Текст книги "Сердце Девы (СИ)"

Автор книги: Ника Ракитина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Глава 6

Даже при наличии карты геймеров иногда настигает топографический кретинизм. Особенно, если игроделы изо всех сил стараются загородить и запутать путь. После просеки мы свернули не туда, и знакомая таверна все не появлялась и не появлялась. А когда удосужились свериться с картой, оказалась совсем не там, где мы ее искали. И что проще идти в Синеградье напрямик, в таверну не возвращаясь.

Кроме того, все смертельно устали и едва передвигали ноги.

– Плакали мои доспехи… – вздохнула я.

Мы легли у костра, не думая о карауле. Ночь тянулась, друзья спали, костер медленно прогорал, обращаясь в угли, опадающие пеплом. Надо мной раскинулось небо, совсем не такое, как на Земле, где фонари убивают звездный свет. Но даже там, где вовсе темно, звезды мелкие и раскиданы редко. А тут сиял и мерцал звездный пожар, переливался самоцветами на темном бархате, трепетал и менялся постоянно. И одна за одной всходили и заходили мелкие луны. И во мне что-то менялось, привязанное к звездному танцу… Характеристики и скиллы словно зажили отдельной от программ жизнью…

Манул подошел и наклонился ко мне:

– Не спишь? Как ты?

– Все еще потряхивает.

Он взял меня за руку:

– Это не болезнь. Не рана. Не проклятие. Их обнаружение у меня в базовых навыках. Анаид, – он потряс мага за плечо. Тот всхрапнул и сел, протирая глаза кулаками.

– Она не заколдована?

– Ну, если не считать растворенного артефакта… Магический фон повышен. Но если и заколдована, с моим уровнем не определишь. Надо скорее в столицу. А если на грани магии и науки – тем более надо в столицу. В Орден рыцарей знания… Они сильны.

– И могучи, – пробурчала я, умащиваясь поудобнее. – Может, мне просто трех других осколков не хватает, чтобы цельность обрести.

– А в квестах ничего нет? – спросил Манул.

– Ничего. Ни малейшего намека. У меня пока вообще квестов нет, кроме «Вдовой невесты».

– Могу поделиться, – зевнув, подползла к нам Робин. – По-моему, это вообще баг игры. Надо пожаловаться. Нельзя ж так над бетами измываться.

– А я не понимаю, вообще зачем здесь беты? Все работает, как часы, – потер маковку маг.

– Видимо, сообщить, что все работает, как часы, – хихикнула лучница. – Водички хочете?.. Сходите к ручью, а то мне темно и страшно.

Я прислушалась к окружающему. Тишина. Полная, зловещая. Пробирающая до костей, до дрожи.

Ночь всегда наполнена звуками, и игровая ночь не исключение. Даже в пустыне, по которой мы шли, что-то шуршало и попискивало. А тут цикады просто обязаны бренькать…

Тень мелькнула на грани круга, очерченного пламенем костра. Жалким, признаться, почти уже угасшим пламенем. Я швырнула на кострище охапку веток, огонь вспыхнул, и мы увидели их, псов Гекаты. По крайней мере, мне другое сравнение в голову не пришло. Рядом с ними чупакабра начальной зоны казалась жалкой. Черные поджарые бладхаунды с алыми глазами окружали нас. Уровень сопоставим с моим, но их было много. Шесть или больше.

– Нас уважают, – заметил Анаид, плетя заклинание.

– Огонь! – Робин послала стрелу в собачку, вздернувшую заднюю лапу над костром по другую сторону от нас. Пошляки гнусные, пионеры недобитые.

Стрела попала, собачка взвыла, ее товарки перетекли, сжимая кольцо.

– Защищайте огонь!

Манул, превратившись, саданул особо настырную псину лапой, а второй собаке вцепился в горло, и они покатились по траве.

Я взмахнула мечом. Руша, возникнув ниоткуда, скребнул еще одну тварь по глазам.

Но их было слишком много, и бой выглядел безнадежным. Пара псин взрыла землю задними лапами, забрасывая костер. Еще две наперли на меня костлявой грудью, пытаясь сбить с ног. Водяной элементаль возник посреди костра и, успешно его погасив, иссох. Я продолжала рубить. Робин стреляла. Анаид пулялся колючими, словно каштаны, комками огня.

Мы держались спина к спине, а собаки все прибывали, рычали, выли, били хвостами по тощим бокам, светили зенками. Казалось, их направляет чья-то злобная воля.

В последних искрах умирающего огня я увидела, чья.

Тощая тетка, похожая на плеть, патлатая и в веночке из кувшинок. Одетая в драную ночнушку, зыбкая, с зенками-плошками, давящими волю. Анаид припал на колени, Манул хлопнулся на брюхо, Робин завизжала…

И тогда я засветилась. Как маяк.

Псы отпрянули, полуночница дернулась и пронзительно завизжала. Друзья очнулись и наперли на деморализованных врагов. А я, стоя столбом, озаряла поле сражения, пока бодрость не ушла в ноль и я не потеряла сознание.

Несмотря на все целящие и укрепляющие заклинания, полоска бодрости так и висела почти на нуле, вырастая по чуть-чуть, хотя после окончания любого боя и отдыха восстанавливалась почти мгновенно.

– Это что, баг? – Робин поддержала меня под плечи, поднося чашку с микстурой.

– Не знаю. Ребята, вы идите, чего вам игру портить. А я на проблему пожалуюсь и выхода из игры дождусь.

– Ну уж нет! – хором сказали они.

Робин с Рушей отправились на разведку.

– Тут дорога! – сообщила лучница, вернувшись довольно быстро. – И добрый человек, согласившийся нам помочь.

«Добрый человек» оказался соотечественником нашего Анаида, только выглядел старше из-за пышной рыжей бороды, заткнутой за пояс. По классу он точно был воином: весь в железе, доспех смотрелся изысканно и богато. Явно выше нас уровнем, и просмотреть я дворфа не могла.

– Это Фервор, – представила Робин, – Железокрад.

Мы, не сдержавшись, рассмеялись. Кроме Анаида.

– Фервор – жар битвы! – перевел он. – По мне так самое дворфийское имя.

Кстати, восседал добровольный помощник на птице, отдаленно напоминающей страуса-эму, только оперение было окаймлено не белым, а густо-синим. Птица изгибала шею и шипела. Сучила голыми ногами.

– Прелесть, правда? – восхищалась лучница. – Я себе такую же куплю.

Фервор потянулся с птицы и усадил меня перед собой. Друзья быстро запаковали пожитки. И мы отправились.

– Давайте я вашу подругу к столичным лекарям доставлю, а вы подтянетесь, – предложил подземник.

Я воспротивилась, и если бы дворф меня не держал, грохнулась бы под ноги «страуса».

– Слушайся дядю Фервора, он плохого не посоветует, – хихикнула Робин.

– Может, это и правильно, но мне не нравится, – взлохматил патлы Манул. – Не стоит нам разделяться. Извини, брат, но мы впервые тебя видим.

– Мне уже лучше, – наврала я. – Можно не гнать. И вообще, убейте меня. После реса (возрождения) все фефекты снимаются.

Анаид фыркнул.

– Я просто помочь хотел, – Фервор вздохнул и пустил птичку шагом.

Признаться, я надеялась, что дворф меня похитит, и это внесет в унылую жизнь приключенца свежую струю. Но Фервор оказался на диво законопослушным, и мы все трюхали неспешно по ровной замощенной дороге. Я откинула голову на его удоспешенное плечо, а руки и ноги засунула в щекотные птичьи перья и сама не заметила, как задремала и пропустила наш торжественный въезд в столицу.

Разбудили меня яркое солнце и брызги на лице. Я подняла веки и увидела пышную зелень, солнце просвечивало сквозь перистые и лапчатые листья, осеняя золотом их края и мелкими радугами играя в каплях фонтана, мрамором и золотом разбавляющего этот тропический рай. Стая цветных попугайчиков с писком метнулась в сторону. Манул толкнул дверцу узорчатого густо-синего портала, и меня внесли в мраморно-занавесочное великолепие… приемного покоя. Узкие витражные окна гасили яркость дня, мозаики пола без единой крохотной пылинки источали холод. Портьеры на внутренних дверях колыхались, точно их шевелила любопытная рука.

Холодная льдинка повернулась у меня за грудиной.

– Не надо… Я хорошо себя чувствую.

– Надо, Федя, надо, – процитировал Анаид, озирая общую свою пропыленность и предусмотрительно замирая у входной двери.

– Как-то здесь нехорошо, – зыркая на нервюры, забеспокоилась Робин. – Слишком помпезно, что ли?

– Здесь живет лучший лекарь Синеградья. И не волнуйтесь, – мягко сказал Фервор. – Я заплачу.

Лучница фыркнула. А за занавесками что-то звенело и перекатывалось, словно извещая о нашем прибытии.

– Да отпусти меня! – попыталась я вырваться из хватки дворфа. – Не хочу!

Освободиться не получилось. Я едва не разрыдалась от злости и бессилия. Зеленая полоска бодрости как замерла на трети шкалы, так и не продвинулась за время сна. Я чувствовала себя слабей котенка. Тот хоть может царапаться и орать. А тут до щеки не докусаешься сквозь бороду. Тьфу!

Лучшего столичного лекаря я так и не успела рассмотреть. Только обильно расшитый рукав синей мантии, взметнувшийся, как павлиний хвост, и жестко царапнувший щеку. Руки и ноги ослабели, скованные заклинанием, глаза закрылись. Невнятные голоса гудели надо мной, как шмели в клевере. Медом пахло.

– Уже все! А ты боялась. Давай-ка выпей… – чашка ткнулась мне в губы. Горькое, точно настоянное на полыни, зелье никак не получалось проглотить.

– Тьфу! Гадость! Уберите!

– Боудикка, – Манул осторожно убрал волосы у меня с лица. – Ты будешь это пить. И все образуется. Лекарь сказал, ты просто не умеешь контролировать вновь обретенную силу.

– Вы рассказали ему о Сердце?

– Нет, конечно, нет! – успокоил меня Анаид. – Но он и так догадался. Он же лучший.

– Непись.

Я пометалась головой по подушке.

– Фервор…

Мне вовсе не хотелось, чтобы посторонний дворф узнал об артефакте. Но Робин поняла неправильно.

– Он улетел. Но обещал вернуться! Милый, милый… – возгласила она насмешливо. – Кстати, оплатил нам эти апартаменты. На неделю.

– Зачем?

– Затем, что тебе неделю нельзя ни с кем драться, чтобы восстановиться окончательно.

– Я тут с тоски помру!

– Не помрешь. Это же столица.

– Ты не представляешь, как тут красиво, – затараторила Робин. – Какие магазины! И мастерские! И мирные ежедневки!

– Только зелья не забывай пить, – строго сказал Манул.

Комната, в которой мы находились, была большая, почти квадратная, с низким потолком. Стены до половины в дубовых панелях, а выше синие шелковые шпалеры уходят под потолочный карниз. Кровать королевского размера отъела у спальни чуть не половину. Перины, пышные подушки, стеганое одеяло. Деревянные резные спинки с лебедями. Тоже дуб.

На натертом полу с пятнами солнца вязаные половички. Мраморный камин с посудой на полке. Шелест невидимых часов. Полузадернутые шторы на окнах. Обалдеть.

– Хозяин нам горячей воды обещал. Пойду проверю, – Робин сорвалась с табурета.

– Резко не вставай. Голова закружится, – придержал меня за плечи лесовей. – После обеда по комнате походишь аккуратненько.

Мне захотелось запустить в него вазой, лучше ночной. Ненавижу, когда мной командуют. Ненавижу быть слабой. Ненавижу все!

– Боудикка, ты чего?

– Не желаю… здесь валяться! – рявкнула я. И резко села в постели.

– Отвернитесь! Где моя одежда?

– Отдали в починку и постирать, – примиряюще отозвался Анаид.

Я решительно прошагала к окну и дернула на себя бархатную штору. Завернулась в нее и увидела глаза входящего Фервора, бледно-голубые, совершенно круглые, в обрамлении рыжих ресничек. Еще бы, штора легла неровно, оставляя на виду бедро и грудь, едва прикрытую полоской бюстгальтера. Еще и стринги в средневековье!.. А синее мне шло.

Фервор испуганно потупился:

– А я тебе сапожки принес.

***

– По-моему, они в тебя влюбились, – заметил Сашка. – Мы сидели на обычном месте под липой. Мне хотелось запустить в друга стаканчиком, но бумага плохо летает, да и кофе было жаль. Заодно хотелось выдать ему за всех сексапильных красоток в бронелифчиках, к черту исказивших в людях представление об историчности. Пояснить, что окажись такая в реальном средневековье, ее живо очистят от пары предметов, изображающих доспехи, и поставят на хор, а потом продадут в бордель – и это еще не худший вариант. Но я лишь коротко рявкнула:

– Глупости!

– Почему? Ты же сама говорила, что человек в сети без чешуи, без шелухи из дорогих игрушек навроде часов, машины и топазовых запонок. И тогда проявляется суть: если умный – то умный, если гад, то сволочь и козел. И сколько аватарой ни прикрывайся, все равно вылезет нутро. Вон как с тем «танкистом», что ограбил банк. В игре блестящий стратег, а в реале этого не заметили, на чем и погорели…

Я игнорировала «танкиста».

– Ну, допустим, передружимся мы здесь, ну, созвонимся по скайпу… а потом окажется один с пивным брюхом, а второй прыщавый ботан закомплексованный пятнадцати лет. И носки у него воняют.

– У нас все строго 18+! – возмутился Сашка. – И вообще, они ровно так же рискуют нарваться на косоглазую уродину.

– Ну, спасибо! – я все-таки запустила в него стаканчиком, потому что кофе уже был выпит.

– Пойми ты простую вещь! Вся прелесть этих отношений – в игре. Где мы проживаем еще одну жизнь, и неважно, что у кого-то двойка в школе, а у кого-то выводок внуков. Тут выходит насыщенней и лучше, тут человек может быть самим собой и… если лезть в его личную жизнь, то только все испортишь. Флирт, влюбленность. Но серьезные отношения не должны возникнуть. То есть, они и так серьезные, но по-другому. Ну пойми… я в игру отрываться хожу, а если затевать что-то большее, то весь кайф игры нивелируется. Будет тот же реал, тока вид сбоку. Нет… не могу объяснить. Ощущения… ощущательные.

– Может, ты и права, – бросая стаканчик в урну, сказал друг.

– Я здесь не совсем я. То есть, совсем не я. Могу проявить лучшее, что во мне заложено. Страх смерти, страх быть неправильно понятой здесь не мешает. Не так сильно мешает. Игра все-таки.

– И потом находятся такие вежливые сволочи, что выносят неписей целый городок.

– Потому что не знают, что еще тут можно делать.

– По дурости – еще ладно, – Сашка кивнул. – А если от вседозволенности? Смотри, дома примерный семьянин. Жена и начальство затуркали, голову боится поднять, зато здесь царь и бог и издевается над беззащитными.

– Синдром Чикатило, – я тоже покивала. – Терпеть таких не могу. Раз в игре убил такой вот банкира, и вся зона сутки ждала, пока тот отреспаунится. Ну не сволочь ли?

– Ага, последняя, – согласился Сашка. – Ну, мы традиционно сделали стражу вне уровня, чтобы таких придурков окорачивать и квесты не херились. Я бы их вообще в игру не пускал, но заранее не определишь.

– Кстати! Совсем ты мне голову заморочил, – заворчала я. – Мне что, теперь точно неделю не драться из-за этого осколка? Тут вы явно перебрали.

– Ну, во-первых, неделя игровая, – стал отбиваться друг, – реальной короче. А во-вторых, да, мы подумаем, чтобы отдых сократить дня на три. А в-третьих, ты что же, не найдешь, чем без боя заняться? Делай мирные ежедневки (ну вот, и он туда же!), да хоть профу прокачай.

– Ага! Сдался мне этот гемор!

– Тогда просто гуляй и смотри, столица же! Есть на что.

– Посещать выставки, концерты и музеи?

– В храм зайди, – намекнул Сашка.

Ну, в храм так в храм. Сапожки еще…

Глава 7

Сапожки были загляденье. Кожаная основа и узор из серебра: птицы, травы, леопард, выглядывающий из-за дерева… И еще перчатки к сапожкам в пару. Все вне уровня. На сапогах ускоренное восстановление бодрости, на перчатках – магии. +30 к тому и другому, постоянный эффект. Это ж сколько надо впахивать, чтобы так поднять профу?

Робин озвучила мою мысль.

– Так я тут с первого бета-тестинга еще, – сказал Фервор.

– Я не могу это взять.

– Почему?

Я не привыкла к подаркам. Все, что я получала, давалось мне с трудом, и потому любое «просто так» казалось сыром в мышеловке. Или просто недостойным неприложенных усилий. К тому же не терплю побирушек.

– Не могу. Они… слишком… получится, что я тебя обираю.

Фервор помрачнел, опустил глаза:

– Я думал, не понравилось.

– Надо психом быть, чтобы такое не понравилось! Давай я заберу.

Анаид с Манулом придержали лучницу за руки.

– Примерь хотя бы, – улыбнулся мне маг.

Искушение было чересчур велико. Я присела на скамеечку и сунула ногу в сапог. Теплое и мягкое обняло ее, сапожок сел, как влитой. Я затянула ремешки под коленом и повторила процесс. Встала. И ощутила вдруг небывалую легкость. Полоска бодрости резво скакнула на треть. Да я теперь даже меч подниму!

Я без рассуждений сунула руки в перчатки, и полоска магии тоже изрядно выросла.

Я, было, хотела ляпнуть, что постепенно расплачусь, но это было бы как ударить мастера по лицу.

– Фервор…

Он вскинул голову.

– Спасибо.

О зараза! Я все еще в занавеске! И все беззастенчиво пялятся на меня!

– Где моя одежда?

– Держи, – Анаид принес и положил на постель чистую стопку: штаны, куртка, рубаха.

– Кирасу и ноговицы я не смог, ингредиентов не хватило, – признался Фервор смущенно.

– Ты и так… подарок просто бесценный… А теперь дайте мне одеться.

– И мы пойдем к рыцарям магии и знания, – заплясал на коротких ножках Анаид.

– Дайте мне выздороветь хотя бы…

– С серьезными вещами не стоит оттягивать, – непреклонно отозвался Манул.

Похоже, они от меня не отстанут. Не сбегать же через окно!

Это как с визитом к дантисту: вроде нужно, и все равно откладываешь до последнего. Друзья тянули меня кратчайшей дорогой, а я выбирала пути позаковыристей, пеняя на то, что не успела посмотреть столицу. И доходилась до того, что упала на лавку у миниатюрной таверны, даже сапожки не помогли.

Манул принес нам мороженого. Солнце пробивалось сквозь растопыренные листья невероятных яблонь. Яблоки на них висели огромные, с футбольный мяч. Нежно шелестел ветер. Играл занавесками распахнутых окон. Синеградье жило своей жизнью. Башни с шатровыми крышами, арки, мостики, фигурные водостоки, путаница улиц и много-много зелени. У столицы Синего края было свое, особенно лицо.

Усталость медленно проходила. Я вздохнула и встала.

– Идем.

Ордена рыцарей волшебства и рыцарей знания делили огромное здание с башенками, торчащими, как грибы. За входным порталом оказался огромный зал. Левая от меня половина была синей с красным, правая – белой и золотой. А посередине тянулась золотисто-красная разделительная полоса.

– Вот она, грань магии и науки, – засмеялась я.

По обе стороны у стен что-то шипело, шкворчало, фыркало и булькало. Вертелись, брызгали, переливались загадочные механизмы. Только одни работали на магии, а вторые – на батарейках?

Ну и мантии у ученого народа были разных цветов – в тон стен.

Анаид заробел:

– Тут есть архимаг…

– Нам направо, – заметил Манул. К нам величаво двигалась рослая дева в белом комбинезоне с золотыми полосками и произнесла звучным брезгливым голосом:

– Я Аннабел Ли. Чем наш скромный Орден может быть полезен гостям столицы?

Ли меня взбесила сразу. По-счастью, наш маг взял переговоры на себя:

– Мы столкнулись в странствиях с могущественным артефактом, и он оказал на нашу подругу сильное влияние. Нам хотелось бы разобраться…

– Тогда вам туда, – неприличным жестом указала Аннабел за грань.

– Мы не уверены, что артефакт целиком магический.

– А что это был за артефакт? – спросила она с холодом во взоре.

– Мы не знаем, – на голубом глазу соврала я.

– Двадцать золотых.

Фервор потянулся к кошельку. Представляю, сколько бы тот весил, лежи в нем реальное золото. Впрочем, мы все тут ребята крепкие.

– Нет! – я схватила бородатого дворфа за руку и сильно сжала. – Ты и так за мое лечение платил.

Он невольно кивнул. И за лечение огромные деньги. И за гостиницу. Нельзя же так, в конце концов. Вырасту в уровнях, заработаю и отдам.

Ли дернула узким плечом:

– Ну, если у вас нет таких денег, приходите позже. Или… У нас из-за них вон, – презрительный кивок в сторону магов, – что-то произошло в подвале с плесенью. Она стала едкой, вонючей и очень активной. Получите у кладовщика огнеметы и разберитесь с ней. Тогда и поговорим.

И вручила нам бирку для кладовщика.

– Вот что, – сказал Манул, когда противная баба отошла, – мы спустимся в подвал и все зачистим, а Боудикку Робин отведет в гостиницу.

– Бу, – обиженно надулась Робин.

– Я отведу, – вызвался Фервор. И быстро к вам вернусь.

– Можешь и не торопиться, – улыбнулся Анаид. – Что мы, втроем не справимся? Да еще и с огнеметами.

Фервор усадил меня на страуса, а сам пошел рядом, ведя птичку в поводу.

– Ты не обидишься, если мы на конюшню зайдем? Я нового маунта хочу.

– Не-а, – я покрутила головой. – Мне в гостиницу вовсе не хочется.

И мы углубились в переплетение улиц, ведущих к предместьям, где располагались конюшни. Целый комплекс разнообразных построек с невероятными ездовыми зверями. Лавки с упряжью. Конторы кавалькаторов. Огромное огороженное поле, где нового маунта можно было испытать перед покупкой.

У подземника была невероятная тяга к птицам. Правда, те, к которым он привел меня, были приземистыми, с короткими лапами и мощными орлиными клювами. Но таких невероятных цветов, что и во сне не примерещатся.

– Мне вот эта нравится, – указал он на вороную тварюшку с серебристой каймой на крыльях. А я застыла у снежно-белой. Хотелось утонуть в перьях руками и лицом, почувствовать, как они щекочут кожу. И пахло от птицы не пометом, а лавандой.

– Хочешь такую?

Я проглотила слюну и помотала головой.

– Давай ты просто попробуешь, – и кивнул служителю, чтобы седлали.

– У меня уровень не тот и умений нужных нет…

– Для пробы это неважно.

Я сломалась. Вскарабкалась в седло и взялась за поводья. Птица разбежалась и взлетела.

Это невозможно забыть. Как земля вдруг становится маленькой, ветер струится и бьет в лицо, волосы улетают за спину, куртка рвется с плеч, солнце бьет в глаза, и при этом чувствуешь себя в полной безопасности.

Поворот, кувырок через плечо. Фервор парит и кувыркается на вороной чуть выше и тоже смеется.

Слегка сжимаешь колени, хлопок крыльев, и птица летит с совсем уж головокружительной скоростью. Несутся прочь крыши, деревья, заборы, склон горы… Высоко-высоко, и мир на ладони до самого горизонта. А потом небо, а потом лес и море… И крылья чиркают барашки на волнах… И снова горы, фиолетовые ущелья, и стрелы снизу. Достаньте, попробуйте!

И плавный пологий спуск крыло к крылу…

– Еще один круг, ну позя-а…

Я неудачно развернулась у колючего шпиля, птица, напуганная его тенью, сбросила меня. Я успела заприметить грубую черепицу, остроконечные украшения по краю и готова была надеться на одно из них, как бабочка на булавку, когда Фервор, бросив вороную вниз, подхватил меня под грудь. Перехватило дыхание. Птица сбила клювом водосток и, увлекаемая двойной тяжестью, рухнула на спружинившие ветки гигантской яблони. Мы посидели, оглушенные, и слезли по морщинистому стволу. Шмякнулись на траву и сидели, взявшись за руки и безумно хохоча от пережитого ужаса. Смотрели друг на друга – лохматых, запаренных, – и хохотали, хохотали, хохотали. Птичка же, выкарабкавшись из гамака ветвей, заложила круг и с громким клекотом подалась в сторону конюшен вслед за белой товаркой.

Я откашлялась.

– Было здорово!

Фервор отнял руки:

– Ты не ушиблась, Боудикка?

– Грудь болит. Лапища ты железная.

– Прости.

Он призвал страуса и помог мне взгромоздиться. Повел птицу так медленно, точно я была стеклянная и могла разбиться от любого резкого движения.

– Свозить тебя к лекарю?

– Не дождетесь! – рявкнула я фразу из любимого анекдота. И мы отправились домой.

У входа в гостиницу распатланная, красная Робин набросилась на дворфа с кулаками.

– Ты что творишь?! – орала она, глотая слова. – Ты где ее таскаешь? Ей отдыхать надо и зелья пить. Два уже пропустила! Анаид уже в стражу побежал, мы полгорода на уши подняли! Дурак!

Фервор стоял, опустив руки, и краснел. Это заметно было даже сквозь бороду.

Промямлил:

– Прости.

И ушел.

– Робин! – выкрикнула я. – Ты что себе позволяешь?

– Мы перепугались. С плесенью облом, отресались, а вас в гостинице нет… Просто жесть с квестами, только перо вдове отдала.

Она потянула меня в дом. Парни, извещенные в чате, пришли тоже. А Фервора не было.

Не вернулся он и утром. Зато друг за другом объявились Аннабел, рыцарь знания, и почтальон.

Противная дама сообщила, что за общение с учеными внесен залог в сорок золотых. Потому на плесень можно забить и они готовы оказать госпоже Боудикке, то есть мне, любую посильную помощь.

Отделавшись от настырной и приторно сладкой Ли, я приняла посылку от почтальона. Внутри были налядвенники и кираса – в комплект к перчаткам и сапогам. И короткое письмо:

«Меня все гнали и обижали до сих пор. И только ты отнеслась по-человечески. Спасибо. У меня еще никогда не было такого друга, как ты».

Я нагрузила посылкой Манула и привела в банк, где плюш обивок пах пылью и пылинки медленно плавали в солнечных лучах. Сняла перчатки, присев на банкетку, стянула сапоги. И сразу почувствовала на плечах тяжесть цвайхандера. И слабость. К хорошему быстро привыкаешь…

– Ты зачем…

– В банк положи.

Манул обнял меня за плечи:

– Он вернется.

– Я так не думаю.

И отвернулась, скрывая слезы.