Текст книги "Бесценный символ"
Автор книги: Нерина Хиллард
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)
11
Стефани что-то прошептала и открыла глаза. В комнате было светло, и Энтони склонился над ней.
– Ты можешь еще поспать, милая, – прошептал он.
Она взглянула на него, моментально проснувшись и почувствовав, что ее сердце настолько переполнено, что все, что она может, это сказать:
– Я люблю тебя.
Он снова поцеловал ее, и нежность, которой осветилось его лицо, необыкновенно тронула ее.
– Я тоже люблю тебя.
Она слышала любовь в его голосе ночью, чувствовала ее в его прикосновениях и видела теперь при свете дня. У нее появилась уверенность, что он никогда больше не будет скрывать от нее свои чувства.
Когда он выпрямился, она поняла, что он отправляется на встречу с кем-то.
– Ты уходишь?
Его рот слегка скривился.
– Не потому, что хочу, поверь мне. Позвонил Пол, черт его побери. Он хочет встретиться со мной внизу.
Она ощутила беспокойство, проблемы напоминали о себе, даже в счастье.
– Что-нибудь случилось?
Энтони покачал головой.
– Он ждет, что его люди свяжутся с ним в ближайший час. Мне следует быть там, чтобы узнать последние новости.
– Я не слышала телефон, – заметила она и взглянула на часы на ночном столике. – Я тоже могла бы пойти с тобой.
– Тебе следует отдохнуть, – сказал он ей.
– Я совсем не чувствую усталости. Кроме того, я хочу позавтракать с тобой. – Она улыбнулась ему. – Почему бы тебе не встретиться с Полом, а я присоединюсь к вам после того, как приму душ.
Ему крайне не хотелось оставлять ее даже на пару часов, мысль об этом была почти непереносимой, но он был полон решимости никогда больше не видеть, как от утомления болезненно бледнеет ее нежное лицо, как это было в Париже. Он полагал, что несколько дополнительных часов сна принесут ей пользу, в его намерения вообще не входило будить ее. Но ее глаза сияли таким довольством и любовью, что надо было обладать гораздо более суровым сердцем и более сильной волей, чем его, чтобы отказать.
– Хорошо. Мы будем на террасе. Не торопись, Полу надо выпить по крайней мере полкофейника, прежде чем он станет разумным человеком.
Ее довольный смешок сопровождал его при выходе из комнаты, и он улыбался сам себе совершенно неосознанно, когда покинул номер и стал спускаться вниз. Проснувшись на рассвете, он наблюдал за тем, как она спит, и чувствовал себя невероятно счастливым. Он думал об утренних часах, которые ждали их в будущем, когда он будет просыпаться рядом с ней, чувствуя ее теплое тело, и ему было чертовски приятно.
Он прошел через тихий ранним утром холл и вышел на террасу, рассеянно подумав, что воздух еще прохладный, и когда Стефани присоединится к ним, они позавтракают внутри здания.
Пол сидел за одним из столиков с кофейником и телефоном перед собой. Он хмуро посмотрел на Энтони и кислым тоном сказал:
– Терпеть не могу людей, которые так бодро выглядят ни свет ни заря.
Энтони сел и налил себе чашку кофе.
– Рассвело уже пару часов назад, дружище. Ты сидишь здесь на холоде, чтобы не заснуть?
– Вроде этого, – согласился Пол, прикрывая ладонью широкий зевок.
Зная, что Пол уже несколько недель недосыпал и не имел возможности отдохнуть после расследования, которое проводил в Мадриде, Энтони просто сказал:
– Если это твоя первая чашка кофе, выпей следующую. У тебя слипаются глаза.
– Уже выпил три с четвертью, – пробормотал Пол, наливая себе еще кофе. – Но глаза все-таки слипаются. У меня было два телефонных разговора ночью, – добавил он ворчливо.
Энтони почувствовал, что его охватывает волнение.
– Ты не сказал мне об этом. Случилось что-либо неприятное?
– Черт побери, если бы я знал.
С поднятым воротником черной кожаной куртки, обрамлявшим его суровое лицо, и с нахмуренными густыми бровями Пол походил больше на бандита, чем на агента международной полицейской организации.
– Один из моих парней знает границу, как свои пять пальцев, и ему кажется, что здесь что-то не так. Он говорит, что место, в котором Говард предположительно пересек границу, слишком уж на виду. Никто не выберет его, если есть более легкий путь, а такой есть, но несколько восточнее. Я велел ему выяснить, удачно ли Говард пересек границу.
– Ну и?..
– Он отправился. Я еще ничего от него не слышал.
– А что за второй телефонный разговор?
– От полицейского по эту сторону границы. Он сказал, что не уверен, следовало ли ему звонить мне посреди ночи, но некоторые обстоятельства внушили ему беспокойство. Он остановил вчера машину за превышение скорости – до того, как вышел бюллетень о Говарде, – выписал шоферу штраф и забыл об этом, пока не увидел бюллетень и не сообразил, что шофером, превысившим скорость, был Говард.
– Итак, – Энтони внимательно посмотрел на друга, – Говард торопился.
– Да. Ужасно торопился, как сказал полицейский, но не проскочить с контрабандой через границу. Он направлялся в Инсбрук.
Энтони нахмурился.
– Полицейский, должно быть, ошибся.
– Я так не думаю. Я узнал его по голосу, хотя еще не отошел ото сна. Очень старательный и дотошный тип и патрулирует эти дороги много лет. Он также превосходно описал Говарда, вплоть до шрамов на его лице.
– В какое время это случилось? – медленно спросил Энтони.
– Одиннадцать тридцать утра, – ответил Пол. – Полицейский указал мне точное место, и я отметил его на карте. Это совсем не та дорога, по которой Говард должен был пересечь границу в полдень, согласно данным твоего информатора. Не могли ли твоего человека подкупить, чтобы он дал неверные сведения?
– Не думаю, но не знаю наверняка.
– В таком случае лучше предположить, что прав полицейский. Говард был еще в Австрии в одиннадцать тридцать вчера утром и направлялся в сторону Инсбрука.
– В этом нет смысла, – возразил Энтони. – Ему надо было бы лечь на дно на некоторое время, а не болтаться по стране.
– Может быть, он хотел выехать, но у него возникли какие-то неприятности. Или, может быть, он проделал все это ради того, чтобы мы думали, что он уехал.
Поразмыслив минуту, Энтони сказал:
– Он обычно держит при себе наемного убийцу. Предполагаю, он мог послать его через границу в надежде, что мы пойдем по ложному следу. Но возвращаться в Инсбрук… зачем ему это?
– Я могу усмотреть только одну причину, – сказал Пол ровным голосом.
Энтони отрицательно покачал головой.
– Он не вернется из-за меня. Только не с распятием в руках.
– Ты уверен в этом?
– Насколько я знаю, Говард никогда не будет рисковать чем-либо столь ценным для себя, как распятие, ради мести. Не имеет значения, как сильно он ненавидит меня. И он не доверит наемнику транспортировку распятия через границу. Это означает, что реликвия еще у него. Таково мое мнение. Итак, вопрос в том, куда этот ублюдок умчался?
Энтони замолчал, почувствовав зуд между лопаток. Он узнал это ощущение. Если нельзя определить точное местонахождение противника или, по крайней мере, направление, где его искать, нельзя быть уверенным, что он не приблизится сзади и не ударит в спину. Говард мог быть где угодно.
Рассеянно он сказал:
– Кейт и Лиз улетели?
– Да. Один из моих людей связался с ними около полуночи, после того как ты и Стефани ушли в свой номер, но у них не было никаких сведений.
– Итак, подождем, – сказал Энтони.
Отдельные фрагменты сна мелькали перед глазами Стефани, пока она стояла под душем, но не складывались в цельную картину. Что-то о статуе, картине и часах.
Пожав плечами, она решила забыть обо всем на текущий момент. Она вытерлась и оделась, думая о предстоящей ночи. Как ни странно, она не очень сожалела о двенадцати прошедших годах. Она была тогда слишком юной для него, слишком незрелой, чтобы понять его, слишком робкой, чтобы любить его так, как она желала. Если бы он женился на ней тогда, она могла бы никогда не приобрести уверенности в себе, и он мог бы оказаться связанным с женщиной, которая была бы ослеплена внешним блеском золота, вместо того чтобы замечать подлинные качества этого металла.
Теперь все стало на свои места. За несколько коротких дней изменилась вся ее жизнь. Несмотря на беспокойство о состоянии отца, она никогда не была счастливее, и будущее представлялось чудесным.
Напевая, она вошла в спальню, чтобы надеть туфли, и холодный ужас, который она никогда не испытывала ранее, охватил все ее существо, и судорожный вздох слетел с ее губ.
– Не делайте глупостей, – тихо сказал он. С первого взгляда, он выглядел, как обычный человек. Чуть выше среднего роста, с чрезвычайно широкими плечами, и в том, как он стоял, проявлялась свойственная ему грация и живость движений. Одет он был небрежно. Но все подобие нормальности кончалось у его шеи. Правая сторона его лица была покрыта страшными шрамами, правый глаз отсутствовал, а левый был бесцветен и холоден, как лед.
Стефани с трудом оторвала взгляд от обезображенного лица и взглянула на пистолет в его руке. Он был направлен ей прямо в грудь. Она никогда не думала, что замрет на месте, охваченная ужасом, глядя на смертоносное оружие и зная наверняка, что мужчина, держащий ее та мушке, способен убить ее так же легко, как какую-либо надоедливую муху.
– Что вы хотите? – прошептала она.
Холодная усмешка скривила его губы.
– Вы знаете, кто я?
– Вы… вы… Говард.
Он насмешливо поклонился, но пистолет в его руке не дрогнул.
– Полагаю, что этот ублюдок Стивенс рассказал вам… Ну, не имеет значения. Я хочу то, за чем вы сюда приехали, мисс Стирлинг. Распятие.
Ее удивление было так велико, что пересилило страх.
– Распятие? Но вы забрали его первым.
Говард усмехнулся. Он вынул из-за спины левую руку.
– Я забрал вот это.
Стефани минуту слепо смотрела на него, видя только распятие размером двенадцать на восемь дюймов. Оно было похоже на золотое и украшено тускло-коричневыми камешками. Но камней было слишком много, и отсутствовал рубин в центре. Откуда-то к ней пришла мысль, что оно фальшивое, и Стефани согласилась с ней. Это было не распятие Габсбургов, это было не то, что описывал ей отец.
– Я так торопился, что едва взглянул на него, – сказал Говард. – Затем присмотрелся. Это проклятая фальшивка.
С бешеной злостью он швырнул его через комнату, и оно, ударившись о стену, разлетелось на куски.
– Я хочу настоящее, и вы приведете меня к нему.
Она вздрогнула, когда он бросил распятие, и посмотрела на него в совершенном изумлении, когда до нее дошел смысл его требования.
– Привести вас к нему? Я думала, оно в пещере. Все, что я знала, это место, где его могли спрятать, но не знаю, где оно на самом деле.
– Вы должны знать, – сказал он, его тон был теперь более благовоспитанным. – У вас имеется оригинал записок Стерлинга. У меня же только копии. Вы что-то сохранили только для себя, не так ли? Нечто такое, что объясняет, почему там оказалось фальшивое распятие вместо настоящего. Вы знаете, как найти подлинник, не правда ли?
– Нет, я…
Она оборвала себя на полуслове, когда настойчивый внутренний голос напомнил ей, что что-то должно быть ей известно, но вот что? Ее лицо, должно быть, выдало ее, потому что холодный бесцветный глаз сузился.
– Я так и думал.
Он поднял пистолет и будничным тоном сказал.
– Скажи мне, или я убью тебя.
Что бы она ни знала, Стефани была уверена в одном: Говард убьет ее, как убил ту, другую женщину, лишь только перестанет нуждаться в ней. Без колебаний и без жалости.
Единственной надеждой для нее было тянуть время, оставаться в живых достаточно долго для того, чтобы попытаться сбежать, или достаточно долго для того, чтобы Энтони сообразил, что что-то случилось…
Нет. Она не хотела, чтобы Энтони безрассудно бросился на выручку. Он говорил, что никогда не проявлял беспечность, но угроза ее жизни заставит его забыть обо всем. Ему будет наплевать на собственную безопасность. Он сделает что угодно, чтобы вырвать ее живой у Говарда, и если придется предложить себя в качестве мишени, он так и сделает.
Эта мысль была для нее непереносима. Воспоминание о том, как Говард убил другую женщину несколько лет назад, все еще преследовало Энтони. Что будет, если на его глазах произойдет нечто подобное, на этот раз с женщиной, которую он любит?
Стефани поглядела на Говарда, и хотя ужас почти парализовал ее, другое чувство победило его. Она не позволит этому животному причинить Энтони боль. И она не станет еще одной беспомощной жертвой его жадности. Должен быть выход, и она найдет его.
– Скажи мне! – грубо прорычал Говард.
Прошло только несколько секунд, а ее ум уже заработал с ясностью, которую отчаяние придало ему. Время, ей нужно время. Прочистив горло, она сказала:
– Я не знаю, где распятие, но, может быть, смогу определить, где оно. Что-то в статуе насторожило меня, когда… когда я глядела на нее. Не знаю, что именно, но думаю, что если увижу статую снова, то вспомню.
– Ты лжешь.
Его палец на курке напрягся. Стефани с усилием заставила свой голос не дрожать.
– Не кажется ли вам, что если бы я нашла распятие или знала наверняка, где оно, то тут же его забрала бы и сразу же вернулась домой? Я отправилась за распятием из-за моего отца, а он умирает. У меня не так много времени.
Он нахмурился, обдумывая ее слова, и это сделало его лицо еще более отвратительным.
– В записках было что-то, что я не заметил, или ты просто тянешь время? – потребовал он ответа.
– Папа вспомнил про один журнал. Совсем недавно. И еще я сама отыскала несколько книг. Есть что-то о статуе, что я не могу вспомнить. Мне нужно посмотреть на нее.
На это уйдет два часа и, вероятно, еще часа три потребуется на то, чтобы добраться до пещеры, подумала она. Они должны будут поехать верхом, одна лошадь не выдержит их обоих – придется взять две. Это, по крайней мере, предполагает хоть какое-то расстояние между ними. Она не знала, какое преимущество это даст ей, но была полна решимости рискнуть.
– Хорошо, – сказал Говард, улыбаясь так, что тошнота подступила ей к горлу. – Мы поедем, к пещере вдвоем. Я не сторонник компаний. Итак, вы напишете записку своему любовнику на случай, если он сообразит, что вы уехали. Напишите ему что-либо такое, чему он поверит.
На краю стола стоял телефон, рядом с ним лежала записная книжка и ручка. Стефани посмотрела на них, потом беспомощно взглянула на Говарда. Ей в голову не приходила ни одна разумная причина, по которой она могла бы покинуть гостиницу без Энтони.
Говард нетерпеливо сказал:
– Напишите, что вышли купить подарок для вашего отца. И будьте убедительны.
Она медленно и осторожно вырвала листок из блокнота и написала коротенькую записку, ощущая безжалостно направленный на нее пистолет. Говард велел ей положить записку на столик, затем приказал отойти на шаг и прочитал записку сам.
– Трогательно, – насмешливо произнес он.
Она, должно быть, простыми словами и без ненужного пафоса выразила свои чувства к Энтони. Глядя на Говарда, она поняла, по меньшей мере, часть того, что испытывал Энтони к этому человеку, потому что первый раз в жизни ощутила крайнее отвращение. Это было ужасное чувство.
– Слушайте внимательно, – сказал Говард ровным голосом. – Мы спустимся по лестнице и выйдем через боковую дверь на улицу. Там меня ждет машина, которую вы поведете к конюшне. Если вы скажете хоть слово или знаком покажете кому-либо, что в, беде, я убью вас. Понятно?
– Да.
Она не вспомнила о кусках фальшивого распятия, лежащих на полу, пока они не прошли мимо него, ей ничего не оставалось делать, как подчиниться.
Зазвонил телефон. С Пола мгновенно слетел сон, и он быстро схватил трубку. Он и Энтони молча пили кофе уже около часа, ожидая каких-либо новостей. Они оба были привычны к подобному ожиданию – любой, посмотревший на них, предположил бы, что они просто любуются видом города.
Пол поприветствовал кого-то, затем прислушался, его глаза сузились, пристально глядя на лицо Энтони. Сначала взгляд его был непроницаемым, затем постепенно глаза стали холодновато-серого цвета отшлифованной стали. Повесив трубку несколькими минутами позже, он нахмурился.
– Ну? – Голос Энтони был почти неестественно спокоен.
– Только что около Милана задержали мужчину, который предположительно пересек вчера границу, – сообщил Пол.
– У него на лице все еще были фальшивые шрамы, и повязка на глаз торчала из кармана. В компьютере есть на него данные. Большей частью пустяки: кражи со взломом и подделка документов.
– Что еще? – спросил Энтони.
Пол грубо выругался.
– Он сказал, не по доброй воле, конечно, что Говард был уже на полпути к границе, когда внимательно вгляделся в распятие… и обезумел.
– Почему?
– Говард сказал, это была подделка. Он, казалось, был чертовски уверен в этом.
Энтони внимательно посмотрел на друга, его ум работал с необыкновенной медлительностью. Подделка? Но это не имело смысла. Если только кто-то не обнаружил давным-давно пещеру и не украл настоящее распятие. Но зачем брать на себя хлопоты и заменять подделкой настоящее распятие.
– Не понимаю, – сказал Пол. – Не было никакой причины прятать подделку, особенно с такими предосторожностями и так надежно, как ты рассказал.
Холодок пробежал по телу Энтони, когда в голову пришла одна мысль, и голос прозвучал глухо даже для его собственных ушей, когда он сказал:
– Но это не объясняет, зачем Говард вернулся сюда. Он знает, что в пещере не было ловушки – он добрался туда первым. Он нашел фальшивое распятие там, где следовало находиться настоящему, которое спрятали несколько столетий назад. Я бы на его месте стал бы подозревать, что настоящее находится где-то рядом.
Пол кивнул головой и нахмурился.
– Итак, этот одержимый ублюдок послал через границу своего наемника, чтобы выиграть время, и вернулся сюда, чтобы осмотреть все повнимательнее. И должен был обнаружить, что ты сейчас здесь…
Резко оборвав свою речь, Пол заметил, что в лице Энтони нет ни кровинки.
– Не я, – сказал Энтони; – Не я вырос, слушая рассказы Джеймса Стирлинга.
Пол отшвырнул стул и ринулся за Энтони в здание. Он выхватил из кобуры под мышкой пистолет и ожесточенно выругался. Они оба пропустили его. Энтони сказал, что Говард не вернется в Инсбрук с распятием в руках, но он вернулся, и им следовало быть настороже. Они должны были почувствовать, что что-то не так. Если Говард был чем-то одержим, то шел на все, даже на попытку проскользнуть за спиной своего заклятого врага к единственному человеку, который слышал, возможно, больше, чем понимал, о местонахождении реликвии.
Они взлетели по лестнице, и добежали до номера не более чем через пару минут после того, как покинули террасу. Энтони открыл дверь своим ключом и выкрикнул имя Стефани хриплым голосом. Никакого ответа. Он вошел в спальню – постель была пуста, покрывала смяты. Слабая влажность воздуха и аромат парфюмерии указывали на то, что у нее было время принять душ. Энтони ринулся в ванную, но она была пуста, как и остальная часть номера.
– Энтони!
Он быстро прошел в гостиную, страх, казалось, поразил его насмерть. Пол протянул ему записку, он взял ее и прочел короткое сообщение. Его сердце сжалось при виде трех последних слов, напомнив ему о том, как их произносил ее мягкий голос.
– Что ты думаешь? – спросил Пол.
– Нет. Она не ушла бы по своей собственной воле. Он увел ее.
Пол вынужден был отвернуться, чтобы не видеть отчаяния в глазах друга. Он знал Энтони Стивенса долгое время, видел его в разных ситуациях, многие из которых были крайне опасными. Знал его насмешливым, злым до бешенства, обаятельным, усталым до изнеможения, смертельно спокойным, чопорным. Но он всегда владел собой, скрывая истинные эмоции. До нынешнего дня он никогда не видел его обнаженной души, не видел, чтобы его, душил такой ужас, который может чувствовать только мужчина, любящий женщину.
Чак Говард был смертельно опасным противником. И он сделал единственную вещь, способную разрушить нежелание Энтони убивать. У Пола не было никаких сомнений в этом.
Он оглядел комнату, пытаясь сосредоточиться. Конечно, пещера, судя по описанию Энтони, была чертовски удобным местом для любого рода столкновений. Неожиданно его внимание привлекли предметы, лежащие на полу. Он быстро пересек комнату и поднял один из них.
– Посмотри на это.
Через мгновение Энтони вертел в руках обломок распятия. Его руки обладали стальной хваткой, но когда он заговорил, голос прозвучал тихо.
– Подделка, я в этом уверен.
Пол с беспокойством вглядывался в лицо друга, понимая, что тихий голос имеет своим источником не выдержку, а парализующую хватку эмоций. Это было лишь вопросом времени, когда они взорвутся с такой силой, что Энтони забудет обо всем, кроме желания убить похитителя.
Господи, оставь ей жизнь! – подумал Пол.
Он заставил себя говорить спокойным голосом.
– Они обогнали нас, вероятно, на час. Подумай, Энтони. Есть ли какой-нибудь путь, которым мы можем добраться туда раньше их? На вертолет нет времени, даже если мы и найдем площадку рядом с пещерой, где сможем приземлиться. Путь на лошадях единственный?
Энтони медленно кивнул, затем, положив кусок распятия на стол, двинулся к двери.
– Единственный, но я знаю один более короткий.
Не сразу до Пола дошел смысл услышанного, но через час он понял. Они взяли лошадей и винтовку, которую владелец конюшни вручил Энтони мгновенно, едва он выразил просьбу, и отправились в горы. Энтони ехал быстро, и Пол, менее опытный в верховой езде, прилагал все усилия, чтобы не отстать от него. Он думал, что справится, пока лошадь впереди не начала самоубийственный подъем по горной тропинке. Когда Пол понял, что намеревается сделать Энтони, он не стал тратить ни сил, ни энергии, чтобы отговорить своего друга. Он был слишком занят тем, чтобы не слететь в пропасть.
Единственный путь к пещере шел, извиваясь, среди высоких пиков и узких пропастей. Ни один человек в здравом уме не выбрал бы этот путь. Но Энтони не был в здравом уме в данный момент.
Как только они оставили Инсбрук позади себя, Стефани поняла, в чем ее преимущество. Она только не знала, как им воспользоваться.
Говард был плохим наездником. Он заставил ее ехать впереди и держал пистолет постоянно направленным на нее, но она видела достаточно, чтобы сообразить, что наездник из него никудышный. Он был в состоянии уверенно держаться в седле при обычных условиях, но не на пересеченной местности. И как только они начали взбираться по извилистой горной тропинке, за спиной девушки раздались сдавленные проклятия.
Стефани никогда так не ценила свою собственную сноровку, как сейчас. Она позволила телу расслабиться, в то время как ее ум отчаянно работал. Пистолет Говарда больше не был приставлен к ее спине. Его палец на курке не был так сильно напряжен, как в начале. Она не знала многого об огнестрельном оружии, но полагала, что это дает ей дополнительную долю секунды до того, как он может выстрелить.
Слишком мало!
Может быть, стоит испугать его лошадь? Неопытный всадник может не удержаться при внезапном движении лошади и выронить пистолет или, по крайней мере, схватиться за луку седла, теряя драгоценные секунды. Или же его лошадь понесет, и у него не будет возможности метко прицелиться на всем скаку.
Она прикусила до крови нижнюю губу, пока они взбирались все дальше и дальше в горы, все ближе и ближе к пещере. Стефани старалась держать плечи поникшими и выглядеть как можно более подавленной, чтобы он не заподозрил ее планы. Она старалась также не думать об Энтони, потому что ей становилось неимоверно больно, когда она представляла, что может больше никогда не увидеть его.
Пещера. Нужно начать действовать до того, как они войдут в нее. Как только Говард почувствует землю под ногами, шансы уйти от него будут равны нулю. И мысль о том, чтобы войти спиной к нему в то темное тесное место, была ужасающей, словно это была ее собственная могила.
Не надо думать об этом.
План, ей был нужен план. Она достаточно легко могла испугать его лошадь и верила, что справится со своей. Но ей надо было быстро оторваться от него. Очень-очень быстро. Осматриваясь вокруг, не поворачивая головы, она пыталась вспомнить, той ли дорогой ехали они с Энтони вчера. Казалось, что той.
Если это так, то до того как они доберутся до пещеры, им встретится множество препятствий в виде больших валунов и сваленных деревьев, и если даже Говард усидит на лошади, он не сможет метко стрелять в подобной обстановке.
Лежа на скале над входом в пещеру, Энтони держал наготове винтовку, поджидая всадников. Его ум был полностью сконцентрирован только па точном попадании в цель. Он даже не отдавал себе отчета в том, что рядом с ним находится еще один человек.
– У тебя может и не быть второго шанса, – сказал Пол.
Энтони едва услышал его, но ответил:
– Знаю.
– Ты помнишь, как он обращается с заложниками… Не позволяй ему прикасаться к ней.
– Нет. Я не позволю ему этого. – Голос Энтони был ледяным.
Пол едва отдышался. Этот подъем будет преследовать его в кошмарах многие годы. Он до сих пор не мог прийти в себя от изумления, что они живы.
Внимание Энтони, казалось, было направлено только на то, чтобы добраться сюда, но, как только они слезли с лошадей, он бросил поводья Полу и сказал:
– Выгуляй их.
Пол Норман не был человеком легко подчиняющимся приказам, но не стал протестовать, даже если бы у него хватило дыхания. Он успокоил взмыленных животных, пробормотал им какие-то ласковые слова, поглядывая время от времени наверх, чтобы убедиться, что Энтони еще здесь, в ожидании своей цели.
Когда лошади немного отдохнули, Пол привязал их в маленькой рощице, как можно дальше от пещеры, и присоединился к Энтони.
– Есть ли какие-то признаки их приближения? – рискнул спросить он, не уверенный, что Энтони ответит на его вопрос, потому что напряжение, охватившее его друга, было видно невооруженным глазом.
– Еще нет, – ответил тот, пристально глядя вниз.
Пол очень хорошо знал, что не может позволить Энтони делать то, что он собирался. Но есть ситуации, когда лучше действовать, повинуясь инстинкту и велению сердца, а не инструкциям.
Кроме того, Энтони был лучшим стрелком, чем он.
– Смотри, там.
Напряжение, в его голосе усилилось, но в нем чувствовалось и облегчение, потому что Стефани была жива. Всадники были слишком далеко, чтобы можно было разглядеть выражение их лиц.
Палец Энтони, лежавший на спусковом крючке винтовки, побелел от напряжения. Из-за извилистой тропы Говард был плохой мишенью. Стефани, ехавшая впереди, часто заслоняла его.
Очень тихо Пол сказал:
– Как только он будет хорошо виден, стреляй.
Энтони не ответил. Он был полностью сосредоточен и, не мигая, следил за приближающимися всадниками.
Затем события стали развиваться очень быстро. Лошадь Стефани неожиданно развернулась и взвилась на дыбы, задев копытами лошадь Говарда, которая тут же отпрянула в сторону. Говард не выронил пистолет, но использовал ту же руку, чтобы уцепиться за луку седла, в то время как другой попытался удержать поводья.
Не колеблясь, Стефани повернула свою лошадь так круто, что та сделала полный оборот, и вонзила шпоры в бока удивленного животного. Лошадь рванулась вперед. Стефани пригнулась к ее шее, пытаясь стать как можно меньшей мишенью, пока не доберется до ближайших деревьев.
В другой ситуации это могло бы сработать, но ярость Говарда была такой же сильной, как желание Стефани спастись. С неожиданной для него сноровкой он остановил лошадь и мгновенно поднял пистолет.
Грохот винтовки на секунду опередил трескучий звук пистолетного выстрела.
