Текст книги "Черепашки-ниндзя и Чародей Зеленого Острова"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

–    Именно так. Я понимаю, что это нелегко. Но я достану водолазный костюм и все устрою. Я бы тебя не просил, но ты единственный человек...

–    Не буду я этого делать,– уверенно сказал Дон,– у меня слишком хрупкое здоровье. Если я промокну, то схвачу воспаление легких и у меня разболятся зубы, а кроме того, у меня аллергия к водорослям, а залив почти наверняка полон кувшинок и всякой травы.

–    Я тебе заплачу вдвойне! – в отчаянии вопил Микки.– Я тебе даже втройне заплачу!

–    Знаю,– сказал Дон,– ты мне ничего не заплатишь.

Он повесил трубку и, не выпуская из рук бутылки, вернулся на старое место.

–    Тоже мне,– сказал он, выпив две рюмки подряд,– чертов способ зарабатывать себе на жизнь.

–    Все способы чертовы,– сказал Лео философски.

–    Послушай, Лео, та бумажка, которую я тебе дал, она в порядке?

–    А что?

–     Да нет, просто ты похрустел ею.

–    Я всегда так делаю. Клиенты это любят.

И он машинально протер стойку снова, хотя та была чиста и суха.

–    Я в них разбираюсь не хуже банкира,– сказал он.– Я фальшивку за пятьдесят шагов учую. Некоторые умники приходят сбыть свой товар в бар, думают, что это самое подходящее место. Надо быть начеку.

–    Ловишь их?

–    Иногда. Не часто. Вчера здесь один рассказывал, что теперь до черта фальшивых денег, которые даже эксперт не отличит. Рассказывал, что правительство с ума сходит – появляются деньги с одинаковыми номерами. Ведь на каждой бумажке свой номер. А когда на двух одинаковый, значит, одна из бумажек фальшивая. Дон выпил еще и вернул бутылку.

–    Мне пора,– объявил он.– Я сказал своей девушке, что загляну. Она у меня не любит, когда я накачиваюсь.

–    Не понимаю, чего она с тобой возится,– сказал Лео.– Работа у нее в ресторане хорошая, столько ребят вокруг. Некоторые и не пьют, и работают вовсю...

–    Ни у кого из них нет такой души, как у меня,– сказал Дон.– Ни один из этих механиков и шоферов не отличит закат солнца от яичницы.

Лео дал ему сдачи с двадцати долларов.

–    Я вижу, ты со своей души имеешь,– сказал он.

–    А почему бы и нет! – ответил Дон.– Само собой разумеется.

Он собрал сдачу и вышел на улицу.

Девушка ждала его, и в этом не было ничего удивительного. Всегда с ним что-нибудь случалось, и он всегда опаздывал, и она уже привыкла ждать.

Она сидела за столиком. Дон поцеловал ее и сел напротив. В ресторане было пусто, если не считать новой официантки, которая убирала со стола в другом конце зала.

–    Со мной сегодня приключилась удивительная штука,– сказал Дон.

–     Надеюсь, приятная? – сказала девушка.

–    Не знаю еще,– ответил Дон.– Может быть, и приятная. С другой стороны, я, может быть, хлебну горя.

Он залез в часовой кармашек, достал банкноту, расправил ее, разгладил и положил на стол.

–    Что это такое? – спросил он.

–     Зачем спрашивать, Дон. Это двадцать долларов.

–    А теперь посмотри внимательно на уголок.

Она посмотрела и удивилась.

–    Смотри-ка! Черешок – воскликнула она.– Совсем как у яблока. И приклеен к бумаге.

–    Эти деньги с денежного дерева,– сказал Дон.

–     Таких не бывает,– сказала девушка.

–     Бывает,– сказал Дон, сам все более убеждаясь в том.– Одно из них растет в саду Дж. Микки. Отсюда у него и деньги. Я раньше никак не мог понять, как эти боссы умудряются жить в больших домах, ездить на автомобилях длиной в квартал и так далее. Ведь чтобы заработать на это, им пришлось бы всю жизнь вкалывать. Могу поспорить, что у каждого из них во дворе растет денежное дерево. И они держат его в секрете. Только вот сегодня Микки забыл с утра собрать спелые деньги, и их сдуло с дерева через забор.

–     Но даже если бы денежные деревья существовали,– не сдавалась девушка,– боссы не смогли бы сохранить все в секрете. Кто-нибудь да дознался бы. У них же есть слуги, а слуги...

–     Я догадался,– перебил ее Дон.– Я об этом думал и знаю, как это делается. В этих домах не простые слуги. Каждый из них служит семье много лет, и они очень преданные. И знаешь, почему они преданные? Потому что им тоже достается кое-что с этих денежных деревьев. Могу поклясться, что они держат язык за зубами, а когда уходят в отставку, сами живут как богачи. Им невыгодно болтать. И кстати, если бы всем этим миллионерам нечего было скрывать, к чему бы им окружать свои дома такими высокими заборами.

–     Ну, они ведь устраивают в садах приемы,– возразила девушка.– Я всегда об этом читаю в светской хронике.

–     А ты когда-нибудь была на таком приеме?

–     Нет, конечно.

–     То-то и оно, что не была. У тебя нет своего денежного дерева. И они приглашают только своих, только тех, у кого тоже есть денежные деревья. Почему, ты думаешь, богачи задирают нос и не хотят иметь дела с простыми смертными?

–    Ну ладно, нам-то что до этого?

–    Милая! Смогла бы ты мне найти мешок из– под сахара или что-нибудь в этом роде?

–    У нас их в кладовке сколько угодно. Могу принести.

–    И пожалуйста, вдень в него резинку, чтобы я мог потянуть за нее и мешок бы закрылся. А то, если придется бежать, деньги могут...

–     Дон, ты не посмеешь...

–    Как раз перед стеной стоит дерево. И один сук навис над ней. Так что я смогу привязать веревку.

–     И не думай. Они тебя поймают.

–     Ну, это мы посмотрим после того, как ты достанешь мешок. А я пока пойду поищу веревку.

–    Но все магазины уже закрыты. Где ты достанешь веревку?

–     Это уж мое дело,– сказал Дон.

–    Тебе придется отвезти меня домой. Здесь я не смогу передать мешок.

–     Как только вернусь с веревкой.

–     Дон!

–    А!

–    А это не воровство? С денежным деревом?

–     Нет. Если даже у Дж. Микки и есть денежное дерево, он не имеет никаких прав держать его в саду. Дерево общее. Больше, чем общее. Какое у него право собирать все деньги с дерева и ни с кем не делиться?

–    А тебя не поймают за то, что ты делаешь фальшивые деньги?

–     Какие же это фальшивки? – возмутился Дон.– Никто их не делает. Там же нет ни пресса, ни печатной машины. Деньги сами по себе растут на дереве.

Она перегнулась через стол и прошептала:

–    Так, это так невероятно! Разве могут деньги расти на дереве?

–    Не знаю и знать не хочу,– ответил Дон.– Я не ученый; но скажу тебе, что эти ботаники научились делать удивительные вещи. Ты про Бербанка слыхала? Он выращивал такие растения, что на них росло все, что ему хотелось. Они умеют выращивать совсем новые плоды, менять их размер и вкус и так далее. Так что если кому-нибудь из них пришло бы в голову вывести денежное дерево, для него это пара пустяков.

Девушка поднялась из-за стола.

–    Я пойду за мешком,– сказала она.

Дон забрался на дерево, которое росло в переулке у самой стены.

Он поднял голову и посмотрел на светлые, освещенные луной облака. Через минуту или две облако побольше закроет луну, и тогда надо будет спрыгнуть в сад.

Дон посмотрел туда. В саду росло несколько деревьев, но отсюда нельзя было разобрать, какое из них было денежным. Правда, Дону показалось, что одно из них похрустывает листьями.

Он проверил веревку, которую держал в руке, мешок, заткнутый за пояс, и стал ждать, пока облако закроет луну.

Дом был тих и темен, и только в комнатах верхнего этажа поблескивал свет. Ночь, если не считать шороха листьев, тоже была тихой.

Край облака начал вгрызаться в луну, и Дон пополз на четвереньках по толстому суку. Потом привязал веревку и опустил ее конец.

Проделав все это, он замер на секунду, прислушиваясь и приглядываясь к тихому саду.

Никого не было.

Он соскользнул вниз по веревке и побежал к дереву, листья которого, как ему казалось, похрустывали.

Осторожно поднял руку.

Листья были размером и формой с двадцатидолларовую банкноту. Он сорвал с пояса мешок и сунул в него пригоршню листьев. И еще, и еще...

«Как просто!—сказал он себе.– Как сливы. Будто бы я собираю сливы. Так же просто, как собирать...»

«Мне нужно всего пять минут,– говорил он себе.– И все. Чтобы пять минут мне никто не мешал».

Но пяти минут у него так и не оказалось: у него не было ни минуты.

Яростный смерч налетел на него из темноты. Он ударил его по ноге, впился в ребра и разорвал рубашку. Смерч был яростен, но беззвучен, и в первые секунды Дону показалось, что этот сторож– смерч бесплотен.

Дон сбросил с себя оцепенение внезапности и страха и начал сопротивляться так же безучастно, как и нападающая сторона. Дважды ему удавалось ухватываться за сторожа, и дважды тот ускользал, чтобы вновь наброситься на Донателло.

Наконец он сумел вцепиться в сторожа так, что тот не мог пошевелиться, и поднял его над головой, чтобы размозжить о землю. Но в тот миг, когда он поднял руки, облако отпустило луну и в саду стало светло.

Он увидел, что держит, и с трудом подавил возглас изумления.

Он ожидал увидеть собаку. Но это была не собака. Это было не похоже ни на что, виденное им до сих пор. Он даже не слышал о таком.

Один конец этого существа представлял собой рот, другой был плоским и квадратным. Размером оно было с терьера, но это был не терьер. У него были короткие, но сильные ноги, а руки были длинные, тонкие, заканчивающиеся крепкими когтями, и он подумал, как хорошо, что он схватил это существо, прижав его руки к телу. Существо было белого цвета, безволосое и голое, как ощипанная курица. За спиной у него было прикреплено что-то, очень похожее на ранец. И тем не менее это было еще не самое худшее.

Грудь его была широкой, блестящей и твердой, как панцирь кузнечика, а на ней вспыхивали светящиеся буквы и знаки. Дона охватил ужас. Мысли молниеносно сменяли одна другую, он пытался удержать их, но они крутились где-то, и он никак, никак не мог привести их в порядок.

Наконец непонятные знаки исчезли с груди существа, и на ней появились светящиеся слова, написанные печатными буквами:

–    Отпусти меня!

Даже с восклицательным знаком на конце.

–     Дружище,– сказал Дон, основательно потрясенный, но тем не менее уже пришедший в себя.– Я тебя не отпущу просто так. У меня есть насчет тебя кое-какие планы.

Он обернулся, нашел лежавший на земле мешок и пододвинул к себе.

–    Ты пожалеешь,– появилось на груди существа.

–     Нет,– сказал Дон,– не пожалею.

Он встал на колени, быстро развернул мешок, засунул внутрь своего пленника и затянул резинку.

Внезапно на первом этаже дома вспыхнул свет и послышались голоса из окна, выходящего в сад. Где-то в темноте скрипнула дверь и захлопнулась с пустым гулким звуком. Дон бросился к веревке. Мешок мешал ему бежать, но желание убраться подальше помогло быстро вскарабкаться на дерево. Он притаился среди ветвей и осторожно подтянул к себе болтающуюся веревку, сворачивая ее свободной рукой.

Существо в мешке начало ворочаться и брыкаться. Он приподнял мешок и стукнул им о ствол. Существо сразу затихло.

По дорожке, утопающей в тени, кто-то прошел уверенным шагом, и Дон увидел в темноте огонек сигары. Раздался голос, явно принадлежащий Дж. Микки.

–     Раф!

–     Да, Микки,– отозвался Раф с веранды.

–     Куда, черт возьми, задевался гном?

–    Он где-то там! Он никогда не отходит далеко от дерева. Ты же знаешь он за него отвечает.

Огонек сигары загорелся ярче. Видно, Микки яростно затянулся.

–    Не понимаю я этих здешних гномов! —сказал он.– Сколько лет прошло, а я их все не понимаю.

–    Правильно! – сказал Раф.– Их трудно понять.

Дон чувствовал запах дыма. Судя по запаху, это была хорошая сигара.

Ну и понятно, Микки конечно, курит самые лучшие. Не будет же человек, у которого растет денежное дерево, задумываться о цене сигар!

Дон осторожно отполз по суку, стараясь приблизиться к стене.

Огонек сигары дернулся и обернулся к нему,– значит, Микки услышал шум на дереве.

–     Кто там? – крикнул он.

–     Я ничего не слышал, Микки! Это, наверное, ветер.

–     Никакого ветра нет, дурак. Это опять та же кошка.

Дон прижался к ветке, неподвижный, но вместе с тем собранный в комок, готовый действовать, как только в этом возникнет необходимость. Он выругал себя за неосторожность.

Микки сошел с дорожки и стоял, освещенный лунным светом, разглядывая дерево.

–     Там что-то есть,– объявил он торжественно.– Листва такая густая, что я не могу разглядеть – в чем дело. Но могу поклясться – это та самая чертова кошка. Она просто преследует гнома.

Он вынул сигару изо рта и выпустил несколько изумительных по форме колец дыма, которые, как привидения, поплыли в воздухе.

–     Раф! – крикнул он,– принеси-ка мне ружье! Оно с тобой рядом, стоит прямо за дверью.

Этого было достаточно, чтобы Дон бросился к стене. Он едва не упал, но удержался. Он уронил веревку, чуть не потерял мешок. Гном внутри снова начал трепыхаться.

–     Тебе что, попрыгать охота? – яростно зашипел Дон.

Он перекинул мешок через забор и услышал, как тот ударился о мостовую. Дон надеялся, что не убил гнома, так как его пленник мог оказаться ценным приобретением. Его можно будет продать по прибытию домой, на свою планету.

Дон добрался до стены и соскользнул вниз, не думая о последствиях, исцарапав руки и ноги.

Из-за забора доносились страшные вопли и леденящие кровь ругательства Дж. Микки.

Дон подобрал мешок и бросился к тому месту, где он оставил машину. Добежав, он кинул мешок внутрь, сел за руль и поехал по сложному, заранее разработанному маршруту, чтобы уйти от возможной погони.

Через полчаса Дон остановился у небольшого парка и принялся обдумывать ситуацию.

В ней было и плохое, и хорошее.

Ему не удалось собрать урожай с дерева, как он намеревался, и к тому же теперь Микки обо всем известно, и вряд ли удастся повторить набег.

С другой стороны, Дон теперь знал наверняка, что денежные деревья существуют, и у него был настоящий местный гном, вернее, он предполагал, что эту штуку зовут гномом.

И этот гном – такой тихий в мешке – основательно поцарапал его, охраняя дерево.

При свете луны Дон видел, что руки его в крови, а царапины на ребрах под разорванной рубашкой жгли огнем. Штанина промокла от крови.

Он почувствовал, как мурашки побежали по коже. Человеку ничего не стоит подцепить инфекцию от неизвестной зверюги.

А если пойти к доктору, тот обязательно спросит, что с ним случилось. Он, конечно, сможет сослаться на собаку. Но вдруг доктор поймет, что это совсем не собачьи укусы? Вернее всего, доктор сообщит, куда следует.

Нет, решил он, слишком многое поставлено на карту, чтобы рисковать,– никто не должен знать о его открытии. Потому что пока Дон – единственный человек, знающий о денежном дереве, из этого можно извлечь выгоду. Особенно, если у него есть гном, таинственным образом связанный с этим деревом, которого, даже и без дерева, если повезет, можно превратить в деньги.

Он снова завел машину.

Минут через пятнадцать он остановил ее в переулке, в который выходили задние фасады старых многоквартирных домов.

Он вылез из машины, прихватив с собой мешок.

Гном все еще был неподвижен.

–     Странно,– сказал Дон.

Он положил руку на мешок. Мешок был теплым, а гном чуть пошевелился.

–     Жив еще,– сказал Дон с облегчением.

Он пробирался между мусорных урн, штабелей гнилых досок и груд пустых консервных банок. Кошки, завидя его, разбегались в темноте.

–     Ничего себе местечко для девушки,– сказал себе Дон.– Совершенно неподходящее место для такой девушки, как моя.

Он отыскал черный ход, поднялся по скрипучей лестнице, прошел по коридору и нашел дверь в комнату любимой. Она схватила его за рукав, втащила в комнату, захлопнула дверь и прижалась к ней спиной.

–     Я так волновалась, Дон!

–     Нечего было волноваться,– сказал Дон.– Непредвиденные осложнения. Вот и все.

–     Какие у тебя руки! – вскрикнула она.– А какая рубашка!

Дон весело подкинул мешок.

–     Это все пустяки, моя крошка! – сказал он,– Главное, посмотри, что в мешке.

Он огляделся.

–     Окна закрыты?

Она кивнула.

–     Передай мне настольную лампу,– сказал он,– сойдет вместо дубинки.

Девушка вырвала провод из штепселя, сняла абажур и протянула ему лампу.

Он поднял лампу, наклонился над мешком и развязал его.

–     Я его пару раз стукнул,– сказал он,– и перебросил через забор, так что он, наверное, оглушен, но все-таки рисковать не стоит.

Он перевернул мешок и вытряхнул гнома на пол. За ним последовал дождь из двадцатидолларовых бумажек. Гном с достоинством поднялся с пола и встал вертикально, хотя трудно было понять, что он стоит прямо. Его задние конечности были такими короткими, а передние – такими длинными, что казалось, будто он сидит, как собака.

Больше всего гном был похож на волка, или вернее на карикатурного бульдога, воющего на луну.

Девушка испустила отчаянный визг и бросилась в спальню, захлопнув за собой дверь.

–     Замолчи ты, бога ради! – сказал Дон.– Всех перебудишь. Подумают, что я тебя убиваю.

На груди гнома загорелась надпись:

–     Голоден. Когда будем есть?

Гном проглотил слюну. Он почувствовал, как холодный пот выступил у него на лбу.

–     В чем дело? – продолжал гном.

–     Говори, я слышу.

Кто-то громко постучал в дверь.

Дон быстро огляделся и увидел, что пол засыпан деньгами. Он принялся собирать их и рассовывать по карманам.

В дверь продолжали стучать.

В дверях стоял мужчина в нижнем белье. Он был высок и мускулист и возвышался над Доном. Из-за его плеча выглядывала женщина.

–    Что здесь происходит? – спросил мужчина.– Мы слышали, как кричала женщина.

–     Мышку увидела,– сказал Дон.

Мужчина не спускал с него глаз.

–     Большую мышку,– уточнил Дон.– Может быть, даже крысу.

–    А вы Донателло... с вами что случилось? Где это вы так рубаху порвали?..

–     В карты играл,– сказал Дон и попытался захлопнуть дверь.

Но мужчина распахнул ее еще шире и вошел в комнату.

–     Если вы не имеете ничего против, я бы взглянул ... – сказал он.

С замиранием сердца Дон вспомнил о гноме.

Он обернулся. Но гнома не было.

Открылась дверь спальни, и вышла девушка. Она была холодна как лед.

–     Вы здесь живете? – спросил мужчина в исподнем.

–     Да, здесь,– сказала женщина, оставшаяся в дверях.– Я ее часто вижу в коридоре.

–     Этот парень к вам пристает?

–     Ни в коем случае,– сказала девушка.– Это мой друг.

Мужчина обернулся к Дону.

–     Ты весь в крови,– сказал он.

–    Что делать...– ответил Дон.– Всегда из меня кровь идет.

Женщина потянула мужчину за рукав.

Девушка сказала:

–     Уверяю вас, ничего не произошло.

–     Пошли, милый,– настаивала женщина, продолжая тянуть его за рукав.– Она в нас не нуждается.

Мужчина неохотно ушел.

Дон захлопнул дверь и запер ее.

–     Черт возьми,– сказал он,– нам придется отсюда сматываться. Он будет думать об этом, потом позвонит в полицию, они явятся и заберут нас...

–     Мы ничего не сделали, Дон – сказала девушка.

–     Может и так. Но я полицию не люблю. Не хочу отвечать на вопросы.

Она подошла к нему ближе.

–     Он прав, ты весь в крови,– сказала она.– И руки, и рубашка.

–     И нога тоже,– сказал он.– Это меня гном обработал.

Гном вышел из-за кресла.

–     Не хотел недоразумений, всегда прячусь от незнакомых.

–     Вот так он и говорит,– сказал Дон, не скрывая восторга.

–     Что это? – спросила девушка, отходя на два шага.

–     Я гном, денежный гном.

–     Мы встретились под денежным деревом,– сказал Дон.– Малость повздорили. Он имеет какое-то отношение к дереву – то ли стережет его, то ли еще что.

–     Ты денег достал?

–     Немного. Понимаешь, этот гном.

–     Голоден,– зажглось на груди у гнома.

–     Иди сюда,– сказала девушка,– я тебя перевяжу.

–     Да ты что, не хочешь послушать?

–      Не очень. Ты снова попал в переделку. Мне кажется, что ты нарочно попадаешь в переделки.

Она повела его в ванную.

–     Сядь на край ванны,– сказала она.

Гном подошел к двери и остановился.

–     У вас нет никакой пищи? – спросил он.

–     О, боже мой! – воскликнула девушка.– А что вы хотите?

–     Фрукты, овощи.

–     Там, в кухне, на столе есть фрукты. Вам показать?

–     Сам найду,– заявил гном и исчез.

–    Не пойму этого коротышку,– сказала девушка.– Сначала он тебя искусал, а теперь, выходит, стал лучшим другом.

–     Я его стукнул пару раз,– ответил Дон.– Научил себя уважать.

–     И он еще умирает с голоду,– заметила девушка с осуждением.– Да сядь ты на край ванны. Я тебя обмою.

Он сел, а она достала из аптечки бутылку с чем-то коричневым, пузырек спирта, вату и бинт. Она встала на колени и закатала штанину Дона.

–     Плохо,– сказала она.

–     Это он зубами меня,– сказал Дон.

–     Надо пойти к доктору, Дон,– сказала девушка.– Можешь подцепить заражение крови. А вдруг у него грязные зубы?

–     Доктор будет задавать много вопросов. У меня и без него хватит неприятностей.

–     Дон, а что это такое?

–     Это гном.

–     А почему его зовут денежным?

–     Не знаю. Зовут, и все.

–     Зачем же ты тогда притащил его с собой?

–     Он стоит не меньше миллиона. Его можно продать у нас на планете. Я даже могу сам выступать с ним в ночном клубе. Показывать, как он говорит, и вообще.

Она быстро и умело промыла ему раны.

–    И вот еще почему я его сюда притащил,– сказал Дон.– Дж. Микки у меня в руках. Я знаю кое-что такое... У меня теперь гном, а гном как-то связан с этими денежными деревьями.

–     Это что же, шантаж?

–     Ни в коем случае! Я в жизни никого не шантажировал. Просто у меня с Микки небольшое дельце. Может быть, в благодарность за то, что я держу язык за зубами, он подарит мне одно из своих денежных деревьев.

–     Но ты же сам говоришь, что там всего одно денежное дерево.

–    Это я одно видел. Но там темно, может, других я и не заметил. Ты понимаешь, такой человек, как Микки никогда не удовлетворится одним денежным деревом. Если у него есть и двадцатидолларовые деревья, и пятидесятидолларовые, а может быть, даже стодолларовые.

Он вздохнул:

–    Хотел бы я провести всего лишь пять минут под стодолларовым деревом! На всю бы жизнь себя обеспечил. Я бы обеими руками рвал.

–     Сними рубашку,– сказала девушка.– Мне нужно добраться до царапин.

Дон стащил рубашку.

–     Знаешь что,– сказал он,– могу поклясться, что не только у Микки есть денежные деревья. У всех богачей есть. Они, наверно, объединились в секретное общество и поклялись никогда об этом не болтать. Я не удивлюсь, что все деньги идут оттуда. Может быть, теперь никто вовсе не печатает никаких денег, а только говорит, что печатает...

–    Замолчи,– скомандовала девушка,– и не дергайся.

Она наклеивала пластырь ему на грудь.

–    Что ты собираешься делать с гномом? – спросила она.

–    Мы его положим в машину и отвезем к Дж. Микки. Ты останешься в машине с гномом, и, если что-нибудь будет не так, дашь газ. Пока гном у нас – мы держим Микки на прицеле.

–    Ты с ума сошел! Чтобы я осталась одна с этой тварью! После всего, что она с тобой сделала!

–    Возьмешь палку и, если что не так, ты его палкой.

–    Еще чего не хватало,– сказала девушка.– Я с ним не останусь.

–    Хорошо,– сказал Дон,– мы его положим в багажник. Завернем в одеяло, чтобы не ушибся. Может, даже лучше, если он будет заперт.

Девушка покачала головой.

–    Надеюсь, так будет лучше, Дон. И надеюсь, что мы не попадем в переделку.

–    И не думай об этом,– ответил Дон.– Давай двигаться отсюда. Нам нужно выбраться, пока этот бездельник не догадается позвонить в полицию.

В дверях появился гном, поглаживая себя по животу.

–    Бездельник? – спросил он.– Что это такое?

–    О господи,– сказал Дон,– как я ему объясню?

–    Бездельник – это подонок?

–    Здесь что-то есть,– согласился Дон.– Бездельник – это похоже на подонка.

Микки сказал: «Все люди, кроме меня,– подонки».

–    Знаешь, что я тебе скажу. Микки в чем-то прав,– сказал Дон.

–    Подонок – значит человек без денег.

–     Никогда не слышал такой формулировки,– сказал Дон.– Но если так, можете считать меня подонком.

Микки сказал: «Планета не в порядке – слишком мало денег».

–     Вот тут я с ним полностью согласен.

–     Поэтому я на тебя больше не сержусь.

–    Боже мой,– сказала девушка.– Он оказался болтуном!

–    Мое дело – заботиться о дереве. Сначала я рассердился, но потом подумал: «Бедный подонок, ему нужны деньги, нельзя его винить».

–    Это с твоей стороны очень благородно,– сказал Дон,– но жаль, что ты не подумал об этом прежде, чем начал меня жевать. Если бы в моем распоряжении было хотя бы пять минут...

–    Я готова,– сказала девушка.– Если ты не передумал, поехали.

Дон медленно шел по дорожке, ведущей к дверям дома Дж. Микки. Дом был темен, и луна склонялась к вершинам сосен, которые росли на другой стороне улицы.

Дон поднялся по кирпичным ступенькам и остановился перед дверью. Позвонил и подождал.

Никакого ответа.

Он снова позвонил, и снова никакого ответа.

Потянул дверь. Она была заперта.

«Сбежали»,– сказал Дон про себя.

Он вышел на улицу, обогнул дом и взобрался на дерево в переулке. Сад за домом был темен и молчалив. Дон долго наблюдал за ним, но не заметил никакого движения. Потом вытащил из кармана фонарик и посветил им. Светлый кружок прыгал в темноте, пока не наткнулся на участок развороченной земли.

У него перехватило дыхание, и он долго освещал то место, пока не убедился, что не ошибся.

Он не ошибся. Денежное дерево исчезло. Кто-то выкопал его и увез.

Дон погасил фонарик и спрятал его в карман.

Спустился с дерева и вернулся к машине. Девушка не выключала мотора.

–     Они смотались,– сказал Дон.– Никого нет. Выкопали дерево и смотались.

–     Ну и хорошо,– ответила девушка.– Я даже рада. Теперь ты по крайней мере не будешь ввязываться в авантюры с денежными деревьями.

–     Поспать бы... – зевнул Дон.

–     Я тоже хочу спать. Поехали домой и выспимся.

–     Ты, может, выспишься, а я нет,– сказал Дон.– Укладывайся на заднем сиденье. Я сяду за руль.

–     Куда мы теперь?

–      Когда я видел Микки сегодня днем, он сказал мне, что у него есть дело за островом. На западе...

–     А ты тут при чем?

–     Вот что, если у него до черта денежных деревьев...

–      Но у него же только одно дерево. В саду возле дома, на берегу моря, рядом с кораблем.

–     А может, и до черта. Может, это росло здесь только для того, чтобы Микки мог иметь в городе карманные деньги.

–     Ты хочешь сказать, что мы поедем к нему?

–    Сначала надо заправиться и посмотреть по карте, где этот остров. Спорим, что у него там целый денежный сад. Представь себе только – ряды деревьев и все в банкнотах.

Старик, сторож острова, сказал:

–    Ага,– сказал он.– У Микки дом за холмами, на том берегу. И даже название у дома есть – «Веселый холм». Вот скажите мне, с чего бы человеку так называть свой дом?

–    Чего только люди не делают! – ответил Дон.– Как туда поскорее добраться?

–     Вы спрашиваете?

–     Конечно...

Старик покачал головой.

–     Вас пригласили? Микки вас ждет?

–     Не думаю.

–     Тогда вам туда не попасть. Дом окружен забором. А у ворот стража, там даже специальный домик для охранников. Так что, если Микки вас не ждет, не надейтесь туда попасть.

–     Я попробую.

–     Желаю успеха, но вряд ли у вас что-нибудь выйдет. Скажите мне лучше, зачем бы этому Микки так себя вести? Места здесь тихие. Никто из переселенцев не обносит своих домов оградой с колючей проволокой. Должно быть, он кого-то сильно боится.

–     Чего не знаю, того не знаю,– сказал Дон.– А все-таки, как туда добраться?

Старик достал из-под прилавка бумажный пакет, вытащил из кармана огрызок карандаша и лизнул грифель, прежде чем принялся медленно рисовать план.

–     Переедете через гору и поезжайте по этой дороге – налево не поворачивать, там дорога ведет к берегу. Доберетесь до оврага, и начнется холм. Наверху повернете налево, и оттуда до дома Микки останется немного.

Он еще раз лизнул карандаш и нарисовал грубый четырехугольник.

–     Вот тут,– сказал он.– Участок не маленький. Микки купил четыре дома и объединил их.

В машине ждала раздраженная девушка.

–     Сейчас ты скажешь, что с самого начала был неправ,– заявила она.– У него нет никакого дома.

–     Немного осталось,– ответил Дон.– Как там гном?

–     Опять проголодался, наверное. Стучит в багажнике.

–     С чего бы ему проголодаться? Я ему два часа назад столько бананов скормил!

–     Может, ему скучно? Он чувствует себя одиноким?

–     У меня и без него дел достаточно,– сказал Дон.– Не хватает еще, чтобы я держал его за ручку.

Он забрался в машину, завел ее и поехал по пыльной улице, пересек мост, но вместо того, чтобы перебраться через овраг, повернул на дорогу, которая вела вдоль реки. Если план, который нарисовал старик, был правильным, думал он, то, следуя по дороге вдоль берега, можно подъехать к дому с тыла.

Мягкие холмы сменились крутыми утесами, покрытыми лесом и кустарником. Извилистая дорога сузилась. Машина подъехала к глубокому оврагу, разделявшему два утеса. По дну оврага протянулась полузаросшая колея.

Дон свернул на эту колею и остановился.

Затем вылез и постоял с минуту, осматривая овраг.

–     Ты чего встал? – спросила девушка.

–     Собираюсь зайти к Микки с тыла,– сказал он.

–     Не оставишь ли ты меня здесь?

–     Я ненадолго.

–     К тому же здесь москиты,– пожаловалась она, отгоняя насекомых.

–     Закроешь окна.

Он пошел, но она его окликнула:

–     Там гном остался.

–     Он до тебя не доберется, пока заперт в багажнике.

–     Но он так стучит! Что, если кто-нибудь пройдет мимо и услышит?

–     Даю слово, что по этой дороге уже недели две как никто не ездил.

Пищали москиты. Он попытался отогнать их.

–     Послушай, милая,– взмолился он,– ты хочешь, чтобы я с этим делом покончил, не так ли? Ты же ничего не имеешь против норковой шубы? Ты ведь не откажешься от бриллиантов?

–     Нет, наверно,– призналась девушка.– Только поспеши, пожалуйста. Я не хочу здесь сидеть, когда стемнеет.

Он повернулся и пошел вдоль оврага.

Все вокруг было зеленым – глухого летнего зеленого цвета. И было тихо, если не считать писка москитов. Привыкший к бетону и асфальту городов Дон ощутил страх перед зеленым безмолвием лесистых холмов.

Он прихлопнул москита и поежился.

–     Тут нет ничего, что повредило бы человеку,– вслух подумал он.

Путешествие было не из легких. Овраг вился между холмов, и сухое ложе ручья, заваленное валунами и грудами гальки, вилось от одного склона к другому. Время от времени Дону приходилось взбираться на откос, чтобы обойти завалы.

Москиты с каждым шагом становились все назойливее. Он обмотал шею носовым платком и надвинул шляпу на глаза. Ни на секунду не прекращая войны с москитами, он уничтожал их сотнями, но толку было мало.

Овраг сузился и круто пошел вверх, Дон повернул и обнаружил, что дальнейший путь закрыт. Масса сучьев, обвитых виноградом, перекрывала овраг, завал смыкался с деревьями, растущими на отвесных скатах оврага.