Текст книги "Чудесные всходы"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Заработок натурой

На тополях, у своих гнезд, хрипло кричали грачи. Природа пробуждалась после долгого зимнего покоя. Деревья распускали почки.

На опытном участке началась горячая пора: нужно было высевать яблони, груши, вишни, делать прививки.

Хотелось все это провести так, чтобы наши занятия не просто закрепляли в памяти ребят знания, полученные на уроках ботаники, но и расширяли их. Некоторым это очень пригодится в жизни: есть среди юннатов такие, кто крепко полюбил растения и не расстанется с ними никогда.

Нужен докладчик. Я, не колеблясь, останавливаю свой выбор на Гере.

Как же иначе? Геру за умные и взволнованные доклады о мичуринском учении, за опыты над растениями, за большую работу на пришкольном участке, за глубокую веру в преобразование природы давно прозвали «агрономом». Сначала его так называли юннаты, потом прозвище подхватили все школьники, а вслед за ними оно привилось и среди учителей. Если Гера что-нибудь натворит на уроках, учителя сразу ко мне с упреком:

– Ваш «агроном» опять напроказил.

Гера привык к прозвищу быстро. Если кто-нибудь его окликал: «Агроном, помоги-ка нам!» – он откликался на зов.

И вот, совершенно неожиданно для меня, «агроном» отказался от доклада.

Я спросил его осторожно:

– Может, у тебя какие-нибудь неприятности, Гера? Двойку получил или набедокурил опять? Ты уж признайся мне.

– Нет, – покачал он головой и насупился.

– Тогда – почему?

Он помолчал, посмотрел в сторону. Потом вздохнул:

– Кабы какой другой, сделал бы. Только не о прививках…

– Почему, Гера? Прививки для нас сейчас самая насущная проблема. И потом, кто как не ты у нас главный специалист, – сказал я; в моих словах не было лести– это была констатация факта.

Гера продолжал стоять, потупившись.

Тогда я напомнил ему:

– А помнишь, с какой радостью ты мне показывал свои прививки на цветах в голодный и холодный военный год?

Он не выдержал, посмотрел открыто мне в глаза. Потом снова насупился. Наконец, сказал:

– Тут у меня с прививками такая штуковина вышла, – глаза бы мои не глядели…

И он мне поведал следующий рассказ.

В одном дворе с ним, во флигеле, жили старички, муж и жена. Они любили разводить комнатные лимоны. Все их окна были уставлены лимонами разного возраста. Некоторые уже достигали метровой высоты. Крупные темнозеленые листья наполняли приятным запахом комнату. Она напоминала собой оранжерею и радовала жильцов. А вот плодов не было. Старички знали, что для того, чтобы лимоны плодоносили, их надо привить. Но как это сделать, они не представляли. И вот вчера то, чего они так тщетно добивались, само пришло к ним в руки: соседский сорванец, которого они иначе и не называли, как пренебрежительно Герка, пришел к ним и предложил сделать прививку.

Старички очень обрадовались. А Гера им объяснил:

– Так как теперь весна, я буду прививать не глазками, а черенками. – И спросил солидно: – Вы согласны?

– А нам, дитятко, все равно, лишь бы привилось, – охотно согласился хозяин.

– Тогда несите лимоны ко мне в садик, на стол. Да поищите стеклянные консервные банки, – распорядился Гера.

И вот уже в его руках проворно мелькает ножичек. Вот уже срезаны все пять лучших лимонов. Под их кору вставлено по черенку от культурного павловского лимона, места прививок обмотаны нитками и замазаны пластилином.

Блестяще закончив операцию, Гера уселся на скамейку, начал болтать ногами и насвистывать свою любимую песню: «По долинам и по взгорьям шла дивизия вперед». Он представлял, как сейчас придут хозяева, как начнут его расхваливать, а может быть, даже предложат денег па кино. От вознаграждения он решил великодушно отказаться. Он даже придумал, что ему сказать в ответ на благодарность.

Однако все обернулось иначе.

Пришли хозяева с банками в руках. Гера спрыгнул им навстречу, взял чисто вымытые стеклянные банки, накрыл ими прививки, молодцевато вытянулся и взял под козырек:

– Иван Федотович и Анисья Петровна! Ваше поручение выполнено! К вашим подвоям привиты павловские привои. Через год-два ваши лимоны будут плодоносить!

Хозяева растерянно глядели на горшки, из которых куцо торчали коротенькие пенечки со вставленными в них. черенками. Рядом на земле валялась пышная зелень, так заботливо выхоженная ими.

У Анисьи Петровны закапали из глаз слезы. А Иван Федотович собрал обрезанные ветки лимона, ловко схватил Геру за волосы и давай его хлестать по мягкому месту да приговаривать:

– Вот тебе за подвой! Вот тебе за привой! Вот тебе, мошенник, за порчу наших лимонов!

Гера пробовал объяснить, но все напрасно. Тогда он рванулся изо всех сил и бросился без оглядки со двора…

Рассказав мне все это, Гера не удержался и почесал некое место, по которому вчера его отхлестали лимонами.

Я не смог удержаться и улыбнулся. Однако, понимая, что мальчишке не до смеха, успокоил его:

– Ничего, Гера, не расстраивайся. Наука восторжествует, и твои старички придут еще извиняться к тебе.

– Больно мне нужно их извинение, – огрызнулся обиженный «агроном».

Я положил руку ему на плечо:

– Ну, у тебя теперь опыт большой – сделаешь доклад?

– Не лежит у меня сейчас к прививкам душа, – произнес он хмуро.

– Надо, Гера. Пойми, что дело чрезвычайно важное.

Он немного еще поколебался, потом сказал со вздохом:

– Один не буду. Давайте с Гришей, – и попросил: – Только вы ему не рассказывайте о лимонах…

В общем, о докладе мы договорились.

А чтобы не возвращаться к истории с лимонами, я авансом доскажу ее конец.

Время, конечно, работало на Геру. У привитых лимонов быстро разрастались черенки. А когда враз на трех лимонах появились первые цветы и комната наполнилась их ароматом, Иван Федотович не выдержал укоризненного взгляда жены и отправился к Гере с повинной.

Переступив порог Гериной комнаты, он переминался с ноги на ногу и неловко покашливал. Потом протянул Гере сверток и сказал:

– Это тебе от нас со старухой. Вот какое дело неподходящее произошло, ты уж извини меня… Подумать только, все пять привились, а три уже цветут. Должно быть, у тебя, парень, легкая рука, – и, помолчав, объяснил: – А я-то думал, что прививка у лимонов такая, как детям оспу прививают…

После ухода Ивана Федотовича удивленный Гера развернул подарок и ахнул от радости: перед ним лежали новые тапочки, точь-в-точь на его ногу!

Это был его первый агрономический заработок. Об этом Гера поведал мне по секрету и приподнял ногу в новой тапочке.

Хирургия

Когда в воскресенье я пришел на опытный участок, оба докладчика сидели за столом под развесистым сибирским боярышником и оживленно спорили.

– О чем спор, друзья? – спросил я. – Добрый день!

Ответив на приветствие, они стали торопливо расспрашивать меня, можно ли назвать прививку растений «хирургией»?

Сердито поглядывая на Гришу, Гера объяснил:

– Он мне доказывает, что хирургия только медицинское название и к растениям не относится. А я говорю, что относится и к животным, и к растениям.

– Гера прав, – сказал я. – Хирургию надо понимать в широком смысле. Происходит это слово от двух греческих. В переводе на наш язык они означают – «руки» и «работа». А разве прививки – не тончайшая работа рук? Правда?

Оглядев стол, я убедился, что к занятиям все подготовлено: лежат книги, таблицы, скальпели, пучки веток.

Гриша посмотрел на солнечные часы, подошел к чугунной плите, подвешенной к столбу, и быстро застучал по ней. В ответ на звон шумной толпой в калитку вбежали юннаты. Запыхавшиеся и разгоряченные игрой в волейбол, они рассаживались вокруг стола. Когда установилась тишина, староста отметил присутствующих и предоставил слово докладчикам.

Три десятка глаз с любопытством смотрели на Геру и Гришу. Гера поднялся и уверенно начал:

– Прививка или сращение, это есть хирургия растений, – он покосился на приятеля и подмигнул ему. После паузы продолжил – На этом занятии мы вам расскажем о прививках и покажем, как их делать… История прививок теряется в глубокой древности. У многих древнегреческих писателей и поэтов есть сочинения о прививках растений. Вот, например, у Вергилия… – он снова подмигнул Грише. Тот бойко вскочил и начал декламировать выразительно и громко:

 
Там зреют яблоки на груше дикой,
Здесь ярким золотом горит на терне слива;
Привитая миндаль на вишне полевой
Спесиво клонится на тонкий стан главой;
С вершины буковой глядится вниз каштан,
На диком ясене белеет груши цвет…
 

Читая стихи, Гриша театральными жестами показывая на кусты, на деревья, а в некоторых местах обрезал веточки скальпелем.

Один из слушателей воскликнул шутливо:

– Я шел на лекцию, а, оказывается, попал на концерт!

– «Шел в комнату, попал в другую», – добавил сосед.

Первый захлопал в ладоши. Его поддержали.

Немного смутившись, Гриша спрятался за спиной Геры. А тот дождался, когда наступит тишина, и продолжал свой доклад:

– Стихи Вергилия показывают нам, что в древние времена сильно преувеличивали возможность прививок между разными ботаническими видами, родами и семействами. Теперь хорошо известно, что между растениями, принадлежащими к разным семействам, даже в случае прививки не может быть никакого сращения… Вот вы слышали: «На диком ясене белеет груши цвет».

Гера помолчал. Потом, собравшись с мыслями, сказал:

– Зададим себе вопрос: «Как все-таки появились самые первые прививки? Почему?» Ответ может быть только один: человек наблюдал природу, учился у нее. Немала известно в природе сращений между ветками одного дерева или ветками разных деревьев одного вида. Если они растут рядом и сильно давят друг на друга, ветер раскачивает их и создает трение. Мертвые части коры стираются и обнажаются живые ткани. Вот они-то и срастаются. Смотрите!

Гера достал три фотографии и передал их юннатам.

– На первом снимке – сращение веток у тополя. Видите? Листья-то пока не распустились, так хорошо заметно. Кто обращал внимание на этот тополь? Эх, вы, исследователи природы! Да он растет в сквере на углу улиц Карла Маркса и Молодой Гвардии.

Выхватывая друг у друга фотографии, склоняясь над ними, ребята удивлялись:

– Действительно, срослись?

– Смотрите, смотрите, а здесь-то! Как здорово!

Со снисходительной улыбкой поглядывая на юннатов, Гера объяснял:

– А две другие фотографии сделаны в Заречном парке… Тихо, ребята! Продолжаем дальше. Так вот, в наше время трудно найти сад, в котором не было бы привитых плодовых деревьев… Кто скажет, для чего же делаются прививки?

Самым смелым оказался Веня.

– Прививка изменяет плодовое дерево, – начал он тараторить. – Из дикого оно становится культурным. Прививка увеличивает крупность плодов. У молодых деревьев ускоряет плодоношение. Прививка позволяет ценные деревья размножать вегетативно и так далее, и тому подобное, – закончил он шутливо.

– Слыхали? – спросил Гера.

– Слыхали! – раздался дружный ответ ребят.

– Ну, а знаете ли вы, что за все хорошее, что прививка дает дереву, она укорачивает его жизнь примерно наполовину? Например, непривитая груша растет до двухсот пятидесяти лет, а привитая – до ста, ста двадцати. Непривитая яблоня – от восьмидесяти до ста двадцати лет, а привитая – сорок, шестьдесят… Кроме того, привитые деревья всегда меньше непривитых…

Гера окинул взглядом внимательно слушавших его юннатов и продолжил солидно:

– В первый раз слово «прививка» вы узнали, когда вам прививали оспу. Помните?

– Не помним! – выкрикнул какой-то шутник. – Маленькие были.

– Тогда вам в царапинку на руке внесли капельку оспенной прививки, – продолжал невозмутимо докладчик. – Заразили вас коровьей оспой.

Пятиклассник Рудик Куклин, сделав удивленные глаза, ткнул соседа локтем в бок и спросил шепотом:

– Это он врет?

Сосед, на голову выше его, снисходительно улыбнулся и, прижав легонько пальцем его нос-пуговку, шепнул:

– Ни за что! Он парень с головой!

– В нашем теле вырабатывается ответная реакция организма, – по-прежнему невозмутимо продолжал Гера и ввернул ученое словечко – То есть иммунитет… От этой капельки гноя коровы вы стали невосприимчивы к человеческой оспе. Оспенный иммунитет держится от четырех до семи лет, – Гера сделал паузу и закончил торжественно – А прививка на деревьях остается навсегда!

– Почему навсегда? – воскликнул кто-то из ребят.

– А сейчас мы это узнаем, – авторитетно сказал Гера и сделал знак Грише.

Гриша быстро развернул таблицу «Прививка глазком, или окулировка» и повесил ее на столбик. Затем роздал каждому юннату ветки ивы и по нескольку полосок мочалы. После этого открыл металлическую коробочку, вручил ребятам по острому скальпелю, взял указку и стал объяснять таблицу.

– Смотрите, – сказал он. – Сначала делаем так.

Он сделал Т-образный разрез коры на толстой веточке, отогнул края в стороны, вырезал из другой веточки глазок и вставил его под кору. То же самое заставил проделать каждого юнната.

Ребята старательно следовали его примеру. Привитые веточки возвращали для проверки.

Гриша с Герой придирчиво осматривали работу и заставляли ребят снова и снова продолжать прививку, чтобы «набить руку».

Гриша требовал, чтобы срезанный глазок был около полутора сантиметров длиной и чтобы, кроме коры, в нем был тонкий слой древесины.

Когда половина пучка ивы была истрачена и у каждого появилось по пять-шесть хорошо сделанных прививок, Гера сказал:

– Это наши тренировочные прививки. А настоящие будем проводить в конце лета – с 21 июля по 10 августа. – Он показал рукой на стройные ряды молодых яблонек. – Представьте себе, что вы делали прививку не на ветках ивы, а на наших яблоньках-дичках, выращенных из семян.

Эта яблонька – подвой, а то, что вы привили – привой. Наша прививка – спящим глазком.

– Почему спящим? – спросил Рудик, который все время глядел на докладчиков вытаращенными глазами.

– Спящим потому, что глазок, или почка, тронется в рост только будущей весной.

– А остальное время будет спать? – не унимался Рудик.

Гриша объяснил:

– Весной, как только садовник заметит, что глазок тронулся, он срезает дичок немного выше прививки. Получается сращение дичка-подвоя с привоем – культурной яблонькой. Привитая почка разрастается в целую яблоньку и растет на корнях дикой яблоньки… А теперь, ребята, пойдемте посмотрим на прививки, которые мы делали с Герой в прошлом году, – предложил Гриша.

Я остаюсь за столом и слышу, как из питомника раздаются ребячьи голоса. Всех восторженнее – малыш Рудик.

– Я нашел! Смотрите, смотрите! Почка у привитого глазка распустилась! – кричит он.

– А вот это… – слышится неразборчивый голос Гриши, но его опять перебивает неунимающийся Рудик:

– Глазок прирос к стебельку, как маленькая заплатка! Ой, как интересно!

– Вот это, Гера, ты прививал, – уже громче говорит Гриша, стараясь сделать приятное другу.

– А это твои. Тоже вышли удачные, – не остается в долгу Гера.

Довольные успехами, они напутствуют начинающих садовников:

– Ребята! Вот вам садовые ножницы и пластилин. Срежьте дички выше прививки и затрите срезы пластилином, чтобы закрыть «рану».

Юннаты находят еще и еще много удачных прививок, сделанных нашими первыми «хирургами». Окрест звучат их звонкие, веселые голоса. И я радуюсь успешным начинаниям вместе с ребятами.

Староста, сложив руки рупором, кричит:

– Внимание! Всем! Всем! Объявляется получасовой перерыв!

После перерыва Гера знакомит ребят с прививкой черенком. Он берет в руки прутик ивы потолще и объясняет:

– Допустим, что это дичок. Нужно его привить. Дождались весны. Распускаются почки, хорошо отделяется кора. Значит, пришло время для прививок черенками. Подвой срезают сейчас же. Остается пенек высотой шесть– десять сантиметров. На коре делают разрез сверху вниз около четырех-пяти сантиметров. Кору отворачивают немного в стороны. Вот так, – в его руке ловко мелькает прививочный нож. – Теперь берем привой, – говорит Гера и, взяв прутик потоньше, срезает его сверху вниз клинышком с одной стороны. – Такой срез садовники называют – «срезать черенок на ус». Длина уса, или среза, четыре сантиметра.

Он быстро вырезал черенок с двумя почками, вставил его под кору и передал ребятам.

Всех внимательнее за Герой следил Рудик. Когда пробная прививка дошла до него, он не выдержал и спросил недоверчиво:

– Думаешь, срастется?

Гера засмеялся над таким простодушным вопросом и сказал:

– Еще как!

Потом он раздал всем юннатам веточки для тренировочной прививки и предупредил:

– Делайте всё точно, аккуратно. Срезов руками не касайтесь. Не забывайте, что вы сегодня хирурги и делаете сложную операцию, – рассмеялся он.

Дальше Гера пояснил, как заматывать прививку толстой ниткой и заклеивать пластилином.

Ребята всё делали так, как учил их Гера.

Проверяя работу, он хвалил юных садоводов. Но когда с черенком в руке к нему подошел Рудик, Гера заливисто засмеялся:

– Ну, как ты черенок-то вставил? Наоборот, вершинкой вниз! Такой номер не пройдет!..

Потом Гера достал из-под стола небольшой сверток, развернул его и сказал:

– Здесь черенки от сортовых яблонь. Сейчас будем прививать по-настоящему. Идемте.

Когда юннаты, пропустив вперед Геру и Гришу, остановились около яблонек, Гера показал на цветные тряпочки, привязанные к некоторым деревцам, и объяснил ребятам:

– Будем прививать только те яблоньки, на которых есть метки.

– Почему? – спросил нетерпеливый Рудик.

– Потому что эти яблоньки мы выбраковывали прошлым летом. Лист у них мелкий, неопушенный, ветки тонкие, жилки на листьях слабые. В таком виде от них не жди хороших плодов. А мы сделаем так, чтобы они давали именно хорошие яблоки: привьем на них эти черенки.

Ребята находили яблоньки с меткой-тряпочкой, срезали их на высоте 10 сантиметров от земли и вставляли под кору черенки, принесенные Герой от садоводов. Потом заматывали их ниткой, заклеивали пластилином и подвешивали этикетки с указанием, каким сортом привита яблонька.

Так была привита первая сотня выбракованных яблонек.

Им было всего по одному году жизни, но они казались похожими на двухлеток – недаром юннаты так старательно выращивали их на окнах! Сейчас каждому юннату было понятно, что наши яблоньки благодаря такому выращиванию выиграли у природы почти целый год. А вообще-то, как правило, в питомниках садовники прививают яблоньки двух-трех лет, когда стволик достигает толщины не тоньше карандаша. На увеличений роста наших яблонек, должно быть, повлияла также поливка раствором марганцевой кислоты, когда мы «лечили» их от корневой болезни…

Теперь уже не я один, но и мои помощники любили вспоминать пословицу: «Не было бы счастья, да несчастье помогло».

Довольные, покидали свой сад наши юные «хирурги». По их лицам было видно, что они испытали удовлетворение, сходное с тем, какое испытывает заправский хирург после удачной операции.

После этого они часто приходили сюда, чтобы посмотреть, как чувствуют себя яблоньки. А сколько у наших садоводов было радости, когда трогалась в рост почка у привитого черенка! Ребята рассказывали об этом в семье, приводили к яблоньке своих мам и пап, друзей и знакомых…

Много саженцев яблонек, да и смородины и крыжовника мы передали колхозу. Был у нас такой подшефный колхоз недалеко от Чухломинского разъезда. Наши деревца хорошо прижились и там, и юннаты время от времени их навещали.

Сад расширяется

Школьники с утра до вечера копошатся у своих делянок.

Я стою у открытого окна на втором этаже и любуюсь их работой.

Слышно, раздается звонкий, озабоченный голос:

– Эй, агроном! Земля готова! Показывай, как садить смородину!

И порывистый долговязый подросток, лавируя между грядок, носилок и саженцев, торопливо спешит на зов. Это, конечно, Гера.

Через несколько минут он уже на другом конце двора. В руках у него большой пучок веток смородины, нарезанных им еще в марте. Вот он присел, показывает, как резать веточки на черенки, на каком расстоянии в ряду и с каким наклоном их садить.

Не успел он закончить объяснения, как раздается новый оклик:

– Где ты, агроном? Покажи, как малину садить!

И опять он объясняет и показывает, как садить, на какую глубину, как подрезать посаженные кусты, чтобы они лучше прижились на новом месте.

Под окном у меня трое самых младших юннатов возятся над ящиком, набитым речным песком. Они старательно складывают песок в решето и погружают его в бочку с водой. Песок уходит на дно, а в решете остаются семена яблони и груши.

– Ну и здорово ты, Рудик, придумал, – говорит один из них.

– Это не я, – отвечает Рудик. – Это меня Гера научил, – и кричит – Гера, куда сеять вишни?

Торопливо подходит Гера. Останавливается и задумывается. Чешет пальцами, выпачканными в земле, подбородок. Оглядывает участок.

Потом нерешительно поднимает глаза; наши взгляды сталкиваются.

– Яков Дмитриевич, – говорит он озабоченно, – Вы не сможете прийти к нам?

Когда я спускаюсь на улицу, он идет мне навстречу и произносит на ходу деловито:

– Вишни, груши и сливы мы посеяли. И всё, больше некуда.

– Что еще у нас не посажено?

– Яблоньки-однолетки нужно рассадить пореже. А их две с половиной тысячи.

– Это по осеннему учету. А сколько вымерзло? – спрашиваю я, а сам перебираю в голове все наши грядки.

– Вымерзло около трети, – говорит Гера. – Но еще нужно место под крыжовник.

– Это под какой?

Гера обиженно смотрит на меня:

– Да который в прошлом году зелеными черенками укореняли в парнике, – и напоминает – Еще стекла в рамах белили известью, чтобы солнцем саженцы не сожгло.

В его словах чувствуется гордость – и стекла он белил, и лучшие сорта крыжовника выпрашивал в Зональном институте сельского хозяйства и у садоводов-любителей.

Я улыбаюсь и говорю:

– Помню, помню… Пойдем, посмотрим наши владения.

Пока мы с Герой ходили по участку и подыскивали места для посадок и посевов, вереница юннатов выстроилась на дорожке. У каждого в руках по кусту сирени или садовой розы.

– Где вы взяли кусты? – спросил я встревоженно.

– Это мы от водолечебницы принесли! – радостно стали объяснять ребята.

– Нам главный врач разрешил!

– Там у них весь садик бульдозер изрыл!

– Котлован роют!

– Большой дом будут строить!

У меня отлегло от сердца. Наш город строится, встречаются места, которые приходится раскорчевывать, а вездесущие ребята сразу пронюхают, что можно выпросить, что взять без спросу. Ими овладела какая-то страсть: всё, что только можно, они тащат на пришкольный участок. «Не пропадать же добру», – говорят они на мои упреки…

Только мы посадили принесенные кусты и не успели еще их полить, как явились другие «садовники» – с кленами, липами и ясенями. Расплываясь в улыбках, ребята кричали:

– Агроном! Герка! Куда садить?

– Вот дают! – посмотрел на меня Гера и засмеялся. Потом схватился за голову и воскликнул: – Куда садить-то? Куда?.. Где вы взяли эти деревья?

Юннаты наперебой стали объяснять, что нашу улицу Энгельса озеленяют и они выпросили деревья, «которые похуже».

– Но мы все равно их выходим! Поливать будем!

В это время к нам подошел директор школы. Поздоровавшись, он спросил:

– Ну, как у вас идет неделя сада? Полным ходом? Молодцы, ребята!

– Ход-то, конечно, полный, – сказал я, – да вот, земли не хватает.

Директор задумался и промолвил:

– Насчет земли надо что-то придумать. Ну, а эти деревья можно посадить вокруг физкультурной площадки… И я поработаю с вами! давно не орудовал лопатой!

Лопата ловко ходила в его руках.

Ребята работали особенно споро – не хотели отстать от своего директора.

А я задумался и смотрел на них невидящим взглядом. Мои мысли сосредоточились на заборе, отделявшем школьный двор от пожарной команды. За забором были в военные годы индивидуальные огороды пожарников. Но откуда у них такой огромный участок? Уж не прирезали ли к огородам школьной земли? Эту мысль я высказал директору.

– Резонно, – сказал он, втыкая лопату в землю и вытирая ладонью потный лоб. – Не сходить ли вам к главному архитектору города?

В горсовете, в управлении главного архитектора, по моей просьбе отыскали план. Как я и предполагал, земля оказалась школьной.

Мы обратились в горисполком.

Решение исполкома городского Совета было в нашу пользу.

Пришкольный участок увеличивался вдвое!

Все ребята радовались такому решению. Следующей весной участок был полностью освоен. Юннаты садили здесь новые растения, брались за новые интересные опыты.