Текст книги "Трое спешат на войну. Пепе – маленький кубинец
(Повести)"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

ПЕПЕ – МАЛЕНЬКИЕ КУБИНЕЦ

Шаги за стеной

Пепе пришел домой поздно, когда маленькая сестренка и брат уже спали. За столом при свете тусклой лампы сидела мать и шила.

Всякий раз, когда Пепе приходил вечером домой, мать долго ворчала на него. Но Пепе привык к этому. В ответ он просил есть.

Не отрывая глаз от шитья, мать кивала головой в сторону стенной полки. Встав на цыпочки, Пепе шарил по полке рукой и находил там кукурузную лепешку. Потом он садился на кровать. Собственно, это была не кровать. Просто в земляной пол вбиты четыре столбика, на перекладины положены доски, а сверху – плетенная из травы циновка.

Иногда, перед тем как лечь спать, Пепе рассказывал матери о своих дневных приключениях. Но сегодня с ним ничего особенного не случилось, и поэтому мальчик молча лег, повернувшись лицом к стене.

Стена из тонких досок. На ней наклеены вырезанные из журналов картинки, на которых красуются голливудские кинозвезды. Вот Мэрилин Монро с рюмкой коньяка в руке. «Выпейте! Это очень вкусно!» – говорят ее озорные, смеющиеся глаза. Напротив Мэрилин в углу висит икона, с которой глядит безжизненный лик святой девы Каридад.

Мать гасит свет и опускается на колени. Она долго шепчет молитву.

– Святая дева Каридад, – слышится в темноте взволнованный голос матери, – я каждую ночь говорю с тобой. Услышь меня и помоги. Пожалей моих детей. Я родила их, чтобы они были счастливы, а они всегда голодны и несчастны. Как я хочу, чтобы мой Пепе ходил в школу!.. Святая дева Каридад, – еще тише шепчет мать, – пошли нам хоть немножко радости и удачи, обереги моего мужа Франциско от бед и болезней. Помоги нам, святая дева Каридад…

Кончив молитву, мать подошла к кроватке Эрманито и поправила одеяло. Потом она поцеловала Пепе, маленькую дочку и, постояв немного в раздумье, легла на свою скрипучую кровать.

Пепе не спал, хотя мать уже давно уснула. Указательным пальцем мальчик потихоньку отламывал кусочки коры, и щель в стене между досок становилась все шире. Пепе нацелился глазом на звезду. Звезда была голубая. Она смотрела на Пепе, мерцала, будто хотела что-то сказать ему.

Около дома послышались шаги. Пепе перестал разглядывать звезду и прислушался.

– Сваливай здесь! – приглушенно командовал мужской голос.

– Помоги!

На землю рухнуло что-то тяжелое.

С той стороны, где слышались голоса, был маленький сарайчик, за ним лачуга Жозефины, а дальше – водосточная канава.

– Тащи сюда! – снова раздалась команда.

Потом донесся слабый шум передвигаемых досок, и все стихло.

«Кто же это мог быть?» – спрашивал сам себя Пепе.

Скрипнула дверь. В дом неслышно вошел отец и улегся спать.

Не повезло

Проснувшись утром, Пепе всякий раз старательно размышлял о том, чем он будет заниматься днем. Конечно, мать могла заставить его нянчиться с сестренкой или отправить в магазин, и тогда планы рушились. Но все равно помечтать приятно.

Сегодня Пепе изменил своему обычаю. Мечтать ему было некогда. Едва открыв глаза и убедившись, что отец уже ушел на работу, Пепе вскочил с кровати и стал натягивать свою бессменную красно-желтую рубашку и посеревшие от времени синие брюки.

Добежав до сарая, Пепе остановился и посмотрел вокруг. Никого не видно. Дверь сарая оказалась незапертой. Пепе приоткрыл ее и прошмыгнул внутрь.

После яркого солнца глаза плохо видели в темноте, и мальчик некоторое время стоял, не различая ничего вокруг. Наконец в полутьме стали проступать очертания наваленных в беспорядке досок. Вот и бочка, в которой хранится всякий хлам.

Пепе присел на корточки и заглянул под доски, но ничего не увидел. Тогда Пепе взялся за конец большой доски и стал потихоньку двигать ее. Доска была тяжелая. Он нажимал на доску все сильнее и сильнее, и наконец она поддалась. Но за ней поползли и другие. По сараю разнесся грохот. Пепе отскочил к бочке и замер от испуга.

Он был уверен, что к сараю сейчас же сбегутся соседи, и прежде всех громогласная Жозефина. Но по-прежнему было тихо. Только сердце стучало, как молоток.

Мальчик вышел из угла. Запустив руку под верхнюю доску, он нащупал ящик. Но открыть его Пепе не мог: ящик был наглухо забит гвоздями.

Пришлось вернуться домой.

А дома ждали дела. «Вынеси мусор!.. Сбегай за водой!.. Попроси у лавочника соль и кофе!»

Когда все было сделано, Пепе, спрятав под рубашку щетку, ваксу и захватив леску для рыбной ловли, отправился в Гавану.

Гавана для Пепе делилась на три части. Одна Гавана – это окраины, где среди сотен сарайчиков и лачуг был и его дом. В этой части города он знал все выходы и входы и не заблудился бы даже в самую темную ночь. И, хотя Пепе вырос в этом районе, он не любил его: здесь много пыли, улицы грязные, немощеные.

Еще одну Гавану не любил Пепе – район многоэтажных домов, богатых отелей, причудливых особняков. Пепе чувствовал себя там маленьким и беспомощным. За весь день не заработаешь и гроша, не проникнешь в ресторан, чтобы почистить кому-нибудь ботинки. Везде у входа – швейцар с галунами. Нельзя открыть дверцу у подъезжающей к отелю машины – это делают швейцары. Кроме того, здесь так много блюстителей порядка – полицейских, которые норовят схватить за воротник каждого бедно одетого мальчишку.

Пепе любил ту часть города, которая называется Старой Гаваной. Улицы здесь узкие-узкие. Дома невысокие, двухэтажные, с металлическими балконами. Иногда балконы домов находятся так близко друг от друга, что, кажется, можно перепрыгнуть с одного на другой.

Пепе знал в Старой Гаване каждый закоулок, любое кафе и маленькие рестораны. Он знал, где можно подработать и где с толком истратить заработанное. В Гаване ребята из бедных семейств предоставлены сами себе. Если мальчик может заработать на пропитание цент, другой – разве это плохо? У многих родителей не хватает денег, чтобы свести концы с концами.

Сегодня Пепе решил начать свой трудовой день с ресторанчика «Эль Бристоль». Подойдя к ресторану, Пепе начал пристально вглядываться внутрь помещения. Хозяин заведения, высокий большеголовый человек, обычно стоит за стойкой, разливая напитки и наблюдая за порядком.

Всех хозяев ресторанов Пепе считал своими главными врагами. Бывало так: только незаметно проберешься между столиками, найдешь клиента с грязной обувью и примешься чистить ему ботинки – откуда ни возьмись, хозяин. Он хватает за воротник рубашки и выбрасывает на улицу. И, если даже уже вычистил клиенту один ботинок, все равно деньги за свой труд не получишь. «Сегодня я уж постараюсь проскочить незамеченным», – подумал мальчик.

Хозяин повернулся лицом к стене, где на полках красовались десятки разноцветных бутылок. Пепе прошмыгнул в ресторан и сразу же пригнулся около ближайшего столика.

Наметанным взглядом мальчик стал искать грязные ботинки. Одна пара ног, другая, третья… Пепе уже давно научился определять по ботинкам, насколько щедрую плату можно ожидать от клиента.

«Этот, наверное, при деньгах», – рассуждал Пепе, уставившись на новые, немного запыленные ботинки, над которыми виднелись пестрые носки и наутюженные брюки. Рядом с ботинками – изящные женские туфельки.

Пепе стал пробираться к намеченному столику. Добравшись, он осторожно полез под скатерть. Обычно Пепе не спрашивал позволения клиента, если ботинки сильно испачканы, а просто вынимал щетку и чистил. Иногда клиент заглянет под стол, улыбнется и продолжает есть: дескать, давай, парень, работай!

На этот раз Пепе тоже решил не предупреждать владельца дорогих ботинок. Вынув щетку и ваксу, он стал усаживаться поудобнее и нечаянно задел за ногу женщины.

– Ой! – взвизгнула женщина.

Пепе посторонился, но скатерть уже приподнялась, и на него уставилась пара выпученных пьяных глаз под мохнатыми рыжими бровями.

– Ты что здесь делаешь, негодяй? – картавя на американский лад, зарычал мужчина. – Подслушиваешь?

Пепе стал поспешно засовывать под рубашку щетку и ваксу. Мужчина сильно толкнул его ногой в грудь. Пепе ударился лицом о ножку стола и вскрикнул от боли.

К месту происшествия уже спешил большеголовый хозяин. Ох схватил Пепе за воротник и потащил к выходу, повторяя на ходу ругательства. Волосатая лапа хозяина прочно держала мальчика. На тротуаре хозяин огляделся вокруг в поисках полицейского и, не обнаружив его, со злостью толкнул Пепе в спину. Мальчик покачнулся, но устоял на ногах и тут же бросился бежать.

Только теперь Пепе почувствовал, что по лицу у него течет кровь. Бровь и губа были рассечены.

Обтерев лицо рукавом, Пепе решил, что все обошлось не так уж плохо: ведь у него не отняли щетку и ваксу!

Господа – американцы

Пепе не обиделся на американца. Американцам все можно – эту истину он давно усвоил.

Пепе, наверное, не смог бы объяснить: почему американцам все можно. Но он знал, что у американцев много денег, что хозяева ресторанов и магазинов гнут перед ними спину, что даже полицейские, которые любят говорить «на басах» с кубинцами, отвечают на вопросы американцев вежливо и с почтением.

А сколько приезжает на Кубу американских туристов! В гаванский порт часто приходят белые корабли и привозят из Америки красиво одетых леди и джентльменов, которые гуськом спускаются по трапу и разбредаются по Гаване в поисках, как они говорят, «кубинской экзотики». В такие дни мальчишки знают, как подработать.

Возможно, Пепе было неизвестно, что его родина – маленькая Куба – расположена очень близко от большой и могущественной страны – Соединенных Штатов. Пепе был человеком не сведущим в политике. Да и зачем ему особая осведомленность! У Пепе было свое собственное отношение к американцам. Он их не любил. Хотя в то же время был не прочь получить от американских туристов монету, другую.

Сегодняшний день у Пепе начался неудачно, но… когда Пепе шел по набережной недалеко от крепости Де Моро, он услышал сзади чей-то бас:

– Эй, мальчуган! Подожди!

Пепе обернулся. Из автомобиля, прижавшегося к тротуару, вылез грузный мужчина с двумя фотоаппаратами на груди.

– Мне нужно тебя сфотографировать!

– Пор фавор! (Пожалуйста!) – пожав плечами, ответил Пепе.

Из машины вышел еще один человек с перстнем на пальце и сигарой в зубах.

– Ты сфотографируй его на фоне отеля, – посоветовал тот, что с перстнем. – Будет замечательное фото. Маленький кубинец с синяком под глазом на фоне отеля. Ха-ха!

Пепе не понравились эти слова. Он хотел бежать. По не успел – снимок был сделан, и американец, сказав «о’кэй», направился к машине.

– Мистер! Мистер! – закричал Пепе, злясь не то на американца, не то на свою растерянность. – А платить кто будет? У нас в Гаване ничего даром не делают!

Второй, с перстнем, засмеялся, а грузный мужчина лениво полез в карман и бросил Пепе монету – десять центов. И то не плохо. Можно купить чего-нибудь поесть!

Повертев в руках монету, Пепе решил, что ему лучше всего купить булку с сосисками. В Гаване такая булка называется перро (собака). Называется, может быть, и не очень аппетитно, но булка вкусная-вкусная.

Весело напевая, Пепе быстро зашагал по улице, направляясь к магазину. На тротуаре, около входа в магазин, сидели друзья Пепе: Армандо, Рафаэль и Негрито. Они ждали хоть какой-нибудь работы, но покупателей в магазине было мало, и никто не нуждался в помощи ребят.

– Салюдо! (Привет!) – крикнул Пепе.

– Здорово! – вяло ответил Армандо. – Много заработал?

Пепе показал на синяк и сел вместе со всеми.

– Бьют бесплатно! – пояснил он.

– Плохо дело! – пожалел друга Негрито.

Ребята смолкли и, может быть, сидели бы так долго, если бы не послышался голос торговца: «Продаю горячих собак! Продаю горячих собак!» Торговец громко кричал, толкая перед собой тележку, в которой на углях грелись булки с сосисками.

– Горячая собака! Это очень вкусно! – причмокнул языком Негрито. – А почему булку с сосисками называют горячей собакой?

– Потому что сосиски горячие и кусаются, как собаки, – знающе пояснил Рафаэль.

– Ничего ты не понимаешь. – Пепе полез в карман, где у него хранилась монета. Вытащив ее, он подбежал к торговцу и купил булку с сосисками. – Видите! – Пепе раскрыл края булки, и оттуда выглянули сосиски, как язык из собачьей пасти.

Пепе разделил булку на всех и снова сел на тротуар.

– А говорит, ему даром синяк поставили. – И Рафаэль показал на Пепе.

– За такую булку я бы тоже согласился с синяком ходить, – сказал Негрито. – Подумаешь, синяк! Пройдет.

Армандо посмотрел на Негрито и улыбнулся:

– На твоей черной физиономии любой синяк поставить можно – все равно не видно!

– Правильно! – поддакнул Рафаэль.

Он вытащил из кармана мятую газету, разложил ее на тротуаре и старательно разгладил.

– Хе-хе! Смотрите! – через некоторое время вырвалось у Рафаэля. – Безработный сеньор Карни съел велосипед.

– Брось врать! – не поверил Армандо. – Велосипед железный!

– Тогда читайте сами! – Рафаэль с гордым видом отошел от газеты.

– Ты знаешь, Четырехглазый, что мы читать не умеем. – Армандо крепко взял Рафаэля за плечо. – А ну, читай!

– Ладно!

Рафаэль встал на колени перед газетой и начал медленно, по складам, читать:

– «Безработный Карни ел велосипед около года. Ежедневно он отпиливал от него два кусочка и проглатывал. Педали и покрышки он ел большими дозами. После того как велосипед был съеден, велосипедные компании использовали сеньора Карни для рекламы, заплатив ему несколько десятков тысяч долларов».

Рафаэль кончил читать, поправил очки и посмотрел на всех победоносным взглядом.

– Вот это да! – воскликнул Негрито. – Целый год велосипед ел, а потом еще деньги получил. А что, если и нам попробовать?..

– На чем ты будешь пробовать? – спросил Пепе. – Может, у тебя велосипед есть?

– Нет! – покачал головой Негрито.

– Тогда сиди и молчи!

– А Четырехглазый у нас все-таки счастливчик! – сказал Армандо.

– Разве у него велосипед есть? – Пепе испытующе посмотрел на Рафаэля.

– Велосипеда у него нет, но он читать умеет. Он может взять любую газету и прочитать все, что в ней написано. А мы не можем!

– Верно, – согласился Пепе.

– Рафаэль – ученый человек, – почтительно сказал Негрито. – Два года учился, а когда отец потерял работу, его ту-ту из школы. Платить было нечем…

– Это мы уже знаем! – остановил Пепе своего друга.

– Вот если бы меня пустили в школу и сказали: «Учись!» – вздохнул Армандо, – я бы учился и день и ночь. И потом сам стал учителем. И всех ребят, у которых нет денег, учил бы бесплатно. Ходил бы по улицам и искал ребят, таких, как мы. Подошел к ним и спросил: «Вы читать умеете?» Если бы они сказали «нет», я бы дал им бумагу, карандаши и учил бы их.

– А где бы ты деньги взял на бумагу и карандаши? – задал вопрос Рафаэль.

– Я бы получал в школе жалование и экономил на еде.

– Значит, ты один такой добрый, – не выдержал Пепе. – А почему нет таких учителей, которые бы бесплатно учили бедных?

– Потому, что им денег на бумагу и карандаши жалко, – ответил за всех Рафаэль.

– Правильно! – поддержал Пепе. – Я думаю, что люди добрыми бывают, когда у них денег нет. А как денежки заведутся, так они жадными становятся. Если бы я научился читать, я бы не стал учителем, а был бы шофером. Я бы перечитал все книжки о далеких странах, а потом сел бы в машину и поехал далеко-далеко. Отец говорил, что есть такая страна Россия, где вся земля покрыта белым мороженым. Его снегом называют.

– Врешь! – не поверил Негрито.

– По-честному говорю!

– Это мороженое есть можно?

– Конечно! Только оно не сладкое.

– Вот здорово там ребята живут. – Черные глаза Негрито расширились от восторга. – А мы даже одну порцию мороженого купить не можем.

– Ребята! – вдруг негромко сказал Армандо. – Из магазина выходит сеньора с покупками.

Все вскочили на ноги и бросились к женщине.

– Я, я отнесу! – закричали ребята наперебой.

Женщина выбрала самого высокого и сильного – Армандо.

– Отнесешь на улицу Сан-Хосе, шесть, там тебе заплатит служанка, – сказала женщина, передавая кульки.

– Подождите меня здесь, ребята! – весело крикнул Армандо и убежал.

Негрито и Рафаэль снова уселись на тротуаре.

– Адиос, амигос! (До свиданья, друзья!) – сказал им Пепе. – Мне пора домой.

Как закончился скучный вечер

Самым скучным временем своей жизни Пепе считал вечера, проведенные дома. Сегодня был такой вечер. Мать ушла, и Пепе должен нянчить младшую сестренку.

Когда мать уходила из дома, сестренка всегда принимались кричать, и никакие уговоры не могли остановить ее. Пепе бывало куда легче, когда плакал братишка Эрманито. Эрманито можно поколотить. Но сестренка совсем маленькая. Как быть? Пепе делал гримасы – страшные и смешные, паясничал перед сестренкой, плясал. Эрманито, глядя на Пепе, помирал со смеху, а сестренка все ревела и ревела.

Явилась толстая соседка Жозефина. Выпалив длинную тираду нравоучений и наставлений, она прогнала Пепе и быстро успокоила девочку.

Видно, Жозефине нечего было делать дома: она уселась около детской кроватки.

– Тетя Жозефина, можно я пойду в город? – робко попросил Пепе. – Все равно ты будешь ждать маму.

– Укачать сестренку не умеет, а по улицам шататься мастер, – как пулемет застрочила Жозефина. – Сиди дома! На улице уже темно.

Пепе хмуро отвернулся. Чем бы заняться? Он полез в свой заветный тайник и вытащил оттуда маленький мешочек с монетами. Их было всего семь, но зато какие! Дороже этого мешочка с монетами у Пепе ничего не было.

– Пепе, покажи! – подбежал Эрманито.

Пепе нехотя вытащил монеты.

– Это японская, – объяснил он брату.

– Почему японская?

– Потому что из Японии.

– А что такое Япония?

– Страна такая.

– А что такое страна? – не отставал малыш.

– Страна… Ну… страна! – повторял Пепе, не зная, как ответить. – Знаешь, ты еще маленький, тебе это не понять.

Пепе взял другую монету:

– Это шведская.

Пепе мог отличить каждую из монет даже на ощупь. Ему нравилось перебирать монеты, он мог делать это целый день. И всякий раз Пепе открывал что-нибудь новое: не замеченную прежде буковку или значок.

– Эрманито! Эрманито! – радостно кричал Пепе. – Смотри, какая здесь буква.

– А что такое буква? – спрашивал Эрманито.

Эти прозаические вопросы брата всегда портили настроение Пепе.

Жозефина укачала девочку и подсела к столу – ей тоже хотелось поглядеть монеты. Но пришла мать.

– Твой сорванец опять не смог укачать девчонку! – затараторила Жозефина. – Кричала как резаная. Бездельник! Ему бы только монеты разглядывать да шататься по улицам.

Пепе убрал монеты и спрятал их в потайное место, под кроватью.

– Принеси воды! – приказала мать.

Пепе взял ведро и вышел на улицу. Торопиться было некуда. Пепе знал, что сейчас начнется длинный разговор между матерью и Жозефиной. Так бывает всегда, когда они собираются вдвоем.

Мальчик долго бродил с пустым ведром вокруг сарая, где был спрятан ящик, но войти в сарай и посмотреть на него не решился. Вдруг кто-нибудь заметит! Когда Пепе принес домой воду, беседа еще продолжалась.

Мать стояла у стола и гладила, а Жозефина сидела рядом и рассказывала, как арестовали Антонио, мужа худенькой тети Эльзы. Говорят, Антонио призывал рабочих к забастовке. Его посадили в тюрьму и будут пытать.

Об аресте Антонио соседка рассказывала просто, будто речь шла о стирке белья. Наверное, она говорила так потому, что жителей поселка теперь арестовывают слишком часто, и не только жителей поселка. Во всех уголках Кубы арестовывают людей. Большинство из шести миллионов кубинцев против существующих порядков. Кому хочется быть голодным и нищим!

– Уж скорее бы все это кончилось, – говорила мать. – Если Батиста не может править на Кубе, пусть Фидель приходит в Гавану.

– В Гавану, милочка, прийти не так просто. У Батисты армия. Вон сколько танков и пушек.

– Что и говорить!

– Но скажу тебе, дорогая, – шепчет Жозефина, – этот злодей побаивается Фиделя. Говорят, закон такой вышел, по которому все автомобили красно-черного цвета должны быть перекрашены.

– Зачем это?

– У Фиделя красно-черное знамя! Диктатору, наверное, страшно, когда он видит эти цвета.

– Он и вправду с ума спятил. – Мать поставила утюг и посмотрела на Жозефину. – Только не пойму, что ты волнуешься. У тебя ведь автомобиля нет.

– Ах, милочка! – Жозефина всплеснула руками. – Автомобиля нет, но есть платье красное с черной отделкой. Как же я его теперь надену! Я его берегла, не носила, и вот, пожалуйста, идиот придумал закон.

– На платья законы не распространяются, – утешила мать соседку.

– Может быть. Но мне страшно. Увидит меня полицейский в этом платье и арестует.

Несколько раз всхлипнула маленькая сестренка. Мать начала раскачивать кровать, продолжая вполголоса беседу:

– Теперь можно попасть в тюрьму ни за что! Не то слово сказал, посмотрел на портрет генерала Батисты не так – вот и пожалуйста…

– Это точно! – поддакнула Жозефина.

– Я все время твержу мужу: «Будь осторожен, будь осторожен». Но разве он слушает? Домой возвращается поздно ночью. Долго ли до беды?

Пришло время ложиться спать.

– Спой мне, мама! – забравшись в постель, попросил Эрманито и тем самым положил конец беседе матери с Жозефиной.

Соседка ушла.

Мать запела очень знакомую Пепе колыбельную песню:

 
Спи, мой Эрманито,
Спи, моя любовь,
Спи, мое сердечко,
Дорогая кровь.

Пусть другой мальчишка,
Что родился, днем,
Шоколаду хочет
И кричит о нем.

Спи, мой Эрманито,
Мне пора идти.
Может, ломтик хлеба
Я найду в пути…
 

Пепе слушал песню, и ему тоже захотелось спать. Мальчик разделся, улегся в кровать, и сон стал незаметно подкрадываться к нему.

И все-таки Пепе не удалось уснуть сразу. Как и в прошлую ночь, он опять услышал за стеной шаги и приглушенные мужские голоса:

– Сваливай здесь!

На этот раз Пепе узнал голос отца.

– Помоги.

На землю что-то упало.

– До завтра! – сказал отец.

– В кафе «Эль Польо» в двенадцать, – отозвался незнакомец.

Слегка скрипнула дверь, и в дом вошел отец.

«Они принесли еще один ящик! – размышлял Пепе, повернувшись лицом к стене. – Вот бы хоть одним глазком посмотреть, что лежит в этих ящиках! А что, если одну доску у крышки оторвать!»

Но Пепе не знал, чем можно оторвать доску. Кроме того, ему было страшно. «А вдруг кто-нибудь увидит! А вдруг в ящике бомбы!»

Так и не решив, что же делать, Пепе уснул.