Текст книги "Корабль призраков: Исландские истории о привидениях"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

14. ДРУГИЕ СТРАННЫЕ ЯВЛЕНИЯ

Французская шаль

(Sigurður Nordal, 1971. Gráskinna I.

Информант – Ингунн Лофтсдоттир, жена преподобного Эйнара.)

В 1898 году в Рейкьявике скончалась старая женщина по имени Гвюдрун Арноддардоттир. Она часто гадала на картах и на кофейной гуще и необычайно много пеклась о счастье других. Она была женщина умная и неболтливая, и, поскольку жила она бедно, горожане время от времени дарили ей хорошие вещи. Среди её многочисленных знакомых была фру Тирней, жена некого Тирнея – торговца готовым платьем, который одно время держал в Рейкьявике свой магазин. Она изнывала от скуки в Рейкьявике и обещала Гвюдрун, что чем-нибудь одарит её, если им с мужем удастся вернуться в родную Англию. Фру Тирней выполнила своё обещание и прислала для Гвюдрун из Англии большую красивую шаль французского, как это тогда называлось, фасона. Хотя шаль была хорошей, Гвюдрун, видимо, рассчитывала на подарок получше, потому что не желала носить эту шаль, говоря, что она не подходит к её платью, – впрочем, в этом была доля правды. Зимой 1890/91 года Гвюдрун предложила мне купить у неё шаль. Я согласилась, и мы договорились, что я принесу ей деньги весной, когда буду уезжать из Рейкьявика, а она тогда же отдаст шаль мне.

Ранней весной Гвюдрун назначает мне встречу и говорит: «Не обижайся, но я решила не отдавать тебе шаль». Я удивилась: как же так, ведь она сама предложила мне ее купить. Она отвечала, что не хочет, чтобы ни я, ни кто-либо другой, кому она не желает зла, покупал у неё шаль. И рассказала про сон, который она связывала с этой шалью; именно он был причиной тому, что она переменила своё мнение.

Сон был такой.

Однажды ночью ей привиделось, что к ней вошла молодая женщина, среднего роста, миловидная и хорошо одетая. Костюм на ней был заграничный, а на плечах – французская шаль, заколотая золотой булавкой. Следом за ней заходит молодой человек, пригожий и проворный, а в руке у него кинжал. Женщина становится у постели Гвюдрун, склоняется над ней, а лицо у неё печальное, и Гвюдрун кажется, что женщина хочет попросить у неё защиты. Парень становится в изножье кровати и вдруг поворачивается к женщине и пронзает её кинжалом в самое сердце. Женщина с криком оседает.

Гвюдрун проснулась в ужасе, но всё ещё находилась под впечатлением сна, и ей послышалось, как кто-то спускается по лестнице и выходит из дому. Гвюдрун видела этот сон несколько раз, в тех же подробностях, и он был ей очень неприятен.

Однажды утром, увидев этот сон, она подумала, что, наверное, он как-то связан с французской шалью, потому что шаль женщины из сна была как две капли воды похожа на её собственную. Она внимательно рассмотрела шаль и убедилась, что так оно и есть. После этого женщина ей больше не снилась. Рассказав мне этот сон, Гвюдрун достала шаль и предложила посмотреть. Я разглядела её со всех сторон, но никаких изъянов не обнаружила, только могла сказать, что, судя по состоянию красок, её стирали. Тогда Гвюдрун велела мне посмотреть шаль на просвет, и я заметила на ней швы, как от маленьких дырок, которые заштопали. Судя по всему, дырки должны были быть шириной с дюйм.

Шаль была очень большая, двойная. На её обоих концах мы насчитали восемь швов, по четыре с каждой стороны. Потом мы попытались сложить шаль, и все швы точно совпали. Затем шаль сложили вдвое по косой, и я накинула её на себя, верхним концом на левую сторону груди, и всё сошлось: все швы были близко от сердца. Конечно, прошлое этой шали покрыто мраком, и мы никогда его не узнаем, но из-за снов Гвюдрун противилась тому, чтобы я носила эту шаль, и она так и не досталась мне.

Что Гвюдрун сделала с шалью, я точно не помню. Через несколько дней какой-то рейкьявикский купец (то ли Томсен, то ли Гейр Соега) снарядил корабль в торговую поездку, кажется, на Болота. А Гвюдрун попросила одного матроса продать за неё шаль. Мне помнится, потом она рассказывала, что выручила за неё семь крон.

Вереница кошек в Эйрарбакки в 1918 году

(Bjarni Harðarson, 2001)

Один из старинных домов в городке Эйрарбакки называется «Утёс». Он стоит на улице Тунгата недалеко от городской библиотеки. В августе 1918 года две дочери Гвюдмунда Ислейвссона стояли на Гряде близ «Утёса», и их глазам предстало необычное зрелище. Через Симбакотстун (тун у хижины Симби), что лежит чуть к северо-востоку от «Утёса», тянулась длинная вереница кошек. Сёстры позвали хозяйку дома, так что она тоже видела это зрелище. Кошки потоком двигались мимо женщин, на расстоянии тридцати саженей от них, и все скакали в такт друг другу на правых передних лапах. Они шли след в след и все были чёрно-бурые, величиной с обычную кошку или чуть крупнее. И видны они были так же ясно, как настоящие кошки. Вереница была примерно триста шестьдесят метров в длину и тянулась на запад, а потом скрывалась из виду за крышами домов. Все сходились на том, что, даже если нагнать кошек со всего Эйрарбакки и с соседнего городка – Стокксэйри, они бы всё равно не составили такой длинной вереницы. Это загадочное зрелище посчитали предвестием беды. Осенью разразилась эпидемия «испанки», которая принесла смерть многим жителям Эйрарбакки, а кроме того, изверглась Катла, и на Склоне выпало много пепла.

Считается, что ещё одно предвестие эпидемии было в апреле того же года: тогда колокол в кладбищенских воротах громко и чётко зазвонил, хотя никто не подходил к нему.

Привидение Йоуна Эйнарссона (Увидел собственный призрак)

(Jón Árnason, 1956–1961, III)

За год до переезда епископской школы из Скаульхольта в Рейкьявик несколько школяров учились там у конректора Хельги с Моуэйдаркволя. Среди них были двое: Эггерт Гвюдмундссон, который потом стал пастором в Рейкхольте и пробстом Боргарфьорда (он-то и рассказал эту историю), и Йоун Эйнарссон, брат жены Пауля Бьярнасона из Свидхольта, что на Аульфтанесе.

Однажды вечером, зимой, Йоун, как обычно, вышел из дому. А от дома вёл подземный ход до церкви напротив здания школы, которое к тому времени уже пустовало, прямо под комнату, в которой они занимались. Йоун задерживался, но никто не выходил его искать. В конце концов он вернулся, весь раскрасневшийся. Его спросили, в чём дело, а он ответил, что видел в подземном ходе человеческую фигуру, и описал одежду и телосложение. Всем показалось, что костюм чрезвычайно напоминает собственную одежду Йоуна, да и фигура тоже. Йоун так и не оправился после этого потрясения и той же зимой умер в Скаульхольте от оспы. В ту же зиму умерла и первая жена епископа Ханнеса Финссона, которая тогда жила там.

15. ПРИЗРАКИ И СОВРЕМЕННЫЙ МИР

Таинственная пассажирка

(Sigurður Nordal, 1971; Gráskinna II.

Ауртни Гвюдмюндссон, который рассказал об этом случае, известен здравым умом и честностью, так что в достоверности его рассказа нет никаких сомнений. Эта история появлялась в печати и раньше, но в искажённом виде, так как не была записана точно со слов Ауртни).

В начале 1940 года я возил нефть на юг, в Сандгерди, на цистерне номер «R 528», от нефтяной компании Исландии.

Однажды в первых числах февраля того года я отправился туда с полной цистерной. Я выехал где-то около одиннадцати часов утра. Погода была такая: временами дождь со снегом, а в промежутках сухо, земля по большей части голая, слякотно, но не холодно. По пути я нигде не останавливался, и прибыл в Сандгерди в час-два пополудни, и встал возле пристани.

Едва я остановил машину, ко мне подходит женщина, на вид лет пятидесяти – шестидесяти, довольно низкого роста, но коренастая, в красном фартуке, на плечах красно-коричневый платок, голова непокрыта. Она поздоровалась со мной и спрашивает, не подброшу ли я девушку до Рейкьявика вечером. Я согласился. Тогда она попросила меня посигналить на площадке перед универсальным магазином, когда я поеду обратно, но я не мог точно сказать, в котором часу это будет. Потом она попрощалась и скрылась за многоквартирником купца Лудвика Гвюдмюндссона.

Так прошёл день. Я перекачивал нефть в корабли на пристани. А потом тронулся в путь в одиннадцатом часу, как у меня заведено. Я останавливаюсь на площадке перед магазином, сигналю, как обещал, и открываю дверцу машины. Ко мне садится женщина. Она не проронила ни слова, просто молча села на сиденье рядом со мной; я даже не помню, кивнула ли она мне. Она была высокого роста, худая, лицо бледное, вытянутое и довольно-таки красивое. На ней был тёмный плащ, а голова непокрыта, или, может, она была в маленькой тёмной шапочке, я точно не помню. Перчаток не было, и в руках у неё тоже ничего не было, даже дамской сумочки. На вид ей было лет двадцать пять – тридцать.

Когда мы тронулись в путь, я обращаюсь к ней, расспрашиваю о том о сём, а она не отвечает, просто сидит откинувшись, и молчит, и смотрит прямо перед собой. Я всё же время от времени заговаривал с ней первую половину пути до Рейкьявика, но в ответ – ни слова. Тогда я решил, что она, наверное, немая или глухая, а может, глухонемая, и перестал к ней обращаться, оставил её в покое, пока мы не доехали до гребня Эскьюхлид, откуда уже виден город. Тогда я в последний раз пытаюсь завязать с ней разговор и спрашиваю, куда именно ей нужно. Она, как и раньше, сидит без движения и молчит как рыба. Но примерно через полминуты я вдруг остался в машине один: она исчезла. Я прямо-таки обомлел, – и всё же я не отказался бы подвезти её из Сандгерди ещё раз, если бы она попросила. По пути в Рейкьявик я нигде не останавливался и дверцу машины не трогал. Пьян я тоже не был. Я вообще ни капли в рот не беру. Самочувствие у меня было такое же, как всегда. Я не чувствовал ни слабости, ни вообще каких-либо отклонений от нормы. Я не духовидец: это был единственный раз, когда я стал свидетелем необъяснимого явления.

В Сандгерди я, насколько это было возможно, навёл справки о женщине, которая попросила меня подвезти эту таинственную девушку, и решил, что она, скорее всего, была неместная. Никто её не знал, и сам я с тех пор больше не встречал её, что само по себе странно: ведь Сандгерди – крошечный городишко, и я ездил туда ещё множество раз. [77]77
  Эта история – одна из самых популярных в исландском фольклоре XX века.
  Сюжет о попутчике, таинственным образом исчезающем из машины, является классическим для современного фольклора многих стран. Так, в американском городском фольклоре популярна быличка «The Vanishing Hitchhiker» («Исчезающий попутчик»), В ней водитель ночью на пустынной трассе сажает к себе в машину красивую девушку и подвозит до дому. (Как правило, рассказчики называют конкретный адрес в своей родной местности.) В некоторых вариантах она действительно загадочным образом исчезает из машины до окончания пути, в других – когда водитель на следующий день снова наведывается в этот дом в надежде встретиться со своей вчерашней попутчицей, но находит там лишь старуху, которая сообщает, что девушка – её дочь, много лет назад погибшая в автокатастрофе на том месте, где он встретил её. (Самые популярные варианты этого фольклорного текста и его анализ представлены в книге: Brunvand J. Н.The Vanishing Hitchhiker. New York, 1981.)
  В фольклоре других народов таинственный попутчик может иметь Божественную природу. В современном русском фольклоре этот сюжет получает такое воплощение: шофёр встречает на трассе оборванную, грязную женщину и отказывается сажать её в свою машину; затем он встречает опрятного старичка и подвозит его; тот объясняет шофёру, что грязная женщина была Богоматерь (Она грязна, так как люди, забывшие Бога, «льют на Неё всю грязь»), пророчествует о будущих войнах и конце света, а потом исчезает. (В некоторых вариантах шофер всё-таки сажает грязную женщину в свою машину и пророчествует она. Известен вариант, в котором женщина просит шофёра не подвезти её, а сделать для неё покупки в городе, куда он ехал; она дожидается его на том же месте у обочины и после этого пророчествует о будущих катастрофах.)
  По мнению американского исследователя Яна Бранванда (http://www.snopes.com/horrors/ghosts/vanish.asp), этот сюжет может восходить к Деяниям апостолов, где в роли «таинственного пассажира» выступает апостол Филипп: он просится попутчиком в колесницу, обращает возницу в христианство и исчезает (Деян. 8: 26–39).
  Приводимый здесь вариант сюжета интересен тем, что в нём события изложены от первого лица. (Обычно имеет место типичная для современной несказочной прозы подача материала как случая, происшедшего с «одним человеком», «приятелем приятеля», – что мы и видим в другом варианте этой же былички.) При этом сами собиратели считают необходимым заверить читателей в абсолютной честности своего информанта. Личность «таинственной пассажирки» в исландских вариантах этого сюжета так и остаётся принципиально неустановленной; в отличие от фольклора других народов, они не содержат ни объяснения того, кем она могла бы быть, ни «предыстории» её появления в этом месте.


[Закрыть]

Таинственная пассажирка (вариант)

(Gríma hin nýja, 1965)

Несколько лет назад один шофёр ехал из Рейкьявика в городок Сандгерди, на юге страны, с грузом, а на обратном пути тоже должен был забрать какой-то груз. Это было зимой. Как проходила поездка – неизвестно, но вот он прибыл в Сандгерди. Когда он хлопотал там у своей машины, к нему подошёл человек и просит его: не затруднит ли его подвезти до Рейкьявика одну девушку, так как она пропустила свой автобус, а ей во что бы то ни стало надо до вечера быть в столице. Водитель согласился, и они договорились, что девушка будет ждать его в одном доме в посёлке. Он пообещал заехать туда и посигналить, когда соберётся уезжать, – и тогда девушка должна немедленно выйти к нему. На этом их разговор закончился, и шофёр продолжил заниматься своими делами. С грузом произошла задержка, так что, когда он всё закончил и собрался в обратный путь, солнце уже зашло. И вот он подъезжает к дому, возле которого должен был встретить девушку, но ему не пришлось ни ждать, ни сигналить: не успел он остановить машину, как перед ней, со стороны пассажирского сиденья, возникла женщина в тёмном плаще. Он открыл ей дверь, и женщина села рядом с ним. С собой у неё была сумочка; её она положила на сиденье. Потом он запер дверь, поставил фиксатор и тронулся в путь. Женщина сама не поздоровалась и на его приветствие не ответила. Ему это показалось странным; он подумал: «Ишь, какая зазнайка!» – но не придал этому особого значения. Погода была безветренная, а дорога плохо освещена, хотя и свободна, так что шофёр ударил по газам, но не спускал глаз с шоссе. Несколько раз он пытался завязать разговор со своей молчаливой спутницей, но она не отвечала ему, и в конце концов он решил оставить девчонку в покое.

Он ехал по той дороге, которая проходит через Ватнслейссиистрёнд вокруг Хапнафьорда. А уже на подъезде к Рейкьявику он решил спросить девушку, куда именно ей нужно. Но вдруг ему показалось, что он остался в машине один. Тогда он замедляет ход и смотрит на сиденье, но оно пусто – ни девушки, ни сумочки не видать. Он подумал: наверное, дверь нечаянно раскрылась и девушка выпала, а он и не заметил. Он тотчас останавливает машину и проверяет, закрыта ли дверца, но она крепко заперта, как и прежде, и фиксатор на своём месте. Тут ему стало не по себе; он вышел и осмотрел всё вокруг машины. Но девушки и след простыл; он так и не понял, куда она делась. Зато когда он посмотрел вокруг, то увидел, что его машина стоит как раз у ограды кладбища в Фоссвоге, возле самой кладбищенской церкви.

А когда он опять приехал в Сандгерди, он встретил человека, с которым беседовал в прошлый раз. Тот сказал, что шофёр его подвёл: сам уехал, а девушку, о которой они договаривались, так и не забрал.

Загадочная поездка

(Gríma hin nýja, 1965.

Рассказ поэта Гисли Оулавссона из Эйриксстадира, записанный Йоуном Йоханнессоном, главным приёмщиком рыбы в Сиглуфьорде. Имена в этом рассказе изменены.)

Зимой 1931 года я жил в Рейкьявике. Там я переписывал и каталогизировал довольно-таки большой архив стихов и отдельных строф разных авторов для моего тамошнего знакомого, который их коллекционировал. Я был один: семья осталась дома в Сёйдауркроуке.

В ту зиму я часто захаживал в один дом на улице Квервисгата. Там жила моя знакомая – замужняя дама по имени София. Ей было около тридцати лет, она была миловидная, неглупая, весёлая и общительная. Там же я познакомился с другой женщиной, Аустой, подругой Софии. Ауста жила на улице Скоулавёрдюстиг и была, если не ошибаюсь, вдовой. Она тоже была умная и весёлая. Она постоянно гостила у Софии; они крепко дружили.

Как-то вечером, зимой, я пошёл на улицу Квервисгата и столкнулся с Софией как раз возле её дома: они с Аустой выходили со двора. Они были оживлённы и, как обычно, поздоровались со мной.

«Гисли, ты слышал, – говорит мне София, – что сегодня в „Идно“ вечер старинных танцев? Ты уж пригласи нас туда!» Я отказался, а они стали подтрунивать надо мной, смеяться, что мне, мол, жалко на это денег. Тогда я предложил просто дать им денег на входные билеты, но они непременно хотели, чтобы я пошёл с ними. У меня на тот вечер не было намечено никаких дел, и в итоге я уступил. Мы отправились в «Идно»; я купил билеты, и мы весь вечер танцевали и веселились от души.

Поздней ночью мы закончили танцевать, взяли свои пальто и собрались домой. Но на улице были проливной дождь и сильнейший ветер. Я сказал девушкам, что надо поймать машину, чтобы доехать до дому, а то мы все насквозь промокнем. Они стали отговаривать меня: я, мол, уже и так потратился, куда мне ещё раскошеливаться на автомобиль. Но я настоял на своём и пошёл ловить машину. На улице автомобили ждали публику с танцев. Среди них был один, светло-коричневого цвета, и он был припаркован чуть поодаль от всех. Я подошёл к этому автомобилю, а девушки за мной. Шофёр сидел внутри. Это был симпатичный молодой человек, без пиджака, в белой или просто светлой рубашке, и мне бросились в глаза его запонки: большие, круглые, серебряные, с филигранью, немного необычные. Я постучал в окошко машины, и водитель тотчас опустил стекло. Я спросил: «Вы не подвезёте нас домой?» И он согласился. Тут подошла София. «Ба, кого я вижу! Это ты, Стейни!» – говорит она, одновременно удивлённо и радостно. «Да, – ответил шофёр. – А это ты, София! Давненько мы не виделись! Так уж и быть, подвезу тебя домой. Садись на переднее сиденье, рядом со мной». София села рядом с шофёром, а мы с Аустой – сзади. Шофёр спросил Софию: «Ты сейчас где живёшь?» Она объяснила ему, и он тотчас поехал на улицу Квервисгата. По пути они тихонько беседовали. По всему было видно, они хорошо знали друг друга и были рады этой неожиданной встрече. Но ехать на Квервисгату недолго, и не успели мы оглянуться, как уже были у дома Софии. «Заходи ко мне, Стейни, – сказала София, – попей с нами кофе!» Нет, ответил он, ему нельзя, к тому же ещё надо отвезти домой меня и Аусту. София хотела заплатить ему, но об этом не могло быть и речи. Мы распростились с Софией; она пригласила нас с Аустой на чашку кофе завтра, а шофёра попросила поскорее навестить её. Он ответил, что непременно заглянет в гости, когда у него найдётся свободная минутка.

Попрощавшись с Софией, шофёр спросил, куда нас везти. Ауста назвала ему свой адрес, и он поехал туда. Она тоже хотела заплатить ему, но он и тут отказался от денег. «А тебя куда везти?» – спросил он меня, когда Ауста вышла. Я назвал свой адрес, на улице Ньярдаргата. «Боюсь, я подзабыл, где это, – сказал шофёр, потом немножко подумал и говорит: – Вот теперь вспомнил». И он повёз меня и остановился, чуть не доезжая до моего дома. «Ты здесь живёшь?» – спросил он. Я сказал, что не здесь, а через один дом, и показал ему. Он немного помешкал и говорит: «Я просто думал, где мне тут развернуться; наверное, лучше просто повернуть на следующей улице». И он довёз меня до самого дома. Я вынул деньги и собрался заплатить ему, но он не взял их. Мы распростились, я поблагодарил его за то, что он подвёз нас, и он скрылся в ночной темноте.

Было уже очень поздно, и в доме все давно легли спать. Дождь всё ещё хлестал, и буря бушевала на опустевших улицах. Я поскорее зашёл внутрь, снял пальто в передней, повесил его на крючок, снял галоши. Потом я отправился в свою комнату и лёг в постель. Я мгновенно уснул и крепко спал до утра.

Утром я повстречал своего квартирного хозяина. Он, по своему обыкновению, стал надо мной подшучивать: какой, мол, я молодец – пришёл домой за полночь. «Ты, что ли, вчера с девушкой встречался?» – «Да, – говорю я, – да не с одной, а с целыми двумя». – «А ты не промок? Ведь вчера был такой ливень!» – спрашивает он. «Нет, – отвечаю я, – меня довезли до дому на машине». – «А что это была за машина?» Я ответил, что светло-коричневая легковушка со стоянки (я сказал название) и что шофёра звали Стейни, наверное, полное имя у него было Торстейн. Мой квартирный хозяин много лет подряд торговал бензином в Рейкьявике, так что он знал если не всех, то по крайней мере большинство тамошних шофёров. Он сказал: «Я знаю всех шофёров с той стоянки, которую ты назвал, но из них никого не зовут Стейни. Вот у Стейндора один Стейни работает, а там, где ты сказал, – нет. И никакой светло-коричневой машины на этой стоянке я тоже не припомню. Может, ты вчера был подшофе и всё путаешь?» Я ответил, что уже много дней не брал в рот хмельного; всё, что я сказал, была чистейшая правда. На этом мы расстались. Я забрал в передней свои пальто и галоши: пальто было совершенно сухое, галоши не запачканы.

Во второй половине дня я зашёл к Софии на чашку кофе. Ауста уже сидела у неё. Они, как обычно, обрадовались моему приходу, и София сразу же принялась накрывать на стол. И вдруг она между делом говорит мне: «Ну спасибо, Гисли, удружил ты нам вчера вечером!» – «Как это?» – удивился я. «Оставил нас с Аустой мокнуть у „Идно“ под дождём. Ты вдруг исчез, а мы стояли на улице в такую погоду, ждали тебя, думали, что ты ищешь для нас машину, как обещал, а ты не вернулся, и пришлось нам топать домой пешком. Мы промокли до костей!» – говорит София, а Ауста поддакивает. «Да что с вами такое?! – говорю я. – Вы обе не в себе, что ли? Разве не помните: нас всех отвезли домой в машине, такой светло-коричневой, с *** стоянки?» И я назвал эту стоянку. «По-моему, Гисли, это ты не в себе, – говорит Ауста. – Посмотри на нашу одежду: она до сих пор не высохла!» Я описал им и машину, и шофёра во всех подробностях и добавил: «А ты, София, – ты его хорошо знала, всё время называла его „Стейни“. Ты сидела рядом с ним на переднем сиденье, а мы с Аустой сзади. Вы ещё были так рады, что встретились, наверное, вы давно знали друг друга, перешёптывались, как влюблённые. Конечно, так, чтобы мы с Аустой ничего не слышали из вашего разговора. Ты разве не заметила: он был в белой или очень светлой рубашке с большими запонками, такими круглыми, с филигранью?» София разливала по чашкам кофе, мы сидели за столом, но пить ещё не начали. Едва я упомянул запонки, как она облокотилась на стол и разрыдалась. В комнате сразу воцарилось молчание. Мы с Аустой тихо сидели и удивлялись и не могли взять в толк, отчего София так переменилась. Потом она поднялась и с плачем ушла на кухню.

«Что это с Софией?» – спросил я у Аусты, когда она вышла. «Не спрашивай, не знаю, – отвечает Ауста. – На Софию это не похоже. Но, Гисли, я и сама ничего не разберу. Уверяю тебя, ни на какой машине мы вчера не ехали; мы обе пошли домой пешком под дождем и промокли. Ты уж, пожалуйста, выясни, что там за ерунда такая с этой машиной. А пока мы об этом больше говорить не будем – ради Софии». Потом Ауста вышла к Софии, и через некоторое время они вернулись. София была заплакана и очень бледна, и обе почти всё время молчали. Мы попили кофе, но разговор у нас не клеился, и настроение было нерадостным. Я быстро распростился с ними и пошёл домой.

Вечером я заглянул к своему квартирному хозяину. Он тотчас завёл разговор о вчерашней машине и её водителе. «Я навёл справки об этом шофёре на всех стоянках. Там нигде нет никакого Стейни, который подходил бы под твое описание, но сам этот портрет мне знаком. Расскажи-ка ещё раз, как он выглядел». И я повторил во всех подробностях. Хозяин внимательно выслушал меня, немного помолчал, а потом сказал: «Твоё описание, до чёрточки, подходит к одному моему знакомому шофёру, но его уже нет в живых. Несколько лет назад он со своей машиной съехал с причала, а машина у него была как раз светло-коричневая, как та, на которой ты, как тебе показалось, ездил вчера. Когда машину подняли из моря, Стейни был мёртв, он сидел в кабине, без пиджака, в одной рубашке, совсем как ты говоришь».

Немного позже я встретил Аусту, и мы разговорились. «Гисли, ну как ты только мог выдумать такой вздор про эту машину, на которой мы якобы ехали?!» – говорит она. Я ответил: «Клянусь тебе, всё сказанное мною – чистейшая правда от первого до последнего слова!» Но Ауста не хотела и слышать об этом. «Ты хоть не подумал, что София и в самом деле приглашала шофёра и тебя в тот день на кофе?» – «Да, я так и думал», – «Нет, – говорит Ауста, – уж поверь мне, София тогда не могла ждать тебя в гости по той простой причине, что мы с тобой ни словом не перемолвились после того, как ты ушёл от нас возле „Идно“». Я возразил ей, что на следующее утро моё пальто было сухим, а если б я пошёл домой тогда же, когда они, вышло бы по-другому, ведь мне идти дольше, чем им, а она сама сказала, что они промокли до нитки. А потом я спросил: «А почему София разрыдалась, когда я описал шофёра и сказал про запонки?» – «Ах, никогда больше не говори про это бедняжке Софии, – отвечает Ауста, – ей так тяжко это слышать. Ты растравил старую рану. Ещё до замужества она была обручена с парнем по имени Стейни и подарила ему запонки, как раз такие, как ты говоришь, незадолго до его смерти». – «А как он умер?» – спрашиваю я. «Утонул в Рейкьявикской гавани, – отвечает Ауста. – Он был шофёром, и его машина съехала с причала в море. Когда машину с телом подняли, в рукавах его рубашки были запонки, которые подарила ему София».

Привидения в грузовиках

(Bjarni Harðarson, 2001)

В 1955 году на старое кладбище в Скаульхольте возили землю, чтобы выровнять его и повысить уровень. По-видимому, тогда все или почти все могилы на нём оказались засыпаны слоем земли. «…Как только работы начались, в машинах стали происходить неслыханно серьёзные и опасные поломки. Ни дня не проходило без того, чтобы не сломались по меньшей мере две машины». На этих работах были задействованы четыре грузовика и один подъёмный кран. Поломки были такими: например, у одного грузовика вышла из строя коробка передач; утром у одной машины оказались проколоты два колеса; у другой испортился насос; шестерня в кузове самосвала разломилась пополам; ломались оси, блоки от приводных ремней, а у подъёмного крана оборвалась цепь. Обычно же вся эта техника работала исправно; например, за следующие полгода после окончания этих работ в Скаульхольте в машинах не произошло ни одной поломки. А за ту пару недель, которые ушли на выравнивание кладбища, машины приходилось постоянно заменять новыми. [78]78
  Этот текст интересен тем, что он совершенно нетипичен по содержанию для быличек о призраках и привидениях. Напротив, ситуация, когда техника на стройке ломается без видимых причин (нередко с опасностью для здоровья и жизни строителей), очень характерна для современных быличек об альвах. В них загадочные аварии связаны с тем, что строители проводят работы близ жилища альвов, например при прокладке трассы убирают камень, который является хутором альвов, и т. п. Текстов с таким сюжетом в наше время записано немало; иногда подобные события становятся достоянием не только ценителей фольклора, но и прессы, попадая в центральные газеты страны.
  В приводимом здесь тексте виновники аварий не называются прямо, но определить, что это именно призраки, а не какие-либо иные существа, не составляет труда, так как дело происходит на кладбище, а мертвецам свойственно мстить тем, кто решится потревожить место их упокоения. (Ср. традиционный текст «Кетиль, пастор из Хусавика».)


[Закрыть]

Призраки в церкви на хуторе Глёймбайр [79]79
  В этом коротком тексте хорошо видно размывание фольклорной традиции в современном обиходе. Рассказчик не может точно сказать ни как выглядели люди, сидевшие в церкви, ни почему он уверен, что это были именно призраки, а не какие-либо другие существа из параллельных миров, например альвы. (Тем более что, согласно исландской фольклорной традиции, альвы нередко бывают набожными и иногда заходят в церкви в человеческих поселениях.) Здесь границы между жанрами фольклора и между видами существ стёрты, и героиня рассказа имеет дело с какими-то абстрактными существами, которые только условно определены как «призраки». Вероятно, это же замечание можно отнести к предыдущему тексту («Привидения в грузовиках»).


[Закрыть]

(Из личного архива составителя.

Самозапись Вьестейна Вальгардссона, родился в 1980 году в Рейкьявике, живёт там же.)

Сам я не верю в привидения и знаю о них мало историй. Но вот одна «правдивая». Моя родственница в детстве, примерно лет двадцать назад, поехала в Глёймбайр в Скагафьорде; там есть старинный хутор с торфяными землянками: пять или шесть землянок лепятся друг к другу, – а рядом старая деревянная церковь. Люди, с которыми она была, отправились смотреть церковь. Девочка вошла в двери, остановилась и отказалась идти дальше. Когда её спросили почему, она ответила, что в церкви полно народу и ей не войти. А этих людей никто не видел, кроме неё.

Вогастапский призрак у шоссе [80]80
  Рассказы о контактах людей с призраками в наши дни часто сводятся к описанию подобного рода странных мелочей, влияющих даже не столько на самого очевидца, сколько на окружающие его предметы, особенно на технику. Эта история во многом типична для современного исландского фольклора.


[Закрыть]

(Из личного архива составителя.

Самозапись Вьестейна Вальгардссона, родился в 1980 году в Рейкьявике, живёт там же.)

Мой дедушка как-то раз глубокой ночью ехал по Кеплавикскому шоссе; по-моему, это случилось годах в семидесятых. Когда он доехал до Вогастапи (Скалы у Залива), мотор в машине заглох, и завести его вновь никак не получалось. Аккумулятор тоже разрядился. Дедушка был один, и ему пришлось сидеть в машине всю ночь, а с рассветом машина вдруг снова завелась, и он отправился дальше. В тех краях обитает Вогастапский призрак – одно из самых знаменитых исландских привидений; его видели многие. Это призрак девушки, которую однажды в XIX веке во время сильного бурана не пустили в дом, и она замёрзла возле Вогастапи. Стало быть, моему дедушке дал знать о себе Вогастапский призрак.

Автобус в Квальфьорде [81]81
  Это произведение позднего фольклора, пограничный текст между традиционной быличкой о призраках и современным анекдотом.


[Закрыть]

(Из личного архива составителя.

Записано от жителей Рейкьявика в 2004 году.)

Этот случай произошёл в Квальфьорде, на западе Исландии, в середине XX века. По берегу фьорда проложено шоссе. Квальфьорд очень длинный, узкий, с извилистыми берегами, и эта дорога считается опасной. Однажды ночью по ней ехал рейсовый автобус. В нём не было никого, кроме водителя и единственного пассажира. Покуда водитель внимательно всматривался в темноту за стеклом, чтобы не пропустить очередной поворот, пассажир заметил в салоне странное движение, словно автобус вдруг наполнился людьми. Он заглянул в салон и, побледнев от ужаса, обратился к водителю: «У нас там полный автобус призраков! Что мне делать?!» – «Как это „что делать“? – Водитель и бровью не повёл. – Иди и собери с них плату за проезд!»