Текст книги "Черный Ангел"
Автор книги: Ньевес Идальго
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)
Преграда из рубашки исчезла под алчно-ненасытными женскими руками, и пальцы Келли, сжимаясь и разжимаясь, ощупывали кожу Мигеля, изучая каждый его мускул. Девушка торопилась забыть обо всем, кроме испанца, спеша снова слиться с ним воедино. Любит он ее или нет, ненавидит или нет, но этот мужчина должен принадлежать ей. Их губы разомкнулись, и глаза обоих наполнились желанием, которое нельзя было скрыть.
– Поцелуй меня еще раз, – попросила Келли.
Испанский дворянин, ставший морским разбойником, нашел убежище, которое искал, порт, в котором можно было бросить якорь своей злобы и забыть о вражде. Он поцеловал Келли еще раз, конечно же, поцеловал, потому что был марионеткой в ее руках и не мог поступить иначе. Мигель в равной степени желал и ненавидел Келли. Любовь и ненависть к англичанке боролись в нем, и от этого он не находил себе места. Рядом с Келли он сбивался со своего пути, теряя цель. Его ярость оборачивалась безмятежностью, ненависть – нежностью, а грубость – лаской. Келли удалось заставить его проявить свои лучшие и худшие черты.
Даже с Карлотой Мигель никогда не испытывал что-либо подобное. К Карлоте он просто чувствовал нежность, с Келли же было иное. Он хотел пожирать ее, затеряться в ней и утолять свой голод, насыщаясь ею, пока не станет бездыханным. Мигель хотел учить Келли и учиться у нее, слиться с ней и любить ее.
Его кожу жгло огнем там, где ее касались девичьи пальцы, и уже нельзя было остановиться. “Будь оно все трижды проклято!” – мысленно простонал испанец, снова набрасываясь на губы Келли. Его мужское достоинство болезненно пульсировало, требуя своего, и Мигель послал все к черту. Он не хотел и не мог исправить то, что должно было случиться.
Мигель выпустил из своих рук шелковисто-мягкие руки девушки и торопливо разделся. Его сердце забилось сильно и часто, когда он увидел, что Келли тоже уже избавилась от одежды, в спешке порвав ее. Боже всемилостивый! Кажется, они оба сошли с ума.
Едва прикрытые ночной сорочкой руки Келли манили Мигеля, и он сдался. Обняв девушку, он накрыл ее своим телом и снова впился в ее губы. Трясущимися руками, как новичок, он стянул с Келли сорочку, единственный предмет, мешавший ему полностью впитать в себя ее кожу, ее тело.
Келли помогла ему. В ту минуту ей докучало все, кроме тела Мигеля. Как помешанная, она нуждалась в том, чтобы чувствовать своей обнаженной кожей его нагое тело. Они слились воедино, как два дикаря; каждый искал себя в другом, лаская малейшую, без исключения, клеточку кожи, смакуя ласки, облизывая и покусывая друг друга.
Келли раздвинула ноги, предлагая себя, и Мигель пристроился между ними. Он скользнул во влажную глубину тоннеля, в котором хотел затеряться и забыть обо всем. Мигель вошел в нее, и Келли приподняла бедра, еще плотнее прижимаясь к нему.
– Ш-ш-ш – прошептал Мигель, касаясь губами шеи девушки. – Не спеши, малышка, не спеши.
– Я хочу тебя прямо сейчас.
– Ты убьешь меня, Келли. Ты убьешь меня, англичанка.
Келли всем телом чувствовала толчки, но сдерживала свой пыл и не шевелилась в ответ. Она лежала и прислушивалась к биению мужского сердца, поглаживая бока и лаская смуглые ягодицы Мигеля. Ее руки пробежали вверх по талии и спине мужчины и обхватили его широкие плечи, лаская каждый его шрам, потому что эти шрамы были частью ее любимого испанца. Келли вспомнила все издевательства и страдания, которые вынес Мигель, и снова разрыдалась.
Услышав плач девушки, Мигель остановился и приподнялся, опершись на ладони. В него будто всадили нож. Мигель покрывал поцелуями лицо Келли, слизывая соленые жемчужины ее слез.
– Почему ты плачешь? – встревоженно спросил он. Девушка открыла глаза, и Мигелю показалось, что в них, расплавившись, скрывалась ее душа.
– Эдгар не имел права, – всхлипнула она в ответ и икнула, снова принимаясь ласкать каждую отметину кнута, словно желая смягчить грубые шрамы, разгладить их. – Не имел.
Мигель вздрогнул. Девичьи руки обвили его тело, ее живот поднялся, и доблестный капитан, потеряв рассудок, затерялся в ее глубинах под напором отчаянных страстей. Оба были далеки от мира и реальности, паря над ненавистью и местью в гавани любви. В водовороте их единения Мигель невольно шептал слова, заставлявшие сердце Келли пускаться вскачь…
– Мы подходим к причалу.
Келли с улыбкой повернулась к Мигелю. При виде его ее улыбка стала еще шире. Мигель был очень красив. На нем были черные бриджи и белоснежная рубашка. Незашнурованный вырез позволял Келли без устали любоваться изрядной частью смуглой кожи Мигеля, которая никогда ей не надоедала. Влажные, растрепавшиеся волосы и поблескивающая золотая серьга, украшавшая мочку уха, придавали Мигелю вид первобытного дикаря, что наводило на людей ужас. Но Келли уже не боялась его. Она витала в облаках.
В последние часы они почти не покидали каюту, теряясь друг в друге. Мигель сам мыл ее, лаская и наполняя нежностью. Оба смеялись, как дети, когда он клал ей в рот припрятанный маленький кусочек какой-нибудь еды. Временами они по-детски играли и резвились, временами дружески говорили о разных вещах. Так Келли узнала кое-что о семье Мигеля, о том, что он был осужден, и ему пришлось покинуть Испанию. Он рассказывал ей о своих родителях и о дяде, веселил ее забавными историями о своей учебе, о бесконечных проделках брата Диего и о следующих за ними наказаниях. Словом, Келли не помнила, чтобы она когда-нибудь столько смеялась.
А еще они сотни раз занимались любовью…
С разрешения капитана Лидия вошла в каюту, чтобы сделать прическу, а Тимми снова накрывал на стол, и теперь уже Мигель предстал перед Келли совершенно другим человеком – веселым, остроумным, язвительно-ироничным, прямолинейным и даже несколько ехидным и враждебным, но она обожала его.
Келли встала и разгладила юбку недавно выстиранного и подштопанного платья. Крутанувшись на месте, девушка через плечо посмотрела на Мигеля:
– Как я тебе?
Мигель оценивающе откинул голову назад, но ничего не ответил, а прошел по каюте, подхватил Келли на руки и поцеловал. Затем он открыл сундук, который ему принесли этим же утром. Девушке было интересно узнать, что же в нем лежит, но она не решилась заглянуть внутрь, и теперь сгорала от любопытства и нетерпения. Глаза Келли широко распахнулись, когда она увидела чудесное сапфирово-голубое платье под цвет ее собственных глаз.
– Это платье тебе больше к лицу, в нем ты будешь еще красивее... если не побрезгуешь надеть его.
Платье с квадратным вырезом и длинными рукавами, отделанными воланами, было заужено в талии, а юбка ниспадала до пола волнами, которые при ходьбе переливались и сияли всеми цветами радуги. Побрезгует ли она надеть это платье? Должно быть, он шутит. Ведь это было самое красивое платье из всех, имевшихся у нее когда-то, тем более что его подарил Мигель. Вскрикнув от удовольствия, Келли схватила платье, приложила его к груди и посмотрелась на себя в зеркало.
– Какое оно чудесное, – приговаривала девушка, поглаживая ткань.
– Я не покупал его, – услышала она за своей спиной.
Келли понимала сомнения Мигеля. Наверняка он считал, что она отвергнет это платье, поскольку оно досталось ему в результате грабежа. К черту, гори оно все синим огнем! Ей нравилось это платье, и она не могла вернуть его законной владелице, если таковая вообще когда-нибудь имелась, потому что платье казалось неношеным.
– Вне всякого сомнения, в этом платье я буду выглядеть более пристойно, капитан, – пошутила она.
Из груди Мигеля вырвался вздох облегчения, и он рассмеялся, целуя и лаская Келли. Мигель помог ей стащить прикрывавшие ее лохмотья. Келли не противилась его бесстыдным ласкам, а он не мог удержать свои шаловливые руки.
– Ради бога, кабальеро! – шутливо упрекнула она, легонько стукнув Мигеля по руке, хотя ее глаза довольно светились. – Речь идет о том, чтобы выйти прилично одетой, а если вы и дальше пойдете по этому пути, мы никогда не закончим.
Мигель прижал девушку к груди и легонько поцеловал ее в ключицу.
– Ведьма, – хриплым от желания голосом пробормотал он. – Когда мы приплывем на Мартинику, я голой привяжу тебя к своей кровати и проведу с тобой весь день.
Келли рассмеялась, понимая, что ее тело не против столь радужной перспективы. В голове закопошились непристойные мысли – Келли подумала, как приятно было бы провести время так, как говорил Мигель, обмениваясь ролями.
Платье, казалось, было сшито исключительно для нее, и оно вернуло Келли ее достоинство. Девушка покружилась по каюте пару раз, восторгаясь полетом юбки и переливами ткани.
– Ты обращаешься со мной очень хорошо для простой рабыни, господин, – лукаво заметила Келли.
Лицо Мигеля посуровело. Он обнял девушку за талию и притянул к себе. Келли тут же почувствовала возле своих ягодиц его бесстыдно торчащую твердость. Она едва не послала все к черту, готовая скинуть платье и закрыться с Мигелем в каюте до самого Судного дня, хотя снаружи уже слышался трубный глас Бризе, приказывающий швартоваться и раздающий матросам указания.
– Это ничего не изменит. Ты моя рабыня, и останешься ею, пока не наскучишь мне, – сказал Мигель, подумав про себя: “только этого никогда не будет, сокровище мое”, и добавил: – Я всего лишь намерен одеть тебя соответствующим образом.
Келли ничего не ответила. Да и как она могла ответить, если от этих слов у нее перехватило дыхание? Слезы жгли ей глаза, а в груди нарастала глухая ярость. “Какой же он мерзавец! Какая же скотина!” – мысленно выругалась Келли. После всего, что у нас было, после стольких ласк, шуток, откровений… Как же низменно и подло вот так походя сказать ей прямо в лицо, что она по-прежнему была для него не более чем рабыней, и останется ею до тех пор, пока не надоест! Так и убила бы его совсем! Келли задыхалась от ярости, но Мигель неправильно истолковал ее состояние. Хитро улыбнувшись, он наклонил голову и поцеловал девушку в шею, вдыхая нежный аромат ее золотистых волос.
Чтобы не доставить Мигелю удовольствие видеть ее плачущей, Келли отстранилась от него, сославшись на то, что ей нужно подкраситься. Тысяча оскорблений вертелась у нее на языке, и девушка кусала себе губы, чтобы сдержаться и не выпалить их. Она не собиралась доставлять удовольствие этому подлецу, он не увидит, что ему удалось ранить ее. Как он мог быть таким безжалостным и жестоким? Как он мог целых два дня заниматься с ней любовью, а теперь унизить ее подобным образом? “До тех пор, пока ему не наскучит!” – твердила про себя Келли, кусая губы и сжимая кулаки, чтобы сдержаться.
– Идем, – позвал девушку Мигель, лаская взглядом ее стройное, ладное и такое соблазнительное тело и с трудом сдерживая желание повалить ее на кровать и снова заняться любовью. – Нас ждут.
– Как прикажете, господин, – холодно ответила она, сглотнув, и расправила плечи.
Мигель сдвинул, было, брови и нахмурился, увидев, что Келли прошла мимо, даже не коснувшись его, но подумал, что девушка решила довести свою шутку до конца, благо за долгие часы близости он уже сумел разглядеть в ней артистическую жилку. Гордый, как павлин, Мигель, не отставая ни на шаг, шел по палубе вслед за Келли. Плавное покачивание ее бедер возбуждало его, вызывая желание. Мигель обреченно вздохнул, смирившись со своим поражением. Он отлично понимал, что Келли больше не была его пленницей. Это он превратился в ее раба, влюбившись по уши, как самый последний дурак.
Глава 30
Голландская таверна оказалась не такой, как представляла Келли. До сих пор девушка не бывала в портовых забегаловках и считала, что они были не похожи на ту, что предстала ее взору.
Таверна, о которой идет речь, и где решили остановиться пираты, была просторной и чистой. Столов в ней было предостаточно, но все они уже были заняты, и только что пришедшие гости искали, где бы им присесть. Завсегдатаи таверны потеснились, освобождая место вновь прибывшим горлопанам, громогласно требующим черного рома, горячего пива и еды.
Подхватив Келли под локоток, Мигель отвел ее в дальний угол и заказал вина на двоих. Келли села у стены, словно желая спрятаться от остальных, и сидящий перед ней Мигель служил ей защитной стеной. По заинтересованным взглядам мужчин девушка понимала, что она притягивает к себе их внимание. Келли опустила глаза и постаралась стать как можно незаметнее.
Две молоденьких девушки спорили между собой, кто из них будет в услужении капитана “Черного Ангела”. Первая из них, смазливенькая брюнетка, уселась к нему на колени, обняла за шею и поцеловала в губы. Другая, рыжая, фигуристая с аппетитными формами, особа наклонилась к Мигелю, демонстрируя свою пышную, колышущуюся в глубоком вырезе платья грудь, и по-собачьи лизнула его в подбородок.
Келли заметно сникла, но ничего не сказала, а только отвернулась и стала смотреть в другую сторону, делая вид, что ее больше интересовал поднявшийся в таверне шум, чем происходящее у нее под носом. Она ничего не могла с собой поделать, от приступа ревности защемило сердце, и от этого в груди все болело, словно от ножевой раны. Девушка и раньше понимала, что у нее нет прав на Мигеля, а сейчас поняла это еще лучше.
– Ми-и-илый, – проворковала брюнетка, запуская руку под рубашку Мигеля и ведя ее вниз. – Я так по тебе соскучилась, – призывно пропела она, проводя рукой в опасной близости от бридж.
Мигель дал девицам полную волю, сознавая, что это было обычное для женщин легкого поведения приветствие любого клиента. Келли неосознанно стала постукивать носком туфли по полу. Поняв, что этим она выдаст свое волнение, Келли перестала стучать ногой и сжала руки под столом. Не хватало еще, чтобы этот чертов испанец понял, как она раздосадована! Она искоса взглянула на Мигеля, пообещав себе, что если он при ней начнет лапать этих двух шлюх, она его убьет, и – будь что будет. Однако Мигель дал девицам от ворот поворот, ласково шлепнув обеих на прощание.
– Я пить хочу, красотки, – сказал он, и обе девицы быстро улизнули на кухню.
Келли подпрыгнула от радости, заметив Бризе, идущего под ручку с Лидией в сопровождении Аманды. Вскочив со стула, девушка крепко обняла дуэнью Вирхинии. Мигель пригласил боцмана и дам сесть за их стол, и Аманда почти тут же начала долго и нудно сетовать на шум вокруг и пенять, что притащить их в это отвратительное место было верхом бесстыдства. Потом, позабыв об остальных, она начала рассказывать Келли о тысяче разных вещей, с головой уйдя в разговор.
– Война, девочка, это просто война! – жаловалась Аманда. – Этот нечестивый француз, бес его побери, снова собирается влезть на мою кухню.
– До Вашего прихода, это была его вотчина, – с серьезным видом прервал Аманду Бризе, но в душе он покатывался со смеху.
– Я до сих пор не могу понять, как это вы все не умерли, отравившись его стряпней! – Аманда вскипела от негодования. – Господи боже мой, готовить всё на рыбьем жире! Тьфу! Это же просто преступление!
Что верно, то верно – все были несказанно признательны Аманде за то, что старому Вальяру теперь поручили другие дела на корабле, но никто не осмеливался сказать ему об этом, и уж тем более никто не решался поддержать при нем вспыльчивую ирландскую старушку.
– Дочка, я чуть не умерла, когда узнала, что они с тобой вытворяли. Меня заперли на кухне, а не то я...
У Келли запульсировала жилка на шее, но она с благодарностью сжала руку Аманды. Келли считала, что Аманда всего лишь с парой сковородок и кастрюлек могла запросто сразиться с целой армадой подобного сброда.
Мигеля начала раздражать пустая болтовня и, чтобы не слушать ее, он встал и отошел в сторону, сделав боцману знак следовать за ним. Обе давешних молоденьких девицы вернулись к столу, неся поднос с жирным копченым мясом и две бутылки вина. Водрузив поднос на стол, они поспешили присоединиться к мужчинам и повисли у них на руках. Келли метнула на них злобный взгляд и, позабыв о них, приготовилась внимательно слушать подруг. Ирландка разоткровенничалась и вовсю изливала свою душу. Она до мельчайших подробностей описала каждую ссору с этим жирным, пузатым Вальяром, который, по ее словам, и понятия не имел, как тушить мясо, чтобы оно было вкусным.
– Но я поставила этого никчемного толстяка на место, когда он попытался вернуть, “свою”, видите ли, кухню, – гордо изрекла Аманда. Келли и Лидия понимающе улыбнулись друг другу.
Арман покосился на Мигеля и незаметно проследил за его взглядом.
– Ты позволишь ей уехать? – спросил он, запросто обращаясь к Мигелю, как делал зачастую, когда они были одни. Мигель вопросительно поднял бровь. – Англичанке, – пояснил боцман.
– Я не думал об этом, – не моргнув глазом, соврал Мигель.
– Эта старая трещотка говорит, что за девушек дадут хороший выкуп. Вирхиния – дочь плантатора с Ямайки, который владеет целым состоянием. А твоя прелестная дама принадлежит к одному из самых знатных родов Англии.
– Я же сказал тебе, что не думал об этом, Арман!
Бульян замолчал, вспыльчивость капитана и так сказала ему обо всем. Подошли Бульян и Леду, и Арман предусмотрительно пихнул Мигеля локтем в бок.
Увидев подружек и дуэнью, Вирхиния шагнула, было, к ним, но Пьер придержал ее за талию. Девушка внимательно посмотрела на Леду и положила ладонь на его руку. Арман заметил их ласки и наблюдал, как светловолосый помощник Бульяна улыбнулся и пожал плечами, позволяя спутнице уйти.
Вирхиния подбежала к столу и крепко обнялась с подружками.
– Ох уж эти женщины, – процедил Бризе сквозь зубы.
Увидев Мигеля и Бризе, Пьер и Бульян подошли к ним. С широченной улыбкой на лице Пьер, шутливо раскланиваясь и расшаркиваясь, попросил кое-кого из посетителей освободить один из столиков и пересесть за другой, заказав для них выпивку. Четверо мужчин беседовали между собой, не выпуская из виду весело болтающих женщин.
– Пива для моих бравых молодцов! – зычный голос Депардье и приход дюжины мужчин лишь усилили гвалт, царивший в таверне. Капитан стоял, широко расставив ноги и уперев руки в бока. Увидев своих, он плутовато ухмыльнулся и присоединился к ним, а его молодчики тем временем смешались с толпой остальных завсегдатаев, громко подзывая девиц, чтобы те обслужили их.
Адриэн положил руки на стол и бросил взгляд на столик, за которым сидели девушки и Аманда. Его глаза сверкнули недобрым огнем, а на губах появилась похотливая ухмылка.
– Лакомый кусочек, Мигель, – причмокнул он. – Мне просигналили с “Миссионера”, что у вас есть женщины, но я не думал, что они такие хорошенькие. Кто эта старуха?
– Дуэнья одной из них, – ответил Бульян.
– За нее мы много не получим, но вот за остальных трех. Даже черномазая восхитительный кусок. Я хочу довести до конца распределение добычи и...
– Женщины не входят в часть добычи, Депардье, – обрезал Пьер, помрачнев лицом. Его хорошее настроение вмиг испарилось. Он прищурил глаза и сплюнул на пол.
– Я не знаю, понял ли я тебя, Леду, и не знаю, хочу ли понимать!
– Тогда я тебе объясню: брюнетка – моя, а блондинка принадлежит Мигелю.
Депардье выпрямился, словно ему залепили пощечину.
– Ты согласен с этим, Бульян?
– А почему нет? – пожал тот плечами. – Они являются частью добычи, и всем нам причитается доля, а Мигель с Пьером отказались от своей. Они даже готовы заплатить, так что ты ничего не потеряешь.
– А если я не согласен? – гаркнул Депардье, ударив по столу кулаком так, что подпрыгнули кружки.
– Тебе придется согласиться, Адриэн, поскольку остальные капитаны согласны на такую сделку, – ответил Бульян, казавшийся спокойней остальных, и стряхнул со штанов каплю пива. – Таковы наши правила.
Неожиданно вспыхнувший спор привлек внимание остальных. Сидя за столом, Келли перестала слушать своих подруг, заметив вызывающую позу типа, яростно препирающегося с Мигелем. Шестое чувство подсказывало ей, что она имеет отношение к этой стычке.
– Я могу просить сыграть на свою долю, и готов это сделать! – решил Депардье.
Мигель стиснул зубы. Он не хотел иметь проблем больше тех, что уже были, но и уступать не собирался.
– Все возможно, – с деланным спокойствием сказал Пьер, – но, как бы то ни было, почему бы тебе не оставить себе старушонку? Говорят, она отлично готовит.
– А ты, испанец, решишься сыграть со мной, поставив девчонку на карту?
Мигель проигнорировал насмешку, удержавшись от желания выскочить из-за стола, вцепиться Адриэну в горло и душить его, пока у него не вывалится язык, но это означало бы битву между его экипажем и командой француза с непредсказуемыми последствиями.
– Как сказал Франсуа, я готов заплатить за нее большой мешок золота, больше того, что мы получим за нее на невольничьем рынке. Этого тебе довольно?
– Нет, – быстро ответил Депардье. – По правде говоря, Леду может остаться со своей девчонкой со всем моим благословением. Я буду великодушен и отрекусь даже от мулатки, но ты не останешься со своей девчонкой, де Торрес. Она мне нравится, так что я вижу только одно решение: сыграем на нее в кости. Кто выиграет ее, отдаст свою капитанскую долю другому.
Терпение Мигеля подошло к концу. Он вскочил, как молния, протянул руку и схватил Депардье за ворот его замызганного камзола. Подтащив его к себе, Мигель приблизил свое лицо вплотную к мерзкой роже француза. Краем глаза он заметил, как боцман Депардье выхватил саблю, а Леду еще быстрее достал пистолет и прицелился в голову подлого ублюдка.
– Успокойся, парень, – сказал он помощнику Депардье, – это спор двух благородных людей.
– Слушай меня хорошенько, свинья, – еле слышно сказал Мигель своему противнику. – У меня есть определенные преимущества, потому что это я взял тот корабль на абордаж. Единственное, к чему меня обязывает пиратский закон, это выплатить ее цену. Я не люблю кости, но мы всегда можем решить этот вопрос другим способом.
В таверне стало тихо. Все, без исключения, с интересом ждали следующего шага француза, чтобы узнать, чем закончится давнее соперничество. Приглушенным шепотом начали делаться ставки.
Депардье одним ударом освободился от руки, мешающей ему дышать, поправил одежду и заметил приподнятую атмосферу в ожидании ответа. “Подходящий момент, и зрители есть”, – подумал он. Золотая возможность покончить разом со всеми безродными выродками, которые были для него, как чирей на заднице. Де Торрес ждал ответа.
– Сыграем не на жизнь, а на смерть, испанец! – ответил Депардье.
Глава 31
Сердце Келли замерло, а затем его стук стал отдаваться в ушах с такой силой, что восторженный рев пиратов перед дуэлью был всего лишь отдаленным шорохом. По спине Келли тек холодный пот. Она не могла даже пошевелиться – она опять была разменной монетой.
Взгляд Мигеля был холоден. Келли никогда не видела у него такого ледяного и беспощадного взгляда. Одним пинком он убрал с дороги мешавший ему стол, с которого во все стороны тут же полетели фонтанчики еды и с грохотом посыпались на пол разбитые кружки. Капитаны окружили дуэлянтов, а остальные мужчины придвинулись поближе, чтобы лучше видеть поединок. Ни один из них не хотел упустить ни малейшей детали боя.
– Насмерть, Адриэн, насмерть! – послышался голос Мигеля.
Депардье первым выхватил саблю и отступил, ища свободное пространство и подстрекая противника.
– Давай, испанец, выходи, – позвал он и поманил Мигеля пальцем. – Хочу, чтобы ты отведал моего клинка.
– В этот раз будет не просто поединок из-за юнги, – предупредил его Мигель.
– Конечно, нет, сын испанской суки, – подначивал Депардье, подбадриваемый возгласами своих людей. – В этот раз я выну из тебя душу и останусь с этой девкой и с твоим кораблем.
– Болтай, болтай, – рассмеялся Мигель, – только это ты и умеешь. Кончай орать и дерись.
Келли пыталась поскорее разобраться во всем. Юнга? Тимми? А этот тип, выходит, капитан Депардье? Она очнулась от звона сабель; дуэлянты примерялись друг к другу. Келли вырвалась из рук старавшейся удержать ее Вирхинии и протиснулась сквозь возбужденно орущую толпу людей поближе к дерущимся. Она задыхалась от тревоги и не могла ни о чем думать, до ужаса напуганная тем, что Мигель бьется не на жизнь, а на смерть. Девушка выглянула из-за плеча какого-то недомерка ниже ее ростом и вскрикнула, увидев, что француз атакует. Келли перестала дышать и зажала рот кулачком, когда стальное острие просвистело в нескольких миллиметрах от шеи Мигеля.
Орущая и жаждущая крови толпа напирала на Келли, толкала ее, и девушка пихалась локтями и ногами, чтобы освободить себе место. Она не желала видеть этот бой, но и не смотреть его тоже не могла. Келли была как на иголках; острый страх смешивался с отчаянием, грозя задушить ее. Она подавила желание закричать и остановить это безумие, и только крепко зажмурила глаза при следующей атаке, молясь за жизнь Мигеля. Услышав всеобщее улюлюканье и свист, Келли снова сосредоточилась на драке, машинально царапая ладонь ногтями.
Мигель парировал выпад Депардье, и с новыми силами бросился в атаку, заставляя Адриэна отступить.
Чтобы не волновать девушку, бывший раб “Подающей надежды” держался как заправский дуэлянт. Мигель сражался с присущей ему быстротой и решительностью, рука его была уверенна и тверда. Вне всякого сомнения, испанец был крепким орешком, но от самогó зрелища изматывающей, смертельной дуэли и ее жуткого финала – гибели одного из двоих – Келли была на грани обморока. Дрожа от страха, девушка следила за каждым движением Мигеля широко открытыми глазами. Постепенно в нее вселялась уверенность. Она поражалась храбрости Мигеля, его решимости и мастерскому владению саблей. Клинок Депардье снова и снова приближался к телу противника, и сабли ужасающе лязгали и звенели, а каждая атака Мигеля была доведена до совершенства. Даже Джеймс, ее брат, упражняясь со шпагой, не обращался с ней с такой ловкостью. И все равно Келли пугалась каждого удара, ей было трудно удержаться на ногах.
Она заткнула уши, чтобы не слышать вопли, наполнившие таверну при неожиданной, неустрашимой атаке Депардье, когда его клинок слегка рассек кожу на левой руке испанца. Ослепнув от страха, Келли молилась, чтобы эта рана не ослабила Мигеля, не лишила его сил.
К счастью, порез был настолько незначительный, что сам Мигель даже не почувствовал его. Однако французу эта маленькая победа пришлась как нельзя кстати. Он еще больше осмелел, подбадриваемый криками своих людей.
Ставки на него выросли и составляли четыре к одному. У Келли помутилось в голове. Ей казалось, что Мигель сражается мастерски, но если пираты ставят на его противника, значит, им были известны слабости обоих. Выходит, они думали, что Мигель мог проиграть? Девушка впервые присутствовала на подобного рода поединке и ничего не знала, за исключением названий некоторых ударов, которые она услышала от брата. Она ясно различала только одно: у француза вспотело все лицо, и с каждым ударом он пыхтел все сильнее, а Мигель казался все таким же, как в начале боя, и его прерывистое дыхание было едва заметно.
– Три дублона на капитана Депардье!
– Я удваиваю твою ставку, Верниньян!
– Утраиваю! – крикнул другой матрос.
– Отлично! С вашими деньгами, парни, я отжарю нескольких шлюх.
Ставка была отмечена взрывом хохота, и Келли снова почувствовала себя зажатой со всех сторон потными и вонючими телами зрителей. Их так интересовал исход поединка, что они даже не замечали ее присутствия.
При одном из выпадов Мигель споткнулся и потерял равновесие, но сумел смягчить удар при падении и даже пнул ногой ногу Адриэна, лишив его опоры.
С каждой проходящей минутой капитану “Черного Ангела” становилось все труднее дышать, но француз и вовсе задыхался и пыхтел, как паровоз. Его тучность не способствовала долгим схваткам, и он это знал, а потому старался закончить бой, как можно раньше.
Чьи-то руки обхватили Келли за талию. Она стремительно извернулась, как змея, и увидела Пьера Леду. Он прижал палец к ее губам, прося молчать. Ясный взгляд Леду был устремлен на девушку. Он с улыбкой придвинулся к ней еще ближе и прошептал на ухо:
– Успокойся, красавица. Мигель всего лишь забавляется.
– Он считает сражение забавой? Вы все проклятые дикари, варвары, – ответила Келли, отвернувшись и снова внимательно наблюдая за схваткой.
Пьер приподнял бровь. О, боже! Эта кошечка была прелестной! У этой нежной англичаночки было больше отваги, чем у некоторых из парней, находящихся под его началом. Вероятно, Мигелю было нелегко с ней, если он собирался обуздать ее. Келли даже не пыталась отказываться от предложенной Пьером защиты, а он не хотел оставлять ее одну, потому что поединок становился все ожесточеннее.
Мигель вскочил на ноги и благородно ждал, когда поднимется его враг. Келли про себя назвала Мигеля дураком, уверенная в том, что Депардье не был бы так учтив. Она заметила, что слабая улыбка, до этого блуждавшая на губах Мигеля, исчезла, и вместо нее в его лице появилось что-то хищное, предвещавшее неудержимую ярость. Он словно заявлял всем, что Депардье уже мертв.
И Келли не ошиблась. Мигель бросился на врага и нанес два сокрушительных удара, заставивших француза отступить. Потом он, отвлекая врага, крутанулся на месте, словно речь шла о танце, перекинул саблю в левую руку и нанес смертельный удар.
Депардье почувствовал, как холодная сталь проникла в грудь, отнимая жизнь. Его темные глаза широко открылись, глядя в глаза Мигеля, этого проклятого испанца, пославшего его во владения Сатаны. В таверне наступила мертвая тишина. Депардье невнятно пробормотал что-то тем, кто ставил на его смерть, и рухнул на пол.
Прозвучавший выстрел снова поверг всех в унылое молчание. Мигель обернулся в поисках стрелявшего и увидел Келли. Девушка заткнула уши руками, потому что выстрел прогремел совсем рядом, справа от ее головы. Боцман Депардье с саблей в руке и ужасной дыркой между глаз свалился рядом с капитаном.
– Мне не нравятся псы, которые кусают из-за спины, господа! – громко сказал Пьер, так, чтобы его слышали все, и дунул на ствол пистолета. – Если кто-нибудь не согласен, может сказать об этом прямо сейчас.
– Или замолчать навсегда, – добавил Мигель, уже получавший многочисленные поздравления и одобрительные хлопки по спине. Он кивнул приятелю, благодаря того за своевременное вмешательство, а потом глаза Мигеля устремились к Келли, его спасительной соломинке, за которую он цеплялся с каждым разом все крепче. Мигель запрыгнул на стол и обратился ко всем сразу.
– Слушайте меня все! Корабль Депардье теперь мой! – сказал испанец. – Он пытался подкупить мой экипаж, чтобы люди предали меня. Теперь он мертв. Если кто-нибудь из вас хочет уйти, он волен это сделать, скатертью дорога. Те же, кто присоединится ко мне, поплывут на “Дофине” и получат такую же долю добычи, как и мои люди.
