Текст книги "Снова майор Виноградов"

Автор книги: Никита Филатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Адвокаты трудятся за деньги. За хорошие деньги! Сам преступник прекрасно знает, во имя чего рискует свободой и даже жизнью… Сотрудникам милиции приходится довольствоваться зарплатой, ожиданием льготной пенсии и концертом мастеров эстрады к десятому ноября.

Во дворе, перед самым крыльцом, сменившийся с суток взводный насиловал стартер своего «жигуленка».

– Помоги, Саныч!

– Толкнуть?

– Ага! А то моих никого нет, а эти жлобы из дежурки даже задницы оторвать не желают…

– Завидуют твоему, Вань, богатству!

– Чего? – Но машина уже завелась и ответа он не расслышал.

– До «Мутона» подбросишь?

– Элементарно! – Взводный дождался, пока Виноградов займет свое место, «воткнул» вторую передачу и спросил: – Говорят, переводишься? На повышение?

– Да вы чего все, сговорились? Откуда?

– Ладно, брось… Мне-то что? Хотя, если по-честному… Я бы отсюда тоже рванул куда подальше. Надоело!

Больше к этой теме не возвращались и всю дорогу до кафе проболтали о пустяках.

– Спасибо!

– Спасибо – много, а десять баксов – в самый раз! – отшутился взводный. – Будь здоров. Мало ли, если вдруг…

– Счастливо. Я буду иметь в виду.

На входе стоял другой швейцар, не вчерашний. С мордой отъявленного бульдога и планками многочисленных юбилейных медалей на пиджаке.

– Здравствуйте.

– Ну?

– Я из милиции. По поводу…

– Да, прошу! – Лучше бы уж он не улыбался. – Прошу…

– Саша здесь?

– Конечно!

Этого следовало ожидать, но вот что удивило Виноградова, так это охранник на привычном месте.

– Ты чего? Из ментовки – прямо сюда?

– Ага… Подмену не нашли, поэтому пока придется.

– Ну вы, братцы, даете! – Владимир Александрович вспомнил сразу несколько поговорок из серии «дураков работа любит» и «кто везет – того и грузят», но озвучивать их не стал. – Где хозяин?

– Секундочку!

– Здравствуйте, вы ко мне? – С барменом и одновременно формальным хозяином заведения Виноградов вчера почти не общался, но друг друга они узнали. – Присаживайтесь. Пообедаете?

– Непременно!

– Я распоряжусь. Сюда, пожалуйста!

Оставив Владимира Александровича в одиночестве разглядывать силуэты на плохо застиранной скатерти, бармен скрылся на кухне. Затем вернулся, присел напротив:

– К вашим услугам.

– Я решил не отрывать вас от работы, не дергать к нам…

– Спасибо, это очень любезно! – Хозяйская физиономия сочилась профессиональным дружелюбием.

– Необходимо составить протокол допроса, в качестве свидетеля… Формальность, конечно, но…

– Я же уже все вчера рассказал?

– Да, конечно! Но я уже объяснял вашему охраннику, что…

– Нет, если надо – всегда пожалуйста. Тем более такое дело. – Он без особого энтузиазма посмотрел на разложенные на столике орудия виноградовского труда: папку, бланк, авторучку. – Но, может, сначала закусите? Уже несут.

– Ну что же… – Действительно, откуда-то из недр появилась женщина с подносом. Вид у нее был совсем не развратный, выглядела труженица кухни вполне безобидно и чистоплотно. – Заодно и побеседуем, чтоб пока время сэкономить. Хорошо?

– Пожалуйста!

– Господи, какая прелесть…

Владимир Александрович переложил свое служебное имущество на пустующий стул и принюхался: глиняный горшочек, доверху наполненный наваристой лапшой с потрошками, источал ароматы, лишавшие всяких трудовых устремлений. И остальное было под стать: хлеб, нарезанный крупно, по-деревенски, пряности, свежая, осыпанная росой зелень…

– А вы? – Очень хотелось сразу же взяться за ложку, но Виноградов выдерживал приличествующую случаю паузу.

– Нет, спасибо. Кушайте! Может быть, насчет?..

– А вы? – повторил вопрос уже безотносительно к закуске Владимир Александрович.

– За компанию, пожалуй…

– Тогда и я! – Он очень легко уговорил себя, заглушив рабские возражения дисциплинированной совести необходимостью установления психологического контакта со свидетелем. – Водочки, граммов пятьдесят.

– Дина, пожалуйста – сто граммчиков «Кремлевской» и мне коньячку! Попозже – кофейку. – Дождавшись, когда женщина отойдет за стойку, бармен пояснил: – Моя жена. Только днем здесь! Сами понимаете – лишние заморочки… Вообще-то мы первые блюда не подаем, но для своих, в обед – как же иначе?

– А вечером что?

– Вечером посудомойка только приходит, Дина все до пяти приготавливает, мне остается только сервировать.

– Нет, я про ассортимент – почему только закуски для посетителей? По меню, кажется, бутерброды, салаты… Народ бы на домашнюю кухню валом повалил, нет?

– Ох, не надо о грустном! Пробовал… Столько проблем: СЭС, пожарники, всякая шушера… – Бармен спохватился, что и его собеседник относится к той же плеяде, осекся, поднял возникший на столике бокал: – Будьте здоровы!

– Спасибо. Вам того же!

Выпив и закусив под аккомпанемент восторженных стонов Виноградова, к деловой части встречи они перешли уже в атмосфере конструктивного взаимопонимания:

– Да, могло и похуже закончиться, если бы не парнишка ваш, охранник!

– А с ним все в порядке? Только честно, хорошо?

– Да обойдется… Сегодня его допросил, наверное, больше дергать не буду.

– A-а! Все равно придется замену искать.

– Ну, недельку бы ему отлежаться не грех…

– Нет, я в принципе говорю! Жаль, но надо расставаться.

– Почему?

Хозяин задумчиво покачал головой:

– Хотели сэкономить… Вы же знаете, что он без охранной лицензии?

– Да, конечно. И сторожем оформлен. Я еще удивился!

– Это племянник мой.

– Ясно…

Конкуренция, семейный подряд, минимум накладных расходов: все эти нынешние «Заслоны», «Бастионы», «Тарантулы» и прочие лицензированные структуры лупят за свои услуги такие расценки, что только на собственную безопасность и работаешь. Многие считают – себе дороже! Да и вообще, неизвестно, кто за всем этим стоит…

– Он в морской пехоте служил, недавно только вернулся. Все время на глазах, да и плачу я ему неплохо! Платил… Жаль, честный парень, непьющий.

– Может, оставите его?

– Теперь уж вряд ли! Приходили, предлагали тут договор на обслуживание заключить, но… темные какие-то!

– А что за контора?

– Да так, одна… Послушайте, а если с вашими договориться? Бывает, я знаю, в свободное время милиционеры…

– Не советую! Честно – не советую. Если неофициально. Тут другой вариант есть… Вневедомственная охрана, слышали?

– Это которые квартиры охраняют? Сигнализация?

Виноградов хмыкнул:

– У меня приятель ЛИТМО закончил, Институт точной механики и оптики… Так вот, его всю жизнь при первом знакомстве просили с очками помочь.

Бармен расхохотался:

– Простите, я в ваших структурах не разбираюсь!

– Да мы в них сами иногда не разбираемся… Нет, сейчас просто создали при ОВО команды специальные – по охране казино, валютников, кабаков… Они с оружием официально, на связи с ГЗ.

– С кем?

– С группами захвата, которые по тревоге ездят.

– Дорого?

– Прилично. Но не смертельно! Главное, все официально, безналом – и не с прибыли, а на расходы относится.

– А сверху что?

– Ну, кое-что, конечно, надо заплатить, чтобы без лишней волокиты, но… Я подскажу кому, когда и сколько.

– Надо обдумать!

– Обдумайте.

Оба понимали, что интерес тут обоюдный, поэтому обсуждение приняло несколько неожиданный оборот.

– Кстати… – последний раз процарапав ложкой глиняное донышко, закончил трапезу Виноградов. – Кстати! А вы не думаете, что всю эту кутерьму как раз и затеяли те, кто хотел вам, так сказать, охрану предоставить? Те, кто наведывался с предложениями? Так что с решением не тяните…

– Я попробую определиться. Но вряд ли это связано. Резать человека, только чтобы у меня появились проблемы?

Собственная версия и у Владимира Александровича вызывала сомнения, но последнее слово он оставил за собой:

– Гражданина могли и случайно пришить, под горячую руку.

– Не знаю… К сожалению, существует огромная масса более простых и дешевых способов, чтобы объяснить коммерсанту, что им недовольны.

Со стола незаметно исчезла посуда, и Виноградов опять разложил привычную милицейскую канцелярию.

– Еще чего-нибудь?

– Нет, благодарю! Все изумительно вкусно, но достаточно. И пить тоже больше не будем, хорошо? Разве что кофе попозже.

– Как скажете.

В дальнем углу появились две посетительницы, еще один клиент, мужчина командировочного вида, уже рассчитывался. Виноградов и не заметил, когда супруга хозяина успела его обслужить.

– Вы, я смотрю, пользуетесь популярностью!

– Стараемся. На одной пицце, конечно, и бутербродах не особо развернешься, но…

– Что у вас за контингент?

– Днем – разные люди, но в основном из окрестных контор. Тут, в нашем углу, вы видели – институт научно-исследовательский, бывшая «оборонка». Столовая их давно закрылась, вот и ходят.

– Инженеры, что ли? – Странно, при нынешних окладах у не добитых еще перестройкой «карандашей» денег должно в обрез хватать на кашу да чай без сахара.

– Почему? Половина НИИ в аренде, под всякими фирмами. Компьютерщики, торгаши, «металлисты»… Кабельное телевидение, два магазина. Некоторые, конечно, у себя, в микроволновках готовят или кофеином накачиваются, но и нам хватает.

– Понятно. А вечером?

– Тоже своя специфика…

– Черные? Дети гор?

– Нет, упаси Господи! Из театра приходят, после спектакля артисты. Потом компания одна, которая рядом с метро торгует, на «секонд хэнде»… Ваши часто заезжают – из отделения, потом районные ребята из ОБЭП.

– Бандиты…

– А что им тут делать? Скучно, девок нет. Хотя, конечно, появляются, но редко.

– Платите?

Хозяин сделал вид, что не расслышал вопроса.

– Нет, я ведь только к тому, что не было ли проблем с «крышей»? Какие-нибудь недоразумения…

– Нет, с этим все нормально. Кофе?

– Попозже. Спокойно у вас обычно?

– Да, в общем-то. Поэтому и обходились одним Вадиком. – Виноградовский собеседник покосился в сторону тамбура, где положено было находиться охраннику.

– Но случалось?

– Как же без этого? Народ нервный, пить не умеют… В основном, правда, просто скандалят, но и ручками-ножками тоже! Такого, как вчера, – не помню, прямо психоз какой-то… Озверели.

– Может, в еду чего-нибудь подсыпали? – сделал намек на не слишком элегантную шутку Владимир Александрович. В голове его роились смутные образы кота Леопольда и нахлебавшихся допинга эсэсовцев из древней комедии про войну.

– Нет, я спрашивал Дину… Все ели разное, кто-то вообще только пил. Я попробовал потом из открытых бутылок – ничего особенного! А газ… Газ какой-нибудь, он на всех бы подействовал.

– Тоже верно. – Ясно было, что бармен проблему обдумал всерьез и версию с психотропными веществами можно отбросить как отработанную. – А с чего началось-то?

– Да не видел я! – Это было сказано так, что Виноградов сразу же почему-то поверил. – Как раз нагнулся, чтоб тарелки бумажные вытащить, новую упаковку… Башку поднимаю – стул летит! Прямо в витрину. Из того угла, между прочим, в котором покойник сидел.

– Он, что ли, кинул? – удивился Владимир Александрович.

– Нет, скорее уж тот, который потом Вадика вырубил, – нахмурил лоб свидетель. – Их трое было, по-моему, они и завелись.

– К убитому пристали?

– Нет вроде… Там вон, рядом, сидели клиенты – здоровый такой и еще один. Между ними и завязалось.

– А убитый-то с кем был?

– По-моему… По-моему – вообще сам по себе.

– Та-ак… – Виноградов помолчал, пытаясь переварить полученную информацию, но внезапно понял, что позитивно рассуждать мешает ощущение сытости. Хотелось спать, и на ум пришла любимая поговорка его первого милицейского начальника: – Голодный волк быстрее бегает…

– Это вы о чем?

– Так, мысли вслух… Как насчет кофе?

– Без проблем. Диночка-а!

Прихлебывая огненно-терпкую, густую жидкость, Владимир Александрович попытался начать с другого конца:

– Вы убитого не запомнили тоже?

– Почему – тоже? – бармен не сразу сообразил, что Виноградов имеет в виду охранника. – A-а! Почему не запомнил? Запомнил.

Это было уже неплохо.

– Ну-ка, ну-ка! Постоянный, что ли?

– Не-ет… Знаете, я сразу клиента определяю – с порога. По одежде, поведению, как идет…

– Интере-есно.

– Это моя работа. Основа, так сказать, благосостояния. Как для таксиста или сутенера… простите.

– Ничего-ничего! И какое он произвел впечатление?

– Видите ли, он произвел впечатление человека, попавшего в кабак случайно. То есть он или вообще никогда в подобных заведениях не был, или был так давно, что успел забыть…

– Да ну?

– Он вошел, во-первых, очень неуверенно, что ли… Остановился посредине зала. Я даже подумал, что сейчас развернется и уйдет, хотел уже навстречу выскочить, проводить за столик.

– А у вас за столики подают?

– Когда как… Он, например, сначала к стойке все-таки подошел. Поздоровались, я сразу же начал с ним разговоры разговаривать…

– На тему?

– Да ерунда всякая: добрый день, что могу предложить? выпить, покушать? присаживайтесь, пожалуйста, сейчас обслужим…

– А он?

– А он уже, оказывается, здорово выпивши был! Не то чтобы в хлам, но порядком.

Виноградов старательно слушал, пытаясь не переспрашивать.

– Я ему в уголке место показал, там как раз освободилось. Принес, чего просил… – Бармен вытащил из брючного кармана потрепанную записную книжку, листнул ее и, найдя нужное, поучительно поднял вверх указательный палец: – Вот ведь что интересно! Заказал самую дорогую пиццу, салат из кальмаров, тоже самый дорогой, – и коньяк французский!

– Тоже самый дорогой? – не удержался Виноградов.

– Да!

– Вы посоветовали? – понимающе кивнул оперативник. По-человечески, это было вполне понятно – грех не раскрутить пьяного, в этом весь смысл кабацкой стратегии.

– Нет! – торжествующе разочаровал его хозяин заведения. – Сам попросил… Сомневаетесь?

– Ну-у…

– Я тоже засомневался. Поэтому вежливенько так объяснил, что у нас такой порядок, что сначала оплата, потом уже…

– Он заплатил?

– Без звука!

– Долларами?

– Почему? Рублями… – Владимиру Александровичу показалось, что недоумение собеседника искреннее. – Сдачу не взял!

– А доллары вы у него видели?

– Да я вообще сомневался, что у него деньги есть!

– Почему?

– Вид был не такой, я же говорю… Не наш клиент, скорее для пельменной какой-нибудь или столовки: костюмчик барахольный, галстучек. Сумка из дерьматина!

Последнее слово бармен выговорил с наслаждением, отдавая предпочтение смыслу перед грамматикой.

– Сумка?

– Ну да… Через плечо, на ремешке.

– Точно? Опишите ее: цвет, размеры… – Это было несколько неожиданно, но, оторвавшись от писанины, Виноградов на всякий случай пояснил: – Это для опознания надо, чтоб родственникам вернуть.

– А чего описывать? Такая черная, с кармашком. На молнии.

– Что внутри? Может, он открывал при вас, нет?

– Нет. На пол поставил, по-моему…

Насколько помнил Владимир Александрович, никакие сумки с места преступления не изымались. Противореча сам себе, он все-таки поинтересовался:

– А из ваших никто ее прибрать не мог? Под шумок?

– Не-ет, я лично прибирал тут все. Никого же не оставалось… Что, пропала?

– Есть проблемы, – уклонился Виноградов.

– Ценное что-то?

– Вряд ли!

– И я не думаю… – пожал плечами свидетель. – Еще кофе?

– Достаточно. Скажите, я мог бы забрать ваш блокнот?

– Зачем?

– Ну, все-таки определимся с количеством посетителей, кто что заказывал…

– Это ничего не даст! – Собеседник помешкал и, не выпуская из рук, продемонстрировал Виноградову несколько страниц. Они были вкривь и вкось испещрены значками, столбиками цифр, кое-где записи наползали одна на другую, исполненные разными чернилами и, очевидно, в разное время. – Сугубо личные пометки, к тому же не всегда… объективные. Вы понимаете?

Владимир Александрович понимал. Вполне естественная ситуация: если проводить официально все заказы – на налогах разоришься. К тому же, видимо, цены на выпивку и закуску, а также итоговые суммы, предъявляемые клиентам, вовсе не безупречно совпадают с выставленными на стойке табличками.

– Жаль! Ладно…

– Спасибо. Не хотелось бы ненужных вопросов, я и так готов помочь по мере сил.

– Саша, давайте попробуем определиться со свидетельской базой. Из работников кого можно допросить еще? Швейцар – как он?

– С утра отзвонился, выпустили из больницы. Прислать?

– Да нет, не к спеху. Созвонюсь, приглашу… Телефон домашний имеется?

– Конечно! – Бармен выписал нужный номер на листке, спешно вырванном из злополучного блокнота: – Это приятель тестя, дядя Федя… Федор Федорович.

– Смотрю, почти семейный подряд?

– Время такое, только своим доверять можно. Да и то не всегда! – с чувством констатировал свидетель.

– Больше никого из работников не допросить?

– Нет. Жены, слава Богу, не было, уборщица еще тогда не пришла, попозже появляется…

– А посетители?

– Посети-ители? – Собеседник напрягся, и было заметно, что ему хочется как-то отблагодарить Виноградова за отсутствие излишнего любопытства относительно двойной кабацкой бухгалтерии: – Значит, Пушкин был из постоянных…

– Фамилия? – взялся за «паркер» Владимир Александрович.

– Нет, прозвище! Ходит тут, стихи читает – для развлечения публики. Ему, кстати, тоже перепало вчера, но готов спорить – появится, не сегодня, так завтра…

– Есть его данные?

– Нет! Живет где-то у метро, в коммуналке. Жена то ли ушла, то ли померла… не знаю. У него ведь что ни пьянка – то новая история любви. С учетом зрительского вкуса…

– А больше никого?

– Честно говоря, не запомнил. Извините! Но завсегдатаи обычно попозже появляются, я говорил уже.

– Дадите знать, когда этот ваш Пушкин объявится?

– Запросто. Куда звонить?

Виноградов порылся в бумажнике и протянул хозяину визитную карточку:

– Здесь прямой телефон и дежурка.

– Ого!

Владимира Александровича давно уже перестала удивлять реакция собеседников на протянутый им глянцевый прямоугольник с милицейскими реквизитами. Сам он первую визитку завел еще в девяностом, чуть ли не первым в Главке, в основном из соображений пижонства, но со временем уже не представлял себе делового общения без подобной мелочи.

– Вы тогда идите пока, занимайтесь своими делами, а я закончу, допишу тут, о чем мы говорили. А вы черканете…

– Хорошо. – В зале как раз появилась прилично одетая пара с ребенком, и нужно было уделить им внимание, – Прошу! Проходите, присаживайтесь…

Хозяин сорвался с места, а Владимир Александрович стал заполнять размашистым, некрасивым, но разборчивым своим почерком сероватое пространство бланка.

*  *  *

Женское горе – штука заразная. Плотным, почти осязаемым облаком оно расползается вокруг, истекая на собеседника через залитые слезами или, напротив, свинцово-сухие глаза, многократно усиливаясь тысячами едва уловимых штрихов: поза, голос, прическа… Один-единственный нечаянный жест может выплеснуть из-под тоненькой корочки приличий такое, что люди вокруг содрогнутся и потом долго еще будут носить холодок под сердцем.

Уголовный розыск… Большинство из тех, кто не спился вовремя, не ушел, не сумел воспитать в себе носорога, – большинство из них гибнет на пятом десятке с неизменным диагнозом «инфаркт»…

Чужое горе, как и чужие тайны, – это верное средство сократить себе жизнь. И медицина тут бессильна.

– Алле? Саныч?

– Да, слушаю!

Голос в трубке звучал до неприличия громко:

– Как здоровье? Чем занимаешься?

– Да так… – Виноградов уткнулся глазами в стол.

– В баню идешь сегодня?

– Не знаю, наверное.

– Слушай, я тебе про Лысого не рассказывал? Как он позавчера соляры залил вместо девяносто третьего? Эт-то что-то!

– Извини, давай потом? Вечером.

– Занят? – до собеседника наконец дошло.

– Да. Перезвони попозже.

– Так встретимся же? Приходи.

– Ага, постараюсь. Извини! Пока…

– Будь здоров, Пинкертон. Расколи его, гада, по самую задницу! – Виноградовский приятель не очень представлял себе, что такое оперуполномоченный, и считал поэтому, что вся служба Владимира Александровича состоит из хитроумных допросов и яростных перестрелок с бандитами. Сам он работал дизайнером по интерьерам, носил берет, бороду и воспитывал хомяка.

– Прошу прощения. – Виноградов посмотрел на сидящую напротив женщину.

Та молча кивнула.

– Понимаю ваше состояние, но… Такой порядок. Нужно вас допросить, чисто формально, потом – и вещи вернуть, деньги, ценности. Хорошо?

Женщина опять кивнула. Вообще, с того момента как вдова переступила порог кабинета, она не произнесла еще ни слова. Даже, кажется, не поздоровалась, шагнув вслед за дежурным сержантом из коридора и сразу же заняв предложенный стул.

– Давайте, я сначала отдам… – Владимир Александрович решил начать не с протокола, а с более простой процедуры. А по ходу – сориентироваться. – Вот, посмотрите!

Он высыпал на полированную когда-то поверхность стола содержимое конверта.

– Согласно описи… Проверьте.

Женщина, не глядя на сложенный бланк, дотронулась до часов, накрыла ладонью ключи, бумажник.

– Что вы! Может, воды? Одну секундочку…

Но рыдания оборвались, не успев перейти в истерику.

– Простите.

Голос у женщины оказался чуть хрипловатый, вдовий. По прическе, одежде, косметике было ясно, что собой она занималась сегодня без интереса, просто повинуясь привычке воспитанного человека, выходящего на люди, тем более в казенный дом…

– Простите!

Она аккуратно, одно за другим переложила к себе: кошелек, даже не глянув на содержимое, часы мужа, связку ключей… В недоумении посмотрела на доллары:

– Что это?

– Доллары.

И вопрос, и ответ прозвучали невпопад. Поэтому Виноградов пояснил:

– Их обнаружили при вашем муже.

Вдова несколько секунд сидела неподвижно, потом взяла валюту:

– Да, спасибо.

Владимир Александрович снова заметил, что она тихо плачет.

– Пересчитайте.

Женщина отрицательно покачала головой.

– Сколько здесь должно быть?

– Не знаю.

– Хм-м… Простите, но… Простите, это точно ваши деньги? Вы уверены? – засомневался теперь уже Виноградов.

– Наверное… Вы же сказали. – Одной рукой вдова вытирала заплаканное лицо, другой поудобнее укладывала в сумку вещи.

– Я должен оформить показания.

– Оформляйте. – Она не боялась и даже не нервничала, дисциплинированно приготовившись отвечать.

– Итак… Ваши фамилия, имя, отчество? – задал первый, предписанный протоколом вопрос Владимир Александрович.

* * *

Филимонов взял было в руки прихваченную скрепкой бумажную стопку, но потом отпихнул ее обратно Виноградову:

– Давай на словах! А то совсем под вечер башка не варит.

– Вкратце?

– Да. Что она там тебе поведала?

– Сумку искать надо…

– Чего?

– Сумку сперли! – Владимир Александрович в сердцах даже ударил кулаком в подставленную ладонь: – И бармен описал, и вдова подтверждает.

– Насчет чего? – Шеф местного уголовного розыска только что вернулся с совещания по вопросам повышения раскрываемости за счет повальной компьютеризации в условиях дальнейшей демократизации, поэтому соображал сейчас туго.

– Была она у него… – Еще не закончив фразу, Виноградов почувствовал себя героем скетча в стиле новогоднего «огонька».

– Заява есть? – сдвинул брови Филимонов.

– Нету.

– Появится?

– Вряд ли!

– Тогда чего ты дергаешься? – Процентным показателям района по части краж ничего не грозило, и старый сыщик несколько поубавил напор.

– А может, его из-за сумки и грохнули?

– Версия? – уточнил Филимонов. – Агентура?

– Пока что-то около… Мысли вслух.

– Давай тогда излагай сначала… Что такое?

– Шеф, надо подписать! – В дверь просунулась встрепанная голова одного из оперативников. – И машина ждет, из таксопарка – по летней «мокрухе». Специально прислали…

– А Гришин? – Собственно, у начальника уголовного розыска имелся заместитель, достаточно толковый и честолюбивый.

– Так ведь в рейде же! По детской безнадзорности.

– Ох, точно… Больше нет никого?

– Все в разгоне. – Оперативник забрал со стола подписанные бумаги и немного ревниво покосился на Виноградова: – Так вы идете, Александр Олегович?

– Десять минут! Передай – мол, сей момент спускаюсь. Только закончу.

– Не задерживайтесь…

– Еще какие-нибудь указания будут? – Это прозвучало настолько вежливо, что десять английских лордов померли бы на месте от зависти. В ледяной тишине молодой коллега Владимира Александровича прошагал до двери, за которой и скрылся.

Оставшиеся переглянулись и не смогли удержаться от смеха:

– Одна-ако!

– Молодежь… Учить надо!

– Нет, паренек-то толковый, оботрется. И не трус.

– Толковый, это верно, – кивнул Филимонов. – Только вот уходить намылился.

– Куда – совсем?

– Нет, в управление. В «убойную» группу, к Пименову.

– Что же… обычное дело.

– А ты? Поговаривают, что тоже?

– Александр Олегович, мы же договорились… Я давал повод? – Следов веселья на лицах уже не замечалось.

– Нет, – признал Филимонов. – Все по-честному. Сколько осталось? До срока?

– Достаточно. Успеешь, если захочешь, пару выговорешников засадить в личное дело.

– Дурак! Я, кажется, тоже поводов не давал…

– Извини, шеф… Времени чуть-чуть – давай по сути?

– Слушаю.

– Так вот… Обычная история, даже зацепиться не за что. Они оба Политех закончили, там и поженились. Она сразу за кульман в контору встала, а муж – тот еще подергался: в «Рубине» что-то для подводных лодок паял, зарабатывал неплохо за счет командировочных. Камчатка, Северный флот…

– Знаю, у меня шурин ответственным сдатчиком ездил.

– Вот! И этот тоже – на рабочей сетке, наладчиком радиоаппаратуры. По пятьсот – шестьсот получал в месяц. Потом, еще в самом начале конверсии, сюда перевелся, в НИИ.

– Да? – В те времена лейтенант милиции зарабатывал едва за двести двадцать. А в институтах платили и того меньше.

– Ну, ситуация… Все-таки диплом с отличием, как я понял, – и супруга допекла: по нескольку месяцев дома нету, да еще и второго ребенка затеяли… Короче, остался здесь. Сначала еще куда ни шло, а потом сам знаешь – зарплаты нет, заказов оборонных нет, все должны друг другу. Научная работа помахала крылышками, кто пошустрее – на Запад рванул или в коммерцию.

– А он чего?

– Не каждому дано! Остался… Жена, вдова то есть, говорит, что чего-то там пытался вымудрить – куртки брал на комиссию китайские, трусы, шоколад какой-то. Пролетел, естественно!

– Долги?

– Я спрашивал. Нет! В позапрошлом году «кинули» их, пришлось даже телевизор продать, но с тех пор – нормально, никаких наездов. Она с него слово взяла, что больше никаких бизнесов и разных там гешефтов. Себе дороже!

– На что же жили-то они?

– Пенсия тещина, ну и все-таки что-то же там подкидывали иногда, чтоб народ совсем не перемер с голодухи. Потом выправилось…

– С чего бы это вдруг? Баба на панель пошла, или детишки кушать перестали?

– Ше-еф! Не надо…

– Давай без лирики, время поджимает! – Филимонов покосился на циферблат.

– Хорошо. Короче, халтура нашлась. Прямо под боком, в их собственном институте: студия кабельного телевидения. Организовал какой-то жучара, у меня фамилия записана, – бывший замдиректора по режиму. Целый этаж арендовали, называется «Петровест-студио». Покойный там декодеры собирал, это такие штуки, которые…

– Я знаю, у меня у самого стоит. Раз в квартал меняют.

– Точно! Деньги появились – не так чтобы много, но хоть из нищеты начали выползать… Все вроде наладилось, но, со слов вдовы, с месяц назад он чего-то задергался. Планы какие-то непонятные начал строить, все намеками… Впрямую ничего, но уверял, что скоро заживут по-новому, пусть, дескать, шубу себе присматривает! Насчет «Москвича» в «Рекламу-шанс» звонил, по объявлению.

– Это уже интересно. Наследство? Или что-нибудь в этом роде? Впрочем, жена бы знала.

– Она даже друзьям звонила, точнее – женам их, с которыми контачила, наводила справки… Никто ничего! А муж только вид на себя напускал, как у Монте-Кристо. Обещал, что скоро!

– Какие-либо разговоры телефонные? Новые связи?

– Нет, она говорит, что не было… Я на всякий случай выписал всех друзей-приятелей, побеседую.

Филимонов одобрительно кивнул:

– Еще ЧТО?

– Пока все… Попросил ее быть на связи, если что-то проявится. Объяснил, что могут ситуацией воспользоваться, проходимцев-то много – запросто одинокую вдову окрутят, если узнают, что она с деньгами. Придумают какой-нибудь долг несуществующий или что доллары на время покойному давали. Пусть, короче, молчит в тряпочку, пока не затихнет все.

– Толково! – Пронзительно заквакал местный телефон, и начальник розыска поднял трубку: – Да, слушаю. Скоро… сейчас иду. Ничего, подождет!

– Я, собственно, закончил.

– Яс-сно… Мысли есть?

– Не знаю. Возможно, конечно, что кто-то узнал о получении суммы, проследил, попытался ограбить… Убить убил, а обшмонать не успел? Не знаю! Мало похоже.

– Хорошо, продолжай по плану. Про тревогу знаешь?

– Предупредили.

– Еще, наверное, смотр будет. На всякий случай подготовься. Все, пошли!

Пропустив Виноградова вперед, Александр Олегович двинулся из кабинета.

Сквозило. За окном собирался дождь.

* * *

Следующий день начался еще ночью. Точнее – ранним до неприличия утром, около половины шестого, когда Владимир Александрович поднял-таки трубку.

– Володя, ты?

– Я… хотя лучше бы, чтобы нет! – отозвался на знакомый голос дежурного Виноградов.

– Тревога. Давай в отдел.

– О-хо-хо… Понял. Насчет транспорта как?

– Шутишь, – констатировал собеседник. – Вставай, проклятьем заклейменный! Звони Ефимчуку…

– Будь здоров, до встречи!

Владимир Александрович встал и, не зажигая света, выбрался в гостиную. Прихватив параллельный аппарат, набрал по записной книжке номер и испортил настроение следующему в цепочке оповещения бедолаге.

– Сколько времени? – На пороге, щурясь от электрического света, стояла не слишком одетая жена.

– Рано. Спи!

– Все в порядке?

– Обычный дурдом. Я ведь говорил вчера, нет?

Верная боевая подруга смогла наконец различить стрелки на циферблате, вздохнула и скрылась обратно, в уютную темноту.

Сборы, включая подобие завтрака, заняли четверть часа. Транспорт, с учетом непопулярного времени суток, двигался по городу редко, но быстро, поэтому Владимир Александрович прибыл к месту службы отнюдь не в последних рядах.

– Вооружаться?

– А у тебя не на постоянке?

– Нет! – Он получил табельный «Макаров», положенное количество патронов и противогаз. – А это на кой? Он же с дыркой.

– Тих-хо… Учения общегородские, штаб ГУВД проводит – по гражданской обороне. Понял? Проверяющие наверху уже.

– Нет вопросов! – Обо всех неожиданных тревогах милицейский народ, как правило, оповещался заблаговременно: действительно, ну кому нужно потом получать по шапке за реальную боеготовность подразделений. И время для подобного рода мероприятий выбирали такое, чтобы уже и транспорт ходил, потому что ни один головастый чин так и не придумал, каким образом по тревоге доберется обычный сержант в три часа ночи из общежития на Ржевке до, скажем, Купчина… Теоретически, можно было остановить любого частника, но на практике такое удавалось нечасто, да и то в основном по пьянке. У ряда сотрудников телефонов дома по разным причинам не было, поэтому они по таким случаям оставались ночевать в кабинетах: процент явки согласно нормативам должен был соблюдаться неукоснительно.

– Здорово, Виноградов! Пожрать захватил?