Текст книги "Пусти к себе свет (ЛП)"

Автор книги: Ник Уилгус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

Глава 96

Я хочу щенка

Ровно в три тридцать Иши соскочил со ступенек автобуса и, когда тот отъехал, повернулся, чтобы помахать другому мальчику вслед.

У него появился друг.

– Как прошел день, малыш? – спросил я, пока за руку вел его к дому.

– Хорошо, дядя Хен. Я хочу есть!

– Ты всегда хочешь есть.

– Но я по правде хочу.

– Вас в школе разве не кормят?

– Ты готовишь лучшéе.

– Лучше.

– Я знаю! Потому мне и нравится.

– Нет. Я про то, что нет такого слова – лучшéе.

– Я знаю. Но я хочу есть, дядя Хен. Можно печенье?

– А ты его заслужил?

– Да.

– Почему?

– Потому что мне дали звездочку.

– Звездочку?

– За слова. Я написал их все правильно, и мисс Кора дала мне звездочку.

– Тогда, полагаю, ты заслужил печенье.

– Суперски!

– Что значит «суперски»?

– Не знаю. Дядя Сэм так говорит.

– Он суперский, да?

– Я хочу показать ему свою звездочку.

– Он будет страшно горд за тебя.

Он помолчал, щурясь на меня сквозь толстые линзы очков.

– Дядя Хен?

– Да?

– А у Кейдена есть щенок.

– О.

– Можно мне тоже?

– Щенка?

– Да.

– Сначала мне нужно посоветоваться с твоим дядей Сэмом.

– Ну пожалуйста.

– Даже не знаю. Щенок требует много внимания. Ты будешь им заниматься?

– Да.

– Точно?

– Да. Ну пожалуйста.

– Тебе придется делать все самому.

– Хорошо, дядя Хен. Я обещаюсь.

– Кормить и поить его.

– Я буду! Честное слово.

– И ты будешь должен научить его ходить в туалет во дворе, а не ко мне на ковер.

– Я знаю. Дядя Хен, ну пожалуйста?

– Давай поговорим с дядей Сэмом и поглядим, что он скажет.

– Хорошо.

Он обогнал меня, взбежал по ступенькам крыльца – так легко, словно всегда жил в этом доме, – распахнул парадную дверь и, бросив рюкзак на полу, унесся прямо на кухню.

Я улыбнулся.

 

Глава 97

Ее зовут Бо

После ужина мы погрузились в Сэмов пикап и поехали к Шелли и Гвен.

– Ковбоец, ты точно уверен? – спросил Сэм.

– Я хочу щенка, – объявил Ишмаэль. От предвкушения он был сам не свой.

– Что ж, мисс Шелли сказала, что ей недавно подбросили выводок новорожденных щенят. Она сделала им прививки и все такое и с радостью отдаст тебе одного, но только если ты будешь заниматься им сам.

– Хорошо, дядя Сэм.

– Обещаешь?

– Обещаюсь.

– На мизинчиках поклянешься?

– Клянусь.

Он вытянул палец и поклялся на мизинчиках со своим дядей Сэмом.

– Ловлю на слове, приятель. Не подведи меня.

– Не подведу, дядя Сэм, – очень серьезно пообещал он.

Мы свернули на подъездную дорожку, миновали сам дом и поехали к клинике на заднем дворе, где нас уже ждали Шелли и Гвен.

– Вы только взгляните! Маленькая козявка! – воскликнула Гвен, когда Ишмаэль выпрыгнул из пикапа. – Ты такой красивый в этих очках.

Ишмаэль усмехнулся.

– Твой дядя Хен говорит, ты хочешь щенка. – Шелли присела на корточки и взяла Иши за руки.

Он кивнул.

– Иметь собаку – очень большая ответственность. Ты справишься, если я отдам тебе одного из наших щенков?

Он снова кивнул.

– Ну, тогда вперед.

Шелли взяла его за руку и повела за собой, а мы пошли следом.

– Как ваши дела? – спросила Гвен, обращаясь к нам с Сэмом.

– Просто отлично, – ответил Сэм.

– Никогда не представляла тебя в роли отца, Сэм Рейкстро.

– Я тоже, – сказал он. – Но Иши чудесный ребенок.

– Значит, все получается?

– Помаленьку. Я веселый родитель, а все трудное делает Хен. Что меня абсолютно устраивает.

– Ну еще бы, – сказал я.

– Большой папочка Сэмми, – проговорила Гвен со смешком.

– Иди к папочке! – ухмыльнулся ей Сэм, а она добавила:

– И Наседка Хен в роли мамочки.

– Прекратите, а? – сказал я.

На заднем дворе мы увидели среди прочих питомцев Шелли пятерых коричнево-черных щенят и одного совсем белого – обычных дворняжек, но совершенно очаровательных. Мягких, приятно пахнущих, резвых.

Ишмаэль завороженно опустился перед клеткой на корточки.

– Им недель шесть, – сказала Шелли, тоже присев. – Они уже начали есть твердую пищу, но ты, чтобы им было попроще, лучше разбавляй ее теплой водой. Какой тебе нравится?

Ишмаэль просунул ладошку за прутья и захихикал, когда щенки стали лизать ее.

– Этот, – сказал он, показав на щенка с белой шерстью.

– Хочешь с ним поиграть?

– А можно?

– Конечно.

Шелли открыла клетку и достала оттуда щенка.

– Это девочка, – сказала она, показывая Ишмаэлю, как надо держать ее.

Он стоял, весь сияя, пока та тянулась к его лицу языком.

– Что это там у тебя? – изобразил удивление Сэм.

– Мой щенок, – тихо пробормотал Ишмаэль.

– Как ее зовут?

– Бо. Ее зовут Бо.

– Бо? – повторил Сэм.

– Видимо, в честь Бо Уоллеса, – сказал я.

– Бо – хорошее имя, – согласился Сэм. – А она симпатяга.

Ишмаэль поднял глаза на меня и внезапно нахмурился.

– Что?

Он повернулся к Шелли, отдал ей щенка и расплакался.

– Малыш, что такое? – встревожился я.

Он кинулся в мои объятья и разрыдался еще сильней, пока я, совсем растерявшись, смотрел на него.

– Переволновался немного, наверное, – предположила Шелли. – Готова поспорить, у него впервые появилась собака.

– Что с тобой? – спросил я, снимая его очки, чтобы он мог вытереть слезы. – Что не так?

Он не ответил.

– Эй, ковбоец, – сказал Сэм, садясь на колени. – Ну ты чего?

– Я люблю ее, – сказал он несчастно и оглянулся на своего щенка.

– Ну, тогда поиграй с ней, – предложил Сэм.

– Она правда моя? – спросил он, глядя на нас.

– Ну конечно, – ответил я.

– Я люблю ее.

– Мы знаем, что любишь.

– Мама сказала, я слишком глупый, чтобы у меня был щенок.

– Это неправда, – возразил я.

– Мама сказала, я глупый.

– Хороший мой, ты не глупый. Давай, поиграй с ней. Уверен, она очень рада, что теперь у нее есть такой друг, как ты.

Он сел, и Шелли положила щенка ему в руки.

– О, – вымолвил он, забыв про нас всех. – О, о. – Она положила лапы ему на грудь и лизнула лицо. – Эй! – воскликнул он, улыбаясь.

– Кажется, они друг другу понравились, – произнесла Гвен.

– Будь ласков и осторожен с мисс Бо, – предостерегла его Шелли, внимательно за ним наблюдая. – Она шустрая и может пораниться, так что следи за ней и смотри, чтобы она не упала, если будешь носить ее на руках.

– Хорошо, – пообещал он и хихикнул, когда Бо лизнула его лицо.

Я стоял и долго смотрел, как они играют.

Сэм взял меня за руку и улыбнулся.

 

Глава 98

Я люблю больших и сильных мужчин

– С собакой спать он не будет, – твердо заявил я. – А теперь тащи сюда свою задницу, возьми собаку и положи в ее коробку, чтобы она спала в нашей комнате. И смотри не разбуди его, иначе поднимется рев до небес.

– Но они так мило смотрятся вместе, – запротестовал Сэм.

– Гуды много чего себе позволяют, но спать с животными… За эту черту мы никогда не заходим.

– Ты же спишь со мной.

– И посмотрите, куда оно меня привело.

– Все у них будет нормально.

– Она написает ему на постель, а у меня и так полно стирки. Все, Рейкстро, давай шевелись.

– По крайней мере, теперь понятно, кто у нас в доме главный.

– Вот и не забывайте об этом, мистер.

– Если она все ночь будет скулить и будить меня…

– Не будет. А если будет, дадим ей немного ксанакса. Все. Иди и позаботься об этой собаке, а когда закончишь, возвращайся сюда, унеси меня в спальню и займись со мной любовью.

– Прямо-таки унести?

– Я люблю больших и сильных мужчин.

– Знаю, бэби.

– И тебе, возможно, понадобится дополнительное количество смазки. Ты заезжал в аптеку, чтобы пополнить свои запасы виагры?

– С тобой виагра мне не нужна.

– Я серьезно. Десятиминутные сунул-высунул лишь-бы-отделаться не для меня. Я, знаешь ли, не Макдональдс любви. Как мать нашего малыша, я заслуживаю внимания. И, возможно, кое-каких околососковых манипуляций.

– Околососковых?

– Я хочу, чтобы меня хорошенько объездили – да пожестче. Как считаешь, ты справишься?

– Скоро узнаешь, любовничек, – сказал он с искорками в глазах.

В дверях он остановился и повернулся ко мне.

– Что? – спросил я.

– Ты счастлив.

– Я всегда счастлив.

– Я имею в виду… по-настоящему. А ты очень долго не был счастлив по-настоящему, Хен.

– Я и впрямь по-настоящему счастлив.

– Но что изменилось?

– Иши. Он вроде бы успокоился. У него появились друзья. И мне кажется, он нам доверяет. Мне кажется, он приходит в себя.

– Мы знали, что все наладится.

– Да, но видеть это приятно. А когда у него сегодня был маленький срыв, то он первым делом бросился прямо ко мне.

– И потому ты стал счастлив?

– Ну… да. Это значит, он доверяет мне. Понимает, что ему есть к кому обратиться за помощью, что у него есть человек, на которого можно рассчитывать.

– У него есть и я.

– Но ты больше похож на отца. С тобой весело, но ты, если что, обязан быть строгим и устанавливать правила. У него должна быть и мама, и она – это я.

– Никогда так об этом не думал. А ты думаешь, да?

– Естественно, думаю.

– Хен, из тебя получится отличная мама.

– О боже! – сказал я, приложив руку к груди.

– Что?

– Кажется, у меня пришло молоко.

 

Глава 99

Голосование

– Итак, чем мы сегодня займемся? – спросил Сэм.

Был вторник следующей недели – день долгожданного голосования за торговлю спиртным. Иши сидел за столом и хрустел хлопьями, а Бо, выпрашивая еду, бродила внизу. Она быстро училась, эта собака.

– Пойдем по магазинам и спустим все наши деньги? – спросил я.

– Лучше, – ответил он.

– Будем объедаться чизкейками и арахисовым маслом, пока нас не стошнит?

– Еще лучше.

– Скажем «да» торговле спиртным?

– Бинго!

– С чего ты решил, что я проголосую за?

Я поставил перед ним тарелку омлета с беконом и улыбнулся.

– А вот Иши проголосовал бы за, правда, Иши? – сказал он.

– Что такое «го-со-ловать»? – спросил Ишмаэль.

– Ничего, – сказал я. – Ешь давай. Скоро приедет автобус.

– Ты пойдешь и проголосуешь, – сказал Сэм, строго взглянув на меня. – Да?

– А Папа католик?

– Новый? Не знаю. Исходя из того, что он говорит, я удивлюсь, если его не пристрелят.

– Не говори так!

– Людям не нравятся перемены. Секс – это грязно и гадко, и заниматься им можно исключительно в браке, и это не изменится никогда.

– Церковь говорит не только о сексе, – строптиво заметил я.

– Это же не я считаю мастурбацию смертным грехом.

– Что такое «матурация»? – спросил Ишмаэль.

– Ешь, – покраснев, сказал я.

– Зачем ты ешь хлопья, ковбоец? – спросил Сэм.

– Я их люблю!

– Но бекон… Иши, бекон! Как можно воротить нос от бекона? Ты точно южанин?

– Он жирный. И я люблю хлопья-колечки.

– Это я вижу. Скоро ты скажешь, что и жареную курицу тоже не любишь, и твою бабулю хватит удар. Я не знаю ни одного человека, который не любил бы бекон.

– Колечки лучшей.

– Ты точно ничем там не болен?

– Нет, дядя Сэм.

– Если не возражаешь, – сказал я, – нам бы хотелось, чтобы детское ожирение у него наступило как можно поздней.

– Это просто бекон.

– Поджаренный на сковороде, полной жира. Жир это плохо. Да, Иши?

– Жир это фу.

– Хороший мой, ты сделал уроки?

– Не помнюсь.

– Не помню, – сказал я с нажимом. – Не пом-ню.

– Не помню!

– Благодарю.

– Сделал. Я ему помогал, – сказал Сэм. – Верно, ковбоец?

Ишмаэль улыбнулся.

– Ну так что, Иши, кто твой любимый дядя? Я или Хен?

Он хихикнул.

– Я твой любимый дядя, да? – сказал Сэм.

Иши кивнул.

– Да, но печенье, когда он приходит из школы домой, даю ему я, – сказал я. – А если он выбирает тебя, то, видимо, на обед у нас сегодня будет морковка.

– Нетушки! – завопил Ишмаэль.

– Фасоль?

– Фу!

– Козья колбаса?

– Гадость!

– Значит, кто твой любимый дядя?

Он наградил улыбкой меня.

– Так нечестно, – надулся Сэм.

– Ну, возможно, мы оба можем быть его любимыми дядями. Что думаешь, Иши?

– Окей, – сказал он. – Дядя Хен?

– Да?

– Мне надо пукнуть.

Они с Сэмом захихикали как первоклассники.

– Надеюсь, у тебя не возникнет с этим проблем, – сказал я.

 

Глава 100

Никогда не доверяйте католикам

– Хен, ты ходил голосовать?

Мисс Ида грузно прошествовала ко мне через двор, на котором теперь местами лежали опавшие листья – верный признак того, что лето закончилось, а зима вышла в путь.

– Еще нет, – сказал я, что было наглым враньем.

– Мы с Гарольдом ходили. Первым делом с утра. Вот уж не думала, что доживу до времен, когда в Бенде будут решать, пьянствовать или нет. И куда только катится этот мир… Хен, ты сходи, проголосуй. Не надо нам, чтобы эти дураки совали в слово Божье свой нос.

Я промолчал.

– Слушай, Хен, – сказала она, бросив на меня любопытствующий взгляд. – А это правда, что написали в газете? Что тебя уволили и все такое?

Я пожал плечами.

– Но там говорится, что ты из этих… из «голубых».

Я вздохнул.

– Ты не «голубой», – заявила она. – Ты просто… Хен. И всегда был просто Хеном. Ты не такой, как они.

– Ну, понимаете…

– Ох, милый. Я понимаю. Конечно, я понимаю. Мы все понимаем. Мы же не дураки. Но ты не такой, как все эти гомосексуалисты в газетах и активисты, которые маршируют по улицам да носят женские платья. Ты просто… Хен.

– Но мисс Ида, я гей. Потому меня и уволили.

– Ну так знай: ничего тупее я в жизни не слышала. Ты же не женишь людей, как священник или вроде того. Никогда не доверяла этим католикам. Переходи-ка ты в Первую Баптистскую, Хен. Там с тобой будут обращаться, как надо.

– Спасибо.

– Ты слыхал про эболу?

– Слыхал.

– Боже ты мой! Господь со дня на день заберет нас на небеса. Ты смотри, будь готов.

– Я постараюсь.

– Слушай, Хен. У меня после церковного ужина остался кусок пирога. Ты, как закончишь, заходи в дом и поешь. Не люблю, когда пропадает еда. Он тыквенный, как ты любишь.

– Хорошо, я скоро приду.

– Досадно вышло с этим Хасаном, да?

– Вы о чем?

– О том, что сделали с его автозаправкой.

– О.

– Так, пока нас слушает только забор… мы же знаем, кто это сделал, ведь так?

– Ну, по слухам.

– По слухам! Ну-ну. Этот Рики зашел чересчур далеко. Его папаше следует выдать ему ремня, да так, чтоб сидеть не мог. Ты не подумай, я не говорю, что мне нравятся эти люди. Но говорить и делать – разные вещи. Боже ты мой! Выставил нас всех дураками. Господь, я считаю, сотворил нашу Землю большой, чтобы поместились мы все. Ладно, Хен, не забудь зайти на пирог.

И она вперевалку ушла.

 

Глава 101

Значит, нет

Во вторник вечером мы собрались у старших Рейкстро и стали ждать результатов голосования за алкоголь. Марк Фусберг, находившийся в мэрии, по мере того, как участки в Бенде подсчитывали свои голоса, отправлял постоянный поток твитов и обновлений в фейсбук. Ларри, сгорбившись над ноутбуком, выдавал нам апдейт за апдейтом. Еще у него был открыт сайт «Новостей Винегар-Бенда». Официальное объявление результатов должно было появиться именно там.

– Знаете, что я услышал? – спросил Ларри перед началом шестичасовых новостей.

– Вот честно, Лар, мне все равно, – сказал Сэм.

– Да, но ты сейчас обалдеешь, – сказал Ларри. – Изабелла, королева Испании… знаете, о ком я говорю?

– Не думаю, что мы встречались, – буркнул Сэм.

– Она прожила пятьдесят лет, а мылась за всю свою жизнь только два раза. И все! Королева Испании! Меня чуть не вывернуло наизнанку, когда я узнал. Как можно прожить пятьдесят лет и помыться только два раза? Это какой надо быть долбанутой? От одной только мысли хочется в душ. Ничего противнее в жизни не слышал.

– Может, у богатеев нет времени на личную гигиену, – сказал я, – раз они только и заняты тем, что обирают народ.

Сэм закатил глаза.

– Мальчики, мне бы хотелось посмотреть новости, – спокойно сказал мистер Рейкстро.

– Но, папа, это так мерзко! – воскликнул Ларри. – От нее же наверняка стояла вонь до небес, а кожу покрывал трехдюймовый слой грязи – отмершие клетки, бактерии, вши – одному Богу известно, что там ползало по ее телу.

– Мне жаль ее мужа, – сказал я. – Думаю, она и после родов не мылась. Так и ходила годами, а между ног болтался послед. От нее, наверное, за милю несло.

Выражение отвращения на лице Ларри было бесценно.

– Не провоцируй его, – сказал Сэм.

– Интересно, а зубы она хоть раз чистила? – спросил я.

– Меня сейчас вырвет, – сказал Ларри.

– Да и туалетной бумаги в те времена, вроде, не было, – прибавил я.

Ларри – с лицом белым, как мел, – выскочил в коридор.

– Кажется, мы наконец-то до него добрались, – сказал я Сэму, чем заслужил улыбку.

В гостиную зашла миссис Рейкстро. В руках у нее были две большие пиццы в коробках из «Пицца-плейс».

– Что это с Ларри? – спросила она.

– Вот и я часто задаю себе этот вопрос, – сказал мистер Рейкстро.

– У всех есть, что попить? – Она оглядела нас. – Хен, Иши? Вам что-нибудь принести?

– Ничего не надо, спасибо, – сказал я.

– Оставьте место для салата, – распорядилась она. – И для мороженого. Сделала утром.

– Дорогая, ты лучше всех, – сказал мистер Рейкстро.

– Уставшая от готовки – вот я какая, – возразила она. – Иши, если заскучаешь с этими олухами, то приходи ко мне, и мы съедим по чашке мороженого. Хочу, чтобы ты первым попробовал мой особый шоколадный сироп.

– Правда? – Он, казалось, поверить не мог, что кто-то может захотеть, чтобы он попробовал особый шоколадный сироп.

– Правда, – ответила миссис Рейкстро. – Когда лакомишься мороженым со своим внуком, оно намного вкусней. Но сначала доешь, дорогой.

– Хорошо, мэм, – сказал он.

– Милый, для тебя я не мэм, – сказала она. – Я твоя бабушка. Так меня и зови.

– Бабушкой?

– Именно так. У тебя ведь нет бабушки, да? Значит, нам надо это исправить. Хен? Тебе что-нибудь принести?

– Нет, спасибо. Не беспокойтесь.

– Я не беспокоюсь, Хен. Я просто хочу, чтобы ты был доволен. Разве не такая мне отведена в жизни роль – следить, чтобы мужчины были довольны? Зачем еще Господь Бог дал мне вагину и пару грудей?

– Дорогая… – проговорил мистер Рейкстро.

– Мне надо выпить, – со вздохом сказала она. – Я не понимаю, как вы можете вот так тут сидеть, когда результат нам известен. Благочестивые души Винегар-Бенда не захотят, чтобы у них был магазин со спиртным за углом. Этого просто можно не ждать. Где-то в другом месте – пожалуйста, хвала Иисусу, но только не здесь. Никак нет!

– Жизнь меняется, мама, – горячо сказал Сэм.

– Милый, только не в Бенде, – сказала она.

– Мы обязаны измениться – если хотим вместе со всеми войти в двадцать первый век.

– Меня бы устроило, если бы мы вошли хотя бы в двадцатый, – вставил я.

– Хен, ты слишком циничен, – произнесла миссис Рейкстро. – Но, в общем-то, прав.

– Идут новости, – сказал мистер Рейкстро.

– Участки закроются только в семь, – сказала она.

– Мне все равно хотелось бы посмотреть новости.

– Так, Иши, милый, давай-ка ты сядешь за столик, – сказала она, протягивая ему картонную тарелку с едой. – И смотри, не закапай соусом бабулин ковер, иначе у нее будет инфаркт. Мальчики, присматривайте за ним. Сэм, сколько раз тебе повторять, пожалуйста, ставь стакан на подставку. Такое ощущение, что ты вырос в хлеву. Мальчики, вы что, совсем не слушаете меня? Спасибо, что хоть у девочек есть капля ума. – Она убежала на кухню.

Тут пришел Ларри – он выглядел поуспокившимся, а его лицо и руки были отмыты до красноты – и снова уселся за ноутбук.

– Подумаешь, ну что такое небольшая бактериальная война между друзьями? – невинно сказал я.

– Заткнись, Гуд, – откликнулся он.

Я сидел на полу напротив журнального столика и внимательно следил за тем, чтобы Ишмаэль не уронил пиццу на ковер миссис Рейкстро. Насчет инфаркта она не шутила.

Вскоре после семи Ларри оторвал от ноутбука глаза и объявил:

– Голоса подсчитаны!

– И? – подстегнул его мистер Рейкстро.

– Это все. Фусберг только что в твиттере написал.

– Папа, мы сможем по-настоящему развернуться, – сказал Сэм, – Если мы начнем продавать алкоголь, то можно будет продвигать больше продуктов.

– В точку, сынок, – ответил ему мистер Рейкстро. – А часть прибыли можно инвестировать в магазин. Сделать улучшения. Часть холодильников еле пыхтит. Если заменить их на новые, энергосберегающие, можно сэкономить тьму денег.

– А то я не знаю!

– Ты даже, наверное, наконец-то догонишь нас в Тупело.

– Это вряд ли.

– Ну что? – спросила миссис Рейкстро, глядя на Ларри.

– Мама, я прямо сейчас смотрю сайт. Пока ничего.

– Вам всем прекрасно известно, что закон не пройдет, – сказала она.

В руке у нее теперь был коктейль, и она сидела на диване около мужа.

– Шанс все же есть, – сказал Ларри.

– Ха! – отозвалась она. – Джорджина сказала, что видела, как вокруг участков ходят люди с плакатами. Как поступил бы Иисус? Или какая-то похожая чепуха.

– Это же противозаконно, – заметил я.

– Они должны стоять в пятидесяти футах или вроде того. Суть в том, что жители этого города никогда не проголосуют за алкоголь. Честно говоря, я удивлена, что они продают в аптеках презервативы. А еще больше удивительно то, что в этом городе в принципе занимаются сексом. Это же не по-христиански.

– Дорогая… – сказал мистер Рейкстро.

– Наверное, нам следует вернуться в Средневековье и разрешить церкви опять всем заправлять. Как раньше. Может, вот тогда они будут счастливы. – И она, словно для того, чтобы подчеркнуть свою мысль, сделала большой глоток из бокала.

Мистер Рейкстро, который отличался на удивление тугим чувством юмора, произнес:

– Дорогая, ты же не серьезно.

– Естественно, нет, – огрызнулась она. – Но они наверняка только о том и мечтают. Они, похоже, забыли, что мы дрались на войне, чтобы освободиться от всей этой чепухи.

– Дорогая, а что это была за война? – спросил мистер Рейкстро.

– За Независимость, дорогой, – с раздражением сказала она.

– О.

– Мы отделили церковь от государства не без причины.

– Ты совершенно права.

– Не говори со мной таким снисходительным тоном, Джордж. Я, в отличие от тебя, брала курс американской истории. Отцы-основатели не были заинтересованы в теократии. Верующие не должны диктовать нам, что можно, а что нельзя. В том и заключается суть свободы, разве не так?

– Ты рассуждаешь, как коммунисты, – сказал он. – Наверное, думаешь, что церковь надо бы запретить.

– Если бы! Я люблю Господа не меньше других, но его последователи не отличаются особым умом.

Сэм усмехнулся. Мистер Рейкстро нахмурился. Ишмаэль явно не понимал, почему его бабуля расстроена. Он смотрел на нее сквозь толстые стекла очков.

– Ну, коммунистам, по крайней мере, хватило яиц попробовать что-нибудь предпринять, – сказал Ларри. – Надо отдать им должное.

Мистер Рейкстро открыл рот, посмотрел на Ларри, но, похоже, не нашел, что сказать.

– Я думал, результаты уже появились, – сказал Сэм.

– Я обновляю страницу, но он ничего пока что не написал. Подожди пару минут.

Миссис Рейкстро посмотрела на Ишмаэля.

– Иши, вижу, тебе все это наскучило не меньше, чем мне, – сказала она. – Может, съедим по мороженому?

Он радостно улыбнулся и побежал вслед за нею на кухню.

– О, появилось, – драматично сказал Ларри. – Вот черт!

– Что? – спросил Сэм.

Ларри печально покачал головой.

– Мы проиграли?

– Не на много, но Бенд сказал продаже спиртного «нет».

– Ну, хоть Поли порадуется, – сказал Сэм. Вид у него был подавленный, мрачный. – Где этот мелкий говнюк?

– У них бдение в церкви, – сказал мистер Рейкстро. – Теперь, видимо, оно перешло в вечеринку.

– Это пойдет им на пользу, – без энтузиазма сказал Сэм.

– Что есть, то есть, – согласился его отец.