Текст книги "Сердце Девы (СИ)"

Автор книги: Ника Ракитина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Глава 3

«Кладбищенской земляники

вкуснее и слаще нет».

Эти строчки всплыли в голове далеко не сразу. А сперва я лопала землянику, трескала и жрала, аж хруст стоял. Чмяк, если точнее.

Земляника была сочная, сладкая и огромная – такая бывает только в детских книжках и мультиках. Но и форма ягод, и мелкие зернышки по розовому, и трехлопастные зубчатые листья – земляника, точно. Ну а если отравлюсь или превращусь в осла какого-нибудь, так это же игра. Выведут и помогут отрелаксировать. Да и в самой игре должен быть антидот от неудачных превращений. Впрочем, я зря боялась, бодрость с магией зашкалили, а еще открылись ветки повара и алхимика. Знатная ягода!

А вот холмики, по которым я на карачках лазала, насаживая землянику на травинку, чтобы прихватить с собой, скореллировали наконец с подсознанием. Я оглядела изумрудную травку, пару сосенок и березок, желтые глиняные ямы и несколько наклоненных позеленевших мраморных скворечников… пожалуй, намек на кладбище был уместен. На очень старое кладбище, потому земляника назад не полезла. Успокоившись за физиологию, я посмотрела на солнце, мирно висящее в зените. После вытащила из-за плеча меч: а вдруг как подает цветом сигналы или выводит на клинке рунами имя врага. Меч даже не почесался. Да и чем бы ему чесаться?

Придержав рукой шершавую рукоять, потную ладонь второй я вытерла о штаны.

И тут наползли тучи. Мгновенно, как редко бывает наяву, я вдруг оказалась в коричнево-сером извивающемся тумане. И тогда они полезли наружу. Мертвяки. Зеленовато-изжелта-лиловые, готовые лопнуть и все позаливать смердящей гадостью. Уродливые, слепые, безносые…. В общем, в охотку бы стукнула художника, который их придумал.

Захотелось заорать и бежать, но пути к отступлению не было.

Став к сосенке спиной, я собралась продать виртуальную жизнь подороже. Тем более, у двуручника преимущество перед когтями, даже пару сотен лет не стриженными.

Противогаз бы мне не помешал. Хотя, вроде, он вонь не отбивает.

А еще трава под ногами стала скользкой. И пряди противного тумана так и норовили обмотать меня с головой. Погружение было полным и достоверным, даже чересчур.

Когда же это кончится?! Вроде и холмиков всего ничего, а под ними целая армия!

Руки слабели, ноги подкашивались, меч уже весил целую тонну, а пот заливал глаза. Куртку разодрали в лохмотья, лодыжке досталось от отрубленных конечностей, скребущих землю. Я прыгала, перекатывалась, тяжело дышала, бодрость с магией ушли в ноль – урывала секунды, чтобы лечиться. Как двигалось дело с опытом и сколько до нового уровня… и что я там еще могу освоить – было не до того. Я провалилась в виртуал с ушками, как в хорошую книгу или фильм, когда все остальное перестает существовать. И рубила – колола – резала все, что тянулось ко мне. А потом разом все закончилось.

Я не позволила себе упасть. Пошла, опираясь на меч, прочь с холма, чувствуя текущий по телу пот и, возможно, кровь, и как успокаивается колотящееся сердце. В глазах темнело, и руки дрожали, и не верилось, что все. И я жива.

Тут я споткнулась о кротовину, рухнула и потеряла сознание. И очнулась совсем не там, где выпала из реальности, пусть себе и виртуальной.

Солнце, просвечивая сквозь нежную зелень лещины, грело мне лицо, скользили пятна света и тени. Пахло зеленью.

Я лежала в шалаше, образованном склоненным орешником. Где они были пореже, чья-то заботливая рука навалила ветки березы и маньчжурского ореха, еще не успевшие завять. Подо мной было мое же одеяло поверх пружинящих сосновых лапок.

Повернув голову, я увидела глиняный узорчатый тазик с надколотым краем и парный ему кувшин. Солнце играло зайчиками, ветер шелестел ветками, повыше шалаша попискивали пичуги, а в изножье у меня кто-то храпел.

Мать моя женщина! Я резко села, упираясь в одеяло руками, широко распахнув глаза и рот. Поперек низкого треугольного лаза в шалаш дрых, вытянувшись под два метра, пятнистый котяра, и от его храпа вздрагивали усы.

Первым порывом было уползти из шалаша как можно быстрее. Проломаться наружу и тикать. Где мой меч?

Впрочем, двуручной ковырялой в тесноте не замахнешься. Да и не могу я убивать спящего.

А кот дернул ухом, широко зевнул и перетек в симпатичного парня с чуть заостренными ушами и лохматой бело-соломенной гривой. Протер глаза и глянул на меня.

Всплыла табличка:

«С вами хотят общаться.

Подтвердить?

Отклонить?

Игнорировать?»

Вот же зараза! Первый живой игрок, и я в таком виде. Вся ободранная и на четвереньках. Кстати, руки и ноги перевязаны, куртка пропала. И… опять на мне рубаха с чужого плеча, только оттенком не в желтое, а в зеленое отдает. А у парня торс голый и мускулы переливаются под загорелой кожей.

Нет, вот самое время любоваться! Может, он в реале малолетка или дедушка девяноста лет. Или вообще девушка.

Не без вкуса, признала я.

Парень покраснел, опустил глаза, но вполне решительно опрокинул меня на одеяло.

– Лежи смирно. Я не для того в тебя всю манку (запас магии) вбухал, чтобы ты сейчас померла.

– Я себя прекрасно чувствую.

– Проверим, – он стал водить надо мной окутанными золотистым флером руками.

– Ты лекарь?

Ну и вопрос? А кем же еще ему быть?

– Лесовей. Да, лекарь. Алхимик немножко. Связанный с лесом.

– Так ты и в дерево сумеешь превратиться? – легкая ирония в моем голосе просвистела мимо.

– На высоких уровнях да. А пока только в кота. Я Манул.

Он легонько пожал мое запястье.

– Я просто оторопел, когда тебя на Зомбячьей горушке увидел, – то ли укоризненно, то ли восхищенно торопился выговориться он, поя меня водой из деревянной чашки. – Ты совсем крезанутая на втором уровне туда лезть?

Я обиделась.

– А ты? Сам-то что там делал?

– Землянику для алхимии набрать хотел. И драться бы не стал, у меня незаметность повышенная. А если бы засекли – дал деру.

– Во-первых, зомби только в тумане вылезли, – слегка обиженно заявила я. – А во-вторых, там нет больше земляники. Что я не поела, то в бою потоптали. И вообще, спасибо тебе, я прекрасно себя чувствую, – я села и стала сдирать повязки с предплечий и лодыжек. Ох, поторопилась: шрамы и рубцы там были те еще.

Манул поймал мое выражение лица.

– Не огорчайся. Шрамы можно в Синеградье, столице края, убрать. И даже внешность изменить. Там пластическая хирургия на грани магии и науки.

– И откуда ты это знаешь?

– Так я же лекарь, – ровные брови красавца вскинулись. – И вводную прочитал.

– А… да, – заметила я кисло. – Но, боюсь, мне это пока не по карману. Лучше доспех куплю, чем на фигню тратиться. А ты знаешь, где столица? И зачем тебе туда?

– В паре часов отсюда стоянка летучих кораблей. Довезут. А в Синеградье самые лучшие рецепты, – пояснил Манул. Подумала бы – сама бы поняла. Я перебрала свои вещи. Куртка и рубаха пропали, штаны нуждались в стирке и штопке. Зато меч…

– Я его песком отчистил. Правильно? Ты так и не представилась, кстати.

– Боудикка.

Какой со всех сторон правильный молодой человек, кладезь неоценимый. Точно девица его играет. Такое уж мое счастье.

– А сколько надо за перевоз платить?

И в самой столице все дороже… А у меня денег кот наплакал… Я прикрыла смешок ладонью. И заорала:

– Лут! Не может так быть, чтоб с зомбей ничего не насыпалось…

Парень схватил меня в объятия. Несмотря на субтильность, силы в нем хватало. Я охнула.

– Печень зомби! Как я не сообразил! Прости… Идем! То есть, едем: тебе далеко ходить пока нельзя, – вернулся Манул к обязанностям лекаря. – Я тогда не посмотрел, надо было с тобой побыстрей убраться.

– Спасибо, – наконец сказала я от души. Сообразила, дошло, как до кухни, что Манул мне жизнь спас, пусть себе и виртуальную.

А он вылез из шалаша и перекинулся котом. И поехала я верхом, как Фрейя, со всеми удобствами. Заодно вспомнив, что надо растыркать полученные очки. Это до кладбища у меня второй уровень был. А теперь – аж четвертый.

Одно очко я вложила в бодрость, второе – в магию, а то что она, как сиротка Марыся… А вот между скиллами задумалась.

Ладно, возьму пассивку – усиление урона при пользовании двуручником. А второе надо бы в классовые навыки вогнать… Что там у благородного рыцаря меча?

Знание законов, дипломатия, геральдика?

Дипломатия вкусняшка… Позволяет уболтать противника до той стадии, когда он на карачках сам сдаваться ползет… а еще дает бонусы в убеждении простолюдинов, возможность тет-а-тета с князьями… на фиг они мне? И вот это: скидки при торге! Берем.

Манул между тем трюхал потихонечку, стараясь не бередить мои поджившие раны. Пейзажи вокруг были восхитительные: конец июля, не тронутые человеком взгорки и долинки, звонкие ручьи с чистейшей водой. Так бы забыл о квестах и ходил любовался.

А вот и знакомые холмики.

Раритетная земляника еще отрасти не успела, а так лепота… Ни следа мертвяков. Где мой лут?!

Я спрыгнула с котика и, шкурой чуя¸ что опасности нет, стала карабкаться наверх…

Вот они! Кучки позеленевшей меди, гнусная на вид субстанция, к которой Манул кинулся еще быстрей меня – должно быть, редкий алхимический ингредиент эта самая печень зомби… Пара ржавых мечей, воткнутых в землю…

Монеты я подобрала, мечи брезгливо игнорировала. Глянула на небо – все та же линялая голубизна.

– Это же… это же чистое золото, – разволновался Манул. – В столице с руками оторвут!

А я вот об этом не знала. Если заранее обо всех плюшках читать, как же открытия и тайны?

Следующий загруз в игру был обставлен менее чарующе и драматично, чем первый. Но зато к свиданию с Манулом у Зомбячьей горушки я не опоздала.

Тропки здешние лесовей знал определенно лучше меня и с картой сверялся нечасто. Я уж думала, что мы доберемся до стоянки летучих кораблей безо всяких приключений. Но одно все же подстерегло нас в жидковатой березовой рощице. Я даже бросила сыроежку, за которой нагибалась.

– Руша! Рушка! Цыпа-цыпа-цыпа… – выводил пронзительный девичий голосок. Мы с Манулом, не сговариваясь, нырнули в папоротник и выглянули по разные стороны пышного куста крушины. На поляне под березкой голосила и подпрыгивала длинная тощая девица в защитного цвета тунике, брючках, сапогах до паха. И в капюшоне. От резкого движения он свалился, обнажая малиновую сердцевину и зубчики каймы. Курточка и брюки тоже были с зубчиками и бахромой, вшитой в швы. Все облегающее, замшевое, мягкое. Мы выглядели рядом с девицей, как нищие: Манул с голым торсом и я в его помятой рубахе.

Незнакомка оказалась русой, длинные волосы стянуты в хвост на затылке, на плече лук в налуче.

Во-от, кстати, чего мне не хватает. Не бегать же за перепелками и кроликами с цвайхандером, если поесть захочется. И еще нужен нож: охотничий, тяжелый, годный для ближнего боя и разделки добычи.

– Руша-а! – девица, не чуя пронзающих ее затылок взглядов, отложила лук и полезла на березку. Та коварно изогнулась под тяжестью, сбросив лучницу и стряхнув с ветки растрепанное гнездо вместе с птицей. Не Рух, конечно, но размах крыльев оказался впечатляющим. И когти вцепились незнакомке в волосы. Мы с Манулом не выдержали, кинулись на помощь.

– Нет! – лучница потянула злобную пеструнью с головы, второй рукой выхватывая из-за пазухи глиняную свистульку. Поднесла к губам. Звука не было, но зубы у меня заныли. Лесовей скривился и зажал уши руками.

– Руша, цыпа, спокойно, – заворковала девица и, усадив присмиревшую птицу в траву, прошлась по полянке колесом.

«Вступить в диалог?

Отклонить?

Игнорировать?»

А вот вступить.

– Я еще хрустального барса приручу! – объявила лучница, закидывая лук за плечо, а птицу усаживая на перчатку, как сокола. – Я Робин, привет.

Ну да, капюшон малиновый.

– А я – шериф Ноттингемский.

– Это она так шутит, – лесовей фыркнул. – Я Манул, хил; она Боудикка, воин.

И кто из нас брал навык дипломатии?

– А вы куда идете? А то я тут одна, с Рушей вот, охочусь.

– На стоянку летучих кораблей. И в Синеградье, – не стал темнить Манул.

– Я вообще-то на княжескую заваруху посмотреть шла. А тут зомби…

Половину дороги до станции мы грузили Робин историей эпической драки на кладбище, вторую половину – уже она рассказывала нам, каких животных собирается приручать, чтобы все ахали.

Зверюшек, вздумавших на нас нападать по дороге, мы сносили не глядя. Нет, совсем другое дело путешествовать в патьке. Хотя при этом экспу (опыт) тоже приходится делить на троих.

Междоусобица откладывалась, но без толковой брони туда и соваться не стоило.

Глава 4

Возле любой станции всегда возникает поселение. Мастерские, склады, трактир, гостиницы… Эта тоже не была исключением. Пара фахверковых домов с кружевными занавесками и цикламенами на окнах, покатые черепичные крыши, пышный дым над трубами. Хлопающая дверь питейно-едейного заведения. Завлекающие вывески. Торговка всякой всячиной, расположившаяся у кирпичной дорожки. Запахи вина и цветения. И огромный воздушный корабль у мачты – пурпурный и золотой. Тот же самый, что я увидела, войдя в игру?

Манул отправился договариваться с капитаном. Я пошла искать кузнеца, а Робин кинулась к прялке и ткацкому стану под навесом.

– Я сейчас вам такие одежки сбацаю! – прокричала она и на полтора часа выпала из жизни.

У кузнеца по-настоящему хорошими были только цены, все остальное – хлам. Жутко недовольная, я вернулась к столу перед таверной и уселась перекусить, мрачно созерцая темное содержимое кружки и ощипывая несчастную вьющуюся розу, сползшую к ножке стола. Следом за мной явились хмурый Манул и сияющая Робин. Смела сор с угла стола, пристроила аккуратно сложенные обновки.

– Вот. Я на глазок. Примерьте.

– Ветровей, индюк надутый! Это я о крылатом, капитане, – пояснил Манул, чтобы Робин перестала хлопать ресницами. – Три золотых за полет.

Мы выгребли тощую кучку меди: даже золотой не наскребался.

– Еще на выбор предложил завалить лощинного дракона – тот полетам мешает.

Лучница стукнула себя кулаком в лоб:

– Он совсем того?

– Или стать его рабами на время пути. Стирать, готовить, убирать, вся остальная черная работа… И там темнил что-то еще.

Я зыркнула мрачно:

– А не пошел бы он? Пешком пойдем.

– Мимо дракона?

– В обход.

И мы пошли.

Использовать на гордеце-крылатом дипломатию мне и в голову не пришло. Да, скорее всего, он бы и не поддался. Кто я ветровею? Дикий человек, дитя… степи.

Все же я не отказала себе в удовольствии полюбоваться на капитана летучего корабля издали. У ветровея были длинные алые крылья и узкое надменное лицо. Он стоял у причальной мачты, вертя головой, по-гусиному вытягивая шею: видно, все еще надеялся, что вот-вот появятся бесплатные рабы. Ну, пусть ждет себе.

В одной из своих историй я написала, что жизнь состоит из встреч. И как в воду глядела. Вот эту, вспененную, водопадную. Сверкало солнце, во все стороны летели брызги, лупил по камням поток. Почти у наших ног под обрывом медведица ловила форель и выбрасывала на берег медвежатам. Те лопали с урчанием, едва ли не заглушающим шум воды и… смутный крик?

Манул натопырил уши. Робин нервно забегала по краю обрыва.

– На помощь зовет кто-то, – морщась от брызг, сказал лесовей.

Это ж как надо кричать, чтобы переорать водопад?

И тут сработал печатный чат зоны, выплескивая малиновые буквы:

«Спасите-помогите-снимите меня отсюда!»

– А ты где? – выстрелила ответной очередью букв Робин.

Читеры.

– Посреди! На камушке!

Если прикинуть, «камушек» был ростом в три меня, обомшелая скала, наполовину скрытая потоком, на скале корявая ива, а на иве кто-то был. Свисающие ветки его почти прятали.

– Робин, дострелишь отсюда? – я полезла в рюкзак за веревкой, которой разумно разжилась на станции. Как и хоть плохоньким, но ножом.

Лучница прикинула расстояние. Привязала длинную нитку одним концом к веревке, а вторым к стреле. Облизнув палец, проверила ветер. Натянула лук. Вжих!

Стрела угодила в комель ивы и прочно застряла. Незнакомец выбрал веревку и обмотал ею ствол. Манул то же сделал с нашей стороны, только вместо ивы была сосна.

– Лезь, – настучала я в чат.

– Боюсь!

Мы переглянулись. Лесовей зыркнул на воду с ужасом и отступил на шаг. Робин передернула плечиками.

Ну, ясно, воину отдуваться. А я, между прочим, высоты боюсь.

Я обмотала вторую веревку вокруг талии.

– Ну, вытащите, если что. Рукавицы есть?

Лучница стянула пару прелестнейших замшевых перчаток – в таких не охотиться в диких дебрях, а на балу руки для поцелуев протягивать. Но выбирать не приходилось. Так, руки и ноги на веревку и поползли вниз спиной. «Какое небо голубое!» А спина совсем мокрая, скорей от пота, чем от брызг. И по лицу течет противно, и не вытереть. А о камнях внизу подо мной лучше не думать. Ерунда, отресаюсь. Или лесовей подлечит, мана у него полная.

Меня схватили за плечи и резко дернули вверх. Я заорала и едва не пустила в ход кулаки, потому что меч оставила на том берегу.

«Вступить в диалог?

Отклонить?

Игнорировать?»

Счас будет ему «диалог»!

И почему здесь нет кнопки: «Больше не показывать эту табличку»? Дурацкую!

На меня круглыми ошалелыми глазами смотрел дворф. То есть, здесь их зовут… подгорниками? Да хоть подпольщиками! Дворф и есть, разве что без бороды. Квадратный, ростом мне под грудь, волосы кудрявые. И мантия, мокрая и драная, но явно магическая. А еще посох к стволу прислонен. И как не упустил в воду?

– Я Анаид, сударыня, – учтиво поклонился он, держась за ветки.

– А как сюда попал?

Я встряхнулась и покрутила головой.

– Медведица…

Мой гнев выветрился разом. Как мне такое знакомо! Занесло меня как-то в зону с такими монстрами!.. Всем монстрам монстры. Воскреситься на кладбище не могла – там они тоже ходили тучами и уровней на десять выше меня. Пришлось убегать, забираться на гору и ждать полчаса, пока смогу открыть телепорт. Позже я пришла и им отомстила… Но те полчаса на голой скале среди беснующихся чудовищ!..

– Ну… я телепортнул и застрял. Бафф кончился, маны не хватает… – делился наболевшим Анаид. – У тебя зелья нет? Я верну…

Зелья восстановления магии у меня не было.

– Полезешь по веревке. Ты первый, я за тобой.

Я перевязала на Анаида страховочный конец. Ох, до чего же маги на низких уровнях беспомощные. Хилые, и манка постоянно кончается. Хуже нет ими играть.

Анаид сглотнул, зажмурился и пополз по веревке. Ну, в храбрости ему не откажешь. А я решила проверить, нет ли в иве чего вкусного. И допроверялась до осиного гнезда. У разрабов игрушек тяга к гигантомании. Только разок было наоборот, когда мой чар едва не умер от заклинаний молнии и огня, пока я разглядела пуляющуюся ими мелочь. Но в этот раз осы были что надо, крупные, как вертолеты. А я без ковырялы. Пришлось прыгать в воду и нырять. Хорошо, что рыб-убийц в свежей воде не было. Зато рифов и водоворотов выше крыши. И каменных порогов, и норовящей оплести руки-ноги травы. Выползая на берег, чувствовала я себя, как после мясорубки или стиральной машины. А то и обеих разом.

– Тут она! – проверещала Робин сверху и прыгнула. За ней изящно спустился ко мне Манул, на ходу растопыривая ладони для заклинания. А Анаид слезал осторожно и с достоинством. Меня раздевали, ворочали, лечили, сушили… А я сперва прикусывала губу, стараясь не орать и не стонать, а потом стало хорошо. Вот бы в реале так – поводил руками, и залечен перелом… Эх!

– Станем лагерем, – сказал лесовей сурово. При всей его хилерской мягкости характер был кремень. – Мне ману надо восстановить, а Боудикке – выспаться.

– Тогда я поохочусь, – весело объявила Робин.

– А я готовить умею, – торжественно сообщил Анаид. – Вы меня не гоните, ребята, ок? А то магу одному тяжко.

Робин постучала себя по лбу:

– Выдумал он! С чего нам тебя гнать?

– Нам по дороге в Синеградье любая помощь пригодится, – взвешенно поддержал Манул.

А я заснула и не слышала, что они там еще обсуждали и решали. У раненых свои преимущества.

Но табличка маячила на краю зрения, мешая мне нормально отдыхать. Так, что это там?

Плавание – +2.

Ого, оказывается, и это у них загнано в пассивные умения?

Почему я тогда не исполнила роль топора? Хотя… рыцарю положено владеть всеми видами оружия, волочи… ухаживать за прекрасной дамой, ездить верхом, сочинять стихи и… что там еще? Играть в шахматы!

Я заорала мысленно: «Нет, только не это! На шашки еще, пожалуй, соглашусь»…

***

Сашка ждал моего пробуждения, как и обещал.

– Ну вот, всё опять в порядке с твоими органами, все на месте. Я держал руку на пульсе, то есть, на саркофаге.

– Не знаю – не знаю, – хмыкнула я ехидно. – В зеркало не смотрела. А вдруг я уже не я?

Дежурная медсестричка фыркнула.

– У нас органы не воруют. Только вон Сан Михалыч – сердца.

Друг гневно сощурился на нее.

Он дождался, пока я приму душ и переоденусь и увел в тот же внутренний дворик с кафе на пару столиков. Усадил под старой липой. Принес неизменный кофе в плотных бумажных стаканчиках.

– Как на этот раз впечатления?

– Впечатляющие.

Я потянула кофе и зашипела, обжегшись. Сашка принес еще стакан – ледяной воды.

– Совсем не чувствую себя бетой.

– Тебе табличка о неполадках не выскакивала?

– Не-а.

– Вот и ладненько. Не зря мы сутками техническую сторону чистили и вылизывали. А теперь давай о главном. Как оно тебе?

Я поболтала кофе, чтобы остывал скорей. Отхлебнула осторожно.

– Ну, чтобы не обидеть… Обыкновенно. Стандартный набор мери-сьюшной фэнтези под другими названиями.

– Ну-у, – возразил друг, – отличия-то есть. В фэнтезях меня жутко бесят ничем не обоснованные способности супергероя, автор-то делает его таким или на потребу толпы, или собственных комплексов и проблем. Вот и выходит мери-сья обыкновенная…

– Труна повапленая…

Сашка кивнул.

– И такой же прыщавый ботан-читака тащится. А нормальному читателю сей картон не прожевать. А в играх тот же самый набор не раздражает. А почему? – он ухмыльнулся. – А потому что чтобы стать супергероем, надо пахать и пахать. Можно сразу назваться темным властелином и королем, но признают ли это, только от тебя зависит.

– Если игра превратится в работу, я сбегу, – пробурчала я. – Оно мне надо?

– А многим нравится. Ты же не будешь возражать, что игра меняет людей? Что они могут в себя поверить?

– Ну-у… Под гипнозом можно внушить человеку, что он Репин, он даже станет рисовать, но не станет гением.

– Это не гипноз.

– Гораздо мягче, да, – я посмотрела на плывущее над двориком облако. – Но в игре можно разрешить проблему, просто дав мерзавцу по голове. Не перейдет ли в реал такое простое решение?

– Простых решений не бывает, – отхлебнув кофе, провозгласил Сашка.

– И еще один соблазн, – вела свое я. – Навсегда в игре остаться. Вот смотри, – я махнула рукой на пышный куст бузины, – слякоть, сыро, холодно… А в игре вечная почти осень… всеобщее уважение, нет моральных и материальных проблем. Или они решаются намного проще…

– Всегда есть какой-то процент эскапистов, – друг по ошибке выпил воду вместо кофе и с укоризной глянул на меня. – И все-таки игра лучше, чем пьянство или наркотики.

– Ага. Иногда думаю, загнать бы в нее политиков или военных, и пусть между собою режутся…

Сашка вздохнул.

– Так ты пойдешь еще играть или все совсем плохо?

– Пойду, куда ж я денусь… Мне интересно, что там за столица.

А до столицы было еще идти и идти. И местность из идиллической становилась все более пустынной. Скалы, обведенные алым закатом, волны песка, длинные тени, спотыкучие ямы, колючки… Робин вовремя заметила и пристрелила скорпиона размером со свинью. Вот гадость-то! А еще чисто психологически хотелось пить. Где ты, водопад?

Хорошо еще, что Анаид, получив опыт за свою робинзонаду, научился призывать водяного элементаля. Выглядело это забавно. Коротышка сперва отплясывал танец с посохом вместо партнера, потом задирал голову, стукал посохом в землю и неразборчиво орал заклинание. Кустились тучи, бамкал гром, из посоха била струя воды и превращалась в ходячий фонтан с намеком на гуманоидность. Мы набирали баклажки и медленно, с наслаждением обсыхали до очередного призыва. Элементаль-призывник через какое-то время распадался на брызги и радуги, Анаид еще успевал проехаться на нем верхом.

– И как оно? – задирая голову, интересовалась я.

– Мне бы клеенки, – басом отзывался маг. – А то штаны на заду скоро сопреют от сырости. Да и вид неприличный.

И смеялся. У него вообще оказался легкий спокойный характер, и Анаид вписался в компанию так, что скоро мы уже не представляли, как обходились до него. Вот только заклинания готовились долго. Впрочем, с повышением уровня процесс должен был ускориться.