Текст книги "Лучшие сказки мира"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 57 страниц)

КОШАЧИЙ КОРОЛЬ

Английская сказка

Давным-давно жили в глуши Шотландии двое братьев. Жили они в очень уединенном месте, за много миль от ближайшей деревни, и прислуживала им старуха кухарка. Кроме них троих, в доме не было ни души, если не считать старухиного кота да охотничьих собак.

Как-то раз осенью старший брат, Элсхендер, решил остаться дома, и младший, Фергас, пошел на охоту один. Он отправился далеко в горы, туда, где охотился с братом накануне, и обещал вернуться домой до захода солнца.

Но день кончился, давно пора было сесть за ужин, а Фергас все не возвращался. Элсхендер забеспокоился – никогда еще не приходилось ему ждать брата так долго.

Наконец Фергас вернулся, задумчивый, промокший, усталый, и не захотел рассказывать, почему он так запоздал. Но вот после ужина, когда братья сидели с трубками у камина, в котором, весело потрескивая, горел торф, и собаки лежали у их ног, а черный кот старой стряпухи, полузакрыв глаза, расположился на коврик между ними, Фергас словно очнулся и рассказал брату о том, что с ним приключилось.

– Ты, наверное, удивляешься, почему я так поздно вернулся? – сказал он. – Ну, слушай! Я сегодня видел такие чудеса, что даже не знаю, как тебе и рассказать про них. Я шел, как и собирался, по нашей вчерашней дороге. Но когда настала пора возвращаться домой, горы заволокло таким густым туманом, что я сбился с пути. Долго я блуждал, сам не знаю где, как вдруг увидел огонек. Я скорее пошел на него. Но только я приблизился к нему, как перестал его видеть и оказался возле какого-то толстого старого дуба. Я влез на дерево, чтоб легче было отыскать этот огонек, и вдруг вижу подо мной в стволе дупло, а в дупле что-то вроде церкви, и там кого-то хоронят. Я слышал пение, видел гроб и факелы. И знаешь, кто нес факелы? Но нет, ты мне все равно не поверишь!..

Элсхендер принялся уговаривать брата продолжать. Он даже подбросил торфа в камин, чтоб огонь запылал ярче, и младший брат повеселел. Собаки мирно дремали, а черный кот поднял голову и, казалось, слушал так же внимательно, как сам Элсхендер. Братья даже невольно взглянули на него.

– Поверь же, – продолжал Фергас, – все, что я скажу, истинная правда. Гроб и факелы несли коты, а на крышке гроба были нарисованы корона и скипетр!

Больше он ничего не успел добавить, ибо черный кот вскочил и крикнул:

– О небо! Значит, старый Питер преставился, и теперь я – кошачий король!

Тут кот прыгнул в камин и пропал навсегда...

ФЕИ МЕРЛИНОВОЙ СКАЛЫ

Шотландская сказка

Лет двести назад жил-был некий бедный человек. Он работал батраком на одной ферме в Ланеркшире, был там, как говорится, на побегушках – выполнял разные поручения и делал все, что прикажут.

Как-то раз хозяин послал его копать торф на торфянике. А надо вам сказать, что в конце этого торфяника высилась скала, очень странная на вид. Ее прозвали "Мерлинова скала". Так ее называли потому, что в ней, по преданию, когда-то давным-давно жил знаменитый волшебник Мерлин.

Вот батрак пришел на торфяник и с великим усердием принялся за работу. Он долго копал торф на участке по соседству с Мерлиновой скалой и уже накопал целую кучу, как вдруг вздрогнул от неожиданности – перед ним стояла такая крошечная женщина, какой он в жизни не видывал, – фута в два ростом, не больше. Она была в зеленом платье и красных чулках, а ее длинные желтые волосы не были перевязаны ни лентой, ни тесемкой и рассыпались по плечам.

Женщина была такая маленькая да такая ладненькая, что батрак, не помня себя от удивления, перестал работать и, воткнув заступ в торф, смотрел на нее во все глаза. Но он удивился еще больше, когда женщина подняла крошечный пальчик и проговорила:

– Что бы ты сказал, если бы я послала своего мужа снять кровлю с твоего дома, а? Вы, люди, воображаете, что вам все дозволено! – Она топнула крошечной ножкой и строгим голосом приказала батраку: – Сейчас же положи торф на место, а не то после будешь каяться!

Бедняк не раз слышал много всяких рассказов про фей и про то, как они мстят своим обидчикам. Он задрожал от страха и принялся перекладывать торф обратно. Каждый кусок он клал на то самое место, откуда взял его, так что все его труды пропали даром.

Но вот он с этим покончил и огляделся в поисках своей диковинной собеседницы. А ее и след простыл. Как и куда она скрылась, он не заметил. Батрак вскинул заступ на плечо, вернулся на ферму и доложил хозяину обо всем, что с ним приключилось. А потом сказал, что лучше, мол, копать торф на другом конце торфяника.

Но хозяин только расхохотался. Сам он не верил ни в духов, ни в фей, ни в эльфов – словом, ни во что волшебное, и ему пришлось не по нраву, что его батрак верит во всякую чепуху. И вот он решил образумить его. Приказал батраку тотчас же запрячь лошадь в повозку, поехать на торфяник и забрать оттуда весь выкопанный торф, а как вернется на ферму, разложить торф во дворе для просушки.

Не хотелось батраку выполнять приказ хозяина, а делать нечего – пришлось. Но неделя проходила за неделей, а ничего плохого с ним не случалось, и он наконец успокоился. Он даже начал думать, что маленькая женщина ему просто привиделась и, значит, хозяин его оказался прав.

Прошла зима, прошла весна, прошло лето, и вот снова наступила осень, и ровно год прошел с того дня, когда батрак копал торф у Мерлиновой скалы.

В тот день батрак ушел с фермы после захода солнца и направился к себе домой. В награду за усердную работу хозяин дал ему небольшой кувшин молока, и батрак нес его своей жене.

На душе у него было весело, и он бодро шагал, напевая песню. Но как только он подошел к Мерлиновой скале, его сморила неодолимая усталость. Глаза у него слипались, как перед сном, а ноги стали тяжелыми, как свинец.

"Дай-ка я тут посижу, отдохну немного, – подумал он. – Нынче дорога домой кажется мне что-то уж очень длинной". И вот он сел в траву под скалой и вскоре заснул глубоким тяжелым сном.

Проснулся он уже около полуночи. Над Мерлиновой скалой взошел месяц. Батрак протер глаза и увидел, что вокруг него вихрем вьется огромный хоровод фей. Они пели, плясали, смеялись, показывали на батрака крошечными пальчиками, грозили ему маленькими кулачками и все кружили и кружили вокруг него при свете месяца.

Не помня себя от удивления, батрак поднялся на ноги и попытался было уйти прочь – подальше от фей. Не тут-то было! В какую бы сторону он ни ступал, феи мчались за ним и не выпускали его из своего заколдованного круга. Так что батрак никак не мог вырваться на свободу.

Но вот они перестали плясать, подвели к нему самую хорошенькую и нарядную фею и закричали с пронзительным смехом:

– Попляши, человек, попляши с нами! Попляши, и тебе никогда уже не захочется покинуть нас! А это твоя пара!

Бедный батрак не умел плясать. Он смущенно упирался и отмахивался от нарядной феи. Но она ухватила его за руки и повлекла за собой. И вот будто колдовское зелье проникло в его жилы. Еще миг, и он уже скакал, кружился, скользил по воздуху и кланялся, словно всю жизнь только и делал, что плясал. Но что всего страннее – он начисто позабыл про свой дом и семью. Ему было так хорошо, что у него пропало всякое желание убежать от фей.

Всю ночь кружился веселый хоровод. Маленькие феи плясали, как безумные, и батрак плясал в их заколдованном кругу. Но вдруг над торфяником прозвучало громкое "ку-ка-реку". Это петух на ферме во все горло пропел свое приветствие заре.

Веселье прекратилось мгновенно. Хоровод распался. Феи с тревожными криками сгрудились в кучку и устремились к Мерлиновой скале, увлекая за собой батрака, и как только они долетели до скалы, в ней сама собой открылась дверь, которой батрак никогда раньше не замечал. И не успели феи проникнуть в скалу, как дверь с шумом захлопнулась.

Она вела в огромный зал. Он был тускло освещен тоненькими свечками и заставлен крошечными ложами. Феи так устали от плясок, что сразу же улеглись спать на свои ложа, а батрак сел на обломок камня в углу и подумал: "А что же дальше будет?"

Но, должно быть, его околдовали. Когда феи проснулись и принялись хлопотать по хозяйству, батрак с любопытством приглядывался к ним. А о том, чтобы с ними расстаться, он и не помышлял. Феи занимались не только хозяйством, а и другими, довольно-таки странными делами, – батрак такого в жизни не видывал, – но как вы позже узнаете, про это ему запретили рассказывать.

И вот уже под вечер кто-то дотронулся до его локтя. Батрак вздрогнул и, обернувшись, увидел ту самую крошечную женщину в зеленом платье и красных чулках, что год назад бранила его, когда он копал торф.

– В прошлом году ты снял торф с крыши моего дома, – сказала она, – но на ней опять вырос торфяной настил и покрылся травою. Поэтому можешь вернуться домой. За то, что ты натворил, тебя покарали. Но теперь срок твоего наказания кончился, а он ведь немалый был. Только сперва поклянись, что не будешь рассказывать людям про то, что видел.

Батрак с радостью согласился и торжественно поклялся молчать. Тогда дверь открыли, и батрак вышел из скалы на вольный воздух.

Его кувшин с молоком стоял в траве, там, куда он его поставил перед тем, как заснуть. Казалось, будто фермер дал ему этот кувшин только вчера вечером.

Но когда батрак вернулся домой, он узнал, что это не так. Жена в испуге смотрела на него, как на привидение, а дети выросли и, видимо, даже не узнавали отца – уставились на него, словно на чужого человека. Да и не мудрено – ведь он расстался с ними, когда они были совсем маленькими.

– Где же ты пропадал все эти долгие, долгие годы? – вскричала жена батрака, когда опомнилась и наконец поверила, что он и вправду ее муж, а не призрак. – Как у тебя хватило духу покинуть меня и детей?

И тут батрак все понял: те сутки, что он провел в Мерлиновой скале, равнялись семи годам жизни среди людей.

Вот как жестоко покарал его "маленький народец" – феи!

ИВАН-БОГАТЫРЬ

Русская сказка

В некотором царстве, в некотором государстве жили-были старик да старуха. Детей у них не было. Сколько старик со старухой ни тужили, ни горевали, сколько разных знахарей ни звали – детей все нет и нет.

И вот приснился старухе сон: будто есть в глухом лесу тихое озеро, и водится в том озере рыба-золотое перо. Коли золотую рыбку съесть – сын народится.

Старуха пробудилась и посылает старика, торопит:

– Поди вот в такое-то место. Есть там озеро. Излови золотоперую рыбку. Страсть как охота свежей ухи похлебать.

Старик снарядился, взял сети и отправился в путь-дорогу. Ходил, ходил по дремучим лесам, разыскал озеро.

Первый раз сеть закинул, пришла сеть пустая. Другой раз закинул, и опять ничего. На третий раз вытащил сеть, а в ней бьется рыба-золотое перо.

Старик сети собрал, прихватил добычу и воротился домой.

– На, старуха, вари!

Сварили. Едят да похваливают:

– Ох, и до чего уха хороша! Отродясь такой сладкой ухи не хлебали.

Уху выхлебали, рыбу съели, и в тот же день старуха понесла.

Родился у них сын, по имени Иван.

Старик с утра до вечера в поле работает, а старуха по хозяйству управляется да сына качает.

И растет парень не по дням, а по часам: будто тесто на опаре подымается.

По третьему году стал на улицу выбегать, стал в ребячьи игры поигрывать. И тут соседи с жалобой пришли:

– Уймите сына. Шутит он с нашими ребятами шутки нехорошие: кого за руку схватит – у того рука прочь, кого за ногу схватит – нога прочь. Побьет, покалечит всех детей.

Пригорюнились старик со старухой, призадумались: "Что с парнем делать?"

И говорит старик:

– Стану его с собой в поле водить, пусть там играет.

На том и согласились.

На другой день поехал старик на пашню и сына с собой повез. Только старик за соху взялся, просит парень:

– Дай, я пахать стану!

– Ну, где тебе, сынок, ты еще мал. Вырастешь – тогда напашешься, а сейчас побегай, поиграй, только далеко не отходи.

А сын неотступно просит:

– Нет, хочу пахать!

– Ну, ладно, попробуй, – говорит отец.

Парень так глубоко соху в землю вогнал, что конь стал: тянуть не может.

– Ты, сынок, глубоко берешь! Конь не тянет, и соху поломаешь.

Тут Иван соху приподнял, стал коню пособлять, и споро дело пошло. Столько до обеда напахал – старику в день не управиться.

– Стой, сынок, надо коня покормить! Видишь, весь в пене, словно в мыле стал.

Коня отпрягли, пустили на луг, а сами сели обедать.

Попили, поели, посылает отец:

– Сходи, сынок, за конем, пора за дело приниматься.

Пошел парень на луг – нету коня. Оглянулся и видит: сидит за кустом волк – медный лоб, облизывается, а от коня только кожа да кости остались. Увидал волк Ивана, кинулся на него:

– Коня съел и тебя съем!

– Погоди хвалиться раньше времени!

Схватил волка за ноги, размахнулся и так сильно бросил оземь, что только мокрое место осталось. Земля задрожала, и гул пошел, будто гром грянул.

Воротился к отцу и говорит:

– Волк – медный лоб нашего коня съел.

– Экое горе! Хорошо, что хоть ты ему, сынок, на глаза не попал. Пойдем скорее домой, а то как бы и нас с тобой не съел.

Прошло с того много ли, мало ли времени, вырос Иван до полного возраста и стал таким молодцом пригожим: ни в сказке сказать, ни пером описать.

А в ту пору потерялись у царя три дочери: похитил их Сам с ноготок, борода с локоток, Кощеев племянник. Сколько ни искали, никак найти не могли. Ездили и князья и бояре, да никто назад не воротился. Кликнул царь клич по всем волостям, по всем деревням.

– Коль найдется удалец и дочерей сыщет, тому при жизни полцарства отпишу, на любой из трех царевен женю!

Стал Иван проситься у отца с матерью:

– Благословите меня идти царских дочерей искать.

Родители отговаривают:

– Что тебе, сынок, за нужда неведомо куда идти да, может, там и свою буйную голову сложить? Лучше бы невесту приглядел да женился, чем шататься по чужой стороне.

А сын на своем стоит:

– Пришла пора мне на белый свет поглядеть. Чужаядальняя сторона не убавит ума.

И стал в путь-дорогу собираться. Перво-наперво пошел в кузницу и говорит кузнецам:

– Скуйте мне палицу в триста пудов, да такую, чтобы не ломалась, не гнулась, не плющилась.

– Сковать-то мы не прочь, – отвечают кузнецы, – сковать можно, да только нам не совладать с таким поковом.

– Берите железо да сваривайте, а я пособлю!

Принялись за работу. День куют и другой куют, Иван железо поворачивает да в горно носит. На третий день палицу изготовили.

– Испытай, годится ли тебе?

Взял Иван палицу за концы да попробовал через колено – в дугу согнул.

– Нет, это не палица. Куйте другую!

Через три дня сковали другую палицу, крепко закалили. Попробовал гнуть – не гнется, бросил о камень – сломалась.

– И эта не годится!

Сковали и третью палицу. Попробовал согнуть – не гнется, бросил о камень – не плющится. Кинул палицу кверху, скрылась она из глаз, а через три часа с шумом, с гулом обратно летит. Упала на камень, и камень на сажень в землю ушел, а палица не погнулась, не треснула.

– Ну, спасибо, теперь по мне палицу сковали.

На другое утро встал добрый молодец раненько, умылся беленько, льняным полотенцем утерся и стал с родителями прощаться:

– Не горюйте, не печалуйтесь, царевен найду – тогда свидимся.

Сунул за пазуху три пирожка, взял в руки палицу. Отец с матерью вышли провожать сына за околицу. Тут и распрощались. Дошел Иван до поворота и там последний раз шапочку снял, родителям поклонился. Они ему белым платком помахали и воротились домой.

А Иван шел день до вечера, красного солнышка до заката, никто ему не повстречался: ни зверь не прорыснул, ни птица не пролетела.

На другой день увидал Иван человека. В каждой руке у этого молодца по здоровому дубу. Стоит да дуб о дуб поколачивает.

– Здравствуй, богатырь Дубыня!

– Ну, какой я богатырь? Вот есть на свете богатырь Иван. Когда ему было три года, он волка – медного лба убил. Вся земля задрожала. Вот тот богатырь! Да уж не ты ли и есть Иван-богатырь?

– Зовут меня Иваном. Волка – медного лба я убил, а силой еще по-настоящему ни с кем не мерялся.

Стал Дубыня проситься:

– Возьми меня с собой!

– Пойдем.

Долго ли, коротко ли, близко ли, далеко ли шли Иван-богатырь с Дубыней, пришли к двум большим горам.

Стоит между теми горами человек и гору о гору поколачивает, только гул идет.

– Здравствуй, богатырь Горыня!

– Разве я богатырь? Вот, слышно, есть на Руси богатырь Иван. Он в ребячьи годы волка – медного лба голыми руками убил – вся земля дрожала и гор много осыпалось. Вот тот богатырь!

Дубыня на Ивана показывает и говорит:

– Вот кто волка – медного лба убил!

Тут Горыня поклонился и просится:

– Возьми, Иван-богатырь, меня с собой!

– Пойдем.

Стало их трое. Шли с утра день до вечера, красного солнышка до заката, никто им навстречу не попал: ни зверь, ни птица.

На другой день подошли к широкой реке. Лежит на берегу человек, на усах через реку людей переправляет.

– Здравствуй, богатырь Усыня!

– Здравствуйте, молодцы удалые. Вот назвали вы меня богатырем, а того не знаете, что есть на Руси Иван-богатырь. Он ребячьим делом волка медного лба убил. Вся земля тогда дрожала, река из берегов выходила, сколько места затопила. Вот тот богатырь!

Дубыня с Горыней на Ивана показывают:

– Вот он и есть Иван-богатырь.

Тут им Усыня поклонился и просится:

– Возьмите, братцы, меня с собой!

– Пойдем.

И стали четверо путь-дорогу продолжать.

Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, а добрые молодцы вперед подвигаются.

Шли, шли и увидели избу. Во дворе большое стадо быков, а в избе никого нет. Иван-богатырь говорит:

– Ну, коли хозяина нет, поживем в этой избе, покуда все кругом не обыщем. Сперва обойдем восточную сторону, потом летнюю да западную, а под конец и в северную сторону отправимся. Где-нибудь нападем на след похитника царских дочерей.

На том и согласились.

– Ты, Дубыня, останься, обед вари, а мы восточную сторону обойдем, говорит Иван-богатырь.

Остался Дубыня, зарезал пять быков, сварил. Сидит, в окно поглядывает:

– Что это как долго названых братьев нет: обед простынет.

И вдруг, откуда ни возьмись, бежит Сам с ноготок, борода с локоток, сорок возов сена тянет. Сено притащил, воды из колодца достал. Накормил быков, напоил, стал считать. Считал, считал – пяти голов не хватает.

– Кто тут не кормит, не поит быков, а добром пользуется?

Оглянулся, увидал Дубыню. Схватил его и давай бить.

Бил, бил, приподнял избу с одного угла и сунул туда Дубыню.

– Пусть этот угол не гниет!

И убежал.

Вертелся, вертелся Дубыня и кое-как выбрался. Пришел в избу, влез на печь и лежит.

Названые братья воротились:

– Обед готов?

– Готов.

– А ты чего там лежишь? Вставай обедать!

– Не хочу: я сильно угорел, братцы.

Пообедали. Маловато показалось.

На другой день оставили Горыню обед варить.

И ушли.

Зарезал Горыня семь быков, сварил и стал названых братьев дожидаться. Сидит, в окно поглядывает:

– Чего долго нейдут?

Вдруг бежит Сам с ноготок, борода с локоток, сорок возов сена тянет. Прибежал, быков накормил, напоил, стал считать. Считал, считал – семи голов не хватает.

– Какой тут вор поселился? Не поит, не кормит, а добром пользуется!

Увидал Горыню, схватил и давай бить. Бил, бил, мял, мял, избу с одного угла приподнял и сунул туда Горыню.

– Лежи там!

И убежал.

Горыня вертелся, вертелся, кое-как выбрался из-под избы.

Дубыня, Усыня да Иван-богатырь пришли, а Горыня все на печи лежит, стонет.

– Чего, Горыня, лежишь? Вставай обедать!

– Обедайте, а я не хочу: голова болит, угорел!

– Что тут за угар такой? – говорит Иван-богатырь.

Горыня молчит, и Дубыня молчит.

На третий день оставили Усыню обед варить. Остался Усыня один, зарезал девять быков. Обед сварил, попробовал: щи жирные и мясо уварилось. Сел под окошко, на улицу поглядывает.

Откуда ни возьмись, прибежал Сам с ноготок, борода с локоток, сорок возов сена приволок, Быков накормил, напоил, стал считать. Считал, считал, заругался:

– Да что тут творится? Сегодня девяти голов не хватает!

Схватил Усыню за усы, выволок из избы и давай бить. Бил, бил, таскал, таскал, приподнял избу с одного угла и сунул Усыню под угол.

– Будешь меня помнить!

И сам убежал.

Выбрался кое-как Усыня из-под избы, забрался на печь и лежит, поойкивает.

Воротилась дружина.

– Обед готов?

– Готов давно.

– Слезай обедать. Чего там лежишь?

– Нет, братцы, не могу: голова болит, угорел.

Наутро Иван-богатырь говорит:

– Обойдите сегодня северную сторону, коли там на след не попадем, пойдем прочь, не стоит больше в этом месте царевен искать. А обед сегодня я сварю. Мой черед угореть.

Названые братья ушли, а Иван-богатырь зарезал двенадцать быков, сварил. Сидит на лавке, в окошко поглядывает да песни поет.

Вдруг прибежал Сам с ноготок, борода с локоток, сорок возов сена приволок. Быков накормил, напоил, стал считать. Не хватает двенадцати голов. Услышал песню, оглянулся и кинулся на Ивана-богатыря.

– Вот тебя-то мне и надо, сейчас с тобой рассчитаюсь!

Бились они, бились, Иван-богатырь его смял, сломал и всю бороду оборвал да под лавку и кинул старика.

– Лежи там!

В эту пору названые братья пришли.

– Заждался вас с обедом! Нашли ли чего, след какой?

– Нет, не напали и сегодня на след.

Сидят все четверо, обедают. Взглянул Дубыня под лавку и говорит:

– Глядите-ко, угар-то наш под лавкой лежит.

– Какой такой угар под лавкой? – спрашивает Иван-богатырь.

– Да вот Сам с ноготок, борода с локоток. То и есть наш угар.

Иван-богатырь усмехнулся:

– Чего вы мне раньше не сказали?

– Хотелось узнать, кто из нас всех сильнее. И вот теперь видим: ты, Иван-богатырь, самый сильный из нас.

А Сам с ноготок, борода с локоток в ту пору поотлежался, вскочил, встряхнулся и убежал.

Все четверо добрых молодцов кинулись вслед за ним. Сам с ноготок, борода с локоток добежал до глубокой пропасти и скрылся под землей.

Иван-богатырь говорит:

– Ходили мы, ходили, сколько кругом места обошли, а этой пропасти не видали. Надо туда спуститься, узнать: не у этого ли колдуна царевны томятся?

Взяли воловьи кожи, нарезали из них ремней. Ремни связали.

– Ну, кто пойдет?

Все молчат. Иван-богатырь говорит:

– Спускайте меня и ждите тут безотлучно. Как дерну за ремень, так и тяните.

Взял Иван-богатырь палицу и стал спускаться. Спустился, ремень отвязал и пошел по дорожке. Шел, шел, и вдруг стал свет брезжить. Скоро вышел на свет и увидал Медное царство. Большой медный дворец стоит, а у ворот змеи прикованы на медных цепях. Змеи шипят, вход во дворец стерегут. Подле дворца колодец, а у колодца медный ковшик на медной цепочке висит. Иван-богатырь воды из колодца почерпнул, сам напился и змеев напоил. Присмирели змеи, притихли. Зашел в медный дворец, а там на медной лавке девушка-красавица сидит, шьет. Как стежок стегнет, так солдат выскочит, как другой стежок стегнет – другой солдат выскочит.

– Здравствуй, девица-красавица! Что ты шьешь-пошиваешь, на кого рать-силу сгоняешь?

– Здравствуй, добрый молодец. Я силу сгоняю на Иванабогатыря.

– Кто эту силу поведет?

– Поведет рать-силу Сам с ноготок, борода с локоток.

– А кем тебе он, красавица, приходится?

– Мы три сестры: я, Анна-царевна, средняя сестра – Марфа-царевна, а меньшая – Татьяна-царевна – все мы дочери царя из такого-то царства. Похитил нас Сам с ноготок, борода с локоток и держит в неволе три года. А сам он родной племянник Кощея Бессмертного.

Тут Иван-богатырь говорит:

– Вас-то, трех царевен, трех сестер я и ищу. Брось-ка ты, красавица, шить-пошивать, рать-силу сгонять. Как я обратно пойду, тебя с собой возьму да на белый свет подыму, к отцу с матерью увезу.

Обрадовалась царевна, кинула шитье в печку. А тут и все солдаты исчезли, словно их и не было.

Царевна Ивана-богатыря накормила, напоила. Поотдохнул он в Медном царстве и пошел дальше.

Шел, близко ли, далеко ли, увидал Серебряное царство. Стоит дворец весь серебряный, и все кругом из чистого серебра. У ворот большие змеи-сторожа на серебряных цепях прикованы, шипят, пасти разевают... Подле дворца колодец. У колодца серебряный ковшик на серебряной цепочке висит.

Иван-богатырь воды из колодца почерпнул, сам напился и змеев напоил. Улеглись змеи, присмирели.

Зашел в серебряный дворец, а там на серебряной лавке сидит девушка краше первой. Сидит средняя сестра Марфа-царевна, шьет: как стежок стегнет, так два солдата и выскочат.

– Что, красная девица, шьешь-пошиваешь? На кого ратьсилу сгоняешь?

– Белено мне силу-рать сгонять на Ивана-богатыря.

– Кто поведет ту силу?

– Поведет силу Сам с ноготок, борода с локоток.

– А где он сейчас находится?

– Сам он в третьем царстве.

– Брось, прекрасная царевна, шить-пошивать, рать-силу сгонять на меня. Я обратно пойду, тебя с собой возьму, на белый свет подыму и к отцу с матерью увезу.

Царевна рада-радехонька. Кинула шитье в печку, и солдаты исчезли все вдруг.

Отдохнул в Серебряном царстве Иван-богатырь, попил, поел и отправился в путь-дорогу.

Идет, идет, а свет все ярче и ярче становится. И потом все кругом так засияло – глазам больно. Скоро раскинулось перед ним Золотое царство. Дворец стоит из чистого золота, как жар горит. Окна в том дворце хрустальные, наличники алмазами изукрашены. У крыльца змеи с золотой чешуей, на золотых цепях прикованы, шипят, пасти разевают, дворец стерегут. На дворе колодец, у колодца золотой ковшик на золотой цепочке висит.

Иван-богатырь почерпнул воды из золотого колодца, сам попил и змеев напоил. Притихли змеи, спать улеглись.

Добрый молодец на золотое крылечко ступил, золотую дверь отворил. Во дворце на золотой лавке сидит третья сестра – Татьяна-царевна, столь прекрасная, что ни в сказке рассказать, ни пером описать. Сидит, шьет: как стежок стегнет, так три солдата выскочат, как другой стежок стегнет, так опять три солдата выскочат.

– Здравствуй, Татьяна-царевна, – поздоровался Иван-богатырь, – что ты шьешь-пошиваешь, на кого рать-силу сгоняешь?

– Здравствуй, добрый молодец! Белено сгонять рать-силу на Ивана-богатыря. Шить – силу сгонять охоты нет и не шить нельзя: убьет Кощеев племянник, Сам с ноготок, борода с локоток.

– Послушайся меня, прекрасная царевна, брось шитье в печку, я тебя на белый свет подыму да к отцу с матерью увезу.

– Ох ты, молодец удалый, много сюда охотников хаживало от нашего батюшки, да никто назад не воротился: всех погубил Сам с ноготок, борода с локоток. Он-то силен, да есть еще у него помощник – трехглавый змей. Никто с ним справиться не может. Вот, слышно, народился на Руси Иван-богатырь. Сам с ноготок, борода с локоток да трехглавый змей одного только этого богатыря и побаиваются. Велели нам сгонять силу несметную. Собираются на Ивана-богатыря войной идти.

– Опоздали они на меня войной идти. Сам я сюда пришел с Кощеевым племянником силами померяться да вас, трех сестер, из неволи выручить.

Обрадовалась Татьяна-царевна.

– Вот ты какой есть, Иван-богатырь!

Кинула шитье в печку, и солдат как не бывало. Царевна принялась хлопотать. Скатертью стол накрыла, разных кушаньев да вин нанесла, стала гостя потчевать:

– Кушай, добрый молодец!

Напоила, накормила Ивана-богатыря и говорит:

– Трудно тебе с Кощеевым племянником да со змеем управиться. Ведь у них в саду под золотой яблоней два кувшина стоят: направо кувшин с живой водой, налево с мертвой. Перед боем пьют они живую воду и после того никакая сила их не берет, никакой меч не сечет.

– Спасибо, прекрасная царевна, за ласку да за угощенье. Скажи, где мне найти Кощеева племянника, Самого с ноготок, борода с локоток.

– Лежит он в бане, весь избитый, израненный, парится да поправляется, ждет, покуда войско мы сгоним.

Крепко полюбилась Ивану-богатырю Татьяна-царевна. Она и ростом вышла, и дородством взяла. Золотая коса ниже пояса, брови черного соболя, глаза с поволокой, а идет, будто лебедь белая плывет.

И царевна взглянула на Ивана-богатыря, зарумяниласьзарделась, будто маковый цвет.

– Пойдешь ты биться, – говорит царевна, – береги себя. Не бей Кощеева племянника другожды, а то он опять оживет.

От этих речей встрепенулось сердце у доброго молодца, и стало ему легко, хорошо.

Поднялся с места, взял в руки палицу и простился с красной девицей.

Вышел на крыльцо, спустился в заповедный сад. Отыскал золотую яблоню и переставил кувшины с живой и мертвой водой. Направо, где стояла живая вода, поставил кувшин с мертвой водой, а налево перенес живую воду. Потом пошел в баню. Размахнул двери, а там на полке лежит Сам с ноготок, борода с локоток, парится, кричит:

– Дай жару! Дай жару!

Только Иван-богатырь через порог ступил, как он веник кинул и закричал:

– Что это русским духом пахнет?

Оглянулся и увидел Ивана-богатыря:

– А, Иван-богатырь сюда пришел смерти искать. От меня живым не уйдешь!

И в ту же минуту так свистнул, что семь потолочин вылетело, а прислужники повалились замертво. Соскочил с полка, выбежал на улицу. В ту пору все кругом зашумело, свет померк: прилетел трехглавый змей, в лапах кувшин держит.

– Где он, Иван русский богатырь?

Взглянул и засмеялся:

– Ой, да какой же он маленький! Я его на лапу положу, а другой прихлопну, и останется грязь да вода.

– Не хвались раньше времени, поганое чудовище, – отвечал Иван-богатырь. – Не по тебе ли станут панихиду петь?

А Сам с ноготок, борода с локоток торопит змея:

– Пей из кувшина да бей Ивана-богатыря, нечего тут разговоры разговаривать!

Выпил змей из кувшина воды глоток и сразу ослабел, худо на ногах держится.

Размахнулся Иван-богатырь вползамаха и убил змея.

Сам с ноготок, борода с локоток ногой топнул:

– Ох, вместо живой воды выпил змей мертвую воду!

И свистнул другой раз так сильно, что листья с деревьев осыпались, трава к земле приклонилась. Помешкал и закричал:

– Ах, девки-подлянки, обманули: нету войска! Ну, ладно, и один с тобой справлюсь.

Кинулся на Ивана-богатыря и так крепко его ударил, что по колена в землю вогнал. А Иван-богатырь так ударил Самого с ноготок, борода с локоток, что тот повалился, будто овсяный сноп.

Прислужники Кощеева племянника закричали:

– Бей его еще раз!

Ивану-богатырю ведомо: коли другой раз ударить – оживет Сам с ноготок, борода с локоток. Отвечает он:

– Много чести вашему хозяину, чтобы русский богатырь его дважды бил. Довольно и одного раза.

Тут прислужники сами кинулись на доброго молодца. Иван-богатырь раскидал, разбросал их в разные стороны. Те, кто успел убежать, попрятались, а остальных всех порешил. И пошел в золотой дворец.

Татьяна-царевна в окошечко глядела. Увидала добра молодца издали. На крылечко выбежала, встретила Ивана-богатыря радостная.

– Храброму да удалому слава!

Сняла с пальца именной перстень, надела Ивану-богатырю, поклонилась.

– Как воротимся домой да буде люба тебе, добрый молодец, сватайся у батюшки, а мне ты сразу по сердцу пришел. Буду тебе верной женой.

Иван-богатырь радехонек. Татьяну-царевну за белые руки брал, своей невестой называл.