Текст книги "Лучшие сказки мира"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 57 страниц)

Потом друзья подошли к тому месту, куда граф СентКлер швырнул волшебную чашу. Но там они вместо нее нашли только маленький обломок базальта. На нем была ямка, а в ней капелька росы.

НЕВЕСТА-МЫШЬ

Карельская сказка

Было у крестьянина три сына. Старшего и среднего отец любил, ни в чем им не отказывал, а младшего считал дурачком и во всем его обижал.

Жили-пожили, сыновья стали взрослыми, пришло время их женить. Говорит отец:

– Вот, сыновья, вы уже взрослые, жениться вам пора. Поезжайте, кто куда пожелает, а завтра утром вернетесь и скажете мне, каких невест себе сосватали.

Принарядились старшие сыновья, дал им отец по коню, а младшему ничего не дал. В чем был, в том и отправился он за невестой. Старшие братья поехали прямо в богатые дома, быстро себе невест сосватали, дочерей богатых крестьян, пригожих да с большим приданым. А младший брат пошел куда глаза глядят, думает: "Кто за меня, горемычного, пойдет, да и одет-то я не как жених!" А идти надо. Шел, шел по тропке, зашел в лес, да потерял тропку. Много ли, мало ли верст прошел, кругом лес глухой, деревья стоят высокие, кусты непроходимые. Видит – стоит избушка. Маленькая такая, низенькая – надо зайти, отдохнуть, спешить-то некуда! Зашел в избушку, а там никого. Посреди избушки стол стоит, на столе мышка сидит, на гостя глазенки таращит. Сел парень на лавку, думает: "Подожду хозяев, должен же кто-то прийти!" Тут мышь заговорила, ласковым голосом спросила:

– Куда, добрый человек, путь держишь?

Удивился крестьянский сын, отвечает:

– А ведь ты мне ни помочь, ни помешать не можешь, так зачем тебе знать, куда я иду?

– А ты скажи, не скрывай, – молвит мышь, – кто знает, может, я и смогу тебе помочь!

Понравилось парню, что мышь так приветливо с ним говорит, решил сказать ей правду:

– Жениться мне надо, невесту ищу, – и рассказал, как отец наказал всем братьям найти невест и как отправил их в путь.

Мышь ему говорит:

– А ты женись на мне!

Это показалось парню до того забавным, что он рассмеялся, но как вспомнил свой дом, отца, задумался: "Раз все надо мной смеются, называют дурачком, я и невесту приведу по себе!" Согласился он жениться на мышке, обручился с ней и вернулся домой.

Собрались все братья, отец спрашивает у них, кто какую невесту сосватал. Старший и средний сыны похваляются невестами, а младшему хвалиться нечем. Отец говорит:

– Ну, а ты, дурачок, кого сосватал?

– А я в лесу невесту нашел.

– Кого это ты там сосватал?

– А что в лесу есть, то и нашел, – ответил сын.

Не стал он больше ничего объяснять, забрался на печку и лег спать.

На следующий день отец опять позвал сыновей и говорит:

– К завтрашнему утру принесите мне хлеб, испеченный вашими невестами. Я посмотрю, кто лучше печь умеет.

Отправились братья к своим невестам. Старший и средний едут, весело напевая. Младший тоже пошел, хоть и не надеялся ничего получить. "Какой от мышки хлеб! – думает. – Разве что сухую корочку найдет да принесет". Добрался он до избушки, а мышь, его невеста, на столе сидит, словно ждет. Спрашивает она у жениха:

– Зачем пожаловал, мой суженый, не за мной ли приехал?

– Пришел за хлебом. Отец всех нас отправил к невестам, чтобы испекли для него хлеб. Хочет посмотреть, кто лучше печь умеет, – сказал он.

– Не тужи, ложись спать.

Только жених уснул, мышка вышла на крыльцо, позвонила в колокольчик:

– Родичи мои славные, слуги мои верные, собирайтесь все ко мне!

Сбежалось тут мышей видимо-невидимо! Говорит им мышь-невеста:

– Принесите мне каждая свое лучшее пшеничное зернышко!

Мигом разбежались все по норкам, принесли по зернышку, смололи, замесили тесто и хлеб испекли. Утром подает невеста парню хлеб. Обрадовался он, но ничего не сказал, только поблагодарил и пошел домой. Явились сыновья к отцу в назначенное время, каждый подает ему свой хлеб. У старшего сына хлеб из ржаной муки, у среднего – из ячменной, обыкновенный крестьянский хлеб. Раскрывает отец хлеб младшего сына – он такой ароматный, румяный, мягкий – из чистой пшеницы, хоть на царский стол подавай! Удивился отец, откуда у дурачка такой хлеб, но промолчал, не хотел обидеть старших, любимых сыновей. Дает он другое задание:

– Теперь пусть ваши невесты соткут по куску полотна! Я хочу посмотреть, кто лучше ткет.

Опять идут братья к невестам. Младший глядит уже повеселее, надеется, авось и его мышка что-нибудь придумает. Пришел в избушку, мышка тут как тут. Сказал он ей, зачем на этот раз пришел. Она уложила жениха спать, взяла колокольчик, вышла на крыльцо.

– Родичи мои славные, слуги мои верные, соберитесь все ко мне!

Тут сбежалось много мышей, ждут, что она скажет. Мышка-невеста говорит:

– Принесите мне каждая свое лучшее льняное волоконце!

Мыши юркнули в норки, выбрали волокно, что получше, мигом вернулись к хозяйке. И закипела у них работа: быстро спряли нитки, стали основу сновать, ткать – к утру полотно было готово, да такое белое и тонкое, как паутина. Невеста свернула полотно, вложила в ореховую скорлупку, сколько вошло, и подала жениху. Парень поблагодарил мышку и отправился домой. Другие братья уже там с полотном – с большими кусками. Стыдно стало младшему, что у него так мало, да думает: "Пусть смеются, не впервой мне терпеть насмешки!" Показали старшие – обыкновенное грубое льняное полотно. Младший мешкает. Отец и говорит ему:

– Что же ты, дурак, не показываешь мастерство своей невесты? Видать, и невеста в тебя!

Подает он отцу орех, а братья хохочут. Взял отец орех, раскрыл его, вытащил полотно, расстелил – оказалось пятьдесят локтей такого тонкого и белого полотна, какое только у царей, наверно, и бывает! Отец больше прежнего удивился, но не говорит сыну доброго слова:

– Ладно, хорошо, что и ты принес, иди на печку, спи!

Проходит сколько-то дней, опять говорит отец сыновьям:

– Настало время, сыновья, и невест показать. Поезжайте за ними, а завтра утром все будьте здесь!

Старшие, как всегда, на конях, а младший пешком. Идет и думает: "Вот будет потеха братьям и отцу, как приведу я свою мышку. Теперь-то уж выгонят из дому!.. Ах, лучше по свету скитаться или в той лесной избушке жить, чем терпеть обиды в отцовском доме!" С этими думами входит в избушку и говорит невесте:

– Отец хочет тебя видеть.

– Что ж, поедем, – отвечает мышка.

Запрягла она трех черных мышей в карету из ореховых скорлупок, одну мышь посадила за кучера, сама села в карету:

– Ну вот, я готова, едем!

Поехали. Мышь едет, а парень рядом шагает. Хоть и страшно ему, и стыдно, а чему быть, того не миновать! Надо им через речку ехать, по мосту. Въехала мышь в своей карете на мост, а тут прохожий навстречу идет, дивуется:

– Что за путники такие, сроду не видал, чтобы мышь в карете ехала! Вот так барыня! – взял и пнул. И невеста с каретой, и упряжка – все полетело с моста в реку и скрылось под водой.

Парень остановился в смущении, не знает, как и быть, что же он теперь отцу скажет? Сосватал себе мышь, и та утонула, но не успел он еще с места тронуться, как вдруг вода в реке забурлила и на берег выскочила тройка вороных коней, запряженных в золоченую карету! Выбрались кони на дорогу, кучер осадил их, тройка остановилась. А из кареты выходит девушка невиданной красоты, и во сне ему такая никогда не снилась! Стоит он, будто к месту прирос. А девушка смотрит на него, улыбается и говорит:

– Что же ты стоишь? Садись в карету и вези меня к своему отцу! Это я, твоя невеста!

Ничего не понимает парень, но все-таки сел в карету. Подумал, что это сон. Тут девушка стала ему рассказывать о себе:

– Я дочь короля. Злая Сюоятар превратила меня и все наше царство в мышей за то, что я не согласилась выйти замуж за ее сына. И до тех пор я должна была быть мышью, пока не найдется человек, который согласится жениться на мне и пока меня не сбросят в воду. К счастью, прохожий сбросил меня в реку, и я смогу показаться твоему отцу девушкой.

Счастливый жених подъехал с красавицей-невестой, с дочерью короля, к отцовскому дому. Там ждали его, остальные братья с невестами уже были на месте. При виде такой богатой упряжи все опешили. Но когда младший сын подвел свою невесту к отцу – никто глазам своим не поверил, а отец и рта раскрыть не смог. Вот так дурачок, всех одурачил! Тут отцу стыдно стало, что он обижал его, называл дураком. Уж подругому стал смотреть он на младшего сына. На свадьбе отец спрашивает у него, где он нашел такую невесту. А сын опять и отвечает:

– В лесу нашел.

Хотел отец обозвать сына по привычке дураком, да вовремя спохватился. Девушка услышала это и рассказала отцу все без утайки.

После свадьбы младший сын уехал в королевство своей жены, где все уже стало по-прежнему. Там они и сейчас живут в счастье да богатстве, если еще живы.

ЙОРИНДА И ЙОРИНГЕЛЬ

Немецкая сказка

Стоял когда-то в большом и густом лесу старый замок, и жила в том замке только одна старуха, и была она самая большая колдунья. Днем превращалась она в кошку или ночную сову, а вечером принимала опять свой прежний вид. Она умела приманивать всяких зверей и птиц, убаюкивала их, варила и жарила себе на еду. Если кто подходил на сто шагов к этому замку, тот останавливался как вкопанный и не мог сдвинуться с места, пока она не снимала с него заклятия; а если заходила в тот заколдованный круг невинная девушка, колдунья обращала ее в птицу, запирала в клетку и уносила в одну из комнат замка. Гак собрала она в замке целых семь тысяч клеток с разными диковинными птицами.

А жила-была в ту пору девушка, звали ее Йориндой, и была она прекрасней всех остальных девушек на свете. Посватался за нее такой же прекрасный юноша, звали его Дорингель, и это были предбрачные дни, – и весело, радостно было им вместе.

И вот, чтобы поговорить наедине, пошли они раз в лес.

– Только смотри, – говорит ей Йорингель, – к замку близко не подходи.

А вечер был хороший, ярко светило солнце сквозь деревья в темную лесную зелень, и жалобно пела горлинка над старыми буками.

Йоринда несколько раз принималась плакать, потом села она на солнышке и пригорюнилась. Йорингелю тоже стало грустно. И были они так печальны, будто предстояла им близкая смерть. Они оглянулись – видят, что заблудились, не знают, как найти им теперь дорогу домой. А солнце еще не зашло за горы, но скрылось уже наполовину за вершинами.

Глянул Йорингель сквозь заросли лесные, видит – стоят перед ним уже близко-близко старые стены замка. Испугался он, и стало ему до смерти страшно. А Йоринда запела:

 
Как птичка красногрудая все жалобно поет,
Про гибель неминучую все голубку поет,
Так жалобно, все жалобно,
Тю-вить, тю-вить, тех-тех!
 

Посмотрел Йорингель на Йоринду и видит – обернулась она соловьем, который пел свое «тю-вить, тю-вить».

Ночная сова с горящими глазами трижды облетела вокруг соловья и трижды ухнула: "угу-угу-угу". И не мог Йорингель сдвинуться с места, стоял точно вкопанный – ни плакать, ни слова молвить, ни рукою пошевельнуть, ни ногой двинуть Вот закатилось и солнце. Улетела сова в лесную чащу, и вышла тотчас оттуда горбатая старуха, желтая да худая, большие красные глазищи, нос крючком до самого подбородка. Проворчала она что-то себе под нос, поймала соловья и унесла с собой на руке. И слова вымолвить не мог Йорингель, и с места не сойти ему было: пропал соловей. Вернулась, наконец, старуха и говорит глухим голосом:

– Прощай, Захиэль! Как глянет месяц в клеточку, ты развяжись – и прощай.

Освободился от чар Йорингель. Упал он перед старухою на колени, взмолился, чтобы вернула она ему назад Йоринду.

Но старуха ответила:

– Никогда тебе больше не видать Йоринды, – и ушла.

Он кричал, горько плакал и горевал, но все было понапрасну. "Ах, что же мне делать теперь?" И ушел Йорингель оттуда и попал, наконец, в какую-то чужую деревню; там долгое время он пас овец. Он часто бродил вокруг замка, но близко к нему никогда не подходил. И вот приснился ему ночью сон, будто нашел он алый цветок, а в середине его большую, прекрасную жемчужину. Цветок он сорвал и пошел с ним к замку, и к чему он ни прикасался тем цветком, все освобождалось от злых чар; и приснилось ему еще, что и Йоринду он нашел благодаря тому же цветку.

Проснулся он утром и стал искать по полям и горам, не найдется ли где такой цветок. Он все искал и на девятый день нашел на рассвете алый цветок. И лежала внутри цветка большая росинка – такая большая, словно жемчужина. Пошел он с этим цветком, и он шел целый день и целую ночь в сторону замка. Он подошел к нему на сто шагов, и никто его не остановил, и вот подошел он к самым воротам. Сильно обрадовался Йорингель, прикоснулся цветком к воротам – и распахнулись они перед ним. Вошел он, идет через двор, прислушивается, не слыхать ли где птичьего пенья; и услышал он вдруг птичьи голоса. Он отправился дальше и нашел зал, а в нем колдунью, и увидел, что она кормит птиц в своих семи тысячах клеток. Как увидела она Йорингеля, рассердилась, сильно разгневалась, стала браниться, плевать на него ядом и желчью, ну, а подступиться к нему и на два шага не в силах. Он на нее и не смотрит, идет себе по залу, осматривает клетки с птицами, и видит он много сотен соловьев в клетках, но как найти ему свою Йоринду?

Присматривается он и замечает, что старуха тайком достает одну клеточку с птицей и несет ее к двери. Мигом прыгнул он за нею, дотронулся цветком до клеточки и до старухиколдуньи, – тут потеряла она свою колдовскую силу, и вот явилась перед ним Йоринда; она бросилась к нему на шею, и была она такая же красивая, как и прежде. И он обратил тогда и всех остальных птиц в девушек и воротился домой со своей Йориндой, и жили они счастливо долгие-долгие годы.

ДОЧЬ ГРАФА МАРА

Английская сказка

В один прекрасный летний день дочь графа Мара выбежала, приплясывая, из замка в сад. Там она бегала, резвилась, а порой останавливалась послушать пение птиц. Но вот она присела в тени зеленого дуба, подняла глаза и увидела высоко на ветке веселого голубка.

– Гуленька-голубок, – позвала она, – спустись ко мне, милый! Я унесу тебя домой, посажу в золотую клетку и буду любить больше всех на свете!

Не успела она это сказать, как голубь слетел с ветки, сел ей на плечо и прильнул к ее шее. Она пригладила ему перышки и унесла его домой в свою комнату.

День угас, и настала ночь. Дочь графа Мара уже собиралась лечь спать, как вдруг обернулась и увидела перед собой прекрасного юношу. Она очень удивилась – ведь дверь свою она уже давно заперла. Но она была смелая девушка и спросила:

– Что тебе здесь надо, юноша? Зачем ты пришел и напугал меня? Вот уже несколько часов, как дверь моя на засове; так как же ты сюда проник?

– Тише, тише! – зашептал юноша. – Я тот самый гуленька-голубок, которого ты сманила с дерева.

– Так кто же ты тогда? – спросила она совсем тихо. – И как случилось, что ты превратился в милую, маленькую птичку?

– Меня зовут Флорентин, – ответил юноша. – Мать у меня королева, и даже поважней, чем королева, – она умеет колдовать. Я не хотел ей подчиняться, вот она и превратила меня в голубя. Однако ночью чары ее рассеиваются, и тогда я опять обращаюсь в человека. Сегодня я перелетел через море, впервые увидел тебя и обрадовался, что я – птица, а потому могу к тебе приблизиться. Но если ты меня не полюбишь, я никогда больше не узнаю счастья!

– А если я полюблю тебя, ты не улетишь, не оставишь меня? – спросила она.

– Никогда, никогда! – ответил принц. – Выходи за меня замуж, и я буду твоим навеки. Днем птицей, а ночью человеком – я всегда буду с тобой.

И вот они тайно обвенчались и счастливо зажили в замке. И никто не ведал, что гуля-голубок ночью превращается в принца Флорентина. Каждый год у них рождалось по сыну, да такому красивому, что и описать невозможно. Но как только мальчик появлялся на свет, принц Флорентин уносил его на спине за море – туда, где жила его мать, королева, – и оставлял сына у нее.

Так пролетело семь лет, и вдруг пришла к ним великая беда. Граф Мар решил выдать дочь замуж за знатного человека, который к ней посватался. Отец принуждал ее согласиться, но она сказала ему:

– Милый отец, я не хочу выходить замуж. Мне так хорошо здесь с моим гуленькой-голубком.

Тогда граф разгневался и в сердцах поклялся:

– Клянусь жизнью, я завтра же сверну шею твоей птице!

Топнул ногой и вышел из комнаты.

– О Боже, придется мне улететь! – сказал голубь.

И вот он вспорхнул на подоконник и улетел. И все летел и летел – перелетел через глубокое-преглубокое море, полетел дальше и летел, пока не показался замок его матери. А в это самое время королева-мать вышла в сад и увидела голубя – он пролетел над ее головой и опустился на крепостную стену замка.

– Скорей сюда, плясуны! – позвала королева. – Пляшите джигу! А вы, волынщики, веселей играйте на волынках. Мой милый Флорентин вернулся! Вернулся ко мне навсегда, – ведь на сей раз он не принес с собой хорошенького мальчика.

– Ах, нет, матушка, – сказал Флорентин, – не надо мне плясунов, не надо волынщиков! Милую мою жену, мать моих семерых сыновей завтра выдадут замуж, и день этот будет для меня днем скорби.

– Чем я могу помочь тебе, сын мой? – спросила королева. – Скажи, и я все сделаю, что в моих волшебных силах.

– Так вот, дорогая матушка: тебе служат двадцать четыре плясуна и волынщика – обрати всех их в серых цапель. Семеро сыновей моих пусть станут семью белыми лебедями, а сам я превращусь в ястреба и буду их вожаком.

– Увы, увы, сын мой! Это невозможно! – возразила королева. – Не под силу это моим чарам. Но, быть может, моя наставница, волшебница Остри, скажет, что надо делать.

И королева-мать поспешила к пещере Остри. Вскоре она вышла оттуда, бледная как смерть, с пучком пылающих трав в руках. Она прошептала над травами какие-то заклинания, и вдруг голубь обратился в ястреба, его окружили двадцать четыре серых цапли, а над ними взвились семь молодых лебедей.

И все они немедля полетели через глубокое синее море. Море так и металось, так и стонало под ними. Но они все летели и летели и наконец подлетели к замку графа Мара, как раз когда свадебный поезд двинулся в церковь. Впереди ехали вооруженные всадники, за ними друзья жениха и вассалы графа Мара, потом жених, а позади всех бледная и прекрасная дочь графа Мара.

Медленно-медленно под звуки торжественной музыки двигались они, пока не приблизились к деревьям, на которых сидели птицы. И тут Флорентин-ястреб издал крик, и все птицы поднялись в воздух – цапли летели низко, молодые лебеди над ними, а ястреб кружил выше всех. Свадебные гости дивились на птиц, как вдруг – хлоп! – цапли ринулись вниз и рассеяли всадников. Молодые лебеди окружили невесту, а ястреб кинулся на жениха и привязал его к дереву. Тогда цапли опять слетелись в тесную стаю, и лебеди уложили им на спину свою мать, как на пуховую перину. Потом птицы взвились в небо и понесли невесту к замку принца Флорентина.

Вот как птицы расстроили свадьбу! Такого чуда еще никто не видывал. А свадебные гости? Им только и оставалось, что глядеть, как прекрасную невесту уносят все дальше и дальше, пока, наконец, и цапли, и лебеди, и ястреб не скрылись из виду.

Принц Флорентин в тот же самый день доставил дочь графа Мара в замок своей матери, королевы, а та сняла с сына заклятие, и все они зажили счастливо.

ХРАБРЫЙ МАЗИНО И ВЕДЬМА

Итальянская сказка

Случилось все это в Покапалье – маленьком горном селении. Его домишки толпятся на самой макушке высокого холма. Склоны холма до того круты, что, когда курам приходит время нести яйца, жители Покапальи каждой несушке подвязывают полотняный мешочек. А не подвяжи – яйца так и покатятся вниз по склону, прямо к подножию холма, поросшему густым лесом. По щому этому видно, что жители Покапальи вовсе не такие лежебоки, какими они слывут.

О беднягах вообще много чего рассказывают. Сложили даже поговорку: "В Покапалье все наоборот – осел погоняет, хозяин ревет". Но поговорку эту придумали крестьяне из долины. Ведь жители долин только и ждут случая посмеяться над жителями гор. А над покапальцами смеялись особенно охотно. "За что же?" – спросите вы. Да только за то, что те были людьми покладистыми и никому ни в чем не перечили.

– Э-э, – отвечали они насмешникам, – дайте срок, вернется наш Мазино, посмотрим тогда, кто заревет громче – мы или вы!

Но покапальцы знают, кто такой Мазино, а вы не знаете? Ну так вот. Мазино – это любимец всего селения. Не подумайте, что он какой-нибудь богатырь. Вовсе нет.

Мазино родился сущим заморышем, маленьким и хилым. Мать испугалась, что он совсем раздумает жить на свете, и решила выкупать его в теплом вине. Отец Мазино докрасна раскалил на огне подкову и сунул ее в лохань с вином, чтобы оно нагрелось. После такого купанья Мазино и стал хитрым, как вино, и крепким, как железо. А в люльку маленького Мазино положили скорлупки незрелого каштана. Ведь всякому известно, что горькие зеленые каштаны делают человека умным. И верно, Мазино ума занимать не надо было – своего хватало.

Вот каков Мазино! Откуда же он должен был приехать? Из Африки. Он там служил в солдатах.

А между тем в Покапалье начало твориться что-то непонятное. Каждый вечер ведьма Мичиллина похищала из стада покапальцев то корову, то быка.

Страшная ведьма Мичиллина жила в лесу у самого подножия холма. Стоило ей только дунуть – и коровы как не бывало. Крестьяне, слыша, как с наступлением темноты ведьма шуршит и возится в лесу, стучали от страха зубами и падали на колени, призывая всех святых. Они даже стихи сложили:

 
Осел погоняет,
Хозяин ревет,
Внизу под горой
Мичиллина живет.
 

 
Мы ночью боимся
Ступить на порог:
Чихни Мичиллина
Мы валимся с ног.
 

 
Глухими ночами
Все снова и снова
У нас исчезают
Быки и коровы.
 

 
Ужасная ведьма
Всех бедствий причина!
Дрожите, бегите,
Идет Мичиллина!
 

Раньше в Покапалье коровы паслись, сколько хотели и когда хотели, а ночевали где придется. Теперь их на ночь сгоняли на полянку, выставляли дозорных и разводили огромные костры. Но и это не помогало. Потому что стоило проклятой ведьме Мичиллине зашевелиться в кустарнике, как дозорные жались к костру, затыкали себе уши пальцами и зажмуривали глаза. А чуть рассветет, глядь – опять в стаде не хватает одной, а то и двух коров. Тут дозорные принимались вопить и плакать, трясли кулаками и посылали ведьме проклятья.

Не подумайте, что коров не искали. Крестьяне Покапальи устраивали даже облавы, только, разумеется, днем. Но ни коров, ни самой Мичиллины они так ни разу и не видели. С наступлением дня Мичиллина исчезала, оставляя только следы огромных сапог на сырой земле да пряди длинных черных волос на колючих ветках кустарника.

Пришлось бедным покапальцам запереть своих коров в хлевах и ни на шаг не выпускать оттуда.

Шли недели и месяцы. Коровы взаперти совсем захирели. Они так отощали, что вместо скребницы их можно было чистить граблями – зубья грабель как по мерке приходились между торчавшими ребрами.

Никто не отваживался водить скотину на пастбище, никто не ходил в лес, и грибы, которых никто не собирал, вырастали величиной с зонтик.

Жители Покапальи каждый вечер сходились на деревенской площади, чтобы решить, что же им делать. Вечера в горах холодные, и покапальцы разводили костер. Сидя у огня, они чесали затылки и на все лады кляли свою несчастную судьбу, а заодно и ведьму Мичиллину.

Чесали они затылки семь дней, чесали дважды семь дней, чесали трижды семь дней и, наконец, надумали просить защиты у самого графа.

Граф жил в круглом замке на вершине соседнего холма. Замок был обнесен высокой каменной стеной, густо утыканной поверху гвоздями и битым стеклом.

Вот в одно прекрасное утро покапальцы подошли к воротам замка. Они сняли свои круглые рваные шляпы и только потом осмелились постучать в ворота. Им открыли, и покапальцы очутились во дворе замка. Они увидели множество графских наемных солдат. Солдаты сидели на земле и мазали свои пышные рыжие усы оливковым маслом. А посреди двора в бархатном кресле восседал сам граф. Четыре солдата, могучие, как молодые дубы, старательно расчесывали графу его длинную-предлинную черную бороду четырьмя гребешками. Чесали они ее с самого верху до самого низу, а потом опять с самого верху до самого низу.

Старший из покапальцев долго переминался с ноги на ногу, наконец набрался храбрости и заговорил:

– Мы пришли, чтобы просить у вашей светлости помощи.

Граф не промолвил ни слова.

– Проклятая ведьма Мичиллина, – продолжал старик, – совсем нас замучила.

Граф не промолвил ни слова.

– Мы хотим, – добавил старик, – просить вашу светлость о великой милости. Прикажите своим солдатам изловить ведьму Мичиллину, чтобы мы спокойно могли пасти наших коров.

Тут граф открыл рот.

– Если я пошлю в лес солдат, мне придется послать и капитана... Крестьяне радостно заулыбались. – Но если я пошлю капитана, – сказал граф, – с кем же я буду играть по вечерам в лото?

Крестьяне упали на колени.

– Смилуйтесь, синьор граф, помогите нам!

А солдаты вокруг зевали во всю глотку и мазали рыжие усы оливковым маслом.

Граф сказал:

– Я граф и стою троих. Поэтому скажу вам – нет, нет и нет. Да и вообще, раз я не видел вашу ведьму Мичиллину, – значит, никакой ведьмы нету.

Тут солдаты зевнули в последний раз, взяли ружья наперевес и стали медленно наступать на покапальцев. Те пятились, пятились и сами не заметили, как очутились за воротами.

Ничего другого не оставалось покапальцам, как снова собраться вечером на площади, развести костер и чесать затылки. Через час кто-то из крестьян сказал:

– А не написать ли нам Мазино?

Все обрадовались. Написали письмо и отправили.

И вот как-то вечером Мазино явился на побывку.

Сколько тут было шуму и радости! Мазино обступили со всех сторон. Его расспрашивали наперебой и рассказывали наперебой. Через каждые два слова поминали ведьму Мичиллину.

Мазино всех выслушал, а потом заговорил сам:

– В Африке я видел людоедов, которым приходилось питаться саранчой, потому что люди не соглашались, чтобы их ели. В море видел я рыбу, обутую в туфлю и башмак; она хотела стать царицей рыб только потому, что у ее подруг не было ни туфли, ни башмака. Видел я в Сицилии женщину, у которой было семьдесят сыновей и всего один котелок для супа. Видел, как в Неаполе люди мчатся по улице, не двигая ногами, потому что если двое неаполитанцев остановятся посудачить на углу, от их крика поднимается такой ветер, что на всех четырех улицах невозможно устоять на месте. Видел людей черных и белых, желтых и красных, видел худых, как буйвол, и толстых, как щепка, видел немало храбрецов, а еще больше трусов. Но таких трусов, как в моей родной Покапалье, я еще не встречал.

Односельчане слушали речи Мазино, развесив уши и разинув рты. Однако когда он дошел до конца, рты их захлопнулись, и они в первый раз призадумались, не следует ли им обидеться.

Но Мазино не дал им времени подумать об этом как следует. Он заговорил снова:

– Сейчас я задам вам три вопроса, а когда пробьет полночь, я отправлюсь ловить вашу ведьму Мичиллину.

Где уж тут было обижаться!

– Спрашивай! Спрашивай! – хором закричали покапальцы.

– Пусть первым отвечает цирюльник. Много ли бород пришлось ему брить и стричь за последние полгода? И цирюльник ответил:

 
Бороды мягкие, бороды жесткие,
Бороды длинные, бороды плоские,
Холеные бороды, бороды грязные,
Курчавые бороды, бороды разные
Стригу я и брею без счета,
Такая уж наша работа!
 

– Так я и думал, – сказал Мазино. – Теперь пусть скажет сапожник. Много ли сапог заказывали тебе за последние полгода?

– Айме! – вздохнул сапожник.

 
Я звонкие цокколи
Делал, бывало,
И туфли
С резным каблуком...
Видать, Покапалья
Совсем обнищала:
Сижу я без дела,
Хожу – босиком!
 

– И это похоже на правду! – сказал Мазино. – На третий мой вопрос пусть ответит веревочник. Много ли веревок продал ты за последние полгода?

И веревочник ответил:

 
Веревки прочные, плетеные,
Веревки крепкие, крученые,
Бечевки, дратву и канат,
Тесемки, нитки и шпагат
За прошедшие недели
У меня скупить успели...
 

– Теперь, пожалуй, все, – сказал Мазино. – Очень уж я устал с дороги. Вздремну часок-другой. Разбудите меня ровно в полночь, и я схожу за ведьмой.

Мазино улегся у костра, надвинул на глаза свою солдатскую каску и захрапел. До самой полночи покапальцы сидели не шевелясь, даже вздохнуть боялись, чтобы не разбудить солдата.

Ровно в полночь Мазино вскочил на ноги, выпил котелок теплого вина, трижды сплюнул в костер и, не взглянув ни на кого, зашагал по дороге к лесу.

Односельчане принялись ждать. Понемножку все поленья в костре превратились в уголь. Потом все угли превратились в пепел. Потом пепел стал чернеть, чернеть...

К этому времени и вернулся Мазино. Он тащил... Кого бы вы думали? Самого графа! Мазино тащил его за длинную черную бороду, а граф просил, вопил, упирался и лягался.

– Вот вам ваша ведьма! – сказал Мазино и, оглядевшись кругом, озабоченно спросил: – А куда же вы поставили горячее вино?

Хотя от костра еще шло тепло, граф весь сжался в комочек, словно муха в осеннюю стужу.

А покапальцы смотрели то на графа, то на Мазино и слова не могли выговорить от удивления.

– Ну, чему тут удивляться!? – прикрикнул на односельчан Мазино. – Все очень просто. У ведьмы Мичиллины была длинная борода. А цирюльник сказал, что все вы исправно бреетесь. Значит, ни один из жителей Покапальи не мог быть ведьмой Мичиллиной и оставлять на кустах клочья бороды. Ведьма Мичиллина обувалась в добрые сапоги. А сапожник говорил, что покапальцы забыли, как башмаки надевают на ноги. Значит, опять-таки никто из вас не был ведьмой Мичиляиной и не оставлял на земле следов огромных сапог, подбигых гвоздями. А если бы ведьма Мичиллина была и вправду ведьмой, зачем бы ей, скажите на милость, покупать столько веревок? Ведь нечистой силе не надо привязывать краденую жотину... Да куда же запропастилось горячее вино?!

Тем временем граф пытался спрятаться в свою собственную бороду, потому что прятаться больше было некуда.

Мазино спросил:

– Что же с ним сделать?

Покапальцы, которые до сих пор молчали, теперь принялись кричать все разом:

– Удавить его собственной бородой!

– Поставить в огород вместо пугала!

– Посадить в мешок с шестью собаками и шестью кошками.

– Э, – сказал Мазино, – от всего этого мало толку. Прежде всего пусть вернет всех украденных быков и коров. Пусть вычистит хлева, в которых из-за него заперт скот покапальцев. Ну, а потом пусть пасет стадо до тех пор, пока ребра коров не покроются мясом и жиром.

Так и сделали.

А Мазино, устроив дела односельчан, снова отправился служить в солдатах.