Текст книги "Черный Ангел"

Автор книги: Ньевес Идальго

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

– Да, я знаю, что с ними все в порядке. Тимми принес записку от Вирхинии, но почему Мигель не разрешил мне пойти проведать их?

– Выходить из поместья опасно.

– Меня мог бы проводить кто-нибудь из работников, или даже сам Арман. Ради всего святого, Лидия, мы же всего в паре миль друг от друга!

Спорить с Келли было все равно, что с каменной стеной.

– Капитан рассердится, мамзель, – осторожно заметила Лидия.

– По мне, так пусть хоть сдохнет от досады.

– Христом богом прошу Вас, подумайте, как следует, мамзель, и переоденьтесь.

– Хватит причитать, Лидия, ты становишься невыносимой.

У Лидии не находилось слов, чтобы заставить Келли изменить свое поведение. Она в отчаянии заломила руки, думая об ослином упрямстве подруги. Ведь даже она в своем темно-вишневом платье, подаренном нынче утром Арманом, выглядела элегантнее ее.

– Что подумают о Вас сеньорита Вирхиния и остальные, когда увидят, что Вы одеты и размалеваны, как... как..?

– Как шлюха?

– Святый боже! – Лидия даже поперхнулась.

– Вирхиния достаточно хорошо меня знает и ничего не подумает, вернее, подумает, что у меня есть какой-то план, а что подумают остальные, мне плевать.

– Могу я узнать этот... Ваш план, сеньорита?

– Я не желаю, чтобы он обращался со мной, как с трофеем. Я не трофей, Лидия, будь он проклят!

– Но Вы же его пленница, и ваше ребяческое поведение этого не изменит.

– Это мы еще посмотрим. Я не могу жить в зависимости от его настроения. Он забывает меня так же быстро, как и привечает. Я хочу раз и навсегда понять свое место. Ненавижу, ненавижу его!

Лидия признала правоту Келли, хотя ее очень сильно обеспокоили слова подруги. Ей было очень больно за нее, но она ничего не могла поделать, чтобы исправить ее положение. Лидия усадила Келли и сама села рядом с ней. Не найдя аргументов для возражения, мулатка просто крепко сжала руки бывшей хозяйки в своих руках: ведь сама-то она в выигрыше, ей повезло, потому что Арман – славный человек, и она уже почти влюбилась в него. А что с сеньоритой? Непохоже было, что капитан де Торрес так легко сдался на милость хорошенького личика. И что ее могло ждать? Рано или поздно капитану придется что-то решить: или он назовет Келли своей, или даст ей уехать, потому что Келли Колберт никогда не согласится на что-то среднее, а при такой борьбе характеров молодая англичанка была достойным противником, с которым приходилось считаться. Если один из них уступит, они даже могли бы найти свое счастье.

– Вы не ненавидите капитана, мамзель. – Уверенность, с которой Лидия произнесла эти слова, разрушила решимость Келли. Девушки обнялись и какое-то время молчали, потому что Келли не могла говорить.

– Ты права, Лидия, – наконец, выдавила она, взяв протянутый ей платок и вытирая нос. – Я не ненавижу его, и это меня терзает. Думаю, я влюбилась в него еще в Порт-Ройле, когда впервые увидела его.

– Но тогда почему Вы враждуете с ним? Почему бы Вам не попытаться, чтобы он ответил на Вашу любовь? Вы очень красивая девушка, и капитану не устоять перед Вашими чарами.

– Как это сделать, Лидия? Сдаться и пасть к его ногам? Унизить себя еще больше, чем я уже унизилась?

– Он очень гордый.

– Я тоже. К тому же он меня ненавидит. Он питает отвращение ко всему английскому.

– Время лечит раны, сеньорита, и заставляет забывать.

– Только не Мигеля де Торреса, Лидия. Ты не знаешь, но англичане убили женщину, на которой Мигель хотел жениться, и он ни на минуту не забывает, что Эдгар убил его брата. Очень часто я видела, как он странно, со злостью, смотрел на меня. Он винит меня за то, что во мне течет кровь Эдгара.

– Но он также занимался с Вами любовью.

“Он был нежен со мной, это верно,” – подумала Келли. Именно из-за этой необходимости знать, были ли ласки Мигеля искренними, она и затеяла весь этот цирк.

– Он использовал меня, Лидия, а это совсем другое. Он хотел меня, как любую портовую шлюху в таверне. И хватит об этом! Подай мне этот уголек, а то у меня краска на глазах расплылась.

Наконец, Лидия смирилась. “Нельзя и дальше продолжать бороться с ней,” – сказала она себе. Пока Келли подкрашивала глаза, девушка подумала, не лучше ли ей извиниться и попросить Армана отвести ее домой. Келли собиралась устроить веселый вечер, и она не хотела мешать ей.

Келли в последний раз оглядела себя. Мигеля запросто мог хватить удар, когда он увидит ее. Она боялась его реакции, но не помышляла отступать. Колберты тоже самодовольны и тщеславны.

– Наши благородные пираты ждут нас, Лидия. Не будем заставлять их ждать...

Мигель прислушался к совету Бульяна и попробовал вино, которое они открыли, поджидая женщин. Франсуа пришел на ужин с Норой Баттлер, хорошенькой рыжеволосой дочкой одного зажиточного торговца, а, поскольку Келли и Лидия задерживались, Мигель попросил Тимми проводить девушку и Вирхинию в сад, чтобы мужчины могли спокойно обсудить свои дела, а дамы посекретничать.

– Я подумываю отойти от дел, – сообщил Бульян, и остальные мужчины посмотрели на него с определенным интересом. – Полагаю, ты отлично сможешь позаботиться о “Миссионере”, – добавил он, обращаясь непосредственно к Леду.

– Вероятно, из-за этой самой дамочки, не так ли?

– Рано или поздно мужчина должен обзавестись семьей, – вмешался Арман, со своей стороны внося в разговор еще бóльшую сумятицу.

– Ты тоже думаешь оставить нас? – спросил боцмана Мигель.

– Да вот, знаешь ли, пришла в голову такая мыслишка.

– Из-за Лидии?

Бризе не ответил, но его молчание было красноречивее всяких слов. На секунду все замолчали, прокручивая в голове эпизоды из своего лихого, полного опасностей, прошлого. За исключением Мигеля, все остальные слишком долго играли своей жизнью. Все нажили состояние, достаточное для того, чтобы бросить пиратство и сменить приключения на спокойную жизнь на земле, найдя убежище на далеких, рассеянных в море и относительно безопасных островах. Все они могли влиться в общество как достойные почтенные люди.

Звук отрывающейся позади двери вывел мужчин из размышлений, и они дружно, как один, повернулись.

Это была Келли.

Мигель улыбнулся, но лишь на секунду, а затем поперхнулся вином и закашлялся. Пьер, не отрывая глаз от девушки, сильно хлопнул его ладонью по спине. Арман уставился в потолок, а Франсуа, не говоря ни слова, просто разглядывал ее.

В комнате стало так тихо, что можно было расслышать, как летает муха. В воздухе парили неловкость и смутная тревога. Келли перешла допустимые границы, и глаза всех присутствующих были устремлены на нее.

Именно в эту минуту в дверях появились Вирхиния и Нора Баттлер, вернувшиеся из сада. Келли покраснела как рак – она не ожидала встретить здесь вместе с подругой незнакомую ей девушку, которая смотрела на нее с явным неудовольствием и неодобрением. На лице незнакомки был написан вопрос: как это ее пригласили на ужин вместе с проституткой? Келли захотелось развернуться и убежать, но было уже слишком поздно.

Бризе взглядом спросил Лидию, что происходит, и та легонько пожала в ответ плечами. Оцепенение Мигеля как рукой сняло, когда он увидел недовольный взгляд Норы, грозящий ураганом. Он с такой силой грохнул стакан на стол, что стекло разбилось. Келли сдержала невольный порыв попятиться назад, когда Мигель встал и направился к ней, и вызывающе продолжала стоять там, где стояла. Те Торрес схватил ее за руку и потянул к выходу.

– Можете начинать ужин без нас, – на ходу сказал он гостям.

Келли несколько раз споткнулась и едва не упала, стараясь поспеть за Мигелем, пока он, чуть ли не бегом, поднимался по лестнице, таща ее за собой.

– А теперь, сеньорита Колберт, Вы объясните мне, что означает эта дурацкая выходка, – прошипел Мигель, быстро войдя в комнату и пинком захлопнув за ними дверь.

Если бы испанец закричал на нее, она тоже заорала бы в ответ, но Мигель, казалось, сохранял спокойствие, борясь с собой, и это предвещало скорый взрыв, но, несмотря на это, Келли поздравила себя с тем, что добилась своего.

– Я оделась согласно моему положению в этом доме, господин.

Мигель продолжал смотреть на нее. Дьявольщина, о чем это она говорила? Нет, ничего этого не было, подумал сбитый с толку Мигель. Келли не была одета как шлюха, он, должно быть, хлебнул лишнего... Сейчас это жалкое зрелище исчезнет... Но нет, она по-прежнему стояла здесь, одетая как подавальщица в таверне и размалеванная, как какая-нибудь...

– Говори яснее!

– Если ты не понимаешь, то объяснения излишни.

Нет, он ничего не понимал, но начал думать, что, видимо, никогда не поймет эту женщину, сводившую его с ума, которую он желал, несмотря ни на что даже в подобном жутком виде в образе шлюхи. Обхватив тонкое запястье девушки рукой, Мигель потянул ее к умывальнику. Не обращая внимания на протесты сопротивлявшейся Келли, де Торрес налил воду в таз и окунул в него голову девушки.

Келли упиралась и вырывалась, как дикий зверь, но Мигель крепко держал ее до тех пор, пока не смыл полностью краску с ее лица. Затем он отпустил девушку, и она, с нависшими на раскрасневшееся лицо мокрыми волосами, полузадохшаяся, попятилась от него, отплевываясь на ходу.

– Ты!.. Ты просто...

– А теперь снимай эту одежду, – прервал ее Мигель, – и надень то платье, что я тебе подарил.

– Зачем? – вспыхнула Келли, прилагая усилия, чтобы сохранить твердость. – Чтобы все видели, как хорошо ты одеваешь свою рабыню?

Мигель захлопал глазами. Черт бы побрал эту женщину! Теперь она тычет рабством ему в лицо? Перед Арманом он признал, что поступил опрометчиво, представив ее Веронике и Рою таким образом. Определенно, ему следовало извиниться перед ней. Но разве он обращался с ней, как с пленницей? Разве не поселил он ее в лучших апартаментах? Разве заставлял работать прислугой?

– Вот, значит, о чем речь.

– Да, именно об этом, капитан де Торрес.

– Сожалею, Келли, и прошу у тебя прощения. Знаю, я поступил, как последний дурак, унизил тебя.

– И ты не представляешь, как.

– Согласен, я был негодяем и подлецом, и признаю это. Я запутался. Забудь об этом, и переоденься.

Келли не двинулась с места. И это всё? Он, видите ли, запутался? Что он имеет в виду? Он ничего не объяснил ей даже ради приличия, а теперь попросил прощения и считает, что она его простит. Ах, как все просто!

– Мужской ум...

– Прости?

– У тебя чисто мужские представления, Мигель.

– Знаешь, милая, будь у меня иные представления, я бы начал волноваться.

Так он опять смеется ней. Келли хотелось вырвать ему глаза.

– Ступай к своим гостям. Если ты не хочешь, чтобы я спустилась к ним в этой одежде, я просто не спущусь к ужину.

Мигель подумал, что был слишком снисходителен к ней и терпелив. Он вытянул руку, привлек девушку к себе и поцеловал, а потом ухватился за вырез блузки и, сильно дернув, разорвал ее сверху донизу. Келли была возмущена и оскорблена до глубины души. Ругая Мигеля на чем свет стоит, она попыталась хоть как-то прикрыться. Девушка сопротивлялась изо всех сил: она молотила Мигеля кулачками, залепила ему полновесную пощечину, несколько раз отдавила ноги, но верх в этой борьбе одержала мужская сила – Мигель сдернул с нее блузку, развязал бант на пояске и стащил юбку. В результате Келли осталась в чем мать родила. Да, Мигель победил, но эта победа оказалась нелегкой; оба запыхались от борьбы и теперь старались отдышаться.

Мигель был далек от злости и негодования, ведь перед ним стояла самая красивая женщина на земле. Его неотвратимо тянуло к Келли, и глаза мужчины пробегали по недоверчиво-настороженной, алебастровой фигурке девушки. Как он мог несколько дней быть вдали от нее? Ее шея просила поцелуев, плечи – ласк, а груди – прикосновений его рук. Мигель тут же почувствовал, как напрягся его член. О, боже, как она была прекрасна! И она была его. Целиком и полностью его. Так было с тех пор, как он впервые поцеловал ее там, в “Подающей надежды”, еще будучи рабом. Он никогда не позволил бы ей уйти, потому что не смог бы, потому что она уже давным-давно похитила его сердце. Когда он успел так безумно влюбиться в эту злюку? Как она пробила его защиту? Он любил ее беспощадно, без всякого снисхождения. Мигель обнял девушку и прижался к ее обнаженному телу, приноравливаясь к нему и теряясь в его аромате и нежности. Он поискал губами ее рот, и нашел его. Мигель пил ее, утоляя свою жажду и сдерживая властное желание повалить Келли прямо здесь и насытиться ею. Он знал, что пропал окончательно, потому что любил ее, и не было пути назад.

Келли перестала бороться, и с той же мучительной тоской отвечала на жаркие поцелуи Мигеля. Этот мужчина был необходим ей. Она до безумия любила испанца, и какая разница, что она была для него просто забавой. Вдали от Мигеля ее жизнь была бессмысленной. В этот миг Келли отреклась от всего: от прежней жизни, от семьи, от будущего, потому что для нее был важен только этот мужчина. У девушки больше не было защитных средств, чтобы бороться с Мигелем, она забыла их где-то по дороге. Мигель де Торрес, капитан “Черного Ангела”, еще сам не зная того, принадлежал ей.

Мигель оторвался от губ Келли и сжал ее в своих объятиях. Она легонько потерлась о него, заставляя испанца гореть от желания. Руки мужчины неторопливо проскользили по податливо-нежной спине девушки, задержались на ее талии и спустились вниз, к ягодицам, заставив Келли застонать. Мигель подался чуть назад, и они посмотрели в глаза друг другу, сказав всё одним лишь взглядом. Келли первой бросилась снова искать четко очерченный рот мужчины.

Мигель поменялся с ней ролями. Теперь Келли дергала испанца за веревочки, а он, как марионетка, плясал под ее дудочку, но это было для него уже неважно. Он дал волю животному инстинкту и следовал за ним, лаская обнаженную кожу и прислушиваясь к древнему зову своего мужского естества. Он подхватил Келли под ягодицы и подсадил ее на рундук, одной рукой смахнув с него вещи.

– Обхвати меня ногами, принцесса, – просяще пробормотал он.

Келли обхватила Мигеля ногами и откинула голову назад, предлагая ему свои гордо торчащие груди. Он не упустил этот живительный источник, столь великодушно представший перед ним. Его губы сердечно пригрели сначала одну, а затем вторую грудь, зубы нежно покусывали соски, а язык беспорядочно метался вокруг них. Келли стонала и извивалась в руках Мигеля, перебирая пальцами пряди его волос, умоляя продолжать и опьяняя его.

Они забыли обо всем, затерявшись на островке своей страсти...

По просьбе Лидии Арман решил вмешаться в ход событий и заступиться за Келли на случай, если дело примет опасный оборот, и Мигель перейдет все границы. Он поднялся наверх, готовый даже схлестнуться с капитаном, невзирая на последствия, и заколотил в дверь.

– Не натворите глупостей, капитан! – гаркнул он, не на шутку перепугав Келли и Мигеля.

– Бог свидетель, что я не могу перестать творить их, ведьма, – прошептал Мигель.

– Если тебе взбредет в голову бросить всё сейчас, я тебя убью, – пообещала Келли в ответ.

Они хором рассмеялись, как два ребенка, застигнутые врасплох на месте преступления.

– Исчезни, Бризе! – послышался из комнаты голос Мигеля.

Арман прислонил ухо к двери, и на его лице появилась добродушная ухмылка. Сунув руки в карманы он повернул назад и с торжествующим видом спустился по лестнице. Самое время гостям успокоиться.

– Ну что, сеньор, – сказал он вслух самому себе, – этим двоим кормилица не нужна.

Глава 34

Остров взрывался буйными красками цветущих растений. Это был подарок природы, и Келли наслаждалась всем этим великолепием. Благоуханный аромат цветов, шум водопадов, убаюкивающий шелест или грозный грохот волн, разбивающихся о берег песчаного пляжа, неясное бормотание леса... Мигель провел ее по острову, показав каждый уголок этого земного рая, и девушка влюбилась в этот экзотический край. Иногда они возвращались домой с целым мешком крабов, и Вероника готовила из них восхитительные блюда.

Жизнь Келли немыслимым образом перевернулась. По велению Мигеля ей привозили нижние юбки, платья, туфли и шляпки, но девушку, казалось, не радовали его подарки... Ей хватало всего, кроме единственной вещи: она не знала, любил ли ее Мигель по-настоящему. Втайне она сомневалась в его любви, а потому грустила. Келли продолжала занимать ту же комнату, хотя большинство ночей она проводила в комнате Мигеля, свернувшись калачиком в его объятиях. Во время его отлучек, с каждым разом все более коротких, Келли много ездила верхом на жеребце Мигеля, которого она назвала Испанцем. Эта кличка пришлась ему впору, поскольку жеребец был точной копией своего хозяина: беспокойный, гордый и статный красавец.

Мигель наделил Келли определенной властью, необходимой для того, чтобы изменить кое-что в уже полностью отстроенном доме. Девушка внимательно прислушивалась к мнению рабочих, их нуждам и заботам по улучшению тех или иных вещей. Она научила нескольких женщин вышивать, давала уроки малышам, старалась, чтобы к возвращению Мигеля весь дом блестел. Келли стала душой поместья. Для всех она была женой хозяина, и никто не оспаривал ее приказы, но глядя, с какой почтительностью обращаются к ней все работники, Келли с грустью думала, что на самом деле никакая она не жена.

Де Торрес передал бразды правления в руки Келли и, если кто-то из мужчин обсуждал с ним ее указания, всегда вставал на сторону мадемуазель, как называли ее все в поместье.

Мигель и Келли жили мирно и спокойно, но это не приносило девушке полного счастья, ведь она по-прежнему не знала истинных чувств Мигеля. Правда, она не могла отрицать, что теперь ее заточение было не таким, как раньше. По крайней мере, сейчас у нее было больше свободы. И все же Келли Колберт ужасно скучала по своим родным. Они наверняка считали ее мертвой, и при мысли о семье девушка безмерно тосковала. Ничто не могло облегчить ее страдания, и тогда она замыкалась в полном молчании ко всеобщей тревоге слуг, думающих, что хозяйка захворала. Однако любые, даже малейшие, нужды и затруднения кого-либо из работников поместья возвращали Келли к активной жизни, заставляя ее забыть свои невзгоды и огорчения. К слову сказать, Келли назвала поместье Мигеля “Прекрасным миром”, и он не возражал.

Как-то вечером Мигель увидел, как Келли суетливо сновала по дому вместе с Вероникой. Женщины, по меньшей мере, раз десять переставили с места на место две статуи, купленные им в городе, но ни одно из мест не казалось им подходящим. Мигель попытался было высказать свое мнение, но дамы даже не слушали его, и ему пришлось замолчать.

Тогда он удобно устроился в кресле с бокалом бренди. Вертя бокал в руках и неторопливо потягивая и смакуя напиток, де Торрес не сводил с Келли глаз. Он уже привык к тому, что девушка всегда была рядом с ним. Между ними существовала какая-то странная связь, управляемая желанием. Часто после любовных битв Мигель подолгу не мог заснуть и, опершись на локоть, смотрел на безмятежно спящую Келли, чувствуя себя подонком. Каждый раз, покидая ее, чтобы совершить какой-нибудь незначительный налет, он обзывал себя ничтожеством. Дни шли за днями, Мигель все реже выходил в море, и с каждым прожитым днем в нем все больше росла потребность бросить все к черту, как это сделал Бульян. Уезжая из “Прекрасного мира” он не находил себе места – столь велика была его зависимость от Келли.

– А если мы поставим их вот так? Как ты считаешь, Мигель? – девушка неожиданно отвлекла его от мыслей.

– Зачем ты меня спрашиваешь, если не слушаешь? – улыбнулся Мигель, заметив грязное пятнышко у нее на носу.

– Ну что за люди! – проворчала Вероника, делая всё по-своему.

Мигель вернулся к своим мыслям. Он был достаточно богат, чтобы больше не возвращаться в море. Поместье начинало приносить свои плоды, и, даст бог, он станет добропорядочным землевладельцем, как Франсуа или Пьер, идущий тем же путем.

Мигель очень боялся, что Келли устанет от всего и вернется к родным, потому что он уже ни в чем не сможет отказать ей. Он давно должен был сказать ей о своей любви, но трусливо продолжал откладывать признание. Примет ли она любовь флибустьера, ведь он по-прежнему был изгоем. Мигеля убивали сомнения, и, дойдя до последней точки, он становился нелюдимым, мрачным и угрюмым существом. В такие моменты даже Арман обходил его стороной. Дело заканчивалось тем, что Мигель уезжал в город на пару дней и напивался, как сапожник.

А потом он возвращался, всегда возвращался к Келли. Это было тайное сражение, которое он раз за разом проигрывал...

– Хватит уже мучиться! – неожиданно воскликнула Вероника. – Будут стоять вот так, и точка!

Келли уже не поражалась решимости и энергичной напористости Вероники. Женщины свыклись и сблизились друг с другом, связь между ними крепла день ото дня, а потому было не удивительно, что обе расхохотались, увидев, что статуи стоят на том месте, что они выбрали в самом начале битый час тому назад.

– Согласна, пусть стоят. У меня вся спина разламывается таскать на себе эти статуи. Вот если бы какой-нибудь кавалер помог нам, – тонко намекнула Келли Мигелю, который в это время восхищался ямочками на ее щеках.

– Дамы, мне страшно влезать в ваши игры, – самоотверженно защищался Мигель, – я боюсь за себя.

Вероника негромко рассмеялась, в последний раз оглядела статуи и ушла, пожав плечами. Келли подбежала к Мигелю и уселась к нему на колени. Он обнял девушку за талию и поцеловал в шею.

– На самом деле статуи чудесные, – сказала она. – Сколько ты заплатил за них?

– Лучше не спрашивай, – проворчал Мигель. – Они понравились тебе, я их купил, вот и всё.

Именно так все и было. Два дня назад, гуляя по городу, Келли была очарована двумя скульптурами, но не решилась попросить их – Мигель и так дал ей очень многое. Однако интерес девушки к статуям не прошел для де Торреса незамеченным, и как только они вернулись в поместье, Мигель послал Роя купить их. Испанец был несказанно доволен, видя, как вспыхнула от радости Келли, когда распаковывали полюбившиеся ей творения.

– Ты слишком балуешь меня, капитан.

– Ты так думаешь?

– Вот-вот.

– Просто я хочу видеть на твоем лице светлую улыбку вместо нахмуренных бровей, принцесса.

– О-о-о!

– Ты становишься очень миленькой, когда злишься, но когда улыбаешься, ты прекрасна. К тому же, это всего лишь деньги.

– Если ты и дальше будешь сорить деньгами, как сейчас, то вскоре тебе придется вернуться на свой “Черный ангел” и выйти в море, а мне это ничуть не нравится.

– Это мое ремесло.

– Которое ты должен бросить. И Тимми тоже должен оставить это дело.

– При чем тут этот молокосос?

– Знаешь, я много думаю о нем.

– Э, да я в опасности, – пошутил Мишель.

– Тимми еще маленький, он не должен плавать на корабле и крутиться в тавернах среди подавальщиц, проституток и пьяных драчунов.

– Он, вроде, не жаловался.

– Мигель, Тимми считает себя взрослым мужчиной, но ему ведь не исполнилось даже пятнадцати. Ему нужно было бы ходить в школу, готовить свое будущее. Тимми – смышленый мальчик, он все схватывает на лету. Он заслуживает, чтобы ты дал ему шанс, ты так не думаешь?

Мигель насупился. Обходиться на корабле без этого мальчишки? Определенно, это даже в голову ему не приходило.

– Там видно будет, – ответил он, спустив Келли с колен, и вышел.

Девушка подумала, что она проиграла это сражение, и очень удивилась, когда к ужину пришел не только Мигель, но и Тимми. Парнишка, казалось, чувствовал себя неловко в подобающей случаю одежде.

– Какой же ты красавчик, Тимми, – сказала Келли мальчугану и поцеловала его в щеку, заставив, как всегда, покраснеть.

Во время ужина Мигель говорил о каких-то ремонтных работах на фрегате, и Тимми оживленно обсуждал их вместе с капитаном. Подали второе блюдо, и Мигель, несколько раз преподав парнишке урок хороших манер за столом, неожиданно заявил:

– Мадмуазель думает, что ты должен пойти в школу. – Парнишка аж поперхнулся глотком только что выпитой воды. – Она хочет, чтобы ты был настоящим кабальеро, – как ни в чем не бывало продолжил Мигель, – и считает, что палуба фрегата не самое лучшее место для твоего воспитания.

– Но мне нравится плавать, капитан. Не желаю я ходить ни в какую школу!

– Мне тоже не хотелось бы сделать из тебя того, кто я сейчас, сынок, и я не буду это делать, – заключил Мигель. – Я запишу тебя в пансион месье Дюрана, и по выходным ты сможешь приезжать в “Прекрасный мир”.

На Тимми обрушилась вся вселенная. Капитан уже не ценит его, он ему больше не нужен. Тимми вскочил из-за стола, глаза его наполнились слезами.

– Если ты не хочешь, чтобы я был рядом с тобой, я найду другую команду. Капитан “Краб” возьмет меня на свой корабль.

– Сядь и закончи ужин, молокосос. Ни на какой другой корабль ты не пойдешь, приказ не обсуждается, и не спорь со мной, иначе я задам тебе хорошую трепку, положу себе на колени и отлуплю.

Сердце Келли переполняла любовь к Мигелю. Когда с ужином было покончено, она увела Тимми и поговорила с ним отдельно. Девушка растолковала парнишке, что капитан вовсе не хотел отделаться от него, напротив, он собирался сделать из него полезного человека, и ради этого даже готов был отказаться от его неоценимой помощи на корабле. Выходя из дома, мальчишка был убежден, что в целом мире не было ни одного человека такого, как капитан де Торрес.

– Все еще дуешься? – спросил Мигель, обнимая обнаженное тело Келли, лежащей среди скомканных простыней.

– Нет, теперь я боготворю тебя, – Келли поцеловала Мигеля в грудь. – Спасибо.

Мигель обнял девушку за талию и положил ее себе на живот. Она лукаво затаилась перед его более чем готовым к делу мужским достоинством.

– Думается мне, я заслуживаю награды, мадмуазель, – охрипший от желания голос Мигеля вогнал Келли в дрожь. Она наклонилась к груди Мигеля и поцеловала его. Длинные, густые волосы девушки отделили обоих от реального мира, закрыв их в волшебном, колдовском мирке. Мигель задохнулся от этого страстного, властного и томительного поцелуя.

– И я собираюсь наградить Вас, капитан, – прошептала Келли.

Они сплелись в жарком объятии, подобно двум изголодавшимся друг по другу людям, как делали это много раз до этого. Они целовали, лизали, кусали друг друга, увлеченные древней любовной игрой, побежденные и побеждающие.

Гораздо позже, когда свет утренней зари окрасил горизонт в пурпурные тона, Келли уснула в объятиях своего обожаемого испанца самой счастливой женщиной на свете...

Неожиданно разразился жуткий ураган, будто вырвавшийся из границ ада. Небо скрылось, превратив день в ночь, словно сама природа взбунтовалась, натравив на остров яростный ветер и низкие черные тучи, изрыгавшие потоки воды. Эта буря была самой сильной из тех, о которых вспоминали люди, живущие на островах. Жители боялись, что многие дома на Гвадалупе и Мартинике не устоят под напором стихии.

Корабли были крепко-накрепко пришвартованы к причалу, чтобы разбушевавшееся море не швырнуло их на скалы, и все же “Миссионер”, “Черный Ангел” и некоторые другие суда были повреждены. Многие дома превратились в руины: их крыши слетели, ставни исчезли, многочисленные пальмы были сломаны или выдраны с корнем. Вихрь тащил за собой домашнюю утварь, животных, людей, словом, потери были более чем значительные.

Ураган пронесся вблизи от “Прекрасного мира”, так что в поместье не досчитались поголовья скота, уток и кур, а также пострадала добрая часть черепичной крыши амбара и ограда на северной стороне имения.

Вместе с Арманом и Роем Мигель чинил всё, что требовало срочного ремонта, а Келли, Вероника и Лидия наводили порядок внутри жилища. Некоторые окна в доме были напрочь сорваны с петель, и повсюду царил невообразимый хаос.

Перемазанный грязью с ног до головы Мигель вошел в дом. В руках он держал соломенную шляпу, его волосы были всклокочены, а сам он был зол, как тысяча чертей. Однако настроение испанца резко изменилось, когда он увидел заплаканную Келли.

– Что случилось, малышка? – он обнял девушку и вытер ей слезы.

– Одна из скульптур разбилась вдребезги.

– Глупенькая, – сказал Мигель, ласково покачивая Келли и целуя ее в кончик носа. – Я куплю тебе еще десять. Пойдем, ты ведь не будешь плакать из-за куска камня, правда? А кстати, если ты будешь продолжать хныкать, эти чудесные кошачьи глазки затуманятся и станут некрасивыми. Ты же у меня красавица, хотя грязь и эта косынка тебе не идут.

Келли сняла пеструю косынку, которую она повязала на голову, чтобы не запачкать волосы; косынка вовсе не красила ее.

– Ты поранился.

– На меня упал сверху кусок черепицы.

– Дай, я залечу эту ранку.

Келли помогла Мигелю снять рубашку, нашла воду, полотно и мазь. Пока Келли обрабатывала рану, ее глаза постоянно возвращались к золотому с изумрудами браслету, которым всегда щеголял Мигель.

– Чье это?

– Что?

– Браслет.

– Одного человека, которому не повезло.

– Ты убил его?

– Это он пытался меня убить.

– Наверняка это был подарок какой-то дамы. Он очень красивый.

Если Келли восхищалась чем-то, что ей нравилось, Мигель всегда был готов отдать ей эту вещицу.

– Тебе хотелось бы иметь этот браслет? – поинтересовался он и теперь.

– Нет!! – Келли никогда не заикалась об этом украшении. Ей нравился этот браслет, и она думала, что он очень красиво смотрелся на загорелой коже. Она не хотела, чтобы Мигель лишился браслета, потому что он придавал ему еще более экзотический вид.

Мигелю показался странным столь решительный отказ. Его ослепило сомнение, что Келли могла думать о браслете только как об еще одной награбленной вещице. Она осуждала способ, которым он добывал драгоценности? Но ведь всё, что доставляло ей удовольствие, было плодом пиратства! Своим отказом Келли будто вырвала кусок души Мигеля. Он занимался тем, чем занимался. И оставался для Келли все тем же грязным пиратом. Да, она терпела его, позволяла заниматься с ней любовью, но в глубине своей души была убеждена, что он не был благородным кабальеро. Стиснув зубы, Мигель промолчал.

Келли была занята врачеванием ссадины и не заметила перемены настроения Мигеля. Закончив обрабатывать ранку, она перевязала ее и подала Мигелю бокал вина, а потом села на ковер у его ног и положила подбородок ему на бедро. Девушка рассеянно смотрела в окно, где снаружи светило солнце, и легкий ветерок спокойно покачивал пальмы.

– Мне сказали, что здесь пришвартовался какой-то корабль под английским флагом.

– Да.

– Арман говорил, что он в очень плохом состоянии, и еле добрался до берега.

– Они потеряли грот-мачту и бóльшую часть парусов, а также очень много матросов. Счастье для них, что они еще сохранили свой груз – он пригодится, чтобы оплатить ремонт и чтобы им оказали необходимую помощь. Да и вообще им лучше убраться отсюда поживее, здесь они нежеланные гости.