Текст книги "Чудесные всходы"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Клятва

Середина августа. Утро выдалось солнечное и теплое. На пришкольном участке тихо. Алисумы источают медовый аромат. Их мелкие белые и сиреневые цветы растут сплошными кистями у самых дорожек и уходят неширокими полосками в глубь участка. Красивые бабочки-бархатницы порхают среди распустившихся циний, левкоев и георгинов. Гудит шмель, под его грузным телом наклоняется то один, то другой цветок душистого горошка. Мухи-пчеловидки лакомятся нектаром цветов. Под кустами роз стрекочет кузнечик. В малинниках снуют горихвостки. Сад наш вырос и начинает плодоносить.

По скамейке, на которой я сижу, бегают черные муравьи, что-то таскают… Проходят блаженные минуты, а я все сижу и сижу, ни о чем не думая: наслаждаюсь природой.

Из такого состояния меня вывел негромкий разговор. Я всмотрелся и узнал знакомые фигуры. В конце сада у небольшой раскидистой яблоньки стоял на коленях Рудик. В его правой руке ветка яблони. Над ним – во весь рост – Гера.

«Что за церемония?» – мелькнуло у меня в голове. Оставаясь наблюдателем, я услышал:

– Клянись и торжественно обещай, – сказал Гера.

– Клянусь и торжественно обещаю!

– Теперь повторяй за мной: я, ученик средней школы № 38, юннат и пионер Рудольф Куклин, получая великое доверие моего старшего собрата по юннатскому кружку комсомольца Георгия Степанова, клянусь свято выполнять наказ: хранить и множить красоту пришкольно-опытного участка…

Рудик дрожащим от волнения голосом повторял все слово в слово.

– …Добиваться высоких урожаев, выводить новые сорта, следуя по стопам великого Мичурина. Не пожалею для этого сил, терпения и времени…

После этих слов Рудик стал целовать листья и ветки яблоньки.

Потом Гера поднял его на ноги, и они обнялись.

Гера отцепил свой комсомольский значок и передал его Рудику.

Трепетными руками Рудик принял его, поцеловал и прицепил себе на грудь, а свой пионерский значок передал Гере. Гера тоже его поцеловал и прицепил себе. Закончился ритуал тем, что Гера сорвал с яблоньки два яблока, одно передал Рудику и сказал:

– Скрепим клятву! Откусим по половине и обменяемся.

Хрустя яблоком, Гера продолжал говорить торжественно:

– Пусть слышат нас яблоньки, груши, сливы, вишни, цветы… Все, все. растения. Пусть они будут свидетелями, что я передаю их тебе! Береги их и ухаживай за ними, как берег и любил их я…

Мне кажется, я видел на глазах Геры слезы.

Он обвел рукой растения и сказал дрогнувшим голосом:

– Я буду навещать вас. Помните это и ждите меня…

У меня самого на глаза навернулись слезы. Изумительна любовь Геры к природе! И все лучшее здесь, в нашем саду, связано с ним. На протяжении всех этих лет он был моей правой рукой… И вот сейчас он уезжает от нас. Еще весной он приходил ко мне домой – советовался о поступлении в сельскохозяйственный техникум. Я отговаривал его тогда, доказывая, что лучше продолжать учебу в школе, а затем поступить в институт.

Мне не хотелось его отпускать от себя не только потому, что я очень привязался к нему, но для его же пользы. Характер его еще не сформировался, мало было у него выдержки, был он вспыльчив… Мне не удалось его уговорить. Да, пожалуй, у него и не было другой возможности: отец его погиб на фронте, больная мать была не в силах уже тянуть взрослого сына… И вот подошло время уезжать.

Мне стало очень грустно… А вместе с тем я думал: как это хорошо и трогательно, что Гера сумел разглядеть в Рудике своего верного заместителя…

Когда мальчики подошли ко мне и поздоровались, я ответил деланно-небрежно, чтобы они не поняли, что я видел их клятву, и продолжал рассматривать муравьев.

Оба присели на лавочку и тоже стали наблюдать за муравьями… После долгого молчания Рудик сказал печально:

– Вот и уезжает наш агроном…

– Ну что ты, Рудик, – стараясь казаться веселым, бодро сказал Гера. – Я на каждые каникулы буду приезжать к вам. А ты мне будешь писать подробные письма о всех делах.

Рудик вяло улыбнулся в ответ.

– Хватит хандрить, – сказал Гера. – Тоже мне «рыцарь печального образа». Смотри, рожь поспела! Пойдем-ка лучше, я тебя научу жать. Яков Дмитриевич, можно?

– Можно.

Они ушли, а я все сижу. Передо мной, как кинокадры, мелькают эти годы: «научный» спор, педсовет, организация юннатского кружка, все наши трудности, приключения, успехи…

Вечером юннаты собрались на пристань провожать Геру. Вот и третий гудок парохода. Мы вручили Гере большой букет роз и портфель, купленный в складчину.

Гриша прицепил своему другу авторучку. Что-то незаметно сунул ему в карман и Рудик.

Матросы убрали трап. Пароход, хлопая по воде плицами, медленно пятился от причала. Мы махали Гере руками и скандировали:

– Ни пу-ха ни пе-ра!

Мать Геры стояла среди нас и плакала. Мы успокаивали ее, как могли…

Не только с Герой расстались мы этой осенью. Уехал к себе домой, в Белоруссию, Ваня Петрулевич. Первый староста кружка – Артур окончил школу и поехал сдавать экзамены в пушно-меховой институт.

Ушли от нас и другие юннаты, получившие среднее образование. От каждого из них что-то осталось: яблоньки, груши, вишни, кусты смородины, крыжовника, малины… Этот сад всегда будет напоминать им о первых хороших делах их юности.

Появилось в кружке и пополнение. Оно будет продолжать начатое дело: растить сад.

Змея кобра и «Черная маска»

Витька Семенищев был заводилой сорванцов и «грозой» округи. От дерзких налетов его шайки страдал и наш сад. Когда поспевали яблоки и ягоды, мы не успевали заколачивать лазейки в заборе; свежие тропинки бороздили наш участок. Озорство Витькиной шайки могло дорого нам обойтись: не так уж нам было жалко фруктов и ягод, но мысль о том, что хулиганы погубят наши опыты, бросала юннатов в трепет. Действительно, вдруг воришки «свистнут» вместо жалкого огурца – травенец, которому нет цены!

Дежурства, установленные на участке, ничего не дали– Витька был неуловим. Когда его за хулиганство исключили из школы, он совсем распоясался. Говорили, что сейчас он «выходил на дело» в черной маске; как мы позже узнали, это была старинная карнавальная полумаска, у которой Витька отпорол кружевную оборку. Сейчас главаря шайки почтительно звали «Черной маской».

Витька – «Черная маска» щедро делился своими трофеями с сообщниками. Число сообщников у него росло. Юннаты не могли и ума приложить, как с ними бороться.

Всех находчивее оказался Володя Шавкунов. Он навострился ловить налетчиков на рыболовные крючки.

Володя ставил свои снасти на тропинках и подле лазеек в заборе. Проволока, держащая крючки, для маскировки была окрашена в зеленый цвет. Среди травы и кустарника крючки были невидимы и коварно подстерегали воришек.

Я узнал об этом случайно, потому что сам оказался жертвой Володиного оружия.

Собрав экстренное совещание кружка, я разъяснил недопустимость «кровавых методов» борьбы с налетчиками. Володя признался, что, действительно, в двух случаях кровь была: один из крючков зацепил короткоштанного вора за ляжку, а другой – даже за ухо! Воришка полз по траве и напоролся на крючок лицом; Володе пришлось помогать ему освободить попавшее в плен ухо.

– А порванной одежды я не считал, – гордо заявил Володя.

– Но так же нельзя!

– А что же делать? – спросил наш новый староста Рудик. – Ведь так они уничтожат у нас какой-нибудь ценный опыт!

– Вы – пионеры, – сказал я, – вот и изобретите что-нибудь пионерское.

Ребята раскинули мозгами и начали выкладывать свои соображения.

К сожалению, все их проекты напоминали Володин.

Когда, так ничего и не придумав, мы собрались было по домам, Володя, до этого молчавший, спросил неуверенно:

– А можно ли применить «психическое отпугивание»?

Ребята остановились и насторожились. Но Володя молчал и только загадочно улыбался.

Когда я утвердительно кивнул головой, он радостно воскликнул:

– Теперь, хлопцы, надо крепко подумать! И тогда – за дело!

На протяжении нескольких дней товарищи осторожно выспрашивали у Володи, каковы его успехи, но он отмалчивался и пожимал плечами.

Прошла неделя. Володя явился сияющий и велел срочно сформировать «Звено охраны природы».

– Тебе кого в звено надо? – спросил Рудик. – Тех, кто поздоровше?

– Зачем? – небрежно пожал плечами изобретатель. – Любых. Просто, у кого есть терпение.

Охотники нашлись.

Солнце клонилось к закату. Володина дружина уже три часа сидела в засаде. Им не терпелось: очень уж интересно было узнать, как подействует «психическое отпугивание». Чтобы скоротать время, ребята шепотом рассказывали друг другу разные приключения из прочитанных книг и просмотренных кинофильмов…

Вдруг из-за забора показалась голова, замаскированная зеленой веткой. Вот она скрылась обратно. Потом появилась другая – в черной маске. Ага, сам главарь! Легкий прыжок – и «маска» очутилась в саду. Послышалось призывное посвистывание:

– Тюви-тюви! Тюви-тюви!

Из-за забора прозвучал ответ:

– Тюк-тюк! Тюк-тюк! Тюк-тюк!

Проходят томительные секунды. Слух у пикетчиков напряжен так, что звенит в ушах.

Товарищи нетерпеливо дергают Володю за рубашку и шепчут:

– Ну что? Что? Как твое отпугивание? Провалилось?

Володя от них отмахивается:

– Ну вас, нетерпелки, ждите!

– А может, запутался или оборвался шпагат? – шепчет Рудик. – Давайте его ловить так…

Не успел он высказать свое предложение, как там, куда прыгнула «Черная маска», раздался душераздирающий крик:

– Ма-ма! Ма-ма!

Засада разом вскочила. Володя дал команду:

– Гриша, ты засвистишь, заиграешь, как факир – заклинатель змей, ты, Рудик, прикроешь ее лукошком, а я кидаюсь на вора. Смелей!

По договоренности, все мы не имели права подходить к месту происшествия до сигнала.

И вот, когда раздались звуки флейты, мы со всех ног бросились в сад.

Любопытная картина представилась нашему взору.

Конопатый Витька Семенищев в съехавшей набок бархатной полумаске отчаянно прижимался к забору спиной, словно хотел врасти в него, и испуганно отмахивался руками.

В двух метрах от него лежала большая змея – кобра, свернувшаяся в кольцо. Голова ее была высоко приподнята и медленно раскачивалась. На шее раздулся большой плоский щит. Казалось, она вот-вот прыгнет на свою жертву. Красивый рисунок ее спины блестел на солнце черной медью.

Подле змеи стоял Гриша и, раскачиваясь, играл на флейте заклинания.

Витька даже и не думал лезть на забор. Отмахиваясь от змеи руками, он выводил и выводил на одной ноте:

– Ма-ма!.. Ма-ма!..

Гордо посмотрев на нас, торжествующий Володя взял у Рудика корзинку и, нарочито осторожничая, прикрыл ею кобру.

Не спуская с корзины глаз, низверженный с пьедестала «атаман шайки» безропотно отдался в мои руки.

За забором встревоженно и испуганно голосили его сообщники.

Витька дрожал мелкой дрожью, выбивал дробь зубами и часто-часто моргал глазами.

Мы демонстративно вывели «Черную маску» для показа на школьный двор. Волейболисты забыли об игре и со свистом окружили нас. Вся процессия торжественно двинулась по улице. Вскоре мы свернули направо и пошли к дому «маски». Воришка шагал, как-то неестественно широко расставив ноги. Первым догадался, что случилось с «Черной маской», Гриша. Он зажал нос двумя пальцами и брезгливо плюнул…

Другие последовали его примеру. Нам стало ясно, в какое несчастье ввергла «храбреца» наша «кобра».

В таком непривлекательном виде мы и доставили «Черную маску» на его двор. Товарищи Витьки были крайне удивлены и тоже зажали носы…

Так Витькины налеты на наш сад закончились для него позором.

Только после этого Володя раскрыл секрет «кобры» всем юннатам. Змея была сооружена из медной сетчатой трубки пальца в два толщиной и метра полтора длиной. Рисунок змеи он навел серной кислотой, потом подделал щит, глаза и раскрытый рот с раздвоенным языком. На вопрос, как он до этого додумался, Володя засмеялся и сказал, что на нашем экстренном заседании он вспомнил, как две недели тому назад, подвязывая кусты смородины, он увидел эту сетчатую трубку и принял ее за змею. Провалившись с рыболовными крючками, он подумал о том, что эту трубку можно было бы использовать для «психического отпугивания».

– Конечно, живых змей ребята не видели, – сказал Володя, – но в нашем городе шли такие кинофильмы, как «Маугли», «Охотники за змеями»; да и циркачи выступали с удавом. У меня весь расчет был на это. Я решил, что трубку с испуга можно принять за змею.

– Недаром говорят: «У страха глаза велики», – рассмеялся Гриша. – А чтобы «кобра» двигалась, Володя подвязал к ней зеленый шпагат и соединил его с кустами.

– Ну, а если вор придет ночью, тогда как? – спросил я. – «Кобру» ведь он не увидит? Пропадет твое «психическое отпугивание»?

– Фю-ю! – свистнул Рудик. – Тут все продумано.

Мы снова пошли на место засады. Между кустами был протянут зеленый шпагат. Он шел от куста к кусту и заканчивался у кола. К колу была привязана сильно надутая камера от футбольного мяча. В трубку камеры вставлен милицейский свисток. Трубка пережата зажимом Мора, который обычно применяется в химических лабораториях. Все приспособление старательно замаскировано в траве.

Чтобы показать, как все это действует, Рудик зажмурил глаза и пошел между кустами. Ноги его задели за шпагат, тот натянулся, сдернул зажим с трубки камеры, и раздался резкий переливчатый свист. Этот свист раздавался до тех пор, пока из камеры не вышел весь воздух.

– Каково «психическое отпугивание»? – с гордостью спросил староста и добавил: – У нас таких систем три. Расположены они в разных местах. Откуда бы враг ни появился, он обязательно наткнется на нашу систему!

Витька Семенищев вскоре исчез из города. Говорили, что он уехал на Урал, к брату, – подальше от стыда и срама.

«Суд Нептуна»

Дни стали короче, по ночам выпадал иней. Наступала осень. Желтели деревья и кустарники. Нужно было готовить сад к зиме.

Староста кружка руководил поливкой. Юннаты соорудили целую поливочную систему. В дело пошли трубы, изъятые из металлолома. Эта хитроумная система позволяла максимально напитать землю водой при наименьшей затрате труда и времени. Трубы, идущие от водопровода, лежали наклонно на козлах, кирпичах и других подставках. Они были соединены друг с другом резиновыми перемычками или просто вставлены одна в другую. От главной магистрали вправо и влево шли ответвления к двум рядам яблонь. Вода по трубам текла часами и днями. Перекопанная земля жадно ее впитывала. Мои «инженеры-водопроводчики» – Рудик и Юра – направляли трубы то к одной, то к другой яблоньке, и так по всему саду, насколько хватала их «система». За пределами досягаемости труб другие юннаты вели поливку вручную из расчета пятнадцать-двадцать ведер на деревцо и десять ведер на куст.

В разгар поливки пришли пятиклассники. Новички-юннаты обступили поливальщиков и стали с удивлением их расспрашивать:

– Для чего поливать к зиме?

А шустрый, весь в веснушках, Павлик Сизов засмеялся и сказал:

– Наш староста думает, что вместо зимы придет весна.

Пятиклассники весело захохотали.

Рудик усмехнулся:

– Иди сюда, Сизов!

– Зачем?

– На свой вопрос ответ искать будешь. Бери лопату! Копай!

– Зачем?

– Ответ на твой вопрос в земле. Копай вот здесь, где не полито.

Павлик с недоверием стал копать сухую землю.

– Копай, копай глубже!

Сизов копал все с большим и большим трудом.

Вот выкопана яма в полметра глубиной, а земля все еще сухая.

– Видишь ответ? – спросил Рудик.

– Нет, не вижу! Вижу только сухую землю, – ворчливо ответил Павлик.

– Это и есть ответ на вопрос, почему мы к зиме сад, поливаем…

И Рудик стал объяснять новичкам:

– Если осень сухая, нужно к зиме сад поливать. В сухой земле – плохая зимовка. Садоводы это давно приметили… Вот и вам срочное задание, – и он показал рукой на поливальницы.

Новички поняли его задание, бросились выбирать лейки, и стали поливать кусты крыжовника и смородины.

– А ты, Сизов, подойди сюда! Вот тебе кисть и ведро известкового «молока». Будешь белить яблоньки и груши, – сказал староста.

– Это я могу с полным удовольствием, – согласился: Павлик, расплываясь в улыбке. Он очень рад, что ему поручили такое интересное и ответственное дело. Усердно размешивает в ведре известковый раствор, потом берет мочальную кисть на длинной палке и принимается за работу. Кисть ходит в его руках все быстрее и быстрее, оставляя за собой белый след. Натыкаясь на сучки, она обдает мелкими брызгами юного маляра. Но Павлик не замечает этого, белит и белит, переходит от яблоньки к яблоньке, от груши к груше…

Когда работа по душе, хочется петь о ней. Вот и Павлик от избытка чувств начал напевать самодельную песенку:

 
Почему же я маляр,
А не плотник, не столяр?
Потому, что маляра
Всяк зовет к себе всегда.
Даже яблоньки белить —
От мороза сохранить…
Стало быть, без маляра
И не туда и не сюда!..
 

Вот уже выбелен целый ряд. Лиловые яблоньки сейчас, словно беленькие березки.

Павлик отошел, полюбовался: красиво!

И снова углубился в работу. Но тут раздался чей-то крик. Павлик испуганно оглянулся и попятился от страха. У большой черной бочки с водой, которая стояла рядом с водопроводом, возвышалось какое-то удивительное чудовище: свирепое лицо, длинная зеленая борода, всклокоченные волосы… Голова чудовища, увенчанная золотой короной, угрожающе тряслась.

Громкий отвратительный голос долетал до Павлика. У малыша по спине забегали мурашки. Он хотел бежать и спрятаться в кустах. Но в этот момент он увидел своего одноклассника Подрухина. Это его несколько ободрило.

Подрухина вели под руки два семиклассника. Он упирался и кричал. Идущий сзади Дима Касаткин ревел и тер глаза кулаками. Павлик опомнился от страха и присоединился к толпе пятиклассников. Когда все подошли к чудовищу, оно, потрясая трезубцем, закричало страшным голосом:

– Что случилось? Кто смел нарушить мой закон? Кто зачинщик?

От испуга пятиклассники часто-часто замигали глазами.

В это время один из тех, что держали Подрухина, произнес торжественно:

– О, великий и справедливый Нептун, властелин морей и океанов! Случилась драка. Подрались два пятиклассника. Зачинщик этого отвратительного дела – Подрухин Иван, ученик пятого класса «г». Он засунул за воротник Диме Касаткину огромного червяка. Накажи его по справедливости, о Нептун!

– Именем всех морей и океанов приговариваю зачинщика и нарушителя порядка, несознательную личность Подрухина Ивана окропить водой и смыть с него проступок! – прокричало чудовище.

Раздались глухие частые удары, напоминающие барабанную дробь, и три струи брызнули из трезубца на провинившегося, обдав его водой с головы до ног.

Подрухин вмиг стал мокрым и жалким. Он стоял и таращил на ребят недоумевающие глаза.

Так пятиклассники впервые узнали, что такое «суд Нептуна», и в душе были довольны приговором.

Когда возбуждение спало и ребята стали расходиться по своим местам, кто-то из них, показывая пальцем на маляра, залился веселым смехом. Все повернулись в его сторону. Павлик стоял, держа над головой кисть на длинной палке. Его одежда сплошь была в мелких брызгах извести, а лицо так замазано, что нельзя было узнать, кто скрывается под этой белой маской.

– Чего смеетесь? – закричал маляр, потрясая кистью.

– Так это же Сизов! – удивился какой-то пятиклассник. – Он свои веснушки закрасил!

– А зачем белить яблоньки осенью? – спросил у Рудика Дима. – На улицах деревья белят только весной.

– Осенью и весной днем солнце пригревает, – с удовольствием стал объяснять Рудик, – а ночью бывают заморозки. Как говорят садовники, температура резко скачет. А яблоньки-то ведь – южные растения? Вот они и могут пострадать. Видал на стволах трещины? Ну, а побеленный ствол нагревается меньше: белый цвет отражает часть солнечного тепла. Разность-то дневной и ночной температур становится меньше, понимаешь?.. Ну, а насчет побелки на бульварах, так это делают для красоты.

Я ждал, когда Рудик закончит свою «лекцию». Потом отозвал его в сторону и начал журить за «суд Нептуна».

– Нехорошо! Придет мальчишка домой промокший до нитки. Что родители скажут? А если он простудится?

– Пусть закаляется, – рассудительно заявил Рудик.

А я лично пресечь «суд Нептуна» не могу – он в коллективе родился.

Насчет инициативы коллектива я ничего не сказал, но подумал, что скорее всего это дело рук Гриши Савина, который и выступал в роли Нептуна. Гришины проделки были сейчас вдвойне для меня огорчительны. Дело в том, что его по моей просьбе условно перевели в седьмой класс. Мало того, что он остался в шестом (как было и в пятом) на второй год – нынче он должен был сидеть в нем третий год! Это было чрезвычайное происшествие.

Еще в пятом классе он очень плохо учился по немецкому языку. А в шестом классе преподаватель бился, бился с Гришей, ломал голову и, наконец, махнул на него рукой.

Третьегодник! Что может быть неприятнее для школы?

И вот этот третьегодник перед весенними экзаменами пришел ко мне на участок. Я не удивился, потому что даже в горячую предэкзаменационную пору ученики заглядывали сюда. Ну, а Гриша, как известно, был на опытном участке не последним человеком. Я бы не обратил внимания на его появление, если бы он мне не показался каким-то подавленным.

– Что с тобой? – спросил я его.

Он помолчал. Потом ответил:

– К экзаменам не допустили. Из-за немецкого. На третий год оставляют…

Я очередной раз стал выпытывать у него, почему ему так труден немецкий язык. Ведь по остальным-то предметам он учится хорошо? Притянув Гришу за плечи, я похлопал его по спине:

– Ну, что же это ты, а?

Он закусил губу; и вдруг зашептал мне на ухо – сбивчиво, взволнованно:

– Я ненавижу немецкий… Когда отец погиб на фронте, я дал клятву, что никогда не буду его учить… Ненавижу! Ненавижу!..

Я стал ему доказывать, что он неправ.

– Возьми-ка ты книгу Медведева «Это было под Ровно». Там описан изумительной души человек – разведчик Кузнецов. Ты полюбишь его и увидишь, что он не меньше твоего ненавидел фашистов, а знал немецкий язык так, что все его принимали за немца.

Говорили мы с ним о немецких трудящихся.

После долгих откровенных разговоров он со мной согласился.

Мое сообщение на педсовете многих удивило и растрогало. Гришу перевели в седьмой класс и стали усиленно ему помогать. Уже в течение первого месяца он сделал заметные успехи.

И вот, пожалуйста, он снова выкинул шутку, из-за которой – пожалуйся на него родитель наказанного «Нептуном» озорника – Грише не поздоровится.

Я собрал юннатов, и хотя им очень не хотелось расставаться с «судом Нептуна», мы договорились, что с сегодняшнего дня любая провинность будет наказываться только после совета со мной. Маску, парик и трезубец мы передали в школьный драмкружок.

Остается только добавить, что Гриша успешно закончил седьмой класс и поступил в ремесленное училище. Там обратили внимание на его артистический талант и через год направили в театральное училище.

Так Гриша нашел профессию по душе.