Текст книги "Лепестки холода (СИ)"

Автор книги: Нелли Видина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Нелли Видина
Лепестки холода

Глава 1

Для двадцатидвухлетней девушки у меня было странное хобби – примерно раз в месяц я выбиралась поздно вечером на кладбище и бродила среди могил приблизительно до полуночи, чтобы успеть вернуться домой и хоть немного поспать. Родители кривились. На самом деле хобби было скорее вынужденной мерой безопасности, но кого это волновало? Кто хотел слышать, что могилы меня зовут?

Я переехала в Хельбург, не слишком большой город, жившей своей маленькой тихой жизнью и радушно встречавший приезжих. Я намеревалась начать жизнь с чистого листа. Позади остались серое детство, молчаливое родительское неодобрение, брезгливое фырканье младшеньких братишек и с треском провалившаяся попытка жить как все нормальные, за которой последовал грандиозный скандал. Да, в семье меня не жаловали.

Хельбург мне понравился тишиной, медлительностью и приземистостью. Здесь почти не было домов выше двух этажей, зато было много зелени и парков, а перед домами жители устраивали клумбы. Существовало даже негласное соревнование, чья делянка краше. Я приобрела трёхэтажный домик, походивший на скромный особнячок. Нет, богачкой я не являлась. У меня имелись весьма скромные сбережения, доставшиеся в наследство от бабушки по папиной линии.

А домиком я разжилась почти за бесценок. Дело в том, что хозяева давно мечтали от него избавиться, но покупателей-дураков не находилось. Дом стоял на холме, за чертой города, его окружал пустырь, к крыльцу вела грунтовая дорога. Словом, до горизонта ни души.

Первый недостаток, который я расценила как основное достоинство здания, заключался в том, что окна северной стороны выходили на старое кладбище. Более того, кладбище фактически располагалось на приусадебной территории. Я специально с планом сверилась.

Вторым недостатком особнячка была дурная слава. Пару лет назад в доме произошло убийство. Зверски растерзали сестру тогдашнего владельца, её мужа и четверых гостей. Мне сказали, ковёр чавкал от крови, его выбросили, а вот знаки со стен смыли с трудом. Кажется, убийство имело сверхъестественную подоплёку, но это не моя забота.

Когда я вошла, почувствовала смерть и зло, пропитавшее здание. Неприятно, но решаемо. Достаточно хорошенько очистить помещение. Можно и самой попробовать, но я сразу решила, что обращусь к профессионалу.

Мы с продавцом быстро подписали документы. Вдогонку за копейки я забрала старую зелёную машинку, место которой было на свалке металлолома, но машина была с этим категорически не согласна и продолжала ездить. Распрощавшись с бесконечно довольным уже бывшим хозяином особнячка, я спрятала ключи в карман и достала мобильный телефон.

Номер я набрала на память. Ответ, как всегда, последовал после третьего гудка:

– Да?

– Леда, Тина беспокоит.

– И чего тебе? Судя по безмятежному голосу, звонишь по ерунде.

– Можно и так сказать, – согласилась я, – Я купила дом, где было совершено крайне неприятное убийство.

На том конце послышалось неразборчивое ворчание, но Леда, я знала, не откажет. Спустя минуту она недовольным тоном потребовала адрес. Леда, как и все прочие, тоже меня не любила. Она была ведьмой и по характеру, и по профессии.

Однажды я появилась на пороге её дома как конкурентка, получила внимание и авансы от тех, кого Леда безоговорочно считала своими постоянными и даже вечными клиентами. А оказалась я пустышкой. Со мной вежливо попрощались.

Теперь я отрывала Леду от её важных дел. Я сидела за столиком кафе и глотала безнадёжно остывший кофе. Леда потребовала ждать её в центре города, и она запаздывала. Я не волновалась. Скорее всего, ведьма втиснула меня в свои планы между клиентами, платившими ей деньги. Где-то она задержалась, но уже ехала сюда. Я сделала очередной глоток и вновь посмотрела на улицу. Из-за угла выезжал широкий тёмно-синий джип с тонированными стёклами и знакомыми номерами. Я непроизвольно улыбнулась, не смотря ни на какие заскоки, к Леде я относилась хорошо. Машина подъехала и остановилась.

Первым выбрался шкафообразный мужчина в лёгкой коричневой куртке. Погода не настолько прохладная, чтобы надевать верхнюю одежду, но у Плеча, как прозвали мужчину, куртка служила ширмой для пистолета, заряженного серебряными пулями.

Следом появилась Леда. Она была одета в серый брючный костюм, а на плече держала большую клетчатую сумку. Если учесть, что свои снадобья она никому не доверяла, я присвистнула, оценив привезённый запас. Им можно очистить полгорода, а не скромный домик в три этажа.

Последним выбрался низкий, худющий вертлявый парень с хохолком русых волос на темечке. Издали он напоминал подростка, нацепившего отцовский пиджак. Я чуть улыбнулась. Под пиджаком наверняка скрывались не менее двух пистолетов и набор ножей. Этот вертлявый поопасней Плеча будет. Мне хватило одного раза посмотреть на него в действии.

На самом деле увидеть его я не ожидала. Алик – птица высокого полёта. Его присутствие могло означать две вещи. Во-первых, у Леды сложности, и за безопасность взялся отвечать настоящий профессионал. Во-вторых, что недавно Алик получил очередную травму, и большую добычу ему сейчас не проглотить, вот и охраняет Леду. Алик ко мне неплохо относился, но это не помешает ему однажды меня убить.

Леда приблизилась и легко перескочила три деревянные ступени, ведущие на летнюю террасу кафе, где я и сидела. Я постаралась изобразить приветливую улыбку и поднялась навстречу. Она остановилась, щёлкнув каблуками, оглядела меня с ног до головы, фыркнула, досадливо скривилась, а затем присела за мой столик и, махнув официанту, попросила чай. Кофе Леда не признавала.

– Значит, решила поселиться в глуши?

– А что мне остаётся? – пожала я плечами, разглядывая чёрный ежик её курчавых волос, ни разу не видела её с длинными волосами. Я почти знала, что Леда ответит. И угадала.

– Ты могла стать одной из них, – она кивнула на своих телохранителей. Я помотала головой. Телохранителями ребята трудились в дополнительную нагрузку. Их призванием была охота на нежить и прочие инфернальные порождения, да даже на ведьм, которые, по их мнению, перешли черту дозволенного. Судьи и палачи в одном флаконе, гремучая смесь.

Я в охотники не хотела. Хватило мне тренировок с ними и пары настоящих вылазок. Я в тайне порадовалась, что толку от меня не было, одни проблемы, иначе бы мне не вырваться из той тёпленькой компании.

Леда допила чай, мы расплатились, оставив скупые чаевые, и вышли из кафе. Леда вновь скривилась, глядя на мою машину, и быстро забралась в джип, а я плюхнулась в зеленушку, как я прозвала про себя недавно приобретённый транспорт. Пусть фыркают, мне всё равно. Не на своих двоих же мне от города до дома добираться?

Через полчаса Леда по-хозяйски вошла в мой дом и присвистнула. Помимо способности к ведьмовству, она обладала повышенной способностью чувствовать окружающий мир.

– Знатную работёнку ты мне подобрала.

– Старалась.

– Думаю, управлюсь за час. Накинь полчаса. Словом, топай.

Я хмыкнула. По идее, присутствие при чистке мне повредить не должно, просто будет очень неприятно, но проверять не тянуло. Слишком мало было известно о таких, как я. Я вышла из дома, плюхнулась на капот зеленушки и невольно задумалась.

Мои легендарные коллеги слыли обладателями немереной силы. А потом извелись. Ремесло пришло в упадок. От былого остались черепки. Я задавалась вопросом, было ли могущество реальностью или вымыслом тех, кто, не имея ничего, придумал себе великое прошлое. У меня до сих пор получалось только чувствовать могилы в ночной темноте.

Какое моё дело до прошлого? Важно, что здесь и сейчас моя жизнь не задалась. Меня воспитали слишком нормальной, чтобы я с головой ушла в мир магии и колдовства. Он меня не привлекал, скорее, вызывал отторжение. Я родилась с даром и была обречена жить жизнью, далёкой от нормы. Ночные прогулки по кладбищу – это цветочки.

– Итак, подающая надежды Тина собирается схорониться в глуши, – голос был неприятный и принадлежал мальчику в большом пиджаке. Я поёжилась, словно от холода. На самом деле, никогда мерзлявой не была.

– Решила, Алик, – я медленно обернулась. Чего от меня хочет этот крайне опасный тип? С него станется убить в качестве превентивной меры.

– Ты не сможешь в одиночку научиться использовать свои способности.

– Мне достаточно того, что я смогу здесь держать их под контролем.

– Да уж, кладбище рядом, – он криво улыбнулся и замолчал.

Я почти ожидала, что Алик уйдёт, но он продолжал стоять рядом. Не знаю, что творилось в это время в его голове и не хочу знать. Он заговорил минут через пять, медленно роняя слова, словно они давались с трудом:

– Мне жаль, что ты не с нами. Если тебя подучить… Ты бы стала прекрасной охотницей.

– Может, я хочу стать прекрасной матерью и хранительницей домашнего очага?

– Ты? Не ври. Да и не светит тебе это. В лучшем случае матерью одиночкой или женой психопата.

Я отвернулась. Обсуждать больную для себя тему с посторонним мне было неприятно. Алик продолжил.

– Мне тебя не переубедить. Повторюсь, жаль. Но право просидеть в этом захолустье до конца дней у тебя, безусловно, есть.

Кто назначил его судьёй?

– Понадобится помощь – звони. А если надумаешь, дай знать. Обещаю лично заняться твоей подготовкой.

Вот теперь Алик ушёл, а я продолжала сидеть на капоте и мысленно отвечать ему, что нет, спасибо, не хочу. Меня не интересует сто один способ убить оборотня с первого выстрела пистолета. И разница между винтовкой и револьвером меня также не беспокоит.

Я таращилась на пустырь и краем сознания отмечала, что в доме работает Леда. Я чувствовала отголосок её магии, и мне было чуть завидно. Такие как Леда могли беспрепятственно вести нормальную жизнь. Все, кого я знала, дар развивали, я сдерживала.

Часа через полтора вновь появился Алик.

– Леда закончила и зовёт.

Я кивнула, неуклюже сползла с капота и пошла за охотником в дом. Если честно, то, что Леда закончила, я почувствовала и без него, но привлекать к своим способностям лишнее внимание не хотелось. Безопасней слыть бездарностью. Тем более, что это слишком близко к истине.

Теперь в доме не чувствовалось ни зла, ни смерти. Он сиял первозданной пустотой. Леда постаралась от души. Я рассеянно поблагодарила и поёжилась, атмосфера царила стерильная. Леда в ответ на дежурную благодарность хмуро кивнула, побросала свои принадлежности в сумку и поспешила на выход.

– Не нравится мне, что ты затеяла будь осторожней. А меня ещё денежные клиенты ждут, – буркнула она. Охотникам Леда помогала бесплатно. Говорили, что её мужа убила сверхъестественная тварь. Они-то и являлись её вечными клиентами, теми самыми, которых я чуть у неё не отбила.

– Спасибо, – отозвалась я. Я Леде не платила.

Дверь хлопнула, отрезая меня от улицы. Послышался шум двигателя. Я подошла к окну и прислонилась лбом к прохладному стеклу. Тёмно-синий джип уже катился прочь, увозя Леду, Алика, моё прошлое. Я обернулась к холлу. Можно поздравить себя с новосельем.

В воздухе витал запах сожжённых трав, а на полу остались шесть огарков свечей. Я подобрала их, отнесла в мусорку на кухне и вновь вернулась в холл. Я подумала, что раз мне здесь жить, стоит познакомиться с домом особым образом. Я обратилась к своему дару, и холодная сила потекла из меня, как разливается речная вода в половодье. Моя сила невидимыми щупальцами исследовала каждый закуток. Обшаривала сантиметр за сантиметром. Сила растекалась по этажам, поднималась к чердаку и уходила к фундаменту. Зацепиться было абсолютно не за что. Дом был чист, я проверила его от кончика крыши до подвала. От давешнего зла не осталось ничего.

Даже неповторимая атмосфера, которую может создать только близость старого кладбища, была начисто развеяна. Что же, Леда даже перестаралась, оставив после себя лишь стерильность. Я вобрала выпущенную силу обратно. В доме теперь не было ничего привлекательного для меня, а именно в доме не было ничего мёртвого. Впрочем, я уже чувствовала, как в дом вновь проникают токи смерти. А ещё я никогда до сих пор не ощущала свою силу так ясно в дневное время.

Я часто слышала, что ведьмы, экстрасенсы и шаманы прикладывают усилие, чтобы магия заработала и что-то начало происходить. Со мной было не так. Во-первых, я не владела магией. Во-вторых, я прикладывала усилие, чтобы не происходило ничего. Я ощущала свою силу как сжатый внутри кулак. Время от времени мне необходимо было сбрасывать излишки напряжения. Например, на кладбищах.

Это я усвоила на очень горьком опыте, попытавшись жить как все. В марте я не пошла на кладбище. Родители изумились и обрадовались.

– Мне это больше ни к чему, – сказала я.

Напряжение внутри росло с каждым днём, а потом я перестала обращать на него внимание. В апреле у меня начались головные боли, они прогрессировали. Врачи не могли поставить диагноз, а мне становилось всё хуже.

В то утро я проснулась с первыми лучами солнца. Я потянулась и улыбнулась. Утро отличалось от всех предыдущих, но я не могла взять в толк, что не так. Я встала, умылась, подмигнула своему отражению в зеркале, и меня осенило: у меня не болела голова, наоборот, я чувствовала себя как никогда хорошо. И напряжение ушло. Я поверить не могла, что освободилась от своего проклятия. Я счастливо засмеялась. Я готова была хлопать в ладоши и кружиться, я готова была обнять и расцеловать весь мир.

Закричал мой младший брат. Я подскочила и бросилась к нему. Веселье слетело разом. Братишка стоял у окна и кричал. Я подлетела к нему, попыталась обнять за плечи и посмотреть, что его напугало. Брат шарахнулся.

– Ты это нарочно, я знаю, – сказал он и перестал кричать.

Я медленно повернулась к нему спиной, лицом к оконному стеклу. Во дворе стоял наш недавно умерший сосед. Его костюм и волосы были залеплены землёй и глиной, а на лице зияли трупные пятна.

На крик прибежали родители. Скандал разразился жуткий. Они считали, что это я нарочно призвала мертвеца. Мне не верили.

Не знаю как, но я соседа ощущала и смогла приказать ему вернуться туда, откуда он пришёл. Труп развернулся и ушёл в сторону кладбища, где неделю назад я присутствовала на его похоронах. Помнится, когда гроб опустили в землю, я особенно остро ощутила мёртвое тело, еле сдержалась, чтоб не выпустить свою силу, даже упала.

Тогда я впервые узнала, что могу не просто чувствовать мертвецов, но и поднимать мёртвых, призывать зомби, совершать невозможное. И с тех пор мне время от времени снится, что девушка Зоя в истлевшем саване ждёт меня, сидя на крышке своего саркофага, куда её положили не одно тысячелетие назад.

Глава 2

Отныне особнячок на кладбище был в полном смысле слова моим. Можно начинать обживаться. Я усмехнулась, сделала шаг вперёд и запнулась ногой о сумку с вещами, оставленную на полу. Едва устояла. Обычно я внимательнее. Когда имеешь дело со сверхъестественным, обращаешь внимание на самые мелкие отклонения. Если выжить хочешь.

Объяснение запинке я нашла. Моя сила до конца не успокоилась. Нет, я вобрала её в себя и сжала в тугой пульсирующий комок, готовый по первому зову раскрыться обратно, но я впервые ощутила, как дар начинает влиять на моё сознание.

Я чувствовала предвкушение от мысли, что уже сейчас могу пойти исследовать кладбище. Что я буду знать каждую могилу и каждого мертвеца. Я чувствовала эйфорию от мысли, что кладбище так близко. Я передёрнулась, усилием воли загоняя новые для меня желания подальше. Кажется, идея поселиться на кладбище была не самой лучшей. Если на меня вычищенный дом так повлиял, что будет, когда он вновь пропитается парами кладбищенского разложения?

Я подобрала дорожную сумку и поднялась на второй этаж, где присмотрела себе спальню. Мебели в доме было мало. В спальне, обклеенной дешёвыми белыми обоями в зелёный цветочек, стояла узкая кровать, широкий шкаф, покосившийся стол и два стула.

Я бросила вещи на пол, достала из сумки кошелёк и пару пакетов. До темноты время ещё было, как раз можно съездить за едой на ближайшую пару дней.

Лучше бы я осталась голодной.

Ничего не происходило, пока я не вошла в отдел молочной продукции в супермаркете и не потянулась за бутылкой молока. На нижней полке лежали сырки. В тот момент, когда я брала молоко, к сыркам протянула руку женщина лет тридцати пяти. Меня ещё поразила её бледность, которую не смогли исправить ни румяна, ни пудра. Она наклонилась, шейный платок сдвинулся, и я увидела небольшой синяк и две аккуратные маленькие ранки.

Такие ранки оставляют клыки вампира. Я видела её прокушенную кожу не больше секунды, но не сомневалась, что определила верно. Меня обучали охотники, и они верили, что для девушки с обострённым восприятием мёртвых, нет лучше специальности, чем истребитель вампиров.

Я с ужасом рассматривала женщину, потом заставила себя отвернуться. Незачем привлекать внимание, хотя проследить за ней мне ужасно хотелось. Я хотела знать, её заставили или она доброволец. Только я не знала, что буду делать, если ей нужна помощь. Я передёрнула плечами и прошла мимо её тележки с продуктами. Ожидаемо: основные покупки составлял чёрный чай и горький шоколад. Похоже, она доброволец. Какая гадость. Я поспешила уйти.

Возможно, для этой женщины всё началось с нападения и насилия, но сейчас она не сможет отказаться от роли пищи и жертвы. Убийство твари, что от неё кормится, ничего не решит. Как наркоманка, женщина найдёт другого клыконосца. Вампиры среди прочего поражают разум, и их жертвы, увы, неизлечимы. Я вернулась к покупкам, но какая-то мысль не давала мне покоя.

Она оформилась в слова, когда я уже расплатилась на кассе. Во-первых, город слишком тихий. Можно сказать искусственно тихий. Во-вторых, я только вышла, а уже встретила женщину с укусом. Да, осознание, что Хельбург – город, населённый сверхъестественными тварюшками, было болезненным. Я точно могла сказать, что здесь обитает немало вампиров, а где они, там и остальные порождения тьмы. Я сдержанно выругалась. Лучше бы я узнала об этом не в день начала новой жизни.

Я вышла из магазина и выругалась снова. Солнце успело опуститься за горизонт. Ещё не было темно, но в данном случае важен сам факт наличия солнца на небе. Когда оно заходит, пробуждаются вампиры. И ничто не мешает им выйти на улицы. А если учесть, что просыпаются они голодными…

Я поспешила забросить покупки на заднее сидение, сесть за руль и повернуть ключ зажигания. Если мне повезёт, сегодня я не столкнусь ни с одной сверхъестественной тварью. Мне повезло относительно. Когда я проезжала мимо двухэтажного здания из белого камня, я почувствовала пробуждающихся в нём живых мертвецов. И что-то мне подсказывало, что они рано или поздно заметят меня тоже. Вряд ли я смогу перепродать особнячок и отбить затраченные деньги.

Я добралась до дома относительно быстро. Выгрузив из машины пакеты, я захлопнула дверцу и первым делом прошла на кухню. Холодильник был видавшим виды вместительным белым шкафом. Я засунула в него продукты без всякого порядка, надеюсь, они это переживут, перекусила плавлеными сырками, затем почти бегом поднялась на второй этаж, приняла душ и нырнула в кровать. Засыпая, я думала о том, что мои сбережения не бесконечны и мне нужен источник дохода. Здравая мысль, жаль, что раньше она мне в голову не приходила. Тёрки с родителями затмили всё. Я зевнула и окончательно заснула. Мне снилось, что я брожу по кладбищу, я шла между склепов и могил, и не было им конца.

Следующие два дня прошли спокойно. Я обустраивалась. А на третий день желание исследовать кладбище стало невыносимым. Я с трудом дождалась темноты. Бабушка, от которой мне и достался дар, повторяла, что наша сила холодная и созвучна ночи. Несколько десятков лет она прожила в убеждении, что пока на небосклоне светит солнце, дар спит беспробудным сном. Она очень удивилась, когда узнала, что я чувствую смерть днём тоже. Я тогда пожала плечами и ответила, что для смерти не существует времени суток.

Бабушка научила меня сбрасывать излишки силы. Бабушка научила меня азам владения собственным даром. Больше она не успела – умерла. А мне достался счёт в банке и две тетради в кожаном переплёте. Первая тетрадь, тонкая, была своего рода гримуаром, где описывалось ремесло, с той оговоркой, что некромантия к магии не имеет никакого отношения. Во второй тетрадке, толстой, бабушка своим убористым почерком записала тексты всех легенд, что прямо или косвенно рассказывали о некромантах, вампирах и прочих мёртвых.

Я стояла у окна и нервно приплясывала, ожидая сумерек. Каждые несколько минут я поглядывала на часы. Я специально посмотрела в календаре, чтобы точно знать, во сколько солнце зайдёт. И стоило минутной стрелке упереться в отметку «тридцать семь», я, не в силах больше сдерживаться, вылетела из дома и побежала к кладбищу. Моя холодная сила раскрывалась подобно цветку и мощным потоком хлынула в окружающее пространство.

Я чувствовала, как она щупальцами соскальзывает из пальцев и начинает шарить по земле, уходит вглубь. Я уже добралась до первых могил, и перед моим внутренним взором возник прогнивший деревянный гроб, истлевшая одежда и сам давно разложившийся мертвец. Я шла вперёд и уговаривала себя не исследовать всё кладбище за раз, растянуть удовольствие. Но я понимала, что мне не хватит на это воли. А ещё я чувствовала в кладбище какую-то неправильность, словно сюда привнесли нечто чуждое. И я не смогу успокоиться, пока не найду и не устраню причину.

Какая-то часть меня, та самая, глубинная и холодная, решила, что это кладбище принадлежит мне, и как хозяйка я должна за ним приглядывать. Я шла среди холмиков могил и надгробных плит. Я окончательно закрыла глаза и исследовала мёртвый мир доступным только мне способом.

Самая свежая из встретившихся могил была двухсотпятидесятилетней старушкой. Плохонький гроб за эти годы превратился в гнилушки. От ткани погребальной одежды остались ошмётки. Черви доели тело. Я ощущала только скелет.

Я шла от могилы к могиле, двигаясь спиралью: сначала я обошла периметр кладбища, обозначая границу, постепенно я сокращала радиус и должна была остановиться в самом центре. Мне подумалось, что кто-нибудь вполне способен уловить эхо моих упражнений, но всё равно была неспособна остановиться и мыслить здраво.

Могилу, делавшую кладбище неправильным, я нашла через час. И вот уже две минуты я топталась и не знала, что предпринять дальше. Могила была трёхсотлетней, гроб в ней оказался дорогим, сохранившимся. Мертвец истлел, как и положено. Но недавно могилу потревожили. Её раскопали и закопали вновь. И в гробу вместе с останками оставили кого-то вполне живого и разумного.

Я чувствовала отчаяние и страх погребённого заживо, как субстанцию, которой бы касалась, она мне нравилась. Я глубоко вздохнула и стала по капле собирать свой холод обратно в тугой бутон. Надо принимать решения, будучи в трезвом состоянии. Когда я во власти силы, мне толком недоступны даже нормальные человеческие эмоции, не то что здравомыслие.

Я огляделась. Моя могила была отмечена крупным камнем с надписью «Валентин Тарко» и находилась в правой стороне от центрального прохода. Найти будет несложно. После нескольких дыхательных упражнений я успокоилась, и я не сомневалась, что должна помочь существу, запертому в могиле. Я против пыток, даже если передо мной отъявленный мерзавец. Но моя интуиция говорила, что там внизу кто-то совсем не опасный.

Я спешно вернулась к дому и открыла дверь подсобки, где лежали сваленные в груду, оставшиеся от предыдущих владельцев садовые инструменты. Выключатель нашёлся с третьей попытки, и на потолке вспыхнула свисающая на проводе лампочка без абажура. Я невольно скривилась, обозрев скудное хозяйство, извлекла тронутую ржавчиной лопату и пошла обратно к кладбищу. Странно, но предвкушение только возрастало.

Остановившись у «Валентина» я вновь позвала свою силу, чтобы определить, где именно лучше копать. Неизвестный свернулся клубком в ногах покойника. Я ощупала слой земли над гробом. Плотность была почти равномерная. А вот гроб преподнёс приятный сюрприз. Крышка была не сплошной, а состояла из двух секций, отдельно можно было открыть ту, что располагалась над головой покойника. Хорошо, это облегчает задачу.

Я принялась раскапывать могилу. Моя сила спокойно растекалась по кладбищу. Во-первых, это поможет чувствовать себя хозяйкой положения, неизвестно же, кто там сидит, даром, что боится. Во-вторых, кладбище стало всецело моим и если появятся незваные гости, я почувствую, когда они приблизятся к границе захоронений, а не когда меня стукнут по голове, за попытку влезть в чужие дела.

Страх запертого в могилу резко усилился, когда он услышал мою возню. Я буквально чувствовала, как его трясёт. Ничем не могу помочь, пока не раскопаю. Лопата погружалась в землю, как ложка во взбитые сливки. Я откидывала её, пока лопата не стукнулась о крышку гроба. Осталось чуть-чуть, я почти добралась до своего найдёныша.

Жаль, что работать приходится в темноте. Я вздохнула и последним усилием сбросила с крышки остатки земли. Можно отрывать. Крышка поддалась не сразу. Я напряглась, стараясь сдвинуть тяжёлое дерево. Мне даже показалось, что холодный цветок, мой дар и проклятие, живущее в груди, выпустил щупальце и помог мне откинуть крышку. Я даже хихикнула, потому что знала, что такого не может быть.

– Вылезай! – скомандовала я неожиданно хриплым голосом.

Послышался всхлип и тихое «пожалуйста».

– Вылезай, – повторила я.

Этот кто-то завозился, и показалась его белёсая макушка. Я неплохо видела в темноте и только сейчас поняла, что стоило захватить фонарь. Пленником оказался парень, он выбирался из гроба, как черви ползают – руки связаны за спиной, а на шее блеснула проволока. От каждого прикосновения к истлевшему мертвецу он вздрагивал и всхлипывал. Мне стало неуютно.

Я наклонилась над ним и аккуратно подцепила ножом верёвку, которой он был связан. Нож при мне всегда. Я брала его не только в ванную, но и в постель, в добавление к тому ножу, что неизменно лежал под подушкой. А теперь, когда я поселилась в загородном доме, в изголовье кровати я ещё и топор поместила. Надеюсь, мне это никогда не пригодится.

Парень застонал. Сколько он часов провёл в одной скрюченной позе? Тело должно жутко болеть. Я прикоснулась к нему, желая помочь выбраться из ямы и растереть. Он дёрнулся, как если бы я его ударила. Он таращился на меня широко распахнутыми глазами.

– Ты не он, – первое, что он прошептал. Надо было бутылку воды захватить, он же, наверняка, пить хочет до одури.

– Я не он, – подтвердила спокойно. Особым остроумием наша беседа не блещет, но пусть так, чем истерика этого мальчишки.

– Я тебя не знаю.

– Взаимно, – ответила я. И тут парень заметно напрягся:

– Он приказал тебе выпустить меня?

Я осторожно мотнула головой, и паренька прорвало. Он вцепился в мои руки клещом и разревелся. Сквозь его всхлипы и судорожные подвывания, я слышала:

– Что же делать? Он же узнает! Он меня накажет! Он не разрешал. Ты должна закопать меня обратно.

Я глупо моргнула, а он продолжал рыдать. Понятия не имею, что делать, как успокоить. К тому же паренька, я признаться, не понимала. Я списала странности его требования на истерику. И по какому-то наитию спокойно и властно произнесла:

– Закапывание отменяется. Это кладбище моё.

Парень дёрнулся, глаза его стали ещё шире, он отцепился от меня, даже чуть отодвинулся и шёпотом спросил:

– А вы кто?

Надо же, на вы перешёл. По крайней мере, рыдать перестал, и то хлеб. Я совершенно не представляю, что делать с плачущими. Я не умею утешать. Или умею. Вон, на парнишу подействовало. Закрепим успех:

– Я хозяйка этого кладбища.

Дальнейшее сложно назвать успехом. Паренёк понурился, и голос его стал совсем тихим.

– Вы меня накажете за то, что я здесь?

Нет, его логику я решительно не понимаю. Я только уловила, что слово хозяйка на него действует.

– Не думаю. Сейчас ты встаёшь и идёшь за мной в дом. Я дам тебе поесть, потом примешь душ и ляжешь спать. Утром мы с тобой поговорим, и ты поможешь мне восстановить эту могилу.

Парень закивал, как болванчик. Пошатнувшись, поднялся на ноги и замер. Я медленно оглядела его с ног до головы. Не уверена, что парень в состоянии идти за мной по кладбищу. Зуб даю, споткнётся или навернётся либо об плиту, либо холмик, но мальчишка совсем не выглядел готовым взять меня за руку. Не смертельно. Я неспешно пошла к дому по ближайшей заросшей тропке.

Я чувствовала себя усталой, поэтому показала, где кухня, распахнула ближайшую комнату на первом этаже, к которой примыкала ещё одна ванная, и ушла наверх. Я подставила к двери стул, потому что лучше ничего не придумала, а к списку дел первой необходимости добавила замену двери в спальню на более прочную и врезку замков. Да, я параноик.

Этой ночью снов я не видела. Или не помню. Кажется, были просто тьма и холод, среди которых я плыла, как плывёшь в море, раскинувшись на спине.