Текст книги "Мир Авиации 2006 01"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

На новом самолете предусматривалось наличие второго члена экипажа – стрелка. Им для М. Гареева стал сержант А.И. Кирьянов, который стал его «ангелом-хранителем» вплоть до конца войны. Для штурмовиков это случай исключительный: по официальной статистике на одного убитого пилота приходилось 7 стрелков. Данные, которые приводил М. Гареев, не сильно разнятся с этой цифрой – в 76-м гв. ШАП практически у всех летчиков стрелки менялись за войну несколько раз. Ничем не защищенные (особенно с бортов и снизу) стрелки несли потери не только от истребителей, которые первым делом старались убить стрелка, но и от зенитного огня. Поэтому в 76-м гв. ШАП многие из них пытались повысить свою защиту за счет всякого рода «импровизаций» – пробовали летать в стальных касках, клали на пол кабины самодельные бронеплиты. Однако это мало помогало, особенно после появления FW-190.

До мая 1943 г. М. Гареев выполнял учебные полеты, осваивая двухместную машину и одновременно совершал боевые вылеты в составе 3-й АЭ 76-го гв. ШАП. К этому времени ему присвоили звание лейтенанта.

До середины июня экипаж Гареева выполнил более 10 боевых вылетов, главным образом, против воинских эшелонов противника в его ближнем тылу. Например, 11 мая в летной книжке записан «полет для бомбометания и штурмовки воинских эшелонов на ст. Успенская, с последующим фотографированием» (продолжительность вылета 55 мин). И июня – еще один налет на ту же станцию (1 час 10 мин.) в составе группы. Боевые вылеты чередовались с перегонкой новой техники из Куйбышева. С 8 по 10 июля М. Гареев перегнал в 76-й гв. ШАП по маршруту Куйбышев – Разбойщина – Энгельс – Ленинск – Зимовники («чистое» время перелета – 4 часа 30 мин.) еще один новый Ил-2. Проводились в этот период и учебные полеты.

Настоящая боевая работа полков 1-й гв. ШАД началась 17 июля 1943 г., когда войска Южного фронта начали наступление с целью прорыва оборонительной линии противника на реке Миус (т.н. «Миус-фронт»), Командующий 8-й ВА Т.Т. Хрюкни поставил 1-й гв. ШАД задачу: всеми четырьмя полками (включая 655-й ШАП. не имевший опыта боевой работы на Ил-2) включиться в активные боевые действия в интересах наземных войск для содействия в прорыве немецкой обороны. В первый же день наступления «Илы» дивизии выполнили 193 вылета по переднему краю противника. 76-й гв. ШАП во время боев на «Миусфронте» базировался на аэродромах Зимовники и, позже. Должанская.

3*То есть, 226-я ШАД потеряла не менее 100 машин. К тому же, заявленные цифры немецких потерь нуждаются в серьезной корректировке в сторону уменьшения.

4*Редкий случай нетрадиционного использования Ил-2, совершенно не приспособленного к ночным полетам. В конце лета 1943 г. полку, базировавшемуся около ст. Должанская, стала досаждать тройка Не 111, регулярно прилетавших в 9 вечера и беспрепятственно бомбивших аэродром и станцию. Пунктуальность немцев их и подвела. В конце концов, наиболее опытные летчики капитаны Ф. Безуглов и Ф. Тюленев в глубоких сумерках взлетели на одноместных Ил-2 и, заранее набрав заведомо большую высоту, стали барражировать на вероятном маршруте следования «бомберов». Безуглову удалось-таки их обнаружить, догнать на снижении и, вклинившись в строй, «завалить» ведущего. Чудом сели при свете костров. На «Иле» Безуглова насчитали до сотни пробоин. Ночные визиты Не-111 прекратились, но «Ил» Безуглова (это была «девятка», на которой М. Гареев начал воевать в Сталинграде) пришлось списать.

Слева направо: мл. л-т А. Ахметов, л-т Г. Надточиев, неизвестный (м-р, стажер из Военно-воздушной академии), ГСС а. л-т Л. Павлов, а. л-т М. Гареев. Таврия (скорее всего – аэродром Должанская), осень 1943 г.

Подвеска бомб под Ил-2 76-го гв. ШАП. Таврия, зима 1943/44 гг.

Для молодых пилотов, по воспоминаниям М. Гареева, бои на Миусс стали серьезным испытанием. Во-первых, никто не имел опыта боевого применения двухместных «Илов»: на всю дивизию было буквально несколько летчиков, успевших повоевать на таких машинах зимой 1942/43 годов. Во-вторых, пилоты (даже тс, кто воевал в Сталинграде) не имели опыта воздушных боев, а немцы на «Миус-фронте» задействовали против полков 1-й гв. ШАД довольно большое количество Bf109G. При этом истребительное прикрытие («Илы» 1-й гв. ШАД прикрывали в основном «Яки» 6-й гв. ИАД) было, как правило, недостаточным (если вообще было). М. Гареев вспоминал, что обычным делом было, когда группу из 8– 12 Ил-2 прикрывала пара «Яков». При этом советские истребители из-за малого запаса горючего зачастую «вели» штурмовиков только в один конец – до немецкого переднего края. Более того, ради атаки какой-либо подвернувшейся воздушной цели истребители могли даже оставить прикрываемых. «Мессера» же старались атаковать «горбатых» на отходе, когда штурмовики уже расходовали большую часть боекомплекта и были потрепаны огнем МЗА (автоматических зениток калибром 20-37 мм, которые в советской литературе почему-то окрестили «эрликонами», у немцев, по воспоминаниям М. Г. Гареева, всегда было полно – и стационарных, и разного рода «ЗСУ» на грузовиках, полугусеничных тягачах.

БТРах, причем потери от МЗА у «Илов», работавших на малых и предельно малых высотах, были па порядок выше, чем от истребителей). Обычно 1-2 пары Bf 109G ходили «ножницами», стараясь атаковать «Илы» сзади-снизу (где стрелок ничего не мог сделать), уничтожая, в первую очередь, отставшие от строя или поврежденные машины. При этом «мессеры» редко проводили более двух атак: ведущий пары старался поразить «Ил» с какой-либо одной стороны или убить стрелка. В последнем случае безоружную машину добивал ведомый. Для защиты от таких атак М. Гареев и А. Кирьянов придумали и отработали прямо-таки акробатический прием: по сигналу стрелка пилот вводил машину в глубокий крен и зашедший снизу истребитель неожиданно для себя оказывался в зоне обстрела заднего УБТ. Однажды таким способом им удалось «срубить» зашедший под хвост «мессер».

Потери, по словам М. Гареева, были тяжелыми, особенно много погибло необстрелянных экипажей из числа прибывших весной 1943 г. В ожесточенных драках с «мессерами», где приходилось уповать только на себя (на огонь передних пушек, стрелка и маневрирование на предельно малых высотах), к пилотам пришла нехитрая истина: «спасение утопающих – дело рук самих утопающих». Именно с лета 1943 г. штурмовики 76-го гв. ШАП стали вырабатывать некоторые характерные тактические приемы.

Капитан М. Гареев. Фото сделано в Крыму в мае 1944 г. перед перелетом 76-го гв. ШАП на 3-й Белорусский фронт

Кирьянов Александр Иванович (1920-1967) – бессменный «верный щит» М. Гареева, провоевавший стрелком в его экипаже почти три года. Демобилизовался осенью 1945 г. в звании старшины. Войну закончил полным кавалером Ордена Славы. Был также награжден орденами Отечественной войны, Боевого Красного Знамени и медалями

М. Гареев (в центре) с молодыми пилотами и стрелками 76-го гв. ШАП. Севастополь, середина мая 1944 г.

Например, подобно истребителям, стали переходить к полетам парами, а при атаке противника применять маневр «ножницы» – попеременно заходить в хвост друг другу, чтобы истребитель, атакующий ведущего или ведомого, сам очутился под ударом. Над целью, при появлении вражеских истребителей, впервые стали применять оборонительный прием «крут»: штурмовики группы организовывали «карусель» и, постоянно прикрывая хвост друг друга, поочередно долбили цель. При этом влетевший в «круг» истребитель попадал под перекрестный огонь

передних и задних огневых точек как минимум двух «Илов». Таким же манером организовывали и отход. По воспоминаниям М. Г. Гареева, при хорошей слетанности экипажей в группе это был очень эффективный способ защиты от атак истребителей: если подошедшие «мессеры» видели, что их ожидает активный и согласованный отпор штурмовиков, то они обычно держались в сторонке от «круга», даже работающего по цели. Их ведущий мог даже вообще увести свои истребители, если закончившие работу «Илы», сохраняя «круг», отходили домой. Для отработки этих сложных оборонительных приемов в полку стали проводить учебные воздушные бои, включая групповые.

Стали выделяться пары и звенья «Илов» для блокировки позиций МЗА. При этом, кроме пушечно-пулеметного огня, бомб и РСов (по словам М. Гареева, из-за небрежного хранения и обращения наземного персонала «эрэсы» являлись довольно неточным оружием и летели иногда куда попало, но психологический эффект от их пуска был хороший), применяли ампулы АЖ-2 с самовоспламеняющейся смесью КС на основе белого фосфора. Град таких ампул накрывал позиции МЗА, а очаги пламени и густой, едкий дым заставляли зенитчиков прятаться «по углам, по щелям» 5*

[Закрыть].

Впервые было применено и новое противотанковое оружие – кумулятивные ПТАБы, «идеальное (по словам М. Гареева) средство против бронетехники». Хотя, (если судить по его летной книжке, удары по танкам были для штурмовиков 76-го гв. ШАП не столь уж частым явлением. Куда чаще приходилось «работать» по переднему краю, транспортным колоннам, ж/д станциям и полевым аэродромам немцев. К тому же по-настоящему грамотно штурмовики их полка стали воевать только летом-осенью 1944 г., а до этого необходимый боевой опыт приходилось оплачивать самой дорогой ценой – жизнями экипажей.

Именно в боях над Миусом летом 1943 г. М. Гареев одержал две свои официально подтвержденные воздушные победы 6*

[Закрыть], а также единственный раз за войну был сбит и потерял самолет. На этих моментах есть смысл остановиться подробнее.

Первая воздушная победа М. Гареева была одержана 30 июля 1943 г. во время вылета в район Ремовских Рудников. После удара по полевому аэродрому немцев группа «Илов» ушла, а экипаж Гареева остался для фотоконтроля результатов: его Ил-2 был одним из немногих в полку оборудованных плановым фотоаппаратом АФА в кабине стрелка. Надо сказать, что полеты на фотографирование штурмовики не любили. Во-первых, опыта не было, и снимки получались «не ахти». Во-вторых, при плановой аэрофотосъемке (лишь после серии трагических потерь летом 1943 г. в полках 1-й гв. ШАД додумались ставить АФА для перспективной съемки в гондолу шасси Ил-2) «фотограф» должен был в одиночку и, как минимум, пару раз пролететь над объектом, не меняя высоты, курса и скорости, т.е. прямо-таки «подставиться» зенитчикам. Кроме того, необходимо было набрать приличную высоту, что в случае встречи с «мессерами» резко уменьшало шансы оторваться от них «на бреющем». По иронии судьбы гак и случилось. Отсняв результаты удара, Гареев повел свой штурмовик домой и уже при подлете к линии фронта был атакован одиночным Bf109G. Высота была большая, да и к тому же Муса был уверен, что у него закончился боекомплект для передних пушек и пулеметов (у стрелка патроны еще оставались) и он решил со снижением идти на немца «лоб в лоб». Немец, имевший преимущество в скорости и маневре, повел себя странно – приняв вызов, тоже полез в лобовую. Однако нервы у Гареева оказались крепче: «мессер» все-таки резко отвернул и М. Гареев, инстинктивно нажав гашетки, с удивлением увидел попадание своих снарядов в немецкий истребитель (как видно, несколько выстрелов все же осталось). Bf109G «провалился» вниз. Его падение М. Гареев не наблюдал – горючего было в обрез. К тому же, хотя все произошло недалеко от передовой, немец упал на «свою» территорию, а для зачета воздушной победы требовалось несколько независимых подтверждений. Поэтому, вернувшись, М. Гареев даже не доложил о бое. Однако, история эта имела продолжение. Пехота, с указанием места и времени, доложила «наверх», что наблюдала как «одиночный «горбатый» завалил «мессера» недалеко от линии фронта». Командование 8-й ВА, естественно, вопросило: «Чей самолет?». В итоге «методом вычисления» пришли к выводу, что бой вел экипаж Гареева. В штабе полка ему устроили разнос на тему: «Почему не доложил?». Тем не менее, победу в летной книжке зарегистрировали: «30.07.1943 г. продолж. 1 ч. 30 мин. боевой вылет в районе Ремовских Рудников (Ме-109) 7*

[Закрыть].

5*О подобном «экзотическом» способе с борьбы с расчетами ПВО кроме М. Гареева никто не упоминает.

6*Подтвержденные наземными наблюдателями, ведомыми и т.д., т.е. советской стороной.

7*Немецкие источники эту победу не подтверждают.

В полете «соседи» – пара Ил-2 75-го гв. ШАП. Кадры кинохроники, снятые из кабины стрелка одного из «илов» 76-го гв. ШАП. Май-июнь 1944 г. На фото хорошо видна отличительная особенность самолетов 75-го гв.шап – белая полоса под фюзеляжной звездой. Дальняя машина (№32) вооружена 37-мм пушками. Это едва ли не единственное фото точно идентифицированного строевого Ил-2 с НС-37

А 1 августа с экипажем Гареева случилась, в общем-то, обычная на войне неприятность – их сбили. Впоследствии самолеты М. Гареева неоднократно подбивали и поджигали, но это не влекло за собой потерю матчасти – подбитую машину всегда удавалось привести домой и удачно посадить. И только в этот раз им не повезло. В летной книжке записано следующее: «1.08.1943 г. продолж. 0 ч. 45 мин. Боевой вылет я район Гараны (не вернулся с боевого задания)». «Ил» Гареева стал жертвой зениток и истребителей. Группа Ил-2 76-го гв. ШАП пошла на штурмовку немецких позиций в районе речки Гараны (8-12 км от р. Миус). После удара но цели экипаж М. Гареева опять задержался для фотографирования результатов и попал под обстрел зениток. При фотографировании плановым способом лететь приходилось «по ниточке», и на втором заходе немецкие зенитчики пристреливались. Был пробит маслорадиатор, вытекающее масло загорелось и за самолетом образовался жирный дымный шлейф. К счастью, мотор все еще тянул, а съемка закончилась. М. Гареев направил самолет домой. Но тут па поврежденный «Ил» навалилась пара «мессеров». Кирьянов ожесточенно отстреливался, а Гареев, интенсивно маневрируя, сумел прижаться к земле, чтобы избежать смертельно опасных атак снизу. Тем не менее, «мессеры» сумели нанести «Илу» новые серьезные повреждения. Один из снарядов, пробив броню, разнес приборную доску (М. Гареева сильно контузило), замолчал стрелок (Кирьянов получил осколок в спину, а провод переговорного устройства оказался перебит). Начал останавливаться двигатель. Немцы, посчитав, что густо дымящий, с вяло вращающимся винтом «Ил» вот-вот упадет, прекратили преследование. Однако М. Гарееву удалось перетянуть через Миус (по реке проходила линия фронта) и посадить машину на «брюхо». Выскочив из кабины. Гареев помог вылезти раненому стрелку и побросал в огонь все «лишние» документы, вроде полетной карты (не было прочной уверенности, что сели у своих). Вместе они сняли с самолета самое ценное – фотоаппарат с отснятой пленкой. Немцы начали обстрел района приземления «Ила» из минометов, чем поначалу навлекли на летчиков «неудовольствие» располагавшихся здесь наших пехотинцев. Однако пехота, ценившая работу «горбатеньких», оказала помощь стрелку и проявила по отношению к сбитым летчикам традиционное русское гостеприимство (под скудную закуску), после чего солдаты проводили их до ближайшей автодороги. Остановив при помощи ненормативной лексики и личных ТТ (иначе шофера не тормозили) попутную полуторку, М. Гареев со стрелком отправились к «месту постоянной дислокации». Уже затемно, волоча на себе парашюты и фотоаппарат, прибыли в полк, но словам Гареева, «пьяные, черные от копоти как негры, но страшно счастливые». В толпе радостных однополчан их встречала и ст. сержант Мигунова 8*

[Закрыть]. Командование полка, увидев «воскресших» летчиков только рукой махнуло – уже было сообщение, что их самолет -загорелся и упал» и на них чуть ли не «похоронки» готовились уже выписывать.

8*Галина Александровна Мигунова (1924 г.р.) была верной спутницей жизни М.Г. Гареева до последних дней его жизни. Они познакомились весной 1943 г., когда она после ШМАСа (специальность «мастер оружейник» и «укладчик парашютов») прибыла в 76-й гв. ШАП. До этого Г. Мигунова воевала санинструктором в 333-й Сибирской коммунистической дивизии, где весной 1942 г. в ходе боев за Воронеж была тяжело ранена. Брак Г. Мигуновой и М. Гареева зарегистрирован 8.1 1.1943 г. В 1944 г. в семье родился сын Валерий, в 1946-м – сын Евгений.

Немецкий бронепоезд, в уничтожении которого принмали участие штурмовики 76-го гв. ШАП. Керченский п-ов, май 1944 г.

Аэрофотоснимок (сделан с Ил-2 М. Гареева] глубоко прорвавшейся в немецкий тыл советской мехколонны. Операция «Багратион», Минское направление, июль 1944 г. На фото четко видны: танк Т-34-76 (обратите внимание: на башенном люке Т-34 белый круг – опознавательный знак для своей авиации, скорее всего, танк принадлежал ко 2-му танковому корпусу 11-й гв. Армии), несколько самоходок СУ-76М, автомобили ЗиС-5, ГАЗ-1М, Виллис, ГАЗ-ММ и разбитая немецкая техника на обочинах. Интересна деталь: «Ил» Гареева зашел но колонну с запада на малой высоте, поэтому танкисты разбегаются по кюветам – а вдруг немец!

Этот случай подстегнул в 76-м гв. ШАП работы по созданию импровизированной установки для перспективой аэрофотосъемки, в разработке и опробовании которой М. Гареев принял непосредственное участие. По молодости лет М. Гареев и А. Кирьянов удивительно легкомысленно отнеслись к своим ранениям и контузиям и уже через день (3 августа) «выполнили боевой вылет в р-он Дмитриевки. продолж. 0ч. 40мин». Затем началась интенсивная боевая работа, по 2-3 вылета в день: 8 августа – 2 вылета на ст. Дебальцево, 9-го – 3 вылета р-не к-за Густафельд и на опробование фотоаппарата».

Вторая воздушная победа М. Гареева состоялась в середине августа 1943 г. и с ней была связана поистине детективная история. В конце лета в полки 1-й гв. ШАД пришла «наводка» по линии контрразведки СМЕРШ – немцы на их участке стали использовать трофейный Як-1. Говорили, что кто-то из малоопытных летчиков-истребителей заблудился и сел на исправной машине у немцев. Приводились «особые приметы» – у «Яка-ренегата» был красный кок винта и закрашенный бортовой номер. Немец, летавший на трофее, работал в паре с Bf109G. Ими разыгрывалась следующая сцена: подойдя к группе штурмовиков или бомбардировщиков Як-1 выходил вперед, а «мессер» начинал якобы его преследовать. Истребители прикрытия тут же кидались выручать «товарища» и оказывались связанными боем с еще одной-двумя парами Bf109G, которые страховали «ренегата» с напарником. При этом «Як-перевертыш» успевал раз-другой атаковать штурмовики или бомбардировщики (которые, естественно, по нему не стреляли). Якобы (неизвестно насколько правдивы эти сведения), немцу, летавшему на «Яке» удалось сбить несколько Ил-2 и Пе-2. Получили предупреждение о «ренегате» и в 76-м гв. ШАП, но бой с этим «Яком» оказался на редкость прозаическим. 17 августа при штурмовке переднего края немцев (предположительно в районе Елизаветинской) группа из 8-9 Ил-2 76-го гв. ШАП, прикрываемая несколькими Як-1 из 73-го гв. ИАП, на отходе была атакована 2-3 парами немецких истребителей. М. Гареев не успел ничего понять, когда откуда-то снизу выскочил самолет, открывший огонь по «Илу» ведущего группы ст. л-та А. Буданова. Гареев чисто автоматически успел довернуть свою машину на самолет противника и поразить его пушечной очередью. Вражеский истребитель вспыхнул и пошел к земле. Все произошло столь стремительно, что рассмотреть силуэт сбитой машины М. Гареев не успел, но решил, что это был «худой». Каково же было его удивление, когда по приземлении остальные экипажи и истребители прикрытия доложили о том, что «Гареев сбил Як-1». Заварилась каша (еще бы – сбил своего!), тем более что ни штурмовики, ни истребители потерь не понесли, а пилот Як-173-го гв, ИАП Г. Мельницкий в этом же бою сбил Bf109G. Запахло трибуналом…, но командование 8-й ВА очень быстро (чуть ли не на следующий день) подтвердило, что М. Гареев действительно сбил тот самый «чужой Як». На основании чего сделали такие выводы – не ясно. Возможно, нашли тело пилота или еще какие-нибудь доказательства, ведь бой произошел над нашей территорией. Как бы там ни было, в летной книжке М. Гареева записано: «17.08.1943 г. продолж. 0 ч. 40 мин. Воздушный бой с Як-1». Не имея об этом эпизоде каких-либо данных с противоположной стороны, трудно по этому поводу что-нибудь добавить. Однако в литературе (в т.ч. западной) встречались упоминания о применении немцами весной– летом 1943 г на южном участке Восточного фронта единичных экземпляров трофейных ЛаГГ-3 и Як-1 с опознавательными знаками ВВС РККА.

Атака немецкого гужевого обоза с бреющего полета, Снимок с Ил-2 М. Гареева. Восточная Пруссия, конец февраля 1945 г. Обратите внимание на разрывы зенитных снарядов (справа вверху)

Кёнигсберг с высоты птичьего полета, незадолго до штурма. Фото сделано летчиками 76-го гв. ШАП в марте-апреле 1945 г.

Два снимка, сделанных пилотами 76-го гв. ШАП во время бомбо-штурмового удара по немецкому аэродрому. Восточная Пруссия, р-н Грюнвизе, 7 марта 1945 г. На верхнем снимке хорошо просматриваются стоянки – пара Ju 52, Fi 156, с десяток Bf 109 и FW 190 и еще несколько самолетов. Видно, как 2 или 3 истребителя рулят на старт, явно стремясь взлететь. На нижнем снимке – результаты удара – горящее бензохранилище

В конце лета и осенью 1943 г. штурмовики 76-го гв. ШАП работали с максимальной интенсивностью. Например, 9, 22 и 27 августа экипаж Гареев – Кирьянов выполнял по три боевых вылета в сутки, а 23 августа – четыре вылета – для М. Гареева это был рекордный показатель за всю войну 9*

[Закрыть].

22 сентября 1943 г. войска Южного фронта, завершив освобождение Донбасса, вышли к реке Молочная. Наступление продолжалось, и к 23 октября войска 4-го Украинского фронта (так 20 октября переименовали Южный фронт) освободили Мелитополь. Немцы отходили в Крым.

76-й гв. ШАП в составе 1-й гв. ШАД в октябре-ноябре 1943 г. участвовал в поддержке войск фронта на Перекопском перешейке и в районе Никопольского плацдарма на Днепре. При этом погода, по мере приближения холодов, ухудшалась, и аэродромы превратились в сплошную грязь. Это резко снизило активность авиадивизии. Если в сентябре ее «Илы» совершили 891 боевой вылет, то в декабре – всего 472. Если судить по летной книжке М. Гареева (к этому времени он был уже ст. л-том, командиром звена, награжден двумя орденами Боевого Красного знамени), с 1 по 28 октября 1943 г. его экипаж выполнил 22 вылета (не все из них боевые, часть связана с передислокацией и тренировочными полетами), а с 5 по 29 ноября – 13 вылетов (все боевые). В течение же декабря экипаж М. Гареева не выполнил вообще ни одного вылета. Боевая работа возобновилась только 10 января 1944 г., когда грязь на аэродроме наконец-то подмерзла.

Активность 1-й гв. ШАД в этот период упала не только из-за плохих метеоусловий, но и из-за больших потерь. Полки нуждались в пополнении. К январю-февралю 1944 г. их сосредоточили на аэродромах Друга-Черне, Ивановка, Новонатальевск и др. в районе Мелитополя.

В январе-феврале 1944 г. Гареев выполнил 24 вылета (из них 22 боевых). Из них наиболее запомнился вылет «31.01.1944. продолж. 1 ч. 40 мин. Боевой вылет в р-н аэродрома пр-ка у пос. им. Ворошилова». Шестерка Ил-2 76-го гв. ШАП отштурмовалась по аэродрому, на котором (по нашим данным) находилось до 60 бомбардировщиков Ju 88 и Не 111. На земле возникло несколько очагов пожара. Был сбит один Ил-2, экипаж которого (В. Протчев со стрелком) был вывезен с немецкой территории другим экипажем (Г. Надточиева) в кабине стрелка. Г. Надточиев был удостоен за этот подвиг звания Героя, но получить Золотую Звезду' не успел – погиб в Крыму.

22 февраля 76-й полк перелетел из Успеновки на аэродром Крестовский для пополнения и доукомплектования матчасти. В марте М. Гареев выполнил всего 2 тренировочных полета.

За время боев в Донбассе и Приднепровье 1-я гв. ШАД отчиталась за 738 уничтоженных танков 10*

[Закрыть], 166 самолетов, 28 штурмовых орудий, 23 БТР, 8 минометных, 136 зенитных и 230 полевых батарей, 2100 автомашин и 3650 солдат и офицеров противника.

9*Вообще, для советских ВВС периода 1941 -45 гг. характерна весьма низкая интенсивность дневной боевой работы. Советские летчики редко совершали болео 5 вылетов в день. Для М. Гареева «дневной рекорд» составил 4 вылета. Для сравнения, пилот Ju 87 Ганс-Ульрих Рудель 25 ноября 1942 г. совершил в течение светового дня 17 (!) боевых вылетов. При этом, дело тут не в людях или технике, а в безобразном состоянии отечественных наземных служб. Так, по воспоминаниям М. Гареева и других пилотов и техников 76-го гв. ШАП, в полках 1-й гв. ШАД не было в достаточном количестве даже бензозаправщиков. Техникам для заправки «Илов» частенько приходилось перекачивать бензин из бочек ручным насосом. Зимой в радиатор «Илов» заливали горячую воду, которую в объеме сотен литров грели в бочках но кострах. Подвеска и даже переноска бомб вручную была обычным делом, причем зачастую этим занимались девушки-оружейницы. Понятно, что подготовка группы «Илов» к вылету при такой «научной организации труда» и «механизации» занимала несколько часов (особенно зимой). То есть высокой интенсивности вылетов ожидать не приходилось. Впрочем, все окупалось массированным использованием «Илов», так сказать «экстенсивным подходом к проблеме».

10*Согласно сильно завышенным советским данным, у немцев на конец 1943 г. в составе группы армий «Юг« и «А» имелось всего 2200 танков и САУ.

Три снимка фотоконтроля результата многодневных ударов штурмовиков 76-го гв. ШАП по немецкой переправе. Восточная Пруссия, апрель 1945 г. Снимки делались в процессе заходов на переправу с разных направлений. Обратите внимание: среди массы разбитых на переправе тягачей, автомобилей и телег совсем не видно бронетехники

8 апреля 1944 г. началось наступление войск 4-го Украинского фронта в Крыму. 76-й гв. ШАП в составе 1-й гв. ШАД (в трех полках дивизии в начале Крымской операции было 68 исправных Ил-2 и 86 экипажей. 74-й полк в Крыму не воевал, занимаясь перегонкой техники с завода на фронт) включился в боевые действия с первого дня наступления. 7 апреля М. Гареев в составе группы «Илов» (до 30 машин) в сопровождении 30 истребителей участвовал в ударе по аэродрому Веселое. По нашим данным, на аэродроме было выведено из строя до 12 Ju 87. Свои потери – 2 Ил-2, сбитых МЗА.

У действий штурмовиков в Крыму была своя специфика. Экипажи 1-й гв. ШАД настраивались на борьбу с бронетехникой немцев, но танков и САУ у противника оказалось «не густо». Зато пришлось наносить удары по морским целям – транспортным судам, быстроходным десантным баржам и катерам, на которых до последнего момента эвакуировались из Крыма немецко-румынские войска. Здесь сразу же проявились «слабые места» в подготовке штурмовиков, которые совершенно не умели летать и ориентироваться над морем, не имели опыта атак надводных целей и не получили даже элементарных штатных средств спасения (спасжилеты и т.п.). В итоге, хотя морские цели и считались приоритетными, успехи штурмовиков на этом поприще оказались более чем скромными. К концу боев за Крым командование 1-й гв. ШАД заявило только об одном потопленном катере и четырех БДБ противника. Немецкая ПВО была на высоте, и потери штурмовиков оказались довольно значительными 11*

[Закрыть]. В сочетании с огнем зениток нашей авиации интенсивно противодействовали немецкие истребители, базировавшиеся на аэродроме Херсонес. Командование 1-й гв. ШАД отмечало, что, хотя штурмовики постоянно атаковали ВПП Херсонеса, вывести аэродром из строя не удавалось. Основные удары приходились по стоявшим на полосе неисправным самолетам (их там накопилось несколько десятков), которые немцы уже не могли ни отремонтировать, ни эвакуировать морем. При этом немецкие истребители использовали хорошо замаскированную запасную ВПП, так и не обнаруженную нашей авиацией. Последние 13 немецких истребителей улетели из Крыма только 9 мая 1944 г. (за 4 дня до окончания боев), когда аэродром Херсонес оказался в зоне воздействия нашей полевой артиллерии и минометов.

11*Учитывая, что советской авиации в Крыму противодействовали такие персонажи, как, например, «первый ас Третьего рейха» Эрих Хартман, этому не стоит удивляться.

Бухта Пиллау, апрель 1945 г. Результат работы советской авиации

14 апреля 76-й гв. ШАП перелетел на аэродром Веселое (недавняя цель его «Илов»), откуда самолеты начали наносить удары по району Севастополя. Экипаж М. Гареева с 15 апреля по 10 мая выполнил 24 боевых вылета, в среднем – по 2 вылета в день. Целями были район Севастополя: корабли в бухтах, укрепления Сапун-горы, аэродром на мысе Херсонес и Мекензиевы горы. Истребительное прикрытие, по словам М. Гареева, все также было неудовлетворительным. Уже после окончания боев в Крыму он, в числе других пилотов 76-го гв. ШАП, «приняв на грудь» для храбрости, ходил к соседям-истребителям «бить морду за плохое прикрытие». Правда, о результатах этих «разборок» история умалчивает.

К моменту окончания боев в Крыму М. Гареев получил звание капитана, был награжден орденами Красной Звезды и Александра Невского. Кроме того, командование 1-й гв. ШАД оформило на него первое (по итогам боев в Донбассе и Крыму) представление на звание Героя Советского Союза. Оно ушло по инстанциям и надолго «кануло в пустоту». В Крымской операции М. Гареев проявил себя как опытный летчик, и благодаря своим тактическим и штурманским способностям, в Белорусской операции он принял командование 2-й АЭ 76то гв. ШАП.

По итогам боев в Крыму 1-я гв. ШАД выполнила 462 боевых вылета, отчитавшись за 12 уничтоженных самолетов на земле и 132 автомашины противника. В конце мая 1944 г. полки дивизии пополнили техникой и личным составом. При этом молодое пополнение, за неимением времени, «натаскивали» прямо в полках. М. Гареев принял в этом самое непосредственное участие – это был его первый инструкторский опыт. После пополнения 1-ю гв. ШАД передали из состава 8-й ВА в 1-ю ВА 3-го Белорусского фронта (командир генерал-лейтенант М.М, Громов, впоследствии его сменил Т.Т. Хрюкин), где дивизия, совместно с 3-м штурмовым авиакорпусом (командир генерал-майор М.М. Горлаченко. в составе – 307-я и 308-я ШАД) 1-й ВА предстояло участвовать в операции «Багратион».

К 8 июня 1944 г. полки 1-й гв. ШАД сосредоточили на аэродромах Мосальского аэроузла (Мамоново и Васильевское). 76-й гв. ШАП, отбыв из Крыма 22 мая по маршруту Сарабуз – Запорожье – Харьков – Орел – Мамоново, прибыл на место 12 июня («чистое» время перелета – около 7 часов).

В ходе начавшегося 20 июня наступления полки 1-й гв. ШАД поддерживали части 11-й гв. Армии (генерал-лейтенанта К.Н. Галицкого) 3-го Белорусского фронта, наступавшей на оршинском направлении. До 27 июня (день взятия Орши) М. Гареев выполнил всего 5 боевых вылетов «по переднему краю противника»: полк, стремясь поспеть за наступающими танкистами, все время перелетал с места на место – из Мамоново в Хламово, затем на аэродром Красное и, наконец, в Смоляны. С этого аэродрома полк поддерживал войска, наступавшие на минском направлении. С. 1 июля по 23 августа 1944 г. М. Гареев выполнил 17 боевых вылетов. В июле его экипаж в составе группы пилотов 76-го полка привлекли к «железнодорожной операции». Целью ее было не дать немцам разрушить железнодорожные пути (они применяли для этого специальные «путеразрушители») и увезти на запад паровозы и вагоны. Два «путеразрушителя» штурмовикам удалось уничтожить 1 июля на станции Толочин. В целом же, в результате деятельности «Илов» 76-го гв. ШАП удалось сохранить 150 километровый участок железной дороги Орша – Борисов. Гарееву, в числе других участников операции, была вручена экзотическая для летчика награда – нагрудный знак «Почетный железнодорожник». Воздушная обстановка в Белоруссии, по воспоминаниям М. Гареева, была не столь сложной, как, скажем, в Крыму. Немцы все время отступали, истребителей у них было мало, к тому же наиболее опасные для Ил-2 FW 190 применялись в основном как штурмовики. Поэтому основным врагом «Илов» была МЗА. Именно в Белоруссии 2-я АЭ М. Гареева стала летать на боевые задания, сознательно обходясь без истребительного прикрытия: наиболее опытные летчики, во главе с командиром, считали возможным «если что, отбиться от вражеских истребителей самостоятельно».