Текст книги "Лев (в сокращении)"
Автор книги: Нельсон Демилль
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)
– Почему вы это делаете?
Фарид Мансур обдумал свой ответ. Сказать, что он делает это ради своей страны или ради своей веры – значит признать, что он понимает: это больше, чем просто помощь приехавшему земляку.
– Меня попросили оказать любезность земляку, и…
– У вас когда-нибудь были неприятности с властями?
– Нет, сэр. Я человек тихий, живу спокойно со своей семьей…
– А ваша жена, чем она занимается?
– Тем, чем положено заниматься достойной женщине. Заботится о доме и семье.
– Это хорошо. Так что немного денег лишними не будут.
– Да, сэр.
Мансур поехал по шоссе на север, к Санта-Барбаре.
– Меньше чем через два часа мы будем в гостинице, – сообщил он.
Халил посмотрел на приборную доску. Половина восьмого.
– Это самый живописный путь в Санта-Барбару, сэр. В воскресенье можем поехать по трассе, если хотите.
Пейзажи Халила не интересовали, а в воскресенье ни он, ни Фарид Мансур в Беверли-Хиллз не вернутся.
– Как вам угодно. Я в ваших руках, – ответил он.
– Да, сэр.
– И оба мы в руках Божьих.
– Да, сэр.
Халил подумал, что мистер Мансур окажется в руках Божьих не позже чем часа через два.
А мистер Чип Уиггинс, один из летчиков, бомбивших Триполи семнадцать лет назад, окажется в аду еще до рассвета.
А потом Халил отправится в Нью-Йорк и займется другими незаконченными делами.
Несколькими милями севернее Санта-Барбары Фарид Мансур свернул к гостинице «Бест-Уэстерн», объехал ее и припарковался.
Халил вышел из машины.
– Откройте багажник, – сказал он Мансуру.
Мансур открыл, и Халил заглянул внутрь. На дне багажника он увидел длинный холщовый чехол, в котором обнаружились тяжелый ломик и мясницкая пила. Халил дотронулся до острого зубца пилы и улыбнулся. Он захлопнул багажник. Мансур щелкнул пультом дистанционного управления, Халил забрал у него ключи, и они двинулись к задним дверям, которые Мансур открыл своей карточкой. Затем они свернули в коридор, и Мансур остановился у сто сорокового номера.
Это была милая комнатка с двумя большими кроватями, на одной из которых лежали черный чемодан и черная спортивная сумка. Халил подошел к кровати и вынул из бумажника два ключика, которые ему дали еще в Каире.
Фарид Мансур подошел к окну и стал смотреть на парковку.
Халил расстегнул спортивную сумку. В ней было несколько смен белья для него. Потом открыл чемодан. Там было все необходимое: наличные, кредитные карточки, фальшивые паспорта плюс несколько карт, бинокль и мобильный телефон с зарядником. А также орудия смерти, которые он затребовал: пистолет 45-го калибра, большой мясницкий нож и несколько ножей поменьше. Еще там была пара кожаных перчаток, Коран и удавка. И наконец, нож для колки льда, его он тоже заказал.
Удовлетворенный увиденным, он посмотрел на спину Мансура, натянул перчатки и тихо вытащил из сумки удавку.
– Закройте шторы, – сказал он.
Мансур опустил шторы, но от окна не отвернулся.
Халил подошел к нему сзади, и Мансур сказал:
– Сэр, пожалуйста…
Халил быстро накинул проволочную петлю ему на шею и затянул. Мансур попытался оттянуть ее, издавая горлом пронзительный клекот, но Халил затянул туже, и Мансур покачнулся, а потом упал на пол лицом вниз. На шее, там, где проволока врезалась в кожу, выступила кровь.
Халил ослабил петлю только через минуту.
– Ангелы да вознесут тебя, – сказал он Мансуру.
Халил снял удавку и задвинул мертвеца под кровать.
Из чемодана он вынул «кольт» 45-го калибра, проверил магазин, вставил обойму и засунул пистолет за пояс. Потом открыл Коран и прочел над телом, упрятанным под кровать: «Где бы ты ни был, Бог дарует тебе воскресение». Потом прочел еще несколько своих любимых стихов, выключил все лампы и лег, одетый, на кровать. Асад Халил не спал. Как лев, он давал отдых телу, но все чувства его были настороже. Он вспомнил старую арабскую пословицу: «В день победы никто не устает».
В половине третьего ночи Халил вышел в холод и мрак, сел в машину и выехал с парковки. Дороги были пусты, и уже через десять минут он подъехал к аэропорту Санта-Барбары, к его северо-восточному сектору, отведенному для частных самолетов, чартерных компаний и грузовых перевозчиков. Через открытые ворота он въехал на длинную узкую парковку, которую отделяли от мест стоянок самолетов несколько низких строений. В этот час вокруг не было ни одного человека, ни одной машины. До сих пор его сведения были верными. Аль-Каида, конечно, не сделала его миссию легкой прогулкой, как полагали ее деятели, но сильно облегчила ее, надо признать. Асад Халил, Лев, сам убивает врагов ислама по всей Европе и Америке, но Аль-Каида предложила ему помощь в обмен на выполнение одного задания в Нью-Йорке. Ему не говорили какого, пока он не покончит с собственной миссией мести.
Большинство строений были темны, только на одном светилась вывеска «Воздушные грузоперевозки Альфа». Это и есть место работы мистера Чипа Уиггинса. У входа стоял темный «форд-эксплорер», как на фотографии, которую ему показали. Очевидно, в эту ночь мистер Уиггинс работал, как и должно быть по графику. Сегодня пятница, и в следующий раз мистера Уиггинса, который жил один, будут ждать на работе не раньше вечера воскресенья.
Халил поставил «форд-таурус» напротив «Воздушных грузоперевозок Альфа», рядом с машиной Уиггинса. Открыл багажник, достал холщовый чехол с ломиком и мясницкой пилой и повесил на плечо.
Быстрым шагом он пересек парковку, направляясь к пространству между строениями. Там возвышалась ограда с воротами, которые вели к месту стоянки самолетов. Халил открыл ворота карточкой, полученной от Мансура, и скользнул на охраняемую территорию.
Пространство между строениями освещено было слабо, он шел, прижимаясь к стене здания «Альфы», потом опустился на колени у мусорного контейнера и огляделся.
Неподалеку от задней стены «Альфы» стояли два небольших двухмоторных самолета с эмблемами на хвостах – как ему сказали, два из трех самолетов «Альфы». А третий – белая двухмоторная «сессна», пилотируемая мистером Уиггинсом, – обычно возвращается из рейса на аэродром в три-четыре часа утра. Халил посмотрел на часы. Было без двух минут три.
Халил осматривал аэропорт. Вдалеке – огни главного терминала; посадочные огни. В этот час самолеты не взлетали и не приземлялись, и огни маленького самолетика Халил увидел сразу, как только он начал снижаться над ближайшей взлетно-посадочной полосой.
Самолетик коснулся земли, и Халил увидел, как темноту прорезали лучи двух белых наземных прожекторов, осветившие рулежную дорожку, ведущую к месту на стоянке.
Он долго ждал этого момента. Теперь он вплотную подобрался к мистеру Уиггинсу, последнему из восьми пилотов, сбросивших бомбы на Эль-Азизию, где он жил и где погибла вся его семья.
Когда самолетик подкатил к нему, он открыл холщовый чехол и вынул тяжелый ломик. Через минуту самолет остановился, огни погасли, оба двигателя смолкли, и ночь опять стала тихой.
Халил наблюдал и прислушивался. Вот левая дверца самолета открылась, из нее вышел мужчина и стал спускаться по трапу. Света было мало, Халил не мог с уверенностью сказать, Уиггинс ли это, но самолет был тот самый и время прибытия тоже правильное.
Пилот нес в руках тормозные башмаки – вот он наклонился и установил первый под левое колесо.
Халил схватил холщовый чехол и кинулся вперед, за несколько секунд преодолев десять ярдов, отделявших его от самолета.
Пилот повернулся на звук. Халил тотчас узнал по фотографиям лицо Чипа Уиггинса.
Уиггинс с удивлением уставился на незнакомца.
– Кто…
Халил бросил холщовый чехол; в руках у него был ломик. Широко размахнувшись, он обрушил тяжелую стальную штуковину на левое плечо Уиггинса, ломая ему ключицу.
Уиггинс страшно закричал от боли и упал на землю. Халил опускал на него лом снова и снова. Крики Уиггинса утихли; Халил понял, что тот теряет сознание. Халил подхватил пилу и, взвалив на плечо полубесчувственного пилота, вскарабкался в самолет.
В грузовом отсеке с низким потолком было темно. Халил на четвереньках подполз к заднему люку и придал Уиггинсу сидячее положение, прислонив его спиной к стене, после чего вытащил мясницкую пилу. Уиггинс застонал и открыл глаза.
Халил сел на корточки перед ним и приблизил лицо к его лицу:
– Это я, мистер Уиггинс. Асад Халил, которого вы ждали три года. Однажды вы ушли от меня, но на этот раз я приготовил вам очень неприятную смерть.
Глава 2
Прыжки с парашютом. Я делал в жизни много глупостей, и трудно сказать, какая была глупее. Кроме одной. Самой-самой. Прыжков с парашютом.
Когда три года назад я женился на моей прекрасной Кейт, я не знал, что она прыгает с парашютом. Когда полгода назад она призналась в этом, я не расслышал, подумал, что она сказала что-то насчет панели – это я мог бы еще простить.
Но то, что она и меня заставила заниматься этим так называемым спортом, совершенно непростительно.
Итак, мы – мистер и миссис Джон Кори – в аэропорту Салливан, за пределами цивилизованного мира где-то на севере штата Нью-Йорк. Если вы любите природу, то горы Кэтскил очень красивы, особенно в теплое майское воскресенье. Что гораздо важнее в свете дальнейшего, день почти безветренный – прекрасный день для прыжков с парашютом.
Кейт, которой был очень к лицу ее серебристый костюм, сказала:
– Я так волнуюсь. Я в первый раз прыгаю с «Дугласа DC-7B». Великолепное дополнение к нашему портфолио.
– Великолепное, – сказал я.
– Это последний летающий «Дуглас DC-7B» в мире.
– Меня это не удивляет. – Я смотрел на огромный старый четырехмоторный аэроплан с пропеллерами, занявший почти весь бетонный пандус. Его, видимо, никогда не красили, если не считать оранжевой светящейся молнии, бегущей по всему фюзеляжу от носа до хвоста. Голый алюминий приобрел голубовато-серый цвет, как старый кофейник.
– Сколько лет этой штуке? – спросил я свою жену.
– Я думаю, еще больше, чем тебе. Это частица истории. Как ты. – Кейт на пятнадцать лет моложе меня, и, если женишься на женщине настолько себя моложе, разница в возрасте всплывает то и дело, вот как сейчас.
И в самом деле, я смутно помню, что видел такие аэропланы, когда ходил с родителями в Айдлуайлд – еще не в аэропорт имени Кеннеди – посмотреть на людей. Вслух предавшись воспоминаниям, я сказал:
– Президентом тогда был Эйзенхауэр.
– Кто-кто?
Три с половиной года назад, когда мы познакомились с Кейт, она не была столь саркастична; стало быть, это одна из нескольких скверных привычек, которые она переняла у меня.
Кейт, в девичестве Кэтрин Мэйфилд, родилась в одном далеком морозном штате Среднего Запада, ее отец был агентом ФБР. Работала Кейт, как я уже сказал, там же, где и я, – в ОГБТ: мы были партнерами как на работе, так и в жизни. Профессиональное же различие между нами в том, что она – агент ФБР, как и ее отец, а я – коп. Точнее, как я уже сказал, бывший коп, на три четверти профессионально непригодный. Каковая непригодность, по всем бумагам, наступила в результате трех метких пуль, полученных мною на Западной Сто второй улице почти четыре года назад.
Кейт рассматривала десятков шесть парашютистов, слонявшихся вокруг в своих идиотически ярких костюмах. Они вяло хлопали друг друга по плечам или проверяли друг у друга снаряжение. Я дотронулся до своего девятимиллиметрового «глока» в застегнутом на молнию кармане. По правилам нам не полагается оставлять оружие в мотеле и даже в багажнике машины. Если вы потеряете оружие или его у вас украдут, ваша карьера в опасности, поэтому и Кейт, и я были вооружены.
Пока Кейт изучала парашютистов, я засмотрелся на пилота, который стоял под крылом «Дугласа» и вглядывался в один из двигателей. Мне это не понравилось.
– И что это, черт побери, он там рассматривает? – заметил я.
Кейт посмотрела на меня.
– Джон, ты что, немного?..
– Не подвергай сомнению мою мужественность. – В сущности, именно так она заставила меня согласиться учиться прыгать с парашютом. – Отвернись.
Я подошел к пилоту, его коротко подстриженная бородка была того же цвета, что и алюминий его аэроплана. Вблизи он выглядел еще старше. Он отвел взгляд от двигателя и спросил:
– Чем могу помочь?
– Э-э-э… Как у вас с сердцем?
– Что?
– Не хватает запчастей?
– А? О нет, я просто проверяю. – Он назвался Ральфом и спросил: – Вы сегодня прыгаете?
Что натолкнуло тебя на эту мысль, Ральф? Может быть, парашют у меня за плечами?
– Еще как.
Он улыбнулся в ответ на мои подколки.
– Это был самый роскошный лайнер «Американ эрлайнз». Я купил его за гроши и превратил в грузоперевозчик.
Я кивнул на лужицы масла на бетоне:
– Из двигателя вытекает масло.
– Да. Масло, – согласился Ральф. – Эти старые винтовые самолеты просто купаются в масле. Когда нужно добавить свежего, мы закачиваем его прямо из бочек. Если бы масла не было, вот тогда была бы проблема.
– Вы специально сочиняете?
– Эх, ребята, у вас есть парашюты. А у меня нет. Ваша забота – только взлететь. А я еще должен посадить эту чертову штуку.
– Хорошо сказано.
Неторопливо подошел мужичок еще постарше, и они с Ральфом с минуту поговорили о вещах, мне непонятных. Джентльмен постарше отвалил, и Ральф объяснил:
– Это Клифф, мой бортинженер. – Я подумал, это его дедушка. – Клифф регулирует клапаны двигателя, подачу топлива и все такое.
Я помолился, чтобы он не умер сразу, как мы взлетим. Хотел еще спросить, не забыли ли они вставить новые батарейки в свои кардиостимуляторы, но вместо этого обернулся к Кейт. Она увлеченно беседовала с парнем по имени Крейг, который явно подбивал клинья к моей жене.
Когда он увидел меня, улыбка сошла с его лица, а Кейт сказала:
– Мы обсуждаем расписание прыжков на следующий месяц.
– Это вызвало у Крейга улыбку?
– Кейт рассказывала мне, что вы беспокоились насчет самолета, – после секундной заминки сказал Крейг.
– Беспокоился, но я могу облегчить его вес в момент взлета, отправив вас в больницу.
Крейг подумал немного, развернулся и отошел.
– А вот это уже совершенно неуместно, – сказала мне миссис Кори.
– Зачем ты ему сказала, что я беспокоился насчет самолета?
– Я… он спросил, о чем ты говоришь с пилотом, вот я и… – Она пожала плечами и добавила: – Извини.
Мы медленно двинулись к аэроплану. Парень из клуба стоял у трапа, рассаживая народ в соответствии с прыжковыми группами. Насколько я понял, там были две большие группы, которые собирались выпрыгивать вместе, чтобы сформировать в небе заранее оговоренную фигуру. Они хотели установить какой-то рекорд. Типа «Самый большой круг летающих дураков». Мы с ней прыгали вдвоем, с одиночками.
Парень из парашютного клуба теперь стоял на верхушке передвижного трапа у входа в обширный грузовой отсек в конце фюзеляжа. В руках у него был блокнот, он проверял фамилии и рассаживал прыгунов в должном порядке.
– Кори, мистер и миссис, – объявил я.
Он сверился со своими записями:
– Хорошо. Идите вперед до упора. Второй ряд. Желаю удачного прыжка, мистер Кори.
Вслед за Кейт я поднялся по лестнице и прошел в пещеру салона.
Внутри самолет был ободран догола, а окна закрыты листами алюминия – авиалайнер превратили в грузовик. Нам явно полагалось сидеть на полу – как грузу.
Если не считать нескольких тусклых лампочек, свет шел только из открытого грузового люка и из окна пилотской кабины. На полу я увидел кольца для закрепления груза; наверное, обычно к ним привязывали паллеты, но сейчас там были нейлоновые ремни, чтобы мы могли держаться. Первые четыре парашютиста были уже на борту, сидели лицом к нам в первом ряду. Кейт села у стены слева, и я рядом с ней.
– Пристегните ремни, – сказал я.
– Может быть, хватит глупых замечаний?
– Приготовьтесь к взлету: поднимите спинки кресел и сядьте прямо.
Я осмотрел салон. Грузовой люк, как я уже заметил, когда мы входили, очень широк, но теперь я увидел, что он тоже ничем не закрывается – это просто обширное отверстие. Я обратил на это внимание Кейт, и она объяснила, что крышку люка пришлось убрать, потому что в воздухе сделать с ней что-то невозможно.
– Без дверей здесь будет холодно и шумно, – заметил я.
– Очень шумно, – согласилась она и весело добавила: – Я тебя не услышу.
Парашютисты продолжали входить и рассаживаться. В такой позе спина у меня болела от парашюта, а ягодицы весьма остро ощущали твердость пола. Все это было ужасно. Лавируя между парашютистами, к нам шел Крейг. Как один из активистов клуба он проверял, у всех ли есть парашюты.
Мне захотелось загладить свою вину перед ним и перед Кейт за мое неуместное предыдущее выступление, и я крикнул ему:
– Эй, Крейг! Пусть только птичка взлетит, мы потрясающе попрыгаем сегодня!
Крейг слабо улыбнулся и пошел дальше, к кабине.
Парень с блокнотом вошел в салон, сделал перекличку по именам и группам. Когда он дошел до первого ряда, Крейг вышел из кабины.
– Ну как, Джо? – спросил он.
– Из шестидесяти трех двое выбыли и один записался в последнюю минуту, – ответил Джо.
– Хорошо, – сказал Крейг. – Пилот взлетит, как только мы будем готовы, – продолжал он, направляясь к своему месту среди групповых прыгунов, а потом обратился ко мне: – Я думаю, Джон, сегодня вы сделаете все три прыжка.
– Конечно, Крейг! Я здесь для того, чтобы прыгать! – ответил я с энтузиазмом. – А вечером я угощу вас пивом.
Крейг взглянул на Кейт и уселся на свое место. Шлема на нем не было, и я заметил, что у него довольно большая лысина.
Надо сказать, сейчас многие были без шлемов. А один парень в шлеме вместо защитных очков, какие были у большинства парашютистов, имел затемненный щиток, который и опустил на лицо. Поскольку я коп, на такие вещи, как шлемы с затемненным щитком, я обращаю внимание автоматически. Но здесь я выступал вовсе не в качестве копа и должного внимания этому не уделил. В салоне стоял тихий гул голосов. Я заметил, что Крейг болтает с хорошенькой девушкой, которая сидит рядом с ним. Наверное, будет держать ее за руку в полете.
Большую часть своей сознательной жизни я был холостяком и вовсе не скучал по этому состоянию. Ну, может, изредка… Но Кейт сделала мою жизнь… невероятно… совершенно…
– Джон.
– Да, милая?
– Я тебя люблю.
– И я тебя люблю. – Я сжал ее руку.
Кейт раньше замужем не была и не имела возможности понять, нормальный я муж или нет. Это большое благо для нашего брака.
Я услышал, как заработал сначала один мотор, потом другой, потом остальные два. Двигатели ревели оглушительно – казалось, весь аэроплан, бегущий по рулежной дорожке, скрипит и визжит. Добежав до конца, он остановился, задрожал и, собрав все силы, рванулся вперед. По достижении взлетной скорости стало полегче, и я не уловил, в какой момент он задрал нос и взлетел. Набрав высоту, он стал закладывать широкий вираж. Зона сбрасывания представляла собой большой луг (надеюсь, очищенный от медведей) и находилась совсем недалеко от западной границы аэропорта, так что большая часть получасового полета пойдет по вертикали, пока мы не достигнем высоты четырнадцать тысяч футов.
Пока самолет гудел, продолжая медленный подъем по спирали, Кейт, прижав губы к самому моему уху, сказала:
– Давай повторим последовательность движений. Можешь задавать любые вопросы.
– Какого цвета у тебя парашют?
– Когда стабилизируешься, следи за мной.
– Я очень люблю следить за тобой.
– В последний раз не следил.
Она продолжала терпеливо повторять детали маневра, которые всегда нелишне повторить для пущей безопасности.
Как я понял, Кейт очень храбрая: она согласилась прыгать с начинающим. Новички – причина непредсказуемых ситуаций.
– Я все понял, – успокоил ее я.
Мы замолчали, самолет продолжал набирать высоту. Я посмотрел на альтиметр на левом запястье. Десять тысяч футов.
Какого черта я здесь делаю? Ну ладно, я пошел в школу парашютистов, что было моей первой ошибкой. Это было в прошлом ноябре, когда мы с Кейт проводили отпуск во Флориде. Тогда-то я и узнал, что Кейт имеет лицензию С Парашютной ассоциации США, то есть является мастером спорта по прыжкам с парашютом. Лучше бы я узнал об этом до того, как с ней переспал.
Что касается меня, то я прошел двухнедельный базовый курс, который начался, благодарение Господу, в классе, но скоро переместился на четырнадцать тысяч футов вверх и иногда назывался «ускоренным свободным падением». Это означало: два мощных парня, Гордон и Эл, держали меня с обеих сторон, прыгали вместе со мной, и мы трое ускоренно падали в открытое небо. После тех прекрасных двух недель во Флориде я совершил примерно дюжину прыжков выходного дня и получил лицензию А, дающую право на одиночные прыжки и базовую работу с тренером, которым сегодня посчастливилось стать сидевшей рядом со мной прекрасной даме.
Шум двигателей изменил тон, и я посмотрел на свой альтиметр. Четырнадцать тысяч футов. Распорядитель выкрикнул приготовиться первой группе. В салоне началась суматоха.
Казалось, самолет замедлился, и по громкой команде распорядителя первая группа – примерно двадцать парашютистов – стала быстро выпрыгивать из самолета и беззвучно исчезать в смертельной пустоте пространства. Или можно сказать: они весело прыгали в ясное голубое небо. Как угодно.
Когда самолет, сделав круг, вернулся в зону выброски, вторая группа вскочила на ноги, и все повторилось.
– На земле работает оператор, и еще по одному в каждой группе. Я хочу скорее увидеть эти прыжки на пленке, – сказала Кейт.
Самолет снова начал заходить на зону выброски, и распорядитель объявил двухминутную готовность. Перед нами было человек десять, они выстроились для прыжков вдвоем и втроем, позади нас – еще четыре одиночки. Мы все надели очки или опустили щитки и в последний раз проверили снаряжение.
– Приготовились! – крикнул распорядитель. – Пошли!
Прыгуны, что были передо мной, с короткими промежутками начали выпрыгивать группами по двое и по трое.
Я сделал шаг к люку и ощутил, как ветер бьет в лицо, а в трех милях под собой увидел зелено-коричневое поле. Еще я увидел нескольких человек в свободном падении, и это было очень странное зрелище. Я видел, как раскрываются их яркие парашюты, и вдруг мне безумно захотелось прыгнуть, пролететь по небу на скорости пикирующего орла и потом медленно опуститься на землю.
Я почувствовал, как мне на плечо легла чья-то рука, и повернул голову. Кейт улыбалась мне, и я улыбнулся ей в ответ.
Я заметил, что одиночник, который должен был прыгать после Кейт, подошел к ней ближе, чем следовало. Наверное, нервничает.
Распорядитель что-то сказал, и я понял, что пришла моя очередь.
Я вновь повернулся к люку и, не слишком задумываясь о том, что делаю, нырнул головой вперед, оттолкнувшись от пола самолета.
И вот я в небе. Лечу.
Но мыслями я еще в самолете, и мыслей этих две. Первая: Кейт что-то крикнула, когда я отталкивался и прыгал. Вторая: парень в черном костюме, который слишком близко к ней подошел, тот самый, который раньше зацепил мое внимание затемненным щитком, опущенным на лицо. Он сидел перед нами, значит, и прыгать должен был перед нами. Почему же он оказался позади?
Хотя шлем закрывал уши, рев ветра, подобный грохоту товарняка, заполнял мне голову. Я выгнулся, раскинул руки и ноги, и воздушный поток подхватил меня. Я падал со скоростью сто десять миль в час, максимальной для такой позы.
Я ожидал, что сейчас справа от меня появится Кейт, как планировалось, и, когда не увидел ее, повернул голову и посмотрел вправо и вверх. Но все равно ее не увидел. Это движение изменило аэродинамику, и меня завертело в обратную сторону. Я быстро вернулся к стабильной позиции. Где же, черт побери, Кейт?
Я уже хотел еще раз повернуться, когда боковым зрением увидел, что Кейт меня догоняет. Она была ярдах в пятидесяти от моего правого плеча, и прыгун в черном, про которого я еще подумал, что он подошел к ней ближе, чем следовало, буквально повис на ней. Какого черта?!
Правой рукой он обхватил ее, а левую, кажется, держал на застежке ее костюма. И еще он обхватил ее ногами.
Они падали быстрее, чем я, в силу большего суммарного веса и того, как их тела расположились в воздушном потоке. Уже через несколько секунд они оказались ниже меня и продолжали падать.
Мое сердце заколотилось. Что это значит? Может быть, с кем-то из них что-то не так. Может быть, парень запаниковал. Я ничего не понимал и не знал, что делать.
Кейт и этот парень были теперь на несколько сот ярдов ниже меня – в ускоренном свободном падении. Мне пришло вдруг в голову, а что, если этот тип решился на самоубийство и в безумии своем прихватит с собой Кейт?
Но тут из-за плеча Кейт вырвался пилотный парашютик, распустился и вытянул за собой главный купол, который начал наполняться воздухом, и скорость ее падения стала снижаться. Слава богу.
Продолжая свое свободное падение, я видел, что этот хичхайкер так и не отлип от Кейт и они оба висят под ее куполом. Почему она так рано раскрыла парашют? Я схватил вытяжной трос, выгнулся, убедился, что других парашютов вокруг нет, и дернул. Ощутил толчок, когда пилотный парашютик наполнился воздухом, и еще один, когда раскрылся главный купол. Теперь я контролировал ситуацию.
Осмотревшись, я увидел Кейт с прицепившимся к ней парнем сотнях в двух футов выше и в сотне футов впереди меня. Рев ветра стал значительно тише, и я крикнул:
– Кейт!
Похоже, она не услышала, но прицепившийся к ней тип посмотрел на меня. Мне нужно было подобраться ближе, пока их более высокая скорость не привела к тому, что они окажутся слишком далеко от меня. Но работа с куполом опасна по определению, одно неверное движение – и два парашюта могут перепутаться, и в результате оба парашютиста упадут камушком.
Когда они оказались передо мной, я потянул передний райзер, который позволил мне спускаться на той же скорости, что они, и приблизить свой парашют к их парашюту. Через полминуты нас разделяло всего пятьдесят футов, меньше никак нельзя.
– Кейт!
Она посмотрела на меня и что-то крикнула, но я не расслышал.
Я осторожно приблизился еще и увидел, что их соединяет короткий шнур, пристегнутый к комбинезону Кейт и комбинезону этого типа. Что происходит? Что за идиот?
Кейт опять что-то крикнула, но я расслышал только «Джон» и нечто похожее на «ил».
Я крикнул этому типу, медленно и отчетливо: «Что – вы – делаете?» Похоже, он услышал: помахал мне рукой. А потом вдруг схватил левый райзер Кейт, отчего их парашют и они устремились ко мне, угрожая столкнуться.
Боже милосердный! Я отпустил свои райзеры, скорость моего падения замедлилась, а их – продолжала увеличиваться, и парашют Кейт проплыл подо мной всего лишь футах в десяти. Этот тип сумасшедший. Самоубийца.
Я снова увеличил скорость снижения, и через минуту мы снова оказались на расстоянии пятидесяти футов друг от друга.
И тогда я отпустил райзеры, стянул правую перчатку и вытащил свой «глок». Я понятия не имел, что это за тип и чего ему надо, но он сделал очень опасную вещь, и он пристегнулся к моей жене. Если мне удастся выстрелить, я убью его.
– Прочь от нее! – крикнул я. – Отстегнись! Немедленно!
Он повернулся ко мне и поднял свой лицевой щиток.
– Привет, мистер Кори! – крикнул он, ухмыляясь.
Это был Асад Халил.
Сердце у меня кинулось вскачь.
– Джон! Это Халил! Халил! Он… – кричала Кейт.
Халил ударил ее по лицу, ее голова мотнулась назад.
Я вытащил «глок» и прицелился, но я раскачивался под куполом парашюта, а Халил крутанулся так, что Кейт оказалась между ним и мною. Стрелять в него было невозможно, но просто стрелять – сколько угодно, и я выпустил две пули правее, что отвлекло его внимание и он приблизился к Кейт.
Я работал райзерами, пока между нами не образовались необходимые пятьдесят футов.
Асад Халил. Ливийский террорист, известный как Лев. Я имел несчастье перейти ему дорожку три года назад, когда в ОГБТ был еще новеньким. Я никогда с ним не встречался, мы с Кейт только пару раз очень интересно поговорили с ним по мобильному, когда шли по его следам доро́гой крови и смерти.
Халил потянул за райзеры Кейт, и они снова поплыли ко мне.
– Я же обещал, что вернусь, мистер Кори! – крикнул он.
Я заметил у его правой руки вспышку отраженного солнечного света. Пистолет. Они приближались, и я опять вытащил «глок». Лицо Халила чуть выглядывало из-за левого плеча Кейт. Я не мог стрелять, а вот он легко мог в меня попасть, так удобно я болтался под куполом своего парашюта. Целясь ему в лицо, я не мог понять, почему он этого не делает.
Халил снова ухмыльнулся и ответил на этот вопрос:
– Сегодня умрет она! Ты останешься жить, чтобы смотреть на это! А завтра умрешь ты!
Его лицо было у меня на мушке, но я не успел выпустить пулю, он спрятался за Кейт. Потом он поднял правую руку, и я понял, что металлическая штука в ней – не пистолет, а нож.
Халил полоснул им Кейт, брызнула кровь. Кейт дернулась, я увидел, как ее левая рука потянулась к лицу Халила. Потом Кейт вскрикнула, и тотчас кровь полилась прямо в небо.
Боже. Стрелять было нельзя, но я выстрелил в воздух над их головами.
Халил сделал неожиданное движение: он перерезал веревку, которая их связывала, и через секунду был уже в свободном падении. Теперь я мог бы попробовать выстрелить, но проблема была уже не в Халиле. Я сунул пистолет в карман и подтянул райзеры, чтобы подобраться ближе к Кейт. Когда Халил оттолкнулся от нее, она обратилась лицом ко мне – я видел, как кровь хлестала из ее горла.
– Кейт! Зажми! Зажми!
Кажется, она даже услышала меня и ее рука потянулась к горлу, но кровь все равно вытекала прямо в воздух. Боже мой…
Я взглянул на свой наручный альтиметр: шесть с половиной тысяч футов. До земли еще семь минут. За это время она умрет. Надо что-то сделать. Спасти ее может только одно.
Я направил свой парашют к ее парашюту и, когда два купола столкнулись, выгнулся всем телом, дотянулся левой рукой до ее карабина и подтянул ее к себе. Кровь хлестала сквозь ее пальцы с правой стороны шеи, куда он вонзил нож. Ублюдок!
– Кейт!
Она приоткрыла глаза, но руки, зажимавшие рану, упали.
Перепутавшиеся парашюты опали, и мы стали стремительно падать. Я сделал то единственное, что мог: дернул аварийное кольцо на ее главном парашюте – он немедленно отлетел, таща за собой меня с моим парашютом, – и отпустил Кейт в свободное падение. Свой парашют я тоже отстегнул, и теперь мы оба падали ногами вниз. Она падала на несколько сот футов ниже меня, подняв руки над головой, то ли потеряв сознание, то ли на грани этого – она не могла ни остановить кровотечение, ни контролировать свободное падение. Я сделал кувырок вперед и головой вперед полетел на максимальной скорости к земле. Больше я ничего не мог сделать, только ждать.
Барометрические приспособления на наших парашютах должны были выбросить аварийные парашюты – в случае, если прыгун летит вниз на предельной скорости более тысячи футов и не дергает за вытяжной трос по причине паники, неисправностей или потери сознания. Эти чертовы приспособления должны раскрыть запасной парашют Кейт, и мой тоже, но пока этого не происходило. Я мог бы вручную дернуть свой трос и раскрыть аварийный парашют, но не хотел этого делать, не убедившись, что парашют Кейт раскрылся.