Текст книги "Корабль призраков: Исландские истории о привидениях"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Датский призрак

(Bjarni Harðarson, 2001)

В середине XVIII века два жителя Залива (Флоуи) отправились в тёмную осеннюю ночь на кладбище в Витлингахольте, чтобы вызвать из могилы призрака. По некоторым рассказам, они хотели вызвать утопленника, выброшенного морем, и заставить его таскать для себя со дна морского сокровища. Одного товарища звали Маркус (потом он стал бондом на хуторе Трёйстхольтсхольм у реки Тьёрсау), а другой был Торвальд Гуннлёйгссон по прозвищу Балаболка, колдун с Эвригроува; судя по всему, как раз он и был зачинщиком в этом деле. (Сыновья этого Торвальда – ведавший лесом Гисли Меттин, который в своей жизни тоже встречался с призраками, и Вальди Затейник, бродяга.)

Торвальд и Маркус сели на могилу и стали внимательно следить за тем, что произойдёт. Через некоторое время из неё медленно поднялась человеческая фигура и заговорила с ними. Но к большому удивлению приятелей, они не понимали ни слова из того, что говорит призрак. Они смекнули, что это, должно быть, иностранец, – а иностранных языков никто из них в жизни не учил. Тут Маркуса обуял ужас, и он пустился наутёк, и в тот миг, когда он выбегал из кладбищенских ворот, Торвальд указал призраку на него. С тех пор этот призрак так и преследовал Маркуса и его потомков.

Иностранец оказался на кладбище в Витлингахольте вот каким образом: в 1718 году у Хавнарскейда потерпел крушение датский военный корабль под названием «Готенборг», на борту которого было около ста семидесяти человек. Утопающих спасли и матросов расселили по окрестным хуторам, но крестьяне оказались не готовы принять к себе гостей на долгое время, а многие из потерпевших крушение были в очень плохом состоянии. Среди тех, кто не выжил, оказался и корабельный кок; говорят, он умер от истощения и его зарыли на кладбище в Витлингахольте. Вот на его-то могилу как раз и сели приятели Вальди – Балаболка с Маркусом. В первые годы этого призрака называли Готенборгским, а потом, когда он поселился у дочери Маркуса в Лейрбакки (Глинистый берег), – Лейрбаккским…

Место, в котором Вальди с Маркусом вызывали призрака, находится в Старом Витлингахольте, так как после песчаной бури в 1785 году хутор был перенесён туда, где стоит теперь. Там, где располагалось старое кладбище, ещё долго можно было видеть большой плоский камень, который назывался «Камень Призрака». Автор этих строк вместе с местными жителями – Ауртни Магнуссоном из Плешки (Флага) и Эйриком Эйрикссоном из Гапля в 1999 году осматривали это место, но камень не нашли. Эйрик объяснил это тем, что его засыпало землёй и всё сильно заросло травой и мхом. В собрании топонимических преданий Витлингахольта также есть запись о том, как приятели вызывали призрака, но там рассказ кончается тем, что на подмогу им пришёл священник, заклинаниями заставил призрака уйти в землю и завалил его плоским камнем.

Летун

(Jón Árnason, 1956–1961, III)

В долине Фльоутсдаль, во времена сислуманна Йоуна Торлаукссона из Видиветлира, на хуторе Глумсстадир жил бонд по имени Ауртни. У него было много скота. Однажды Йоун Торлаукссон пожелал купить у него столько овец, сколько можно дать за одну корову [59]59
  То есть шесть неостриженных овец после случки (которая обычно бывала под Рождество).


[Закрыть], но Ауртни наотрез отказался продавать. Сислуманну это пришлось не по нраву, и он пригрозил, что Ауртни ещё наплачется со своим скотом.

В то время Йоун испросил у церковных властей построить на своём хуторе Видиветлир церковь, и ему это всемилостивейше дозволили. Покуда церковь возводили, на кладбище при монастыре (по другим сведениям – на хуторе Вальтьовсстадир) похоронили покойника.

Йоун Торлаукссон поднял этого мертвеца из могилы и привёл к себе в Видиветлир. Там он велел своему скотнику Бьяртни причастить драуга, чтобы тот вернее смог одолеть бонда Ауртни.

Но из этого ничего не вышло: приёмная мать бонда зорко следила, чтобы драуг, даже подготовленный таким образом, ничего ему не сделал. Но всё же она не была уверена, что сама сможет долго оберегать сына от этой напасти. Она посоветовала Ауртни поехать на юг, в Хёргсланд, к отцу Магнусу: об этом пасторе шла молва, что он лучше всех умеет отваживать от людей драугов и выходцев с того света.

Ауртни по её совету нашёл пастора, но, увы, тот лежал при смерти и был не в силах ему помочь. «Но у меня есть дочь, – сказал пастор. – Попроси её о помощи».

Ауртни отправился к пасторской дочери и попросил у неё защиты. Она согласилась помочь ему при условии, что он будет во всём следовать её советам. Бонд ответил: «Буду!» – «Тогда, – ответила пасторская дочь, – завтра же отправляйся в путь и постарайся успеть домой засветло. Но смотри, чтобы темнота не застигла тебя в дороге; особенно же будь осторожен, когда поедешь через пески в Брейдюмёрке: не оглядывайся, что бы ты ни услышал позади, – от этого зависит твоя судьба. А если ты не последуешь этим советам, я уже ничем не смогу тебе помочь».

Бонд обещал в точности последовать всем её советам и вскоре пустился в путь. И вот он добрался до песков в Брейдюмёрке и, едва проехал немного на восток, вдруг слышит за спиной шум и гул, грохот и треск. Но он удержался от того, чтобы оглянуться назад. Однако чем дальше он ехал, тем громче становился шум.

И уже при выезде с песков бонд оглянулся и видит, что совсем близко от него восемнадцать призраков загоняют под землю Летуна. Но едва тот призрак заметил, что Ауртни оглянулся, как вырвался и улетел от остальных, и они его не поймали, – а к тому времени они уже вогнали его в землю до подмышек. Но Ауртни твёрдо верил, что, хотя в этот раз он сплоховал, эти восемнадцать всё равно защитят его от Летуна остаток пути. И ему воздалось по вере: до Глумсстадира он добрался целым и невредимым.

А через какое-то время он получил письмо (или ему это передали на словах) от пасторской дочери из Хёргсланда: она сильно бранила его за то, что он испугался и нарушил данное слово – оглянулся на песках. Но она добавила, что всё же сможет уберечь его от призрака при условии, что он никогда не будет ходить в ложбину близ своего хутора в одиночку. Ауртни решил неукоснительно следовать этому совету – и на первых порах ему это удавалось.

Но однажды ночью, летом, Ауртни послышалось, что поблизости бродит лошадь, – и он вышел из дому. Он увидел, что на крыше землянки пасётся рыжий конь. Ауртни погнал его через тун в ложбину, до ручья, который сейчас называется Рыжиков. Там конёк скинул обличье и стал призраком Летуном. В ложбине у ручья он убил бонда.

Призрак причащается

(Jón Árnason, 1956–1961, III)

Жили два пастора, один на западе страны, другой на востоке. Они люто враждовали между собой и строили друг другу разные козни. И вышло так, что пастор с запада почувствовал, что проигрывает, и стал угрожать своему восточному коллеге: пообещал напустить на него такого призрака, что ему мало не покажется.

Так случилось, что работники пастора утонули в море во время шторма, и их тела вынесло на берег. Пастор пошёл туда, своими чарами вызвал одного из них с того света и наделил покойника мощью, а потом дал ему поручение убить восточного пастора. Драугу это пришлось не по нраву, он попросил, чтобы его освободили от такой обязанности, но пастор приказал – и тот скрепя сердце пошёл.

Теперь перейдём к восточному пастору. Близилось Рождество. В канун Рождества пастор велел, чтобы его домочадцы пораньше закончили все работы во дворе, а перед закатом велел запереть двери и никого не выпускать.

Когда солнце закатилось, в дверь постучали. Пастор велел своей одиннадцатилетней дочери подойти к дверям. Она открывает, выглядывает, но за дверью никого. И она вернулась.

Через некоторое время снова постучали, но уже в два раза сильнее. Пастор снова велит дочери посмотреть, кто там, а никому из взрослых выходить не велит. Всё получилось, как и в прошлый раз: она подошла к дверям, выглянула, никого не увидела и вернулась.

В третий раз стучали долго и сильно, так что все доски трещали. И снова пастор велит дочери посмотреть, кого это принесло, но девочка испугалась и наотрез отказалась идти.

Однако ей пришлось подчиниться: пастор велел ей открыть дверь и сказать: «Если кто-то пришёл к моему отцу, пусть войдёт».

Она выходит, никого не видит, но всё же говорит то, что велели. И тут она замечает, как от стены отделяется парень, серый и косматый. Она отводит его за руку [60]60
  Обычно человек, впускавший призрака в свой дом, должен был пропускать его впереди себя и ни в коем случае не позволять ему следовать за собой или идти с ним рядом (иначе призрак мог убить впускающего). В этом же тексте вести «посланца» за руку оказывается возможным, так как он не совсем обычный: когда его превратили в драуга, он был ещё жив, поэтому сохранил свободную волю и противился своему жребию убийцы.


[Закрыть]в бадстову к своему отцу; а он уже стоит там в полном облачении для богослужения, с книгой в руках.

Пастор спрашивает гостя, зачем он пожаловал, а тот отвечает: «Меня послал пастор с запада, чтобы убить вас».

Тогда пастор спрашивает: «Так что же ты медлишь?»

Призрак говорит, что он ослабел, поэтому вряд ли справится, ведь, когда он восстал по велению пастора с Западных фьордов на взморье, в нём ещё теплилась жизнь, оттого в нём мало злобы.

Тогда пастор спрашивает, не хочет ли драуг причаститься у него. Тот ответил, что с радостью, потому что его удел ему не по душе. Едва призрак пригубил вина, как рухнул замертво.

Своим домочадцам пастор объяснил, что призрак убил бы любого взрослого, кто открыл бы ему двери, но, без сомнения, великодушно пощадил бы юную и красивую деву.

Колдуны с Западных фьордов

(Jón Árnason, 1956–1961, I)

На Западных фьордах жили двенадцать (или восемнадцать) колдунов. Они все побратались и дали клятву поддерживать друг друга и никогда не разлучаться, а если кто-то из них бросит их товарищество, то другие должны наслать на него призрака.

Однажды летом они все поехали на тинг. Туда с Восточных фьордов прибыл пастор и с ним его дочь. Один из колдунов влюбился в пасторскую дочку и посватался к ней. Отец предоставил ей решать самой, а она заявила, что пойдёт за него только при условии, что он поедет с ней на восток и не побоится угроз других колдунов. Он решился на это, отправился на восток вместе с пастором и его дочерью, а осенью они сыграли свадьбу.

Время стало близиться к Рождеству. Тут молодой супруг опечалился. Жена спросила, отчего это. Он ответил, что его товарищи уже снаряжают драуга, чтобы наслать на него под Рождество.

Она отвечает: «И стоило вам учить весь этот вздор, который вы зовёте колдовством, если вы после этого даже не способны оборониться от одного-единственного призрака!»

«Но ведь я один, а их много, – говорит он. – Вряд ли я справлюсь».

Она отвечает: «Я сама не колдунья, но уж одного призрака я как-нибудь одолею».

Время шло, и наконец он сказал, что призрак уже отправился в путь. Тогда жена позвала мужа с собой на край туна. Там она выдрала с корнями куст, так что образовалась яма. Потом она достала из кармана книгу, раскрыла её, а мужу велела встать по другую сторону ямы, и они вместе держали над ямой открытую книгу страницами к западу.

Вскоре явился и «посланец». Он был в человеческом обличье и стремительно приблизился к ним. Он хотел пройти между ними, но врезался в книгу и камнем рухнул в яму. Жена снова посадила сверху куст, они ушли домой, и больше этого призрака никто не видел.

Следующей весной они завели своё хозяйство, а летом поехали на тинг. Там этот человек встретил своих товарищей, и они удивились, увидев его живым, и спросили: разве, мол, на него не насылали призрака? Он ответил: «Было такое дело» – и прибавил, что в другой раз его этим не напугать. Они сказали, что он, видимо, знает больше, чем они думали. Он загадочно промолчал в ответ.

Дело кончилось тем, что они помирились и товарищи позволили ему вернуться на восток и впредь жить там. И он отправился домой со своей женой и весь век счастливо жил с ней на Восточных фьордах. А его товарищи больше не посылали к нему никаких призраков.

«Иду в Камнепад мучить попа!»

(Bjarni Harðarson, 2001)

Привидение Скотта из Арнарбайли (Орлиного Гнезда) возникло оттого, что в XVII веке жители Западных фьордов наслали призрака на преподобного Йоуна Дадасона, пастора в Арнарбайли. В то же время Хатльдоур, брат Йоуна, был пастором в Хрюне (Камнепаде). А Эрасмус Паульссон в те времена был пастором в Хреппхоуларе, а его хозяйством управлял Гвюдмунд, воспитанник Хатльдоура Дадасона из Камнепада. Однажды этот Гвюдмунд стерёг овец в месте под названием Броды, между Хреппхоуларом и Нупстуном, и увидел на болоте Хоуламири (Болоте в Холмах) путника, который пробирался по нему так быстро, как обыкновенному живому человеку не по силам. И всё же Гвюдмунд решился выйти ему навстречу и спросить, откуда он идёт. Тот ответил, что из Болунгарвика. «А куда ты идёшь?» – спросил Гвюдмунд. «Иду в Камнепад мучить попа. Прочь с дороги!» – ответил призрак и посетовал на то, что пастор из Камнепада возвёл на своего брата напраслину. Гвюдмунд решил задержать призрака и предложил ему побороться. Они долго и ожесточённо дрались, и Гвюдмунд стал уступать, но вот он пообещал построить в Хреппхоуларе новую церковь, если ему удастся одолеть недруга. Едва Гвюдмунд дал это обещание, как почувствовал, что вся сила у призрака ушла, и он легко поборол его, и тот вдруг растаял, как пена. Все трое честных людей: Гвюдмунд, Хатльдоур из Камнепада и Эрасмус из Хреппхоулара вместе перестроили церковь в Хреппхоуларе, которая уже была готова обрушиться от ветхости. Болотце, в котором призрак ушёл в землю, ещё различимо возле зверофермы в Аусгерди. В XX веке на болотце часто видели пену; её связывают с этим призраком.

11. РОДОВЫЕ ПРИВИДЕНИЯ, МОУРИ И СКОТТЫ

Моури из Хлевов, или Торгард

(Jón Árnason, 1956–1961, I)

Эту историю рассказывают по-разному, но все сходятся на том, что началась она так. На хуторе Бустадир, перед рекой Хетлирау, жили муж с женой. У них был работник по имени Торгард. В округе ходили сплетни, будто жена изменяет с ним мужу. Говорят, всем было ясно, что Торгарда жена любила, а мужа, наоборот, презирала: ведь всю грязную работу выполнял именно муж и часто в непогоду он бывал на улице, в то время как Торгард сидел дома.

Например, хозяину приходилось всё время самому присматривать за овцами на горном пастбище зимой [61]61
  В традиционном исландском овцеводстве животные могли находиться на пастбищах в горах всю зиму, особенно когда для них не удавалось запасти достаточно сена на зиму, и тогда скот жил на подножном корму.


[Закрыть], когда погода портилась; однажды вечером, когда разыгралась метель, хозяин не вернулся домой. Не вернулся он и ночью, а он уходил к овцам с утра и обещал пробыть там только до вечера. На следующее утро его стали разыскивать и нашли у Хетлирау; он был весь изранен и явно погиб от человеческих рук. Подозрение упало на Торгарда, ведь многие были наслышаны, что происходит между ним и женой бонда, – и, говорят, это дело стали расследовать. Всё свидетельствовало против Торгарда, хотя он отрицал, что убил хозяина. Ему вынесли такой приговор: или его предадут смерти (иные говорили, повесят), или он уплатит штраф и таким образом выкупит свою жизнь за немалую сумму. Не секрет, что человек всегда выберет жизнь, – и Торгарду тоже хотелось сохранить её как можно дольше.

В то время в Хлевах на Сельтьятнарнесе жил один человек по имени Йоун; он слыл богачом. И вот Торгард идёт к этому Йоуну и просит ради всего святого помочь ему откупиться от петли. Сначала Йоун не желал его слушать. Но Торгард принялся пуще прежнего умолять его и обещал верой и правдой служить ему самому и его детям и внукам, пока у него хватит сил, – и в конце концов Йоун внял его горю, выслушал мольбы и начал отсчитывать на столе монеты, а Торгард тем временем стоял возле него. Когда Йоун отсчитал уже много, в гостиную вошла его жена Гвюдрун и спросила, что он собирается делать с этими деньгами. Йоун объяснил ей, что хочет выкупить ими жизнь человека, который стоит рядом. Жена попросила его не делать такой глупости, потому что, мол, от Торгарда всё равно никакого проку нет, его и повесить не жалко. И с этими словами хозяйка подбирает свой передник за оба конца, подходит к столу и сгребает все деньги в передник одной рукой, а другой держит его за углы. Когда бонд Йоун увидел такое поведение жены, у него язык прилип к гортани и руки опустились. А она, выходя из комнаты с деньгами, посмотрела на Торгарда и сказала: «Каждому воздастся по делам его». Торгард ответил: «На этом мы не расстанемся, ибо я ручаюсь, что мое „благословение“ будет преследовать и вас, и ваш род вплоть до девятого колена». (Про ответ Торгарда существуют три различных рассказа. Одни говорят, будто он сказал: «…Ибо я вернусь с того света и буду преследовать вас и ваш род: мужчин до седьмого колена, а женщин – до девятого, так как в моём несчастье повинен не столько мужчина, сколько женщина». А другие передают его слова так: «…Ибо я буду преследовать ваше потомство, но пуще всего – женщин». [Прим. Йоуна Ауртнасона.]) Потом Торгард ушёл. Его казнили. О том, где это произошло, мнения расходятся: то ли его казнили в Исландии, то ли в Дании; однако большинство сходится на том, что его повесили в Коупавоге, и он тотчас вернулся с того света и стал тревожить супругов с Сельтьярнарнеса, особенно же Гвюдрун, жену Йоуна, как и обещал; Гвюдрун потеряла рассудок и стала дурная.

Так как этот призрак долгое время обретался в Хлевах, его прозвали Моури из Хлевов, но его называли и Торгардом; это имя сохранилось за ним по сей день, потому что так его звали при жизни. У супругов из Хлевов была одна дочь, по имени Торгерд. Её взял в жены зажиточный бонд со Скильдинганеса, Халльдоур Бьяртнасон, а вместе с ней ему достались после смерти супругов из Хлевов все их богатства, а в придачу и фюльгья – Торгард, или Моури. Но почти никаких историй о нём не сложили ни во времена супругов со Скильдинганеса, ни пока их сын Бьяртни хозяйничал в Свидхольте, потому что бурная деятельность Бьяртни затмевала всё. Он, кажется, был одним из членов лёгретты, которую назначил законник Магнус Оулавссон, когда у реки Эксарау собрался последний альтинг в 1798 году [62]62
  В 1798 году исландский альтинг в последний раз собирался на Полях тинга у этой реки; в следующие два года он заседал в Рейкьявике, а в 1800 году этот рудимент древнеисландского веча был вовсе упразднён, а его полномочия переданы вновь образованному верховному суду.
  Лёгретта – судебный совет, собиравшийся одновременно с альтингом и избиравший законоговорителя, обязанного знать и помнить все законы.


[Закрыть]; Бьяртни в то время жил на Склоне на Аульфтанесе. Потом Бьяртни был oeconomus [63]63
  Заведующий хозяйством, эконом (лат.).


[Закрыть]в епископской школе, когда та переехала в Бессастадир, но дольше всего он жил в Свидхольте и заправлял всем в Аульфтанесе. Моури не особенно выдавал своё присутствие ни на Скильдинганесе у Халльдоура, ни в Свидхольте, пока Бьяртни сидел там. Но всё же чаще всего его видели именно в Свидхольте: и при жизни Бьяртни, и ещё долгое время, пока там жили его потомки. Поэтому иногда этого призрака называли Свидхольтским Моури, хотя обычно звали по имени: Торгард.

У Бьяртни из Свидхольта было много детей, и все они, как известно, отличались недюжинными способностями, поэтому, когда Моури подшучивал над ними (как и над их потомками, которые живут в наши дни), это сразу становилось заметно. Одна из дочерей Бьяртни, по имени Турид, вышла за студента Бенедикта Бьёрнсона из долины Хитардаль, который долгое время был пастором в Фагранесе. Она была на редкость умная женщина, но, увы, иногда с ней случались припадки сумасшествия, порой буйного. Из-за этого она развелась с мужем, и её приютила сестра Рагнхейд, жена Йоуна Йоунссона, учителя из Бессастадира. (После этого она стала первой женой Бьёрна Гуннлёйгссона, заместителя школьного директора в Рейкьявике.) Кажется, у неё Турид и умерла. В частности, Турид в припадках безумия будто бы сетовала: «Сестра, меня жалит змея», а другие говорят, что её слова были такими: «Эта Ингибьёрг вечно жалит меня в сердце сапожной иглой». Считается, что она имела в виду Ингибьёрг, дочь Йоуна с Аульфтанеса, которая жила у Турид и Бенедикта до их развода, а потом сама стала женой Бенедикта; так что в бреде Турид, возможно, был смысл. Считалось, что в болезни Турид виновата её родовая фюльгья, однако дальше в роду этот недуг не передавался, хотя многие из этого рода слывут вспыльчивыми и надменными. Я не слышал, чтобы Торгард тревожил хозяйку Рагнхейд Бьяртнадоттир, о которой говорилось раньше, но на юге страны ходят слухи, будто он виной тому, что в 1817 году потерпел крушение почтовый корабль якобы из-за того, что на нём плыл её первый муж; он погиб вместе с судном под Ледником; а также, будто призрак виновен в смерти покойного Торда Бьяртнасона из Свидхольта. Ещё поговаривают, что Моури преследует детей Рагнхейд, особенно ректора Бьяртни; этому будто бы даже есть очевидцы.

Здесь нужно сразу добавить, что у Бьяртни Халльдоурссона из Свидхольта была сестра по имени Йоурунн; она отличалась сварливым нравом и любила наряжаться. Говорят, к ней сватался один человек с Аульфтанеса. Но она решила, что он ей не ровня, и ответила отказом. После этого отвергнутый жених будто бы поклялся, что всё равно как-нибудь пристроится к их роду, коль скоро ему заказано войти в него тем образом, каким он хотел. Потом Йоурунн вышла за студента Эйоульва Йоунссона, который тогда жил в Свидхольте, а затем переехал в Скоугтьёртн (Лесное озеро) на Аульфтанесе и там снискал уважение всех односельчан. У них с Эйоульвом была единственная дочь; её назвали Торгерд в честь бабушки. Супруги совсем недолго прожили вместе, как вдруг оказалось, что у Йоурунн небольшое умственное расстройство, которое с годами становилось всё серьёзнее, и под конец она стала совсем безумной. Тогда все решили, что отвергнутый жених сдержал своё обещание.

Когда Торгерд Эйоульвсдоттир стала девушкой на выданье, её руки попросил Эггерт Бьяртнасон, который в ту пору уже, кажется, стал пастором в Снайфокастадире (в Клёйстюрхоуле – Монастырском холме) на Гримснесе, – и получил согласие. Она переехала с ним на восток, у них родились дети. Со временем Йоурунн, мать Торгерд, преставилась; она уже не бывала в здравом уме с тех пор, как после замужества её одолела эта болезнь. Но пока мать была жива, у Торгерд не замечали никаких признаков этого недуга, ведь с самого своего переезда на восток она не бывала на юге: Эггерта предупредили, что если не отпускать её на юг и никогда не выезжать за Текучку (Сог) и озеро Аульвтаватн (Лебединое озеро), то ей ничего не грозит. Но когда Йоурунн со Скоугтьёртна умерла, Торгерд, говорят, попросила мужа съездить с ней на юг; сперва он отказывался, но затем уступил её мольбам. Как проходила поездка супругов, мы не знаем; но вот они переехали через Хетлисхейди на юг и добрались там до Фоуэтлувётна за Хетлискот; тогда у неё, говорят, закружилась голова, и с тех пор она уже больше никогда не была здорова. Все решили, что в тот раз призрак, преследовавший её мать (или, как некоторые считают, Торгард), впервые повстречал её, а потом тревожил до конца её дней, – а прожила она после этого недолго. У детей пастора Эггерта и Торгерд жизнь не сложилась; две из их дочерей сошли с ума.

Ирафетльский Моури

(Jón Árnason, 1956–1961, I)

Одного человека звали Корт Иорвардарсон, он приходился братом преподобному Одду из Рейниветлира (1786–1804). Корт был почтенный человек и хороший хозяин. Он жил в самом конце Мёдруветлира в Кьоусе (Ложбине), но потом переехал в долину Флеккудаль, где и умер в 1821 году. Корт был женат дважды: его первую жену звали Ингибьёрг, а вторую – Тордис Йоунсдоттир. Ингибьёрг была родом с севера. Ещё до Корта многие сватались к ней, а она всем отказывала. Когда она вышла за Корта, прежние женихи почувствовали себя обиженными, хотя он превосходил их во многом. Но их это так сильно задело, что они подкупили одного колдуна, чтобы он наслал на Корта и его жену призрака. Колдун выбрал для этого мальца, который, как говорили, замёрз насмерть по дороге на соседний хутор; колдун превратил его в драуга, когда тот был ещё тёплым, а может, даже не испустил до конца дух, послал его Корту в Мёдруветлир и наказал ему преследовать супругов и их потомков до девятого колена и причинить им много зла.

Те, кто видел этого Моури (а таких было немало), описывают его так: на нём были серые штаны, красно-коричневая кофта, а на голове чёрная широкополая шляпа, и поля над левым глазом разорваны или разрезаны. Из-за цвета одежды его и прозвали Моури – «красно-бурый». Наказ колдуна он выполнял прилежно, даже чересчур: прибыв на юг, Моури обосновался в Мёдруветлире, как ему и было велено, и принялся измываться над супругами: убивал скотину, портил еду. Однако никто не слышал, чтобы Моури когда-нибудь по-настоящему убил человека.

Однажды Корт с женой целую зиму откармливали двоих телят. На следующее лето Моури загнал их обоих на край обрыва, и их нашли мёртвыми под горой. Потом у Корта была кобыла; одно лето она паслась вместе с жеребёнком на лугу возле хутора. На исходе лета видели, как жеребёнок забегал как бешеный вокруг камня, а потом рухнул на землю. Когда к жеребёнку подошли, он уже околел: конец его прямой кишки зацепился за камень, и он вытянул из себя все кишки и свалился замертво. Решили, что в этом виноват Моури.

Поскольку в Моури, судя по всему, ещё теплилась жизнь, когда из него сделали драуга, то он, как и все драуги такого рода, не мог обойтись без пищи. Поэтому ему приходилось накладывать полную порцию еды, как и другим домочадцам: сначала в Мёдруветлире, а потом он последовал за Магнусом, сыном Корта, в Ирафетль, и там для него тоже всегда ставили в укромное место особую миску с пищей. На это пришлось пойти из-за того, что Моури вечно переворачивал всё вверх дном в кладовой у Ингибьёрг в Мёдруветлире; иногда он сидел на стропилах и бултыхал ногами в кадушках с молоком или вовсе опрокидывал их; кидал скиром [64]64
  Скир (skyr) – исландский традиционный молочный продукт, отдалённо напоминающий творог или густую сметану.


[Закрыть]или в хозяйку, или в столбы, а порой швырял в кадки со съестным дёрн и камни, так что всё содержимое разливалось. Тогда Ингибьёрг догадалась давать ему полную порцию еды и утром, и вечером; после этого он почти перестал портить припасы. Но однажды покормить Моури ужином забыли. А на следующее утро люди вошли в кладовую и видят: Моури сидит – одна нога в одном бочонке скира, другая в другом, зад на краях обоих бочонков; он месит скир ногами и разбрасывает пригоршнями. С тех пор стали следить, чтобы его не забывали покормить.

Но Моури была нужна не только пища; ему требовалось отдыхать, как всем. Говорят, что, когда он перебрался в Ирафетль вслед за Магнусом Кортссоном, тому даже пришлось поставить напротив своей кровати пустую лежанку, на которой никто не мог спать, кроме Моури.

Однажды в ту пору, когда овец сгоняют с горных пастбищ [65]65
  То есть в середине сентября (22-я неделя лета по традиционному календарю).


[Закрыть], в Ирафетль приехало много народу, и все остались ночевать. Поздно ночью пришёл паренёк и попросился на ночлег; Магнус сказал, что его дом открыт для гостя, только положить его негде, разве что на полу или же, если он согласен, на лежанке напротив хозяйской кровати. Паренёк согласился и поблагодарил Магнуса. Он устроился на ночлег на лежанке, но едва он успел задремать, как ему почудилось что-то страшное, и он завопил от ужаса. Он вскочил и всю ночь не мог сомкнуть глаз, потому что на него кто-то нападал. На следующий день погода выдалась плохая, гости не смогли уехать и остались ещё на одну ночь. А под вечер парни, которые жили в Ирафетле, знали Моури и часто ссорились с ним, сговорились и натыкали вокруг лежанки ножей, так что по её краю всюду торчали лезвия. В ту ночь паренёк спал спокойно; это объяснили тем, что, мол, Моури не смел подступиться к нему из-за ножей.

Когда Корт преставился (в 1821 году), Моури преследовал, как уже сказано, его старшего сына Магнуса, который жил в Ирафетле. А поскольку там драуг обретался дольше всего, его прозвали Ирафетльским Моури, и это прозвище закрепилось за ним. Кроме историй о наглости Моури, потребовавшем для себя в Ирафетле собственную постель, есть ещё такой рассказ про Магнуса. Однажды Магнус поехал на Сельтьятнарнес (Мыс Озера на Летнем пастбище), где в ту пору ловилось много рыбы. А так как постоянного места на корабле у него не было, он всё время кочевал по разным судам. У бонда Сигурда из Хроульвсскаули он был гребцом два дня подряд, и тогда матросы Сигурда стали замечать, что он не один; а на третье утро, когда Магнус взошёл на корабль, и они с Сигурдом уже отчалили, матросы завели разговор о Моури: они будто бы видели, как за Магнусом на корабль вкатывается красно-бурый клубок или шарик конского навоза. Тогда Сигурд, который слыл рассудительным и осторожным, велел Магнусу убираться с корабля: он больше не собирается его возить. Сигурд сам видел Моури, а может быть, просто не хотел, чтобы его матросы работали вместе с человеком, которому не доверяют, и в случае неудачи валили бы всё на Магнуса.

Судя по всему, старого Корта призраки посещали реже, чем детей его первой жены и внуков, – то ли рассказы о других привидениях изгладились из памяти за давностью лет, то ли Моури пополнил собой воинство зловредных духов, когда принялся преследовать Корта и его детей; а вероятнее всего третье: после смерти Корта Моури совсем отбился от рук. Здесь мы приведём несколько примеров того, что призрак вытворял с детьми Корта, а потом и внуками, по крайней мере с детьми Магнуса. Все свои несчастья – от болезней до падежа скотины – эти люди приписывали Моури, своему преследователю.

Однажды ночью Рагнхильд, хозяйка в Медальфетле (Срединной горе) в Кьоусе, лежала без сна, а одна из её дочерей спала как убитая в той же комнате. Хозяйка услышала, как ночью в дом кто-то входит, садится на две укладки, которые там стояли, и на третью кровать, в которой никто не спал. А с рассветом к ней пришли трое сыновей Корта: Магнус, Бьёрн и Эйнар.

Бонд Йоун Кристьяунссон, который теперь живёт в Скоугаркоте (Лесной хижине) в округе Полей тинга, до переезда жил в Медальфетле в Кьоусе, напротив Рагнхильд. У Йоуна произошло такое несчастье: когда он однажды утром зашёл в хлев, его корова была настолько плоха, что не могла подняться на ноги, а накануне она была здорова и доилась хорошо. Пришлось всем миром выносить её из хлева на бойню: с ней нельзя было ничего поделать, кроме как забить. Когда с неё содрали шкуру, одна нога под шкурой оказалась трупно-синего цвета, и её пришлось выбросить. А в тот же день в Медальфетль пришли сыновья Корта – Магнус и Бьёрн, и Йоун рассказал им о том, какую беду им принесла их фюльгья, так как в случившемся обвинили Моури.

Магнус из Ирафетля однажды дал бонду Аусгейру Финнбогасону (который сейчас живёт в Ламбастадире, а тогда жил в Браудрайди) сборник псалмов Хатльгрима Пьетюрссона [66]66
  Хатльгрим Пьетюрссон (1614–1674) – величайший исландский поэт XVII века, перу которого принадлежат многие стихи духовного содержания. «Страстным псалмам» Хатльгрима Пьетюрссона могли приписывать чудодейственные свойства (см. далее текст «Нечистая сила в Стокксэйри»).


[Закрыть], чтобы тот переплёл его. Однажды вечером Аусгейра не было дома, а жена ждала его. Сначала она вовсе не шла в постель, потом разделась и лежала со светом, пока Аусгейр не вернулся. Он тоже лёг, и они потушили свет. Тут она увидела, что в дом вошёл мальчик, сел на стул перед кроватью и положил на кровать руку, – а она спала с краю. Ей показалась, что рука тяжёлая и лежит неспокойно. Она окликнула его и спросила, кто там, уж не Йоханнес ли, их воспитанник. Но ответа не было. Она ещё раз спросила, кто там пришёл, и пожелала ему провалиться куда подальше. И тут сидевший на стуле встаёт, таращит глаза на месяц, светящий в окошко, а потом бросается вон сквозь закрытую дверь. От этого раздался невообразимый треск, и в тот же миг полка на противоположной стене сорвалась и рухнула; на ней стояло много книг, среди них тот самый сборник псалмов Хатльгрима, который Магнус отдал Аусгейру на переплёт. Кроме книг, на полке стояло много чашек с блюдцами, и все они разбились вдребезги, и осколки усыпали пол. После этого Сигрид, хозяйка, велела зажечь свет и попросила, чтобы ночью кто-нибудь постерёг ее сон, а заснуть не смогла. А рано поутру в Браудрайди пришёл Магнус осведомиться насчёт своего псалмовника; тогда ему и рассказали, какая «хорошая» у него фюльгья.