Текст книги "Черепашки-ниндзя в Греции"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Глава 16. Эйприл узнает текст заклинания

  Пока черепашки сражались с ужасными циклопами, Эйприл скрывалась в домике мудреца. Как ни пыталась разбудить его Эйприл, чтобы увести подальше отсюда, все попытки были тщетны: старик был погружен в глубокий сон. Оставить его она тоже не могла и потому решила положиться на судьбу: будь, что будет, ведь старик должен был вспомнить текст заклинания, без которого им никогда не победить Зевса.

  Эйприл, закрыв глаза и уши, сидела за столом, переживая за черепашек, когда вдруг все стихло. Она прислушалась: только тишина наполнила комнату.

  Девушка подбежала к окну, боясь глянуть туда, где происходило сражение. Эйприл не увидела великанов, и это еще больше ее насторожило.

– Где же они? Неужели они победили черепашек?

  От жалости ее глаза заблестели от слез, заранее оплакивала она своих друзей, оставаясь на месте, чтобы оттянуть тот момент, когда ей придется увидеть их мертвыми, если вообще они не оказались проглоченными циклопами.

  Слабый голос старика отвлек ее.

– Я вспомнил, – тихо произнес он, вставая.

  Он сел за стол и принялся записывать текст. Эйприл, вытирая слезы, подсела к нему.

– Чего же ты плачешь? Ведь все сейчас будет на бумаге, а с таким оружием, – мудрец показал на рукопись, – твоим друзьям нечего будет бояться Зевса.

  Слезы так и брызнули из глаз Эйприл.

– Их больше нет, – печально сказала она.

– Как нет? Они оставили тебя?

  Эйприл кивнула:

– Да, если можно так сказать.

– Значит, тебе придется самой сразиться с Зевсом, без них, раз уж они оказались такими трусами, – подытожил старик, взяв Эйприл за руку.

  Та посмотрела в глаза мудрецу.

– Нет, они не трусы, они герои.

– Хороши герои, если бросили девушку.

– Пока вы спали, откуда ни возьмись к монастырю приблизились два циклопа и черепашки сразились с ними.

– Так они погибли? Ты уверена?

– Если бы вы увидели этих циклопов, вы бы даже не сомневались в этом. На моих глазах они проглотили несколько монахов, которые выбежали во двор.

– Вот так новость! А я, значит спал и ничего не слышал.

– Я вас будила, чтобы убежать отсюда, но вы не просыпались.

  Мудрец задумался. Он догадался, что Зевсу стало известно о намерениях черепашек, и потому он поспешил устранить их.

– Раз так случилось, надо подумать, какое решение принять, – произнес старик, – мы не можем бездействовать. Погоди, я закончу писать, а там обсудим.

  Перебирая разные позиции, нажимая на множество кнопок у подсматривающего устройства, похожего на телевизор, стоял Шредер. Он никак не мог направить устройство так, чтобы сфотографировать текст, который писал старик.

– А черт, из-за спины ничего не получится! Он так низко наклонился над рукописью, что мне удастся это сделать, предварительно просветив старика рентгеновскими лучами.

– Попробуй еще раз! Поменяй положение! – подгонял его Кренг.

– Но, если я направлю устройство сбоку или спереди, мы ничего не прочитаем, – возражал Шредер.

– Запомни, Шредер, ты должен получить это заклинание!

– Сам знаю!

– Черепахам в этот раз повезло, они остались живыми и невредимыми. Но стоит им узнать заклинание, и они станут неуязвимыми.

  Шредер засуетился, увидев, что старик положил ручку, закончив писать.

– Ну, кажется, мы у цели!

– Рано радуешься!

  Вдруг на экране показались помехи, причина которых была неизвестна.

– Это еще что такое? – возмутился Кренг. – уж не твои ли помощнички отличились?

  Шредер бросился за дверь, чтобы выяснить это. Он просто рассвирепел, когда увидел, что двое его слуг копаются в проводах, вскрыв блок питания.

– Что вы здесь делаете?!

– Исследуем, – прохихикали те, – надо же нам чем-то заниматься.

– Из-за ваших занятий мы остались без ценной информации, – кинул им Шредер, закрывая блок питания.

– Ну что, Шредер, похоже снова придется готовить выход? – с издевкой спросил Кренг, когда тот вернулся к устройству.

– Да, это уж точно, – произнес Шредер, глядя на потухший экран.

  После тяжелого сражения черепашки вдруг обнаружили пропажу Эйприл.

– Кто последний ее видел? – поинтересовался Донателло, когда они вновь собрались вчетвером.

– Я помог ей выйти из здания монастыря, чтобы ее вдруг не завалило, – ответил Микеланджело.

– Больше никто ее не видел? – Донателло обвел друзей вопросительным взглядом. – Так, – задумчиво произнес он, видя, как те отрицательно покачали головами, – одно нам известно: она не в монастыре, значит, ее не завалило ничем, следовательно, нужно ее искать в другом месте.

– А где ее телекамера? – вдруг спохватился Леонардо.

– Очевидно при ней, – предположил Рафаэль, – где же ей еще быть.

  Черепашки посмотрели вокруг себя. Двор монастыря было не узнать: повсюду валялись обломки, разбитое стекло, кое-где можно было видеть поломанную мебель или скорее то, что от нее осталось.

– Какой однако тут порядок, – присвистнул Микеланджело.

– Да уж, – с сожалением произнес Донателло, – кто-нибудь из монахов уцелел?

  Но ответить точно ему никто не смог, все только тяжело вздохнули.

– Так все же, где Эйприл? – вырвалось у Рафаэля. – Она не могла погибнуть.

– А где наши убитые циклопы? – оглядываясь, спросил Леонардо. – Ведь нам никто не поверит, если мы расскажем, что сражались с ними!

  Действительно, циклопы исчезли, и черепашки не могли понять куда.

– А может, это просто сон? – пошутил Микеланджело.

– На сон не похоже, – ущипнув себя за руку, высказался Рафаэль. – Скорее на шутку, да-да это похоже на злую шутку.

  Микеланджело поднял голову, надеясь, что богиня Эйрена даст им какой-либо знак, но небо было чистым, безоблачным и только, никакой таинственной дыры увидеть ему не удалось.

  Подбивая ногой какую-то дощечку, Рафаэль подошел к уцелевшей стороне здания, так как заметил, что что-то подозрительно блестело там на солнце.

– Ребята! Сюда!

  Через секунду черепашки стояли около все еще работающей телекамеры и боялись выключить ее.

– А вот и телекамера, хотя кто-то нас уверял, что она должна быть вместе с Эйприл, – произнес Донателло.

– Похоже, Эйприл на всякий случай включила ее, а сама успела укрыться, – с надеждой в голосе сказал Микеланджело.

  Тут Леонардо хлопнул ладонью себя по лбу.

– Как я сразу не догадался, где она может быть! Нам нужно в домик к мудрецу!

  И сразу же после этих слов, прихватив с собой телекамеру, черепашки поспешили к старику.

  Шредер со своими сообщниками уже открыл дверь домика и проник вовнутрь. Сидевшие за столом мудрец и Эйприл вздрогнули, когда раздался громкий приказ:

– Встать! Мы пришли вот за этим, – Шредер указал пальцем на рукопись, которая все еще лежала на столе.

– Этот тип точно не от Зевса, я это чувствую, – шепотом сказал мудрец, поворачиваясь к Эйприл.

– Это старый знакомый – Шредер, – ответила ему Эйприл, – его только нам и не хватало.

– Зачем он здесь?

– За тем же, что и Зевс.

  Шептание Эйприл со стариком начинало раздражать Шредера. Он подал знак, и его помощники подбежали к столу, протягивая руки к рукописи.

  В этот момент дверь распахнулась, и в комнату вбежали черепашки. Эйприл радостно завизжала, при этом подпрыгнув до потолка.

  Увидев Шредера, ниндзя ни секунды не раздумывая, стали атаковать, сокрушая ударами противника.

  Мудрец успел опередить помощников Шредера, выхватив у них перед носом рукопись.

– Какая неожиданная встреча! – сказал Микеланджело, подпрыгнув, делая выпад ногой, после чего один из помощников выкатывается из домика, открывая собой дверь.

  К Шредеру кинулся Донателло, размахивая перед ним мечом.

– Бей их ребята!

– А ну-ка, Леонардо, поджарь им пятки! – скомандовал Микеланджело, заметив, как тот готовится пустить в ход лазерное оружие.

– Им это не помешает! – подзадоривал Рафаэль, сбив с ног неуклюжего помощника Шредера. – Ну, кто следующий?

  Эйприл веселилась от души, весело хлопая в ладоши, наблюдая, какие трюки проделывают в сражении ее друзья черепашки-ниндзя.

– Нам пора уходить! – крикнул Шредер.

  Через минуту похитители скрылись за тонкой полоской, вдруг возникшей в пространстве.

– А ведь мы о них, честно говоря, успели забыть! – бросил Леонардо.

– Эйприл, расскажи, где ты была все это время, – кинулся к ней Донателло.

– Ваша Эйприл вас уже успела похоронить, – вмешался мудрец.

– Как это? – недоуменно посмотрели на нее черепашки.

– Очень просто: она была уверена, что вы погибли, не выдержав сражения с циклопами.

  Эйприл виновато прятала глаза, покусывая нижнюю губу.

– Мы живы, Эйприл, – потряс ее Донателло.

– Неужели ты могла хоть на минуту усомниться в этом? – поинтересовался Рафаэль.

– Да не приставайте вы к ней, – вступился за нее Микеланджело, – каждый из нас испытывает минуты слабости.

  На лице Эйприл появилась улыбка, когда Микеланджело протянул ей ее телекамеру.

– Вот, она все сняла без тебя.

– Неужели?!

– Да, это так, – подтвердил Донателло, – когда мы подошли к ней, она еще работала.

  С благодарностью, не скрывая большой радости, Эйприл обвела взглядом своих друзей.

– Как здорово, мы снова вместе!

– Но не стоит расслабляться, – голос мудреца прозвучал, как напоминание об опасности.

Глава 17. Молнии Зевса

  После тревожных новостей, которые принес орел Зевса, громовержец долго не мог успокоиться. Он метался по дворцу, переходя из зала в зал, чтобы не изливать свой гнев на приближенных.

  Его жена Гера была сильно обеспокоена состоянием Зевса и потому хотела отвлечь мужа от гнетущих его мыслей.

– А может, мы снова устроим пир? – несмело спросила она, ожидая любую реакцию.

– Только веселья мне сейчас и не хватало!

– Тебе нужно сменить обстановку, развеяться... – Гера не отважилась продолжить начатую мысль, заметив, что Зевс не сдержится и применит силу.

– Как ты легкомысленна! Меня всегда это удивляет: мне нужно собраться, чтобы принять ответственное решение, а ты советуешь мне всякую чушь, совершенно забывая, что ты должна поддерживать меня в самые трудные минуты, – с укором произнес Зевс.

– Мне удалиться?

– Раз у тебя нет разумных предложений, то лучше оставь меня и не мешай.

  Гера была обижена. Таким грубым Зевс не бывал с ней уже давно. Она искоса посмотрела на мужа, скривив при этом губы, а затем поспешно вышла из зала, направляясь в свои покои.

  Решение, вдруг возникшее в голове Зевса, было неожиданным и, как показалось громовержцу, единственно правильным, поэтому он перешел к действиям.

  В домике мудреца оставаться было опасно, и потому черепашки отправились к монастырю, чтобы обследовать уцелевшие комнаты. Старик складывал свои вещи, Эйприл помогала ему, как вдруг молния Зевса, пробив ветхую крышу, ударила в середину комнаты, от чего возник пожар. А жара и легкий ветерок лишь усилили его.

– Огонь! – запаниковала Эйприл.

– Беги! – крикнул старик.

– Я убегу только с вами!

  Еще одна молния ударила совсем рядом с Эйприл. Та вскрикнула, а затем подбежала к мудрецу, чтобы вывести его из горящего дома.

  Когда языки пламени охватили весь дом, Эйприл открыла дверь. В этот момент горящие балки стали падать вниз. Одна из них сильно ударила старика по спине, и тот упал, не удержавшись на ногах.

– Только не это! – взмолилась Эйприл.

  Девушка вытянула старика на улицу, затем оттащила чуть дальше. Он был совсем слаб, часто дышал и громко стонал от боли.

  Он протянул ей бумагу, которую вырвал из тетради и держал в кулаке, с текстом заклинания.

– Скажите же что-нибудь! – бережно положа голову старика на колени, просила Эйприл.

  Но жизнь быстро угасала в нем. Его взгляд стал мутным, лицо побледнело, а губы пересохли.

– Не умирайте, пожалуйста!

  Очевидно, слова Эйприл дошли до его сознания, он улыбнулся, попытался что-то сказать:

– Я умираю со спокойной совестью, – с трудом расслышала девушка.

– Нет-нет, вы не умрете! Сейчас придут мои друзья черепашки, и они помогут найти доктора, он вылечит вас и все будет хорошо, – говорила Эйприл, сама не веря своим словам.

– Я исполнил в жизни свое предназначение.

  Голова мудреца безжизненно склонилась. Эйприл заплакала, прижимая к груди мятый лист бумаги, от которого зависела теперь и ее жизнь, и судьба землян. При виде того, что осталось от домика мудреца, у нее сжалось сердце, но в следующее мгновение она почувствовала прилив сил, способных противостоять злу.

  Ужасную картину увидели черепашки, когда вернулись за стариком и Эйприл, подготовив комнату для ночлега.

– Что с ним? – кинулись они к мудрецу, который спокойно лежал на земле.

– Он мертв.

– Но как? Почему?

– Дом загорелся. Ужасно, нелепо, он медлил, потом на него упала тяжелая балка, – отрывисто объясняла Эйприл.

– Его нужно похоронить, пока солнце не скрылось за горизонтом, – заметил Микеланджело.

– Что он сказал перед смертью? – поинтересовался Рафаэль.

– Разве это сейчас важно? – недоумевал Леонардо.

– Пока он был жив, я чувствовал себя увереннее, точно он знал все наперед, – взволнованно сказал Рафаэль, – а сейчас такое состояние, словно мы висим над пропастью и вот-вот рухнем вниз.

– Живым о жизни нужно думать, – вставил Микеланджело.

  Эйприл передала друзьям последние слова мудреца.

– Похоже, старик прожил жизнь не напрасно, раз смерть спокойно принял, – задумался Леонардо.

– Но ведь и мы делаем столько полезного в жизни, – подытожил Донателло.

  Для могилы выбрали тихое место недалеко от монастыря, куда позже перенесли тело мудреца.

  Молча вернулись черепашки и Эйприл в монастырь и, едва успев переступить порог комнаты, сразу же уснули.

  На далеком Олимпе Зевс радовался смерти старика, думая, что заклинание осталось с ним навечно. Теперь ему хотелось действительно расслабиться. Как ни гнал он прочь мысли о черепашках, они неотступно следовали за ним по пятам, давая только ненужную головную боль, от которой непременно хотелось избавиться. Зевс раз и навсегда хотел покончить с ними, и потому вынужден был прибегнуть к помощи гекатонхейров, у которых было по пятьдесят голов и сто рук у каждого. Против их ужасной силы ничего не могло устоять.

  Главной темой для разговоров Аполлона и Афродиты была поддержка Эйрены, которая находилась теперь в трудном положении. Понимая это, богиня любви часть забот взяла на себя. Через своего сына Эрота она передавала Эйрене важную информацию, ведь боги начали серьезно готовиться к войне.

  Узнала Афродита и о молниях Зевса, которые сожгли дом мудреца.

– Как жесток Зевс! – воскликнула она, рассказав Аполлону о случившемся.

– Какой же должна быть ненависть людей, пострадавших от этого, – заметил Аполлон.

– Пострадал старик, он умер. Но я так и не поняла, почему Зевс лишил его жизни, ведь что может жалкий старик сделать могущественному громовержцу?

– Все тайны и тайны, дворцовые интриги. Как-то неспокойно у меня на душе, – заволновался златокудрый бог, привлекая к себе богиню любви.

  Та отвела взгляд в сторону, а затем сказала:

– Кончились безмятежные времена на Олимпе, нет прежнего веселья, одна суета, да еще эта война.

– И мне она ни к чему, – согласился с ней Аполлон.

– А что, если нам объединить богов, которые против войны, с тем, чтобы помочь Эйрене?

– Умная мысль, но это опасно, ведь Зевс может об этом узнать, а от него тогда пощады не жди.

– А зачем нам это делать так, чтобы кто-то доложил громовержцу о нашей деятельности?

– Что-то я тебя не понимаю, Афродита.

– Если этим будешь заниматься ты, то все сразу станет очевидным, – загадочно произнесла богиня.

– Ты хочешь сказать, что у тебя это получится так, что никто ничего не заподозрит?

  Афродита кивнула головой. Поскольку они находились в саду и все в той же беседке, где и прежде, она встала, чтобы удостовериться, что их никто не подслушивает.

– Ты куда? – поинтересовался Аполлон, когда та вышла из беседки в сад.

– Пойдем, прогуляемся, а то здесь мне как-то неуютно. Никак не могу избавиться от мысли, что где-нибудь рядом нас кто-то может подслушать.

  Они медленно шли по тропинке, вдыхая ароматы божественных цветов. Им было приятно находиться вместе, потому что их многое связывало. Аполлон смотрел на Афродиту не просто как на красавицу, он чувствовал ее значимость, и это еще больше влекло его к ней.

– Так ты не поделишься со мной своими планами? – настаивал Аполлон.

– У меня есть сильнодействующее оружие.

– Парализующее или уничтожающее?

– Его действие знакомо и тебе, – подмигнула Афродита Аполлону.

– Ты хочешь сказать, – начал рассуждать златокудрый бог, – что Зевса нужно отвлечь, поразив его сердце стрелой любви?

– А почему бы и нет?! Ведь с Эридой получилось.

– А кстати, ты не знаешь, как она?

  У Афродиты ревниво забегали глаза.

– Тебя это так интересует?

  Аполлон рассмеялся:

– Да милее тебя нет никого на свете! А что Эридой интересуюсь, так от праздного любопытства, ведь еще не известно, сколько хлопот она доставит бедному Гермесу, за которым она следует, точно приклеенная.

– Но для нее я больше и пальцем не пошевельну! Даже если ты меня об этом попросишь. Вот только жаль, что этот вредный мальчишка Эрот выбрал Гермеса.

– А исправить нельзя?

– Пусть уж лучше следит за Гермесом, чем за всеми сразу.

  Афродита переменилась в лице, когда пришел момент расставания.

– Так решено, – голос ее был твердым, – я обойду богов и постараюсь выяснить их настроения. Но прошу тебя, Аполлон, будь осторожен, помогая землянам. Я не вынесу, если с тобой что-либо случится.

– Надеюсь, мы скоро увидимся?!

– Уж и не знаю, так много дел. Надо хорошенько продумать каждую встречу.

– Пообещай, что ты будешь осторожна, ведь я буду переживать за тебя, – не выпуская из своих рук руки Афродиты, произнес Аполлон.

– Мысль о тебе будет придавать мне силы, – уходя, сказала богиня любви, посылая своему возлюбленному воздушный поцелуй.

Глава 18. Афродита ищет единомышленников

  Как никогда волновалась Афродита, собираясь во дворец Зевса, ведь ей предстоял нелегкий разговор с женой громовержца, а она была умна и хитра, так что могла обо всем догадаться.

  Долго вертелась богиня любви перед зеркалом, примеряя наряды, желая произвести на Геру впечатление своим внешним видом. Наконец она остановилась на нежно-лиловом одеянии, перевязав тонкую талию серебряным поясом.

  Пришлось помудрить и над прической. Волосы не слушались, а может это просто сказывалось волнение Афродиты. Утопив в высокой прическе последнюю заколку, она с облегчением вздохнула, словно полдела было уже сделано.

  Стоящей у зеркала застал ее Арес и не заставил ее ждать с расспросами:

– Я что-то не слыхал, что нынче пир объявлен?!

– Я не на пир собралась, – бросила Афродита, глядя на него в зеркало.

– Так вырядилась?!

– Что ты нашел особенного в моей одежде? – повернувшись к нему, поинтересовалась богиня.

– Ты так прекрасна! У меня нет слов, чтобы выразить тебе мое восхищение! – развел руками Арес, а потом подозрительно добавил: – Но для кого ты так постаралась?

  Афродите приходилось уже столько раз оправдываться перед мужем, что говорить правду было скучно, гораздо занимательнее было объяснять свое отсутствие, выдумывая сложные сюжеты, витиеватые обороты.

– Мне не для кого так стараться, – однозначно заявила она.

– Как, совсем? – удивился Арес, имея в виду себя.

– Ну как же, я забыла про тебя! – воскликнула Афродита, подойдя к Аресу, чтобы погладить его по щеке. – Конечно же, мне безумно приятно осознавать, что я нравлюсь тебе.

  Недогадливый Арес готов был растаять. В такие минуты с ним можно было делать все, что угодно. Он становился послушным и податливым, чем умело пользовалась богиня любви.

– Я тебе нравлюсь? – игриво спрашивала она.

– Да.

– Очень нравлюсь?

– Очень.

– А, скажем, в случае, если со мной случится неприятность, ты защитишь меня?

– В чем вопрос?! Я брошусь на любого, кто хоть как-то обидит тебя!

– Даже если это будет сам Зевс?

  Арес задумался.

– Ну, не стоит хмуриться, – потрепала его по щеке Афродита, – это всего лишь пустая болтовня, так разговоры. Но мне хотелось услышать из твоих уст эти слова. Я так слаба и нуждаюсь в защите, – голос богини любви вмиг становился печальным и слезливым, что даже Арес терялся, не зная, как и чем ее успокоить.

  Он проводил Афродиту до крыльца их дома. Та смиренно шла рядом, бросая томные взгляды на мужа.

– Может, мне пойти с тобой?

– Нет, не стоит. Мне нужно быть там одной.

– И все же, куда ты направляешься?

– Во дворец Зевса, – официально ответила Афродита. – Ты удовлетворен ответом, надеюсь?

– Да, вполне.

  Страшно заинтриговав Ареса, Афродита отправилась в покои Геры. Всю дорогу она мысленно беседовала с ней, придумывая, как обойти опасные моменты. Но когда она увидела Геру, все получилось не так, как она хотела.

– Новый наряд? – заметила Гера.

– Не новый, но вот по случаю надела.

– Что за дело у тебя ко мне?

– Да так, всякие сплетни ходят про меня, – издалека начала Афродита.

– Но разве это только сплетни? Я слышала, что в них есть доля истины: дыма без огня, как известно, не бывает.

– Это зависть делает свое черное дело. Ведь я достаточно благоразумна, у меня семья.

– Знаю-знаю, – остановила ее Гера, – но я так долго наблюдала за тобой во время пира, что пришла к другому выводу.

  Афродита так не хотела выслушивать язвительные речи Геры, но вынуждена была терпеть, чтобы хоть как-то расположить ее к себе. Гера смотрела на богиню, как на жертву, попавшую в ее ловушку. Теперь-то она могла сказать ей все, что думала.

– Как можно, Афродита, ведь есть же общественное мнение. Тебя осуждают за твое поведение. Да и Аполлон не лучше, тоже мне герой! Хотя, по правде, все мы желаем время от времени обновления чувств.

  Последняя фраза Геры показалась ей неслучайной. Похоже, это был намек, который Афродита должна была уловить из разговора, но пока это было лишь предположение.

– Я где-то даже понять тебя могу, – с участием произнесла жена Зевса, – эта война сделала совсем безумными Ареса и Зевса, а ведь он был всегда так внимателен ко мне. А сейчас у него нет времени для меня. И еще неизвестно, чем все это кончится.

– Вам бы хотелось друга сердца? – несмело спросила богиня любви, от чего Гера насторожилась.

– Я чувствую себя такой одинокой, никому не нужной, – словно не расслышав вопроса Афродиты, рассуждала Гера, – а ведь хочется веселья, внимания, заботы.

– Насколько я поняла, надо Зевса вернуть в семью, то есть воспользоваться услугами Эрота.

  Гера побледнела, услышав такое откровенное суждение Афродиты. Она молниеносно соображала, к каким последствиям может привести весь их разговор. Ей показалось, что сильно приблизила к себе Афродиту, чего делать не должна была, потому поспешила исправить положение.

– До меня дошли слухи, что Эрида попалась в твои любовные сети. Думаю, кому-то это было выгодно, – Гера подозрительно глянула на Афродиту.

– Я могу объяснить, это произошло совершенно случайно без моего ведома.

– Ну-ну, – жена Зевса приготовилась слушать.

– Я пожаловалась своему сыну Эроту на Эриду, без конца увивалась за Аресом.

– Но как можно было путать личное с делами общественными?! Эрида помогала Аресу, как ты неосмотрительна!

  За дверью послышались чьи-то робкие шаги. Гера прислушалась: кто-то остановился и замер. Она встала и направилась к двери. Когда она толкнула дверь, там никого не было.

– Зевс мне не доверяет! Это становится уже не смешно! Все его подозрения меня просто раздражают!

– Говорите тише, нас могут услышать, – спокойно предупредила Геру Афродита.

– Мне нечего бояться! Я не замешана ни в чем!

  Афродита была крайне удивлена, увидев Геру в таком подавленном состоянии, очевидно, ей было не так просто во дворце Зевса. Она поспешила успокоить царицу, а затем покинуть ее.

  Идя по солнечной улице, Афродита размышляла, анализируя свой разговор с Герой. Чем дальше уходила она в своих рассуждениях, тем яснее представлялось ей положение Геры, которая никогда не пойдет против воли Зевса.

  Случайно столкнувшись на улице с Афиной Палладой, Афродита пригласила ее к себе на обед, надеясь поговорить с ней по душам в отсутствие мужа.

  Как она и предполагала, Арес понесся к Гефесту, чтобы принять новую партию оружия, изготовленную богом-кузнецом.

– Обед будет вот-вот, – заметила, словно извиняясь, Афродита, – а пока пройдем в мою комнату, я бы хотела кое-чем похвастаться.

  Никогда прежде Афина Паллада не была в доме Афродиты и Ареса, поэтому с любопытством она осматривала каждую комнату, находя все милым и со вкусом подобранным.

– А я и не знала, что ты занимаешься рукоделием, – сказала Афина, рассматривая полотно, сотканное Афродитой.

– Ну, разве это можно сравнить с тем, что делаешь ты?! – нашлась богиня любви. – Нельзя ли услышать от тебя рассказ о том, как состязалась ты с Арахной в искусстве ткать? Ведь я это слышала столько раз и все в различных вариациях.

– Раз ты хочешь, я расскажу, – нехотя, отвечая лишь на гостеприимство вежливостью, начала Афина. – Славилась Арахна своим искусством. Арахна пряла из нитей, подобных туману, ткани, прозрачные, как воздух. Гордилась она, что нет ей равных на свете в этом искусстве. Однажды воскликнула она:

– Пусть приходит сама Афина Паллада состязаться со мной! Не победить ей меня, не боюсь я этого!

  И вот, под видом седой, сгорбленной старухи, опершейся на посох, предстала я перед Арахной и сказала ей:

– Не одно зло несет с собой, Арахна, старость: годы несут с собой опыт. Послушайся моего совета: стремись превзойти лишь смертных в своем искусстве. Не вызывай богиню на состязание. Смиренно моли ее простить тебя за надменные слова. Молящих прощает богиня.

  Арахна выпустила из рук тонкую пряжу, гневом сверкнули ее очи, и смело ответила она:

– Ты неразумна, старуха. Старость лишила тебя разума. Читай такие наставления своим невесткам и дочерям, меня же оставь в покое. Я сумею сама дать себе совет. Что я сказала, то пусть и будет. Что же не идет Афина, отчего не хочет она состязаться со мною?

  У Афродиты было такое удивленное лицо, что Афина прервала свой рассказ.

– Она посмела такой дерзкий вызов бросить тебе, Афине Палладе?

– Да, так оно и было, мне нет смысла обманывать тебя. Девушка была так самоуверенна и тщеславна, что только поражение в состязании могло ее отрезвить, – произнесла Афина.

– Что же было дальше? Ты явилась?

– Я явилась перед ней, приняв свой настоящий образ. Все склонились передо мной и славили меня. Одна лишь Арахна молчала. Мое лицо зарделось краской гнева, когда услышала я, что по-прежнему желает Арахна состязаться со мной. Не чувствовала она, что грозила ей скорая гибель. Началось состязание. Я выткала на своем покрывале величественный афинский акрополь и изобразила свой спор с Посейдоном, властелином морей, двенадцать богов и среди них отец мой, Зевс, решали этот спор. Поднял Посейдон свой трезубец, ударил им в скалу, и хлынул из бесплодной скалы соленый источник. А я, в шлеме, со щитом и в эгиде, потрясла своим копьем и глубоко вонзила его в землю. Из земли выросла священная олива. Боги присудили мне победу, признав мой дар более ценным. По краям покрывала изобразила я, как карают боги людей за непокорность, а вокруг выткала венок из листьев оливы. Арахна же изобразила на своем покрывале сцены из жизни богов, в которых боги являются слабыми, одержимыми человеческими страстями. Кругом же выткала Арахна венок из цветов, перевитых плющом. Верхом совершенства была ее работа, она не уступала по красоте моей работе, но в изображениях ее видно было неуважение к богам, даже презрение. Страшно разгневалась я на Арахну, разорвала ее работу и ударила ее челноком. Несчастная Арахна не перенесла позора; она свила веревку, сделала петлю и повесилась. Я освободила ее из петли и сказала ей:

– Живи, непокорная. Но ты будешь вечно висеть и вечно ткать, и будет длиться это наказание и в твоем потомстве.

  Затем я окропила Арахну соком волшебной травы, и тотчас тело ее сжалось, густые волосы упали с головы, и обратилась она в паука. С той поры висит паук-Арахна в своей паутине и вечно ткет ее.

– Какой ужасный рассказ, – съежившись, произнесла Афродита.

– Ты в чем-то со мной не согласна? Ведь и твое наказание любовью не всегда приносит только радость, – возразила Афина. – Люди должны знать свое место и не перечить богам. Мой отец Зевс взялся исправить ошибку, которую допустил так давно, что люди забыли о той власти, которую имели над ними боги.

– Афина, я не берусь утверждать, но победа над землянами невозможна.

  Афина вскочила с кресла и презрительно глянула на Афродиту.

– Я не собираюсь выслушивать твои замечания, найди для этого более благодатные уши, скажем, Аполлон был бы рад послушать твое щебетанье. Я помогу отцу вернуть господство, – торжественно заявила Афина, собираясь пройти к двери.

  Афродита попыталась ее остановить:

– Но постой, наш разговор не может так внезапно закончиться. Ты не можешь покинуть мой дом, не отведав угощения.

– Я останусь, но только после того, как ты пообещаешь больше не касаться этой темы, – предупредила Афродиту Афина.

– Я думаю, это маленькое недоразумение я смогу уладить.

  Обстановка становилась напряженной, это чувствовали обе богини. Афродита все чаще улыбалась, стараясь скрыть свое состояние, но у нее это плохо получалось.

– Афродита, ты что-то не договариваешь, – уже после обеда высказала ей Афина.

– Уж и не знаю, могу ли я просить тебя об этом, – смущенно произнесла богиня любви.

– Смелее!

– Это весьма деликатная просьба...

– Говори же!

– Я знаю, ты готовишь прелестные наряды самой Гере. Они всегда так восхитительны и неповторимы.

– Ты бы хотела, чтобы я сделала одеяние для тебя?

– Я понимаю, это может показаться слишком несвоевременно.

– У тебя ожидается большое торжество?

  Афродита явно переигрывала.

– Когда закончится война, будет пир, на который мне бы хотелось явиться во всем великолепии.

– Ты что-то хитришь, выкручиваешься. Между тем я давно поняла, зачем ты меня к себе пригласила.

– Ну и...

– Сегодня же Зевс узнает, кто мешает ему, вносит смуту, перетягивая на свою сторону, а порой и навязывая свое мнение богам.

– Ты не сделаешь этого, – Афродита встала с кресла с решимостью высказать все, как есть, Афине.

– Бойся кары Зевса, несчастная!

– Подумай лучше о том, что время нельзя повернуть вспять, как не старайся. Афина, ты всегда отличалась умом и благоразумием.

  Слова Афродиты заставили ее задуматься, ведь и она еще недавно думала так же. Ей верил Зевс, ее отец, она была ему преданной дочерью. Но почему она должна во всем повиноваться отцу? Ей с трудом удалось убедить себя в необходимости этой войны, а теперь Афродита смеет ей открыто в глаза заявлять, что она неправа. А может она и на самом деле заблуждается?

– Не лучше ли заняться рукоделием, творя и радуясь своим твореньям, а не причинять боль другим, разрушая их жизнь, – убеждала ее Афродита.