Текст книги "Папа, спаси меня (СИ)"
Автор книги: Ника Янг
Соавторы: Настя Ильина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)
Глава 32
Вещи сложены. Егор одет и закутан в одеяло. Он все еще спит, и я не хочу его тревожить. Но у Кирилла другие планы. Вот почему его называют Диким – он действует на инстинктах, не ждет ответа, реакции собеседника. Он берет и делает. Вот и сейчас. не дожидаясь моего сигнала, разрешения, проходит мимо в полутемную комнату, где горит один ночник и быстро поднимает на руки малыша, так, будто бы он пушинка и совершенно ничего не весит.
– М-м-м, – сквозь сон бормочет Егорка.
– Тш-ш-ш, – говорит тихонько Кирилл, прижимает свою ношу к своей широкой груди. – Папа вернулся.
При этих словах он резко кидает на меня острый взгляд, и он будто царапает меня на две половины. Кирилл не ждет, когда я последую за ним, но я бегу. Хватаю сотовый телефон, ключи, быстро закрываю квартиру. Как можно противостоять танку? Бронетранспортеру? Никак. Вот и я не могу встать на середине пути Дикого, который может легко переехать через меня на пути к своей цели.
В голове множество мыслей, они все похожи на хаотичных мотыльков, которые бьются о светящуюся лампу. Откуда он узнал о Егоре? Стоит ли мне сказать ему, что я должна родить второго малыша для спасения сына? Неужели правда, Женя мне изменяет так открыто, что даже Дикий в курсе этого? Как мне быть с мужем?
Все это время я находилась в таком диком напряжении, что сейчас хочу хотя бы на одно мгновение спрятать голову в песок. И я это делаю. Кирилл – такой мужчина, которому легко подчиниться в чем-то, потому что он всегда смотрит на ситуацию с разных сторон, умеет принимать неожиданные и успешные решения, и эта формула, запах удачи настолько въелся ему под кожу, что сейчас мне хочется пусть ненадолго, но стать с ним одним целым, чтобы заразиться удачей.
Я сажусь на заднее сиденье в его автомобиль, Кирилл кладет малыша мне на руки, и мы выезжаем со двора. В темноте все фигуры кажутся темными и громоздкими, но совершенно не внушают страха, потому что этот двор – мой родной, я знаю здесь каждое дерево, каждую выемку на асфальте. И тем сложнее мне сейчас уезжать отсюда, понимая, что так, как раньше, уже ничего не будет. Совершенно. Все меняется на моих глазах, жизнь рушится, делает такой крутой поворот, о котором я и помыслить никогда не могла.
Мне нужно привыкнуть к этой мысли, принять ее. Так, как раньше уже ничего не будет. И я поняла это в ту самую минуту, когда Кирилл оказался на пороге моего дома. Казалось, что это было целый век назад, но ведь прошло не так много времени…
Сотовый телефон начинает вибрировать.
– Не бери трубку, – приказывает сухо Кирилл, и я вижу его совершенно дикие, черные глаза в зеркале заднего вида.
Выуживаю из кармана платья сотовый и поворачиваю его экраном вверх. Звонит Женя. Его фотография смеется с черного зеркала телефона, но смотреть на его лицо я не могу.
– Дай сюда, – Кирилл каким-то образом протягивает руку назад и забирает телефон из моих ослабленных пальцев.
Чувствую, как слезы начинают подступать к горлу, и я неожиданно всхлипываю. Взгляд Кирилла смягчается.
– Что у вас за семья? Он открыто изменяет тебе, уже весь город в курсе, ты… – он делает паузу, и у меня в груди сжимается воспоминание о нашей недавней страстной ночи вдвоем. Кирилл не хочет сгладить ситуацию, он решает рубить по больному, как делает врач. Чтобы вырезать опухоль и дать шанс здоровым клеткам выжить. – Ты изменяешь ему. О такой семье ты мечтала, да, Тоня?
Я не отвечаю, глотаю соленые слезы, и молчу. Смотрю в окно, где, как мои самые лучшие дни, мелькают, чтобы бесследно пропасть, машины, дома и огни большого города.
Кирилл ударяет по рулю руками, сжимает зубы, но говорит при этом спокойно, что никак не вяжется с его дерзкой манерой езды сейчас.
– Что с тобой стало? Зачем все это? Ради чего? Чтобы было как у всех? Вот для чего тебе семья? Сказать подружкам: девочки, я замужем, у меня есть ребенок?! А то, что муж – последняя свинья, это уже не важно. То, что ребенок болен, а вы за его спиной пытаетесь найти себе других партнеров, развлечься, это тоже не важно?
– Ты…ничего обо мне не знаешь, – выдавливаю я сквозь слезы, а сама прижимаю сына к себе крепче. Откуда ему знать о том, что отец, как только узнал о моей беременности, криком и угрозами заставил выйти замуж за Седого? Откуда ему знать, что Женя всегда чувствовал себя лишним в нашей маленькой семье, и хоть и пытался влиться, я сама так или иначе неосознанно отталкивала его? Откуда ему знать, что по – настоящему мужем и женой мы стали намного позже официальной росписи, и то, только потому, что я уже отчаялась, сдалась, и чтобы совсем не погрузиться в депрессию, ответила на ухаживания своего уже официального мужа?
Откуда ему все это знать?
– Останови машину, – говорю вдруг четко.
Кирилл смеется. Я слышу, как он блокирует двери. Закатываю глаза.
– Ты для того вывез нас из дома, чтобы унижать?
Он внимательно смотрит на меня в зеркало заднего вида, и отсветы от фар редких машин, скользящих по его лицу, делают его больше похожим на дьявола из преисподней.
– Я должен принимать участие в судьбе своего сына, – говорит он, сжав зубы. – Ты лишила меня этого на долгие годы, но теперь пришла пора разобраться со всем. И я не хочу, чтобы его отчим, – он специально презрительно цедит это слово, будто бы оно своим звучанием может отравить, – находился рядом, мелькал своим трусливым задом возле него. Пока мы не пройдем лечение, не обследуемся у лучших специалистов, не победим эту заразу, Седому нечего делать рядом с Егором.
Я сжимаю руки в кулаки.
Много же ты понимаешь, господин Дикий.
– Привык все брать нахрапом? – язвлю я, и в ответ получаю тяжелый взгляд.
Кирилл одной рукой крутит руль, другой – берет мой телефон. Он нажимает на не отвеченный вызов, и, пока ждет ответа, вдруг подмигивает мне, напомнив того самого парня, который покупал мне сладкую вату в парке аттракционов.
– Седой? – он говорит приглушенно, но даже так от сдерживаемой ярости в его голосе у меня бегут мурашки по спине. – Вы с Малой расходитесь. Пока. Пока я не решу, как дальше быть.
Он молчит, но на самом деле вряд ли слушает, что кричит в трубку Женя. Я же будто бы нахожусь в театре, где актеры слишком увлеклись импровизацией, и потому хочу только выгадать время, чтобы принять какое-то адекватное решение.
– Она с сыном будут жить у меня до тех пор, Седой, пока я не скажу, где кто будет жить. Ясно тебе? И, кстати, да. Я расторгаю с тобой все договора. Выплачу неустойку. Но иметь дело с таким куском дерьма, как ты, даже не хочу.
Кирилл отключает связь, выключает полностью телефон и экран чернеет. Он выруливает на дорожку к дому, где мы были совсем недавно, жмет на кнопку брелка, и, дождавшись, когда откроются двери, взъезжает внутрь.
– Ты же понимаешь, что он приедет сюда, – тихо комментирую его действия. Кирилл только поднимает брови выше. Я понимаю, что он думает про себя: даже если сюда явится настоящая армия спецназа, она не выстоит против ярости Дикого, против его хитрости и ума. Потому что он – настоящий зверь и не боится ничего.
Мужчина вешает на плечо мои сумки, и другой рукой перенимает у меня ребенка, отсекая все мои возражения одним смурным взглядом. Ведет быстро в дом, не включая свет. Только несколько бра загораются от движения в темноте.
– Это ваша комната, – он открывает дверь, и я вздыхаю – в этой гостевой я приняла решение прийти в ту сакральную ночь к Дикому. Воспоминания обрушиваются на меня волной, и я стискиваю крепче кулачки.
Кирилл укладывает Егора на кровать.
– Повар приходит четыре раза в неделю. Уборка – каждый день. – он встает рядом со мной и в темноте, прерываемой только лунным светом, его фигура становится большой и грозной, но при этом от мужчины не исходит злости. Только какая-то едва заметная обреченность, которая очень импонирует мне.
– Вы никуда не выходите, ни с кем не контактируете. Я выберу другую клинику, найду врачей. Теперь это моя забота, ясно?
– Ты не можешь решать за нас, ты не имеешь на это права, – устало говорю ему я.
– Я не имею? – резко хохотнув, он ерошит свои волосы. – Я имею право на все. Любой суд встанет на мою сторону, как только я покажу результаты ДНК– тестов, и видео с камер наблюдения из этого дома, когда ты заходишь, почти раздетая, ко мне в комнату, по своей воле. Я все ясно сказал?
– Ясно, – шепчу и опускаюсь на кровать.
Кирилл, постояв секунду– другую надо мной, широким шагом выходит прочь. Я чувствую озноб, но понимаю, что меня трясет не от холода. Во всем виноваты мужчины, судьба, и я сама…
Глава 33
Утром Кирилл никуда не уехал. Думаю, он ждал визита Жени, но тот не объявлялся. Ни звонка, ни встречи. Наверное, он тоже обдумывал всю ситуацию, в которой оказались мы все. А может быть, обиделся на мое решение последовать за Кириллом, ночью, с ребенком. Эта идея наутро мне тоже показалась дикой: как я могла последовать за мужчиной, оставив свой дом позади? Но все мысли тут же рассыпались в прах, стоило Егорке открыть глаза и позвать меня хрипловатым с спросонья голосом.
– Ма-а-ам!
– Я тут, мой родной! – тут же подхватила его на руки. И тут же засомневалась, задумалась, испереживалась по поводу того, что мы находимся не дома, среди привычных вещей и игрушек, а совсем в незнакомом доме. Как мне объяснить это сыну? Какие слова подобрать?
Но мой ребенок, мудрый, талантливый, такой большой маленький человек, все решил по-своему, как всегда легко и просто:
– Ура! Мы в отпуске!
Я даже рассмеялась. Это слово он слышал не часто, но прекрасно знал, что оно означает. «Мы в отпуске» – это значит много мультиков, много моря, песка и свободного времени, в котором Егор становится главным распорядителем игр.
– В отпуске, сынок, – протягивая ему зубную щетку, и улыбаясь его привычной манере забавно морщить губы, повторяю я.
Закончив с процедурами, он первым потянул меня на осмотр. Но не успели мы пройти и половину коридора на первом этаже, как откуда-то, как черт из табакерки, вынырнул Кирилл. Влажные волосы небрежно зачесаны назад, босой, в легкой белой футболке-поло и белых же трикотажных бриджах он совсем не походил на человека, способного выкрасть из дома женщину с ребенком. Скорее, на такого повесу-миллионера, который только и занят выбором бутылки белого вина к обеду.
– Боец! Наконец-то ты проснулся! – Кирилл присел на корточки, чтобы оказаться на уровне взгляда Егора. Тот немного смутился, что развеселило мужчину. – Помнится, совсем недавно ты легко и быстро шел ко мне на руки. А теперь что? Испугался?
Малыш отрицательно покачал головой, но все равно спрятался за мою ногу, что с головой выдало его смущение.
– Между прочим, нам уже доставили электромобиль, которым ты сможешь сам управлять, а скоро привезут и детский квадроцикл.
Охнув, я придвинула малыша ближе.
– Не бойся, Малая, все под контролем. Я буду рядом. – Кирилл выпрямился и серьезно посмотрел на меня.
– Значит так, боец! Завтракай и жду тебя во дворе – будем проверять, как ездит автомобиль. Идет?
Егорка, который всегда выступал за то, чтобы не есть утром завтрак, тут же проникся идеей убежать в сад. Он посмотрел на меня щенячьими глазами, такими умилительными, что кот из мультфильма «Шрек» позавидовал бы.
– Ладно, ладно, – согласилась я. Сейчас мне хотелось идти у него на поводу, разрешать все, чтобы он ни захотел, потому что…потому что уже завтра я могла бы пожалеть об этом…
– Мы будем слушаться маму, боец, – Кирилл подхватил Егора под руку и повел за собой. – Но немного попозже. Женщины они такие существа, брат, слабенькие. За них нужно все решать. Все брать в свои руки. и тогда все будет так, как надо. А женщины…пусть решают лучше, какое платье надеть, какие туфли. Все остальные вопросы, сложные и важные должны решать мужчины. Вот как я. И как ты.
Егорка захихикал и закивал, уверенно держась за большую руку своего настоящего отца…
Кирилл не только приготовил для Егора развлечения. Он сам с удовольствием принимал участие во всех играх, которые предлагал сын.
Целый день я ходила за ними тенью, и все ловила их эмоции, которые менялись каждый час, становясь все глубже и расширеннее. Я видела, как на моих глазах рождается настоящая любовь: это было видно по задумчивому выражению глаз Кирилла, когда он ерошил волосы Егорушке, по тому, как он иногда замирал, глядя, как ребенок заливается счастливым смехом, по его постоянным прикосновениям. Думаю, он сам до конца еще не верил, что это случилось, и прямо сейчас из обычного мужчины Кирилл становился отцом.
Во время обеда Кир разрешал Егору взять конфеты до главного блюда, а когда я возмутилась, то бросил на меня негодующий взгляд.
Я знала, чувствовала, что подспудно и в нем разрастается эта ужасная мысль, отравляющая все существование: как, обретя малыша, можно его сразу же потерять? Как?! И потому он, конечно же, решил, что нужно все ему разрешать…
А уже за ужином, после того, как Егорка отправился спать, Кирилл внимательно посмотрел на меня:
– Завтра в дом приедет охрана. У меня будут дела, и я не смогу постоянно находиться здесь.
Я начала было спорить, но это было зря. Кирилл просто отмахнулся от моих слов, как от назойливой мухи, потому что уже все решил, и обсуждения ему были не нужны.
– И договорился о еще одном осмотре, поедем днем, все вместе. Хочу, чтобы доктора мне в лицо сказали, что можно сделать, сколько заплатить и кому, чтобы спасти моего сына.
Сглотнув, опустила глаза. Я так и не нашла в себе силы духа сказать ему, почему пришла в его спальную комнату в ту ночь. Не думаю, что он понял бы это и принял это решение: родить ребенка, чтобы его кровь использовать для спасения другого. У меня самой это устаканилось в мыслях не сразу же, что говорить о мужчине?!
– Все расходы беру на себя, все организационные вопросы – тоже. Твое дело – заботиться о ребенке, – он отодвинул чашку с кофе, который наверняка уже остыл, потому что Кирилл за все это время толком не притронулся к нему, а только обдумывал что-то, глядя в его черные воды.
– Мы уедем, – не смело начала я. – Ты не должен…
Кирилл резко встал и полоснул по мне своим цепким взглядом.
– Я делаю то, что считаю нужным. На правах мужчины. И этот ребенок – мое дело!
Вздохнув, я посмотрела в окно. И тут же напряглась.
– Кир… – мужчина даже вздрогнул от такого обращения, забытого, родного, дернулся в мою сторону. – Там…кажется, что-то происходит…
Дикий прильнул к окну и грязно выругался.
Ему было от чего прийти в ярость: с другой стороны забора кто-то кидал подожжённую бумагу. Она догорала в траве, и было понятно, что картон был чем-то облит, потому что ветер не мог затушить его быстро.
Глава 34
Кирилл выскочил из комнаты, а я налила в графин воды, и последовала за ним. Мужчина распахнул калитку нараспашку, и тут же пропал во тьме. По ходу движения я плеснула воду на горящие бумажные кульки, не давая костру разгораться дальше, но не могла оставить его одного в неизвестности – тоже устремилась за белой футболкой, белым парусом выделяющимся в ночи.
То, что я увидела буквально через пару шагов, повергло в шок.
Кирилл держал за грудки и буквально вдавливал в высокий железный забор Женю. Тот пытался бессвязно ругаться, пинаться, но не мог справиться с могучим телом, разъяренным на посягательство в свой дом.
– Я же тебе сказал – не приближайся, ты не понял? – шипел на Женю Кирилл.
– Да пошел ты! – буквально выплюнул в ответ муж.
Я смотрела на него и мне было ужасно стыдно. Но не за то, как себя вел выпивший мужчина, а за то, что сейчас, под гнетом всех этих обстоятельств, мне стало совершенно очевидно: я зря провела эти годы рядом с ним. Да, были хорошие моменты. Но все они меркли под светом его трусости, желания нагреться на чужих деньгах, жадности, услужливости отцу. Он и замуж-то меня взял не потому, что я ему нравилась, а потому что великий и ужасный Гудвин, чертов папочка, заставил его жениться на забеременевшей дочери.
И сейчас, глядя на их ссору, когда каждый пытался высказаться больнее, ударить в самое солнечное сплетение, я понимала: дороги назад не будет. Тем более, надеюсь, с двумя детьми от другого мужчины, Женя больше не сможет этого вынести, и его слабая душонка станет еще хуже, и я точно не смогу больше жить в этом вранье.
– А ты, тварь, – повернулся ко мне Женя. – Хорошо тебе под ним лежится?
И тут Кирилла будто перемкнуло. Несмотря на то, что он видел: его оппонент пьян, не владеет собственным телом, он буквально бросил его на землю, и в несколько ударов ногой в живот заставил того плевать кровью.
– Прекратите! Прекрати! – повисла я на руках у Дикого. Он тяжело дышал, не в силах справиться со злостью.
– Я тебе сказал! – он указательным пальцем помахал в воздухе, глядя сверху вниз на поверженного противника. – Ты не понял. Пеняй на себя.
– Тваа-а-арь, – простонал Женя, поворачиваясь на спину. – Ты еще пожалеешь. Вы все еще пожалеете об этом.
– Ты сам во всем виноват, дебила кусок, – Кирилл повернулся к нему спиной. – Эта женщина и ее проблемы тебе не по зубам. Оставь их в покое. Между собой все будете решать после того, как я разберусь с ребенком.
Я нагнулась к Жене, посмотреть, нужна ли ему скорая помощь, и Кирилл вдруг нервно расхохотался.
– Не строй из себя мать Терезу, Тоня! – буквально взвыл он. – Ты не представляешь, что это за человек! Гниль! Падла! Трус!
– Пошла ты, – вдруг четко и ясно сказал Женя мне в лицо, не обращая внимания на то, что я пыталась подать ему руку, и помочь встать. – Не прощу тебя никогда, тварина. Ты заслуживаешь того, чтобы лишиться всего, что тебе дорого.
Я резко отпрянула от него. Стыд, ярость, неверие, – все смешалось в одно. И это говорит мне тот человек, которому я была верной женой почти пять лет? Вот так и открываются глаза…
Отвернувшись, я медленно пошла вперед. Женя вслед ругнулся еще несколько раз, но я уже не оборачивалась. Мне нужно было идти вперед, потому что впереди у меня много войн, много переживаний, и я надеюсь, – новая жизнь. По крайней мере, та, что, возможно, начинает зреть во мне уже сейчас.
Кирилл закрыл калитку. И хмуро посмотрел на меня.
– Охрана приедет завтра с утра. Никто вас не потревожит. Что делать с мужем – решишь потом. Но ты и сама все видела. Решать тебе, что делать дальше, но если ты вернешься к нему…
Он покачал головой, имея в виду, что перестанет меня уважать. Но и я не имела в мыслях уже такого решения! Подспудно я была к этому готова. Слова обиженного пьяного мужчины только поставили точку в тех отношениях, которые давно нужно было перечеркнуть.
Едва за мной закрылась дверь, я рухнула на кровать. Погладила кончиками пальцев спящего сына, утерла слезы, которые сами собой текли по щекам, впитываясь в волосы, в подушку.
Я не хотела, чтобы так глупо и глухо закончилась моя семейная жизнь, но человек предполагает, а бог – располагает. Нужно было развестись с ним еще давно, тогда, когда я поняла, что не смогу полюбить его со всей своей душой, несмотря ни на что. и эту страницу своей жизни я перелистнула сегодня ночью.
Мне нужно двигаться вперед ради своих детей, а не стоять на месте, принимая нелюбовь от нелюбимого…
Вдруг живот прострелила резкая боль, отдалась в пояснице. Черт. Такое иногда уже бывало, я знала, о чем говорит этот сигнал моего тела. Но мне не хотелось верить. Я не могла осознать и принять тот факт, что надежда, которую я взращивала в себе все это время, неосуществима. Нет, нет.
Я резко вскочила и рванула в туалетную комнату, чтобы уже через минуту убедиться в том, что первое ощущение оказалось верным: у меня начались женские дни. А это значить, что долгожданная беременность, которая могла спасти моего малыша, не случилась.
Прижав руки ко рту, чтобы заглушить крик, я медленно сползла по стенке вниз и буквально рухнула на холодный кафель ванной. Сегодня я оплакивала все: семью, свою первую любовь, надежду на то, что могу спасти свое единственное сокровище, в котором не чаяла души и без которого мне не нужна была и моя жизнь…
Глава 35
У меня есть сын… Как же сложно принять этот факт! Сын… Ребёнок… Маленький живой человечек, в котором течёт моя кровь. И почему? Ну почему он умирает? Я сбил костяшки пальцев в кровь, молотя боксёрскую грушу несколько дней, чтобы выпустить жар. Саднящая боль доводит до исступления, но ещё сложнее терпеть душевную боль, ту, которая бьёт в самое сердце, теребит его, рвёт на части. Я всё никак не могу понять – почему она промолчала? Почему не сказала о том, что я стал отцом? Почему пацана растил какой-то ган… Арррр…
Осознавал ли я, что просто не будет? Когда они окажутся под моей крышей? Женщина из прошлого, ненавидящая меня всем своим ангельским сердцем и пацан. Он боится меня, но тянется ко мне. Мне кажется, что между нами есть что-то особенное, что-то манящее друг к другу. Нет… Я ничего не осознавал, когда поехал и забрал их, но я ничуть не жалею о своём поступке.
Несколько дней пролетает незаметно. Седой постоянно названивает мне, но я делаю откат по документам, и мои люди возвращают ему бабки, которые он успел вложить в проект. Встречаться с ним я не хочу, потому что это закончится кровью… Его или моей? Ответ есть только у Всевышнего… В любом случае пока нам лучше держаться в стороне друг от друга.
Пока…
Нам всё равно придётся встретиться однажды и решить, как быть со всем этим бедламом дальше. Но на холодную голову, не на эмоциях, не в тот момент, когда жизнь ребёнка висит на волоске…
Я еду в медицинский центр, где уже должны быть готовы анализы сына. Я выбрал лучший центр по борьбе с этой гадостью. Тот, где врачи на самом деле заинтересованы помочь, а не просто высосать из тебя деньги. Брат моего одноклассника здесь главный врач, и он обещал сделать всё, что будет в его силах, чтобы помочь, потому что в своё время я здорово выручил его.
– Здоров, Иван! – произношу я, войдя в кабинет, где стоит насыщенный запах кварца. Он щекочет ноздри, раздражает лёгкие, проникая в них.
Ненавижу больницы за это медикаментозное зловоние. Входишь и будто бы нюхаешь саму смерть. Точнее, борьбу с ней. Впрочем, всё это не имеет особого значения. Я видел сидящих на скамейке обречённых детей… взрослых… Матери качали детей и видно было, что мысленно молили Бога спасти их чадо. И я разделяю тяжесть их груза. Я понимаю, как хреново им в эту секунду, потому что сам нахожусь в том же положении.
– Кирилл! – отвлекается Иван от бумаг, а мне немного странно слышать своё имя вместо прозвища.
Кириллом меня почти никто не называл. В основном Малая, ну пара партнёров по бизнесу, а вот так… В простых кругах…
Кирилл…
Я стискиваю зубы и киваю.
Присаживаюсь в кресло напротив и уже по одному его виду понимаю, что всё обстоит плохо.
– Шансы есть? – первым разрезаю тишину я, потому что понимаю, что он изо дня в день говорит таким же как я страждущим заученные слова, которые уже обожгли глотку изнутри, ведь ими ты вонзаешь нож в сердце.
– Есть, но сам понимаешь, что они небольшие.
Небольшие…
Сердце пробивает несколько глухих ударов, отдаётся стуком в висках.
Я делаю глубокий вдох и тянусь в карман за пачкой с сигаретами, но вспоминаю, что нахожусь в больнице, что тут по определению нельзя курить, и останавливаю себя.
– Что мы можем сделать?
– Есть несколько вариантов… Если сделать пересадку костного мозга, то Егор может пойти на поправку. Донором должен быть единокровный младенец. Костный мозг выделят из пуповинной крови, поэтому для новорожденного это полностью безопасно.
Я несколько секунд сижу в шоке, а потом начинаю истерически смеяться. Иван смотрит на меня, как на полоумного, а я в эту секунду осознаю, зачем Малая явилась ко мне той ночью. Она не могла прямо попросить о том, чтобы я сделал ей ребёнка, ведь тогда бы раскрылась её гаденькая тайна, но она пришла ко мне, сняла с себя одежду и соблазнила меня. Знала, что я чувствую рядом с ней, знала, что я снова куплюсь на её хрупкую фигурку, на сладкое манящее тело. Она пришла ко мне совсем не для того, чтобы вспомнить былое, не для того, чтобы развлечься… Она просто пыталась спасти сына. Она осознавала, что я буду считать её продажной девкой, изменщицей, что все эти ярлыки прилипнут к ней. Знала, но всё равно пришла. Она переступила через себя, наплевала на стыд и прочие чувства… И пришла.
Руки сжимаются в кулаки, когда я успокаиваюсь, а во рту появляется до одури омерзительная горечь. Я видел, что она ненавидит меня, не понимал за что, но видел. Ей были противны мои прикосновения, но она терпела ради пацана.
– Сам понимаешь, что это долго… Зачатие может не произойти сразу, – кивает Иван. – Пока Антонина выносит и родит второго ребёнка… Пройдёт ещё время. Мы не знаем, как быстро эта дрянь будет развиваться, не можем угадать, сколько времени есть у Егора. Я предложил бы воспользоваться вторым вариантом. – Иван поднял взгляд и внимательно посмотрел на меня. – Ты можешь стать донором костного мозга для своего сына, если анализы подтвердят совместимость.
В висках начинает стучать сильнее. Мне плевать, насколько эта процедура будет безопасной для меня, я даже не спрашиваю у него, есть ли какие-то риски для донора. Я вижу в этом спасение для маленького неокрепшего организма, для ребёнка, который не знал родного отца. Да даже если я и сдохну, то так тому и быть… Я готов пойти на это. Готов отдать хоть самого себя, чтобы помочь ему. Сам не понимаю, откуда такое рвение, ведь сына я не знал, возможно, всё дело в его преданных глазах, глядящих на меня с надеждой?.. Возможно, я хочу искупить свои ошибки? Грехи прошлого? Может, это за меня наказывают ни в чём неповинного ребёнка небеса?
– Что нужно сделать, чтобы узнать совместимость?
– Подождать полчасика, может, меньше… Это единственный анализ, который мне ещё не прислали.
Я киваю и смотрю на часы, противно тикающие, давящие на мозг.
– Можно пока выйду на улицу покурить? – спрашиваю я, но Иван отвлекается и пристально смотрит в экран монитора несколько секунд.
– Анализы пришли. Ты подходишь для трансплантации.
