Текст книги "Преображение миллионера (ЛП)"
Автор книги: Нэйма Саймон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)
– Я никогда не просил тебя о таком, – тихо ответил Найл. – Я бы никогда не обращался с тобой как придурок и тебе не позволил бы терпеть такое, – его охватил гнев.
Хлоя заслуживала чего-то большего. Большего, чем он.
– И что потом? – с нажимом спросила она. – Хорошо, ты вернешься сюда после Нью-Йорка. А дальше? Уедешь ещё через несколько дней, и мы будем друзьями по переписке? Лучшими друзьями? И мы просто притворимся, что этих двух недель никогда не было? – девушка опустила руки и придвинулась ближе, пока расстояние между ними не ограничилось расстоянием вдоха. Откинув голову, она обожгла его взглядом своих зелёных глаз. – Я буду ходить на свидания? Я... – ее голос понизился до болезненного шёпота. – Мне стоит принять предложение Беннета пообедать и посмотреть, к чему это приведет?
Ярость охватила его тело. Он почти выдыхал огонь, как дракон.
– Я думаю, вы двое об этом и говорили ранее.
Девушка кивнула.
– И я отказала ему. Потому что я не могла обмануть его, заставить поверить, что у него есть шанс, ведь я занимаюсь любовью с другим.
«Занимаюсь любовью».
Его разум воспротивился этому слову, а член затвердел. Сердце забилось быстрее. Нет, черт побери. Секс. Им нужно было оставить это все лишь сексом между ними. Найл не мог позволить себе думать о чем-то большем.
– Что ты хочешь от меня, Хлоя? – рявкнул он. – Я не просил тебя...
– Ты ни о чем меня не просил. – На ее лице появилась полуулыбка, все ещё грустная. – И я тоже ни о чем тебя не прошу.
В его груди больно кольнуло.
«Попроси меня!»
Эта просьба срикошетила от стенок его черепа, набирая громкость и скорость с каждым обращением. Часть его хотела быть в ответе за нее – желала, чтобы Хлоя принадлежала ему. Но другая часть – часть, глубоко отраженная в сомнениях, страхе и неуверенности – была обеими руками за то, что девушка сейчас предлагала. Козырная подача, которая принесла бы ему пожизненное заключение в одиночестве и сожалениях.
– Проклятье, – выругался Найл, проводя руками по волосам и смыкая их в замок на затылке. Он отошёл от нее на пару шагов. От ее тепла, ее аромата, этих красивых понимающих глаз. Ему просто надо было отойти подальше. – Я не ожидал тебя, – проговорил он. – Я не был готов к тебе. Сначала это чертово письмо, потом это...
– Письмо? – спросила Хлоя, ухватившись за выскользнувшее слово. – Какое письмо?
«Черт».
Обернувшись, мужчина посмотрел на нее. Подумал, как много можно открыть. Он не мог ей лгать. Не об этом. Даже если к моменту, когда он закончит, она заедет ему по яйцам.
– От Майкла.
Цвет сбежал с ее лица, и она поднесла ко рту дрожащую руку.
– К-как? Это невозможно.
Найл потянулся к ней, положил свою ладонь ей на затылок, чтобы немного утешить.
– Это старое письмо, которое он написал сразу после твоего двадцать первого дня рождения. Я нашел его три года назад. – Он сделал паузу. – После ночи, которую мы провели вместе.
Найл все выложил. Пока он говорил, Хлоя окаменела под его рукой, ее бледная кожа потемнела. Щеки девушки окрасились в красный, а глаза расширились. Когда он заглянул в них, то увидел в их глубине тени глубоких ран. Хлоя освободилась от его руки и обняла себя, проходя по комнате. Уставившись в темное окно, она никак не прокомментировала его признание, тишина затянулась на долгий момент.
– Если что-то случится с ним, – прошептала девушка. – Ты думаешь, он...
– Нет, я надеюсь, нет, – сказал Найл, отвечая на нежеланный вопрос. – Но незадолго до того, как он умер, он дал мне пароли от своих аккаунтов и убедился, что я знаю, где находятся все его страховки. Моя бабушка сказала бы, что у него было «видение». – Мужчина вздрогнул. – Всего лишь эвфемизм, чтобы сказать, что он был чуть больше чувствительным, чем другие.
– Он был чувствительным... и гиперопекающим. – Хлоя покачала головой. – Так значит, ты согласился помогать мне из чувства долга перед моим братом. Из-за его странного предсмертного желания.
– Я помогал тебе, потому что ты нуждалась во мне, – поправил он. – Но да, письмо Майкла сыграло свою роль.
– И я предполагаю, ты уже решил, что счастье, о котором говорил Майкл, ожидает меня с Беннетом или другим мужчиной, – продолжила девушка. – Не принимая в счёт мое мнение.
– Он был прав. Как в том, что он уйдет из твоей жизни, так и то, что у нас не срастётся, – продолжил Найл. – Ты заслуживаешь самого лучшего. Мужа, который будет любить тебя, отдаст тебе всего себя. Пожертвует всем, чтобы подарить тебе желаемое.
«Я не этот мужчина».
Найл не сказал этих слов, но они повисли в комнате, как будто их подвесили за ниточки, подобно марионеткам. Одинокая часть его, которая всегда желала, чтобы что-то принадлежало только ему – часть, которая желала быть принятой и любимой, что никогда не делали его родители и бывшая жена – до боли хотела быть этим мужчиной. Иметь возможность быть рядом с ней, заявить свои права на нее. Чтобы она тоже заявила свои права на него... Но он не мог. Но хотеть чего-то не могло помочь это осуществить. Не делало более реальным или достижимым.
– И, – Хлоя наконец обернулась, и ее выражение было нечитаемым, безучастным. – Секс со мной? Это было из-за него?
Протест поднялся у него в горле, движимый похотью и гневом, поднимающимися в его животе.
– Нет, – прорычал он, стремительно двигаясь к ней, в его груди вспыхнула нужда и призрачная горькая надежда. – Я был с тобой вопреки его воле. Вопреки тому, что я знал, что Майкл не хотел, чтобы я был с тобой. Он знал, что я был недостоин тебя. Что ты заслуживала – и заслуживаешь – лучшего.
– Подожди, что ты, черт побери, имеешь в виду, говоря, что не достоин? – нахмурилась она, тряся головой. – Майкл любил тебя. Для него ты был лучше всех. Как ты вообще можешь думать по-другому?
– Потому что он знал меня лучше всех. Понимал, что я гожусь только для секса на одну ночь, для чего-то временного. Не для любви, семьи, «и жили они долго и счастливо с двумя детьми и собакой». Майкл знал, что я не стал бы – не смог бы дать такое женщине. Да, он любил меня как брата, но он не позволил этой любви затмить все мои недостатки. А один из моих недостатков – это то, что я не был и не являюсь достаточно хорошим для его сестры.
– Что за ерунда, – фыркнула Хлоя, а ее глаза гневно заблестели, щеки раскраснелись. – Ты... Ты, – она запнулась, зажав лацканы его пиджака в кулаках, – ты мое все, – прошептала она.
Ее слова отозвались вибрацией на его коже, повергая его в состояние глубочайшего шока. А потом его паралич прошел с жадным глубоким стоном.
Схватив девушку за плечи, Найл протянул ее, прижимая к своей груди. Он впился ртом в ее губы, запуская язык между ее губ и пробуя их на вкус. Хлоя не ответила, но и не оттолкнула. Ухватившись за эту маленькую, но важную деталь, Найл наклонил голову, углубляя поцелуй. И спустя пару секунд она оттаяла, поддаваясь с тихим беспомощным стоном.
Девушка вступила с ним в бой, в этот танец языков. Удар за удар. Ее пальцы забрались в его волосы, ногти оцарапали кожу на голове. Наслаждаясь этим лёгким ощущением боли, он согнул колени, схватил ее под бедра и поднял в воздух. Ее ноги обернулись вокруг его талии, и из этой верхней поддержки она изменила позу и угол их поцелуя. Теперь она вела. Целовала. Вкушала его.
Сделав пару шагов, Найл прижал ее спиной к стене. Качнув бедрами, он потерся о ее заветное местечко. У Хлои перехватило дыхание, и она оторвалась от него, издавая длинный, низкий стон.
– Мне нравится, как это звучит, – прорычал мужчина, повторяя это движение. – Как чистый секс.
– Найл, – прошептала она, прижимаясь к нему и ерзая у его члена. – Пожалуйста.
– Мне и эти слова нравятся.
Опустив ее на ноги, мужчина отодвинулся ровно настолько, чтобы стянуть ее штаны с бельем и расстегнуть ширинку на своих брюках. Через мгновение ее бедра оседлали его, и ее влажная, горячая промежность поцеловала головку его эрекции. Находясь уже на грани безумия, он погрузился в ее тепло.
– Боже, – простонал он, – так чертовски хорошо, – Найл вышел и вошёл вновь. Задрожал. – Так чертовски узко. Так... черт побери, – застонал он.
Найл вышел, а ее узкая плоть сопротивлялась и требовала, чтобы он остался в ее пульсирующем теле.
– Презерватив, – прошептал он сквозь сжатые зубы. – У меня нету...
– Нет, – прошептала девушка, потираясь о его орган. – Я пью таблетки. Пожалуйста, – прошептала она. – Вернись обратно.
В нем разразилась битва – желание против разума. У него никогда не было секса без презерватива. Никогда. Но... Он выругался, низко и грубо, когда Хлоя, извиваясь в его руках, погрузила его в свой влажный жар.
– Ты уверена, малышка?
– Да, – прошептала она. – Еще, прошу.
Он не мог противиться голоду, который делал ее голос грубее. И притяжению ее плоти. Найл хотел этого. Нуждался в этом. И он сдался. Приблизившись ко входу в ее норку, он погрузился глубже. И почти кончил от одного этого движения.
– Я чист, – заверил он ее, устанавливая быстрый жёсткий ритм.
Мужчина сомневался, что она его слышит, учитывая громкие стоны, слетавшие с ее губ с каждым погружением. И все же он должен был сказать ей это. Дать ей знать, что она была для него особенной. Уникальной.
Прижавшись лицом к изгибу между ее головой и шеей, он торопился. Найл потерял остатки контроля от ощущения ее тела, зажатого между ним и стеной. Было бы что терять. Он толкался в нее без нежности, жадно. Но, насколько можно было судить по ее стонам, Хлоя ничуть не возражала.
И она испытала невероятное наслаждение от того, как ее плоть сомкнулась и запульсировала.
С низким рыком мужчина последовал за ней в темные объятия оргазма.
В это забвение.
Глава 13
– Я так хотела, чтобы ты пошла со мной, – сказала Хлоя, останавливаясь на тротуаре рядом с ‹‹Бейлис››, прижимая телефон к уху.
Пятница, шесть вечера, и местный бар и ресторан были уже заполнены больше, чем на половину. Пощипывая себя за кончик носа, она выдохнула облачко пара. Ей следовало отпроситься, пойти домой и смотреть повторы любимого сериала.
– Что ж, за такую цену, я бы тоже хотела быть там, – проворчала Морган. – Я иду на очередную вечеринку по сбору средств на что-то там, где все будут глазеть на мои сиськи и щипать за задницу. И все это во имя сбора бабла в казну благотворительной организации моей маменьки. Поэтому, поверь, ты сегодня проведешь время намного лучше меня. Даже если окажешься среди шайки ботаников.
Хлоя фыркнула на прозвище, которое Морган дала программистам с третьего этажа – и Хлое включительно.
– Возможно, мне стоит пойти домой?
– И что делать? Смотреть сериал и плакать по Найлу?
– Я не плачу по Найлу, – запротестовала девушка.
Ответом на ее возражения было долгое молчание. Она вздохнула.
Плачет? Нет. Волнуется? Уверенное да. То, как они расстались... Хлоя потрясла головой. Ссора, письмо, секс. Хотя он взял ее у стены с такой ошеломляющей страстью, но все равно собирался сбежать. Она давила, а он сопротивлялся.
И письмо Майкла.
«Боже».
Это было таким шоком, и девушка могла только представлять, как почувствовал себя Найл, когда обнаружил письмо. Забота и любовь этого письма – это был классический Майкл. И все же... если бы ее брат сейчас появился рядом, она бы с радостью придушила его.
Во-первых, за то, что он считал, что знает – не спрашивая ее – в чем ее счастье.
Во-вторых, за то, что, несмотря на всю свою хитрость и знание своего лучшего друга, он не заметил, что Найл сомневался в его уважении и верности. И это заставляло его стараться быть лучше, сильнее, успешнее.
Она могла признаться себе, что любила его. Но Найл всегда ухватится за возможность использовать предательство жены, а теперь и письмо Майкла, чтобы сохранить эмоциональную дистанцию.
Особенно с ней. Даже если Найл хотел ее, отдаление от нее также было его последним шансом доказать, что он был достоин дружбы и любви Майкла.
– Лаадно, – протянула Морган. – Как бы то ни было, Найл в Нью-Йорке и не вернется до завтра. Повеселись сегодня. Он не хотел бы, чтобы ты сидела и увядала дома.
– Я не...
– Упс, нужно идти, – прочирикала ее подружка со злой ухмылкой в голосе. – Просто помни, не оставляй свой напиток без внимания. Кто-нибудь может подсыпать тебе снотворное. Разве что, эти люди, скорее всего, будут заинтересованы в пароле от твоего компьютера, а не твоей вагине.
Хлоя хихикнула.
– Не могу поверить... – но она уже говорила в воздух. – Вот же сучка, – пробормотала девушка, посмеиваясь и засовывая телефон обратно в карман. – Час. Максимум два, – сказала она себе, толкая дверь бара и заходя в помещение.
Оглядев заполненную комнату, она, наконец, заметила Беннета, сидящего у окна. Пробравшись через лабиринт столов и стульев, девушка извинилась, по крайней мере, дважды после того, как задела кого-то по плечам и голове сумочкой, прежде чем добраться до мужчины.
– Ух, – сказала она, пытаясь отдышаться и смеясь. – Как же сложно было прорваться... – ее юмор сошел на нет вместе с голосом, когда она осмотрела то, что находилось перед ней.
Беннет. Круглый, высокий стол, за которым легко создать интимную обстановку. Сервировка стола – две тарелки, два набора приборов, две салфетки – были приготовлены для пары. Ее охватило чувство, как будто она оказалась на тонущем Титанике.
Ее подставили. И разве это не было просто отвратительно?
– Я так понимаю, все приглашенные прибыли, – пробормотала она.
Беннет поднялся, и его лоб исказила маленькая морщинка, когда он указал ей на пустое место. По крайней мере, у него хватило совести выглядеть немного огорченным.
– Прошу, присаживайся, – сказал он. – Я заказал немного вина для тебя. Я помню, что тебе понравилось «Пино Гриджио», которое подавали у меня на вечеринке.
– Беннет, я... Спасибо.
Она изучала его красивое лицо и ждала волнения. Того, которое как неделю назад скрутило бы ее живот от его взгляда на нее. Но того чувства не появилось. Потому что он не был высоким, загорелым ирландцем, говорящим с акцентом. Но не он был в этом виноват. И хотя мужчина пригласил ее сюда ложным предлогом, девушка не могла злиться на него. Потому что даже когда Беннет не видел в ней ничего кроме задрота из кабинета на втором этаже, он никогда не относился к ней плохо. Был отдаленным, но не злым.
– Извини, что обманул тебя, но я...
Появилась официантка с двумя бокалами вина, один с белым, другой с красным. Поставив напитки на стол, она исчезла, а Беннет указал на пустой стул напротив себя ещё раз.
– Пожалуйста. Один бокал.
Один напиток. Кому это навредит?
Она сомневалась, переводя взгляд с бокала на Беннета. Кроме того, отказать работодателю могло быть неразумным движением в ее карьере. Беннет не казался сердитым после того, как она отказала поужинать с ним в понедельник, но, опять же, возможно, это было потому, что он предполагал такую возможность. Он ещё не сдался. А это ещё одна причина, чтобы просто смириться, сесть и выпить вина.
Но...
Она не хотела оставаться. Это просто было как-то... неправильно. Нет, Найл не просил ее отказываться от свиданий и даже не намекал, что хотел верности – вообще-то полностью наоборот. Но неважно, как это было глупо и иррационально, ее сердце принадлежало ему. И она была не готова предать свое сердце. Или его.
– Спасибо, но я не могу остаться, Беннет. Извини. Надеюсь, ты понимаешь, – улыбнувшись ему, она направилась к выходу.
За те пару минут с тех пор, как она пришла, в бар набилось ещё больше людей, и пробраться к выходу заняло у нее ещё больше времени. Выбравшись из бара в холодный декабрьский вечер, девушка благодарно вдохнула полные легкие воздуха, в котором не чувствовался запах пива, разных парфюмов и жаренной еды.
– Хлоя, – окликнул ее Беннет. – Подожди. Пожалуйста.
Схватив её за локоть, мужчина потянул её в переулок с дороги, на которой было множество посетителей, входящих и выходящих из бара.
– Пожалуйста, выслушай меня. Я прошу прощения за то, что соврал тебе об этом вечере. Но я хотел провести время с тобой – только мы вдвоём где-нибудь, – он сделал паузу, – без помех, – его веки опустились, а линии твёрдого рта смягчились.
Беннет провел рукой по ее подбородку, и ее живот восстал против этой ласки и жара в его потерпевшем взгляде.
– Хлоя, все, о чем я прошу, это шанс узнать тебя. Под красотой и умом. От чего ты смеёшься? Как тебе нравится проводить вечера? Нравятся ли тебе старые фильмы? О чем ты мечтаешь? – мужчина придвинулся ближе, склонился, чтобы заглянуть в ее лицо. – Я знаю, ты говоришь, что испытываешь чувства к Найлу, но много ли он может тебе предложить, если живёт в Дублине, а Морган говорит, что он мимолётная интрижка? Но я прямо здесь, Хлоя. И я хочу дать тебе то, что он не может.
Боль пронзила ее грудь, будто он ударил по всем ее сомнениям и желаниям, а потом распотрошил их наружу. Все слова, которые он произносил, были прямо как в ее фантазиях. Только вот произносить их должен был другой мужчина.
По всей видимости, приняв ее молчание за согласие, он прошептал ее имя и обхватил ее подбородок двумя пальцами.
Покачав головой, она отступила, подальше от его прикосновения, которое ничего для нее не значило, от его слов, которые рвали ее сердце.
– Беннет, прошу тебя, я...
– Надеюсь, не прерываю, – раздался холодный голос позади нее. – Вернее, нет. Надеюсь, прерываю.
«Найл».
Хлоя обернулась. Что-то заныло внутри нее, тяжёлое и сильное. Прошло всего три дня, но, боже, как же она соскучилась по нему. Соскучилась по его густым волосам, обрамлявшим его скулы и подбородок, в которых ей нравилось путаться пальцами. Ощущению его полного, красивого рта на ее губах. Весу его высокого, стройного тела, двигающегося на ней и в ней.
Скучала по переливам его музыкального акцента в своих ушах, когда он обнимал ее.
Она просто скучала по нему.
– Найл, – прошептала девушка, и улыбка, зародившаяся где-то очень глубоко, поселилась на ее губах. – Я не ждала тебя до завтра.
– Я это понял, – ровно сказал он, бросая взгляд поверх ее плеча. – Слава Богу, Морган сказала мне, где вас найти, чтобы я мог удивить тебя. Приятно видеть тебя снова, Беннет.
Ей не нужно было оглядываться, чтобы увидеть неудобство и встревоженность на лице Беннета, она услышала это в его голосе.
– И мне, Найл. Хлоя, увидимся, эм, в понедельник, – пробормотал Беннет, легко пожимая ее локоть, прежде чем обойти ее и Найла. – Хороших выходных.
Когда он исчез из вида, ее первый восторг от встречи с Найлом медленно пошел не нет. В ее душу просочилась боязнь, оставляя липкие следы. Не боязнь его – такого у нее не было. Это была боязнь ярости, которая превратила его глаза в арктические льдины. Презрения, которое ожесточило черты его лица в острые непрощающие углы.
– Кажется, ты изменила свое мнение насчёт ужина.
– Найл, – сказала она, протягивая к нему руку. – Я знаю, как это выглядело, но... – ее голос утих, и она становилась. Черт побери, это звучало как ужасное клише.
Мужчина выгнул бровь.
– Нет уж, пожалуйста, продолжай. Или лучше позволь мне закончиться раз уж у меня в этой области побольше опыта, – его рот искривился в жестокой карикатуре на улыбку. – Это не то, чем кажется. Или, мы просто друзья. А как насчёт «мы просто случайно столкнулись».
Каждое его слово было покрыто горечью, как голые ветки деревьев инеем. Такой же лёд скрипнул и распространился по ее пальцам, груди, пробрался в легкие, достигая горла.
– Он солгал, – Хлоя попыталась объяснить подробнее, отчаянно желая заставить его слушать. – Чтобы затащить меня сюда. Я думала, что нас здесь будет целая компания, чтобы выпить и отпраздновать окончание проекта, но он все подстроил. Найл, я не знала.
– А уютная сценка, которую я застал? Его рука на твоём лице? Я видел, как тебя обидел его предполагаемый обман, – его сарказм уколол ее.
– Я не хотела, чтобы он трогал меня. Я ему это и говорила, когда ты пришел, – сказала Хлоя онемевшими губами.
Почему она вообще должна была защищаться? Он не верил ей... Нет, он не хотел верить ей. Вероятно, он искал причину, чтобы оборвать это – то, что было между ними – с ночи понедельника. А сейчас он это и сделал.
– Ты не должна ничего мне объяснять, Хлоя, – тихо сказал он, почти нежно, что, впрочем, не смягчило вербального посыла. – Ты не давала никаких обещаний. Он же был твоей конечной целью, верно? Беннет? Шанс на счастливый дом и семью? Ты получила то, чего всегда хотела.
Часть ее хотела свернуться клубочком и лечь прямо здесь на тротуаре, исчезнуть, чтобы он не мог ещё больше ранить ее! Каждый ее вдох уже проходился по ее горлу острыми, как бритва, ногтями.
Расправив плечи, девушка проигнорировала боль.
– Я люблю тебя.
Если это было возможно, его черты ожесточились ещё больше, стали ещё более отдаленными.
«Заткнись! Сохрани те остатки гордости, которые ещё остались», – кричал здравый смысл.
Но она проигнорировала его. И продолжила.
– Я знаю, ты не хочешь этого слышать и вообще этого не хочешь. Потому что позже тебе придется искать себя и признать, что, да, ты потерял Майкла, и да, мои родители несправедливо обвинили тебя. И да, твоя бывшая жена предала тебя, но только себя ты можешь винить за то, что отпустил меня. Что не открылся мне. Что сбежал, испугавшись обжечься и опять быть использованным.
– Я не просил тебя о любви, – прорычал Найл. – Фактически, я предупредил тебя не делать этого. Я этого не хочу. Никогда не хотел.
«То, что болит так сильно, должно, по крайней мере, кровить».
Хлоя вздохнула, расправляя плечи, хотя боль, казалось, пульсировала в каждой мышце ее тела.
– Я любила тебя с тех пор, как стала достаточно взрослой, чтобы понимать, что это значит. Для меня всегда был только ты, и, вероятно, уже не будет никого другого. Но, – из ее рта вырвался вздох, – также я люблю себя. И я заслуживаю того, чтобы меня защищали, ценили, принимали и доверяли. Я не твоя бывшая жена. Я не буду тебе лгать. Не брошу тебя. Не буду тебя использовать. Не предам тебя. А ещё я не буду ошиваться рядом, надеясь, молясь, что в один прекрасный день ты проснешься и решишь поверить мне. Прощай, Найл.
И, оставляя свое сердце и счастье позади, она ушла.
Глава 14
Тёмно-коричневая, пожухлая трава прогибалась под ботинками Найла, когда он переходил широкое, запрошенное белой пылью поле. Серое небо весь день грозило снегом, и, когда мужчина покинул отель и поехал в сторону кладбища, он наконец пошел. Вместо того, чтобы усилить чувство одиночества в этом месте упокоения, белые хлопья придавали ощущение спокойствия, умиротворения и чистоты.
Идеально для его лучшего друга.
Хотя Найл только единожды посетил могилу Майкла – в день его похорон – он сразу направился к большому мраморному надгробью. Эта картина была отпечатана в его мозгу. Монумент в честь жизни и смерти его друга располагался под большим кленом с толстым стволом и длинными голыми ветвями. Весной и летом розовые цветы и листья создавали бы тень и красоту, возводя тихий оазис. Сегодня же Найл бы окружен тишиной, утешающей его, пока на его плаще таяли снежинки и холодные пальцы ветра пробирались под шерстяную ткань. Опять же, замечательно. Наконец внешний мир соответствовал глубокому морозу, который сковывал его душу последние пять дней.
Пару долгих моментов мужчина стоял на краю надгробия, смотря на надпись на нем. Она содержала даты рождения и смерти... а еще там было тире. Это тире говорило так мало о том, как он жил. А Майкл жил. Он никогда не воспринимал жизнь как должное, хватался за каждый момент и выжимал его до конца. Люди могли взглянуть на Найла, а потом на Майкла, и решить, что это Найл смотрел на каждый день как на подарок и приветствовал его с благодарностью, радостью и бесконечным энтузиазмом. И они бы ошиблись.
Потому что Майкл никогда не жил в страхе.
А Найлу приходилось.
Вздохнув, он подошёл ближе к могильному камню и, подоткнув под себя полы пальто, сел на землю.
– Спорю, ты удивлен увидеть меня здесь? – Найл поднял зажатую в руке зелено-золотую бутылку. – Ты же не думал, что я принесу цветы? – он достал из кармана две стопки. – Только лучший ирландский виски. «Джеймсон». И я даже купил тебе стакан.
Поставив стопки рядышком на землю, он налил немного янтарного алкоголя в каждую из них. Подняв одну, мужчина осушил ее одним глотком. Тепло пронеслось по его языку, обжигая пищевод, прежде чем опуститься в его желудок. Древесный дубовый аромат лучше помог ему справиться с холодом.
– Черт побери, – просипел он, кивнув, прежде чем выбрасывая стаканчик. – Будем здоровы, – отсалютовал он ему, а потом вылил и алкоголь. – Я знаю, что ты задаешься вопросом, что же я делаю здесь. В Бостоне? Навещаю тебя? Прошло всего три года. Почему же сейчас? – спросил он, разливая ещё виски по стаканчикам. – Что ж, у меня на все один ответ, который ответит на все вопросы – я облажался, – Найл сделал ещё один глоток мягкой жидкости. – Сложно поверить, да? – фыркнул он. – Мне и правда нужно быть сейчас в Дублине. Мне нужно было вернуться уже дней пять как. Я уже в пятый раз перенес свой рейс туда. Заплатил пять раз. Эта авиалиния без ума от меня теперь.
Он хмыкнул, и этот звук оцарапал его горло.
– Если бы я был поумнее, если бы я был тебе лучшим другом, я бы прыгнул на этот самолёт и вернулся домой... Но я не могу. Я пытался, но не смог. Я просто сижу в этом чертовой номере отеля и наблюдаю, как один день переходит в другой.
Покачав головой, Найл устремил взгляд вдаль, на бесконечные ряды расплывающихся каменных возвышений.
– У меня есть признание для тебя, Майкл, – он замолчал, изучая янтарное содержимое стаканчика в руке. – Мы были друзьями долгое время. Я никогда не мог взаправду поверить, что ты выбрал в друзья меня – богатенького, нахального мальчишку с забавным акцентом. Но ты видел то, что скрывается под поведением, и достучался до испуганного, неуверенного мальчика. Я любил тебя за это – даже когда не мог сказать это. Но знал ли ты, что каждое утро я просыпался в страхе, что ты вот-вот осознаешь, что я не достоин? Домработниц я видел чаще, чем собственных родителей. Если я был таким незначительным и утомительным для своих родных, то имел ли я шансы на успех с другими людьми? Я никогда не чувствовал себя... достойным твоей верности и дружбы. И я жил в страхе, что ты покинешь меня, как все остальные.
Он откинул голову назад, закрыл глаза и насладился лёгкими покалываниями падающего снега на участках кожи, не прикрытые одеждой.
– Я даже могу слышать тебя сейчас. «Какого черта?» – мужчина хмыкнул, почти явственно слыша его низкий голос с ярким акцентом Новой Англии. – Но ты ушел от меня, не по своей вине, но... впервые с тринадцати лет, я был один. У меня по-прежнему был отец, но единственный человек, который понимал, что иногда я могу быть эгоистичным, высокомерным и чертовски упрямым – и это я многое упускаю – и все равно любил меня, ушел от меня. Разве что это было не совсем правдой. Ещё была Хлоя.
Прикончив остаток виски, Найл снова поднял рюмку, которую принес для Майкла и отхлебнул из нее. Вздохнул, а потом вылил его, медленно, неохотно.
– Я знаком с ней столько же, сколько и с тобой. Долгое время она была твоей забавной, саркастичной, очаровательной младшей сестрой. А потом в один момент... она перестала ею быть. Хлоя превратилась в прекрасную, чувственную, любящую женщину, которая смогла увидеть под бравадой боль. Смогла пробиться через показную крутость к одиночеству. А я не знал, что с этим делать, с ней. Я убежал, испугавшись до чертиков. Я оттолкнул ее, оборвал с ней связь. Потому что боялся, что потеряю ее, как потерял тебя.
У него вырвался короткий лающий смешок, когда он салютовал мраморному монументу своим напитком.
– А теперь я слышу, как ты называешь меня жопой. И ты прав. Но судьба находит способы исправить ошибки. И способы набрать задницы таким жопам. Если только у жоп есть задницы, – протянул Найл, а потом хмыкнул. – У нас это могло бы вылиться в чудесную дискуссию в пабе.
Он потряс головой, его веселье сошло на нет, а вместо него накатило жаркое, склизкое чувство вины. Даже тусклое сияние виски не могло избавить от него.
– Я вернулся в Бостон из-за твоего письма, и из-за него же я пытался удерживаться на расстоянии. Но план провалился – и провалился с треском– я пытался сравнивать ее с Вероникой. Относиться к ней так же, но она не моя бывшая. И никогда не станет похожей на нее. И из-за своего страха, гнева и неуверенности я причинил Хлое боль, Майкл. Я не знаю, смогу ли когда-нибудь простить себя за боль в ее глазах, чьей причиной являюсь я. Пять дней я провел в кромешной аду, зная, что ей очень плохо, а мне не хватает чертовой смелости, чтобы пойти к ней. В ней есть добро – добро, которое не потухло от разочарований, потерь и боли. Она храбрая, красивая, щедрая, великодушная и самоотверженная. Она... она мое все, – прошептал он.
Эти слова выходили, как будто внутри него прорвалась какая-то сдерживающая доселе этот потоп дамба. И все горе, паника, уязвимость и стыд освободились и ринулись наружу, сметая все своем пути. Но, как надежда в ящике Пандоры, очищающая, светлая правда трепыхалась на дне этого потока, очень хрупкая, но живая.
– И она любит меня, – прошептал Найл, и его наполнило ощущение чуда, наполнило до краев, чуть не причиняя боль своей насыщенностью. – И я... я тоже ее люблю. Боже, помоги мне, я тоже ее люблю, – повторил он, и изумление от этого осознания могло подкосить его, если бы он уже не сидел. – В своем письме ты сказал, что ей нужен мужчина, который будет любить ее всем своим существом. Мужчина, который посвятит ей всего себя, обеспечит ее домом и семьёй, о которой она мечтает. Я этот мужчина. Да, черт побери, она заслуживает лучшего. И я сам пока не заслуживаю ее. Но ее любовь делает меня достойным.
Найл сделал ещё один вдох. Но этот был очищающим. Невесомым. Как и его плечи, на которых больше не было бремени.
– Кажется, я здесь, чтобы сообщить, что не смогу сдержать свое обещание тебе, но могу кое-что другое. Я не могу оставить Хлою, но я могу дать ей блестящее будущее с семьей, защищенностью и мужем, который боготворит землю, по которой она ступает. Я могу дать ей вот это «и жили они долго и счастливо».
Поднявшись на ноги, Найл налил последнюю рюмку для друга, вылил ее и закрутил крышку бутылки. Бутылку он засунул в карман и подошел к надгробью. Положив на него ладонь, он наклонился и поцеловал камень, ощущая, как от прикосновения к холодному мрамору немеют губы.
– Я не говорил тебе этого, пока ты был жив, но я люблю тебя. Ты был лучшим другом, о котором мальчик или мужчина мог мечтать, – он прочистил горло, моргнул, чтобы согнать слезы, туманившие взор. – Если у тебя есть связи с кем-нибудь там наверху, сейчас было бы неплохо попросить их об одолжении. Мне понадобится вся помощь мира, ибо я иду умолять. Пожелай мне удачи.
