Текст книги "Преображение миллионера (ЛП)"
Автор книги: Нэйма Саймон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)
ВНИМАНИЕ!
Текст предназначен только для предварительного и ознакомительного чтения.
Любая публикация данного материала без ссылки на группу и указания переводчика строго запрещена.
Любое коммерческое и иное использование материала кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей.
Нэйма Саймон
«Преображение миллионера»
Оригинальное название : The Millionaire Makeover (Bachelor Auction #2) by Naima Simone
Нэйма Саймон – «Преображение миллионера» («Аукцион холостяков» книга 2, разные герои)
Переводчик: Катеринка В
Редактор: Настя З., Таисия С., Анастасия М.
Обложка: Александра В.
Перевод группы : vk.com/lovelit
Аннотация
Он обещал остаться... но некоторые обещания невозможно сдержать.
Невзрачной программистке Хлое Ричардсон необходимо пойти на свидание – всего одно, чтобы заставить ревновать мужчину своей мечты. Возможно, тогда он посмотрит на нее как на желанного лебедя, а не гадкого утенка из второго отдела слева.
Но когда она оказывается на благотворительном аукционе, выигранным ею мужчиной оказывается миллионер Найл Хантер, который однажды занялся с ней горячим, страстным сексом, а потом исчез, не сказав и слова. Она намерена не терять бдительности – и прочего – рядом с печально известным ирландским ловеласом.
Найл и подумать не мог, что его наказанием за одну чертовски горячую ночь с младшей сестрой лучшего друга станет ее превращение из скромной тихони в знойную сирену. Помогать ей привлечь другого мужчину – настоящая пытка... особенно, когда он пообещал другу держаться от нее подальше. К тому же, ей хочется серьезных отношений, а ему такое подавно не нужно. Но Найл не может перестать хотеть ее. Не может перестать касаться ее. Не может и точка. И черт его побери, если он вспомнит, почему вообще должен...
Пролог
Ох, проклятье, как же ему было хреново.
Найл Хантер со стоном приложил ладони к ноющим вискам и повернулся на бок... и тут же пожалел, что пошевелился, а не остался на месте. Или в отключке. Отключка пришлась бы, кстати, особенно, сейчас, когда его голова вопила как чертова банши1.
– Господи, – пробормотал он и с гораздо большей осторожностью, чем в первую непродуманную попытку, оторвался от матраса и спустил ноги с кровати. Белые простыни обвились вокруг его бедер, запах алкоголя – причины, почему в его голове неустанно стучали мотыги – пота и секса приветствовали его как особый сорт кофе «На утро после».
Найл провел рукой по лицу, щетина под ладонью напомнила ему, что бритва в ванной лежала не только в качестве элемента декора. Пора ей воспользоваться.
– Прекрати быть такой тряпкой, – проворчал он, поднимаясь на ноги. Поскольку в последний месяц алкоголь был его постоянным спутником при отходе ко сну, ему следовало бы уже хорошо привыкнуть к этому отстойному состоянию. Иногда к нему присоединялась женщина в качестве миленького дополнения к их компании – к нему, безликому и безымянному приключению на одну ночь и бутылке виски – но только алкоголь мог приглушить неослабевающую скорбь и вину, что преследовали его днем и ночью. Не заглушить их совсем. А лишь... приглушить на время.
Подобрав с кресла брюки, скинутые им накануне вечером, Найл натянул их, не застегивая ремень. Босиком он прошел к двери, бросив беглый взгляд на кровать. Ему был нужен горячий, крепкий кофе, прежде чем сказать свое «Привет, мы вчера отлично провели время, а сейчас тебя ждет такси».
– Твою ж мать.
Хриплый рык вырвался из его горла и раскатился по комнате, отскакивая от стен. Но женщина, вокруг талии которой собрались простыни, и чья нежная обнаженная спина действовала на него как красный флаг, даже не пошевелилась. Она продолжала спать как младенец, тихое сопение служило доказательством ее усталости.
Вид этой светлой кожи словно повернул выключатель в его голове, и в его мозг хлынули воспоминания, трехсекундные стоп-кадры, превращающиеся в эротический, чертовски горячий коллаж.
Его рот на темно-коричневом соске, его язык обводит кругами и теребит бусинку вершины.
Его губы скользят вниз по мягкому животу к блестящим, набухшим складочкам между длинными, изящными ногами.
Руки, широко разводящие эти самые ноги, пока он сам погружался снова и снова в такую узкую и сладкую плоть, сжимающую его член.
Найл закрыл глаза, но это только заставило картинки мелькать чаще, быть ярче. И это было неправильно. Так чертовски неправильно. Потому что женщиной, чью грудь он лизал, чьей промежностью наслаждался и в кого врывался большую часть ночи, была Хлоя.
Хлоя, которая была девственницей.
Хлоя – младшая сестра его лучшего друга Майкла... Лучшего друга, умершего почти месяц назад.
Черт. Черт, черт, черт.
Грудь охватила ослепляющая боль, заставив Найла сделать прерывистый вдох.
«Какого черта я натворил?».
Он выскочил из комнаты подальше от женщины, соблазняющей его даже сейчас. С картинками прошлой ночи все еще ярко отпечатанными в его голове его члену не было дела до того, что ни он, ни Найл не должны были вообще ее касаться. Единственное, что волновало его член – повторение вчерашнего.
О чем он только думал?
Найл вздрогнул, спускаясь на первый этаж своего дома. Все просто. Он вообще не думал. По крайней мере, не очень трезво. Когда Хлоя появилась на пороге его дома, удивив его тем, что проделала путь из Бостона в Дублин, ему следовало отправить ее в ближайший отель, пообещав позавтракать вместе на следующий день. Если бы он был трезвым. Но вместо этого его захмелевшая голова пригласила ее войти. И дружественный визит обернулся ночью самого крышесносного секса в его жизни. Пока Хлоя не появилась у его дома, она была невинной... прежде чем он забрал невинность из этих широко распахнутых глаз и наполнил изумрудный взгляд страстью и познаниями, за которые Майкл убил бы его на месте.
Любая женщина. Он мог бы трахнуть любую женщину. Но Хлоя? Он потряс головой, и от вспышки боли в висках перед глазами заплясали черные и золотые точки.
Найл остановился, споткнувшись. Боль пронзила ногу, и он отпрыгнул в сторону, прислоняясь к стене прохода.
– Черт побери.
Он глянул на большую коричневую коробку, стоявшую на пути в кухню. С какого перепугу он оставил ее прямо здесь?
И снова вспыхнули воспоминания, скорбь взвилась в нем свежим, обжигающим гейзером, заставив сползти по стене и опуститься на пол.
Точно. Коробка – а скорее ее содержимое – была недавней причиной его очерствения. Он, наконец, прибрался в кабинете Майкла и принес личные вещи лучшего друга домой. Найл также избавил и свой кабинет от всего, что напоминало ему о мужчине, который был ему как брат. Казалось богохульным, почти грустным, что сущность самого доброго, сильного и достойного человека в жизни Найла можно было упаковать в серый картонный контейнер.
Дрожащими пальцами Найл взялся за крышку и подтянул коробку ближе.
Фотографии, книги, корешки билетов – материальные напоминания – поприветствовали его как старые друзья. В этот раз Найл не сопротивлялся потоку воспоминаний. Он взял стопку фотографий. Изображения его и Майкла подростками на танцах, в школе, позже – повзрослевшими в университете, в Нью-Йоркском офисе «Duir Music», звукозаписывающей компании, принадлежащей семье Найла. Он тихонько фыркнул. Да, родители Майкла не были счастливы, когда их сын отказался от своих планов стать преподавателем и последовал за своим сердцем в музыкальный бизнес. А также им не очень-то нравился Найл, который в их глазах был подобен змею, совратившему Еву, когда он завлек их сына далеко от пути стабильности и респектабельности в мир секса, наркотиков и рок-н-ролла. Они не видели той страсти к музыке в их сыне, которая и свела его с Найлом.
Улыбнувшись, Найл взял в руки вымазанный в грязи бейсбольный мяч. Переезд в Бостон в тринадцатилетнем возрасте позволил ему приобщиться к любимому времяпрепровождению американцев и бейсбольной команде «Ред Сокс». Приобщение к тому, что стало второй его величайшей любовью стоило того, чтобы пересечь Атлантический океан.
Тихо хмыкнув от удовольствия, Найл с благоговением достал первое издание «Великого Гэтсби», его любимой книги. Роман, подаренный Майклом на его двадцать седьмой день рождения.
Слыша в голове возмущенный писк букинистов, он провел пальцами по прозрачной обложке, которая прикрывала и защищала суперобложку мятного цвета, и открыл книгу.
Улыбка затаилась в уголках его рта. Его так легко могло засосать в мир Ника Карррауэя, Джея Гэтсби и Ист Эгга. Как это часто с ним происходило за все эти годы. Майкл заметил всепоглощающее восхищение Найла этой историей декаданса, идеализма и полнейшего крушения иллюзий. И его подарок стал лучшим, какой Найл когда-либо получал.
Он осторожно перелистал страницы, время от времени останавливаясь, чтобы прочесть пару строк. Когда в нем назрел знакомый гнев на лицемерие Тома, Найл перевернул страницу... и уставился на тонкий белый конверт, выпавший из книги и спланировавший на пол, словно бумажный самолетик.
– Какого черта? – Он нахмурился, нагибаясь, чтобы подтянуть к себе небольшой конверт, и перевернул его. – Проклятье, нет... – прошептал Найл.
Его сердце замерло в груди, а потом пустилась вскачь в бешеном ритме, когда он увидел собственное имя, написанное крупным почерком. Почерком, который он знал так же хорошо, как и свой. И хотя пульс громыхал в его ушах, словно молот по наковальне, Найл осторожно открыл конверт и достал лежащий там листок бумаги.
«Найл...»
Господи Иисусе.
Если бы он уже не сидел на полу, его колени подкосились бы от шока, протаранившего его с силой вырвавшегося из управления комбайна.
– Господи Иисусе, – тихо повторил он.
Этого не могло быть. Этого, черт побери, просто не могло быть. Но, изучая письмо, написанное на фирменной бумаге «Duir Music», он не мог отрицать, что чтение послания от лучшего друга было подобно визиту из могилы.
«Найл, учитывая тот факт, что ты сейчас читаешь это письмо, я был прав, что ты не сможешь сопротивляться искушению, наложить свои лапы на первое издание «Великого Гэтсби», которое я собираюсь подарить тебе на день рождения в следующем месяце. Не то, чтобы я когда-либо сомневался, что ты сделаешь прямо противоположное тому, о чем я только что сказал»
Найл тихонько рассмеялся. Его непрактичность была давнишней шуткой между друзьями.
– Непрактичная голова компенсируется гибким задом, – частенько поговаривал Майкл. На что Найл обвинял его в том, что друг засматривается на его задницу, и они продолжали подначивать друг друга. Поддразнивание из письма Майкла все же попало в точку. Он сам удивился, что выдержал так долго, не открывая книги.
«Как бы то ни было, сейчас три часа утра, и ты вырубился рядом со мной, а этот самолет трясет так сильно, как будто он сейчас упадет с чертового неба. Я, блин, ненавижу летать. Но, учитывая, что таблички «Пристегните ремни» горят, а ветер играет в вышибалы с этим стальным гробом, у меня есть право немного поныть. Мы только что отпраздновали двадцать первый день рождения Хлои, и, боже, как же она была счастлива. Она заслуживает быть такой счастливой в каждый момент каждого дня. Она одна из тех кристально чистых существ. Красива внутри и снаружи. Я никуда не собираюсь в ближайшее время – ну ладно, если этот самолет решит остаться в воздухе, то не собираюсь. Но если что-то случиться со мной, Найл, позаботься о ней. Я не считаю тебя своим лучшим другом – ибо ты мой брат. И брат Хлои. Мама и папа... Они любят нас. Но у них свои представления о наших жизнях, а я не хочу, чтобы Хлоя становилась чьим-то проектом, стараясь осчастливить их, в то время как сама была бы глубоко несчастна. А с ее бескорыстным сердцем это вполне возможно.
Хлое нужен мужчина, который полюбит ее всем своим существом. Который посвятит и отдаст ей всего себя, обеспечит ее домом и семьей, которые она так желает. Мужчина, который будет лучше нас. Проследи за ней для меня, Найл. Защити ее от рисков быть раненой и использованной. Ни один мужчина не будет достаточно хорош для нее, но пообещай мне, что ты надерешь задницу любому, кто хоть капельку будет похож на нас. Ей нужен кто-то лучше. Она заслуживает кого-то лучше. Ты единственный, кому я могу доверить ее счастье. Люблю тебя, Найл. Я говорю это недостаточно часто – и ты, вероятно, никогда и не услышишь это от меня вслух, когда я трезв – но я правда люблю тебя.
Майкл»
«Защити Хлою от рисков быть раненой и использованной». «Она заслуживает мужчину, который лучше, чем мы».
Он смотрел на лист бумаги, пока слова не расплылись, перемешались, а потом вернулись в норму. В его груди скопилось давление, возрастая, пока легкие, сердце и артерии не наполнились воздухом.
Хоть Найл родился и провел половину жизни в Дублине, иногда ему казалось, что Майкл был большим ирландцем из них двоих. Бабушка Найла часто говорила, что у Майкла есть дар предвидения. Не то, чтобы Найл верил в эту мистическую ерунду, но даже он не мог отрицать зачастую сверхъестественное чутье Майкла на людей в вопросах бизнеса и операциях их компании. А за месяц до своей смерти он сообщил Найлу пароли от всех своих аккаунтов и показал, где хранит важные бумаги, например, страховку и завещание. В то время Найл ничего не показалось странным, но... Господи.
Бумага хрустнула в его стиснутом кулаке, когда слова из письма всплыли в его голове снова.
Он запорол последнюю просьбу лучшего друга.
Вместо того чтобы защитить Хлою, он трахнул ее.
– Дерьмо, – пробормотал Найл, опуская письмо на пол рядом с собой. – Просто... дерьмо, – прорычал он, потирая лицо руками. Он полностью облажался. Боже, ему следовало сделать все правильно.
Пощипывая переносицу, он зажмурил глаза.
Единственной бескорыстной вещью, что он мог сделать, было не позволить ей поверить, что между ними могло быть что-то большее. Хлоя знала его – знала его репутацию в делах, касающихся отношений с женщинами. Он не был создан для длительных привязанностей, для отношений.
«Хлое нужен мужчина, который полюбит ее всем своим существом. Который посвятит и отдаст ей всего себя, обеспечит ее домом и семьей, которые она так желает»
Он не мог дать ей этого, Майкл знал, что Найл не мог дать ей этого. Как упомянул его друг, Хлоя заслуживала мужчину лучшего, чем он. А он уже подвел друга, забрав невинность его сестры. Поднявшись на ноги, Найл несколько долгих мгновений смотрел на коробку и письмо, а затем направился к лестнице.
Самое меньшее, что он мог сделать, начиная с этого времени, было почтить желание Майкла. Следить за Хлоей. Защищать ее.
Даже если это означало защищать ее от самого себя.
Глава 1
Три года спустя
– Напомни еще раз, почему я согласилась на эту дурацкую затею?
Хлоя Ричардсон замерла у входа в пещеристый бальный зал, в котором сияло все, начиная с хрустальной люстры и заканчивая украшениями гостей. Она прижала клатч к животу, как будто до смешного маленькая и блестящая сумочка могла успокоить нервы, играющие в вышибалы с ее внутренностями. Господи, она чувствовала себя обманщицей. Ее место было в маленьком, неряшливом кабинете, заполненном компьютерами, модемами и техническими руководствами.
Стоявшая рядом с ней Морган Лэтт – ее лучшая подруга, коллега и генератор идей – подхватила хрустальный бокал с подноса, предложенного официантом. Она сделала глоток и одобряюще хмыкнула.
– О боже, это лучше, чем секс, – промурлыкала Морган. – Затем, изогнув идеально выщипанную светлую бровь, сказала: – А ответом на твой вопрос будет тот факт, что мы здесь для того, чтобы ты могла избежать участи остаться старой девой и колец с дешевыми фианитами, вместо настоящих бриллиантов.
Вообще-то, здесь было несколько довольно милых фальшивых бриллиантов, но, поскольку Морган, вероятно, не захотела бы рассматривать их, Хлоя промычала:
– О да, верно.
Все же присутствие на ежегодном Маскарадном аукционе холостяков «Родонитового сообщества» наводило на мысль о том... что на ‹‹Match.com›› начинают в открытую торговать телом.
И отчаяние, не стоит забывать об отчаянии.
От этой схемы Морган по поискам парня для Хлои на аукционе холостяков из всех мест несло импульсивностью, безумием и последней отчаянной попыткой. Точной противоположностью Хлоиной обычной предсказуемости, здравомыслия и обсессивно-компульсивной потребности планировать, составлять диаграммы и графики.
Но любви было под силу сотворить и не такое с человеком. Она заглушила здравый смысл, убедила женщину, упивающуюся алгоритмами и кодами, купить вечернее платье, убийственные каблуки и принять участие в этом... зрелище. А точнее, любви к Беннету Чарльзу – блестящему, успешному, красивому, утонченному главному операционному директору в «Систем Салюшенс Анлимитед», фирме, где она и Морган работали.
Изображение начальника возникло перед ее мысленным взором. Ее любовь на расстоянии продолжалась уже шесть месяцев. Но кроме случайных бесед перед собраниями сотрудников или дружелюбных, но несколько пустых улыбок, Беннет не подавал знаков, что знает о ее существовании. И, если бы не ужасная автокатастрофа месяц назад, из которой она чудом вышла целой, лишь с царапинами и синяками, она могла бы удовольствоваться своим тихим шпионажем за ним.
Ее старший брат, Майкл, умер в автомобильной аварии три года назад. Ее столкновение со смертью и осознание, что никто не гарантировал, что наступит завтра, пробудили Хлою от кататонической эмоциональной спячки. Больше она и секунды не собиралась сидеть на воображаемой полке, простой наблюдательницей за жизнью и пылесборником, на котором скопилось бы достаточно пыли для создания песчаной бури.
Проблема была в том, что в отношении мужчин ее резюме было не самым лучшим.
Один украл у нее идею проекта, получил повышение за счет ее тяжелой работы, а потом укатил в новый европейский офис, разрывая их отношения по сообщениям в фэйсбуке.
Другой? Ну, другой украл ее девственность и разбил сердце...
Как бы то ни было, Беннет – с его благородными, душевными манерами, совершенством и добротой – был ее шансом на жизнь, наполненную любовью, дружбой и стабильностью.
Все, что ей нужно было сделать, так это заставить его осознать, как прекрасно они подходят друг другу. И покупка парня на этом аукционе и приглашение его – красивого и богатого – на ежегодный прием их компании послужило бы для Беннета отличным сигналом к действию. Ну, по словам Морган, точно послужило бы. Если честно, Хлоя сомневалась, что этот сумасшедший план сработает. Но все же она согласилась на него. Отчаянные времена требуют отчаянных мер, как говорится.
– Вот, – Морган подхватила еще один бокал вина у официанта и втиснула его в руку Хлои, – выпей это. Поможет тебе выглядеть немного больше да-начнется-праздник и меньше направляюсь-на-свидание-с-Ганнибалом-Лектером.
Хлоя обхватила бокал, осторожно ступая на блестящий пол зала, составленный из плит черного дерева и мрамора, не доверяя своим новеньким туфлям и скользкому полу.
– Возможно, я выгляжу так, потому что... черт побери, – простонала она, быстро приводя себя в равновесие после того, как ее туфлю занесло и ее потянуло в сторону. – Потому что чувствую себя так на самом деле. Когда говорила о том, чтобы нанять парня для приема, я шутила. – Что-то типа того. – Но я совершенно не имела в виду, – она махнула рукой в направлении ярко освещенной сцены, – вот это.
Морган взяла ее под руку и повела сквозь толпу людей.
– Во-первых, мы покупаем, а не нанимаем. Большая разница. – Она улыбнулась и поздоровалась с пожилой женщиной с бриллиантовым колье на шее – очевидно, не фианиты – Хлоя была уверена, что где-то молился какой-нибудь страховой агент, крепко зажав в руках полис на это украшение. – И, хоть это может показаться крайней мерой, но отчаянные времена требуют отчаянных действий. Дорогая, – она похлопала Хлою по руке, – я люблю тебя, но ты в отчаянном положении.
На языке Хлои мгновенно возник протест, но спустя секунду она проглотила его. Что она могла сказать? Морган была права. Разве она сама думала по-другому? Но все же прийти на аукцион холостяков, чтобы заполучить себе горячего парня было словно бередить рану, которая до сих пор не зажила.
Морган, которая, скорее всего родилась с уже мастерски уложенными светлыми волосами, безупречными ровными зубами и роскошным телом, не приходилось умолять собственного брата отвести ее на выпускной, только бы не быть в паре с молчаливым, помешанным на пауках сыном друзей ее родителей по Кембриджскому колледжу.
Хлоя украдкой глянула на красивую лучшую подругу и попыталась перестать чувствовать себя Квазимодо в платье. Не то, чтобы она была горбатой, нелюдимой затворницей, но рядом с царственной, холодной красотой подруги, Хлое приходилось сражаться с желанием немедленно сменить карьеру на звонарскую.
Она принадлежала к среднему классу, а Морган – к бостонской аристократии, ее сдержанность и откровенная смелость Морган, утенок и лебедь – она и Морган с трудом монтировались вместе как друзья. Но под всей этой стильной одеждой, скукой и сдержанным, но иногда резким остроумием была женщина с золотым сердцем. Возможно, покореженным, но все же золотым. И даже если Хлоя и подозревала о капле жалости, заставившей подругу взять ее под свое идеально причесанное крыло, она... что ж, она старалась это игнорировать.
– Совсем не обязательно приплетать сюда мой убогий диапазон выбора, – проворчала Хлоя. – Сколько, кстати, люди тратят на такое? Все, что у меня есть – это деньги на отпуск. Три тысячи долларов. Это мой лимит.
Только мысль о том, чтобы спустить заработанное потом и кровью на одно-единственное свидание, заставляла ее живот скручиваться в узлы, которые не распутал бы и навигационный инженер.
– Не беспокойся о цене. Раз уж аукцион был моей идеей, то и оплата на мне. – Морган отмахнулась от волнений Хлои и избежала прямого ответа на вопрос, что стало причиной еще одного мучительного спазма в животе. – Идем, займем места за столиком. Церемония скоро начнется.
Подавив стон, Хлоя последовала за подругой к круглому столу, окруженному шестью стульями. Табличка с надписью «Зарезервировано» и фамилией Летт, напечатанной под надписью давала понять, что этот стол на вечер принадлежал им... или, скорее, Морган. Она выдвинула стул и осторожно опустилась на него.
– Ты все еще выглядишь обеспокоенной, – сделала ей замечание Морган, откидываясь на стуле, ее темные глаза блестели. – Попытайся проникнуться атмосферой, этой таинственностью, когда не знаешь, кого покупаешь. Это будет так захватывающе, если ты не будешь сопротивляться. Просто подумай. Ты можешь получить шикарного Джо Манганьелло или галантного Кэри Гранта.
– Надеюсь, нет, поскольку Кэри мертв, – промямлила Хлоя, поднося бокал шампанского ко рту, чтобы сделать короткий глоток и промочить горло.
Морган фыркнула.
– Хорошее замечание, Хлоя, – прошептала она, накрывая рукой ладонь Хлои, мертвой хваткой вцепившуюся в клатч. – Я знаю, это вне зоны твоего комфорта, – это было всего лишь преуменьшением тысячелетия, – но тебе нужно сконцентрироваться на своей игре. Где еще ты гарантированно найдешь горячего парня, производя фурор на нашей вечеринке, а потом, наконец, откроешь глаза Беннету Чарльзу, что ты больше, чем ботанка из второго кабинета слева.
Ох. Правда не просто ранила, она прошлась по ней тяжеленным комбайном, а потом еще и посмеялась над останками.
– Беннету просто надо увидеть тебя как желанную женщину, – продолжила Морган. – Тогда он осознает, что его вторая половинка все это время была прямо у него под носом. А что мужчина считает самым желанным в женщине? То, что ее хочет другой мужчина.
Морган завершила свое высказывание решительным кивком. И ее уверенность почти убедила и Хлою. Подруга наверняка знает, о чем говорит, поскольку ее отличный вкус в одежде и мужчинах не раз обсуждали на страницах светской хроники. Но все же... Хлоя выпила еще вина, чтобы побороть нервы и сомнения.
– Аукцион начинается. – Морган, схватив табличку цвета слоновой кости с выбитым на ней номером восемьдесят два, повернулась к сцене, возвышающейся в конце зала.
Свет в помещении приглушили, сделав огромный прожектор, направленный на сцену, главным источником освещения.
– У меня же есть право голоса по поводу покупаемого лота? – прошептала Хлоя.
– Конечно, – заверила ее Морган, не отрывая взгляда от сцены.
В зале раздалась музыка, похожая на используемую в шоу «Танцы со звездами». Свет прожектора расширился и дрогнул, а потом растянулся, чтобы захватить всю сцену полностью. Из-за кулис вышла женщина в платье с таким высоким разрезом, что существовал риск разглядеть ее нижнее белье. Она грациозно прошествовала к центру сцены и помахала толпе, широко улыбаясь.
Божечки. Хлоя отчаянно пыталась не закатить глаза.
– Добро пожаловать на одиннадцатый ежегодный Маскарадный аукцион холостяков «Родонитового сообщества», – поприветствовала женщина, – и на прекрасный вечер, наполненный шикарными представлениями, весельем и десятью самыми красивыми и завидными холостяками Бостона.
В зале раздались аплодисменты и разговоры. Хлоя опять сдержалась и не закатила глаза. Кто бы мог подумать, что грамотность вызовет такой восторг?
– Так давайте же познакомимся с холостяками! – воскликнула женщина, и спустя мгновение на сцену вышел мужчина в смокинге.
С прямыми плечами, головой, склоненной под дерзким углом, он остановился в центре платформы, всем телом, вплоть до покроя черного костюма, источая самоуверенность. Даже белая маска, закрывающая его лицо, не могла спрятать эту уверенность.
– Хоть наш первый холостяк и родом с Западного побережья, он гордо называет Бостон домом. За десять лет жизни здесь он превратился в ярого либерала, ярого фаната «Патриотов» и «Ред сокс» и понял, что война и вождение – это ад, – по залу прокатился смех, а Хлоя усмехнулась, услышав стереотипы, обычно связываемые с коренными бостонцами. – Будучи занятым инвестиционным банкиром, он не раз обвинялся в браке с работой, но в один прекрасный день он хотел бы развестись с пятнадцатичасовым рабочим днем и влюбиться в женщину, обладающую чувством юмора, остроумием и альтруистичным сердцем. Женщина, которой повезет получить его сегодня, отправиться с ним на запад, чтобы насладиться очаровательными выходными в прекрасном, живописном Аспене, Колорадо. Три дня катания на лыжах и романтичных прогулок на санках, роскошные ужины и вино перед потрескивающим камином. И, разумеется, шоппинг. – Их хостесс, – которую Хлоя назвала Ку-ку – улыбнулась, услышав оживленный шепоток аудитории и продолжила читать с карточки. – Звучит как сказка, не правда ли? Начнем торги с пяти тысяч долларов, – кто-то немедленно отреагировал, и Ку-ку кивнула, принимая ставку. – У нас есть пять тысяч? Что насчет шести тысяч долларов? Шесть. Семь?
Морган подняла табличку на семи тысячах, и грудь Хлои сжалась от ужаса.
– Семь тысяч долларов? – прошипела она, вцепляясь в руку подруги, когда та собиралась поднять табличку опять. – Ты с ума сошла? Я не позволю потратить такие деньги на парня! Кто так делает?
Морган бросила на нее раздраженный взгляд, но Хлоя непреклонно покачала головой. Издав громкий вздох, подруга опустила табличку.
После раунда ураганных торгов, первый холостяк ушел за четырнадцать тысяч долларов. Господи боже. Она выделила на эту дурацкую затею три тысячи. Неудивительно, что Морган отмахнулась от ее финансового лимита. Проклятье, торги даже не начинались на ее лимите.
Возможно, такими темпами она вернется домой без холостяка.
Вечер продолжался, холостяки выходили на сцену один за другим и стоически позировали, пока женщины вступали за них в войну табличками, деньгами, внешностью с противницами, которые сулили болезненную расплату. Морган встрепенулась на холостяке номер четыре, чьим любимым фильмом был «Милдред Пирс» – как он мог оказаться не прекрасным? – и на номере шесть, для которого романтическими выходными были дни, проведенные в его доме на мысе за разговорами, сном и занятиями любовью с его особенной. Вау. С появлением этого лакомого кусочка уровень температуры несколько подрос. Но за каждого мужчину цена поднималась за десять тысяч долларов, и она не могла позволить Морган потратить такую сумму для нее. Вздохи Морган превратились в мычание и рычание нетерпения.
Вскоре Ку-ку объявила последнего холостяка на сегодня. Сердце Хлои застучало в груди, ладоши вспотели. Этот мужчина был ее последней надеждой. Или она выиграет его, или отправиться домой одна без шанса найти партнера на вечеринку компании, которая должна состояться уже через шесть коротких дней. Со своим ростом в сто шестьдесят восемь сантиметров, темно-коричневыми волосами, которые она завязывала в хвост или, по более официальным поводам, узел на затылке – как сегодня, например, – и телом, в котором в груди, бедрах и заднице было на пять килограммов больше, чем того требовала мода, она была скорее Полой Дин, нежели Полой Паттон. Она не вызывала похотливых фантазий.
Вот почему ей нужно было купить мужчину, который притворился бы, что они у него есть.
– И наш последний холостяк на сегодня.
Из левого крыла появился мужчина. В отличие от своих предшественников, он не изображал модельную или развязную походку. Он шел уверенно – с целью, с намерением... с силой. Пара шагов длинных ног проглотила расстояние до центра сцены. Ее дыхание сбилось в горле.
О. Боже.
Он не был самим высоким из мужчин, украшавших сегодня сцену – эта честь принадлежала любителю «Милдред Пирс» под номером три – но от его высокой, стройной фигуры веяло той силой и грацией, что была свойственна охотникам и хищникам на четырех ногах. В отличие от других мужчин он был не в смокинге. Но его безупречно пошитые пиджак и брюки вкупе с такой же темной рубашкой подчеркивали его... сногсшибательную мужественность. И сексуальность. Хлоя моргнула. Да лаааадно. Откуда вообще взялась такая мысль?
– Хотя холостяк номер десять и ведет бизнес по обеим сторонам океана, своим домом он называет Бостон. Будучи культурным человеком, он с наслаждением проводит время, как в опере, так и в местном пабе. Среди его любимых музыкантов – Лучанно Паваротти, Дублинцы и U2, и ни один фильм, по его утверждению, не сможет переплюнуть «Крестного отца». Женщина, которой удастся завоевать его сердце, должна обладать такими же разнообразными интересами, как у него, любить приключения и много путешествовать.
Что ж, здесь Хлоя была в пролете. Большая часть ее жизни вращалась вокруг работы, приключением в ее представлении были онлайн-игры, и она всего один раз ездила в Дублин. И чем меньше говорить об этой поездке, тем лучше.
