Текст книги "Черепашки-ниндзя и Чародей Зеленого Острова"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Затем раздался безудержный смех Эрнста. Он закричал:

–   Сжег? Закричал и Эппи:

–     Сжег? Вы сожгли свои результаты? Результаты пятнадцатилетнего труда?

От этого можно сойти с ума! – орал Эрнст.

–   Да! – голосил Эппи. Капитан заговорил тихо и спокойно:

–  Мы трое – ученые. Решение, которое мы должны принять,– это решение ученых. Подойдем к делу научно. Мы не можем руководствоваться мнениями, мы должны подчиняться логике. Попытаться найти разумный выход. Мы не имеем права на ошибку в наших рассуждениях, потому что эта ошибка может привести к мировой катастрофе. Отправная точка ясна. У нас у всех одна общая цель, но у каждого своя тактика. Цель наша – власть над живой и неживой природой. Вы хотите сохранить науку свободной и отрицаете ее ответственность. Или же во имя политики силы обязываете науку нести ответственность перед определенной цивилизацией. А как это будет выглядеть на деле? Если вы хотите, чтобы я принял решение, то я требую, чтобы вы мне это разъяснили.

–     Группа крупнейших ученых вас ждет,– горячо зашептал Эппи ему в ответ.– Условия и вознаграждение – идеальные. Кристалл Будды! Правда, места там... но есть превосходные установки искусственного климата... Словом, не хуже, чем здесь!

Эппи закашлялся.

–     Эти ученые свободны в своих действиях? – спросил капитан безучастно.

–     Ах, дорогой капитан! Эти ученые согласились разрабатывать научные космические проблемы, имеющие решающее значение для цивилизаций. Отсюда вы можете делать вывод.

–     Значит, они свободны,– пробормотал капитан и обратился теперь к Эрнсту.– Эрнст! Вы утверждаете политику силы... Для этого надо обладать силой. Она у вас есть?

Эрнст что-то промычал в ответ:

– Нет... гм... вы меня не поняли, капитан. Моя политика силы состоит именно в том, что я отказываюсь от своей власти над чем-либо или кем-либо, включая и сам великий кристалл, в пользу какой-нибудь одной организации.

Капитан задумался. Но через минуту спросил снова:

– Можете ли вы направлять эту организацию так, как вам подсказывает ваше чувство ответственности, или есть опасность, что эта организация будет управлять вами по своей воле? Я считаю себя учеником Будды и потому руководствуюсь религиозными принципами буддизма, задавая этот вопрос.

Эрнст засмеялся.

–     Дорогой капитан! Это же смехотворно. Я могу надеяться, что организация прислушается к моим советам, но не более того. Если у человека нет такой надежды, у него не может быть никаких политических убеждений.

–     Но ваши ученые, по крайней мере, свободны? – тихо спросил капитан.

–   Для обороны планеты...– начал, было, Эрнст.

–     Поразительно! – воскликнул капитан, громко отодвинув стул.– Каждый из вас восхваляет свою теорию, но практически вы предлагаете мне одно и то же: тюрьму. Но я предпочитаю тогда уж лучше остаться здесь, на Мертвой Земле, на своем корабле, в собственной лаборатории. С пауками...– тихо добавил он.– Здесь я, по крайней мере, уверен, что не стану игрушкой в руках космических проходимцев.

–     На известный риск надо, конечно, идти,– проговорил Эрнст.

Капитан гулко зашагал по каюте.

–   Бывает такой риск, на который человек не имеет права идти,– сказал он,– например, гибель человечества. Мы знаем, что делает мир, любой мир, любая цивилизация, с тем оружием, которое уже создано, а кристалл Будды – это невиданное доселе оружие. Невиданное оружие! – громко закричал он.– И вы, Эрнст, и вы, Эппи, оба это понимаете. Что сделает мир с оружием, которое станет возможным, благодаря мне, использовать, нетрудно себе представить. Этой мысли я подчинил свою жизнь. Я был беден. У меня была жена и трое детей. В университете передо мной маячила слава, мне сулили деньги. И то и другое было слишком опасно. Если бы я опубликовал свои работы, я опрокинул бы нашу науку и разрушил основу всей экономики. Такая ответственность заставила меня выбрать иной путь. Путь буддизма. Я отказался от карьеры, послал ко всем чертям промышленность и бросил семью на произвол судьбы. Я улетел сознательно на Мертвую Землю. Я – бесприютный скиталец. Но, завладев кристаллом Будды, я не обращу его во зло и в насилие. Это я знаю наперед. Я останусь здесь!

–  Но это же не выход! – закричал Эппи.

–  Рассудок толкнул меня на этот шаг. Мы в нашей науке подошли к последней грани познания. И все, что дальше,– мертво. Потому что мы шли по ложному пути мертвецов. Мы знаем отдельные, точно сформулированные законы, некоторые основные соотношения между непостижимыми явлениями, и это все. Все остальное останется непостижимой тайной. Мы дошли до конца нашего мертвого пути. Не честней ли остаться здесь, на Мертвой Земле, чтобы попробовать еще раз начать все сначала. Пусть даже с самого примитивного. С яйца черепахи. С них создавался живой мир...

–  Но здесь нет ни одной черепахи, здесь одни космические вампиры-пауки! – заорал Эрнст.

–  Они появятся,– засмеялся капитан,– сегодня я уже вычислил их путь по звездам. Человечество от нас всех отстало, Эппи,– снова ровно заговорил он.– Вокруг нас пустота. Наша наука страшна, наши исследования опасны, наши открытия смертоносны. У ученых есть только одна возможность: капитулировать перед действительностью. Мы ей не по плечу. Она из-за нас погибнет. Мы должны отречься от наших знаний, и я от них отрекся. И для вас тоже нет другого выхода.

–  Что вы хотите этим сказать? – спросил Эрнст.

–  Вы должны вместе со мной остаться на Мертвой Земле,– спокойно заключил капитан.

–  Мы? – переспросил Эппи.

–  Вы оба,– ответил капитан.

–  Капитан, не можете же вы требовать, чтобы мы навсегда...– начал Эппи.

–  У вас есть секретные радиокосмические передатчики? – перебил его капитан.

–  Ну и что? – спросил Эрнст.

–  Сообщите вашим хозяевам, что я остаюсь здесь... или сообщите, что я мертв.

–  Тогда мы будем сидеть здесь вечно. Провалившиеся космические шпионы нужны как прошлогодний снег,– попробовал пошутить Эппи.

–  Но это единственный шанс сохранить мое открытие в тайне,– задумчиво произнес капитан.– Только здесь на Мертвой земле мы еще свободны. Только здесь мы еще можем спокойно думать. Там, в свободном мире, наши идеи – это разрушительная сила. Наш кристалл принесет новые беды.

–  Но мы, в конце концов, не мертвые! – закричал Эппи.

–  Да, но мы убийцы,– спокойно сказал капитан.

–  Я протестую! – снова заорал Эппи.

–  Этого, капитан, вы не должны были говорить,– добавил Эрнст.

–  Тот, кто убивает – убийца, а мы убивали. У каждого из нас были свои задачи и свой путь, который привел его сюда, на Мертвую Землю. Путь не выбираем мы, он тянется от прошлых наших судеб и его вершит Будда. Он привел нас сюда. Но и здесь каждый из нас уже убил паука для определенной цели. Убивать – это ужасно. Я убил, чтобы не допустить еще более страшных убийств. Я ждал черепах, которые уже в пути, чтобы возвратить жизнь этой планете, но тут появились вы. Я не могу вас уничтожить, но, может быть, я могу вас переубедить? Неужели мы убивали зря? Либо это были жертвы, либо преступления? Либо мы останемся здесь, на Мертвой Земле, либо весь мир станет мертвым. Либо мы вычеркнем себя из памяти Человечества, либо с помощью кристалла, а значит, и с нашей помощью, человечество исчезнет!

Наступило долгое молчание. Кто-то чиркнул спичкой.

–  Капитан! – вдруг воскликнул Эппи.

–  Что, Эппи?

–  Эта мертвая Земля... Этот корабль... Эти пауки...

–  Ну и что?

–  Мы станем как дикие звери... Как вампиры.

–  Мы и есть дикие звери. Нас нельзя пустить к людям.

–  Опять повисла пауза.

–  Неужели нет другого выхода? – спросил Эппи.

–  Никакого,– ответил капитан.

–  Я человек порядочный! Я остаюсь! – вдруг сказал Эрнст.

–  Я тоже остаюсь. Навсегда,– сказал Эппи.

–  Благодарю вас,– прошептал капитан.– Благодарю вас за то, что вы дали Вселенной хоть маленькую надежду на спасение. Давайте выпьем! – послышался звон бокалов.

–     За наших пауков и паучих! – пошутил Эрнст.

Послышался легкий шорох, потом какая-то возня.

–     Паучиха! – закричал Эрнст.– Вот она! Ползет! Я вижу! Что делать, капитан?

–     Это возмездие! – восторженно прошептал капитан.

–     Послушайте, паучиха, милая Айхивори! – начал быстро Эппи.

Раздался чей-то скрипучий голос. По-видимому в каюте закопошились человекообразные пауки– вампиры.

Айхивори заговорила:

–     Я буду мстить за смерть каждого убитого вами паука. Я займу его место. Я подчиняюсь приказу. Вы все в моих руках. Вы – мои жертвы. Вы не овладели еще волшебным кристаллом Будды, а лишь вычислили его формулу, и я явилась как раз вовремя за кровью ваших душ.

–     Вы спятили! Окончательно! – кричал Эрнст.

Я действовала осторожно, – продолжала паучиха. – Я позволила вам безнаказанно убить лучших из лучших вампиров-пауков. Чтобы вы смогли спокойно закончить ваши исследования, посвященные кристаллу. Поскольку ваш труд завершен, вы мне больше не нужны. Мне были нужны лишь результаты вашего труда. Именно я – воплощение того человечества, от которого вы столь тщательно решили спрятать ваше открытие. Скоро кристалл будет в наших руках и уже ничто не помешает мне обратить всю Вселенную в гигантское паучье гнездо – в хаос! Вы теперь бессильны, капитан. Уже никто не услышит ваш голос, а если и услышит, все равно... не поверят. Вы же убийцы. Я решила воспользоваться случаем, чтобы сберечь кристалл. Мне нужно было вас обезвредить. Я достаточно хорошо знала вас всех, чтобы все рассчитать наперед. Вы вели себя, как послушные автоматы, и убивали, как палачи.

Послышался треск ломающихся стульев. Чьи-то вздохи.

–     Бессмысленно на нее бросаться, капитан! – сказал Эппи.– Так же бессмысленно, как сжигать рукописи.

–     Вот она, благодарность человечества,– прошептал Эрнст.

–     Теперь одна надежда на черепашек-ниндзя! Они уже в пути! Я это знаю! Я успел включить магнитофон, чтобы записать наши голоса. Милые черепахи!..– обратился капитан, но тут голос его прервался и вполз скрипучий голос Айхивори, сопровождаемый каким-то жутким хрустом, словно грызли человеческие кости.

–     Я не боюсь. Я никого не боюсь. Моя земля, моя пещера полна коконов пауков-вампиров. Я последняя в нашем роду чистокровных вампиров, поэтому я день и ночь откладываю свои яйца– коконы. Я могущественное существо, могущественнее всех моих предков. Я буду владеть миром. Я захвачу все страны и континенты, всю Солнечную систему, до самой туманности Андромеды. А теперь я забираю ваши души, Эрнст! Эппи! Капитан.

Чей-то легкий вздох повис в воздухе.

–     Это конец,– успел прошептать капитан.

И все смолкло.

–     Жадный скрипучий голос Айхивори теперь повторял одно и то же:

–     Я паучиха Айхивори. От моей власти содрогаются миры. Я княгиня всего мира. Но моя мудрость подточила мое благочестие, и когда я перестала бояться Бога, моя мудрость... Впрочем, мертвы все города и пусто царство, которое мне доверено. Вокруг только синее мерцание пустынь, и где-то вдалеке вокруг маленькой желтой безымянной звезды одиноко и бессмысленно кружит Мертвая Земля. Я – паучиха Айхивори! Я...

–     Что все это значит? Чья это лаборатория? – воскликнул Донателло, выключив магнитофон.

–     Это все совершенно не важно,– засмеялась его невидимая спутница,– люди сами себя погубили и завели в тупик своими мыслями... Они искали кристалл Будды в формулах и высчитывали путь к божеству. Но не было у них любви... Донателло... Поэтому они умерли.

–     Кто же рассказал им о кристалле Будды? – спросил Дон.

–     На этой Земле все о нем говорят... И пауки– вампиры очень боятся, что кто-нибудь живой когда-нибудь все же найдет путь к Будде, ведь тогда они будут уничтожены...

–     Как?

–     Силой любви...

–     Силой любви? – переспросил Дон.

–     Да, силой любви, заключенной в кристалле, только любовь дает власть над миром. Ведь это так просто...– прошептала его спутница.

Донателло развернул книгу на той странице, над которой склонился в своем капитанском кресле труп. И стал читать.

ЗНАНИЕ АБСОЛЮТА

– А сейчас я возвещу тебе во всей полноте как воспринимается чувствами знание, так и божественное звание, познав которое, нечего больше постичь.

Из многих тысяч людей может быть один стремится к совершенству, а из достигших совершенства едва ли один воистину познал меня.

Земля, вода, огонь, воздух, эфир, ум, разум и ложное эго – все вместе эти восемь частей составляют Мои отдельные материальные энергии.

Помимо этих, о сильнорукий, существует еще и высшая моя задача, которая включает в себя живые существа, пользующиеся возможностями, предоставляемыми этой материальной, низшей энергией..

Все созданные существа берут свое начало в этих двух природах. Знай со всей определенностью, что Я – начало и я конец всего, что есть материального и всего, что есть духовного в этом мире.

О, завоеватель богатств, нет истины высшей, чем Я. Все покоится во Мне, подобно жемчужинам и кристаллам, нанизанным на нить.

Я – вкус воды.

Я – свет солнца и луны,

Слог Ом в ведических мантрах,

Я – звук в эфире

И талант в человеке.

Я – изначальный аромат земли,

И я – жар огня,

Я – жизнь всех живущих,

И я – тапасья всех аскетов.

Знай, что я – изначальное семя всего живущего,

Разум разумных

И доблесть могущественных людей.

Я – сила сильных,

Свободных от страсти и желаний.

Я – половая жизнь,

Не противоречащая религии.

Знай, что все состояния бытия, будь то состояние добродетели, страсти или невежества, есть проявление моей энергии.

Я, в некотором смысле, все, но независим.

Я не подвластен гунам этой материальной природы, но, напротив, они находятся во мне.

XII.            Введенный в заблуждение тремя Гунами (добродетелью, страстью и невежеством), весь мир не знает Меня, стоящего над этими Гунами и неисчерпаемого.

XIII.         Трудно преодолеть эту мою божественную энергию, состоящую из трех гун материальной природы. Но тот, кто вручил себя Мне, может легко выйти из-под ее влияния.

XIV.         Только лишенные разума неверующие, последние из людей, чье знание украдено иллюзией, и которым присуща безбожная природа демонов, не вручают себя Мне.

XV.            О лучший! Четыре типа праведных людей преданно служат мне. Те, кто в беде, те, кто жаждет богатства, любознательные и стремящиеся к познанию Абсолюта.

XVI.         Из них мудрец, обретший полное знание и соединенный со мной чистым преданным служением – самый лучший. Ибо я дорог ему, и он дорог Мне.

XVII.      Все эти бхакты, несомненно, благородные души, но тот, кто знает Меня, уже достиг Меня. Служа Мне с трансцендентальной любовью, он приходит ко Мне.

XVIII.           После многих рождений и смертей тот, кто действительно пребывает в знании, вручает себя Мне, познав Меня как причину всех причин и причину всего сущего. Но редко встречается такая великая душа.

XIX.         Те, чей разум похищен материальными желаниями, вручают себя полубогам и следуют определенным правилам и предписаниям поклонения, соответствующих их собственной природе.

XX.         Я пребываю в сердце каждого. Если кто– либо желает поклоняться какому-либо полубогу, Я укрепляю его веру, с тем, чтобы он мог посвятить себя этому определенному божеству.

XXI.         Наделенный такой верой, он стремится поклоняться определенному полубогу и обретает желаемое. Но в действительности эти блага даруются Мной одним.

XXII.          Скудоумные люди поклоняются полубогам, и обретаемые ими плоды ограничены и преходящи. Те, кто поклоняется полубогам, попадают на планеты полубогов, но Мои преданные слуги в конце концов достигают Моей высшей планеты.

XXIII.       Неразумные люди, не знающие Меня в совершенстве, думают, что Я, Верховная божественная личность, прежде был безличным, а теперь обрел эту личностную форму. Вследствие ничтожности их знания, они не ведают о моей высшей нетленной природе.

XXIV.        Я никогда не являюсь перед теми, кто глупы и невежественным. От них я сокрыт своей внутренней энергией, и потому они не знают, что Я – нерожденный и непогрешимый.

Будучи Верховной божественной личностью, Я знаю все, что происходило в прошлом, все, что происходит в настоящем, и все, что еще должно свершиться. Я также знаю всех живых существ. Меня же не знает никто.

XVIII.           О, покоритель врагов, все живые существа рождаются в неведении, введенные в заблуждение двойственностью, проистекающей из желания и ненависти.

XIX.                    Люди, совершавшие благочестивые поступки в предшествующих жизнях и в этой жизни, и чьи греховные действия полностью прекращены, свободны от двойственности заблуждений и с решимостью отдают себя служению Мне.

XX.                          Разумные люди, стремящиеся к освобождению от старости и смерти, находят прибежище во Мне, преданно служа мне. В действительности они находятся на уровне Брахмана, ибо обладают полным знанием всего, что касается трансцендентальной деятельности.

XXI.                Те, кто полностью осознают Меня, кто знают, что я, Всевышний Господь, есть движущий принцип материального проявления, полубогов и всех форм жертвоприношений, могут понять и познать Меня, Верховную божественную личность даже в момент смерти.

Донателло закрыл книгу. На столе перед согнувшимся трупом капитана стояла картинка с изображением Будды.

–     Скажи,– обратился Донателло к своей невидимой спутнице, чувствуя ее присутствие,– где же искать кристалл Будды?

На дне. На самом дне этого залива Смерти,– раздался голос, принадлежащий уже не очаровательной незнакомке. Голос исходил от самого изображения Великого Божества.

Я узнал голос! – воскликнул Дон,– это ты, Великий Будда, послал нас, черепах, сюда, на Мертвую Землю! Это ты рассказал нам историю о художнике Гиббо! Это твой голос был сокрыт в бутылке, которую привез Раф! Помоги нам, всесильный! Прошу тебя! – и Донателло опустился на колени перед изображением Будды.

Снова послышался легкий шорох крыльев, заиграла нежная стройная музыка, каюта корабля наполнилась ароматами сладчайших благовоний и нежный девичий голосок невидимой подруги Дона, стал читать нараспев, будто молясь:

– Где-то в траве, на меже

Громко сверчки залились.

Вздрогнув, утун обронил

 С ветки желтеющий лист...

Миры – неземной и земной —

Подвластны печали одной.

Тысячи облаков,

Посеребренных луной,

Небо затянут, боюсь,

Плотною пеленой.

К ней ему плыть,

Ей к нему плыть —

Как же теперь им быть?

Мост через звездный поток

Стая сорок наведет.

Но повидаться им вновь,

Можно лишь через год!

Что может быть трудней

Разлуки на столько дней!

Я утешаю себя

Тем, что ткачиха давно

Ждет своего пастуха —

Вечно ей ждать суждено.

Солнечно вдруг,

Пасмурно вдруг,

 Ветрено вдруг —

Шутки

Извечный круг.

–     Донателло,– сказала она,– ты должен опуститься на дно Мертвого залива, залива Смерти, и, может быть, не один раз, чтобы достичь обители Великого Будды и взять волшебный кристалл любви. Я буду помогать тебе, как сумею... И буду ждать тебя. Прощай! – послышался легкий вздох, словно вспорхнула рядом птица.

–    Но скажи, кто же ты? – успел вымолвить Донателло.

–     Зови меня просто Душа,– раздался нежный голос,– когда-то я была красивой и молодой. Затем смерть обратила меня в пугающий череп, но ты освободил меня, Душу, из этого гнусного заточения, вырвав зуб и открыв доступ к дыханию и полету... Теперь я, бесприютная Душа, все еще Душа гнусной паучихи Айхивори. Если ты, Донателло, сумеешь достать кристалл Будды, кристалл любви, побеждающей все на свете, ты победишь и пауков-вампиров, ты уничтожишь Айхивори.

–     Но ты...– хотел было возразить Дон.

–     И я не должна буду каждую ночь вселяться в ее мерзкое паучье тело и терпеть невыразимые страдания... Быть может, милосердный Будда сжалится надо мной, и подарит мне, Душе, новое тело. Может быть, Донателло, когда-нибудь мы снова встретимся с тобой.

–    Я очень этого хочу, Душа! – закричал Донателло.

–    А теперь иди! Тебе пора! – раздался голос и растаял, словно звон колокольчика, унесенный морским ветром.

Донателло, не теряя ни минуты, выбрался на палубу и, плотно зажмурив глаза, нырнул на неведомую глубину вод Залива Смерти.

–     Донателло! Донателло! – звал его голос из страшной пучины.– Знаешь ли ты, куда ты идешь?

–     Да, знаю,– с закрытыми глазами плыл Донателло, погружаясь все глубже и глубже.

–     Знаешь ли ты, что Будда, как бриллиантовая звезда, блестит над миром, точно так же как волшебный кристалл сияет у него во лбу?

–     Знаю! – печально и коротко отвечал Донателло.

– Донателло! Крепки ли твои руки?

–     Крепки!

–     Крепки ли твои мышцы?

–     Крепки!

–    Чисто ли твое сердце?

–    Чисто.

–     Знает ли оно любовь?

–     Знает! – прошептал Донателло.– Что же я должен делать?

–    Достать со дна большой красный кристалл! Со дна Залива Смерти!

–    Я готов, о Милосердный Будда! Спаси нас всех! Ты можешь делать со мной, что хочешь...

И он запел:

– Вслед за нами придут другие,

 Будет больше у них терпенья,

Больше ловкости и упорства,

 И земля устоять не сможет

Перед их красотой и силой.

А поддержкой им будет песня —

Та, которую Мы сложили!

Эй! Черепахи!

Эй! Не робей!

Вперед! Черепахи!

Вперед!

Возьмите старую черепичную крышу

Вскоре после полудня.

Рядом поставьте

Высокую липу

Подрагивающую на ветру.

Поместите над ними, над крышей и липой,

Синее небо,

В белой кипени облаков отмытое поутру

И не вмешивайтесь.

Глядите на них.

Эй! Черепахи!

Эй! Не робей!

Вперед! Черепахи!

Вперед!

Бывает, что и дрозду

Становится холодно

И тогда он – всего лишь птица,

Которая ждет тепла.

И тогда он, простой бродяга,

Неприкаянный и несчастный

Потому что без песни

Пространство

Бесстрастно!

Эй! Черепахи!

Эй! Не робей!

Вперед! Черепахи!

Вперед!

Эгей-гей!

А в это время показались лодки на поверхности вод Залива Смерти. Так и мелькали их разноцветные кормы, подбрасываемые волнами моря, красиво выделяясь на сером небе.

Это Бесприютная Душа созвала всех добрых бодхисаттв на помощь своему другу.

Увидев, как Донателло опоясал себя крепким кожаным поясом, прикрепил к нему острый стальной кинжал, обвязал себя веревкой, крепко-накрепко зажал ногами большой увесистый камень, расправил могучую грудь и прыгнул в воду, Душа полетела на ближайшие планеты и звезды, населенные добрыми бодхисатвами, и умолила их спуститься на Мертвую Землю, чтобы помочь Донателло.

С замиранием сердца ждала Душа, когда, наконец, покажется из-под воды голова Дона, его темнокожее лицо, его широкие плечи.

Прошла минута, долгая минута. А Дона все не было. Прошла и другая минута, а Дона все нет. Так же бывало и с другими водолазами, пытавшимися достать волшебный кристалл. Скрылись под водой – и пропали навсегда.

Сильно замерло сердце Души.

Вдруг задергалась веревка, заброшенная в пучину бодхисатвами, задергалась сильней и сильней. Крепкие руки служителей Будды ухватились за нее и дернули вверх что есть силы. Вот показалась и голова Дона. Лицо его посинело, глаза налились кровью. Он дышал тяжело, тяжело.

Никакого кристалла не было у него в руках. Не легко далось ему подводное путешествие. Под водой, на глубине, ему пришлось бороться и с акулами, и с осьминогами, и с прочей нечистью.

Из этой борьбы он вышел победителем. Но нелегко далась ему победа. Он был на волосок от смерти.

–     Видел ли ты кристалл? – спросили у него бодхисатвы

–     Видел, видел! – отвечал Дон, тяжело дыша.– О господи, у этого самого кристалла лежат два огромных осьминога. Я должен победить этих чудовищ. Я должен сражаться с ними, в темноте, под сводами... О господи! Будда! Пощади! Велики мои силы, но все-таки...

Один бодхисатва милостиво сказал Дону:

–     Отдохни! Отдохни! А затем принимайся опять за дело!

Отдышался немного Донателло и опять скрылся под водою. Снова началась там ожесточенная борьба. Задергалась веревка, запуталась. Сильно потянули ее бодхисатвы, сидевшие в лодках. Вдруг веревка оборвалась, словно перерезанная чем-то острым.

Сильно дрогнуло сердце у бодхисатв, держащих веревку. «Сорвался кристалл!» – подумали они.

Показалась из-под воды голова Донателло. Лицо его было еще темнее прежнего. Руки дрожали еще больше. Грудь дышала еще тяжелей.

–    Где кристалл? Говори! Донателло! Где же кристалл?

–     Ты видел его? – спрашивали бодхисатвы.

Дон тяжело дышал и ничего не мог говорить. Наконец он отдышался немного и сказал:

–     О, милосердные слуги Великого Будды! Не гневайтесь! Кристалл, волшебный кристалл будет, я его видел и держал в руках, от него исходило ослепительное сияние, как от самого Великого Будды! Я должен теперь привязать к нему веревку и мы извлечем его из воды... Волшебный кристалл слишком тяжел...

Донателло в изнеможении упал на палубу судна и несколько минут пролежал словно мертвец. Прошло полчаса, прошел, может быть, и час. Наконец отдышался Дон и в третий раз скрылся под водой.

В великом нетерпении шагали по палубе бодхисатвы. Слышался трепет крыльев бесприютной Души.

День становился мрачнее и серее. Но алело небо. Темнее и темнее становилось море. В глубокую темноту погружалась пучина морская. Что же волшебный кристалл?

Погружаясь на глубину залива Смерти за волшебным кристаллом Будды, Донателло уже казалось, что недостаточно призрака невидимой освобожденной им Души паучихи, чтобы дать ему силу против мира ада и сделать из него героя, ему казалось, что для этого необходимо более сильное волшебство.

Но каким сладостным, каким невинным, каким священным было видение, на зов которого он пошел и которое, наконец, довело его до обители Великого Будды.

Легкий шорох отвлек его от печальных мыслей, таинственно и жутко глядели на него со всех сторон необозримые глубины обители Будды. Новая мысль, новая боль пронизала Дона с быстротой молнии: и это он, ничтожный, хотел достать волшебный кристалл, между тем как ему не под силу постигнуть разумом обычной черепахи миллионы рукописей, книг, изображений, эмблем, знаков, таящихся на сокрытой глубине. Он был уничтожен, несказанно посрамлен, смешон самому себе, а вокруг него лежали миллионы различных сокровищ, с которыми ему дано было поиграть. Наверное, лишь для того, чтобы он почувствовал, что такое Бог и что такое он сам.

Через множество дверей в огромный зал шли бодхисатвы, лучезарные, как сам Будда. Число их было необозримо. Среди них были известные художники, музыканты, священники.

Высокое собрание занимало места по рядам кресел, отступавших все дальше, ввысь и в глубину, и оттого представлявшихся глазу все более узкими; над высоким престолом, венчавшим амфитеатр, Дон приметил поблескивание золотого балдахина.

Бодхисатва выступил вперед и объявил:

–     Устами бодхисатв мы готовы изречь приговор над самообвинителем Донателло, мнившим себя призванным добыть волшебный кристалл самого Великого Будды. А ныне усмотревшего, сколь несообразно и сколь кощунственно было его намерение.

Он обратился к Дону и вопросил своим отчетливым, звонким голосом:

–     Самообвинитель Донателло, готов ли ты признать правомочность суда и подчиниться его приговору?

–     Да, – отвечал Донателло.

–     Самообвинитель Донателло, – продолжал бодхисатва, – согласен ли ты, чтобы наш суд изрек над тобой приговор в отсутствие Будды первоверховного, или ты желаешь, чтобы первоверховный Будда судил тебя самолично?

–     Я согласен, – молвил Донателло, – принять приговор бодхисатв, будет ли он вынесен под председательством первоверховного Будды или же в его отсутствие.

Бодхисатва приготовился отвечать. Но тогда из самых глубоких недр прозвучал мягкий голос:

–     Первоверховный Будда готов изречь приговор самолично.

Странная дрожь охватила Дона при звуке этого мягкого голоса.

Из отдаленнейших глубин мглы, от пустынных, терявшихся во мраке далей шествовал некто, поступь его была тихой и умиротворенной, одежда его переливалась золотом, при общем молчании всех собравшихся подходил он все ближе и ближе, Дон узнал его поступь, его движения, узнал, наконец, его черты. Это был сам Великий Будда.

В торжественном и великолепном облачении, поднимался он через ряды бодхисатв к престолу Высочайшего Присутствия. Словно драгоценный цветок неведомых стран, возносил он блеск сиявшего во лбу волшебного кристалла все выше и выше по ступеням, и один ряд бодхисатв за другим поочередно вставали ему навстречу. Он нес свое излучающее достоинство со смирением и сосредоточением, рвением служителя, благоговейно и трепетно.

Дона держало в пронзительном напряжении то, что ему предстояло выслушать и покорно принять приговор, несущий кару или помилование. Он был не менее глубоко потрясен и растроган тем, что сам Великий Будда готовился судить его.

Но еще острее потрясало, изумляло, смущало и радовало его великое открытие этого дня! Он удостоился видеть волшебный кристалл!

Видеть его было страшно и радостно. Откуда-то издали доносилось чье-то не то бормотание, не то тихая песня. Донателло вслушался. Это были стихи. Он узнал голос Души:

– Пасть золотого льва совсем остыла,

Дым ароматный больше не курится.

И пробегают пурпурные волны

По шелковому полю одеяла.

На кольцах шторы утреннее солнце,

 Заглядывая в комнаты, искрится.

И я встаю. Но только нет желанья

Прическою заняться, как бывало.

Ларец с заколками покрылся пылью —

Давным-давно его не открывала!

Всегда я так страшилась расставаний

И о разлуке слышать не хотела.

Мне много-много рассказать бы надо,

Но только я не пророню ни слова.

 Не от вина, не от осенней грусти

Я в эти дни изрядно похудела.

Что делать, если он опять уехал

 И здесь меня одну оставил снова!

Чтоб удержать, я «Песню о разлуке»

 Ему сто раз пропеть была готова.

Я думаю о том, что там, далеко,

Далеко от меня теперь любимый.

Двухъярусную башню закрывая,

По небу облака плывут куда-то,

А над башнею – река в разливе,

 Вода стремится вдаль неудержимо.

Пусть знает он, что на поток зелены

 Смотрю с утра до самого заката.

Что с каждым днем все больше я страдаю,

Печалью бесконечною объята.

Между тем первоверховный Будда в золотом убранстве начал говорить своим красивым, мягким голосом, слова его струились с высоты, как осчастливливающая милость, согревали душу, как сияние солнца.

– Самообвинитель, – произнес он со своего престола, – имел случай освободиться от некоторых своих заблуждений. Против него говорит многое. Положим, можно признать понятным и весьма извинительным, что он нарушил свою верность Будде, усомнившись в его существовании. Все это весит не так уж тяжело. Если самообвинитель позволит мне так выразиться, это всего лишь обычные глупости. Вопрос будет исчерпан тем, что мы улыбнемся над ними.

Дон глубоко вздохнул, и все ряды досточтимого собрания облетела легкая, тихая улыбка. Казалось, что вся прожитая Доном жизнь черепахи– ниндзя лежит сейчас у всех на виду.