Текст книги "Из бездны вод - Летопись отечественного подводного флота в мемуарах подводников (Сборник)"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 33 страниц)

Немецкое командование, первоначально недооценивавшее силы Северного флота, с декабря 1941 года было вынуждено срочно начать постановку минных заграждений, чтобы защитить со стороны моря свои коммуникации и преградить путь нашим подводным лодкам в глубоководные фьорды. По трассе движения конвоев противник оборудовал на берегу сигнально-наблюдательные посты и установил батареи. В состав охранения конвоев немецкое командование включило миноносцы и авиацию.

В 1941 году Северный флот не потерял ни одной лодки на вражеских коммуникациях, но в 1942 году, когда немцы усилили противолодочную защиту, погибло несколько наших подводных лодок.

Подводники Северного флота, атакуя транспорты и боевые корабли гитлеровцев, применяли не только торпедное и артиллерийское оружие, но и мины. Первую минную постановку на Севере произвела подводная лодка "К-2" под командованием капитана 3 ранга В. П. Уткина в сентябре 1941 года. На минах, поставленных нашими лодками, фашисты потеряли девять транспортов, эскадренный миноносец и несколько других кораблей.

Действия североморцев срывали планомерное снабжение немецко-фашистских войск в Заполярье, отвлекали значительные силы, которые фашисты уже не могли использовать на других направлениях. Успешные боевые действия североморцев были одной из главных причин провала вражеского наступления в Заполярье. "Правофланговый" огромного фронта сражался стойко.

Вспоминая борьбу с врагом на Крайнем Севере, где моряки вместе с частями 14-й армии дрались за устойчивость фланга наших войск, невольно хочется провести аналогию с действиями Черноморского флота. Несравнимая по масштабам, борьба на севере и на юге все же имеет много общего. Там и тут гитлеровцы стремились продвинуться своими флангами в глубь нашей территории и, используя советские порты, оказать помощь своим войскам на главных направлениях. Там и тут фашисты были остановлены, планы их сорваны, и в сражениях на флангах были задействованы их крупные силы.

Северные воды, по которым шли конвои, играли в тот период огромную роль. На Черном море мы имели крупный флот, а немецкое командование было лишено возможности послать туда крупные корабли. Противнику не оставалось ничего иного, как атаковать наши военно-морские базы с суши. В Баренцевом море обстановка сложилась иначе. Мы имели относительно слабый по составу Северный флот. Немцы же легко могли перебросить туда свои соединения флота в дни решительной борьбы за Мурманск. Однако этого не случилось, и 14-й армии с помощью Северного флота удалось остановить противника.

* * *

Несмотря на огромные трудности, подводники Балтики в 1942 году успешно действовали на морских коммуникациях противника. Они потопили только за одно лето пятьдесят шесть вражеских транспортов водоизмещением около ста пятидесяти тысяч тонн. Фашистам все труднее было пользоваться морскими перевозками для снабжения своих войск. Еще в начале войны немецкое военно-морское командование жаловалось фюреру, что морские конвои подвергаются сильным атакам советской морской авиации и кораблей, несут большие потери и флот не в состоянии обеспечить коммуникации и тем самым оказать необходимую помощь сухопутным войскам.

Потопить даже один крупный груженый транспорт или танкер – великое дело. Зарубежные авторы (Броди, Прейс, Кресно и другие) подсчитали: на двух транспортах по шесть тысяч тонн и одном танкере в три тысячи тонн можно за один рейс перевезти столько снаряжения, что после распределения на фронте для его уничтожения потребовалось бы три тысячи самолето-вылетов бомбардировщиков. А для потопления этих судов в море достаточно всего нескольких торпед... Возможно, эти выкладки и не совсем точны, но они впечатляют. Пустить на дно вражеский корабль с оружием, танками и другим имуществом – это действительно существенная помощь нашим сухопутным войскам.

Подводные лодки мы очень берегли и старались использовать их с максимальной эффективностью. Помню, когда над Ленинградом нависла особая угроза и даже возник вопрос о возможном уничтожении кораблей, кое-кто из флотских товарищей предлагал воспользоваться Зундом – проливом, связывающим Балтийское и Северное моря, чтобы перевести часть подводных лодок на Северный флот. Уже был назначен и командир отряда, который поведет лодки,– Герой Советского Союза Н. П. Египко. Я доложил Ставке о готовящейся операции (хотя в душе и не совсем соглашался с этим замыслом). И. В. Сталин хмуро выслушал меня и ответил довольно резко, что не об этом следует думать, надо отстаивать Ленинград, а для этого и подводные лодки нужны, а коль отстоим город, тогда подводникам и на Балтике дела хватит.

И действительно, летом 1942 года балтийские подводники славно поработали, отправили на дно десятки вражеских судов, парализуя морские перевозки противника.

В. Ф. Трибуц в книге "Подводники Балтики атакуют" справедливо дает самую высокую оценку многим командирам подводных лодок. Он их знает лучше, чем я. Мне лично были хорошо знакомы командир бригады А. М. Стеценко, начальник штаба Л. А. Курников, начальник политотдела М. Е. Кабанов. Они сделали очень много для успешного действия подлодок.

Хорошо помню командиров дивизионов В. А. Полещука, Г. А. Гольдберга, С. Б. Верховского, А. Е. Орла, П. А. Сидоренко. В послевоенное время многие из них командовали крупными соединениями, а А. Е. Орел в течение почти десяти лет возглавлял дважды Краснознаменный Балтийский флот.

На Балтике подводникам было трудно, особенно в Финском заливе. Глубины здесь небольшие. Поэтому каждая мина становится особенно опасной, так как лодка не может уйти на глубину, чтобы избежать или хотя бы уменьшить вероятность встречи с ней. Какое преимущество в этом отношении было у черноморцев и северян! Там стоило удалиться от берега – и большие глубины снимали минную опасность. К тому же на малых глубинах Финского залива врагу легче было обнаружить лодку и забросать бомбами как с самолетов, так и противолодочных кораблей, которые круглые сутки вели охоту. Бывали случаи, когда лодка, форсируя минное поле, буквально ползла по грунту.

– Пока выйдем на достаточные глубины,– сказал мне один из командиров,днище лодки очищается до блеска.

И все же подводники преодолевали все преграды, выходили в море и топили фашистские корабли.

Наши подводные лодки наводили на врага такой страх, что он не жалел сил и средств для борьбы с ними. И гитлеровцам многое удалось сделать. Им помогала и география. Немцы перекрыли Финский залив в самом узком месте – в районе Нарген – Порккала-Удд– мощными противолодочными средствами. После мы узнали, что враг выставил здесь двойной ряд противолодочных сетей и плотные минные заграждения. Для охраны этого района он сосредоточил четырнадцать сторожевых кораблей, более пятидесяти тральщиков и свыше сорока различных катеров. К сожалению, мы узнали об этом поздно. И жизнь наказала нас за то, что мы не придали должного значения вражеской противолодочной обороне.

Из подводных лодок, пытавшихся весной 1943 года прорваться на просторы Балтики, некоторые погибли. Известна судьба подводной лодки "Щ-408" под командованием капитан-лейтенанта П. С. Кузьмина. Ее экипаж настойчиво искал проход в сетях. Когда запасы электроэнергии и кислорода были исчерпаны, лодка вынуждена была всплыть. Здесь ее атаковали катера. Подводники приняли неравный бой, они вели огонь, пока поврежденная лодка не скрылась под водой. Весь экипаж погиб, предпочитая смерть позору плена.

Мне вспомнились бурные дискуссии в Военно-морской академии в 1929-1930 годах между сторонниками "москитного" и подводного флота. Первые утверждали, что "москитный" (катерный) флот – наиболее дешевый и в то же время надежный в борьбе на море. Подводные лодки, дескать, противник может блокировать в базах, а катерам не страшны никакие преграды. Сторонники подводного флота заявляли, что, наоборот, катерами на морских просторах мало что сделаешь, а вот подводные лодки всюду пройдут и решат любую задачу. Война и тем и другим раскрыла ошибочность их суждений. Как невозможно одним "москитным" флотом решать все задачи на море, так нельзя рассчитывать только на подводные лодки. Скажем прямо: весной и летом 1943 года противнику удалось сковать действия наших подводных лодок. И нам пришлось бы туго, если бы мы не имели "сбалансированный", разнообразный по классам кораблей флот. То, что не смогли решить в то время подводные лодки, решили другие классы кораблей и морская авиация.

Премьер-министр Великобритании Черчилль на Ялтинской конференции допытывался у Сталина, когда советские войска захватят Данциг. В этом балтийском порту находилось тогда много недостроенных и уже готовых немецких подводных лодок. А именно подводные лодки доставляли больше всего тревог британскому правительству. Черчилль признавался, что в трудный период битвы за Атлантику ничто так не беспокоило его, как угроза со стороны немецкого подводного флота. Вот почему его волновал захват Данцига.

Дни этого порта и без того были уже сочтены: до города доносились залпы наших орудий и "катюш"; началось поспешное бегство противника. Более шести тысяч гитлеровцев, около одной трети которых составлял, можно сказать, цвет фашистского подводного флота, погрузились на лайнер "Вильгельм Густлов". Охранение в море должно было обеспечить безопасность перехода лайнера от Данцига до Киля. А между тем конвой уже поджидала советская подводная лодка.

...В море свирепствовал жестокий шторм. Температура держалась на минус семи градусах. Рубка лодки, антенны, перископы быстро обрастали льдом. А командир корабля капитан 3 ранга А. Маринеско и его замполит уже длительное время находились на мостике. Прошел еще час, другой. Шторм не утихал. И вдруг обозначился силуэт очень крупного судна. Оно шло в охранении. Это и был "Вильгельм Густлов".

За час до полуночи "С-13" атаковала неприятельское судно. Несколько торпед одна за другой стремительно понеслись к цели. После сильного взрыва лайнер пошел ко дну.

Гибель "Вильгельма Густлова" ошеломила фашистов. В Германии был объявлен трехдневный траур. Гитлер приказал расстрелять командира конвоя.

Потопление "Вильгельма Густлова" явилось значительным событием даже на фоне наших крупных побед в те дни.

Находившийся на борту лайнера и оставшийся в живых гитлеровский офицер Гейнц Шен в книге "Гибель "Вильгельма Густлова", изданной в ФРГ, подтверждает, что 30 января 1945 года неподалеку от Данцига "Вильгельм Густлов" был торпедирован советской подводной лодкой, в результате чего погибло более пяти тысяч человек. "Если считать этот случай катастрофой,– пишет автор,– то это несомненно была самая большая катастрофа в истории мореплавания, по сравнению с которой даже гибель "Титаника" (...) в 1913 году (...) – ничто".

Успех лодки "С-13" был не последним.

Возвращаясь на свою базу, 9 февраля 1945 года она торпедировала еще один крупный транспорт противника – "Генерал Штойбен", на борту которого находилось три тысячи шестьсот гитлеровских солдат и офицеров. Таким образом, за один только поход экипаж лодки под командованием капитана 3 ранга Александра Ивановича Маринеско уничтожил восемь тысяч гитлеровцев. Полноценная дивизия! Да еще какая дивизия! Отборные офицеры, первоклассные специалисты-подводники, эсэсовцы, фашистские бонзы...

* * *

Техника поистине развивается быстро, и темпы этого развития неимоверно ускоряются. То или иное открытие создает широкие возможности для технического прогресса во многих смежных областях.

Мне хочется привести пример ускорения темпов развития техники, знакомый морякам из области подводного судостроения.

Прообразом подводной лодки можно считать "потаенное судно" народного умельца Ефима Никонова, которое он предложил еще в 1719 году. При первых испытаниях присутствовал Петр I. Идея заслуживала внимания, но техника не позволяла должным образом реализовать мечту.

В середине XVIII века англичанин Симоне предложил подводную лодку, созданную на иных принципах, но правильная в основе своей мысль еще не могла стать реальностью. Исторически на очереди еще стояли паровые суда вместо парусных.

Во Франции, которая во времена Наполеона была сильна на суше и слаба на море, Фультон в 1800 году предложил построить подводную лодку "Наутилус" для борьбы с "владычицей морей" Британией. Такое судно было крайне необходимо. Однако попытка воплотить конструкторскую мысль в реальность оказалась безуспешной: идея далеко опередила технические возможности.

Ближе к реальности оказалась подводная лодка нашего соотечественника С. Джевецкого, которую он испытывал в Одессе в конце 1879 года. Это было уже стальное судно, но надежность его действия под водой оказалась недостаточной. Идея плавать "потаенно" под водой временно была оставлена.

Подводные лодки были признаны годными для военных целей только в начале XX века. Окончательно в этом убедились в годы первой мировой войны. Ошеломляющие успехи подводных лодок (потопление в течение двух часов трех английских крейсеров, торпедирование русского крейсера "Паллада") дали мощный толчок развитию подводного оружия. Подводная лодка стала подлинно боевым подводным кораблем.

А через пятьдесят лет после первой мировой войны появились современные атомные подводные гиганты. Они плавают вокруг света без пополнения топливом, ныряют под лед и всплывают точно на Северном полюсе...

На океанских орбитах

Ваше время, атомарины!

17 января 1954 года в истории подводного плавания произошло поворотное событие: в море вышла подводная лодка с атомным реактором вместо традиционного дизеля. Ее построили американцы и назвали по имени жюль-верновской чудо-субмарины – "Наутилус". В отличие от подводного корабля капитана Немо, атомный "Наутилус" преследовал цели, весьма далекие от благородных идеалов французского романиста.

Чуть позже океанские воды расступились и перед первенцем советского атомного флота – подводной лодкой "Ленинский комсомол". Так началась новая эра в истории не только подводного, но и мирового мореплавания вообще, ибо вслед за атомаринами океаны стали бороздить надводные атомоходы – ледоколы, крейсера, авианосцы... Видимо, не за горами время и пассажирских лайнеров с ядерными энергетическими установками.

Ядерная энергетика позволила подводным лодкам стать из "ныряющих кораблей" (ведь они могли уходить под воду не более чем на несколько суток) подлинными кораблями глубин, способными без всплытия обогнуть планету, позволила им стать своего рода спутниками Земли в гидрокосмосе.

Подводники решили наконец свою главную проблему – проблему "единого двигателя", то есть такого источника энергии, который бы питал ход корабля как над водой, так и под водой, не поглощая драгоценного в замкнутом пространстве кислорода.

Если обычной подлодке приходится перед погружением останавливать дизель-моторы, задраивать шахты подачи воздуха дизелям, закрывать захлопки газоходов и переходить на электродвижение – на все это расходуется бесценное в бою время,– то атомарина скрывается под водой сразу, без всех этих подготовительных процедур. Она ныряет столь же непринужденно, как это делают морские животные.

Дизель-электрическая субмарина испытывает на глубине постоянный энергетический голод. Ее командир, чтобы оттянуть время разрядки аккумуляторной батареи, вынужден экономить на всем – на режиме работы кондиционеров, освещении и даже порой на камбузных электроплитах. В плавании на воде он должен постоянно помнить, хватит ли соляра в цистернах на возвращение в базу. На атомарине с ее энергетическим изобилием не знают этих забот. Для первых 60 тысяч миль, пройденных "Наутилусом", понадобилось всего лишь три килограмма шестьсот тридцать граммов урана. Дизельной подводной лодке, чтобы пройти подобное расстояние с равнозначной скоростью, потребовалось бы 300 железнодорожных цистерн жидкого топлива.

Атомная ракетная подводная лодка "Джордж Вашингтон" первый раз заменила активную зону реактора лишь после четырех с половиной лет эксплуатации ядерного реактора.

Высокая энерговооруженность атомохода помогла решить и многие сопутствующие проблемы, как-то: добыча пресной воды из морской с помощью мощных опреснителей, получение кислорода методом электролиза, кондиционирование всех отсеков и т. д.

Все это позволило создать качественно новые, немыслимые на дизельных подлодках условия обитания экипажа. Длительность подводных походов зависит теперь только от физической выносливости самих подводников. Так, некогда боевое средство с самым коротким радиусом действия, подводная лодка превратилась в корабль с практически неограниченной автономностью. К этому важнейшему ее боевому качеству следует добавить и то, что атомная силовая установка дает возможность развивать гораздо большие скорости, чем у равномощных надводных кораблей, так как на глубине отсутствует волновое сопротивление да и сами гидродинамические обводы корпуса атомарины позволяют разверзать водную среду с наименьшими затратами энергии. Почти полная независимость атомарины от поверхности моря во много раз уменьшает уязвимость атомного корабля от исконного и самого опасного врага подводных лодок самолета. Более того, главное тактическое качество подводного флота скрытность – выросло во много раз еще и благодаря тому, что атомные лодки обрели возможность ходить подо льдом, а значит, и укрываться под ледяным панцирем планеты от всех ныне существующих, включая и космические, средств поиска, обнаружения и уничтожения подводных лодок. Не случайно более половины всех своих ядерных средств американские стратеги разместили в корпусах атомных подводных лодок, как самых труднообнаружимых носителей баллистических ракет.

В конце 1960 года на боевое патрулирование в Атлантику вышел первый атомный подводный ракетоносец "Джордж Вашингтон". Он нес в своих шахтах 16 ракет "Поларис" с ядерными боеголовками. С этого дня подводные лодки из оружия морской войны стали силами стратегического назначения. Теперь не торпеды кораблям – ракеты городам грозят из океанских глубин. "Ситикиллерз" – убийцы городов – так называют американцы атомные подводные лодки с баллистическими ракетами на борту.

Если в 1960 году, упиваясь огневой мощью "Джорджа Вашингтона", американский адмирал Маунтбэттен говорил: "Половина населения земного шара живет менее чем в ста милях от побережья, а на такой дистанции подводная лодка может вести огонь прямой наводкой", то ныне американские "трайденты" могут "вести огонь прямой наводкой" по любой точке суши, как бы далеко она ни отстояла от побережья. И если подобного не случилось, то только потому, что навстречу "трайдентам" выходят в океан советские "тайфуны"...

История листает свои страницы быстро. То, что вчера было газетной сенсацией, сегодня уже главы в мемуарах. Вот и всплытие советских атомарин на Северном полюсе, групповой кругосветный поход под водой ныне – хрестоматийные эпизоды боевой жизни нашего флота. Только недавно стало известно имя первого командира первой советской атомной подводной лодки – капитана 1 ранга Леонида Гавриловича Осипенко. Герой Советского Союза, контр-адмирал в отставке, Осипенко немногословен в своих воспоминаниях, хотя, безусловно, ему есть что рассказать. Еще не пришла пора подробных хроник атомного флота. Этот раздел книги лишь в малой мере освещает жизнь и службу советских подводников шестидесятых, семидесятых, восьмидесятых годов. И все же за строками этой скромной летописи встают достойные преемники ратной славы тех, кто добывал ее на "барсах" и "пантерах", приумножал на щуках" и "катюшах".

Н. ЧЕРКАШИН

Л. Осипенко. Первенец атомного флота

Леонид Гаврилович Осипенко родился 11 мая 1920 года в местечке Крындычовка Луганской области. Летом 1938 года по путевке комсомола, выданной Ростовским городским комитетом ВЛКСМ, приехал в Ленинград, в Военно-морское училище им. М. В. Фрунзе. С февраля 1942 года плавал на подводных лодках "Щ-203" и "Щ-202". Подводная лодка "Щ-203" потопила два транспорта и две баржи. Командиром БЧ-2-3 на этой подводной лодке Л. Г. Осипенко был до конца войны. В 1948 году становится командиром подводной лодки типа "М", затем "С" и, наконец, "Б-12".

В августе 1955 года назначается командиром первой атомной подводной лодки Советского Союза, позже названной "Ленинский комсомол".

23 июня 1959 года капитану 1 ранга Л. Г. Осипенко присвоено звание Героя Советского Союза.

До атомного подводного корабля командовал я на Тихоокеанском флоте большой подводной лодкой. За плечами уже немало лет командирской службы. Не покривлю душой, если скажу, что считал быть командиром величайшей честью (что может быть почетнее должности для корабельного офицера!). И конечно, не помышлял ни о чем, что могло внести какие-либо кардинальные изменения в ход привычной, установившейся флотской жизни. Разве только мечтал (да и то не признаваясь даже себе) о том, что когда-либо, может быть, придется возглавить другой, более совершенный корабль.

И вдруг неожиданно – сначала разговор о моей службе, потом осмотр корабля, и не кем-нибудь, а начальником Главного штаба ВМФ адмиралом Виталием Алексеевичем Фокиным, потом формальные, как мне вначале показалось, беседы в отделе кадров Тихоокеанского флота и вызов в Москву. Стыдно сейчас признаться, но найти то . управление, в какое мне предписано было явиться, сразу не смог. Не приходилось мне еще тогда ходить по высшим инстанциям.

Новые беседы отличались от тех, которые со мной велись раньше. И после них я окончательно утвердился: придется принимать новый корабль.

В дальнейшем мне довелось читать воспоминания первого командира первой американской атомной подводной лодки "Наутилус" У. Андерсена, беседу с ним Риковера – "отца" атомного подводного флота США, в которой тот устроил ему, по существу, настоящий допрос, задавая самые неожиданные, самые невообразимые вопросы и при этом наблюдая за ним "пронизывающим взглядом".

Беседы со мной носили другой, обстоятельный, конкретный, деловой характер. Но о том, что служить придется на атомоходе, узнал я чуть позже.

Не знаю и до сих пор, почему выбор пал на меня. Без всяких преувеличений считаю, что в нашем Военно-Морском Флоте нашлось бы для первого атомохода немало достойных командиров. Впрочем, так и было: следом за мной на другие строящиеся атомные подводные лодки также подбирались командиры, которые их успешно осваивали.

Мы, подводники, к этому времени, конечно, были хорошо осведомлены о том, что делается в ВМС зарубежных стран, особенно за океаном. Еще в 1951 году американское военно-морское министерство заключило контракт на строительство атомной подводной лодки с фирмой "Электрик боут". В январе 1954 года она была спущена на воду, а через год впервые отошла от пирса, используя энергию расщепленного атома.

Американцы форсировали строительство атомного подводного флота, уповая на него как на главный козырь в наращивании своей военно-морской мощи.

Атомные подводные лодки занимали ведущее место в программе "Поларис", рассчитанной на создание сил "ядерного устрашения". Устрашения СССР.

Само собою, мы понимали, что Центральный Комитет Коммунистической партии и наше правительство вынуждены будут принять ответные меры: мы не могли, не имели права быть безоружными перед лицом растущей мощи вооруженных сил американского империализма. В ответ на эту серьезную угрозу Центральным Комитетом КПСС было принято решение о строительстве советского атомного подводного флота. В свое время по известным причинам об этом знало лишь ограниченное количество людей.

Позднее мне приходилось не раз читать сообщения иностранной, главным образом американской, прессы о нашем советском подводном флоте.

Помню, после статьи В. Гольцева в "Известиях" о советской атомной подводной лодке, газета ВМС США "Нэйви тайме" 14 октября 1961 года поместила заявление командующего подводными силами адмирала Гренфеля под крикливым заголовком "Россия подорвет свой бюджет, строя атомные подводные лодки". А ведь к этому времени у нас в строю находился уже далеко не один подводный атомоход.

Кто-кто, а мы-то, подводники, хорошо знаем, как сложна техника наших боевых кораблей и стоит она, конечно, немало. Но советский народ ничего не жалеет для обеспечения безопасности Родины, ее друзей и союзников.

* * *

Пока шло строительство корабля, комплектовался и подготавливался к будущим подводным походам его экипаж. Естественно, что подавляющая часть личного состава поступила с дизельных подводных лодок.

Хорошо помню тот неповторимый момент, когда перед нами открылся стоящий на стапелях в эллинге атомный подводный корабль. Размеры его вызывали уважение, хотя увидеть его со всех сторон еще мешали стены сооружения. И конечно, поражала необычная форма корпуса.

Многое дала всем, от командира до трюмного машиниста, очень обстоятельная, скрупулезная, не знающая отдыха учеба на прототипе, так сказать, аналоге атомной энергетической установки. Принимали зачеты и главный конструктор, и главный теоретик, известный академик. Скидок не было никому. Не скрою, что некоторым приходилось сдавать зачеты не раз.

Потом учеба продолжалась и на самом корабле, еще во время его постройки. Тут тоже на время не скупились. Помогло общение с рабочими, инженерами, техниками. Кстати, потом они отмечали, как хорошо многие из нашего экипажа освоили новые для себя агрегаты и приборы.

Конечно, в подборе, сколачивании экипажа огромную роль сыграли офицеры. У нас подобрался дружный офицерский коллектив. Старший помощник капитан 2 ранга Лев Михайлович Жильцов, командир БЧ-5 инженер-капитан 2 ранга Борис Петрович Акулов пришли с дизельной подводной лодки. Однако были и совсем юные офицеры, непосредственно из училищ. Несомненно, такое сочетание опытных кадров и молодежи в процессе совместной учебы сыграло положительную роль.

Не могу не вспомнить и заместителя командира по политчасти капитана 2 ранга Георгия Степановича Беляшова. Вот уж кому довелось вместе с партийной и комсомольской организациями много поработать по сколачиванию коллектива в боевой сплоченный экипаж.

Одновременно с изучением техники, оборудования, теоретических основ и принципов действия новой энергетической установки шла и отработка внутренней организации, составлялись боевые и повседневные расписания. Позже уже, когда корабль вошел в строй, они еще уточнялись, но основа была заложена заранее. Неожиданно возникали "незапланированные" вопросы. Обычно на кораблях вахта всем личным составом несется стоя. А как быть с теми, кто будет управлять работой реактора? Главный конструктор согласился с нашим предложением. В специальной выгородке у пульта они будут сидеть, подобно тому как сидят пилоты в кабине самолета или космонавты в космическом корабле, наблюдая за работой многочисленных приборов.

Сохранились в памяти тысячи и тысячи деталей и моментов той интересной и напряженной поры.

Вот высвечивается момент спуска на воду подводной лодки. "Крестной матери" у нашего атомохода в женском образе не было. Бутылку шампанского разбил о корпус помощник командира капитан 3 ранга В. Труханов. Или первые минуты хода на атомной энергии. Отошли от пирса, используя электродвигатели. Наконец главнокомандующий ВМФ адмирал флота С. Горшков (а помимо него на борту находилось много и других различных людей: и крупного масштаба – от главного теоретика до главного конструктора, и поменьше рангом – представителей различных предприятий, НИИ, членов комиссии по приему корабля от промышленности) дал команду перейти на "штатный" ход от реактора.

Академик, обладавший тонким чувством юмора, негромко сказал: "Ну, с легким паром!" И до того стало легко и необычно! Не было слышно так хорошо знакомого всем подводникам старых поколений стука дизелей, не чувствовалась вибрация корпуса. Скорость все нарастала и нарастала, а вместе с ней увеличивался и бурун у китообразного носа...

Потом начались испытания. Лодка погружалась, всплывала. Мы меняли режимы работы энергетической установки, различных систем. Все работало как нельзя лучше.

Перешли к новому месту базирования. На берегу всего несколько построек. Следом за нами вскоре появились и другие корабли. Атомный флот нашей страны стал реальностью.

Начались выходы в море на боевую подготовку. Впервые проверили возможность плавания подо льдом. Другие также стремились к тому, чтобы освоить океанские глубины.

Нашему кораблю первому посчастливилось проложить путь к Северному полюсу. Только командовал им уже в этом походе сменивший меня на посту командира Л. Жильцов. Атомный флот пополнился тогда сразу тремя новыми Героями Советского Союза. Ими стали руководитель похода контр-адмирал А. Петелин, командир капитан 2 ранга Л. Жильцов и командир БЧ-5 инженер-капитан 2 ранга Р. Тимофеев.

У атомного корабля, которым мне пришлось командовать первым, были и другие нелегкие походы. Выпадали на долю его экипажа величайшие испытания. Но "Ленинский комсомол" все выдержал, все выстоял и поныне находится в строю флота. В "биографии" этого корабля-ветерана есть немало ярких страниц, принесших ему громкую, заслуженную славу. Он первым в свое время начал эстафету революционной и боевой славы, которую затем подхватили воины всех Вооруженных Сил. Они же первыми среди подводников флота удостоились Памятного знамени Министерства обороны СССР и Главного политического управления Советской Армии и Военно-Морского Флота, утвержденного в честь полувекового юбилея комсомола. В честь 100-летия со дня рождения В. И. Ленина комсомольская организация корабля занесена в летопись трудовых дел ВЛКСМ. Список добрых дел можно продолжить. И как тут не радоваться старому командиру, когда корабль живет, плавает, несет свою службу.

Не скрою, как приятно бывает получить из сурового Заполярья весточку от тех, кто теперь служит на нашем атомоходе, кто умножает его традиции. Приятно видеть и молодых, энергичных подводников, которые нет-нет да и заглянут "на огонек", чтобы передать привет от экипажа. "Ленинскому комсомолу" выпала честь быть первенцем атомного флота. Эта честь ко многому обязывает. И я не сомневаюсь, что его экипаж справится с любыми, самыми сложными задачами!

А. Сорокин. Идем подо льдами

Анатолий Иванович Сорокин, вице-адмирал, Герой Советского Союза. Командир отряда атомных подводных лодок, совершивших первое в советском Военно-Морском Флоте кругосветное плавание.

Ни один моряк никогда не забудет свой первый самостоятельный выход в море. И всегда будет вспоминать этот день с большим волнением. Было такое и у меня. Много лет уже пролетело, а каждая деталь, каждая минута запомнились так, словно все происходило вчера.