Текст книги "В никуда"

Автор книги: Нельсон Демилль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 47 страниц)

– Эта история восходит ко временам войны. Боюсь, что я не вправе ее обсуждать.

– О! Звучит очень интригующе.

– Это на самом деле интригующая история.

– А кто та женщина с вами?

– Сьюзан Уэбер. Мой гид и переводчик. Она свободно говорит по-вьетнамски.

– Как таинственно. И как романтично.

– Мы просто друзья.

– Полагаю, вы искали свою подругу. Она там – у бассейна. Никто даже близко не догадался, кто вы такой. Эд решил, что вы знаменитый актер. Они всегда плохо одеваются. А большинство из нас подумали, что вы проиграли пари или решили своим видом бросить всем вызов.

– Что ж, явившись сюда, я в каком-то смысле бросил вызов. А вашему мужу спасибо за то, что произвел меня в знаменитости.

Миссис Блейк улыбнулась и пошла распространять новость. Оставалось надеяться, что в Белом доме ее не считали треплом.

Я направился к бассейну и обнаружил там женщину, которую в самом деле искал всю свою жизнь. Она разговаривала со своим бывшим любовником, Биллом Стенли, который злился на меня за то, что я увел у него любовницу, хотя, если честно, должен был благодарить.

Они увидели меня, замолчали и застыли со стаканами в руках. А я пошел прямо на них. Люблю такие приколы. И когда достаточно приблизился, спросил:

– Я вам не помешал?

– Нет, что ты, – отозвалась Сьюзан. – Ты помнишь, это Билл Стенли.

Я протянул руку, и он ее пожал.

– Как дела в банке? – спросил я.

Он не ответил и не улыбнулся.

Франт Билл был одет в темно-синий шерстяной тропический костюм, который явно шил в Сайгоне у портного и тот подтянул повыше промежность брюк, чтобы они потуже обтягивали его карликовые гениталии.

– Я как раз рассказывала Биллу о наших столкновениях с полковником Мангом, – поведала мне Сьюзан.

Билл посмотрел на меня и впервые заговорил:

– Я интересовался этим человеком. Вам повезло, что вы остались в живых.

– Если бы вы интересовались мной, – ответил я, – то наверняка бы поняли, что это полковнику Мангу повезло, что он остался в живых.

На него как будто не произвело впечатления мое ухарство. И я продолжал:

– Манг тоже интересовался вами. Представляете, ему втемяшилось в голову, что вы здешний резидент ЦРУ.

На это Билл тоже никак не отреагировал. Но по крайней мере Сьюзан будет прикрыта: теперь он в курсе, откуда я узнал, что он из ЦРУ.

Мы еще постояли в неловком молчании, и я подумал: каково Сьюзан между двумя мужчинами, с которыми она совсем недавно спала? Но она держалась совершенно собранно, словно слушала речи на заседании женской организации.

– Пол, – сказала она, – Билл мне сообщил, что тебя пригласили сегодня вечером на встречу. Он меня тоже зовет. Я думаю, это неплохая идея.

Я повернулся к Биллу:

– Я только что проинформировал Джона Игана, о чем он, разумеется, незамедлительно проинформирует вас, что не имею права ничего обсуждать с ЦРУ, военной разведкой, ФБР или с кем-либо другим. Расследование убийства по-прежнему ведет Управление уголовных расследований сухопутных войск, поэтому вы не имеете права менять игроков или правила игры.

– Вы можете и будете с нами разговаривать, – парировал он, – если вам прикажет ваш начальник или соответствующие более высокие власти.

Мне не понравился его тон, но я сдержался.

– Когда я получу такой приказ, то буду ему следовать. Однако я человек гражданский и сам выберу время и место для доклада. И он определенно состоится не здесь.

– Но вам все-таки желательно появиться на нашей встрече, – заметил он. – Хотя бы потому, что мы собираемся обсуждать вашу эвакуацию из страны. Вас никто не обязывает говорить больше того, что вы хотите сказать.

– Само собой разумеется.

Я присутствовал на дипломатическом приеме и старался вести себя дипломатично, но дипломатичное поведение никогда не было моей сильной стороной.

– О чем вы только думали? – спросил я его.

– Простите, не понял?

– О чем вы только думали, когда отправляли со мной свою девушку на опасное задание?

Билл, казалось, размышлял над тем, о чем он думал.

– Знаете, мистер Бреннер, бывают обстоятельства, когда соображения национальной безопасности главенствуют над личными соображениями.

– Если это именно те обстоятельства, вы не должны жаловаться на то, что случилось.

Это ему тоже не понравилось.

– Честно говоря, идея была не моя.

Я не стал спрашивать, чья была идея, но все же заметил:

– Вы могли ответить "нет".

Билл вскипел, но возражать не стал.

– Хотя это не пошло бы на пользу вашей карьере, – продолжал я. Даже если он решил, что я считаю его карьеристом, который подкладывает свою девушку под другого ради продвижения по службе, то вежливо промолчал. Так ведут себя люди, когда разговаривают с человеком, дни которого сочтены.

Сьюзан решила, что пора менять тему беседы.

– Пол, – сообщила мне она, – я рассказала Биллу, что мы установили личность убитого лейтенанта, но все еще не в состоянии идентифицировать личность преступника.

– И он тебе поверил?

– Нет, Билл в это не поверил, – ответил Билл.

– Но это правда, – продолжала Сьюзан. – Мы нашли Тран Ван Вина, но не осмелились тащить с собой его военные сувениры и поэтому спрятали их.

Наши глаза на секунду встретились, и я тут же перевел взгляд на Билла, надеясь понять его реакцию, но он казался таким же непроницаемым, как полковник Манг.

Я не знал, действительно ли она все это говорила, – Сьюзан много чего говорила. Она знала фамилию подозреваемого в убийстве. И Билл ее тоже знал. Значит, она пыталась меня выгородить. Мило, конечно, но неэффективно.

– Было бы хорошо, – сказал я Биллу, – если бы вице-президент присутствовал на нашей полуночной встрече.

Он долго сверлил меня взглядом и наконец произнес:

– Вице-президенту нет никакого дела до расследований убийства.

– Но данное его может заинтересовать. Передайте его окружению, что в его же интересах появиться на встрече.

– Вы давали подписку относительно национальной безопасности и государственных тайн, – напомнил мне Билл. – Независимо от вашего теперешнего статуса они по-прежнему в силе.

– Но еще я клялся защищать конституцию, – возразил я.

Он тяжело на меня посмотрел.

– Не сомневаюсь, что в Вашингтоне вас предупредили: если вы согласитесь на это задание, ваша жизнь может подвергнуться опасности.

Формулировка, которой обычно пользуются перед тем, как поручить задание, а не после его выполнения. В данном контексте она показалась угрозой.

– Могу я перекинуться с вами словечком наедине? – спросил я Билла.

– Нет! – заявила Сьюзан, прежде чем он сумел ответить.

– Только личное. Никаких дел, – объяснил я.

– Я не желаю, чтобы меня обсуждали таким образом! – возмутилась она, и Билл с готовностью подхватил тему:

– Мы все достаточно зрелые люди, чтобы поговорить вместе.

– Я не настолько зрелый, – сообщил я им, отошел в сторону и поманил к себе Билла. – Мужской разговор.

Сьюзан вспылила, но осталась на месте и закурила. А я отвел Билла так, чтобы нас не было слышно, и начал:

– Хочу поговорить с вами о Сьюзан и... об одном деле... но предупреждаю: если я выясню или хотя бы заподозрю, как уже подозреваю, что меня готовились принести в жертву в операции, о которой вы знали или которую планировали, я вас убью. Но сначала обсудим Сьюзан.

Он стоял, смотрел на меня и не отвечал.

Я могу ломать "мыльную оперу" минут пять, а потом мне нужно прийти в себя, и я почувствовал, что настал такой момент.

– О личных делах: я искренне сожалею о том, что произошло, – сказал я. – Признаю, я знал о вашей связи со Сьюзан, и вообще-то не в моих правилах отбивать чужих жен или подруг. Уверен, вам сообщили, что в Америке у меня есть девушка, с ней у меня давние отношения. Не извиняюсь за то, что случилось. Хочу только сказать, что Сьюзан сопротивлялась моим намерениям. Моя миссия выполнена – я еду домой. Сожалею, если встал между вами, и надеюсь, что вы обо всем забудете.

Я посмотрел ему в лицо: Билл сохранял достойное мужского разговора идиотски джентльменское выражение. Я чуть было сам не поверил в ту чушь, которую нес, и меня кольнула мысль о Сьюзан. Но я был уверен, что Билл ей больше не интересен. Однако я хотел, как говорится, расставить все точки над i и дать возможность высказаться ему.

Но Билл молчал, и я продолжал наговаривать на себя: мол, со стороны Сьюзан отношения были деловыми и платоническими до тех пор, пока обстоятельства не заставили нас поселиться в одной комнате в Дьенбьенфу. Билл был склонен в это поверить. А я, почувствовав, что мой рыцарский долг по отношению к даме выполнен, вознамерился вернуться к теме "Кто кого убьет – я его или он меня?". Но тут заговорил он:

– Я остановился в "Метрополе".

– Отличный выбор, – признал я.

– Но как только вчера зарегистрировался, мне передали запечатанный пакет от неизвестного отправителя.

– Вот как? Не стоило открывать, если на пакете не значилось обратного адреса.

– Знаю. Но я распечатал. Внутри было двадцать снимков, а на них вы и Сьюзан. И подпись: "Нячанг, остров Пирамида". На вас ничего не было, кроме улыбок.

Вот это подарочек!

– Помнится, мы в самом деле отдыхали на этом пляже, но были в купальниках. Видимо, фотографии подверглись цифровому редактированию.

– Я другого мнения. И что это вам пришло в голову выделывать на людях такие курбеты, когда вы оба знали, что за вами следят? Неужели вас ничему не учили?

Билл высказался, и мне пришлось признать, что на меня нашло затмение.

– И после этого вы решили вправлять мне мозги, что до последних дней сохраняли платонические отношения?

– Мы просто окунулись голышом, вот и все. Это была моя идея.

– Не сомневаюсь. Вы когда-нибудь слышали про телескопические объективы?

– Не желаю выслушивать от вас нравоучения.

– Эти фотографии могут быть использованы для шантажа.

– Я полагаю, что полиция, чтобы насолить Сьюзан, разослала их куда только могла. В том числе и вам. Так что шантаж исключен.

– Господи... Вы сами-то их видели?

– Видел. Полковник Манг был настолько любезен, что предоставил право первого просмотра нам.

Билл, словно в ответ на собственные мысли, покачал головой.

– Вам, может быть, все равно... но она из хорошей семьи, и ее социальное положение...

– Билл, – перебил я его, – кончайте нести вздор в духе Лиги плюща и всяких дамских собраний. А то я потеряю терпение. Сьюзан нам обоим небезразлична, и закроем на этом вопрос.

– Хорошо, – согласился он. – Сьюзан мне сказала, что любит вас. Не сомневаюсь, что она говорила это и вам.

– Говорила. Но в очень необычной обстановке. Ей следует все как следует обдумать.

– А вы? Каковы ваши чувства?

– Смешанные.

– В смысле?

– В том смысле, что я продолжаю открывать все новые грани ее личности. – Кажется, это называется раздвоением. Билл все это уже проходил. Я сам не всегда нормален, и именно поэтому Сьюзан меня притягивает. Но я хотел оставаться к ней лояльным и сказал: – Она замечательная женщина. В нее нетрудно влюбиться.

Билл погрузился в раздумья. А я решил, что моя пятиминутка "Дней нашей жизни" подошла к концу.

– В любом случае решение за ней, а не за нами.

Билл меня совершенно не знал и, возможно, несмотря на то что читал мое досье, принял весь мой вздор за чистую монету.

– Из того, что говорила мне Сьюзан, – сказал он, – я решил, что вы испытываете к ней те же чувства, что и она к вам.

Прежде чем я успел ответить, Сьюзан сама подошла к нам.

– Ну довольно.

Перерыв на рекламу.

– Я настаиваю, – начал я, – чтобы по данному делу не обсуждалось ничего, во что не посвящен я.

– Неслыханный абсурд! – возмутился Билл.

– И тем не менее я вынужден настаивать.

– К вашему сведению, – не выдержал он, – у вас нет права диктовать, кому, с кем и о чем говорить. Сьюзан не работает на вас. И я тоже.

– А на кого работает Сьюзан?

– Только не на вас!

– Пожалуйста, вы оба... – начала она. Но я ее перебил:

– Билл, пора обратиться к реальности. Судьба, удача и упорный труд позволили мне взять за яйца Эдварда Блейка. Я об этом никого не просил, и я этого не хотел. Но так случилось. – Я раскрыл ладонь и сжал пальцы, словно стиснул что-то в руке. – Я отлично сознаю, что это опасная информация и необходимо думать, что, где, когда и кому говорить. Еще все, в том числе и вы, поблагодарите меня за такое усердие. А теперь у нас есть выбор: болтаться до полуночи втроем, чего я бы сильно не хотел, разбежаться поодиночке, только без обмана, или нам со Сьюзан держаться вместе. Кто-то должен принять решение.

– Мы с Полом пойдем выпить, – сказала Сьюзан. – Встретимся позже.

Мы оставили Билла, который дымился от злости, – к сигаретам он не притрагивался.

– Ну, кто из вас меня выиграл? – спросила Сьюзан.

– Решили бросить монету, – ответил я, – Что касается предстоящей встречи, я не хочу, чтобы ты за меня заступалась. Держись нейтрально или делай вид, что собираешься голосовать на выборах за Блейка.

– Будь по-твоему.

Мы выпили.

– Мне кажется, мои дни в корпорации сочтены, – пожаловалась она.

– А ты разве состоишь в корпорации?

– Я тебе говорила, что не работаю на правительство. – Она подумала и добавила: – Не иначе выставят.

– Послушай, дорогуша, – сказал я ей, – об этом деле знают всего с десяток человек, и двое из них – мы. А остальные считают, что мы располагаем какими-то уликами, которые нужны им. Если бы эти улики были у нас на самом деле, мы могли бы ударить по рукам. Если бы мы заявили, что ничего не обнаружили, они могли бы нам поверить. Но ты сказала Биллу, что мы нашли улики и спрятали их. Наихудшая ситуация для нашего здоровья. Подведем итог: много знаем, но ничего не имеем, чтобы заключить сделку.

– Это... одна точка зрения.

– Что ж, просвети меня по поводу другой, чтобы я решил, стоит ли мне делать следующий взнос за машину.

– Сказать правду... Что улики и свидетель в руках полковника Манга. Они психанут, но не будут давить на нас. Им придется иметь дело с полковником Мангом. Самый лучший сценарий: Манг поднимает шум, Блейк в заднице, ЦРУ убивает Манга, и мы счастливо доживаем жизнь.

– Не думаю, что в действительности будет именно так. Как ты думаешь, почему они наняли гражданских? Во-первых, на случай, если что-нибудь пойдет не так, и во-вторых, потому что они не любят убивать своих. Но если им покажется, что нужно убрать нас, они не станут колебаться ни секунды.

– Они же не настолько кровожадные.

– ЦРУ и военная разведка погубили во время войны двадцать пять тысяч человек.

– Не может быть.

– Хочешь потанцевать?

– Конечно.

Мы поставили стаканы и направились к маленькой танцплощадке напротив оркестра. Музыканты играли очередную мелодию с названием из американской географии – на этот раз "Все мои мысли о Джорджии" Рэя Чарлза, а я представлял, как Эдвард Блейк мысленно подсчитывает численность в этом штате своего электората. На нас смотрели, и нас снимали светские фотографы. Я уже видел снимки в "Вашингтон пост" с подписью: "Пол Бреннер и Сьюзан Уэбер за несколько часов до своего исчезновения".

Я замечал, как на нас поглядывал вице-президент, но он не показался мне встревоженным. И я стал склоняться к мысли, что Блейк не в курсе своих проблем.

Оркестр ударил "Луну над Майами", городом, где жило много сторонников Блейка. Я видел, что Билл разговаривает с Джоном Иганом и они время от времени бросают взгляды в нашу сторону – видимо, прикидывают размер транспортных гробов.

– Хорошо бы мы сейчас танцевали в Сайгоне на крыше "Рекса" и я бы тебе рассказала все, что знаю, – проговорила Сьюзан.

– О, это был бы очень долгий танец, – ответил я.

– Ты понимаешь, о чем я.

Я промолчал.

– Ты сказал Биллу, что любишь меня?

– Я не делюсь своими чувствами с мужчинами.

– В таком случае поделись со мной.

Почему-то я вспомнил старую армейскую мудрость: "Незамеченный отвлекающий маневр противника и есть направление главного удара".

Опять цинизм и паранойя. И поэтому я сказал:

– Знаешь что, даже если ты снова меня обманываешь, даже если предашь, я все равно буду тебя любить.

Сьюзан крепче обняла меня в танце, и я заметил на ее щеках слезы – как я надеялся, слезы радости, а не преждевременных угрызений совести.

Глава 49

Примерно без десяти двенадцать проводили последних гостей, оркестр собрал инструменты, а бармены принялись затыкать пробками шардонне.

Мы со Сьюзан вошли в резиденцию посла и направились в сторону гостиной.

Салон охраняли ребята из спецслужб, и я узнал своего юного приятеля Скотта Ромни. Увидев меня, он весь напрягся.

– На кухне есть молоко и печенье, – бросил я ему, проходя мимо.

Мы вошли в гостиную – Билл Стенли и Джон Иган были уже там. Рядом сидел человек в форме, с полковничьими погонами и именной нашивкой "Гудман". Марк Гудман представлял здесь военную разведку, которой обычно были до лампы расследования убийств. Я подозревал, что его интересовала бухта Камрань.

Он оказался высоким долговязым мужчиной на несколько лет старше меня. Я уже видел его в саду. Он помнил Сьюзан по их встрече в Сайгоне. Они пожали друг другу руки, и она представила меня.

Дверь в кабинет посла оставалась закрытой.

– Посол с кем-то беседует, – сообщил нам Иган. – Вскоре закончит.

Полковник Гудман повернулся ко мне:

– Как я понимаю, вы с мисс Уэбер попали в небольшую неприятность?

Я ответил по-военному:

– Ничего, прорвемся.

Нашивки свидетельствовали, что Гудман принадлежал пехоте, а лент на нем было столько, что хватило бы на покрывало для кровати. Я заметил значок за участие в боевых действиях – такой же, как у меня, – Серебряную звезду, Бронзовую звезду и два Пурпурных сердца. Инстинкт подсказывал мне, что с ним все в порядке. Но тот же инстинкт до этого говорил мне, что Блейк – неплохой парень.

Ни Билл, ни Джон Иган не были склонны вести светские разговоры, но военный атташе обратился ко мне:

– Так вы в шестьдесят восьмом служили в Первой воздушно-кавалерийской?

– Так точно, сэр. – Я назвал его сэром, потому что был военным отставником, выполнял боевое задание армии, а он был старше меня по званию. Но через пару дней, если я снова с ним встречусь, он будет для меня просто Марком.

– Участвовали в боях?

Я рассказывал о своей армейской жизни, и он кивал. Потом мы поговорили о наших воинских карьерах.

– Скучаете по работе в управлении? – спросил он.

– В последнее время не очень.

– Хотите пойти в гражданские правоохранительные органы?

– Подумываю.

– Не сомневаюсь, после такого здания у вас не возникнет трудностей с работой.

Его реплика прозвучала как шутка, но он не улыбался. Может быть, таким образом надеялся склонить к сотрудничеству?

Я промолчал.

Гудман повернулся к Сьюзан:

– Вас достойно отблагодарили за то, что вы взялись за роль гида и переводчика?

– Я была рада помочь, – откликнулась она.

– Вам было непросто отпроситься с работы?

Не беседа – сплошной сюр, как обычно во время официальных совещаний, особенно если тема пикантная. Искусство намеков, двойных смыслов и подтекстов, тайное значение слов. Вам говорят: "Сходите за кофе", – а на самом деле приказывают убить президента Колумбии. Надо быть очень внимательным.

Билл поразил меня своей скромностью – единственное качество, которое мне в нем понравилось, – но теперь вступил в разговор и повернулся к Сьюзан:

– Я сообщил полковнику Гудману и послу, что тебя могут вынудить уехать из страны.

– Я предпочла бы остаться, – ответила она, обращаясь ко всем собравшимся. – Но, как вы знаете, моя рабочая виза задержана полицией, и теперь мой статут неясен.

– Нас арестовывали и могут арестовать снова, – уточнил я.

– Я разговаривал с послом о том, чтобы оставить вас обоих здесь, – сказал Иган.

– Отлично. Или здесь, или на улице Йеткьеу.

Этот адрес знали все, поэтому объяснений не потребовалось.

– Где ваш босс? – спросил я Билла, подразумевая резидента ханойского отделения ЦРУ – нашего самого главного шпиона во Вьетнаме.

– Его нет в городе, – ответил Билл.

Мне это показалось очень странным: в самый ответственный момент операции резидент уезжает из столицы. Не исключено, что этот человек не из команды Блейка, не в меру порядочный, и поэтому на него нельзя полагаться. Но возникла и другая мысль, и я посмотрел на Игана.

– Как давно вы служите в ФБР?

– Недавно.

– Что-нибудь около двух недель?

Он не стал отвечать прямо:

– Пол, я знаю, что вы сталкивались с миром разведки, и понимаю, что копу он может показаться сплошным идиотизмом в духе плаща и кинжала. Но есть много веских причин за то, чтобы вещи выглядели не такими, какие они есть на самом деле. Это работает на каждого, и на вас в том числе.

– На меня – нет.

– Да, Пол.

В гостиной стоял кофейный бар, и я налил себе чашку кофе. А Сьюзан вышла в ванную покурить. Билл воспользовался этим и пригласил меня в коридор.

– Мы можем вытащить вас отсюда через день или два. А Сьюзан останется здесь еще на несколько дней.

– Кто это так решил?

– Ей надо привести в порядок личные и рабочие дела. Разумеется, отсюда. А потом мы организуем ее безопасную эвакуацию из страны.

– Иными словами, она остается заложницей.

– Я вас не понимаю.

– Мы уедем вместе.

– Это невозможно.

– Так сделайте, чтобы это стало возможным.

Билл сказал мне то, что я знал и без него:

– Вы ходите по тонкому льду. Смотрите не провалитесь.

– Что это вы так встревожились? – спросил я его.

Билл повернулся и возвратился в гостиную. Я допил в коридоре кофе, а когда присоединился к остальным, из ванной вышла Сьюзан. Она где-то раздобыла помаду и сумела подкраситься.

Одна из створок двери в личный кабинет посла отворилась, и на пороге без своей обычной улыбки появился Патрик Куинн. Он обвел нас взглядом, повесил на губы улыбку и поприветствовал:

– Билл, Марк, Джон, Пол, Сьюзан. – Видимо, усвоил из уроков Дейла Карнеги, что к людям лучше обращаться по именам. – Я знаю, что вам предстоит работа, поэтому прошу ко мне в кабинет.

Все принялись бормотать слова благодарности, а я подошел и сказал:

– Хочу вам напомнить, чтобы вы познакомили меня со своим другом вице-президентом.

Посол посмотрел на часы.

– Узнаю, где он. – И повернулся к полковнику Гудману: – Марк, если вам что-нибудь потребуется, позвоните охраннику или на кухню. – И бросив всем: – Спасибо, что сегодня были с нами, – удалился.

Тот, с кем он разговаривал в своем кабинете, был еще там или выпрыгнул в окно.

Мы все направились к двери. Первая Сьюзан. За ней Билл, Марк и Джон.

Последним в мрачноватый кабинет вошел я, и первое, что увидел, был сидящий в кожаном кресле Карл Хеллман. Он поднялся, с улыбкой пошел навстречу, протянул руку.

– Привет, Пол.

У него даже голос был, как у Карла, вплоть до акцента.

Я пожал ему руку.

– Привет, Карл.

Мы настолько разволновались, увидев друг друга, что едва могли говорить. Наконец я обрел голос.

– Какой же вы лживый двурушник и хитрожопый сукин сын.

– Рад вас видеть в добром здравии, – ответил он. – Познакомьте меня с мисс Уэбер.

– Знакомьтесь сами.

Он повернулся к Сьюзан:

– Я Карл Хеллман. Мы с вами общались при помощи факса и электронной почты.

– Рада с вами познакомиться, – ответила она. – Пол о вас очень высоко отзывался.

– Мы с ним вообще очень высокого мнения друг о друге, – хмыкнул Карл и повернулся к остальным. – Спасибо, что пригласили меня.

Он обменялся рукопожатиями с Биллом, Марком и Джоном. А я из обрывков их фраз понял, что они либо раньше никогда не встречались, либо притворялись, что не встречались, никоим образом не контачили и теперь невероятно счастливы, что встретились.

– Я прилетел всего час назад, – продолжал Карл, – даже не успел зарегистрироваться в гостинице. Так что прошу прощения, если покажусь рассеянным.

Все прекрасно поняли его белиберду.

– Могу я перекинуться с вами словечком? – спросил я.

– Конечно.

Мы вышли в гостиную, и я прикрыл за собой дверь.

– Вы меня чуть не убили, – упрекнул я Карла.

Он поднял бровь.

– Каким образом? Я никуда не отлучался из Фоллз-Черч. Кстати, вы неважно выглядите.

– Я две недели провел в настоящем аду, а последние несколько дней удирал от копов на мотоцикле.

– А как вам Нячанг? Я говорил, что был там три дня на побывке?

– Почему вы в Ханое?

– Меня просили приехать.

– Зачем?

– Чтобы выслушать ваш отчет здесь, а не в Бангкоке.

– С какой стати?

– Они очень волнуются.

– Пусть отчитывается Сьюзан. Она скорее всего работает на ЦРУ.

– Гм... сложилось впечатление, что вы с ней сильно подружились, и у них появилось желание выслушать вас здесь и теперь.

– Иными словами, они хотят знать, на чьей я стороне.

– В том числе.

– Могу я предположить, что вы знаете, в чем дело?

Он заметил кофеварку, налил себе кофе и, в свою очередь, задал вопрос:

– Как вы полагаете, я могу здесь курить? – И, не дожидаясь ответа, зажег сигарету.

– Карл, вы знаете, в чем дело?

Он выдохнул дым и ответил:

– Я первым узнал, в чем дело. Когда письмо Тран Ван Вина попало ко мне на стол, я стал раздумывать, кому поручить расследование. Но чем больше вчитывался в текст, тем сильнее просыпался во мне интерес. И в конце концов я поручил расследование себе. Я изучил армейские досье, личные дела и боевые отчеты подразделения и установил личность убийцы. Как вы и предполагали в Вашингтоне, это было простое занятие – следовало только сузить круг подозреваемых из тех, кто служил в Куангчи в феврале шестьдесят восьмого года. Лейтенант Хайнс из состава военных советников был убит в бою седьмого февраля. Его имя есть на Стене. Потом я наткнулся на капитана Эдварда Блейка и, естественно, понял, что скорее всего обнаружил нечто чрезвычайно важное. Капитан Блейк был командиром Уильяма Хайнса и, я думаю, единственным американским офицером Первой кавалерийской в чине капитана в ближайшем его окружении. Но в этом следовало убедиться. Хотя мы до сих пор не уверены наверняка.

– Я уверен.

– Не упорствуйте. Нельзя обвинить человека в убийстве на основе хрупких косвенных улик.

– Никто его не будет обвинять. Вы его будете шантажировать, но позволите стать президентом США.

Карл осмотрелся в поисках пепельницы и переменил тему:

– А она красива.

– Вы ее не видели в семь утра с похмелья.

– Все равно, вероятно, красива. Мистер Стенли в отчаянии?

– Скорее чувствует облегчение.

– Ах вот как, – улыбнулся Карл и стряхнул пепел в цветочный горшок. – Мне тоже показалось, что эта женщина не из тех, с кем легко справиться. Даже вам.

– Это комплимент?

– Я надеюсь. Так вот, я только что приехал и ничего не знаю, кроме того, что рассказал мне посол.

– А что он вам рассказал?

– Только то, что ему известно. А именно, что рассказал ему Стенли: вы расследовали убийство времен войны. И добились успеха. Это правда?

– Смотря как понимать успех.

– Вы нашли Тран Ван Вина?

– Я его нашел. В деревне Банхин.

– Он сохранил какие-то военные сувениры?

– Сохранил.

– Теперь они у вас?

– Как поживает Синтия?

Карла не смутила резкая перемена темы беседы.

– В порядке и шлет вам свою любовь. Она расстроена, что вы изменили планы относительно Гавайев, но теперь мне понятно почему.

– Не стройте предположений на основании хрупких косвенных улик.

– Никогда этим не занимаюсь. – Карл отпил кофе и снова стряхнул пепел в цветок. – Мистер Стенли поставил в известность посла, что вы нарушили некие правила перемещения по стране и в связи с этим были вызваны на допрос. Это так?

– Так.

– Насколько серьезными были нарушения?

– Я убил двух полицейских и двух солдат.

Карл не был ни шокирован, ни расстроен.

– Надеюсь, у полиции нет доказательств?

– Теперь это не имеет значения.

– Согласен. У меня сложилось впечатление, что посол не особенно рад, что ему придется вас приютить. Но зато он предвкушает компанию мисс Уэбер.

– Могу себе представить почему.

– Нам надо вытащить вас из страны, прежде чем правительство обнаружит, что вы в резиденции, и потребует выдать вас полиции.

– Какое правительство?

– Разумеется, ханойское. У вас развилась мания?

– Нет. Но я уверен, что некоторые люди в Вашингтоне намерены меня убить.

– Если таковые имеются, то они не в Вашингтоне, а здесь. И первый из них – мистер Стенли. Но не по тем причинам, о которых вы думаете.

– Карл, в данный момент я не способен оценить ваше извращенное чувство юмора. И к тому же зол на вас.

– Когда-нибудь еще поблагодарите меня. Я вижу, вы сбросили вес. Плохо питались?

– Послушайте, полковник, я хочу выбраться отсюда самое позднее завтра к вечеру. У меня предотъездный мандраж и отвальная трясучка. Бьет?

– О, мне прекрасно знакомо это чувство. Как вы считаете, мне стоит съездить в Кучи и Хуанлок?

– Почему бы и нет, раз вы здесь? Я хочу, чтобы Сьюзан уехала со мной.

– Это не моя проблема.

– Теперь ваша.

– Я узнаю, что можно предпринять. Это полковник Манг – причина ваших неприятностей?

– У меня много причин неприятностей, но он – самая явная. И хотя бы не скрывает этого.

Карл не обратил внимания на подтекст моих слов.

– Где теперь этот человек?

– В десяти минутах езды отсюда; мы со Сьюзан сегодня вечером провели неприятный час в штаб-квартире гестапо.

– Пол, но если он вас отпустил, значит, вам не о чем особенно тревожиться.

– Это долгая история. Нам не стоит слишком надолго отлучаться из кабинета.

– Почему?

– Карл, взгляните на меня. Присмотритесь как следует. У меня что, слишком глупый вид?

Он подхватил игру и уставился на меня.

– Нисколько. У вас вполне умное лицо. Даже слишком умное.

– Почему вы поручили мне это задание?

– Потому что вы лучший, кто у меня есть.

– Это так. Но я не лучший для этой работы.

– Возможно. Однако у меня пытались отобрать это дело, и я хотел произвести впечатление своим лучшим агентом.

– Кто пытался?

– Не важно.

– Карл, что вам до всего этого?

Он предвидел этот вопрос.

– Только сознание хорошо выполненной трудной работы.

– Вы пригласите отметить ваше повышение?

– Конечно.

Я пристально посмотрел на него.

– Полковник, вы понимаете, что следующим президентом США может стать убийца и вор?

– Подозреваемый в воровстве и убийстве.

– Пока мы подставляли свои задницы под пули, этот тип сидел в своем штабе советников в Цитадели, мухлевал на черном рынке и зарабатывал денежки. А когда все пошло к черту и вокруг него погибали солдаты и морпехи, он нашел время для ограбления и убийства. Вы же читали оригинал письма. Неужели это вас нисколько не шокировало?

Он на секунду задумался.

– Полагаю, мисс Уэбер перевела эту историю со слов Тран Ван Вина?

– Отвечайте на мой вопрос.

И он ответил:

– Прошлое есть прошлое. Мы не можем изменить того, что произошло здесь с нами в то время. Кто-то выполнял свой долг, кто-то нет. Только не надо руководствоваться гневом, как, судя по всему, поступаете вы...

– Да, черт возьми, я злюсь! – Я вспомнил свой совет полковнику Мангу не злиться. Но сам часто не способен руководствоваться своими хорошими советами. – У Стены вы меня спросили, раздражаюсь ли я на тех, кто не служил. И я ответил, что нет, я зол на тех, кто служил нечестно. Помните?

– Помню. Это было первое свидетельство того, что я, вероятно, совершил ошибку, когда выбрал вас для этого задания.