Текст книги "Фаворит императора (СИ)"

Автор книги: Никита Гримм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц)

Сборы заняли у меня около получаса. В сумме с завтраком и душем уже прошло почти как раз полтора. Так что, к моменту, как я спустился в прихожую и начал надевать на себя серое пальто с черным воротником, кортеж из трех машин уже подъезжал к главному входу в поместье.

Я же одиноко вышел из поместья и быстро уселся в распахнутую дверь центрального внедорожника рядом с князем.

– Доброе утро, Владимир Алексеевич. – Поприветствовал я князя, стоило мне оказаться внутри салона автомобиля.

– Доброе, Матвей Александрович... Что-то ты какой-то... помятый что ли... – С удивлением осмотрел меня князь.

– Бессонная ночь, Владимир Алексеевич. – Пожал я плечами.

– Любовная, я надеюсь? – Усмехнулся князь, давая команду водителю трогаться.

– Исключительно рабочая. – Соврал я.

Раскрывать Кобылину дела личного характера я не хотел, даже с учетом наших близких отношений. Зачем? Для него эта информация ничего не даст, а вот свои личные дела я ни с кем делить не хотел...

– Куда мы едем, Владимир Алексеевич? Саша мне просто сказал, что у вас ко мне дело, но суть его не раскрыл. – Я перевел «стрелки» на другую тему.

– У государя попросили о встрече с тобой. И он выразил свое согласие, но приказал мне лично сопроводить тебя туда и обратно. – Ответил Кобылин.

– И что же это за встреча, что о ней просили самого императора, и он приказал главе Тайного Приказа сопровождать на нее простого аристократа?

– Не прибедняйся, Матвей Александрович, не такой уж ты и простой аристократ. – Усмехнулся князь, – «Простых аристократов», как ты выразился, фаворитами императоров не называют за глаза. К тому же, рыкаря, который в шаге от того, чтобы обрести мощь Ранга Стихия. Тут уже государственные интересы встают.

– Вы преувеличиваете мои возможности, Владимир Алексеевич. Я видел, как использует свои силы князь Трубецкой, и точно могу сказать, что до такого уровня владения Даром мне еще очень и очень далеко...

– Преувеличиваю? Скорее, преуменьшаю! Князь Лопухин очень лестно отозвался о твоих силах, я лично слышал, как он сказал, что ты совсем скоро сможешь победить его голой силой. А Лопухин такими оценками не бросается, уж поверь мне, я его не один десяток лет знаю.

– Мне, конечно, лестно, что князь Лопухин дал мне подобную оценку, и в то же время, я считаю, что он несколько преувеличивает. – Недоверчиво ответил я.

– Все может быть. Но статистика – вещь строгая. – Туманно ответил Кобылин.

– Это вы о чем сейчас? – Не понял я.

– Помнишь, как мы говорили о том, сколько всего сейчас в мире Одаренных Ранга Стихия?

– Разумеется. Двадцать три. Но к чему сейчас об этом вы вспомнили?

– А к тому, что из них всех семнадцать стали Стихией после того, как стали рыкарями. Ну, в разных странах это называется по-разному, но суть одна: способные чувствовать силу более точно и на другом...порядке, становятся Стихией гораздо чаще обычных Архимагистров. Трубецкой, о котором ты вспомнил, кстати говоря, тоже был рыкарем до становления Стихией.

– Вот сейчас вы меня удивили... Интересно даже – как выглядел Алексей Андреевич в форме рыкаря...

– Как огромный прямоходящий дикобраз. – Усмехнулся Кобылин, и, видя мое выражение лица, весело расхохотался, – Чему ты так удивляешься, Матвей Александрович? Формы рыкарей очень разнообразны, и, как правило, проследить хоть какую-то закономерность в них практически невозможно, даже два рыкаря в одном поколении внутри одного рода могут кардинально отличаться друг от друга. Трубецкой обладал так называемой «звериной формой» – его лицо превращалось в морду дикобраза, спина и руки покрывались огромными иглами, между которыми то и дело бегали белые молнии...

– Удивили. – Искренне ответил я.

– А то! Хотя после становления Стихией его форма и поменялась. Она стала более... похожа на человека.

Я же крепко задумался. А действительно, есть ли какая-то закономерность в формах рыкарей? Чем она обусловлена? Как она формируется? Почему моя форма практически не отличается от человеческого тела? Ведь, моя форма белого рыкаря вообще не отличалась от человеческой, а в черной форме единственными проявлениями «звериных» черт были клыки и когти...

Видя, что я задумался о чем-то в своей голове, Кобылин лишь закончил разговор, решив не прерывать мои размышления и взял в руки пачку бумаг, которые лежали сбоку от него все это время. Остальное время в пути мы провели в молчании...

Лишь когда мы заехали на закрытую территорию, а впереди показались знакомые по прошлой жизни золотые луковичные купола с крестами наверху, я с удивлением сказал, ни к кому не обращаясь:

– Меня на исповедь, что ли, привезли?!

– Нет, Матвей, на встречу. – Кобылин оторвался от бумаг, глядя вперед движения машины.

– Надеюсь, не с главой рода Скуратовых?! Нет у меня желания с ним встречаться...

– Нет, встречи с тобой просил патриарх.

– Чего? – Не понял я.

– Патриарх Русской Православной Церкви. – Пожал плечами Кобылин.

Я снова выпал из реальности на пару секунд. Ну и зачем главе церкви встречаться со мной? Я же даже по церквям не хожу...

Пока я гонял вопросы в своей голове, машина остановилась напротив дорожки, ведущей к главному входу в белокаменный храм. Князь Кобылин, подавая пример, первым выбрался из машины, следом полез наружу и я.

Я осмотрелся вокруг. Везде было чисто и убрано. Вокруг царил практически идеальный порядок. С другой стороны от машины стояло пять небольших беседок, которые сейчас пустовали. Я же трансформировал глаза в форму черного рыкаря и снова огляделся вокруг. Все было как и прежде, за исключением храма. Все здание было окружено ореолом холодного чистого серебряного света. Такого цвета я еще нигде и никогда не встречал... Что это такое? Сила...веры?..

А к нам уже по дорожке шел одинокий высокий худощавый мужчина с широкой улыбкой.

Мужчина в черной рясе с простой веревкой вместо пояса и деревянным крестом размером с ладонь взрослого человека на таком же простом шнурке на груди приближался к нам с князем быстрым уверенным шагом. Длинные черные волосы и окладистая борода были побиты серебристой сединой, но яркие синие глаза выглядели молодыми. Мужчина двигался быстро и в тоже время спокойно, с какой-то внутренней уверенностью в себе, которая читалась в каждом шаге черных начищенных сапог. Да и сам священнослужитель просто "дышал" этой уверенностью и спокойствием...

Такое можно было встретить только тогда, когда человек "обрёл себя". Этот священник явно повидал в жизни многое и многое пережил, что и сделало его таким... Мужчина не был Одаренным, в его груди не сияло ядро источника. Артефактов я тоже не смог почувствовать. Но при этом сам он был окутан какой-то странной серебряной аурой, как и весь храм, словно находился под чьей-то защитой...

В прошлой жизни я уже встречал подобных ему людей, с такой же уверенностью и спокойствием... Как правило, это тоже были священники, которые стали таковыми из армейских офицеров, что успели побывать в горячих точках за годы службы...

– Владимир Алексеевич, а это кто? – Спросил я Кобылина, не теряя из поля зрения приближающегося к нам человека.

– Глава русской православной церкви. – Ответил Кобылин, увидев мой удивленный взгляд, он продолжил, – Что? Он попросил о встрече с тобой, после того как узнал, что ты стал тем, кто разворошил весь этот осиный улей инквизиции...

– Я просто думал... что он будет старше и одет более... – Смутился я.

Как он должен был быть одет по моей логике, я закончить не успел, потому что мужчина успел приблизиться к нам...

– Добрый день, господа. – С доброй открытой улыбкой поприветствовал нас священник.

– Доброго дня и вам, отец Мефодий. – Кивнул Кобылин с явными нотками уважения в голосе.

Я же просто кивнул. В церковной иерархии я не понимал абсолютно ничего, так что решил молчать и походить за "умного"...

– Князь, вы не могли оставить нас с графом Волковым ненадолго наедине.– Попросил отец Мефодий, – Для вас в скорости принесут чай и мед с нашей пасеки, дабы вы скоротали время ожидания в одной из наших беседок.

– Благодарю, – Кивнул Кобылин, не высказав ни слова против, и просто отправился в ближайшую к машине беседку.

Это удивило меня во второй раз. Чтобы кто-то так спокойно мог попросить о чем-то главу Тайного Приказа, а тот, в свою очередь, так просто согласился?.. Может, у нас есть второй, тайный император?..

– Составите мне компанию в прогулке, Матвей Александрович? – Отец Мефодий рукой указал на дорожку, ведущую вокруг храма.

Я молча кивнул вновь, и мы шагнули вместе вперед.

Первые две минуты мы шли в молчании. Лишь когда мы приблизились к первому углу храма, отце Мефодий заговорил.

– Вы, верно, сейчас гадаете, Матвей Александрович, с какой целью я просил Его Императорское Величество о встрече с вами? – Священник улыбнулся широкой мягкой улыбкой.

– Если быть честным, Ваше... – Начал я говорить но тут же замялся, поняв, что не знаю как обращаться к священнику.

– Просто, отец Мефодий. Этого будет достаточно. – Вновь улыбнулся патриарх.

– Если быть честным, отец Мефодий, то вы правы. Я не знаю, зачем вы просили об этой встрече. Я не знаю вас, и я не понимаю ваших мотивов. – Ответил я, глядя в глаза священнику.

– А простое человеческое любопытство вы не берете в расчет? – Улыбка снова появилась на лице патриарха.

– Я уверен, что простое человеческое любопытство вы могли бы утолить, просто собрав информацию обо мне из открытых источников, отец Мефодий. – Покачал головой я.

– Тут вы правы. Но я могу поклясться своей верой, что не преследую никаких корыстных целей от этой встречи, если вам это будет угодно, Матвей Александрович. – Выражение лица патриарха стало максимально серьёзным.

– Мне это не нужно. – Немного помедлив, ответил я, продолжая смотреть в глаза патриарха.

Мы продолжали медленно двигаться вокруг храма, уже пройдя второй угол.

– Честно говоря, я преследовал две цели разом. – Спустя какое-то время продолжил говорить отец Мефодий.

– И какие же, позвольте узнать?

– Во-первых, я хотел утолить своё любопытство и увидеть вас воочию. Молодое дарование, о котором говорит весь высший свет, обласканный вниманием двух императоров, о чьём происхождении ходит столько слухов... – Улыбка продолжала жить своей жизнью на лице патриарха.

– И какие же слухи ходят о моём происхождении, отец Мефодий? – Прищурился я.

– А какая разница? Слухи так и останутся слухами. Как в поговорке говорится? Собака лает – караван идёт? – Покачал головой священник, – А вторая, и, собственно, главная – я хотел перед вами извиниться.

– Передо мной? За что же? Мы с вами до сегодняшнего дня и не встречались ни разу. – Пришел мой черед качать головой.

– Дело в том, что я был и остаюсь духовником рода Скуратовых. И я вижу и свою вину в том, что вы столкнулись с Григорием. Раз это произошло, значит, я не доглядел за ним...

– Патриарх всей церкви является духовником одного рода? – Усмехнулся я.

Мы вышли к знаменитой пасеке, о которой говорил отец Мефодий. Здесь явно было больше ста ульев. Вокруг нас жужжали пчелы, несколько монахов в черных рясах, укутанные сетками и с толстыми перчатками на руках готовили пасеку к зиме...

– Ну, я все же не всегда был патриархом. А еще в молодости меня приставили к роду Скуратовых, с тех пор уже почти тридцать лет я присматриваю за ними. – Пожал плечами патриарх.

– В любом случае, вам не за что извиняться, отец Мефодий, вы не виноваты в том, что Григорий Скуратов начал организовывать свою секту. Во всяком случае, доказательств вашей вины в этом деле нет, иначе бы с вами князь Кобылин так уважительно не разговаривал. – Ответил я, наблюдая за работой монахов.

– Приятно слышать, Матвей Александрович. Я искренне верю, что Григорий сможет обрести ясность рассудка и поймет, каких дел наворотил. Он не плохой юноша, просто запутавшийся...

– При всем уважении, отец Мефодий, Григорий Скуратов – уже давно не юноша, а взрослый состоявшийся мужчина, брат главы рода, выходец из аристократии империи. Но его действия там на собрании больше походили на действия садиста, а не дворянина. У кого в здравом уме будут мысли избивать мальчишку – беспризорника просто потому, что у того есть темный источник? Мальчишка ни в чем не был виноват, он просто хотел есть... – Я жестко отсек начинающуюся проповедь от патриарха, – Я не лезу в чужой монастырь со своим уставом, если он – верующий, то пусть верит себе на здоровье. Но только и Скуратовы, и все остальные должны помнить, что Российская Империя – это светское государство. У нас разрешено различное вероисповедание, пока оно не нарушает прав и свобод других подданных императора. Я не стремился ущемить его прав в момент нашей... стычки. Я лишь потребовал от него соблюдения законов империи, а Скуратов слетел с катушек.

– Я это понимаю. – Кивнул патриарх, не отводя взгляда.

– Тогда, можете считать, что извинения приняты. Надеюсь между нами не осталось никаких недосказанности?

– Нет. – Покачал головой отец Мефодий.

– Тогда прошу меня простить, у меня еще много дел запланировано на сегодня, и задерживаться у вас у меня возможности нет. – Кивнул я и, развернувшись, быстрым шагом отправился назад к машинам и Кобылину, оставив патриарха в одиночестве с легким удивлением на лице.

Я сам не понимал, почему мне с каждой минутой становилось все сложнее находиться рядом с отцом Мефодием. Его серебряная аура как-то негативно и раздражающе влияла на меня... Но разбираться в этом, и уж тем более, ставить опыты у меня желания не было...

Вернувшись к машинам, я увидел, что Владимир Алексеевич по прежнему сидит в беседке. На столе перед ним уже появился чайник, мисочка с медом, лукошко с пряниками и чашка.

– Владимир Алексеевич, можете меня сейчас же отвезти домой? – Я без предисловий обратился к князю.

– Что-то случилось, Матвей? Вы поссорились с отцом Мефодием или?.. – Удивился Кобылин мне.

– Нет, с отцом Мефодием все хорошо, мы поговорили и попрощались, просто мне еще нужно закончить много дел. Так как? Отвезете? – Помотал я головой.

– Ну... Хорошо... – Кивнул Кобылин, поднимаясь.

– Отлично, тогда едем. – Ответил я и первым заскочил в машину князя.

Глава 3. Часть 2.

Глава 3. «Бакалавр, граф и просто... красавчик!»

Часть 2.

РИ, пригород Петербурга, Царское Село, Рюриковский Летний Дворец, 15 октября , 20.00

Я тяжело выдохнул, стараясь успокоиться. Череда поздравлений с сегодняшним признанием за мной титула графа меня уже изрядно утомила. Но приходилось терпеть, говорить, что заранее не поздравляют, но я рад, что для говорившего это столь важно, что он потратил своё, несомненно, драгоценное время на поздравление меня любимого... А ещё все бросали заинтересованные взгляды на новый парадный китель серого цвета, который был на мне и ещё нескольких "ближниках" Константина. Все кители были единого кроя, но без погон и шевронов на плечах. Отличались сейчас двенадцать человек только колодками наград на груди и наличием наградного или именного оружия на поясе. На моем же висела мизерикордия, которую мне подарил Василий Иванович перед тем, как я оправился на учёбу в Петербург. Узкий клинок с широкой крестовиной с оскаленными волчьими пастями на концах, яблоко в навершии рукояти также выглядело как волчья голова, но уже с распахнутой пастью...

Как я недавно выяснил, ношение мизерикордии являлось насмешкой – "оружие милосердия", как его называли в империи, не было принято использовать в прямом бою, это все же было оружие, которым противника уже «добивали», последнего удара милосердия, который избавит человека от мучений и боли. А раз я настолько наглый и уверен в своих силах как Одарённый, то и ношу на поясе оружие милосердия, чтобы в случае дуэли просто добить своего противника, когда тот потеряет все свои силы в противостоянии... Интересная трактовка. Рассказал мне, кстати говоря, о ней сам Василий Иванович. Он думал, что это должно поспособствовать новым поединкам, что, в свою очередь, даст мне необходимый опыт в боях с различными Одарёнными. О том, что эти Одарённые могут меня просто прибить, он как-то серьёзно не думал. Ну, да, ну, да, готовим вратарей по бразильской системе...

Сегодня я поймал себя на мысли, что вместе с ростом возраста моего текущего тела, я постепенно превращаюсь в себя прежнего. Мне все меньше нравилось бывать на официальных мероприятиях, и, в то же время, мне все больше хотелось успеть все и везде, и сразу... М – да, в этом себя точно нужно приземлить на землю, а то такими темпами я снова поеду куда-нибудь фельдшером, где золото в реке намывают... В Сибири или на Дальнем Востоке....

– Матвей, пошли со мной! – Ко мне приблизился Саша Кобылин, который в этот раз тоже присутствовал на приёме у императора, и также был облачен в серый китель без погон и шевронов на плечах.

– Идём. – Кивнул я, с радостью сбегая в сторону двух оставшихся Кобылиных и главы с наследником рода Давыдовых – Морозовых.

– Ты чего не подстригся перед приёмом? – Саша кивнул на короткий хвост белых волос у меня на затылке.

– Хочешь – верь, хочешь – нет, но я стригся вчера вечером. И позавчера... И поза – позавчера... И каждый раз утром волосы снова той же длины, что и вечером. Словно специально...

– Не шутишь? – прищурился Кобылин.

– Нет, без шуток, сейчас говорю серьёзно. И, самое интересное, ниже они не отрастают. Идеальная длина, которую непонятно, кто мне назначил...

– Может, это какая-то особенность рыкаря? Тем более, двойного... – Кобылина явно захватил данный вопрос.

– Все может быть, но это слишком удобно – объяснять все магией, ты не находишь? Не можешь что-то доказать, назови это магией, и всё – тебе уже готовы аплодировать тысячи. Нашёл необъяснимую аксиому с точки зрения современной науки, назвал магией иди божьим даром – та – дам! Ты открыл очередную хтонь, которую никто и изучать не будет, потому что магия...

– Ты собрался в научную стезю уйти что ли? – Удивился Саша совершенно искренне.

– Пока что нет, но мысли заняться некоторыми исследованиями появились. По крайней мере, более глубокими, чем есть сейчас. А то все рода аристократии держат свои тайны и наработки за семью печатями... А вот если бы все рода делились этими знаниями, систематизировали их, учили Одарённых из простых сословий пользоваться Даром на основе этих знаний и опыта, то сейчас бы проблема демонов была бы не такой острой...

– Ну, во-первых, ты и сам представитель той самой аристократии. Во-вторых, ты же сам понимаешь, что никто из аристократов не хочет сам создавать себе конкуренцию в виде молодёжи... В-третьих, родовые арканы и печати – это уникальные заклинания, которые, зачастую, являются "козырями" в дуэлях и сражениях...

– Я все это понимаю, только какой смысл от силы, которую используют лишь наполовину? И это ещё я говорю, преувеличивая процентовку. Как я недавно понял, у нас в армии средний руки Мастер обладает десятком атакующих приёмов, таким же количеством защитных, и парой – тройкой бытовых или другого узкого небоевого профиля... А какой смысл от той же "Стены Огня", когда противник отступает, а тебе нужно его добивать? Есть смысл трансформировать аркан уже в "Волну Пламени", но этот аркан армейцам дают осваивать уже только на Ранге Магистра. Хотя затраты сил на трансформации гораздо меньше, чем на творение с нуля...

– Ты что-то задумал в очередной раз, я правильно понимаю? – Усмехнулся Саша.

– Задумал, но сама идея ещё до конца не оформилась... Но скоро составлю план и вынесу его на обсуждение к Константину. – Кивнул я.

– Все так серьёзно? – Бровь Саши взлетела вверх.

– У меня полгода назад родилась просто идея, которую я вынес на рассмотрение Константину, и он её одобрил. Последние полгода у меня было достаточно времени, чтобы идея оформилась в общий план, который я уже разбивал на отдельные фрагменты. Сейчас я думаю о том, как достичь нужного нам результата. А залог успешного результата в хорошей и качественной подготовке. Ты и сам прекрасно знаешь, что в критической ситуации человек будет сваливаться до уровня своих навыков, а не фантазий. Поэтому навыки мы будем воспитывать и тренировать с самого начала в каждом сотруднике нашего приказа. Во всех и каждом, независимо от происхождения, с нуля, словно все они – малые дети...

– Кто малые дети? Ты уже жениться успел в тихую, Матвей Александрович? – С улыбкой спросил глава рода Кобылиных, услышав конец моей речи.

– Увы, Владимир Алексеевич, я – холостяк, и некому согреть суровую мужскую душу. – Я с улыбкой развёл руками.

– Ничего страшного. После сегодняшнего вечера, я думаю, ты станешь вторым по завидности женихом во всей империи. А если государь женится раньше тебя, то и место первого займёшь. – Подмигнул князь.

– Именно. Пока что император занимает первую строчку, но, как мне кажется, ему не дадут долго ходить в одиночестве. Империи нужен наследник. Так что и Михаил Васильевич, и государыня – императрица быстро поженят его на ком-нибудь из наших невест. – Усмехнулся старший Давыдов – Морозов.

– Судя по вашему голосу, князь, уже есть предпосылки? – Улыбнулся Алексей Владимирович.

– О, да... Я тут на днях заезжал во дворец для подписания нескольких приказов по армии, так наш государь всячески старался сбежать от своей царственной матушки, чтобы не обсуждать эту тему. – Улыбнулся Давыдов – Морозов.

– И как? Успешно?

– Нет, разумеется. Государыня буквально утащила императора в свои покои для обсуждения, стоило тому поставить последнюю подпись. – Давыдов – Морозов тихо ответил, чтобы никто не услышал.

От его источника сорвалась тонкая белоснежная нить и окружила нашу компанию. Не полноценный "Полог Тишины", конечно, и такая манипуляция с воздухом уже просто искажали все наши реплики до невозможности. Тонкая и ювелирная работа... Не стоит лишним ушам слышать наши беседы... Я же только кивнул Давыдову – Морозову в благодарность, потому что князь пристально смотрел на меня, поняв, что его манипуляции мне понятны...

Я снова бросил взгляд по всему пространству огромного приёмного зала, гости внутри которого были разбиты на пять "лагерей". Каждый "лагерь" вроде бы и двигался, как и простые "первоходы", впервые попавшие во дворец по приглашению Имперской Канцелярии, но все же сохранял свою "индивидуальность". Первым лагерем были представители старшей аристократии, лояльные императору. Князья, бояре, графы и их наследники. Второй лагерь представлял собой легитимную оппозицию императору и первому лагерю. Несколько бояр, пара князей, их наследники и несколько глав старых дворянских родов и крупных промышленников. Отдельным "лагерем" шли "ближники" Константина из "свежей" крови – молодые офицеры армии и флота, учёные и талантливые молодые управленцы из числа чиновников. Четвёртым "лагерем" были так называемые "армейцы" – офицеры старших чинов, которых уже не в первый раз приглашали ко двору, в политику они не лезли, оставаясь в своей «лодке». Пятым лагерем была братия чиновников – министры и их заместители, руководители научных институтов и лабораторий, промышленники и торговцы. Каждый лагерь обсуждал свои цели и события из их среды. В любой другой приём я был бы среди молодёжи, которой окружил себя император, но не сегодня. Константин прислал вчера письмо в поместье с просьбой быть сегодня среди представителей лояльной аристократии, и я не видел причин не исполнить его пожелание...

– Император уже должен был появиться... Матвей Александрович, ты не в курсе, из-за чего он задерживается? – Повернул в мою сторону лицо Алексей Владимирович.

– Возможно, из-за невесты. – Улыбнулся я, поддерживая шутливый тон.

Все сдержано начали улыбаться.

– Добрый вечер, господа! – К нам приблизился Аватар Молний.

Князь Трубецкой был одет в белый парадный мундир командующего военно-воздушных сил империи. На груди сияли ордена, и на золотом поясе висел, поблескивая позолотой на эфесе, парадный палаш повязанный георгиевской лентой на яблоке рукояти... Идеальный внешний вид дополняла строгая причёска убранных строго назад тёмных волос и крест ордена в петле на шее князя.

– Добрый вечер, Ваше Высокопревосходительство. – Склонил я голову перед Трубецким.

Остальные представители лояльной аристократии также сдержанно поприветствовали князя.

– Матвей Александрович, вы готовы? – Поинтересовался Трубецкой скорее для порядка.

– Да. – Коротко ответил я.

– Прекрасно. Вы будете замыкать торжественную часть бала, после вас будет только объявление императора, так что проявите терпение...

– Благодарю за наставления, Алексей Андреевич. – Я благодарно кивнул князю.

Тот в ответ молча склонил голову и удалился в сторону «лагеря армейцев» – поприветствовать своих подчинённых...

Князья и наследники продолжили переговариваться, а я снова нырнул в свои мысли.

У нас уже был разработан способ рекрутирования личного состава в новый приказ, но я до сих пор не мог поверить в него полностью. И та позиция, на которую меня хотел поставить Константин в новом Приказе, меня тоже несколько смущала... Номинально, руководить приказом будет сам Константин, и у него будет пять заместителей, одним из которых стану я... С одной стороны, я этого не боялся – у меня уже был опыт руководства коллективом в прошлой жизни. С другой стороны, коллектив, которым я руководил был в разы меньше, и в нем я сам и рос, начиная с младших должностей... А тут такая административная махина, как государственный приказ... И вес мои слова будут иметь очень скромный, если выражаться мягко... Опять же, очень большое количество представителей аристократии до сих пор считали меня просто выскочкой, пусть и талантливым. И вряд ли кто-то из них откажется от идеи унизить меня в новой должности... Но только в империи сила Одарённого до сих пор считалась одним из главных показателей его талантов. И раз уж силами меня Боги наградили, то стоило максимально быстро и жёстко пресечь любые поползновения в мою сторону среди тех, кто придёт на службу в приказ по указке настроенных против меня дворян и аристократов...

Пока я гонял свои мысли, на верхнюю площадку вышел церемониймейстер и, ударив коротким посохом по мраморному полу, глубоким голос провозгласил:

– Его Императорское Величество, Император и самодержец Всероссийский, Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский, царь Казанский, царь Астраханский, царь Польский, царь Сибирский, царь Херсонеса Таврического, царь Грузинский; государь Псковский и великий князь Смоленский, Литовский, Волынский, Подольский и Финляндский; князь Эстляндский, Лифляндский, Курляндский и Семигальский, Самогитский, Белостокский, Корельский, Тверский, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский и иных; государь и великий князь Новагорода низовския земли, Черниговский, Рязанский, Полотский, Ростовский, Ярославский, Белозерский, Удорский, Обдорский, Кондийский, Витебский, Мстиславский и всея северныя страны повелитель; и государь Иверския, Карталинския и Кабардинския земли и области Арменския; Черкасских и Горских князей и иных наследный государь и обладатель, государь Туркестанский; наследник Норвежский, герцог Шлезвиг-Голштейнский, Стормарнский, Дитмарсенский и Ольденбургский, Хозяин земли русской, Константин Восьмой!

Все присутствующие замолчали и обернулись к лестнице. С нее в компании Великого Князя Сибирского и его сына Андрея спускался император Константин. Как и мы, он был облачен в китель серого цвета, только вместо наград на его груди был вышит золотом герб империи. На таких же золотых погонах к шее поднимались по три гербовых птицы в ряд...

Молодой император явно удивил всех (за исключением лагеря лоялистов) своим внешним видом.

– Добрый вечер, дамы и господа! Я рад приветствовать вас сегодня в нашем доме. Как и весь последний год, у нас сегодня есть как радостный, так и печальный повод для встречи. Я прошу вас почтить память павших в боях на Пустошах наших солдат и офицеров минутой молчаний. – Поприветствовал всех собравшихся молодой император.

Собственно, примерно так начинались девять балов из десяти последние четыре месяца. Константин отдавал память погибшим, чем снискал лояльность не только стариков – князей и бояр, но всего армейского корпуса и флотов. По сути, довольно простым, но постоянным жестом молодой император обернул на свою сторону очень многих стариков, не допустив нового «раскола»...

Минуту в зале царила полная тишина, после чего император поднял взгляд на гостей:

– А теперь же давайте наградим наших героев, кто отличился перед Отечеством!

Церемониймейстер начал зачитывать торжественную часть, а Великий Князь Сибирский лично передавал каждую награду в руки императора, когда к нему приближался очередной награждаемый.

Константин благодарил каждого, перебрасываясь с каждым парой фраз и пожимал руку, после чего награждённый отходил за спину императора...

В общем строю награждённых большинство составляли молодые офицеры в чине до ротмистра, но и присутствовали несколько людей в гражданских костюмах – молодые учёные и управленцы...

Награждение затянулось на час с небольшим. После чего церемониймейстер передал последний документ в руки Константина, а сам отступил за спины награждённых, ожидавших слова императора.

Сам Константин плутовато усмехнулся, пробежавшись глазами по гостям. Найдя меня взглядом, он слегка кивнул, давая условный знак приблизиться.

Я немного напрягся, но все же молча вышел вперёд и двинулся в сторону государя.

Люди расступались передо мной, услышав тяжёлые шаги за спиной. Даже послы иностранных государств, что сегодня присутствовали на приёме, разошлись в стороны, посмотрев на моё лицо. Не знаю, что они увидели на нем, но несколько шагов в сторону они все же сделали... Я чувствовал себя ледоколом, который режет лёд Северного океана на пути к берегу...

Приблизившись к лестнице, я остановился у первой ступени, подняв взгляд на молодого императора.

– Согласно законам Российской империи, мы, император Константин Восьмой, признаем за Волковым Матвеем Александровичем титул графа российского. Да будет он носит титул сей с гордостью и честью, как и его предки, не посрамит ни чести дворянской, ни чести офицерской, служа на благо Отечества нашего и во имя его! От сего дня сего месяца и сего года мы повелеваем: дворянского недоросля Волкова Матвея Александровича признать как графа Волкова Матвея Александровича по всей Российской империи и за пределами её, титул сей передавать от отца к сыну, от деда – к внуку, от главы рода Волковых – к наследнику его. Род Волковых признать самостоятельным и в опеке не нуждающемся, в воле и решениях своих самостоятельным и дееспособным. Да будут дни рода Волковых светлы, а род Волковых будет расти и множится во славу Отечества Русского!