Текст книги "Выбор сердца (СИ)"

Автор книги: Ника Верон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

– Отлично, – заверила Рита. – Почувствую себя хозяйкой. Помнится, кто-то меня будущей женой представил. Начну вживаться в роль. Поверь, найду, чем себя занять. Или могут быть сюрпризы?

– Да не должно быть никаких сюрпризов, – обронил он, над чем-то серьезно размышляя. – Просто… – а вот проблем очень хотелось избежать. – Тут как-то на пороге бывшая нарисовалась, – сути визита которой так и не понял. А вот как сейчас могла отреагировать Рита…

– Ну, значит – познакомимся, – сообщила она с легким налетом иронии, чем вызвала у Константинова вполне искреннее удивление. – И хватит пытаться решить проблему, которой не существует. Скажи лучше, у тебя телевизор здесь вообще – включают?

Собиралась ли она смотреть этот самый телевизор? Нет. Для чего спросила? Да в большей степени, чтобы уйти от разговора о завтрашнем дне. Не могла понять стремления Константинова заполнить своим присутствием все её дни пребывания в Питере. Тем более, что пол дня-то точно вместе проведут!

– Пульт в ящике, – кивнув в сторону тумбы, под закрепленным на стене телевизором, обронил Константинов.

Она застыла в каком-то непонятном оцепенении. Медленно выложив на тумбу искомый пульт, продолжала что-то очень внимательно рассматривать. А вот напряжение… Снова – осязаемое. Даже на расстоянии. Что могло ввести в подобный ступор…

– Рит, что-то случилось? – совершенно не понимая причины резкой смены настроения, осторожно поинтересовался Константинов.

– Не знаю, от тебя зависит, – проговорила она медленно, доставая из ящика компактную вскрытую упаковку презервативов, в которой не хватало, он точно знал – двух штук. – Эт-то – что?

По всей видимости вечер ожидался с феерическим завершением. А он рассчитывал, если и не на повторение вчерашнего совместного принятия душа, то уж точно, на серьезную благосклонность этой леди. От самого себя не ожидал подобного подъема, учитывая на сколько бурно прошла минувшая ночь.

– Тебе по-русски ответить или французский вариант озвучить? – прерывая собственные размышления, и оставаясь внешне совершенно спокойным, поинтересовался он, выдерживая при этом и максимально ровный тон. Выпад сейчас, чувствовал, ни к чему хорошему не приведет. Рита на взводе. Причем – максимальном. По всей видимости, нарисовала себе в воображении достаточно реалистичные картины его времяпрепровождения в период одиноких вечеров.

– Леша, я в курсе, что это – презервативы или как их там называют: резинки, – съязвила Коташова, продолжая расходиться, – И ты дальше будешь убеждать меня в том, что я – единственная в твоей жизни? А вечерами ты сидишь вот на этом самом диване, и скучаешь в полном одиночестве? Интересно, звонишь ты мне «до» или «после» приятно проведенного времени? Или сейчас прозвучит любимая фраза кобелей – «это не то, что ты думаешь»?

Выглядела на сейчас просто… шикарно. Никогда не думал, что маленькая женщина в гневе может вызвать волну желания, а не полного отторжения. Во всяком случае с Петровой уж точно, кроме ответного негатива, ничего другого не появлялось. А сейчас…

Появилось желание сгрести её в охапку, отнести в спальню. Или – уложить на этот самый диван и успокоить. По-мужски успокоить: поцелуями, лаской, сексом. Правда, на сколько в данном случае будет действенно, и без еще больших последствий – вопрос.

Откинувшись на спинку дивана, задержав на гостье задумчиво-изучающий взгляд, совершенно спокойно (в своей привычной саркастической манере), с расстановкой произнес:

– Да, это не то, что ты думаешь. Это вообще – не то.

– Правда? – брови ее мгновенно «взлетели» вверх. – Может, объяснишь тогда – что? – предложила Рита, рассыпая свою находку по тумбе, – Я не слепая и умею читать. И считать, – добавила тут же. – На коробке цифра двенадцать. В наличии – десять. А мне говорили, что в свои квартиры Алексей Константинов баб не водит.

Она продолжала грубить, а вот во взгляде читались… боль и непонятное ему презрение. Приговор ему уже, по всей видимости, вынесен. Нет, не ему, скорее – их отношениям. Как же она скора на расправу. И снова возник вопрос с её прошлым, о котором до сих пор ничего не знал. Что произошло там, лишив напрочь доверия к противоположному полу? А он, до определенного момента, свои проблемы считал глобальными!

– Рит, ты единственная женщина, ночевавшая в моей московской квартире, и с которой я занимаюсь сексом в этой. Мои квартиры – не публичные дома, – по-прежнему выдерживая ровный тон, заверил Константинов. А она не могла поверить в его абсолютное спокойствие! Если только было не все равно, что она сейчас чувствует. В таком случае получалось, что…

– А из них ты шарики надувал? – и вновь не получилось не съязвить. Да и феноменальное спокойствие Константинова выводило из себя. – Или, может, кстати, для Димки держишь? От Лады он здесь, случаем, не отдыхает?

А вот данный вопрос вызвал у Константинова сдержанную усмешку.

– Это будет последнее, что он сделает тайком от Лады, – отрицательно качнув головой, заверил Алексей вслух. – Не тот у него вариант. Там, действительно, не хватает двух, – поднимаясь, наконец, с дивана и неторопливо приближаясь к гостье, продолжал, – Ума не приложу, куда они делись. Может, хоть сейчас скажешь?

И кой черт не выбросил остальные, вернувшись из Калининграда? Там этого сделать не додумался. А здесь… Разбирая сумку, почему-то не дошел до мусорного ведра. Бросил в ящик ТВ-тумбы и забыл. И в какую проблему эта забывчивость сейчас могла вылиться…

– О чем? – не поняла Рита, вмиг успокоившись. А взгляд задержался на маленьких, рассыпанных по тумбе пакетиках.

– Когда мы первый раз тобой в одной постели планировали оказаться, я положил один под подушку, со своей стороны, – терпеливо пояснил суть своего вопроса Константинов. – Привычка, уж извини за откровение, у меня такая. Чтобы по ходу пьесы не подскакивать и не нестись за ними через пол квартиры, – добавил он, убедившись, что его слова не только слышат, но и правильно понимают, что сейчас было крайне важно. – В самый ответственный момент я его под подушкой не обнаружил. Думал, за кровать каким-то образом соскользнул. Со вторым получился такой же фокус.

– Ты мне до такой степени не доверял? – вновь с вызовом прозвучал её вопрос. – Или до сих по не доверяешь? Или мужской эгоизм срабатывает? И раз не первый…

– Так, стоп, женскую логику отключаем, – попросил он, сгребая в горсть пакетики, и на пару минут выходя из комнаты, чтобы отправить те в мусорное ведро. – Я уже не раз говорил относительно и первого, и второго, – продолжал он, возвращаясь в комнату. – Если ты сделала свой выбор, мне без разницы, какой у тебя там по счету. Хотя, хотелось бы быть вторым, или уж третьим, черт с ним. Карантин я ни тебе, ни себе устраивать не собирался и не собираюсь, если ты еще не поняла. Нормальный мужчина всегда, слышишь, всегда прежде всего думает о безопасности и здоровье женщины, – никак понять не мог, что за «каша» в её голове. Разобраться бы с прошлым. Наверняка, там есть ответы на многие практически необъяснимые реакции и действия в настоящем. Только вот как сделать это, если контакта по данному вопросу нет вообще никакого. – А уж любимой – тем более, – продолжал он. Не смотря на желание заключить в объятия, чувствуя взрывоопасное напряжение, намеренно сохранял расстояние. – Если хочешь, это в какой-то степени даже и забота. Мне посчастливилось родиться мужиком, но вряд ли ошибусь, предположив, что аборт – самая приятная процедура в жизни. Хотя, наверно, следовало как-то потактичнее выяснить, что ты используешь в качестве контрацепции. Прости, напрямую спросить не решился. А таблеток у тебя не заметил.

– Свою пустоту, – перебила она тихо.

– Пустоту? – не понял он сразу.

– Я родить не могу. По собственной глупости. Я…

Спешно отвернувшись, Рита плотно сжала губы, стараясь сдержать наворачивающиеся на глаза слезы. Проблема из прошлого. Не отпускающая и в настоящем. Столько лет прошло. Давно пора всё забыть, принять и жить дальше. Не получалось. И почти всегда – новый срыв, слезы на грани истерики. Только этого сейчас и не хватало…

– Тихо, – успокаивающе обняв, Константинов крепко прижал ее к себе. – Тихо, хорошая моя. Вот тут – тихо, – продолжал непривычно мягким тоном. – У меня тоже не все гладко с этим делом. Но процент серьезной опасности присутствует всегда. Как показала жизнь, сюрпризы случаются. Никитка нежданчиком через двадцать два года после Димки выскочил.

Её боль, кажется, чувствовал сам. Вот теперь сомнений не оставалось – было у неё это самое чертово прошлое. Только снова вопрос – какое? Неудачный аборт? Сомнительно. Нет, конечно, всякое может быть, только почему-то казалось, что вот эта женщина не смогла бы пойти на убийство собственного ребенка.

С другой стороны… Жизнь порой бывает слишком жестока, ставя в такие условия, что самому жить не хочется…

Глава 16

24 февраля 2022

1

Санкт-Петербург. Коташова давно взяла за правило с самого утра (даже в выходные дни) просматривать новостные ленты, чтобы быть в курсе последних событий в стране и мире. Тратила на это минут пятнадцать от силы. И сегодня не собиралась задерживаться на страницах интернета. Пока не увидела пестрящие пометкой «молния» сообщения.

24 февраля 2022 года… Обратный отсчет? Или – движение вперед? И она – черт знает на каком расстоянии от дома. Что делать? Какие действия предпринимать? И – стоит ли вообще предпринимать…

– Алеш, ты новости смотрел? – застыла она на пороге кухни.

Мысленно чертыхнувшись, Константинов, оглянувшись, приблизился к гостье. Вот о ком совершенно… Нет, не забыл. Скорее – не подумал! Привыкнув жить один, не особо отслеживал собственные действия. Сама проснулась? Или разбудил слишком громко (а в ранне утренней тишине любой звук кажется громогласным) работающий на кухне телевизор, по которому в новостном канале транслировали выдержку из экстренного выступления Президента.

– Смотрел, – признался он, приобнимая свою гостью за талию и привлекая к себе. Касаясь губами виска, тихо спросил, – Боишься?

– Не знаю, – призналась честно. Вообще – в голове не было ни одной мысли. Вот – совсем. Пустота полная. – Как думаешь, это серьезно?

– Учитывая выступление Президента, полагаю – да, – кивнув, подтвердил он, на секунду вновь отвлекаясь на телевизор. Внимательно посмотрев на Риту, предложил, – Хочешь, давай сегодня все-таки со мной? По крайней мере, пока ситуация не прояснится.

– Куда? – поинтересовалась Коташова, подняв на Константинова взгляд. Вполне спокойный и рассудительный. Даже намека на вероятность истерики не было. – В спортзал? Думаешь, я в своем городке мужиков в спортивных трусах и майках не видела? – сейчас она сделала попытку сыронизировать, догадался Алексей, что самого несколько успокоило. – Или на съемочную площадку в ночь, где тебе точно не до меня будет.

Не согласиться с ней не мог. Тем более, что эпизоды сегодня предстояло отыгрывать непростые. Только и за неё не беспокоиться не получалось. Как будут развиваться события в самое ближайшее время (о более отдаленном сейчас и не думал), не знает, пожалуй, никто. А человек существо, легко подверженное панике.

– Ну, ты же себя сейчас накручивать начнешь, – не удержался он от замечания. Хотя пока, вроде, рассудительность и спокойствие Рита сохраняла.

– У тебя кухня шикарная, некогда будет, – совершенно неожиданно обронила Рита, приведя в растерянность Константинова.

Она приняла решение. Правильное или нет – покажет время. Да и подумать было над чем. Жизнь грозила очередной раз совершить слишком резкий разворот. Вот только с какими последствиями на этот раз – вопрос.

– Ты что хочешь сказать? – не сразу понял он. Всё же готовился к несколько иному разговору. К какому? А черт его знает, но уж точно не о кулинарии, учитывая происходящие в стране и мире события. – Собралась готовить?

– Ну, не все же тебе стоять у плиты, – поведя плечами, заметила Рита, к чему-то осматриваясь. Вот данную кухню на сегодняшний день, точно видела не в первый раз. Над чем-то поразмыслив, вслух добавила, – Женщина из нас двоих все-таки я. Дай мне получить удовольствие от ощущения полного комфорта. Или есть сомнения в моих кулинарных способностях?

– Да нет, вроде не отравился, живя у тебя неделю, – проворчал он, возвращаясь к своему занятию до её появления на кухне. Отправив в турку первую порцию свежемолотого кофе, и поставив ту на огонь, оглянувшись, добавил, – Только ты – гостья.

– Напомни, кто меня будущей женой представил? – поинтересовалась она, заставив себя улыбнуться, что, впрочем, получилось сделать почти без особого усилия. – А святая обязанность жены в чем заключается? – сама же, отвечая на собственные вопросы, продолжала, – Правильно, сытно кормить мужа.

– Или закормить? – высказал Алексей предположение. С уверенностью, совершенно не похожей на иронию, добавив, – Чтобы я стал толстым, непривлекательным, но намертво привязанным надежным кошельком.

Константинов сейчас говорил о себе? Рита задержала на нем полный сомнения взгляд. Для своего возраста данный её любовник пребывал практически в идеальной форме. На теле – ни грамма дряблости. В меру подкачанные мышцы. Отсутствие «пивного живота», который, на самом деле вызывал отвращение. По крайней мере – у неё. Когда в чем мама родила, перемещался по комнате, откровенно им любовалась. И даже мысли не возникало, что этот человек может вдруг растолстеть. Совершенно не представляла, как может в таком случае выглядеть.

– Знаешь, если бы мне был нужен исключительно толстый кошелек, я бы нашла его поближе к дому, – заверила Рита, при этом сохраняя максимально серьезный тон. А вот чреват ли тот какими последствиями для благополучного завершения утра… Как-то то сегодня с самого начала не задалось!

– А неужели – ни одного не было?

Их взгляды встретились. На какое-то мгновение. Вот чему следовало поучиться, так это контролировать собственные мысли, порой слишком быстро превращавшиеся в слова. Играл сейчас с огнем, что прекрасно понимал.

Забрав из его рук чашку, наполненную горячим кофе, и аккуратно поставив ту на стол, помедлив, оглянулась. Он ждал, настороженно за ней наблюдая. Чего?

– Леш, а у тебя ведь тоже, наверняка, не только две жены в багаже из прошлого. – произнесла совершенно спокойно, что для Константинова стало полной неожиданностью.

Готовился к более бурной реакции на своё неосторожное замечание. Рита же мастерски ушла от конкретного ответа. Снова. А он чувствовал бы себя куда увереннее, знай хоть что-то о ее прошлом. Какие-то моменты, которых даже вскользь не желательно касаться в разговорах. Чтобы не получилось, как вчера, когда, не желая того, довел до слез. Да и сейчас почувствовал напряжение.

– Зачет, – вынужден был признать, отвлекаясь от собственных размышлений. – Ответный ход принят. Другой раз за некорректные вопросы разрешаю послать меня ко всем чертям. Обещаю – не обижусь, – добавил он, доставая из холодильника тарелку с бутербродами.

Странным образом сырники сегодня отменялись. Либо не успел приготовить, либо в холодильнике закончился творог. Правда, и против бутербродов не возражала. Да и привычнее те как-то были. Самой утром готовить было некогда…

– Я за вчерашнее хочу извиниться, – выдала Рита совершенно неожиданно. Константинов в первое мгновение даже растерялся.

– Рит, давай так, срыв может случиться у любого, – с расстановкой зазвучал его голос. – Впредь постараюсь все моменты, касаемо наших с тобой отношений, обсуждать. Но и тебя очень прошу стать хоть чуточку открытей. Это не значит, что жду пикантных подробностей, – добавил он, успокаивающе коснувшись рукой руки гостьи. – Твоё прошлое, это твоё прошлое. Но есть моменты, которые очень сильно мешают настоящему и не лучшим образом влияют на будущее. Я об этом, Рита. Только об этом, поверь.

– Тебе проще…

– Нечто подобное мне буквально вчера говорило одно очаровательное создание, – улыбнувшись, заметил он вслух, припоминая свой разговор с Ладой. – Поверь, тоже есть свои скелеты в шкафу. Но большую их часть ты уже знаешь. Ты же для меня остаешься загадкой за семью печатями, – встретившись с ней взглядом, кивнув, отступил, – Хорошо, оставим пока. Не будем портить завтрак.

В начале первого, еще раз предложив поехать с ним и получив в ответ категоричный отказ, Константинов, подарив перед уходом поцелуй, со словами: «Не скучай. Если что – звони», отправился в спорт зал.

Да, мог сегодня день пропустить. Но почему-то показалось, что его гостье, действительно, необходим отдых. От него. Еще вчера заметил налет непонятного раздражения. Причем, если не ошибался – в его адрес. Хотя, на первый взгляд, вроде все было замечательно. Может, и она это чувствовала? Потому и отказалась от совместной поездки и в спортзал (могла посидеть и в кафе, ожидая его), и на съемочную площадку.

2

Санкт-Петербург. Опустив штангу, Константинов внимательно посмотрел на Сашникова. По времени они давно не попадали на тренировки вместе. Да и в стороне штангистов коллега по цеху крайне редко оказывался. Больше предпочитал беговые дорожки. Что вдруг случилось сегодня…

– Привет, коль не шутишь, – протянул Константинов для ответного рукопожатия руку. При этом, внимательно присматриваясь к нежданному собеседнику. В последнее время как-то не получалось общения. Так, периодически созванивались… Вроде как – по-дружески.

– Не ждал тебя сегодня здесь встретить, – обронил Артем, окидывая взглядом спортзал.

Не смотря на рабочий день, тот был полон. Впрочем, удивляться нечему. Графики у людей разные. Да и вообще Константинов мало обращал внимания на наполняемость. В спортзал ходил позаниматься, форму поддержать, когда в том возникала необходимость – лишнюю энергию сбросить.

– С чего вдруг? – не понял он, с долей недоумения (вот только на сколько искреннего, не наигранного) глянув на Сашникова. – Четверг, с двух до четырех, согласно расписания.

Вроде как отшутился сейчас. А где-то глубоко внутри зародилось непонятное беспокойство. Знал этого человека достаточно хорошо. Как говорится, всех карт не раскрывал. Отношений старался не портить. Ну, хочет человек общения, почему – нет. Главное здесь – лишнего не сказать. А человек пусть считает, что бдительность усыплена.

– Так слухи ходят, у тебя любовь всей жизни прилетела.

А вот сейчас… Константинов в одно мгновение оказался в напряжении. Жесткий самоконтроль, чувствовал, лишним не будет. Однажды в своей жизни позволил себе потерять бдительность. До сих пор расплачиваться приходится.

– Тём, тональность смени, – попросил он, давно ставшим привычным для окружающих, жестким тоном. Обсуждать свою личную жизнь ни с этим парнем, ни с кем-либо еще не собирался. Что понять Сашников должен сразу.

– Да мне без разницы, – заверил тот, как-то слишком нервно передернув плечами. – Только люди, не боишься, не поймут? Не рановато любовницу будущей женой представляешь? Ольга, вроде, развода еще не дала.

Ответил Константинов не сразу. Какое-то время задумчиво изучал спортивный инвентарь, которым занимался буквально несколько минут назад, перед появлением Сашникова. Очень внимательно посмотрел на друга. Или, наверно, всё же – так называемого друга. Предчувтвие, что пути-дороги скоро окончательно разойдутся не покидало на протяжении всего последнего времени. Причем – достаточно длительного. Наконец, уверенно произнес вслух:

– А любовница мне не нужна, Тём, – и вот сейчас стал прежним Константиновым: холодно рассудительным, жестким. – И что там люди собираются понимать, мне без разницы. Я почти тридцать лет с оглядкой на чужое мнение жил. Хватит. Не хочу больше.

– Лёха, не торопился бы ты, – предостерег Сашников, а вот настоящего беспокойства в голосе ни грамма. – В мире вон что творится. Третья мировая не сегодня-завтра. Не до любви будет.

Последняя фраза вызвала сдержанную усмешку Константинова. Слышал сегодня уже нечто подобное, пока в раздевалке был. Хотя, кроме утреннего выступления Президента, в жизни в целом ничего не изменилось. Где-то в магазинах какие-то ажиотажи прошли, но, вроде, тоже не особо.

– А ты что, как девица, заистерил? – поинтересовался он, с сожалением понимая, что отзаниматься запланированные два часа сегодня уже не получится. Посылать же Сашникова ко всем чертям не хотелось. Врагов, даже и в лице вроде как друзей, лучше держать при себе.

– Вот я как раз и спокоен, – сообщил тот, для чего-то проинформировав, – Если что, у меня квартира в Праге. Деньги в нужных банках. Сейчас не о высоких материях думать надо, а о том, как отсюда побыстрее ноги сделать. Куда ты со своей новоиспеченной пассией отправишься, если хвост прижмут? У неё, наверняка, и загранника нет.

Вот до таких мелочей в разговорах они с Ритой, действительно, еще дойти не успели. С некоторых пор как-то больше других тем касались. Достаточно личных. Он бы даже сказал – совсем личных. А наличие загранпаспорта… Ну, не нужен он для пропуска в те места, которые сейчас посещать приходилось. И с Ритой вряд ли даже разговор стоит начинать о возможности переезда. Она в Питер-то сорвалась только, чтобы его подловить…

– Да вроде, никуда не планировал, – честно признался Константинов, не без сожаления глянув на часы. До конца тренировки осталось не так много времени и начинать какие-то упражнения смысла не видел. – Меня здесь все утраивает, – закончил без тени сомнения.

У них с Сашниковым вообще разные взгляды на многие вещи были. По крайней мере политику обсуждать избегали. До сего момента. Да и сейчас не хотелось. Во-первый, отсутствовала какая-либо ясность происходящего. Во-вторых… В своей жизни ничего менять не собирался.

– Лёха, война началась, – а вот сейчас резануло слух. Начавшиеся в стране, да и в мире в целом, события, как-то не рассматривал с данной точки зрения. – Спустись со своего Олимпа на грешную землю, – продолжал тем временем язвить Сашников. – Здесь, не сегодня-завтра, трандец всем и всему наступит, – и, самое главное, данный человек в том, судя по тону, был абсолютно уверен. – На нас весь мир ополчится. Не до киношников будет. Не хочешь со мной в Прагу сорваться?

И почему-то Константинов не сомневался, что, по крайней мере, для данной личности вопрос с будущим уже решен.

– Артем, я на арабском или марсианском говорю? – полюбопытствовал Константинов, не сводя с друга достаточно внимательного взгляда. Не верилось почему-то, что тот ни с того, ни с чего странный разговор затеял. Если только, конечно, сам параноиком не становится. – Я никуда из этой страны не собираюсь, – продолжал он с присущим себе спокойствием. Да и не лгал сейчас. Уж если до сих пор не перебрался за границу, хотя возможность такая и была, то теперь… – Будет трандец, буду искать выходы и жить дальше. Всё? – и вопрос прозвучал достаточно резко.

– А не думал, что из-за всего этого, своего младшего пацана вообще можешь не увидеть? Сейчас, как при совке, занавес железный захлопнется, и останется Никитка за бугром.

А вот сейчас был использован запрещенный прием. Константинову потребовалось приложить максимум усилий, чтобы удержать себя в руках. Скандал вокруг собственного имени допустить не мог. Не имел права. Ладно, сам. В такие минуты всегда думал о близких людях.

– Тём, ну чего ты добиваешься? – уже направившись к выходу из зала и оборачиваясь, поинтересовался Алексей, напомнив, – Я ведь и врезать могу. А рука у меня тяжелая. И ты – не женщина, по полной получишь.

Вообще, силовое решение проблемы не принимал в принципе, предпочитая спорные моменты урегулировать так сказать словесно, включая дипломатию. И Сашников о том тоже прекрасно знал. Вот только провоцировал для чего – никак понять не получалось.

– Ясно, больной патриотизм зашкаливает, – резюмировал тот. – Только подумай, кому ты здесь нужен будешь, когда каша заварится.

– О себе беспокойся, – совершенно спокойно обронил Алексей и не оборачиваясь, направился в раздевалку.

У него оставалось достаточно времени, чтобы принять душ и… Судя по времени – сделать звонок. Не другу – любимой женщине. Женщине, вернувшей его к жизни. К нормальным отношениям. Никогда не думал, что в сорок восемь влюбится, как пацан.

Позвонил уже в машине. Настроение её совершено не понравилось. Предложил заехать, забрать с собой, пока ещё находился на полпути к месту съемок. Однако получил категоричный отказ с предложением спокойно работать и обещанием его дождаться.

– А вот этого не надо, – попросил он, выезжая на трассу. – Я, действительно, могу быть поздно. Ложись спать.

Не видел смысла в подобных жертвах. Это у него – без вариантов. Хотя… Не мог не согласиться с тем, что фраза, с обещанием дождаться, затронула какую-то невидимую струну. Душевную струну. Появилось непонятное и неизвестное ранее ощущение нужности, важности. До сих пор его никто не ждал. Из командировки, с премьеры, да просто с работы, со съемок. В лучшем случае, нарисовывался на пороге Димка. В таком случае появлялась возможность перекинуться хотя бы парой фраз.

– Предлагаю считать это репетицией семейной жизни, – неожиданно весело прозвучал голос Риты в телефоне, а на втором плане что-то достаточно аппетитно зашкварчало.

Судя по всему, эта маленькая несносная женщина всё-таки добралась до кухни. Мелькнувшая мысль вызвала беззлобную усмешку Константинова. Да, вот теперь знал точно, чего ему в этой жизни так не хватало…

3

Санкт-Петербург. Это непонятное, необъяснимое ощущение. Оно снова появилось несколько часов спустя, когда вернулся домой. Света не было нигде, кроме спальни, в которой приглушенно горел ночник. Прислонившись к дверном косяку, улыбнулся. Рита дремала, обнимая его подушку. И выглядела совсем… по-домашнему. Такой… уютной, тихой. Поймал себя на желании её поцеловать. Вот именно сейчас, когда спит.

Почувствовав взгляд, а возможно и посторонние звуки, связанные с открыванием им входной двери и перемещением по квартире (хотя постарался всё делать максимально тихо), Рита, открыв глаза, подняла голову. Натягивая на плечи одеяло (странное действо, учитывая, что в квартире тепло, а уж обнаженной, только за эти пару дней, видел не раз), села на постели.

– Ну, и как это понимать, почему мы не спим? – поинтересовался он, присаживаясь на корточки перед постелью и постаравшись удержать взглядом взгляд гостьи. – Что-то случилось? Или новостей перед сном насмотрелась? – кажется, была сделана попытка сыронизировать. Только с последним сейчас, учитывая происходящие катаклизмы в стране, было сложновато.

– Скорее из-за Ксюхиного звонка психанула, – проворчала Ритка, продолжая удерживать одеяло практически у самой шеи, что Константинова заводило в некоторый тупик. Если его надумали стесняться, да еще до такой степени… Самое время начать поиск причины. Всего пол дня отсутствия, а на пороге уже новая проблема вырисовывалась. И это при том, что за минувшие пару суток у них всё было в данном вопросе просто замечательно.

– Что-то дома? – спросил осторожно, решив, по крайней мере – пока, поддержать тему, с которой хотя бы на контакт пошла.

– Истерика у нее, – еще и этот вздох, полный обреченности. – Деньги снимает, сахар-гречку закупает, – продолжала между тем Ритка, после секундной паузы совершенно неожиданно, уходя от затронутой темы, спросив, – Ужинать будешь?

Ответил не сразу. Настаивать и выяснять о состоянии мало знакомой ему Ксюхи не планировал. Если Рита сама уходила от разговора… Счел благоразумным тоже отступить. Больше сейчас беспокоило состояние самой гостьи. Это непонятное стремление закрыться от него. Если только не предположить, что с просони, чисто автоматически пытается укрыться. Или… Мелькнувшая мысль вызвала прилив желания. Что на ней сейчас? Его футболка? Или, может, совсем ничего? В чем она вообще спит, когда ложится в постель совершенно одна?

– В душ только загляну, – выпрямляясь и выходя из спальни, обронил Константинов.

А, по сути, попросту сбегал. На данный момент – от самого себя. Необъяснимое состояние напряжения гостьи удерживало от сколько-нибудь откровенных намеков (не говоря уже о действиях).

Не сказать, чтобы был сильно голоден. Во время съемок были чай, бутерброды. Особо никогда не привередничал. И сегодня – перехватил. Только озвучивать этого не стал. Его ждали. Для него… Для него готовили!

В кухне появился минут через пятнадцать, успев сполоснуться и переодеться. Привычные домашние брюки и достаточно свободная футболка. Всегда одетый. Даже когда одни. Что это – какой-то собственный пунктик? Или как-то связано с её присутствием в квартире? Учитывая, что между ними происходит в эти дни, вряд ли своей полу обнажённостью смутит.

На ней была коротенькая сорочка. Совсем коротенькая. Черный шелк с кружевными вставками. А когда Рита, даже совсем немного, наклонялась вперед… Перехватило дух. Вроде бы к сорока восьми пора уже насмотреться на женские прелести.

– Ого. – Константинов, остановившись за спиной, лишь вскользь коснувшись чуть прикрытой кружевом груди, медленно, повторяя каждый изгиб женского тела, переместил ладонь к бедру. Приподнимая сорочку, продолжая, – А почему до сих пор не надевала? Может, мы вместо ужина чем поинтереснее займемся, а? – предложил он, обжигая дыханием её шейку и одновременно теснее прижимая к себе, давая почувствовать пробуждение собственного желания. – Мне завтра не вставать. В театр к двенадцати, – продолжал слегка севшим голосом, а ладонь настойчиво поглаживала спрятанное в трусики заветное местечко.

Прекрасно понимала, о чем говорил. Да и – чувствовала. Вот только настроение сегодня было… Сама себя не понимала. Раздражение, совершенно необъяснимое, рвалось наружу.

А ведь всего несколько мгновений назад, когда его ладонь коснулась её груди совсем бесхитростной лаской, когда, повторяя каждый изгиб тела, спустилась к краю сорочки, когда почувствовала его просыпающееся желание… Готова была уступить прямо здесь, на кухне. И вдруг резкий перепад. Как переключили что.

– А мне два дня к ряду кто-то передохнуть дает? – резко прозвучал её вопрос. Слишком резко.

И всё же – что-то происходило. Помедлив, Константинов отступил, верно рассудив, что не самое подходящее время для поиска причины. И, не в последнюю очередь, уставшим был он, что мешало сконцентрироваться на проблеме. Если, правда, таковая вообще существовала.

– Извини, постараюсь быть посдержаннее, – проворчал он, подсаживаясь к столу. – Что так смотришь? – а во взгляде, направленном на него, было неподдельное недоумение. – Я понимаю русский язык, – грубить не хотелось совершенно, но совсем сдержаться не получилось. – Мне просто показалось, тебя всё устраивает. Если для тебя слишком активен…

– Меня всё устраивает, если у нас всё естественно, – ставя перед ним тарелку с ужином, обронила Коташова, не давая закончить фразу.