашкой в свою уже полную воды кружку.

– Да конечно, я что зря проторчал целый час в магазине, ломая голову над тем, что тебе купить? – Рассмеялся Макс, разворачивая пакет. – Ну, так куда?

– Раз не хочешь в свой, тогда убирай в мой. – Я прошла в конец комнаты и распахнула стеклянные двери, ведущие на террасу, впуская в помещение свежий воздух. – Ты голоден? В холодильнике есть курица в винном соусе, Грейс приготовила сегодня утром. Убивала время перед работой.

Бедная Грейс из-за меня она проснулась в пять утра, а теперь еще и целые сутки будет дежурить. Надеюсь, ночь будет тихой и ей удастся поспать.

– Нет, спасибо. Мне не хочется проверять твой желудок на крепость.

Макс стоял спиной ко мне, выгружая содержимое пакета в холодильник. Он купил сок, яблоки, апельсины, гроздь винограда, целый пакет сдобных булочек с клубникой (я часто покупаю их себе на обед), галетное печенье и четыре упаковки фруктового желе, точно такого же, какое было на пикнике. Я тогда умяла две баночки, настолько вкусным оно было.

Я застонала, двинулась в сторону холодильника, одновременно отпихивая Макса со своего пути. Что же я за хозяйка такая, если мой гость уйдет от меня голодным, тем более, если он заявился сюда с полным пакетом продуктов для меня.

Макс помог мне накрыть на стол, отнес свою тарелку, столовые приборы, корзинку с хлебом и наш чай на террасу, пока я доставала и откупоривала бутылку белого, охлажденного вина. Прихватив один бокал, я присоединилась к гостю.

– Решила заменить ромашковый чай, на белое вино? – Подшутил Макс, присаживаясь за стол. – Очень умно.

– Ха-ха, очень смешно. – Язвительно ответила я, ставя перед ним бокал и наполняя его примерно наполовину. Затем взяв свой ромашковый чай, я села на мягкий, серо-синий диванчик, стоящий возле стены, прямо напротив стола, за которым ужинал Макс.

– Сидни просилась со мной, хотела навестить тебя. У нее завтра экзамен и я запретил ей приезжать, сказал, что если у нее будет желание, она сможет заехать к тебе завтра.

Макс допивал остатки вина в своем бокале, пустая тарелка с лежащими по вверх нее столовыми приборами, была слегка отодвинута в сторону. Я сходила в кухню и принесла небольшой железный чайничек на подставке со свечкой, которая нагревает дно и помогает поддерживать воду достаточно горячей. Налив немного заварки в кружку Макса я разбавила ее кипятком.

– Мне даже пришлось пообещать ей, дать свою машину. – Он слегка покачал головой, словно сам не верил, что пообещал ей это. Легкая улыбка играла на его губах, а карие глаза казались черными, как деготь. – Каждый раз, когда она садится за руль моей машины, я морально готовлюсь к тому, что сестра вернет мне ее в совершенно убитом состоянии.

– Да ладно тебе, не так уж и плохо она водит.

– Это она при тебе так старалась, на самом же деле Сидни ели входит в повороты.

Даже я это заметила, но Максу это знать не обязательно, иначе он никогда в жизни не даст сестре ключи.

На улице уже окончательно стемнело, и мы зашли в дом. Макс выгнал меня с кухни, а сам разместился около раковины и принялся мыть посуду. Гостиная, кухня и столовая представляют собой одну большую комнату, отделенную небольшими колоннами. Поэтому сидя на диване мне открывается прекрасный вид на все действия Макса.

– Знаешь, я думал ты сказала, что больна, потому что не захотела выходить на работу, после вчерашнего.

– Я выше этого. – Мой голос не выражал никаких эмоций, в то время я смотрела прямо в его глаза.

Лишь только сейчас я вспомнила то, что произошло вчера и веселое выражение спало с моего лица. Я совершенно забыла о том, свидетелем какой сцены стала, со всей этой болезнью, его внезапным визитом и смешными историями.

Я сидела и смотрела на то, как аккуратно Макс вытирает посуду полотенцем, а затем возвращает ее на свое законное место. И я осознала, что мне совершенно не понятен этот мужчина. Сначала он говорит, что не хочет, чтобы у меня появились к нему хоть какие-нибудь чувства, затем услышав о том, что никаких чувств нет и быть не может, он выглядит так, словно его мир рухнул. Вечером того же дня, он проводит жаркий вечер с потрясающей красоткой, а затем полуголый и босой бросается за мной вдогонку. А сегодня заявляется ко мне домой, как ни в чем не бывало. Где логика у этого мужчины?

– Ну, вот и все. Видишь, я могу с этим справиться самостоятельно. – Он посмотрел на меня и слегка прищурился, явно замечая перемены в моем настроении.

– Знаешь, не подумай, что я спрашиваю, потому что мне интересно. Просто я слишком брезглива. – На самом деле я мало заботилась о брезгливости, мне больше хотелось узнать, чем закончился вчерашний вечер, но так, чтобы Макс не понял этого. – Мне стоит во вторник притащить с собой на работу кучу чистящих и дезинфицирующих средств, чтобы обработать ими свое рабочее место? Еще раз повторюсь, что спрашиваю не из любопытства...

Макс сначала побелел, затем позеленел, а после вообще залился красной краской, но его взгляд был тверд и суров.

– Нет, можешь не беспокоится по этому поводу. Маргарет ушла сразу после тебя, мы не...

– Боже! – Я встала с дивана, перебивая его. – Пожалуйста, избавь меня от подробностей. Меня вполне устроит: «Ари, ты можешь без опаски сидеть за своим рабочим столом». Остальное совершенно меня не касается, думаю это лишнее разговаривать со своим боссом о его интимной жизни.

Макс оскорбился, вся неловкость выветрилась из него, и я увидела того самого Макса-военного, каким он был в мой первый рабочий день.

– Почему с тобой всегда так трудно? Неужели ты не можешь по-нормальному? Зачем язвить и все усложнять?

– Это я усложняю? – Возмутилась я, его резкой тон меня слегка озадачил, но ни капли не напугал, он, словно подлил бензин в полыхающий внутри меня костер, давая ему разгореться до необъятных размеров. – По-моему Мистер Холланд, Вы путаете меня с собой.

– И чем же, по-твоему, я все усложняю?

– Ты кричал мне, что работа – это только работа, и что тебе не нужно, чтобы между нами что-то происходило. Но объясни мне, пожалуйста, зачем ты побежал за мной? Зачем останавливал?

Лицо Макса было воплощением возмущения и недовольства, он уставился на меня своими черными, как ночь коровьими глазами, в то время как его ладони были сжаты в каменные кулаки.

– Ты бы мог посмеяться со своей подружкой, о том, как неловко все вышло, а потом продолжить ее облизывать. Но нет, ты кинулся вслед за мной. За обычными сотрудницами не выбегают, оставляя в комнате полуголую, разгоряченную девицу. И после всего этого ты утверждаешь, что я все усложняю?

Около минуты Макс сверлил меня взглядом, сжимая и разжимая свои ладони, желваки на его лице словно пустились в пляс. Выглядел он, как цепной пес на привязи, и я на полном серьезе ждала, что с минуты на минуту он бросится на меня с кулаками. Но Холланд закрыл глаза, сделал глубокий вдох, а затем развернулся и вылетел из дома, хлопнув входной дверью, оставив меня без какого-либо ответа. Я слышала, как он завел машину и выехал с подъездной дорожки.

И зачем я все это наговорила? Кому от этого стало легче? Работала бы себе и дальше, полностью игнорируя Макса, как мужчину, а теперь он наверняка меня уволит. Я чертова идиотка. Похоже, пора искать себе новое место. Испустив стон разочарования, я упала на диван лицом вниз, в отчаянии стуча ступней об пол, повторяя: – Дура! Дура! Дура!

Глава 16

В субботу утром я уже чувствовала себя намного лучше, и даже возникла мысль отправиться на работу, чтобы окончательно ее не потерять, но Грейс впихнула меня обратно в постель. Оказалось, что это было мудрым решением, из-за того что я не ела ничего целые сутки меня валяло из стороны в сторону и малейшего толчка хватит, чтобы впечатать меня в пол. Я пару раз за утро чуть не пересчитала лицом ступеньки, успевая в последний момент, схватится за перила.

Подруга сварила мне куриный бульон, и сказать по честному после дня голодовки, эта желтоватая жижа показалась мне самым вкусным деликатесом за всю историю человечества. И я бы, скорее всего, съела целую кастрюлю, если бы Грейс мне это позволила. Но мне досталась лишь маленькая чашечка.

– Ари, пей маленькими глотками. Не спеши, тебя опять стошнит. – Причитала подруга, стоя над моей душой, как это еще она не додумалась покормить меня с ложечки?

– Я бы посмотрела, как медленно ты бы пила бульон, после суток голодовки. Еще чуть-чуть и мой желудок начнет переваривать внутренние органы.

– Не выдумывай, голодать иногда полезно. Ты мне лучше скажи, почему Макс звонит мне, чтобы узнать о твоем самочувствии? Почему он не узнает об этом у самой больной?

Я поперхнулась бульоном, Грейс пришлось стучать по моей спине, помогая откашляться.

– Мы как бы повздорили вчера вечером. И скорее всего мне придется искать новую работу.

Грейс, которая вытирала столешницу кухонного островка, словно вросла в пол, ее явно распирало от возмущения. Она резкими движениям вытерла руки об полотенец, а затем уперла их в бока, ни разу не моргнув и не сведя с меня взгляда.

– Ариадна, что ты натворила? – Каждое слово она произнесла отдельно и четко.

– Это долгая история. – Уклончиво ответила я, быстро допила бульон и направилась к мойке, чтобы вымыть чашку и избежать возмущенного взгляда подруги.

– Я готова услышать ее более короткую версию.

– Ну, если коротко, то я увидела то, что не должна была видеть и сказала то, что не должна была говорить.

– А по подробнее?

– Я еще не готова для более подробного рассказа.

Я выключила воду и поставила чашку в шкафчик, Грейс не двигалась и прожигала меня взглядом, ей однозначно хотелось узнать все в мельчайших подробностях, но мне совершенно не хотелось разговаривать на эту тему. Не сегодня.

– Ты мне лучше расскажи о своем свидании. – Я сменила тему, но Грейс не проведешь и я явно читала по ее лицу: «Хорошо, сменим тему, но к этому разговору мы еще вернемся... ».

– Даг заедет за мной в восемь. Я пыталась у него узнать, куда именно он меня поведет, но он лишь лукаво улыбнулся и сказал, что я запомню этот вечер на всю оставшуюся жизнь. Так что я в предвкушении. – На ее лице расплылась широченная, мечтательная улыбка.

– Я так за тебя рада...

– Да погоди ты радоваться, и еще ничего не произошло. Он может сбежать от меня с минуты на минуту.

– Не выдумывай. От такой-то красавицы? Слушай, пока я не забыла. Утром мне звонила Сидни, спрашивала, можно ли ей приехать. Но я только сейчас подумала, что надо было сначала спросить разрешения у тебя, прежде чем приглашать гостей.

– Сидни, это сестра Макса?

– Да. Она еще вчера хотела меня навестить, но сегодня у нее экзамен и ей нужно было готовится.

– Надеюсь, она приедет раньше, чем я уйду на свидание. Мне бы очень хотелось с ней познакомится.

Сидни появилась на пороге нашего дома в районе восьми, на несколько минут раньше кардиолога Дага. Мы с ней тайком подсматривали из окон гостиной, как Даг учтиво провожал Грейс к машине и по-джентельменски захлопнул за ней дверь. Одно очко в его пользу. На самом деле Даг оказался куда более симпатичным, чем я его представляла.

Он высокий и статный, на фоне него Грейс выглядит маленькой и хрупкой женщиной, чья макушка едва достает своему спутнику до подбородка. По правде говоря, я с сомнением отношусь к рыжеволосым мужчинам, но темно-рыжие, взлохмаченные волосы Дага смотрятся очень эффектно и для своих сорока пяти лет он выглядит весьма сексуально. Мы с Сидни мысленно держали за Грейс кулачки и желали ей незабываемого свидания.

– Так, давай рассказывай, как тут у тебя дела?

Машина Дага отъехала от нашего дома и скрылась за поворотом. Сидни отвернулась от окна и дернула меня за руку, привлекая внимание.

– Отлично.

– Не ври, Макс рассказал мне о мятеже в вашем раю.

От удивления я открыла рот, мои глаза чуть не вылезли из орбит. Он ей рассказал? Да быть такого не может.

– И что же он тебе рассказал?

– Я пытала его, долго и упорно, поэтому я Макс не утаил от меня ни малейшей детали.

Я не доверчиво прищурила глаза, всматриваясь в лицо Сидни, пытаясь понять, врет она или говорит правду.

– Тогда я бы хотела послушать его версию произошедшего. Как бы, донесение из тыла врага.

Мы с Сидни рассмеялись, и она легонько ударила меня по плечу.

– Я хочу, чтобы ты знала, что в первую очередь Макс мой брат, а уж потом придурок, поэтому я не могу рассказать тебе все, о чем мы говорили. Но я буду непредвзятой и рассужу все по справедливости.

– Да давай уже рассказывай.

– Хорошо. – Она слегка поерзала на диване, занимая более удобную позицию, а это первый звоночек, говорящий о том, что история будет ну очень долгой. Но мне все равно не терпелось ее узнать. Интересно как этот конфуз выглядел в глазах Макса. – Я начну с самого начала, пожалуйста, только не перебивай меня, а то я запутаюсь.

Мне оставалось лишь кивнуть в знак согласия и приготовится к рассказу.

– Макс и Маргарет встречались около трех месяцев, на мою память это были самые долгие отношения за всю его относительно не долгую жизнь. Эта девушка упорно верила, что мой брат на ней женится и всеми путями пыталась влезть в круг моих близких подруг, но у меня особого желания дружить с ней не возникало. Маргарет та еще стерва. Макс бросил ее чуть меньше месяца назад и та, как будто бы сошла сума. Караулила его под дверью, без конца звонила и угрожала ему тем, что если он к ней не вернется, то она покончит жизнь самоубийством.

Бог мой, она совсем ненормальная? Это ж, до какой степени надо любить другого человека, чтобы в край обесценить свою жизнь?

– А Макс что?

Сидни не довольно на меня посмотрела, потому что я нарушила свое обещание не задавать вопросов и перебила ее, но мне было очень интересно, как отреагировал на это Макс.

– Конечно же, он не поддавался на ее шантаж и мольбы. Как будто бы это нормально встречаться с кем-то из жалости или из страха, что тот убьет себя. Пойди он на уступки, дальше было бы еще хуже. Все? Я ответила на твой вопрос? – Я кивнула. – Теперь мне можно продолжить? – Я опять кивнула, виновато улыбнувшись.

– Девятнадцатого числа у нее был двадцатипятилетний юбилей, и она заявилась в студию с едой на вынос, двумя бутылками вина в руках и слезами на глазах. Мол, она такая несчастная, друзья все заняты и ей не с кем отметить свой день рождения и поэтому она пришла к нему. И этот лопух пожалел ее: «Она круглая сирота и мне пришлось пойти ей на уступки». – Сидни закатила глаза, очевидно она тоже не в восторге от поступков своего брата и ему прилично досталось от нее, когда тот ей все рассказал. Будь он моим братом, я бы давно его придушила.

– Ну, а дальше ты и сама прекрасно поняла что было. – Сидни посмотрела на меня многозначительным взглядом, говорящем о том, что всем прекрасно известно, куда заводят вечерние попойки с бывшими под романтичную музыку. – Вино ударило в голову, Маргарет начала приставать, и какой мужик от такого откажется? Если я найду такого, то непременно собственноручно высеку ему памятник из мрамора. Дальше пришла ты и застала их в самом разгаре. Как сказал Макс: «У меня чуть сердце через рот не выскочило, когда я увидел на пороге гостиной Ариадну. Ты бы видела ее лицо, она словно не могла решить, что ей сделать: разреветься или достать нож мясника из сумочки и порубить нас на фарш».

– Хорошо, что через рот, а не через ширинку. – Я не задержалась и вставила свой комментарий, ожидая, что Сидни на меня шикнет, но она лишь расхохоталась. – Сейчас это и правда выглядит забавно, но в тот момент последнее, что мне хотелось делать, это смеяться. Я была в ужасе.

– Не ты одна. Маргарет закатила истерику, когда Макс собрал ее вещи и выставил за дверь. Она минут двадцать ломилась обратно. Никакого самоуважения. – Сидни рассмеялась до слез. – Представь, парень выпирает тебя за дверь в одной юбке и лифчике, да я бы кастрировала его в туже секунду. А Маргарет нет, она ломилась в дверь и просила прощение, предлагала начать все сначала и дать ей второй шанс. Ненормальная.

– Мне даже ее жаль, может она на самом деле его так сильно любит?

– Я не знаю, Ари, но надо иметь хоть капельку гордости и самоуважения. Мой брат всегда предупреждает своих спутниц о том, что серьезные отношения ему не нужны. Но все, как одна надеются на то, что станут исключением и смогут его в себя влюбить. Бабы такие дуры.

– И то верно. – Я задумалась, со стороны это выглядит довольно правдиво. Я сама видела эту картину и вполне понятно, что выпитое вино сыграло не малую роль, но... – Но, Сидни, я не понимаю одного, зачем Макс побежал за мной? Он же говорил, что...

– Что не следует смешивать работу и личные отношения. – Закончила за меня подруга. – Я и про этот разговор слышала. Ари, прости, я не могу тебе всего сказать, потому что по отношению к моему брату это будет неправильно.

Почему-то ее слова заставили меня насторожиться, по инерции я начала грызть ноготь на большом пальце.

– Ари? – Вдруг ни с того ни с сего серьезным тоном спросила девушка. – Если то, что ты тогда сказала на вечеринке – было правдой, – как некстати на той вечеринке я была весьма откровенной. Поэтому все, что я тогда наговорила, было «чистой воды» правда. – И ты действительно что-то чувствуешь к моему брату, то не сдавайся без боя. Макс, он замечательный, у него огромное любящее сердце, полное безграничной нежностью, которую он тратил только на меня и бабулю.

Глаза Сидни наполнились слезами и я невольно сжала ее руку. Ее розовые губки-бантики задрожали, ей потребовалась целая минута, чтобы собраться и договорить.

– Он боится чувств. Когда родители погибли – это разбило ему сердце. Макс закрылся в себе. Бабушке стоило огромных усилий, чтобы достучатся до него. Он не позволяет себе любить из страха потерять, поэтому и встречался с пустыми девушками, которые не вызывали никаких чувств и к ним не возможно было привыкнуть. Они лишь декорации.

Девушка одну за другой смахивает слезинки со своего лица, как тогда в первый день нашей встречи, она размазывает тушь по лицу. Я встаю с дивана и на кухне наполняю ей целый стакан ледяной воды. Сделав пару мелких глотков, она опускает руку со стаканом на свои колени и внимательно разглядывает воду. Мы сидим в полной тишине, и я замечаю, что Сидни перестает дрожать.

Когда она поднимает свое лицо и смотрит мне в глаза, я вижу, что она улыбается.

– Он все время говорит о тебе. И если по-честному, то он порядком меня достал этим. – Она подносит стакан к губам, делает еще несколько глотков, а потом, наклонившись вперед, ставит его на кофейный столик. Я слышу тихий стук стекла об стекло, от этого по моей коже пробегают мурашки.

– Все время говорит: «Ариадна, то, Ариадна это... » или «Ты знаешь, что сегодня вытворила Ари?» или еще «Я возил сегодня Ари на «Еловый пляж» и ей там так понравилось... », «Сегодня днем мы с Ариадной готовили имбирное печенье, так она с ног до головы была в муке... ». И если бы я тебя так сильно не любила, то уже бы возненавидела. – Ее слова вызывают на моем лице широченную улыбку, эта девушка словно ребенок. Минуту назад она рыдала, а сейчас смеется взахлеб, словно и не было этих слез. – Ты мне нравишься. И Максу ты тоже нравишься, это его и пугает. Но ты чудо, Ари и моему брату бы безумно повезло, если бы ты была в его жизни. Ты была бы ему наградой за долгие годы душевного одиночества.

Я не знала, что ей сказать, да и что тут вообще скажешь. Эта милая девушка сейчас вывернула сразу три души на изнанку: мою, свою и брата. И я верю каждому ее слову. Мы долгое время сидели в тишине. И казалось, что каждой из нас было настолько комфортно и легко, что слова были не нужны. Но вдруг глаза Сидни нерешительно на меня посмотрели, она с минуту думала о чем-то, закусив нижнюю губу и нахмурив брови.

– А ты на самом деле ничего о себе не помнишь?

– Ну, можно и так сказать. Иногда я вспоминаю какие-то вещи, но это по сути мне ничего не дает. Я помню, что у меня был пес по кличке Апрель и что стены в моей комнате были выкрашены в два цвета: фиолетовый и бежевый. Или то, что у моего отца темно-синие глаза. Я не могу представить что-либо из этого. И порой мне кажется, что я сама все придумала, лишь бы помнить хоть что-то.

– Это так странно.

– И не говори. Словно мне то тут, то там попадаются кусочки пазла, которые по сути детали одной картинки, но ни одна из них совершенно не подходит к другой.

– Тебе страшно? – Глаза Сидни были полны страха, казалось она поставила себя на мое место и теперь не может выйти из этого образа.

– Не особо. Мне нравится моя жизнь, я счастлива, у меня есть работа, Грейс. И единственная проблема, которая меня заботит это то, что я не помню, кем была. Но если я вспомню... – Я замолчала, а Сидни сразу спохватилась и виноватым голосом заговорила.

– Прости, мне наверное не стоило спрашивать об этом.

– Нет, все в порядке. Правда я ни с кем еще не говорила об этом, но знаешь, я рада, что говорю сейчас с тобой о своей амнезии. Мне становится немного легче.

– Я просто не представляю, как ты справляешься.

– Мне помогают люди, которые рядом со мной. Грейс, ты и даже Макс.

– А что врачи говорят? Есть шанс, что ты все вспомнишь?

– Они не знают наверняка, но по идее я давным-давно должна была все вспомнить. Мой психолог говорит, что я сама закрылась от своего прошлого, подсознательно блокируясь от него.

– А ты что об этом думаешь?

– Я думаю, она права. Я пока не готова к этому, и возвожу все возможные стены, которые загородят меня от вспышек воспоминаний. Я не хочу возвращаться назад, даже с учетом того, что оставляю позади себя двадцать три года жизни, людей которые любят меня, людей которых я люблю и все, что, так или иначе, мне дорого.