Текст книги "Под Знаком Исцеления"

Автор книги: Ник О'Донохью

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 28 страниц)

Глава 21

Бидж еле хватило времени на то, чтобы выгрузить привезенные медикаменты в коттедже: Филдс просил ее посетить гостиницу в первое полнолуние после зимнего солнцестояния. Она была рада пойти, хотя и чувствовала себя очень усталой: уже несколько недель она не имела времени даже на то, чтобы спокойно пообедать в ''Кружках «.

Трактирщик встретил ее в дверях со стаканов горячего сидра.

– Давненько мы не виделись. Позволь мне взять у тебя парку.

Бидж потопала, чтобы стряхнуть снег с ног, и тут же угодила в объятия Мелины. Бидж крепко прижала к себе девушку: Мелина и вообще-то была чувствительна, а за время, когда она присматривала за Хорватом, успела так привязаться к нему, что теперь тяжело переживала смерть волчонка.

Бидж с удивлением оглядела зал гостиницы – он был почти пуст. За столом у огня сидели Филдс и Брандал, рядом с ними расположился Протера, нога которого все еще была в гипсе. Тут же на полу лежал грифом, и перед ним исходила паром кружка горячего сидра. Несмотря на множество повязок и шин, он все-таки умудрялся выглядеть величественно. Последнее время грифон нечасто посещал» Кружки «.

Б'ку, нарезая баранину для жаркого, бросал на собравшихся мрачные взгляды и в разговор не вмешивался. Мелина быстро проискала копытами через зал и начала весело болтать с ним.

Протера без всякого затруднения встал, когда Бидж подошла к мужчинам.

– С Новым годом, доктор! – Он чокнулся с ней.

– Желаю тебе много счастливых возвращений на Перекресток, – сухо произнес грифон. – У тебя есть поручение от Лори, не так ли? Я вскоре ее увижу и могу передать то, что ты привезла.

Бидж вытащила из рюкзака две пачки ментоловых сигарет:

– Надеюсь, ты не возражаешь? Грифон пожал плечами:

– Мы миримся с дурными привычками друг друга. Она курит, я терзаю нарушителей закона. Правда, я стараюсь это прекратить.

– Хотел бы я, чтобы ты этого не делал, – откровенно сказал ему Кружка. – Сколько нужно тебе повторять, что отсутствие угрозы наказания со стороны генерального инспектора приводит только к возникновению хаоса. – Он кивнул в сторону Бидж. – Спроси нашего засыпающего на ходу хирурга.

– Вы, надеюсь, понимаете, что не все из сказанного мне ясно, – вежливо заметил Протера. Брандал улыбнулся:

– Не беспокойся. Ничто важное не пройдет мимо твоего внимания. – Он сложил руки на столе. – Как было сказано, нас ожидает возникновение хаоса. Мы постепенно привыкаем к мысли, что войну мы проиграли, хотя она еще не началась, и занимаемся тем, чтобы спасти как можно больше жизней.

Протера почесал в затылке и даже каким-то образом сделал это элегантно.

– Каким образом?

– Переселяя виды с Перекрестка в другие миры, – проговорила Бидж.

Протера вытаращил на нее глаза, Брандал выглядел изумленным, а Кружка широко улыбнулся:

– До чего же сообразительна! Мы только один раз, занимаясь со Стефаном, говорили о такой возможности, и этого Бидж оказалось достаточно!

Бидж покраснела:

– Еще я видела, как Филдс прокладывал дорогу для солнечных танцоров. – Я тоже видел, – ответил Протера, улыбнувшись ей. – Но я не подумал о том, какие возможности это открывает.

– Я понимаю, почему ты хочешь взять с собой доктора Протеру, – обратилась Бидж к Филдсу. Ей ужасно не хотелось, чтобы на ее плечи легла еще одна обязанность. – Он изучает, как соприкасаются миры, и он будет только рад принять участие. – Протера энергично закивал. – Но что могу сделать я? Почему ты хочешь, чтобы и я с вами пошла?

Брандал принялся отсчитывать на пальцах:

– Во-первых, потому, что ты лучше нас всех знаешь нужды животных и можешь решить, выживет ли вид там, куда его предполагается переселить. Во-вторых, нам может угрожать опасность, и помощь медика была бы очень нужна. В-третьих, наконец, потому, что это делать нам предстоит много раз, и нужно, чтобы было как можно больше умеющих отправлять виды в другие миры.

– Тогда мне лучше вернуться домой и свернуть свои дела, чтобы быть готовой к тому моменту, когда вы отправитесь.

– Не стоит, – ответил Кружка. – Переночуй лучше здесь. Мы отправляемся утром.

– Так быстро? – Бидж и так последнее время перерабатывала; теперь на нее не только возлагали новое дело, но еще и торопили.

– Мы начали два дам назад, – сказал Брандал. – Завтра утром мы покидаем Перекресток. – Его тон стал мягче. – У тебя дома без тебя все будет в порядке, Бидж? Мне очень жаль, что мы не смогли предупредить тебя заранее. Я знаю, у тебя живет кошка-цветочница…

– С Дафни все будет в порядке. – Бидж еще раньше устроила для животного гнездо, где кошка-цветочница смогла бы выводить весной котят. – Мелина, если со мной что-нибудь случится…

– С тобой ничего не случится, но я присмотрю за ней, если ты так хочешь.

– Большое тебе спасибо. – С вымученным безразличием Бидж задала вопрос, который беспокоил ее с самого начала: – Кто будет первым?

– Солнечные танцоры, – ответил Филдс. Бидж кивнула:

– Конечно. Ты ведь планировал показать им новый мир и раньше – чтобы исправить то, что сделала Фиона.

– И с ними будет легче всего, – добавил Брандал. – Они кочевники, и путь в другой мир нужен им в любом случае.

– К тому же, – сказал Протера, – как мигрирующий вид, они имеют лучший шанс найти дорогу обратно, если новое местожительство им не подойдет.

Все отвели глаза. Грифон сказал мягко:

– Профессор, боюсь, вы смотрите на вещи слишком оптимистично. Если мы оставим открытым Странный Путь из какого-то мира, то Моргана сможет тоже пройти в этот мир.

Протера не сразу нашелся что сказать. Он отвернулся и некоторое время смотрел в темный угол, прежде чем нетвердым голосом произнес:

– Значит, нам придется отсечь целые миры, да?

– Нет, сэр, – поправил его Филдс; на его лице отражалась тревога. – Не» нам «. Это сделаю я.

Общий разговор прекратился, все разбрелись по разным углам, устраиваясь на ночь. Бидж спала на полу, но ее пуховая перина была такой мягкой, что она почти не почувствовала досок под собой. Перину из своей комнаты наверху принес для нее Кружка, заметив при этом:

– Это поможет тебе хорошенько выспаться. Отдых тебе необходим: ты выглядишь ужасно.

– Спасибо, – без сарказма поблагодарила Бидж трактирщика. Выглядит она действительно ужасно, чего уж там.

Засыпая, она смотрела в огонь; перед тем, как ее глаза окончательно закрылись, она смутно осознала, что огонь отвечает ей взглядом: сквозь трубу в очаг влетела птица-огнепоклонник. Усевшись на пылающей головне и наливаясь постепенно золотым светом, та серьезно посмотрела на Бидж.

– Не беспокойся, – пробормотала сквозь сон девушка, – мы позаботимся о тебе. – Больше держать глаза открытыми было уже не в ее силах.

Утром Бидж разбудил стук копыт. Она осторожно выглянула в окно, выходящее на юг: по склону холма взбирались Руди и Бемби, оставляя за собой в воздухе шлейфы тонкого как пудра снега.

– Проснулась, доктор? – Кружка укладывал припасы – хлеб, мясо, сыр – в дорогу. Похоже, он был на ногах уже давно. Остальные, полностью одетые, завтракали.

Бидж вскочила и стала поспешно натягивать джинсы и свитер. Когда входная дверь отворилась, она была уже готова. Было слышно, как попугай издал противное кудахтанье и просвистел что-то на языке людей-оленей. Бемби смущенно хихикнула, а Руди прикрикнул на птицу. Руди вбежал в зал и тепло обнял Бидж:

– Привет, подружка!

Бидж так же крепко обняла их обоих.

– Что вы здесь делаете? – Оба человека-оленя были в шерстяных куртках и брюках защитного цвета, похожих, подумала Бидж, на камуфляж. В зимнем лесу они были бы невидимы.

Руди развел руками:

– Я окончил университет. Получил все рекомендации и потом просто тянул время. Мне очень нравится Сан-Франциско: ну и город!

– А тебе нравится Сан-Франциско? – спросила Бидж Бемби.

Бемби, прижавшись к Руди, виновато рассмеялась и покачала головой. Руди поцеловал свою молодую жену.

– Толкучка действует ей на нервы, Бидж. Она хоть и животное, но не стадное.

– Я ничего не имею против родственников, – запротестовала Бемби. – А вот чужие… – Она передернула плечами.

Руди повернулся к Бидж:

– И нам пора заводить собственный дом. У нас будет малыш, можешь ты в это поверить?

– Все это хорошо обсуждать и по дороге, – вмешался Кружка. Он был уже в куртке и протягивал Бидж ее парку. – Можете поверить.

Грифон, раны которого еще не давали ему возможности путешествовать, остался в гостинице с Мелиной и Б'ку. Остальные направились к мосту через Летьен. Филдс нес шест с прикрепленным на конце маленьким зеркальцем; на нос он нацепил дешевые пластмассовые темные очки и выглядел в результате, особенно для сатира, довольно нелепо.

Эстебан Протера тоже был в темных очках, но у него они выглядели так, что могли посрамить любое произведение законодателей мужской моды. В руках у него тоже был шест с зеркальцем; к тому же Протера опирался на трость с привязанными к ней ножнами рапиры.

Протера заметил, что Бидж смотрит на его оружие.

– Толедская сталь, – сказал он гордо. – Копия дуэльной шпаги какого-то аристократа семнадцатого века. Слышали бы вы, с каким свистом она рассекает воздух!

– Лучше пусть не услышит, – пророкотал Филдс.

– Я уже знакома с достоинствами этой рапиры, – напомнила Бидж. – Просто в тот день мне было не до того, чтобы любоваться оружием.

– Мне не удалось уговорить его, – печально сообщил Брандал, – обменять его рапиру на Гларундел, Бесполезный Меч.

– Как я понимаю, зеркальца из твоих торговых запасов, – сказала Бидж.

– И одни темные очки тоже. – Бидж не было нужды спрашивать, какие именно.

Она, прищурившись, посмотрела на видневшийся впереди мост и пожалела, что тоже не позаботилась о темных очках. Разглядеть, что за масса тел затопила мост, ей не удалось: это выглядело просто как темный шевелящийся ковер.

– Кто-то переходит через реку, – пробормотала Бидж.

– И кто-то, и что-то. – Филдс засмеялся, поднял руку и крикнул: – Эхой!

Все головы повернулись на крик; половину из них украшали рога. Шедший впереди старик приветственно поднял украшенный резной веткой с листьями посох.

– Пожалуй, пора сказать родичам, – ухмыльнулся Руди и ткнул Филдса в бок. – У нас будет маленький, можешь ты себе такое представить?

– Ну? – Филдс игриво подмигнул Бемби. – И как же такое могло случиться?

Руди смутился, а Бемби рассмеялась. Филдс рассмеялся тоже, и его смех эхом разнесся по заснеженным холмам.

Сууно, старый человек-олень, который был распорядителем на свадьбе Руди и Бемби, на своем мелодичном языке отдал команду остальным. У всех людей-оленей в руках были палки, и они подгоняли, махая руками, медленно двигающихся и постоянно пытающихся повернуть назад, к более теплым местам, солнечных танцоров. – Это моя ошибка, – признал Филдс, глядя на них. – Я не подумал о том, что переселять их придется в холодную погоду.

– Твои соплеменники прекрасно справляются, – сказал Протера Бемби. – Он развернул свое зеркальце к солнцу. – Теперь им станет легче.

Они оба с Филдсом меняли угол наклона зеркал, пока Сууно не помахал им и не крикнул:

– Все в порядке!

Солнечные танцоры все как один повернулись в сторону сияющих поверхностей, и их движение ускорилось: подвижные растения устремились вверх по холму к свету.

Подъем на северные горы оказался достаточно быстрым; помимо лучей, отбрасываемых зеркальцами на шестах, солнечных танцоров манили отблески снежных вершин за границей леса. В одном месте, где солнце особенно ярко отразилось от гладкого льда на вершине утеса, людям пришлось даже бежать, чтобы угнаться за растениями.

Кружка и Бидж на всякий случай шли по обе стороны от Протеры, но он передвигался легко, не теряя равновесия, несмотря на свой гипс.

– Если вы посмотрите на эту мою ногу, – доверительно сообщил он Бидж, – то обнаружите, что поверх гипса я натянул башмак для гольфа. Ну и следы же я, должно быть, оставляю!

– В этом гораздо больше здравого смысла, чем в обуви на каблуках, – рассудительно ответила Бидж.

– Безусловно, – ответил Протера, явно получая удовольствие от того, что обсуждение деталей туалета смутило Кружку, – Но настоящий стиль не должен соответствовать здравому смыслу, его цель – создание настроения. Например, лакированные туфли – выбор, обычно диктуемый здравым смыслом, но с некоторыми вечерними платьями…

– Пожалуй, нам лучше идти здесь побыстрее, – заявил Кружка и так ускорил шаги, что Протере стало не до разговоров, и он только подмигнул Бидж. После того, как она дважды чуть не упала, поскользнувшись в снегу, Бидж тоже решила оставить посторонние мысли и сосредоточиться на подъеме.

Был уже почти полдень, когда они, запыхавшись, вышли на перевал. Бидж еще никогда не приходилось так много ходить по снегу; она порадовалась, что обратно им предстоит идти под гору, и подумала, что им пригодились бы санки.

Филдс, выдыхая густое облако пара, чертил на снегу своим шестом линию, по которой остальные должны были идти. Иногда он останавливался и начинал, нахмурившись, ходить кругами, как покупатель в магазине, забывший, зачем он сюда пришел, тщательно прощупывая, где следует свернуть.

– Тебе не удается найти дорогу? – спросил Протера;

Бидж отдала должное его выдержке – в голосе профессора не было и следа волнения от мысли, что они могли заблудиться между мирами.

Филдс жизнерадостно улыбнулся (его улыбка напомнила Бидж выражение лиц родителей на выпускном балу) и ответил:

– Трудность заключается только в том, чтобы не пропустить последний поворот.

Все двинулись за ним по прочерченной им линии. Теперь гнать солнечных танцоров было труднее: хотя глубокий снег делал их более неуклюжими и послушными, отражения солнечных лучей от обступивших со всех сторон вершин сбивали растения с толку. Солнце, стоящее в зените, не задавало им никакого направления.

По мере продвижения снег уступил место проталинам, потом камням и голой земле и наконец зеленой травке. Филдс остановился и отступил в сторону. Бидж взглянула вперед; перед ней проведенная сатиром черта сливалась со следом его палки, оставшимся от прошлого раза, наполовину скрытым колеблемой ветром травой. Холмы полого спускались к берегу озера.

– Дальше мы погоним их сами, братишка. – Руди взял из рук Филдса шест с зеркальцем. Бемби ласково отобрала у Протеры его шест.

Солнечные танцоры растерянно толклись на месте под лучами полуденного солнца. Люди-олени двинулись было вперед, но остановились, когда Сууно преградил им. дорогу.

Старик преклонил колени перед Филдсом, поклонился Брандалу и пожал руку Кружке.

– Спасибо тебе за доброту к моему народу, – сказал он Бидж, пожимая руку ей тоже. – Хотел бы я, чтобы нам еще случилось когда-нибудь увидеть ваш мир.

– Я тоже очень этого хочу. – Бидж сжала его руку. – Сууно… Ты ведь шаман?..

Он покачал головой, и его рога бросили скользящую тень на траву.

– Не думай о магии или пророчествах. – Он заглянул ей в глаза. – Если тебе когда-нибудь случалось встречать Провидца, ты должна знать, как мало от него пользы.

– Я верю тебе, – ответила Бидж уклончиво, – но… – Она взглянула на Руди и Бемби, которые, как всегда, держались за руки. – Мне кажется, что большую ценность, чем пророчество, имеет совет.

– Мой совет? – Он улыбнулся со спокойной добротой, которую Бидж иногда видела на изображениях святых. – Он может не понравиться тебе, доктор. Не забудь, я направляю Тех, Кто Умирает.

– И все же, каков твой совет?

– Умри достойно. – Он коснулся ее лба, словно благословил ее. – В конце концов смерть все равно неизбежна. Поэтому умри достойно: ради высокой цели и не в одиночестве.

Он повернулся и пошел вперед; Те, Кто Умирает, не колеблясь двинулись за ним.

Руди и Бемби уходили последними. Они прислонили шесты с зеркальцами к скале и подошли к провожающим. Филдс сжал руки им обоим:

– Вы ведь знаете, что, когда я закрою Путь, вам трудно будет найти дорогу назад. Может быть, так останется навсегда.

Руди кивнул, и Бидж поразилась тому, каким взрослым он сразу стал.

– Мы это обсуждали. Мы оба хотим жить в новом мире. Я, конечно, буду скучать по Сан-Франциско, и оба мы будем скучать по Перекрестку… – Он махнул рукой в ту сторону, откуда они пришли, в сторону невидимого Перекрестка. – Но все меняется. Ведь что-то из того, по чему мы скучаем, уже ушло, верно? Скоро может уйти и все остальное. – Он обнял Филдса, который легко провел рукой по его рогам. Бемби тоже обняла сатира; по отношению к нему она никогда не проявляла стеснительности.

Руди пожал руку Протере. Бемби ему только робко улыбнулась и кивнула.

Оба они лизнули Бидж в лицо; она подумала, что в последний раз чувствует, как шершавы их языки жвачных, какими бы нежными ни были их чувства.

– Передай от нас привет Дэйву, – сказала Бемби и всхлипнула.

– Ну, малышка, не нужно плакать, – ласково сказал Руди. – Она теперь такая чувствительная. У нас ведь будет олененок, ты знаешь?

– Знаю, – ответила Бидж.

Руди и Бемби направились к озеру, сжимая шесты с зеркальцами и направляя солнечных танцоров. Те послушно двинулись следом, образовав две ровные линии, похожие, подумала Бидж, на ухоженные посадки на плантации.

Остальные люди-олени последовали за ними.

Бидж смотрела им вслед, пока Филдс не похлопал ее по плечу.

– Бидж, теперь я должен закрыть этот Путь. – Его теплая рука была ласковой. – Маленькая Бидж… Ты тяжело переживаешь расставания, верно?

Она медленно двинулась вдоль черты, наблюдая, как зеленый мир травы становится неотчетливым и исчезает.

– Да.

Обратный путь не занял много времени, но все они испытали облегчение, когда впереди показались знакомые горы и долины Перекрестка. Никто не разговаривал. Бидж спотыкалась от усталости и размышляла о том, кажется ли остальным, как к ей, Перекресток теперь чуть более пустым и обыкновенным, лишившимся части своего волшебного очарования и притягательности.

Глава 22

В следующие три недели у Бидж ни разу не появилось возможности повидаться со Стефаном. Наступившая зима была волшебной и унылой. Времени на размышления не оказывалось совсем, иначе Бидж потом вспоминала бы эту зиму как самую странную и самую замечательную в своей жизни и, уж конечно, самую ужасную.

Погода была то превосходной, то кошмарной. Такого количества снега Бидж не видела никогда раньше. Влажные воздушные потоки приносили сильнейшие снегопады, и обрушившаяся масса снега преображала ландшафт и перекрывала дороги; потом холодные сухие ветры разгоняли тучи, и в ночном небе высыпало столько звезд, что Бидж не верила собственным глазам.

Несмотря на занесенные снегом дороги и тропинки, пациентов у Бидж было более чем достаточно. Однажды поздней ночью в январе Бидж, которой полагалось бы быть уже в постели, решила наконец ответить на письмо Ли Энн; не очень хорошо соображая от усталости, она написала:» Мне следовало бы больше внимания уделять диагностике «.

Вместо этого ей приходилось оперировать и оперировать. Перед рассветом, с трудом протерев слипающиеся глаза, она ставила на плиту чайник, выпускала Дафни и расстилала у двери одеяла для будущих пациентов. Как ни рано вставала Бидж, обычно у двери ее ждал уже по крайней мере один пострадавший. Чаще всего животных приносили члены дорожных команд, мясоеды или молчаливые пастухи.

Большую часть пациентов Бидж составляли молодые животные: оленята, ягнята, щенки: беспомощные и беззащитные жертвы напряженности на Перекрестке. Бидж по привычке обсуждала свой гонорар с теми, кто приносил их, но обе стороны прекрасно знали, что она в любом случае возьмется за лечение.

Только Бидж было известно, что ее непреклонная решимость помогать и лечить всех животных, пострадавших от насилия, питалась ненавистью к Моргане и стремлением, хоть и безуспешным, положить конец кровопролитию и страданиям на Перекрестке.

Каждое утро она натягивала выстиранный белый халат; каждый вечер он оказывался замаран кровью и экскрементами, как бы ни старалась Бидж не пачкать одежду. То обстоятельство, что кровь и экскременты принадлежали часто представителям мифических видов, не облегчало стирку.

Бидж не уставала поражаться мясоедам: эти острозубые хищники нежно заботились о представителях тех видов, на которых охотились, и страдали, видя их увечья и смерть. Особенно запомнилась девушке Лразз – женщина-мясоед, притащившая к Бидж в несколько раз превосходившего ее размерами оленя; Лразз поддерживала его голову, пока Бидж накладывала швы. Когда же выяснилось, что все усилия напрасны – потеря крови слишком велика, – женщина-мясоед закинула голову и завыла, прижимая к себе оленя. Бидж могла только повторять ей снова и снова:

– Он умер. Ты сделала все, что могла. Твоей вины тут нет. Что же делать, такое случается.

Этим утром Бидж вышла из коттеджа, держа в руках кружку с чаем, готовая, как всегда, пожалеть мертвых, оценить тяжесть повреждений у раненых и помочь тем, кто имел шанс выжить.

С первым пациентом все было огорчительно ясно: глубокие раны на животе овцы говорили о том, что голодные времена делают вир еще более жестокими. Вспомнив, чему учил ее Б'ку, Бидж перерезала овце горло; хотя у нее был запас баранины, следовало сберечь мясо для дальнейшего.

Следующие два животных тоже не составляли проблемы: им нужно было только наложить швы. Одного из них, похожего на капибару грызуна, принес член дорожной команды; другую – овцу – принес Б'ку. На мордах животных были глубокие раны, типичные для нападений вир. Бидж предложила Б'ку зарезать овцу, но тот решительно замотал головой: если спасти животное можно, необходимо это сделать. Пока Бидж оперировала, она с горечью говорила ему о том, что происходит внутри стаи вир. Б'ку внимательно слушал, и Бидж решила, что он почти все понял. Старый пигмей решил остаться обедать и настоял на том, что он и займется готовкой; когда еда была готова, ему пришлось будить уснувшую в перерыве между операциями Бидж.

Следующим, кто среди дня постучался в дверь, оказалась Лори Клейнман.

– Я пришла, чтобы ограбить тебя. – Лори быстро обошла ту часть коттеджа, которая была отведена год операционную, и собрала бинты и шины.

– Как у него дела? – автоматически поинтересовалась Бидж.

Лори бросила на нее внимательный взгляд:

– Плохо, но лучше, чем у тебя. Неужели тебе никак нельзя сделать перерыв и отдохнуть?

– Я бы рада, но кто меня заменит? – Бидж показала на операционный стол. – Он ведь не пустует. А скорость работы у меня уже не та… Что это?

Лори пристально смотрела в окно.

– Остается только надеяться, что сейчас скорость твоей работы увеличится. – Она достала сигарету. – Я, пожалуй, задержусь и приготовлю все к операции на всякий случай. – Ока криво улыбнулась. – Как удачно, что я оказалась здесь.

Бидж выбежала за дверь.

По склону холма поднималась процессия. Преодолевая снежные заносы, кентавры – всхлипывающая Хрисея и мрачная Кассандра – тащили волокушу, на которой лежал еще кто-то. За ними шли Полита с Конли, а дальше на почтительном расстоянии следовали остальные слушательницы курсов первой помощи. Они казались очень взволнованными чем-то.

Бидж кинулась к волокуше. Лежащая на ней Хемера подняла глаза.

– Это был вир. – Она потрогала повязки на своей истерзанной груди; говорить ей было больно. – Он кинулся сверху, со скалы. – Хемера заморгала и отвернулась от Бидж. – Его мне тоже следовало убить.

– Ты ничего не могла поделать, – ласково сказала ей Полита – Никто тебя не винит. – Предводительница кентавров повернулась к Бидж и произнесла официальным тоном: – Доктор, мы постарались обработать рану Хемеры, как ты нас учила.

Кентавры переглянулись; в этом-то и была причина их нервозности. Грудь Хемеры была туго перебинтована, из-под повязки выглядывали белые стерильные салфетки; чтобы предотвратить шок, человеческий торс девушки Полита закутала в одеяло.

– Хорошая работа, – похвалила Бидж, осторожно снимая повязку. – Кто?..

– Я, – ответила Хрисея, опасливо глянув на Политу. Кассандра с возмущением отвернулась.

– А потом Хрисея сказала мне, и мы привезли Хемеру к доктору Воган для… – Полита споткнулась на непривычном слове, которое она слышала на занятиях по первой помощи, – для выяснения прогноза.

– Все правильно. – Бидж вернулась в коттедж, натянула хирургические перчатки и белый халат (скорее, правда, как символ ее профессии), взяла поднос с инструментами и снова подошла к Хемере. Веко у нее начало дергаться.

Бидж опустилась рядом с волокушей на колени и принялась выслушивать стетоскопом легкие Хемеры. К ее облегчению, ни хрипов, ни свиста она не услышала. Она сняла стерильные салфетки, выбрала с подноса с инструментами изогнутый гемостат и стала осторожно прощупывать рану. Хемера, несмотря на все свои усилия, не смогла не поморщиться.

– Стенка грудной клетки не рассечена насквозь.

– Что это значит? – Полита, сложив руки на груди, смотрела на Бидж озабоченно, но сурово.

– Это означает, что большой опасности возникновения нагноения нет и что сравнительно легкого хирургического вмешательства будет достаточно. Я могу зашить рану под наркозом, через несколько дней Хемера сможет ходить, а дней через десять – и носить грузы.

Полита спросила, ничем не выдавая своих чувств:

– А что будет в течение ближайшей недели? Бидж напряглась.

– Через пять дней она будет в состоянии делать дальние переходы – при условии, что это не потребует чрезвычайного напряжения вроде преодоления горных круч. Через три дня она будет в силах ходить и пастись самостоятельно. Через два дня она будет в полном сознании. – Бидж неохотно добавила: – Первый день она будет в полубессознательном состоянии и еще один день будет нуждаться в особом уходе.

Полита кивнула; ее глаза были полны сострадания и печали.

– Я так и думала. – Хемера судорожно втянула воздух, и это заставило ее поморщиться от боли. Полита низко склонилась к девушке-кентавру и стала гладить ее волосы. Хемера, дрожа и стараясь не застонать, прижалась щекой к ее руке.

Полита отняла руку:

– У тебя есть лекарство, доктор. Убей ее сейчас. В мертвой тишине Бидж решительно ответила:

– Я этого не сделаю.

– Доктор Воган, у нас нет выбора. Мы завтра уходим на юг. – Хемера поправится через пять дней.

– Пять дней ждать мы не можем. Чтобы прокормиться, мы должны уйти на юг. Ты должна убить ее, Бидж, или это придется сделать мне; было бы жестоко просто оставить ее умирать. – Полита рассуждала со всей доступной ей убедительностью. – Это тяжело, Бидж, но таковы наши обычаи. Мы все вместе отправляемся на юг…

– Мне нет до этого дела.

Полита подняла брови: голос Бидж прозвучал слишком громко.

– Это не твой выбор, доктор. Хемера принадлежит к моему народу…

– Она также моя пациентка.

– Разве ветеринары никогда не убивают своих пациентов по требованию клиента? Разве ты этого не делала? Бидж решительно помотала головой:

– Только не с разумными видами. Применительно к мыслящему существу – никогда. – Она вспомнила о Хорвате и поняла, что лжет.

– Мне приходилось обрекать мыслящие существа на смерть, – спокойно ответила Полита. – Я выбираю тех, кто должен умереть. Это обязанность Каррона, Бидж. То, что я делаю это, важно для моего народа…

– Ты хочешь кого-то убить? – Бидж загородила собой Хемеру. – Убей меня. Убей прямо сейчас. Лягни меня в голову, я умру от кровоизлияния в мозг. Убей меня, потом Хемеру.

Все кентавры, включая Хрисею, не сводили с Политы глаз. Бидж продолжала:

– Я могу спасти ее, Полита. Пожалуйста, поверь: это так. Просто избавиться от нее, как это делают люди со своими домашними любимцами…

– Она не домашний любимец, Бидж, и я никогда не смогла бы» избавиться от нее «. Мое решение продиктовано не ленью или равнодушием, ты же знаешь это.

– Хорошо, я знаю это. Считай ее умершей; оставь ее умирать здесь. – Бидж тяжело дышала. – Если она полностью не выздоровеет, я убью ее сама.

– Ты обещаешь?

– Да, я обещаю.

– И это будет безболезненно?

– Да. Только до этого не дойдет. – Бидж снова поймала себя на том, что говорит слишком громко, но ничего с собой не могла поделать. – Я ее прооперирую, она поправится и потом догонит вас. Если я ошибаюсь, я убью ее, обещаю. – Бидж сделала глубокий вдох. – Если я нарушу свое обещание, вернись и затопчи меня до смерти.

Полита долго молча смотрела на нее, потом обернулась к остальным и сказала:

– Мы уходим на юг – без Хемеры. Если она нас не догонит, я ненадолго вернусь. Спасибо всем вам за то добро, которое вы сделали Хемере. – Она медленно потрусила с холма, и остальные двинулись следом; последней шла, часто оборачиваясь, Хрисея. Только Кассандра задержалась около волокуши с Хемерой.

– Почему нам приходится все время бороться друг с другом? – пробормотала Бидж.

– Потому что перемены даются нам трудно, и Полита только учится приспосабливаться к ним.

– Недостаточно быстро. Она ведь хотела позволить Хемере умереть.

Кассандра опустила руку на плечо Бидж, и та оказалась пригвождена к месту.

– Послушай. Я скажу, что думаю. – Она взглянула вслед удаляющейся Полите и лукаво улыбнулась. – Хоть мои слова и не всегда нравятся. Полита оплакивает своего Несиоса, и это хорошо, потому что так и должно быть. Он любил ее, как никто из нашего народа никогда не любил, и это тоже хорошо, потому что она того заслуживает. Полита думает, что Несиос был самым лучшим вождем, какой только когда-нибудь был у кентавров, – и это плохо, потому что это не так. Лучшим вождем является она сама.

Благодаря ей и тебе мы научились заботиться о своем здоровье и лечить мелкие болячки. Мы теперь уже не с такой готовностью убиваем друг друга; мы становимся мудрее благодаря опыту остающихся в живых старых кентавров. – Кассандра посмотрела на Хрисею, которая все оглядывалась назад. – Не все из нас еще это понимают, но это так. Политу наш народ будет помнить всегда.

Бидж высвободилась из-под ее руки:

– Так что: стоит ей разгневаться, я должна поднимать руки кверху?

– Нет. – Кассандра наклонилась и заглянула в лицо Бидж. – Когда она отдаст приказ и потом передумает, прислушавшись к твоим доводам, просто следует отдать должное ее величию.

Бидж резко повернулась и ушла в дом. захлопнув за собой дверь. Лори с непременной сигаретой подняла глаза от книги.

– С тобой все в порядке?

– Теперь я понимаю, почему лошадей пристреливают.

– Бидж, да ты же плачешь!..

– Открой дверь и принимайся мыться перед операцией. Лори умолкла и начала мыться.

Операция была бы нетрудной для хирурга, будь пациентом человек, и для ветеринара, если бы лечить приходилось лошадь.

Хемера лежала на боку на самом большом одеяле, какое только нашлось у Бидж; одеяло пришлось расстелить прямо на снегу у порога дома. Бидж лежала рядом с Хемерой в позе автомеханика, отсоединяющего карбюратор, бетадином и спиртом дезинфицируя кожу вокруг раны.

Лори вынесла из коттеджа анестезиологический аппарат и воткнула опору прямо в землю.