Текст книги "Черепашки-ниндзя в Греции"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Черепашки-ниндзя в Греции

Глава 1. Возрождение Олимпа

Не один десяток тысячелетий восседал на Олимпе могущественный Зевс, окруженный сонмом богов, никак не напоминая людям о своем существовании. Сила, которую имел он над землей и небом, была им утеряна, а имя его – незаслуженно забыто.

  Но пришло время, когда захотелось ему вернуть себе былое господство.

  Все чаще вспоминал Зевс о том, как рассылал свои дары людям и утверждал на земле порядок и законы. И вот настал день, когда позвал он свою супругу Геру, чтобы поведать ей о своем решении. Царь Зевс сидел на высоком золотом троне и терпеливо ждал появления жены. Величием и гордоспокойным сознанием власти и могущества дышало его мужественное и прекрасное лицо. У трона его богиня мира Эйрена и постоянная спутница Зевса крылатая богиня победы Ника обменивались последними новостями, то и дело поглядывая на дверь.

  Вот вошла величественная богиня Гера в тронный зал, направляясь к трону, чтобы сесть рядом с Зевсом.

– Ужасная новость, – произнесла богиня Гера, усаживаясь на троне.

– Что такое? – встрепенулись богиня Эйрена и богиня Ника.

– Тебе нездоровится? – взволнованно спросил Зевс, взяв жену за руку.

– Да нет, со мной все в порядке, – голос богини Геры был слабым и растерянным.

– А я было подумал... – начал Зевс.

– Опять семейный скандал на Олимпе, а ведь и здесь не обошлось без коварных чар Афродиты.

  Зевс с улыбкой посмотрел на Геру, зная, что устоять перед богиней любви Афродитой сможет не каждый.

– То, что я хочу сейчас сказать, намного важнее, – Зевс на минуту задумался. – Пора пришла снова взять в свои руки судьбы людей: счастье и несчастье, добро и зло, жизнь и смерть.

  Эйрена и Ника бросили на своего бога-царя гордые взгляды. И только Гера недоуменно поинтересовалась:

– Как ты собираешься это сделать? Ведь о тебе давно забыли!

– Я напомню. И, думаю, очень и очень скоро, – Зевс прищурил глаза.

  Богиня Эйрена попросила слова:

– На земле нет порядка и нет мира. Бесконечные войны не дают мне покоя. Но без твоей воли, могущественный Зевс, я не в состоянии что-либо изменить.

– Я готова последовать за тобой, мой царь, – выпалила богиня Ника.

– Как же можно вернуть то, что утеряно? Ведь это не вещь, не безделица какая, а власть. Быть войне? – богиня Гера сыпала вопросы в адрес мужа.

– Два больших сосуда стоят у ворот моего дворца. В одном сосуде дары добра, в другом – зла. Когда-то я черпал из сосудов добро и зло и посылал людям, – слова Зевса заставили задуматься присутствующих.На земле силы зла и добра находятся постоянно в равновесии. Но если добавить чуть больше зла...

– Даже страшно представить, что может произойти, – насторожилась Гера, накручивая на палец белокурый локон, небрежно свисавший с ее пышной прически.

  На какое-то время Зевс грозно сдвинул свои густые брови.

– Нет-нет, наш повелитель, – всполошились Эйрена и Ника. – Не делай так больше. Разве ты не видишь, что черные тучи заволакивают небо, лишь только на лице твоем появится маска гнева?! Чего доброго удары грома раскатятся по всему небу.

– А что в этом плохого? – поинтересовался Зевс.

– Боги на Олимпе не поймут твоего гнева, – вступила в разговор Гера.

– Я хочу, чтобы Олимп, светлый Олимп снова возродился, – в голосе Зевса чувствовалась сила и уверенность. – Все боги, живущие здесь, должны помогать мне в этом.

  Могущественный Зевс встал с трона.

– Я прошу твоего разрешения, мой царь, – обратилась к нему Эйрена, – спуститься на землю, чтобы оценить обстановку, насколько реален твой замысел.

  Зевс резко повернул в ее сторону голову.

– И ты еще смеешь сомневаться в том, что в скором времени я верну себе былое господство?

– Нет, в этом я не сомневаюсь.

– Тогда как объяснить твои слова?

– Все просто. Ведь во Вселенной немало претендентов на мировое господство, – начала Эйрена.

– Ах, вот ты о чем, – задумался Зевс.

– Я слышала, что такие же попытки закончились неудачей.

– Значит, – вмешалась Ника, – тот, кто был их автором, не рассчитал своих сил. У Зевса их хватит, я в этом уверена.

– Мне приятно слышать это, Ника, – с улыбкой произнесла Гера. – С тобой у Зевса не будет поражений.

  Когда богини Эйрена и Ника покинули тронный зал, Зевс спросил у своей жены:

– Так что ты скажешь о моем замысле?

– Он хорош, тем более, что в случае, если ты победишь, я буду играть роль первой женщины во Вселенной. А какой женщине не хочется этого?

  Зевс с нежностью посмотрел на богиню Геру. Он знал, что рядом с ним находится само очарование, достойное только самого лучшего.

  На лице у Геры появилось сомнение, Зевс тут же отреагировал:

– Что беспокоит тебя?

– Подумалось, что... Нет, ничего, – засмущалась богиня.

– И все же, – настаивал Зевс.

– Может, не стоит все это начинать? – еле слышно произнесла богиня Гера, заранее зная, что ей ответит муж.

– Не в моих правилах отступать.

– Что ж, тогда скоро спокойной жизни на светлом Олимпе придет конец.

– Это неизбежно. Я подниму всех, – Зевс сделал несколько шагов по залу, подняв руки со сжатыми кулаками, – Олимп объявит войну землянам.

  Богиня Гера, боясь, что сейчас содрогнется весь Олимп, поднялась с трона и приблизилась к Зевсу.

– Я надеюсь, ты сейчас отправишься к Фемиде, чтобы та созвала собрание богов, на котором ты и оповестишь всех о своем решении.

– Именно это я и хотел сделать, – выходя из зала, произнес царь богов, путаясь в своих свободных белых одеяниях.

  Богиня Гера поспешила в свои покои, чтобы узнать, чем же закончилось очередное приключение Афродиты.

Глава 2. Собрание богов

  Хранящая законы богиня Фемида ни о чем не спрашивала Зевса, когда тот повелел немедленно созвать собрание богов на Олимпе, это было не в ее правилах. Она привыкла подчиняться громовержцу беспрекословно и потому требовала от остальных соблюдения порядка и законов, установленных Зевсом.

  И вот боги один за одним входили в тронный зал, сгорая от нетерпения и любопытства: ведь никто не знал, чем была вызвана столь необычная и неожиданная встреча.

  Бог войны, неистовый Арес, увидев богиню Эйрену, поспешил ей навстречу, ожидая, что она наверняка скажет, что собирался сообщить им Зевс.

– Рад видеть столь прекрасную богиню, – сказал Арес, прищуря глаз.

– Неужели?! Я не верю.

– Почему же?

– Как можно радоваться тому, что ненавистно?

– Не понимаю, объясните, – смутился Арес.

– Все вам понятно. Война и мир – понятия несовместимые.

– Но вместе с тем необходимые.

– Чушь, не болтайте ерунды, – не удержалась богиня Эйрена.

  У Ареса, любящего всякого рода споры, заблестели глаза. Ему нравилось отстаивать свою точку зрения, пусть даже она была неверной и шла в разрез с общепринятым.

– Постойте-постойте, – заговорил он, направляясь за Эйреной к одному из окон, – так вы не согласны с тем, что...

– Если вы о необходимости войны, – перебила его богиня, – то нет. Я ничего не имею общего с кровожадностью и разрушением.

– Ну, не надо так мрачно.

– Так оно и есть.

– А как же с упоительным мигом победы, когда противник трепещет, ожидая своей участи, – на лице Ареса появилась улыбка, когда он заметил вошедших в зал сыновей, Деймоса и Фобоса, богов ужаса и страха. Он помахал им рукой.

  Эйрена, не желая общения с молодыми богами, отошла в сторону, произнося про себя какие-то проклятия в адрес Ареса и его приближенных. А когда в дверях показались богиня раздора Эрида и сеющая убийства богиня Энюо, богиня мира поспешила удалиться с их поля зрения, подозревая, что в противном случае скандала не избежать: уж слишком разные у них были взгляды.

  Арес напротив был как никогда рад, ведь в последнее время видеться богам приходилось нечасто. Богиня Эрида сделала ему незначительные, но приятные комплименты, и потому улыбка не сходила с его лица.

  Тронный зал не обошли своим вниманием боги Аполлон и Гермес. В полном вооружении, в блестящем шлеме, с копьем и щитом предстала перед изумленными очами богов-олимпийцев богиня Афина Паллада. Ее появление всегда воспринималось неоднозначно. Богини Эрида и Энюо неодобрительно шептались, поглядывая в ее сторону.

  Спустя какое-то время, когда боги, переглядываясь, подумали и о своем царе, громовержец Зевс величественно проследовал к трону. Несколько позже к нему присоединилась и богиня Гера.

– Я собрал вас, боги, для важного решения. Сначала позволю себе задать вам всего один вопрос: устраивает ли вас то положение, которое сейчас занимает Олимп во всей Вселенной?

  В зале послышались недовольные звуки, боги загудели.

– Так я не слышу вразумительного ответа, – не унимался Зевс.

  В центр зала вышел Арес.

– Не знаю, зачем ты задал этот вопрос, могущественный Зевс, но чувствую, что ко мне он имеет какое-то отношение, если не прямое, – при этих словах Арес вопросительно посмотрел на царя.

– Да, похоже, быть войне, – спокойно произнес Зевс.

  Арес чуть не подпрыгнул, хлопнув рукой об руку. Боги в зале заволновались.

– Тише, тише, – Зевс поднял руку, призывая присутствующих ко вниманию, – я хочу объяснить. Думаю, богу войны есть чему радоваться. Вы знаете, что я не сторонник разрушительных войн. Но, боюсь, в данном случае другое решение не даст нужного результата.

  Зевс замолчал.

– Но с кем мы будем воевать, раз эта война так нам необходима? – спросила Афина Паллада, делая шаг вперед.

– Я хочу вернуть себе господство над землей и землянами.

  В зале зашумели.

– Немыслимо, – говорили одни.

– Олимп жив! Да здравствует Зевс! – кричали другие.

  Мужественное лицо Зевса скривилось, он был не совсем доволен той реакцией богов, какую вызвало его предложение. Он встал с трона, все еще возвышаясь над остальными.

  Афина Паллада пристально смотрела в глаза Зевса. Не совсем понимая, почему у ее отца спустя столько времени возникло столь необычное желание, она пыталась разобраться в ситуации, разглядеть то, что оставалось недосказанным. Внутреннее чувство подсказывало ей, что время богов-олимпийцев безвозвратно ушло и ничего невозможно изменить. Но дочерняя любовь заставляла поверить в бессмертную силу Зевса, способную вершить даже самое невозможное.

– Я знаю, – начала Афина Паллада, когда в зале замолчали, – что люди добровольно не подчинятся Зевсу. И напрасно. Для них же лучше; если бы они не отвергали законов, по каким живем мы, на земле не было бы столько зла, насилия, несправедливости.

– С ними невозможно договориться, – вставил Арес.

– А это и не нужно, – произнесла богиня раздора Эрида.

– Вас лучше бы не слушать, – не выдержала Эйрена, – вы только подумайте, что начнется на земле, лишь только люди узнают о готовящейся войне?!

– А им никто не собирается ни о чем говорить, – ответил ей Арес. – Внезапность нападения – вот то, что поможет нам одержать скорую победу.

– Но люди не нуждаются в чей-либо опеке, пусть даже со стороны богов, – Эйрена не могла успокоиться.

– Кто тебе об этом сказал? – переходил в нападение Арес.

  Бог Аполлон с каким-то подозрением следил за словесной перестрелкой, ожидая момента, когда ему можно будет высказаться. Не услышав ответа Эйрены, он вступил в разговор:

– Послушай, Арес, не слишком ли ты дерзок?

– Ничуть, – отрезал тот.

– А мне показалось, что богиня мира заслуживает большего понимания. Ведь лучше худой мир, чем хорошая ссора.

  Арес рассмеялся.

– Ты напрасно смеешься. Я вчера спускался на землю.

– И что ты там видел? – с ехидством поинтересовался бог войны, держа переложенные руки у себя на груди.

– Люди живут своей жизнью. Они радуются, если есть чему, огорчаются и грустят в трудные минуты, но на то они и люди, а не боги, чтобы совершать ошибки.

– А дело богов – посылать им за них наказание.

– Богам до всего дело, – недовольно заметил Аполлон.

– А как же иначе?!

– Как забавляет тебя сама мысль о войне, неистовый Арес! – воскликнул Аполлон. – Во всем должна быть мера.

  Зевс наконец-то решил прекратить ненужный спор:

– Довольно! Я не нуждаюсь ни в чьих советах. В ваших разговорах нет проку. Как я сказал, тому и быть. Богиня Фемида, есть ли у тебя какие-нибудь замечания?

– Как сказать, – протянула Фемида.

– Как есть, так и говори.

– Справедливости ради...

– Да кому нужна справедливость? – громко спросил Арес.

  Зевсу явно не нравилось поведение сына, да и не любил он его за его кровожадность, но терпел, время от времени одергивая его:

– Молчи! Я тебе слова не давал. Ты со своей женой Афродитой разобраться не можешь, а туда же – судить о справедливости.

– А что Афродита? – Арес пробежал глазами по лицам богов, скрывающих насмешливые улыбки.

– Семейные дела решаются в семье, – заметила Афина Паллада, намекая, что разговор не к месту.

  Богиня Фемида, стоя у трона, никак не могла однозначно ответить Зевсу:

– По отношению к землянам мы будем выступать захватчиками.

– Вот-вот, именно захватчиками, – поддержала Эйрена.

– Для богов и для Олимпа – это будет справедливо, потому, что мы возвращаем то, что утратили.

  Боги опять зашумели.

  В эту минуту в зал вошли две самые очаровательные богини Гера и Афродита. Боги расступились, давая возможность Гере занять место на троне, рядом с Зевсом.

  Высокая, стройная, с нежными чертами лица, с мягкой волной золотых волос, как венец лежащих на ее прекрасной голове, Афродита подошла к Аресу. Все боги провожали ее любопытными взглядами, ожидая возможной сцены.

  Зевс поспешил опередить события, заметив, как его сын сурово смотрел на Афродиту.

– Арес, готов ли ты начать войну?

  Тот, словно очнувшись, дернул голову, поворачивая ее к Зевсу, руки его опустились вдоль туловища, кулаки сжались.

– Сию минуту?

– О начале я извещу, а пока не трать времени даром: отправляйся-ка ты с Афиной Палладой в мои покои, Я скоро к вам присоединюсь, чтобы обсудить план действий.

  Боги расходились после собрания с разными настроениями и чувствами. Каждый из них знал, что ослушаться Зевса для них означало приблизительно то же, что исчезнуть с Олимпа в небытие.

  Погруженный в мрачные раздумья возвращался к себе домой бог Гермес, пытаясь вникнуть в суть происходящего. Когда-то он изобрел меры, числа, азбуку и обучил всему этому людей. Его старания не были напрасными: люди оказались способными учениками, они не только и по сей день пользовались полученными от него знаниями, но и постоянно их развивали и совершенствовали. Гермес редко задавал себе вопрос: нужно ли было это делать? Он получал моральное удовлетворение, осознавая, что его появление на Олимпе полезно для людей, которые скорее всего уже забыли о его бесценных деяниях.

  Гермес уже подходил к дому, как его за руку кто-то дернул. Он повернул голову. Рядом с ним стоял Аполлон. В длинной пышной хламиде, в лавровом венке и с золотой кифарой в руке, он был неотразим.

– Ты собираешься состязаться с кем-либо в музыке? – шутя, спросил Гермес.

– Мне нет равных, ты и сам знаешь.

– Знаю. В такое смутное время ты нашел силы предаться пению?

– Что же мне еще остается делать? Слова здесь бессильны. Думаю, музыка на время отвлечет богов от войны.

– А ведь ты это здорово придумал, Аполлон. Как я раньше об этом не догадался, – Гермес обрадовался, словно ребенок. – Надо предложить Зевсу по случаю предстоящей войны устроить пир. Пока боги будут пировать, мы выиграем время.

– Что-то я тебя не совсем понимаю, изворотливый Гермес.

– А все ли ты понимал на собрании богов?

– Не все, положим.

– Вот видишь. А ведь только стоит немного подумать: люди не нуждаются в нашей власти, они не так глупы, как нам кажется.

– Вот ты к чему клонишь, – медленно, с недоверием заметил Аполлон.

– А пир – это то, что сейчас просто необходимо. Я же знаю, что когда ты в сопровождении муз появляешься на Олимпе и раздаются звуки твоей кифары и пение муз, замолкает все. Забывает Арес о шуме кровавых битв, не сверкает молния в руках тучегонителя Зевса, боги забывают раздоры, мир и тишина воцаряются на Олимпе. Даже орел Зевса опускает могучие крылья и закрывает зоркие очи, не слышно его грозного клекота, он тихо дремлет на жезле Зевса. В полной тиши торжественно звучат струны твоей кифары.

  Словно завороженный стоял Аполлон. Слова Гермеса так тешили его самолюбие, что ему ничего другого не оставалось, как согласиться с предложением Гермеса.

– Но Зевс разгневается на нас, если узнает... –  заволновался Аполлон, – он так неистов в гневе.

– Нам ли бояться гнева Зевса? – Гермес положил руку на плечо Аполлону. – Вспомни, как победил ты ужасного Пифона.

– Посланный Герой, дракон Пифон повсюду преследовал мою мать, не давая ей покоя. Лишь только подрос я, с серебряным луком за плечами отправился к жилищу Пифона, чтобы отомстить ему за все зло, которое тот ей причинил. Громадное тело его, покрытое чешуей, извивалось меж скал бесчисленными кольцами. Скалы и горы дрожали от тяжести его тела и сдвигались с места. Поднялся Пифон, могучий, яростный, раскрыл свою ужасную пасть и уже готов был проглотить меня. Тогда раздался звон тетивы моего серебряного лука, как искра сверкнула в воздухе не знающая промаха золотая стрела, за ней другая, третья; мои стрелы дождем посыпались на Пифона, и он бездыханно упал на землю.

  Аполлон так увлеченно рассказывал о своей победе над драконом, что Гермес так ни разу и не решился перебить златокудрого бога, переполненного гордостью. Лишь когда тот замолчал, он добавил:

– Твой поединок был хорош, как и твоя музыка.

– Но разве можем мы пойти против отца нашего Зевса?

– Не бойся его кары, я думаю, что со временем он и сам поймет, какую ошибку совершает.

  Аполлон колебался.

– А помнишь, Гермес, однажды Зевс держал речь в собрании богов и угрожал им, обещая повесить всю Вселенную на золотую цепь.

– Да это когда было! Вспомнил, – усмехнулся Гермес.

– Тогда Зевс сказал, что спустит эту цепь с неба и все боги, ухватившись за нее, при всем желании не будут в силах перетянуть ее к себе. Он же с легкостью проделает обратное. Как восхищался я его силой!

– Мне кажется, что и сейчас ты дрожишь от волнения.

– Да брось ты, – поник головою Аполлон. – Ты знаешь, о чем я сейчас подумал?

– И о чем же?

– Как быть с тем, что люди некогда приносили в жертву богам...

– Постой-постой, как же ты старомоден. Олимп существует и без жертвоприношений.

– А вот что ты скажешь на то, что музы и доныне посещают людей, хотя Зевс запретил им спускаться на землю.

– Это их личное дело. По-моему ничего в этом особенного нет.

– Как нет, когда они их вдохновляют.

– А-а, ты говоришь о поэтах, музыкантах и тех, кто нашел себя в творчестве?

– Да о них. Ведь поэты, вдохновленные музами, поют правду; когда же богини их оставляют, и они начинают сочинять от себя, тут и возникают ошибки и противоречия, хотя это простительно: ведь они люди и не могут найти истины, когда их покидает то, присутствие чего творило.

  Гермес вздохнул. Казалось, дискуссия затянулась, а ему еще бы хотелось увидеться с Зевсом, если тот того пожелает. В следующую секунду они распрощались, каждый из них отправился по своим делам.

Глава 3. Интрига

  Высоко над Олимпом раскинулось голубое бездонное небо, и льется с него золотой свет. А ниже клубятся облака, порой закрывают они далекую землю. Три прекрасные оры охраняют вход на высокий Олимп и подымают закрывающее врата густое облако, когда боги нисходят на землю или возносятся в светлые чертоги Зевса.

  Сюда и спешил бог Аполлон, надеясь встретиться с богиней Афродитой, которой он оказывал знаки внимания, из-за чего жена Зевса не находила себе места.

  Долго ждать Аполлону не пришлось: Афродита незамедлительно явилась. Лицо богини любви светилось от счастья.

  Аполлон, взяв ее руки в свои, произнес безумные слова любви так тихо, что услышать их могла лишь только Афродита. Его сердце трепетало от приятных ощущений, переполнявших его.

– Мой муж, бог войны, Арес так жаждет войны, а еще страшнее крови, что рядом с ним находиться просто пытка. А с тобой я забываю обо всем.

– Хоть и не время сейчас об этом говорить, но я не в силах молчать.

  Афродита переменилась в лице, на нем появился испуг.

– Гера что-то замышляет против тебя или меня? Ты узнал? – спрашивала она, не дожидаясь ответа.

– Нет-нет, о кознях Геры я ничего не знаю. Я только что беседовал с Гермесом.

  Афродита заулыбалась, почувствовав облегчение.

– Так о чем вы с ним беседовали? Обо мне?

– Ты слышала, что в собрании речь шла о войне с землянами.

– Да, как-то вскользь, ведь я опоздала, если ты заметил, – кокетливо ответила богиня.

– Я не могу не заметить твоей ослепительной красоты, лишь только стоит тебе где-либо появиться, – шепнул ей на ухо Аполлон, сжимая крепче ее руки. – По-моему, вы появились одновременно с Герой.

– Да, это так. Мы столкнулись с ней у входа в тронный зал, так что у нее не было времени сказать мне что-либо оскорбительно, ведь ей, конечно, уже донесла эта мерзкая богиня раздора Эрида о наших отношениях.

  Аполлон, держа в одной руке кифару с золотыми струнами, другой взял под руку Афродиту и, оглядываясь, повел ее к беседке в глубине цветущего сада. Там они продолжили разговор.

– Для меня было странным услышать от Гермеса, что мы должны избежать войны.

  Афродита заглянула в глаза Аполлону.

– Гермес рассуждает трезво.

– Так значит, и ты того же мнения?

– А кто из богов одобрительно воспринял эту бредовую идею о возвращении господства над землянами?

– Но никто же открыто не признался. Хотя Фемида колебалась.

– И не признаются, потому что и так каждому достаточно неприятностей от Зевса. Так что тебе еще поведал бог Гермес?

– Увидев меня, он очень обрадовался. Он хочет устроить пир на Олимпе.

– Как скоро? Успею ли я сшить себе новое платье? – заволновалась Афродита.

– Мы расстались, точно не могу сказать. Но пока боги будут веселиться, Гермес придумает еще что-нибудь. И снова на лице твоем, несравненная Афродита, грусть. Как можно такое терпеть?

  Богиня любви молчала, словно подбирала слова, чтобы наконец ответить Аполлону.

  Легкий ветерок пробежал по открытым плечам Афродиты, развевая ее прозрачные одежды.

– А ведь люди любят друг друга без моего влияния на них. Я уж и забыла, когда последний раз спускалась на землю.

– Это поправимо, – не задумываясь, выпалил Аполлон.

– Ка-ак, ты ослушаешься Зевса? Ведь он никому из богов не велит покидать светлый Олимп.

  Скрываясь за пышным кустом, усыпанном розами, разговор двух влюбленных подслушивала Эрида, то и дело потирая руки от удовольствия, предвкушая, что из всего этого может получиться. Ей нетерпелось поскорее рассказать обо всем громовержцу Зевсу, чтобы в очередной раз выслужиться перед ним. Ей оставалось только придумать, как преподнести полученную ею информацию. Уже несколько раз, раздвигая ветки, Эрида поранила руку шипами, сжимая при этом губы, чтобы cслучайно не вскрикнуть. В какой-то момент она все же охнула, на что Афродита сразу отреагировала:

– По-моему, нам не следует так откровенничать, – указывая головой на куст, – у Зевса везде есть уши.

  Аполлон привстал со скамейки, осматривая все, что было поблизости от беседки. Ничего не заметив, он сел, успокаивая Афродиту:

– Это ветер балуется с цветами. Слышишь, какой он настырный! Именно поэтому такой аромат наполняет весь сад.

– И все же, – снимая руку Аполлона со своего плеча, сказала богиня, – осторожность не повредит. Тем более мы упоминали Гермеса, а мне бы не хотелось, чтобы он каким-то образом пострадал. Это будет несправедливо.

– Гермес так изворотлив, что сумеет себя защитить в любом случае.

  Афродита встала.

– Ка-ак, уже? – огорчился Аполлон. – Ты сегодня даже не послушаешь моей музыки?

  Афродита отрицательно покачала головой.

– Боюсь, Арес меня хватится, а выкрутиться я не сумею, – призналась она. – Будут у нас еще встречи. А пока поспешу к своим спутницам орам и харитам, богиням красоты и грации. Они оденут меня в роскошные одежды, причешут мои золотые волосы, увенчают мою голову сверкающей диадемой.

  Аполлон проводил ее взглядом, какой бывает только у влюбленного. Он остался в беседке один. Настроение у него было лирическое, располагающее к музыке. Златокудрый бог коснулся рукой золотых струн кифары, и чудесная музыка разлилась повсюду. Услышав ее, к беседке прибегали звери, вокруг порхали птицы, зачарованные волшебными звуками.

  В это же время по саду прогуливалась богиня Эйрена. Лишь только мелодия дошла до ее слуха, она поспешно стала приближаться по мягкой дорожке к беседке. Богиня почти достигла цели, когда ей навстречу выскочила Эрида. Она появилась так неожиданно и внезапно, что богиня мира в растерянности сделала шаг назад.

– Ты что, испугалась? – злобно спросила Эрида.

– Там, где ты появляешься, воцаряется зло, – выпалила ей в лицо Эйрена.

– Что поделать – оно также вечно, как и добро.

– Ты, кажется, чем-то обрадована?

– И даже очень, – слащавым тоном произнесла богиня раздора.

– Чем же, или это секрет?

– И еще какой!

– Опять какую-нибудь подлость задумала, я в этом больше чем уверена, – с презрением сказала Эйрена в сторону.

– У каждого свое предназначение в жизни. Ты с этим не согласна?

– Согласна, только от тебя нет никакой жизни.

  Эрида пожала плечами. Богиня мира не могла больше говорить с Эридой и потому, не попрощавшись, она стала быстро удаляться туда, где все еще играл на кифаре Аполлон.

  Спустя несколько минут, взгляды Эйрены и Аполлона встретились. Рука, которая касалась волшебных струн кифары, повисла в воздухе, а на лице прекрасного бога застыл немой вопрос.

  Аполлон был так хорош, что ответом послужил лишь яркий румянец, заливший щеки богини. Через секунду она позволила себе нарушить молчание:

– Не могу поверить, что у столь очаровательного бога есть что-то общее с этой отвратительной и презренной богиней.

– Вам что-то известно? – намеренно держа дистанцию между собой и Эйреной, понимая, что речь идет об Афродите, выдавил Аполлон.

– Я думала...

– Не люблю неясностей и намеков, – прервал ее бог, встав с места.

– Я только что встретила ее на тропинке. Как я поняла, она была здесь.

– И что с того?

– Если златокудрый Аполлон не видит в этом ничего предосудительного, то...

– Все боги точно сговорились против нас. И, пожалуйста, выбирайте не такие жестокие определения, когда говорите о ней. Ведь я питаю к ней самые нежные чувства.

  Аполлон готов был уйти, но Эйрена удержала его за руку. Она не верила своим ушам! Богиня, глядя в глаза Аполлону, протестующе прошептала:

– Но Эрида не достойна того, чтобы...

– Эрида?! – воскликнул бог.

– Да, Эрида.

– А при чем тут Эрида?

– При том, что именно ее я встретила недалеко отсюда и подумала, что вы были с ней в этой уединенной беседке.

  Аполлон рассмеялся.

– А я-то подумал...

– Что подумал?

– Что это ты об Афродите так некомплиментарно отзывалась.

  Эйрена покачала головой, улыбаясь.

– Так у вас отношения с Афродитой?

– Ты одна, наверное, не знала. Как права была Афродита, когда говорила, что у Зевса везде есть уши. Так откуда она шла? Ты говоришь отсюда? – Аполлон задумался.

– Именно отсюда, я не могла ошибиться. Хотя, постой. Она вынырнула из-за кустов, так что я сначала испугалась.

– Та-ак, она подслушивала наш разговор с Афродитой.

– И осталась очень довольна тем, что услышала.

–  Ты уверена? – озабоченно спросил Аполлон.

– Это было написано у нее на лице – она просто светилась. Разве тебе не известно, что Арес всегда посылает кого-нибудь из своей свиты за Афродитой?

  Аполлон молчал, он задавал себе вопрос: довериться ли богине Эйрене или увести разговор в таком направлении, чтобы потом остаться вне подозрений? Но богиня мира всегда вела себя по отношению к нему с таким благородством, что он решил рассказать ей все.

  Озираясь, чтобы убедиться, не слышит ли их кто-нибудь, он поведал ей то, что случилось в беседке.

  Эйрена была немного удивлена, услышав, что не одной ей пришла в голову идея противостоять Зевсу. К Гермесу она относилась с глубоким уважением и потому сразу же забеспокоилась о его дальнейшей судьбе.

– Пир богов необходим. Но сейчас важнее не допустить Эриду к Зевсу, – утвердительно сказала она.

– Возможно, она уже у него.

– Не думаю, ей нужно какое-то время, чтобы все обдумать, она спешить не будет. А Зевс не очень-то будет слушать ее кляузы.

– Как жаль, что все так глупо произошло, – в отчаянии произнес Аполлон.

– Не надо, пока рано говорить о плохом. Было бы здорово, если бы во время пира мне удалось спуститься на землю и предупредить об опасности землян.

  Аполлон недоумевал. В эти минуты в нем росла решимость быть рядом с Гермесом, Афродитой и Эйреной. Он гнал прочь мысли о возможной каре, которой их может подвергнуть Зевс.

– Все останется в тайне, я надеюсь? – вопросительно посмотрела на бога Эйрена.

– Такое замечание неуместно, – слегка обиженно заметил бог.

– Ну-ну, уважаемый Аполлон. К таким фразам нужно относиться спокойно. Такое время, что нельзя никому доверять, – в свою очередь сказала Эйрена.

– Так что мы решим?

– По-моему, все ясно: Эриду я беру на себя.

– А может, стоит попросить Афродиту, чтобы она ею занялась?

  Богиня хитровато заулыбалась.

– С ее помощью, – начала она, – можно надолго нейтрализовать Эриду.

– Каким образом?

– Афродита не любит вмешиваться в кровавые битвы. Она будит в сердцах богов и смертных любовь. Стоит ей попросить своего сына Эрота, веселого, шаловливого, коварного, а подчас и жестокого мальчика, чтобы тот выпустил из своего маленького золотого лука стрелу...

– Да, как стрелок он и мне не уступит, – вставил Аполлон, – даже мне его стрелы принесли немало страданий.

– И Эрида от любви забудет обо всем.

– Да, но в кого бы она могла влюбиться так, чтобы потерять голову? В ней столько зла.

– Нет ничего хуже безответной любви, – отведя взгляд в сторону, произнесла Эйрена.

  Аполлон на это ничего ей не ответил. Он знал не только радости, но и печали. Он познал горе вскоре после победы над Пифоном. Когда Аполлон, гордый победой, стоял над сраженным его стрелами чудовищем, он увидел около себя юного Эрота, натягивающего свой золотой лук. Смеясь, сказал ему Аполлон:

– На что тебе, дитя, такое грозное оружие? Предоставь-ка лучше мне посылать разящие золотые стрелы, которыми я сейчас убил Пифона. Тебе ль равняться со мной, стреловержцем? Уж не хочешь ли ты достигнуть славы большей, чем я?

  Обиженный Эрот ответил:

– Стрелы твои не знают промаха, всех разят они, но моя стрела поразит тебя.

  После чего Эрот взмахнул золотыми крыльями и в мгновение ока взлетел на высокий Парнас. Там вынул он из колчана две стрелы. Одной, ранящей сердце и вызывающей любовь, пронзил он сердце Аполлона, а другую – убивающую любовь, Эрот пустил в сердце нимфы Дафны, дочери речного бога Пенея.

  Встретил как-то прекрасную Дафну Аполлон и полюбил ее. Но лишь только Дафна увидела златокудрого Аполлона, как с быстротою ветра пустилась бежать: ведь стрела Эрота, убивающая любовь, пронзила ее сердце. Поспешил за нею следом сребролукий бог.