Текст книги "Под Знаком Исцеления"

Автор книги: Ник О'Донохью

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 28 страниц)

– Я носил его, – он с гордостью расправил лацканы, – когда впервые приехал в Америку.

Бидж представила себе черно-белую фотографию: кудрявый молодой человек сходит с корабля на Эллис-Айленде, совсем одинокий, но ничего не боящийся.

– Он все еще тебе к лицу. Хрис снова расправил лацканы:

– Нет, нет. Немодный. Слишком старый. Как я сам. Кружка произнес без всякого выражения:

– Ты собираешься покинуть нас, Хрис?

– Ох, я тут подумал… – Хрис протянул руку и снял с гвоздя у входа потертую фетровую шляпу, которая не покидала своего места со дня его приезда на Перекресток.

Бидж переступила с одной ноги на другую и посмотрела на грифона, который не сводил с нее своих золотых глаз. Когда все остальные промолчали, она сказала:

– Хрис, с твоим отъездом может быть связана проблема – не для нас, хотя мы и будем без тебя скучать, – проблема со здоровьем…

– Я знаю. – Он улыбнулся девушке. – Раньше, там, у нас, я ведь был болен, верно? Бидж неуверенно кивнула. Хрис нахмурил брови, вспоминая:

– Было трудно говорить. Помню, все слова казались мне странными, и я иногда не знал, где нахожусь. – Он снова улыбнулся Бидж. – Правда, я и теперь не знаю, где нахожусь, но с этим все в порядке, правда? Мне стало лучше… даже колени перестали болеть. Мне следовало бы быть счастливым. Ты сделала мне много добра, дорогая. Спасибо. – Он погладил Бидж по голове, потом, вспомнив, что она не маленькая девочка, смутился и неуклюже отдернул руку. – Ты не против?

– Я не против. – Бидж боялась, что сейчас заплачет.

– Стан, он ведь говорил тебе, что родился не в Америке? Бидж кивнула.

Хрис посмотрел вдаль, сощурив глаза, как будто солнечные лучи слепили его.

– Все это время – всю войну – я не получал ни строчки от Софии. Я все думал, что с ней могло случиться – жива она или нет, видел ее во сне. Потом пришло письмо от священника. Короткое письмо: «Мы не имели возможности спросить вас насчет имени. София сказала, что вашего отца звали Константин». – Хрис умолк и снова улыбнулся.

– С тех пор мне стали сниться уже они оба. Все время. Они погибли, они голодают, болеют… Когда я впервые увидел Константина, а потом и мою Софию, я проплакал всю ночь.

В фургоне Стефан продолжал читать учебник и делать выписки в тетрадь, пристроив книгу на рулевой колонке, чтобы руки были свободны.

– И с тех пор я с ними не разлучался больше чем на день. Когда София умерла, остались мы со Станом вдвоем. Она все время снилась мне, еще долго после того, как умерла, только я не говорил Стану.

– А теперь эти сны вернулись, – неожиданно сказала Бидж.

– Ты умная девочка, – довольно кивнул Хрис. Кружка нахмурился:

– Тебе следовало разбудить меня. Мы бы с тобой поговорили.

– Что ты мог мне сказать? Что у Стана все в порядке, что он не голодает и не скучает по мне? – Глаза Хриса увлажнились. – Здесь я снова стал соображать, да. Это хорошо. Но я не могу остаться.

Хрис посмотрел на дальние холмы, как будто мог видеть за ними Америку.

– Там я снова стану больным.

– Может быть, – осторожно согласился Кружка. Хрис рассмеялся:

– Не может быть, а наверняка. Там я был болен, здесь поправился. Теперь я возвращаюсь… Что же ты думаешь? – Он похлопал Кружку по плечу; он никогда так и не отвык обращаться с трактирщиком, как с подростком. – Да ладно. Я должен увидеть Стана, моего маленького Константина, моего мальчика. Семья… – Он удивленно посмотрел на Кружку, как будто увидел его в первый раз. – Семья – это все. – Хрис смутился.

– Конечно, это все. – Кружка, хмурясь, показал на грифона и гостиницу. – Ты не беспокойся обо мне, Хрис. Моя семья здесь. Вот уже многие годы.

Хрис кивнул.

Мелина выбежала из дверей, чтобы попрощаться с Бидж и Стефаном, и замерла на месте, увидев чемодан. Хрис повернулся к ней, наклонился немного, чтобы заглянуть ей в глаза, и протянул руки, как дедушка, обнимающий пятилетнюю внучку. Мелина кинулась к нему и крепко обняла. Хрис поцеловал ее в обе щеки и в лоб.

– Может быть, придешь в гости? В Виргинии, к нам со Станом?

Она кивнула, глядя на него широко раскрытыми глазами:

– Я каждую неделю хожу туда в церковь. – Она коснулась коптского креста на шее, который ей подарила Анни. – Может быть, кто-нибудь подвезет меня до города, и я зайду повидаться.

Хрис хитро прищурился и коснулся ее покрытого шерстью колена:

– Надень длинную юбку, ладно?

Мелина быстро закивала, повернулась и убежала в гостиницу, чтобы никто не увидел ее лица. Фавны, вспомнила Бидж, легко смеются и плачут.

Б'ку стоял в сторонке, глядя на Хриса с несчастным видом. Хрис пожал ему руку, потом обнял. Б'ку все еще смотрел на него своими темными печальными глазами.

Хрис издал несколько щелкающих звуков и странных гортанных гласных. Б'ку заулыбался и ответил ему той же фразой, поправляя произношение старика. Потом пастух повернулся и ушел внутрь дома – он попрощался с Хрисом.

Кружка пожал руку старому греку:

– Помни, ты можешь сюда вернуться, когда захочешь. Тот пожал плечами:

– Я знаю.

Он подтащил чемодан к грузовику и постучал в окно. Стефан, оторвавшись от учебника, виновато посмотрел на старика, поспешно выпрыгнул из кабины и помог Хрису забраться на сиденье. Хрис удобно расположился там еще прежде, чем Стефан успел уложить его чемодан в кузов. Старик опустил стекло, помахал остающимся, потом закрыл окно и жестом велел Стефану заводить двигатель.

– Вот это человек, которому точно известно, чего стоит его жизнь, – пробормотал грифон.

– Откуда ты знаешь? – покачала головой Бидж.

– А ты подумай. Ты сама раз или два подходила очень близко к этой черте.

– Я рисковала жизнью, – медленно проговорила Бидж. – Это ведь не одно и то же, правда?

– Ты очень проницательна.

Бидж уселась на заднее сиденье и раскрыла Книгу Странных Путей. Хрис снова открыл окно и высунулся, глядя на проплывающий мимо чужой мир. Помимо указаний, куда поворачивать, которые Бидж давала Стефану, в кабине царило молчание.

В Виргинии шел дождь. День был пасмурный, красивый особенной красотой: тяжелые тучи цеплялись за вершины гор, стекали вниз по ущельям и руслам ручьев, нависали над долинами. Хрис поднял воротник и нахлобучил шляпу, когда они въехали в Кендрик.

Когда грузовик остановился перед «Джиро», Хрис поблагодарил Бидж так официально, как мог бы сделать это в конце торжественного обеда, вытащил чемодан из кузова и поднялся к двери осторожными шажками, стараясь не потерять равновесие на мокром тротуаре. Бидж и Стефан смотрели ему вслед, пока он не открыл дверь ресторана; немолодой уже Стан выронил вилку и перепрыгнул через стойку бара, как двенадцатилетний мальчишка.

– Он сделал правильный выбор, – сказал Стефан.

– Пожалуй. – Бидж думала о том, каким Хрис был раньше: растерянный, почти утративший способность говорить, часто не знающий, где находится. Если Эстебан Протера прав, все это скоро может вернуться.

Стефан свернул на университетскую стоянку и выключил двигатель.

– Ты поживешь у меня?

– Сегодняшний день. Обещаю. – Бидж поцеловала Стефана, радуясь, что он рядом.

Бидж потянулась к своему рюкзаку, вытащила тесемку и завязала на ней одной рукой хирургический узел. Ее пальцы были ловкими и уверенными – совсем не такими пугающе неуклюжими, как раньше, перед тем, как Бидж впервые попала на Перекресток.

– Может быть, ты теперь сможешь чаще приезжать и оставаться в Кендрике? – спросил Стефан умоляюще. Бидж завязала еще один узел, потом развязала.

– Конечно, – ответила она весело. – Почему бы нет?

Глава 18

Впервые за несколько месяцев Бидж вспомнила, что существует такая вещь, как дни недели. Ее жизнь теперь подчинялась определенному ритму: она лихорадочно работала пять будних дней, потом передавала Хорвата Гредии или договаривалась с Мелиной, что та присмотрит за волчонком, и уезжала на уик-энд в Кендрик.

После двух выходных подряд Мелина взбунтовалась. Бидж, движимая порывом, которого она потом стыдилась, рассказала ей легенду (услышанную на лекции по истории) о том, как Святой Франциск чудесным образом усмирил и приручил волка. Мелина прослезилась и пообещала преданно ухаживать за Хорватом во время отсутствия Бидж.

Эти дни в Кендрике были очень заполнены: Бидж отсыпалась потом, а Стефан посвящал занятиям так мало времени, как только мог себе позволить. Они ходили в кино или смотрели фильмы в видеотеке; Бидж старалась познакомить Стефана с лучшим из лучшего, разделяя с ним радость открытия.

Стефану очень понравился «Волшебник страны Оз»; он даже воспроизвел – в точности, шаг за шагом – расхлябанный танец Страшилы на пустынной дороге между университетскими зданиями. Бидж стала дразнить его: правила дорожного движения не предусматривают использования дороги для танцев, – но Стефан серьезно ответил ей:

– Но ведь Страшила, конечно, танцевал именно на дороге: где же еще можно встретить волшебника?

Бидж открыла было рот для ответа, потом закрыла. Ей было трудно теперь отделить фантазию от реальности.

Потом они посмотрели «Пасхальный парад» с Фредом Астером, перед которым Стефан преклонялся, и Бидж взяла напрокат кассету с записью телевизионного концерта, в котором выступал Майкл Джексон. Стефан был очарован им, но огорчился, обнаружив, что не может так же впечатляюще скользить назад – копыта не были к этому приспособлены.

– Все его движения рассчитаны на обувь на каблуках или с острыми носами, – пожаловался он Бидж. – Это несправедливо!

– Но зато он не может подпрыгнуть на полтора метра и приземлиться на одно копыто, не потеряв равновесия.

«Звездные войны» не произвели на Стефана того впечатления, на которое Бидж рассчитывала. Для того, кто видел Великих и ходил по Странным Путям, спецэффекты значили не очень много.

Последний фильм, который они посмотрели вместе, огорчил фавна. Потом, когда они пили кофе за стойкой бара, Стефан попытался объяснить Бидж, в чем дело:

– Ты почувствовала это, Бидж? Что проблемы, встающие перед влюбленными, в этом сумасшедшем мире не значат ничего?

– Это же только фильм, не забывай, – осторожно ответила Бидж. – К тому же у тех, кто оказался в Касабланке во время войны, было гораздо больше тревог, чем у жителей Кендрика, Виргиния, в разгар футбольного сезона.

Занятия в университете научили Стефана многому.

– Это не ответ на мой вопрос. Проклятие, подумала Бидж.

– Проблемы, встающие перед любящими друг друга людьми, значат много, но иногда у мира есть повод для больших тревог. Когда Стефан промолчал, Бидж спросила:

– Фильм тебе не понравился?

– Я думаю, что это самый лучший фильм, который я видел; но именно поэтому я не уверен, что он мне нравится.

Поразмыслив, Бидж решила, что фильм не понравился и ей тоже. В ту ночь ей приснился кошмар – более устрашающий, чем ее обычные сны об экзамене, к которому она не готова: она снова была в ветеринарном колледже, оперировала во время хирургической практики, и тут в операционную вошли Диди Паррис и Моргана, а Фиона осталась в коридоре и наблюдала за происходящим сквозь стеклянную дверь. В руках Диди был шприц с морфием, у Морганы – кинжал, и обе настаивали на том, чтобы ассистировать при операции, а Фиона снисходительно улыбалась.

Бидж проснулась, обливаясь потом. Расшифровать символику сна было нетрудно; Бидж только теперь ощутила, какой виноватой чувствует себя из-за тех уик-эндов, что проводит в Кендрике.

На следующее утро, в воскресенье, она зашла в здание, где располагались лаборатории и администрация колледжа, чтобы забрать пришедшую на ее имя почту и позвонить по телефону. Дежурная, подрабатывающая по выходным дням студентка, была занята тем, что вводила в компьютер данные: для выполнения лабораторной работы все часы хороши. Бидж помахала ей и прошла к своему почтовому ящику.

Ее ожидал целый пакет записей Ли Энн, старательно набранных на компьютере: Ли Энн утверждала, что это более эффективный метод, чем письмо от руки, хотя и не умела печатать. Написанное на папиросной бумаге (чтобы сэкономить на расходах на авиапочту) письмо Анни сообщало о ее благополучном прибытии в Чад, хоть говорить о благополучии в стране, где свирепствует голод и в разгаре гражданская война, было странно. Бидж нашла в ящике несколько проспектов фармацевтических компаний, адресованных доктору Воган, два каталога клеток для содержания мелких животных и корма для них и номер «Журнала Американской ветеринарной ассоциации».

У входа в холл появилась Лори Клейнман; прежде чем войти, она загасила в пепельнице сигарету.

– Ну конечно, будешь хвастаться своей почтой – тебе присылают всякую ерунду, потому что ты доктор, а я – нет. – Лори была явно рада видеть Бидж.

Бидж просмотрела журнал, интересуясь, нет ли там статей кого-то из ее однокурсников или сообщений о их гибели. Из журнала выпала открытка; Бидж наклонилась и подняла ее.

Это была репродукция рисунка, сделанного в Норт-филде, Миннесота, в 1870 – х годах и изображавшего грабителя в гробу; грудь человека была обнажена, на ней были видны глубокие раны от пуль.

Бидж перевернула открытку. Справа были напечатаны ее имя и адрес ветеринарного колледжа. Слева оказались единственная фраза, написанная печатными буквами: «Я помню о тебе», – и две переплетенные буквы «Д».

– Замечательно, когда друзья помнят о тебе, верно? – Лори была наблюдательна. – Подписи нет. Это от кого-то, кого я знаю?

– Пожалуй, – вздохнула Бидж. – Она мне писала и раньше.

С ловкостью, неожиданной в такой полной женщине, Лори подпрыгнула и уселась на барьер, отделяющий закуток дежурной от холла. Студентка, погруженная в свою работу, подскочила от неожиданности.

– Ты говорила об этом с кем-нибудь?

– Ты имеешь в виду Конфетку? Она ведь теперь не имеет отношения к колледжу, он мало что может сделать…

– Конечно, я имею в виду не Конфетку. – Лори величественно отмахнулась от этого предположения, потом испортила эффект, стряхнув пепел с несуществующей сигареты. – Не то чтобы я не захотела поболтать с ним… – Лори закатила глаза, изображая безумную страсть: Конфетка был привлекательным мужчиной. – Но у нас с тобой есть общий знакомый, который мог бы помочь. Ты знаешь, о ком я говорю.

– О ком-то, кто настоял бы на изложении событий литературным языком. – Они обе улыбнулись. – Я могла бы, конечно, но я даже не знаю, где Диди находится. – Бидж задумалась. – Пожалуй, первое, что он сказал бы, – это что нужно выяснить, где она.

– Недаром все всегда говорят, что ты умница. Что касается меня, то я бы посоветовала тебе быть беспощадной. – Лори соскользнула с загородки. – Будь осторожна, пока ты здесь, и все расскажи ему, когда вернешься на… когда вернешься домой.

И, пожалуйста, передай от меня привет, – добавила она, направляясь к двери. Несмотря на свои игривые замечания, Лори жила одна и, насколько Бидж было известно, ни с кем не встречалась. Грифон был ее единственной привязанностью. Бидж посмотрела ей вслед и с болью подумала о секрете грифона.

– Мэри Энн, – обратилась она к дежурной, – мне нужно кое-куда позвонить. Пожалуйста, зарегистрируй звонки, чтобы я знала, сколько должна колледжу.

Та небрежно махнула рукой, и Бидж улыбнулась, поняв, что девушка в рабочее время выполняет свою курсовую работу. Бидж прошла в кабинет заместителя декана и стала звонить, сама записывая стоимость разговоров на случай, если Мэри Энн забудет.

Разговор с Ли Энн длился двадцать минут и привел к появлению пяти страниц записей. Они по большей части касались режима и диеты беременных: кентавры в таких случаях просто старались есть побольше. Ли Энн задала Бидж несколько вопросов о типичных для кентавров паразитах; та пообещала расспросить Политу и сделать анализ кала.

Ли Энн поинтересовалась, как дела у Кружки, Брандала и (неодобрительно) у Гредии; но в первую очередь ее интересовал Стефан.

– Тут уж выкладывай все подробности. Ты не отделаешься разговорчиками про лунный свет и скрипки.

Бидж попыталась деликатно отделаться разговорчиками именно этого рода, но, к своему удивлению, обнаружила, что рассказала Ли Энн о многом. Та хмыкнула:

– Я так и думала. Я ведь выросла вместе с двумя сестрами и четырьмя кузинами: ни один роман не оставался в секрете от остальных.

Напоследок Ли Энн с усмешкой поинтересовалась:

– А как там эта рыжая девчонка – или кобылка, не знаю, как лучше назвать? Подружка той, у кого я лечила копыто? Я так понимаю, что вокруг нее заварилась каша?

– Да ничего особенного, – весело ответила Бидж. Хемера не явилась на занятия после того, как они с Бидж путешествовали на юг. Потом Полита заставила ее присутствовать и даже отвечать на вопросы. Хемера отделывалась односложными ответами и не сводила глаз с окна коттеджа, чтобы удостовериться, там ли Хорват; с Бидж, кроме как на занятиях, она не разговаривала. – Послушай, Ли Энн, я спешу.

– Ну, в этом я не сомневаюсь. – В трубке послышалось сдавленное хихиканье. – Желаю тебе хорошо провести вечер.

Бидж посмотрела на часы: половина двенадцатого, на час меньше по времени центральных штатов. Она улыбнулась про себя и набрала номер в Чикаго. К телефону подошли только после восьмого гудка. Мужской голос хрипло произнес:

– Так я и знал – нужно было включить этот чертов автоответчик.

– А я ненавижу эту унылую технику, – откровенно ответила Бидж.

– Биджи! – радостно завопил ее брат. Бидж поморщилась, услышав свое детское прозвище. – Как это на тебя похоже – разбудить меня в воскресную ночь!

– Привет, Питер. – Как всегда, начав говорить с братом, Бидж с трудом находила слова. – Я просто хотела узнать, как у тебя дела.

– А как у тебя? Как работа? Где ты сейчас? На уикэнд все-таки удается улизнуть?

Он совершенно не интересовался ее ответами, ему явно не терпелось сообщить собственные сногсшибательные новости; поэтому Бидж ответила ему коротко и спросила:

– А что нового у тебя?

– Да уж есть кое-что. – Он сделал драматическую паузу. – Я, знаешь, кого встретил!

Питер говорил тихо: это означало, что в постели он не один. Бидж мысленно вздохнула и приготовилась услышать об очередном романе.

– И ты влюбился.

– Она такая… Никого похожего я до сих пор не встречал! Она немножко моложе меня… Послушай, Биджи, я просто умираю от желания все тебе рассказать, но она не хочет, чтобы кто-нибудь знал, пока она не разделается с некоторыми личными проблемами.

– А вот это меня не очень радует, – нахмурилась Бидж.

– Как твое здоровье? – переменил тему Питер. Для них обоих это не был праздный вопрос.

– Все хорошо.

– Что ты думаешь насчет поездки в Чикаго? Я, конечно, понимаю, путь сюда не близкий.

Бидж хотела было отделаться отговоркой, но тут у нее возникла неожиданная мысль.

– Я могу попытаться приехать. Позвоню тебе через недельку-две. Может, мне и удастся выбраться.

– Как ты будешь добираться? Полетишь? Или поедешь на этой своей жуткой «чеветте»?

– Я ее продала, теперь у меня подержанный грузовик. – На самом деле ее машина сгорела, а за грузовик заплатил Филдс, хоть зарегистрирован он был на имя Бидж.

– Грузовик? Биджи, да ты с ума сошла! Ты хоть представляешь себе, сколько времени тебе придется тащиться до Чикаго?

– Я знаю короткую дорогу. – Бидж попрощалась и повесила трубку, прежде чем он начал расспрашивать.

Бидж вернулась к колледжу пешком: свой грузовик она оставила на стоянке для посетителей перед общежитием Стефана и не хотела лишиться места. Стефан был занят, и Бидж имела полную возможность погулять по центру городка и поглазеть на витрины.

Дойдя до магазина готовой одежды и глядя на угловатые, в странных позах манекены, Бидж вернулась мыслями к своему брату и его романам. Еще школьником Питер одну за другой встречал Свою Единственную; правда, скоро обнаруживалось, что все они имеют какой-нибудь вопиющий недостаток: у одной жуткий характер, другая только и умеет, что все ломать, третья обожает готовить и устраивает пожары.

Самой незабываемой оказалась Сандра: она позаимствовала машину Питера, чтобы врезаться на ней в новенький «форд» своего прежнего поклонника. Питер – по прошествии времени – отзывался о них обо всех как о чокнутых;

Бидж и ее мать между собой называли их троллями. Бидж даже представить себе не могла, что же за девушку он теперь нашел в Чикаго…

Кто-то взял ее за локоть.

– Смотри, куда идешь, – произнес строгий голос. – Бог знает, что с тобой может случиться.

Бидж заморгала и подняла глаза. Рядом с ней стояла Фиона. Она выглядела вполне нормально… ну, может быть, и не нормально, но по крайней мере как обычно: в свитере с радужной саламандрой и таких же радужных очках, сдвинутых на лоб, оранжевой плиссированной юбке, совершенно не подходящей к зеленым сетчатым колготкам, и в сапожках, не подходящих ни к одному предмету туалета.

Выражение ее глаз поразило Бидж. Раньше Фиона выглядела умной и уверенной в себе; теперь же она казалась одержимой – похожей на фотографии гениев из Лос-Ала-моса или Невадыnote 29Note29
  Лос-Аламос и Невада – местонахождение центров по производству и испытаниям атомных бомб.


[Закрыть].

– Ты давно вернулась? – спросила Бидж.

– Некоторое время тому назад. – Фиона наслаждалась удивлением Бидж. – Я теперь уже привыкла переходить из мира в мир. До этого я недели две не возвращалась в Кендрик.

– Где же ты пряталась на Перекрестке? Ты представляешь себе, сколько людей там тебя искали? Фиона неожиданно стала осмотрительной:

– Все они были люди?

– По большей части. Послушай, не пойти ли нам куда-нибудь выпить кофе?

Фиона выбрала кафе Фейруэзера на Главной улице. Оно было отделано в черно-белых тонах, официанты там назывались «официантоиды», а на неоновую рекламу было затрачено явно больше денег, чем на хорошие сорта кофе.

Фиона отпила из своей чашки и стала оглядываться в поисках друзей.

– Как хорошо, что ты подумала об этом, – вздохнула она, помешивая кофе ложечкой такого же яркого цвета, как и неоновая реклама. – Наконец-то чувствуешь, что вернулась домой.

Бидж воспринимала окружающую обстановку скорее как галлюцинацию.

– Фиона, я должна задать тебе несколько вопросов о твоей работе. Это важно.

– Ты даже представить себе не можешь, насколько важно, – согласилась Фиона. – У меня все получается даже лучше, чем я осмеливалась мечтать. – Ее глаза сияли. – И до чего же здорово встретить кого-то, кому можно обо всем рассказать…

– Фиона, когда на Перекрестке неожиданно потеплело, это была твоя работа? Та кивнула.

– Как долго продолжалось потепление?

– Достаточно долго для того, чтобы отразиться на миграциях и на размножении. Солнечные танцоры двинулись на север, а у вир началось спаривание, если ты знаешь оба эти вида.

Фиона захлопала в ладоши, как маленькая девочка:

– Ну и здорово! Поверить трудно, что мне это удалось!

– Ну, в это я поверить могу. Что мне труднее себе представить – это что ты закрыла один из Странных Путей. Это тоже твоя работа?

Фиона с довольным видом кивнула:

– Я не вполне уверена. Нужно было бы заглянуть в Книгу Странных Путей. Я применила приворотное заклинание, только не по отношению к возлюбленному, а к дороге. Держу пари, этим же заклинанием ее можно и открыть снова. – Официантоид принес девушкам блюдо крекеров с сыром, которым оказались приданы разнообразные геометрические формы. Фиона с аппетитом принялась за них.

Бидж беспомощно посмотрела на нее:

– Но послушай! Ты же закрыла доступ в целый мир! Солнечные танцоры могли погибнуть…

– Но ведь они же не погибли, верно?

– Нет. – Бидж поколебалась, потом все-таки сказала: – Нашелся кто-то, кто смог им помочь.

– Вот именно. – Фиона ударила кулаком по столу. Евклидовы крекеры подпрыгнули на блюде. – Когда возникает нужда, всегда кто-то находится. Бидж, тебе следует больше доверять людям.

Что ж, справедливо.

– Вот что, – сказала Бидж решительно. – Ты ведь уже слышала о генеральном инспекторе?

– О да, – спокойно ответила Фиона и поразила Бидж, не менее спокойно добавив: – Это грифон.

– Как ты узнала об этом? – Личность генерального инспектора теперь не была уже такой тайной, как до нападения Морганы на Перекресток, но все равно о том, что это грифон, было известно очень немногим.

– Провела расследование, – ответила Фиона самодовольно. – Передай ему, пусть как-нибудь зайдет. Мы с ним поговорим, и я уверена: он поймет важность того, что я делаю.

Бидж покачала головой, стараясь найти правильные слова:

– Разговаривать он не станет. Я люблю его и доверяю ему, но грифон на моих глазах растерзал того, кого нужно было наказать. И это всего только за нападение на овец… и Конфетку Доббса, и нескольких студентов-ветеринаров. – Бидж поежилась от воспоминаний. – Я и представить себе не могу, что он сделает с тем, кто ставит под угрозу существование целого вида.

На секунду Фиона растерялась, потом отпарировала:

– Но ведь я, знаешь ли, не причинила непоправимого вреда. Такое обвинение похоже на обычные нападки на женщин, которые ищут альтернативные пути. – Казалось, она хотела еще что-то добавить, но потом решила ограничиться этим несколько неопределенным заявлением.

– Нет, – твердо ответила ей Бидж. – Я провожу с кентаврами занятия как раз по альтернативным путям. Ту, по чьей инициативе эти занятия начались, никак нельзя упрекнуть в легкомыслии, и даже теперь она терзается сомнениями: как отразится новое знание кентавров на других.

Фиона нахмурилась:

– Ты хочешь сказать, что я эгоистична. Но ты даже не представляешь, к чему может привести моя работа: я открываю заново умения, утраченные века тому назад. Даже если забыть о том, как важен может оказаться контроль над погодой для сельского хозяйства, подумай: что, если мне удастся научиться открывать Странные Пути?

– Что ты сказала?

– Мне удалось закрыть Пути; почему бы мне не научиться открывать их тоже? Что это даст для развивающихся стран, для развития торговли? Может быть, даже для космических исследований? – Фиона неожиданно умолкла и снова взялась за крекеры. – Конечно, мне ничего не удалось узнать из Книги Странных Путей в университетской библиотеке. Вынести ее оттуда я не могу, так что никогда наверняка ничего не узнаю.

– Как Книга могла бы тебе помочь? Фиона раздраженно посмотрела на нее:

– Это же книга карт, автоматически меняющихся, когда меняются Пути. Она связана со Странными Путями, и я уверена, что изучение ее поможет многое узнать про них.

– Сомневаюсь. Книга показывает дорогу, но ничего не объясняет. – Бидж снова подумала о своем брате. – Иначе у меня не было бы проблем с тем, как попасть в Чикаго.

– Отсюда? Двадцать часов автобусом или четыре – самолетом: тебе придется делать пересадку в Шарлотте… Ух ты! Думаешь воспользоваться Путями, верно?

– Если смогу. – Бидж была погружена в собственные мысли. Она не осмелится попросить Филдса создать Путь ради такой несерьезной цели… А не было ли дороги, кончающейся неподалеку от Чикаго? – Не помню. Ну, это не беда: надо сегодня вечером посмотреть, – пробормотала Бидж.

Фиона хотела что-то сказать, потом передумала.

– Я, пожалуй, пойду. Мне пора возвращаться.

Бидж, снедаемая любопытством по поводу романа брата, почти не обратила внимания на ее уход; она расплатилась с официантоидом, хоть и не прикоснулась к крекерам.

Немного не дойдя до стоянки, Бидж остановилась перед витриной магазина. На секунду ей показалось, что взошла полная луна; Бидж повернулась и недоуменно посмотрела в затянутое облаками небо.

Потом она снова посмотрела на витрину и рассмеялась. Еще через минуту она уже выходила из магазина, катя перед собой круглую блестящую белую столешницу. Хозяин магазина с удивлением смотрел ей вслед: она не купила ни ножки, ни стулья, ни большой зонт, полагающиеся к этому садовому столу, но явно была необыкновенно рада покупке.

– Я рано закрываю магазин по воскресеньям, – крикнул он ей вслед. – Вы определенно не хотите, чтобы я доставил вам покупку?

– Спасибо. Я лучше захвачу ее с собой.

Как всегда в воскресенье, Бидж разрывалась между страстью и чувством долга. «До свидания», которое она честно пыталась сказать Стефану в час дня, затянулось до двух, когда тот наконец со вздохом сказал:

– Я тебя люблю, но мне нужно заниматься, иначе я завалю биологию.

– Не преувеличивай. – Бидж лежала рядом, ероша его волосы. – Ты уже все прекрасно знаешь; ты просто слишком любишь учебник, чтобы перестать его читать.

Стефан смущенно улыбнулся:

– Мне уже снятся кошмары насчет не сданной вовремя работы.

Это признание заставило Бидж поторопиться, как не смогли бы никакие другие слова. Но их прощальный поцелуй так затянулся, что Вилли, периодически заглядывавший в комнату с лестничной площадки, сначала вежливо кашлянул, потом сказал громко:

– Го-осподи!

Бидж рассмеялась и наконец ушла.

Обратно она доехала без происшествий. Раскрытая Книга Странных Путей лежала на сиденье рядом, и Бидж ласково погладила ее, когда оказалась на Перекрестке. Ей вспомнились слова Фионы, и Бидж внезапно ощутила беспокойство. Что-то в их разговоре было такое важное – она была уверена, – а она это пропустила…

Получасом позже Бидж услышала стук копыт. Она поспешно отложила книгу и выбежала за дверь, радостно предвкушая встречу с Политой или с Хемерой, которая пришла мириться.

Это оказался Конфетка Доббс.

Он был верхом на Скайуокер – великолепной гнедой чистокровной трехлетке, которую отец одного из студентов, оказавшись не в состоянии ни оплатить лечение, ни продать больную лошадь, подарил колледжу. Конфетка выходил ее и теперь часто на ней ездил, ласково называя Уокер.

Конфетка легко соскочил на землю и тут же опустился на колени, расстегивая подпругу. Волосы прилипли к его потному лбу.

– Сними седельные сумы, – сказал он Бидж. – Только осторожно.

Бидж освободила лошадь от груза; на одной из сумок была вытиснена надпись: «Невадское родео». Сумы оказались странно тяжелыми для своего размера, как будто наполненными водой. Бидж похлопала кобылу по спине:

– Привет, Уокер. – Она с удивлением ощутила, как тяжело ходят под ее рукой потные бока лошади. – Вы что, ехали всю дорогу по 481 – му шоссе?

Конфетка не ответил на вопрос.

– Принеси полотенце, – пропыхтел он, переводя дыхание почти так же тяжело, как и кобыла. – И одеяло. Если ее оставить здесь, с ней ничего не случится?

Бидж с опасением подумала, не нападет ли на лошадь Гредия, но все-таки ответила:

– Наверное. – Она сбегала в дом и принесла полотенце, одеяло и футболку с эмблемой «Ориолс».

– Она большая, – сказала она Конфетке, не упоминая того обстоятельства, что обычно футболка служила ей ночной рубашкой. Конфетка схватил полотенце и начал старательно вытирать лошадь; от футболки он отмахнулся. – Вы воспользовались обычной дорогой? – снова спросила Бидж; перед ее глазами возникло видение: Конфетка галопом мчится по 481 – му шоссе. Это было не лишено романтики, но казалось весьма маловероятным.

Конфетка покачал головой, прислушиваясь к чему-то.

– Филдс знает короткую дорогу. Ему нужно было куда-то по делам, и он только показал мне, как проехать. Начертил маршрут на земле. – Конфетка отвел Уокер к ручью; лошадь принялась жадно пить.