Текст книги "Чудесные всходы"
Автор книги: Автор Неизвестен
Жанр:
Детская проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)
Неожиданный доклад
Весть о пчелах мигом облетела ребят. Были заброшены футбол и рыбалка. Всем хотелось посмотреть на наше приобретение.
Ребята простаивали около улья часами. Наблюдали за пчелами, делились впечатлениями, спорили.
Не радовались только двое – Боря с Лерой. По их вытянувшимся физиономиям было видно, что они удивлены, как непостоянны привязанности их товарищей. Боря даже спросил меня:
– А ведь наблюдение за Формикой руфой тоже важное дело? Правда?
Получив положительный ответ, он как-будто успокоился. Однако и после этого он пользовался любым предлогом, чтобы приковать внимание ребят к своим муравьям.
Однажды он прибежал к нам и закричал:
– Пойдемте, покажу, как муравьи борются с вредителями сада.
Ребята пропустили его слова мимо ушей и продолжали рассуждать о пчелах. Пришлось мне откликнуться на призыв Бори.
Когда мы подошли к капустной грядке, Лера поднял на нас восторженный взгляд и погрозил пальцем, призывая к тишине.
Мы осторожно опустились на корточки рядом с Лерой.
Рыжий лесной муравей озабоченно шнырял вокруг зеленой гусеницы.
– Как шавка около слона, – хихикнул в кулак Лера.
Гусеница приняла угрожающую позу и затрясла головой. Тогда муравей забежал к ней с головы, ловко приподнялся на задние ножки, подогнул под себя брюшко, изловчился, и маленькая струйка жидкости из брюшка брызнула прямо в рот гусенице. Она сразу стала корчиться. Муравей напал теперь на нее сбоку, прокусил ей кожу. И снова струйка жидкости брызнула из его брюшка на этот раз в ранку. Гусеница сделала несколько конвульсивных движений и начала затихать. Муравей убежал от нее, видимо, за подмогой.
Наблюдая за схваткой, я продолжал прислушиваться к разговорам ребят, толпившихся около застекленного улья.
– Ух, как много!
– А где «царица»?
– Ну и здорово!
Судя по репликам, разговаривали ребята, которые давненько не были на пришкольном участке.
– А где пчел купили?
– Это не купили, а поймали. На лугах у Гирсовского моста.
– Володя с Колей? С каким? Ах, с Кузницыным?
– Ну и молодцы!
– Подумаешь! Стоило ходить на луга, когда и в городе можно найти диких пчел, – заносчиво процедил кто-то сквозь зубы. Это, очевидно, Игорь из 6-го «а». Его зовут «вездесущим» или «бесплатным приложением», потому что без него не обходится ни одно происшествие.
Ну, конечно, он. Вон как хвастливо говорит:
– Когда надстраивали школьный городок и стали спиливать старые липы, оказалось, что в одной липе было дупло и там жили пчелы.
– Вранье, – возразил ему кто-то равнодушно.
– Вранье? А, может, лиса – тоже вранье? Которую поймали в Юркином дворе?
– А уссурийского тигра там не поймали? – срезал хвастуна Володя Шавкунов.
Игорь обиженно замолчал.
Новички продолжали переговариваться:
– Смотри! Смотри! На ножках у пчелки какие-то желтые крупинки!
– Что это такое?
– А это она цветочную пыльцу в корзиночках принесла.
– Смотрите! Пчелки целуются!
– Да нет! Это сборщица свой взяток отдает другой пчелке – приемщице, – это голос Володи.
– Взятку? – слышится удивленный вопрос. В ответ раздался сдержанный смех.
– Не взятку, а взяток! Ты что думаешь – они взяточники?
– Прилетит пчелка на цветок, выпьет сладкий сок-нектар, сложит его в медовый зобик и летит в улей, – стараясь подделаться под язык пятиклассников, начинает популярно объяснять Володя.
– Ну, а дальше?
– В зобике на сок выделяются ферменты, и он превращается в мед. Если сок у сборщицы недоварился, она отдает его приемщице. Сок тогда доваривается у нее. Потом она отрыгивает уже медом в ячейку соты и складывает его на хранение. – Володя делает паузу, потом продолжает: – Чтобы собрать один грамм меду, пчелам нужно посетить две тысячи цветов акации или шесть тысяч цветов клевера.
Раздаются удивленные голоса:
– Вот это работа!
– А чтобы собрать, например, десять килограммов меду – сколько же цветов надо посетить?
– Вот это труд!
Володя ждет, когда удивленные возгласы затихнут, и говорит:
– Мед и воск – это хорошо. Но еще больше пользы пчелы приносят тем, что опыляют цветы.
– Опыляют? Ну и что? Мед – другое дело.
– Мед – это, по сравнению с опылением, ерунда, – снова авторитетно произносит Володя. – Опыление во много раз повышает наши урожаи.
Володя молчит, потом заявляет:
– Между прочим, если сложить все расстояния, которые пролетают пчелы-сборщицы сильной семьи, то получится нечто равное расстоянию от земли до луны.
– Ну, это ты загибаешь!
– Нет. Почитайте книжку Халифмана про пчел.
– Мировая книжка! – Это голос Коли Кузницына, который до сих пор молчал, видимо, не решался перебивать своего «учителя». – Ему за эту книжку лауреата дали.
Я с улыбкой слушаю разговор. А Лера настойчиво тянет меня за рукав и молча указывает на гусеницу. Около ее тела копошатся три муравья. Они напрасно пытаются утащить ее. Должно быть, умирая, гусеница крепко уцепилась ножками за лист. Тогда муравьи начинают ее разгрызать и перетаскивать по частям в муравейник.
А беседа подле улья продолжается.
– Мы одну ошибку с Колей допустили, – деловито говорит Володя: – велик улей сделали. Надо его сделать на две рамки, а еще лучше – на одну. Тогда все будет видно, как на ладони. Удобно для наблюдения.
– А чего наблюдать-то? Все равно нового ничего не откроешь. Ведь о пчелах тысячи книг написаны.
Я не могу понять по голосу, кто так независимо говорит.
Слышу, Володя возражает:
– Ну, это ты напрасно, Владик.
Ага, это Владик – отличник из восьмого класса.
– Про пчел я тоже кое-что читал, и все, о чем ты говоришь, знаю. Мне у них больше нравится другое: все они трудятся по неписаным законам, знают свое дело: чистят и проветривают помещение, вскармливают детку, собирают запасы пищи на зиму. Если кто нарушает их устав и не работает, как, например, трутень, осенью гонят его, а если он все же лезет в улей, – жалят, убивают.
Владик ждет, не скажет ли чего Володя. Потом продолжает:
– Не мешало бы такие порядки завести людям. Если не работает человек, пьянствует, хулиганит или ворует, а сам здоров, – выгоняй такого трутня-тунеядца из жизни! Или, например, некоторые из родителей бросают детей. А ведь у пчел этого не встретишь. Значит, у них настоящая коммуна! У них все за одного и один за всех!
Его никто не перебивал, все слушали внимательно. Довольный, он собрался уходить.
Но Володя и не думал отпускать его с победой.
– Нет, ты, Владик, постой и выслушай меня, – сказал он. – Ты наговорил много чепухи. Пчелиная семья основана на биологическом принципе. Матка только рождает, а не вскармливает своих детей. Это за нее делают рабочие пчелы. Пчелиная семья – единое целое. Отдельно от семьи пчела существовать не может. Вот почему у них так и получается, что «все за одного и один за всех». К твоему сведению: так живут не только пчелы, но и другие насекомые – муравьи, термиты, шмели. Пчелы выполняют свою работу несознательно – инстинктивно. Как, скажем, строили пчелы шестиугольные соты тысячи лет, так они будут строить их и дальше. А ведь человек не родится с закрепленной за ним профессией, а приобретает ее – учится.
Послышался смех и возгласы:
– А здорово бы, если бы так было!
– Не учись – сразу врач или инженер!
Володя немного подождал и снова заговорил:
– У пчел есть свои орудия труда – корзиночки, щеточки, медовый зобик, хоботок. А человек орудия труда делает. И вспомни его путь: от каменного молотка – к отбойному; от лошади – к паровозу, автомашине, самолету; от пещеры – к высотному дому; от очага – к паровому отоплению. Понял, милый мой? Нет, пчеле никогда не подняться над тем, что ей дала природа! А человек все время совершенствуется, потому что он – существо высшее, у него сильно развит головной мозг, у него есть разум, фантазия. Он изменяет природу, переделывает ее. Скажем, понадобилось ему больше продуктов – распахал целину под хлеб, развел коров, свиней, уток, кур… Пчелки берут готовое: что им природа дала, то и ладно. А государство у нас ввело всеобщее обучение, открыло университеты, институты, построило электростанции, заводы, фабрики. Изменяется жизнь, изменяется и человек… Понятно?
– Ну, в общем-то, я с тобой согласен, – не хотел сразу сдаваться Владик.
– Не в общем, а все так и есть, – обрезал его Володя. – Ты вот прочитал книжки про пчел, а я, помимо них, читал «Хрестоматию марксизма для юношества». И не только тебе – всем советую прочитать. Не оторвешься!
Потом, видимо, желая смягчить удар, нанесенный Владику, Володя сказал великодушно:
– Но ты, в общем-то, не тушуйся: и поумнее нас с тобой люди были заворожены жизнью пчел. Вот я вам зачитаю сейчас цитатку.
Он, очевидно, полистал книжку. И вот снова течет его ровная речь:
– «Известно, например, что египтяне видели в пчелином гнезде государство, руководимое пчелой-фараоном, который окружен свитой слуг. Он наблюдает с высоты своего воскового трона, как караваны пчел-рабов складывают к его ногам сладкие дары. Вслед за египтянами Платон, а после него Аристотель в „Истории животных“, считали пчелиную семью рабовладельческим обществом, которым правят аристократы-трутни»… Даже спустя полторы тысячи лет семью пчел считали монархией. Вот что, например, писал великий английский драматург Шекспир:
«У них есть царь и разные чины:
Одни из них, как власти, правят домом,
Другие – вне торгуют, как купцы;
Иные же, вооружася жалом,
Как воины, выходят на грабеж…»
Володя захлопнул книжку. Длилось долгое молчание.
Потом снова раздался Володин голос:
– А насчет того, что о пчелах все уже изучено и нового не откроешь, – это неправда. Вот не так давно нашли метод дрессировки пчел для опыления клевера. Это очень увеличивает урожай семян. Или, например, лечение пчелиным ядом, маточным молоком от многих болезней. И это, конечно, не все. Будет открыто еще много нового…
Мы с Лерой и Борей давно уже сидели на траве подле грядки с капустой, обняв колени. Рыжие лесные муравьи продолжали бесстрашно атаковать гусениц, но оба мальчика перестали обращать на них внимание и зачарованно слушали этот неожиданный доклад.
– Ну и голова, – вздохнул завистливо Лера.
А я радовался тому, что наши труды по ловле пчелиного роя не пропали даром. Вон какой толчок они дали ребячьей мысли…
На следующую весну мы пересадили пчел в новый самодельный улей на двенадцать рамок. За лето юннаты получили от улья три новые семьи. Теперь у нас прибавились три стеклянных улья: на шесть рамок, на две рамки и улей-малютка – на полрамки. На уроках зоологии, при изучении медоносной пчелы, мы начинаем с лабораторной работы: «Наружное строение рабочей пчелы». Наблюдаем жизнь пчел в улье через его стеклянные стенки, изучаем разведение пчел…
Грозный Тунгус
Позорный конец Витьки Семенищева, когда-то грозно именуемого «Черной маской», отрезал, как ножом, налеты на наш сад. Однако время шло, и мы стали примечать: нет-нет, да кто-то и оторвет доску в заборе или протопчет в траве тропинку к отяжеленной спелыми плодами яблоньке.
Правда, вахта, которую несла техслужащая тетя Миля, помогала защите сада. Но воришки изучили ее «расписание» и ухитрялись побывать в саду в ее отсутствие.
Тогда тетя Миля пошла на хитрость: она оставляла вместо себя соломенную куклу.
Как-то захожу на участок и вижу: все в порядке – наша сторожиха на караульной вышке. Я ее хотел отправить домой – окликнул, а она не отвечает. Подошел ближе и понял: да это же чучело! И до чего тетя Миля хитра! Нарядила его в кофту, юбку и повязала платком. А на месте лица – крупный портрет, очевидно, с обложки «Огонька». Я даже засмеялся. Однако решил проверить – отошел на другой конец сада, оглянулся. Точь-в-точь сидит тетя Миля, и даже похоже, что вяжет чулок: шевелится на ветру беленькая тряпочка, которую держит в руках кукла. Не успел я сделать и нескольких шагов, как возле меня появились юннаты. Они весело разговаривали и смеялись, показывая мне руками на «тетю Милю».
– Мы с ней поздоровались, а она молчит, – сказал Коля.
– Смотрим, а тут манекен, как в витрине универмага, – сострил Володя, и опять все засмеялись.
– Чистая работа, ничего не скажешь, – в тон ребятам отозвался я.
– Как бы от этой чистой работы у нас в саду чисто не стало, – опять сострил Володя.
И вышло так, что слова его оказались пророческими: воришки раскусили секрет тети Мили.
Юннаты всполошились. Володя Шавкунов был срочно мобилизован на сооружение новой металлической кобры; не забыли и о футбольной камере с милицейским свистком.
Затея, конечно, оказалась наивной: наши изобретения были еще свежи в памяти окрестных сорванцов. Кто-то заикнулся о рыболовных крючках, но Володя теперь сам отверг эту мысль.
Надо было что-то срочно придумывать. После долгих разговоров и разных предложений сошлись на одном: достать собаку. Пусть она днем и ночью караулит сад в помощь нашим сторожам – и живым, и неодушевленным.
Решили, что каждый юннат будет разыскивать собаку, не теряя времени.
На другой день школьный двор огласился разноголосым собачьим лаем. Шестнадцать псов всех мастей и возрастов, больших и маленьких, держали ребята на веревочках, выстроившись по кругу. Когда комиссия во главе со старостой обходила круг, выбирая лучшую, каждый держатель собаки наперебой расхваливал свою, уверяя, что она самая храбрая и самая бдительная. Однако большинство собак почему-то боязливо жалось к ногам хозяев или с жалобным визгом виляло хвостиком.
Комиссия забраковала всех.
К нашему счастью, через день на участок пришел землекоп, прокладывавший по соседству со школой траншею для водопровода, и привел громадного, похожего на волка, пса. У пса был крупный лоб и торчащие уши.
– Я видел ваш собачий парад и все понял, – сказал весело землекоп. – Пожалуйста, купите у меня собаку.
Пес держался гордо, смотрел на нас умными глазами. Он не разрешал подходить к хозяину, злобно рычал, показывая крупные белые зубы, и кидался на нас.
– Вот это собачка! – воскликнул Володя и даже присвистнул.
– Такая покараулит! Волкодав, наверно! – зашумели юннаты.
Мы спросили у хозяина, сколько она стоит.
Он назвал цену.
Может быть, это было и не дорого, но у нас таких денег не оказалось и мы стали просить хозяина продать дешевле. Долго шел торг, но потом хозяин собаки согласился уступить, и мы ему отдали все деньги, вырученные весной с участка за продажу яблонек и смородинных кустов.
Он пересчитал деньги, увел собаку на участок, привязал ее к колу и, погрозив ей пальцем, сказал:
– Якши!
Потом обернулся к нам и объявил:
– Звать – Тунгус. Если сбежит, приходите ко мне, – и назвал свой адрес.
Так появился у нас Тунгус.
Он не подпускал к себе ребят, злобно кидаясь на них, и часто тоскливо выл. Он так сильно тосковал по хозяину, что даже не притрагивался к пище.
Тетя Миля первая отыскала дорогу к его сердцу. Тунгус брал от нее корм, лизал ей руки, а она его гладила и приговаривала:
– Якши, Тунгус, якши.
Не раз пес убегал к хозяину, но тот его приводил обратно и наказывал, чтобы он не убегал.
Шло время, и Тунгус привык к юннатам, стал с ними играть. Они его водили на реку и купались вместе, что для Тунгуса было большим удовольствием. Они окружили его заботой: построили ему хорошую конуру, кормили и поили, чесали, прогуливались с ним.
Посоветовавшись с юннатами, я стал руководить обучением Тунгуса сторожевой службе.
Тунгус быстро понимал, что мы от него требовали. Правильнее будет сказать, что у Тунгуса быстро развивались и закреплялись условные рефлексы.
Вот как мы их вырабатывали.
Воришки чаще всего нападали на нас со стороны длинного забора. Несколько дрессировщиков забирались за этот забор и начинали легонько стучать по нему палками. Другие брали Тунгуса и, натравливая его на стук, бросались с ним к забору. Если он злобно лаял и рвался к мнимым ворам, то получал лакомство. А если нет, то все начиналось сначала. Когда рефлекс закрепился, мы его усложнили. Само собой понятно, что воры не просто будут стучать по забору, но и полезут через него. Поэтому от стука мы перешли к возне и осторожному отдиранию досок. Когда и этот рефлекс закрепился, перешли на заглядывание через забор, на шепот.
У собак слух развит сильнее, чем у человека, раз в семь, и возбудимость их тоже выше, а торможение слабее. Вот поэтому-то человек использует собак как сторожей, как помощников на охоте.
Тунгус без устали сторожил наш участок, зорко всматривался, прислушивался и, если замечал что-либо серьезное, громко и злобно лаял, зовя нас на помощь.
Однажды днем произошел такой случай. Школьный завхоз, услыхав тревожный лай Тунгуса, поспешил в сад и увидел там трех здоровенных парней. Но и они заметили его и спрятались в кустах. Он, не долго думая, спустил Тунгуса с цепи. Наш сторож кинулся в кусты и моментально отыскал воров. Однако это были опытные парни. Они вооружились палками и, отбиваясь ими от пса, отходили к забору. Одному удалось убежать, но зато двоих Тунгус потрепал изрядно. Они еле скрылись восвояси в изодранных пиджаках.
После этого случая слава о Тунгусе вышла за пределы школы. Нечего говорить о том, что он стал у ребят всеобщим любимцем. Каждый старался завладеть его вниманием. Кой-кто тайком потчевал его мясом, колбасой, сахаром. А потом хвастался:
– Меня Тунгус уже признает!
Но именно на этом проиграл свой спор Лева Васильков. Встав в независимую позу, он сказал деланно-беспечно:
– Спорю на три порции мороженого, что меня Тунгус подпустит к себе.
Пари было заключено при многих свидетелях. Только Лева сделал несколько шагов, как Тунгус быстро вскочил и, рыча, бросился на него.
Лева чуть не заплакал от обиды и забормотал:
– Я тебе ливерной колбасы целый килограмм скормил, а ты, собака, кусаться…
– Ты бы, Лева, ему два килограмма ветчинно-рубленой, вот тогда бы дело вышло! – закричали ребята и залились веселым смехом.
– Вот тебе и «собака – друг человека»! – выкрикнул любимые Левины слова Володя. – Теперь запомните, ребята: у Тунгуса норма для знакомства – два килограмма колбасы! И чем она дороже, тем дружба крепче!
Новый взрыв смеха раздался над участком.
Володя, все еще улыбаясь, спросил у меня:
– Смех смехом, а все-таки непонятно, почему Тунгус кинулся на Василькова ни с того ни с сего?
Я помедлил и указал на забор. За ним, на городошной площадке пожарников, происходила горячая схватка. То и дело о забор стукались палки и городки.
– Это возбуждает Тунгуса, и он выходит из рамок дружбы и приличия. Вот нашему псу и изменило торможение, – так я объяснил проигрыш трех порций мороженого Левой.
Вся школа любила заниматься с Тунгусом. Вот что раз мне пришлось наблюдать. Раньше всех пришли на участок Боря с Лерой. Сняв цепь с Тунгуса, они стали давать ему кусочки колбасы. Потом Лера натер себе подметки колбасой и убежал прятаться. Через несколько минут Боря отправился с Тунгусом по следу. И как Лера ни петлял, Тунгус его обнаружил. Затем они поменялись ролями.
Я их окликнул:
– Что там у вас такое?
– Тунгуса тренируем, – сказал Лера. – Сначала подметки с колбасой учим находить, а потом он будет искать и находить одни подметки.
Их занятия с собакой не пропали даром.
Как-то у нас потерялись две черепахи, выпущенные на прогулку. Обрадованные возможностью отличиться, Боря с Лерой сняли с Тунгуса цепь и начали его гладить и ласкать. Подвели к тому месту, куда утром были высажены черепахи. Показывали Тунгусу след, а Лера даже встал на четвереньки и начал разнюхивать землю и тявкать. А потом пополз, увлекая за собой Тунгуса.
Мы все засмеялись.
– А вы не смейтесь, – обиженно сказал Боря. – Лерка действует на первую сигнальную систему Тунгуса. Второй-то у него нет: он ведь не говорит.
– Ух ты! Как профессор объясняет! – восхищенно воскликнул Лева Васильков.
Тем временем Тунгус исчез в кустах и скоро подал голос.
Так была найдена одна, а потом и вторая черепаха.
Перечислить хитрости ребячьих занятий с Тунгусом невозможно. Всем хотелось сделать что-либо приятное для него…
Но нашелся и недоброжелатель – пятиклассник Саша Крысов. Он как-то попросил у меня разрешения погулять с Тунгусом. Ничего не подозревая, я согласился. Возвратился Крысов с прогулки поздно и был сильно возбужден. Тунгус прихрамывал, из прокушенного его уха капала кровь. Увидав своего любимца в таком виде, юннаты набросились на Крысова, и быть бы ему за это битым, если бы я не заступился за него. Напуганный Крысов признался, что он стравлял Тунгуса с кошками.
За такое отношение к всеобщему любимцу ребята исключили Крысова из юннатского кружка и зло «продернули» его в школьной стенгазете. Художник нарисовал карикатуру, а поэты сочинили такую подпись:
Что за визг, кошачий рев?
Кто кого терзает?
Это Крысов-кошколов
Тунгуса натравляет.
Точно жадный Бармалей,
Сам готов кусать зверей.
После этого случая ребята еще больше стали любить Тунгуса и рассказывали про него целые легенды всем, кто только готов был их слушать.