Текст книги "Черепашки-ниндзя и Чародей Зеленого Острова"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Небо было ясным и безоблачным.

–     Она так полна скрытыми жизненными силами,– улыбаясь, добавил он,– что растения выбивались из почвы, как нефтяные фонтаны из скважин. Рождение и смерть сменяли друг друга с необычайной быстротой. Я сам до сих пор удивляюсь тому, что остался жив среди всех этих опасностей.

Почва, травы этого леса буквально кишели в сокрытой глубине живыми существами. В полутьме среди вечного тумана копошились гигантские насекомые, гады, беспрерывно пожирающие друг друга. Челюсти работали без отдыха. Это была какая-то мясорубка, конвейер жизни и смерти.

В этом лесу приходилось забыть о земных масштабах. Наши удавы – пифоны – не больше здешних ужей. Наши насекомые – поистине микроскопические существа. Однажды мне пришлось спасаться от муравьев, каждый из которых был больше меня.

В другой раз я выдержал настоящий бой с мухой! И право же, мне легче было бы справиться с самым крупным земным орлом. На таракане я мог бы ездить верхом, как на гигантской земной... черепахе. А птицы! Если бы вы видели бой птиц! Это похоже на борьбу двух истребителей.

Встретил я и своих старых знакомых – летучих мышей. Они живут на вершинах сухих деревьев.

Невозможно рассказать обо всем, что я видел, и все же я видел только уголок этой земли,– сказал Дон.

–    А каких зверей ты считаешь самыми опасными? – поинтересовался Лео.

–     Пауков! – засмеялся Раф.

–     Да, именно пауков! – воскликнул Дон.– Я наблюдал за ними, и мне пришло в голову, что это уже не животные, это «люди» Мертвой Земли, кроме того, я теперь доподлинно знаю, что это – космические вампиры... Слава Богу, слава Великому Будде, что мы победили их с помощью его волшебного кристалла. А теперь послушайте эту магнитофонную запись! – и Донателло включил ящик с магнитофоном, откуда снова зазвучал голос капитана, Эрнста, Эппи и убитой паучихи-вампира Айхивори.

Черепахи слушали затаив дыхание.

Когда же последние фразы потухли, Лео протянул:

–     Да-да, ну и силен же ты, Дон!

–    Это не я, а Будда! Великий Будда, дарующий жизнь всему человечеству!

И Донателло рассказал друзьям о своих приключениях и о волшебном кристалле, и об освобожденной им Душе, и о черепах кающихся грешников и о суде бодхисатв...

Когда он кончил, солнце клонилось к горизонту, и залив окрасился в ярко-алый цвет, схожий с тем, который излучал волшебный кристалл Будды.

Лео сказал, глубоко вздохнув:

–     По-моему, в этой коробочке,– он кивнул на магнитофон,– содержится еще кое-какая ценная информация для потомков, по крайней мере, если моя черепашья голова еще что-то соображает... Эту планету посетила не одна экспедиция...– И он нажал кнопку.

Из магнитофона донесся хриплый, местами вовсе пропадающий во времени голос старика:

–     На высоте четверти мили огромный звездолет повис над одним из городов. Внизу все носило следы космического опустошения. Медленно опускаясь в энергетической гондолосфере, я заметил, что здания уже начинали разваливаться от времени.

–     Никаких следов военных действий. Никаких следов...– ежеминутно повторял бесплотный механический голос.

Перевел настройку:

Достигнув поверхности, я отключил поле своей гондолы и оказался на окруженном стенами заросшем участке. Несколько скелетов лежало в высокой траве перед зданием с обтекаемыми стремительными линиями. Это были скелеты длинных двуруких и двуногих созданий; череп каждого держался на верхнем конце тонкого спинного хребта. Все костяки явно принадлежали взрослым особям и казались прекрасно сохранившимся, но, когда я нагнулся и тронул один из них, целый сустав рассыпался в прах. Выпрямившись, я увидел, что Йоал приземляется поблизости. Подождав, пока историк выберется из своей энергетической сферы, я спросил:

–     Как по-вашему, стоит попробовать наш метод оживления?

Йоал казался озабоченным:

–     Я расспрашивал всех, кто уже спускался сюда в звездолете,– ответил он.– Что-то здесь не так. На этой планете не осталось живых существ, не осталось даже насекомых. Прежде чем начинать какую-либо колонизацию, мы должны выяснить, что здесь произошло.

Я помолчал. Подул слабый ветерок, зашелестел листвой в кронах рощицы неподалеку от них. Я взглянул на деревья. Йоал кивнул.

Да, растительность не пострадала, однако растения, как правило, реагируют совсем иначе, чем активные формы жизни.

Нас прервали. Из приемника Йоала прозвучал голос:

–     Примерно в центре города обнаружен музей. На его крыше – красный мая.

–     Я пойду с вами, Йоал,– сказал я.– Там, возможно, сохранились скелеты животных и разумных существ на различных стадиях эволюции. Кстати, вы не ответили мне. Собираетесь ли вы оживлять эти существа?

–     Я представлю вопрос на обсуждение совета,– медленно проговорил Йоал,– но, мне кажется, ответ не вызывает сомнений. Мы обязаны знать причину этой катастрофы.– Он описал неопределенный полукруг одним из своих щупалец и как бы про себя добавил: – Разумеется, действовать надо осторожно, начиная с самых ранних ступеней эволюции. Отсутствие детских скелетов указывает, что эти существа, по-видимому, достигли индивидуального бессмертия.

Совет собрался для осмотра экспонатов. Я знал – это пустая формальность. Решение принято – мы будем оживлять. Помимо всего прочего, мы были заинтригованы. Вселенная безгранична, полеты сквозь космос долги и тоскливы, поэтому, спускаясь на неведомые планеты, мы всегда с волнением ожидали встречи с новыми формами жизни, которые можно увидеть своими глазами, изучить.

Музей походил на все музеи. Высокие сводчатые потолки, обширные залы. Пластмассовые фигуры странных зверей, множество предметов – их было слишком много, чтобы все осмотреть и понять за столь короткое время. Эволюция неведомой расы была представлена последовательными группами реликвий. Я вместе со всеми прошел по залам. Я облегченно вздохнул, когда они наконец добрались до ряда скелетов и мумий. Укрывшись за силовым экраном, наблюдал, как специалисты-биологи извлекают мумию из каменного саркофага. Тело мумии было перебинтовано полосами материи в несколько слоев, но биологи не стали разворачивать истлевшую ткань. Раздвинув пелены, они, как обычно делалось в таких случаях, взяли пинцетом только обломок черепной коробки. Для оживления годится любая часть скелета, однако лучшие результаты, наиболее совершенную реконструкцию дают некоторые участки черепа.

Главный биолог Хамар объяснил, почему они выбрали именно эту мумию:

–     Для сохранения тела они применили химические вещества, которые свидетельствуют о зачаточном состоянии химии. Резьба же на саркофаге говорит о примитивной цивилизации, незнакомой с машинами. На этой стадии потенциальные возможности нервной системы вряд ли были особенно развитыми. Наши специалисты по языкам проанализировали записи говорящих машин, установленных во всех разделах музея, и, хотя языков оказалось очень много – здесь есть запись разговорной речи даже той эпохи, когда это существо жило,– они без труда расшифровали все понятия. Сейчас универсальный переводчик настроен ими так, что переведет любой наш вопрос на язык оживленного существа. То же самое, разумеется, и с обратным переводом. Но, простите, я вижу, первое тело уже подготовлено!

Я вместе с остальными членами совета пристально следил за биологами: те закрепили зажимами крышку воскресителя и процесс пластического восстановления начался. Я почувствовал, как все внутри него напряглось. Он знал, что сейчас произойдет. Знал наверняка. Пройдет несколько минут, и древний обитатель этой планеты поднимется из воскресителя и встанет перед ними лицом к лицу. Научный метод воскрешения прост и безотказен.

Жизнь возникает из тьмы бесконечно малых величин, на грани, где все начинается и все кончается, на грани жизни и не жизни, в той сумеречной области, где вибрирующая материя легко переходит из старого состояния в новое, из органической в неорганическую и обратно.

Электроны не бывают живыми или неживыми, атомы ничего не знают об одушевлении или неодушевленности. Но когда атомы соединяются в молекулы, на этой стадии достаточно одного шага, ничтожно малого шага к жизни, если только жизни суждено зародиться. Один шаг, а за ним темнота. Или жизнь.

Камень или живая клетка. Крупица золота или травинка. Морской песок или столь же бесчисленные крохотные живые существа, населяющие бездонные глубины рыбьего царства. Разница между ними возникает в сумеречной области зарождения материи. Там каждая живая клетка обретает присущую ей форму. Если у краба оторвать ногу, вместо нее вырастет такая же новая. Червь вытягивается и вскоре разделяется на двух червей, на две одинаковые желудочные системы, такие же прожорливые, совершенные и ничуть не поврежденные этим разделением. Каждая клетка может превратиться в целое существо. Каждая клетка «помнит» это целое в таких мельчайших и сложных подробностях, что для их описания просто не хватит сил.

Но вот что парадоксально – нельзя считать память органической! Обыкновенный восковой валик запоминает звуки. Магнитная лента легко воспроизводит голоса, умолкшие столетия назад. Память – это филологический отпечаток, следы, оставленные на материи, изменившие строение молекул; и, если ее пробудить, молекулы воспроизведут те же образы в том же ритме.

Квадрильоны и квинтильоны пробужденных образов-форм устремились из черепа мумии в воскреситель. Память, как всегда, не подвела.

Ресницы воскрешенного дрогнули, и он открыл глаза.

–     Значит, это правда,– сказал он громко, и машина сразу же перевела его слова на наш язык.– Значит, смерть – только переход в иной мир. Но где же все мои приближенные?

Последнюю фразу он произнес растерянным, жалобным тоном.

Воскресший сел, потом выбрался из аппарата, крышка которого автоматически поднялась, когда он ожил. Увидев нас, он задрожал, но это длилось какой-то миг. Воскрешенный был горд и обладал своеобразным высокомерным мужеством, которое сейчас ему пригодилось. Неохотно опустился он на колени, простерся ниц, но тут сомнения одолели его.

–     Вы боги? – спросил он и снова встал.– Что за уроды! Я не поклоняюсь неведомым демонам.

–     Убейте его! – сказал капитан Горсид.

Двуногое чудовище судорожно дернулось и растаяло в пламени лучевого ружья.

Второй воскрешенный поднялся, дрожа и бледнея от ужаса.

–     Господи, боже мой, чтобы я еще когда-нибудь прикоснулся к проклятому зелью! Подумать только, допился до розовых слонов...

–     Это что за «зелье», о котором ты упомянул, воскрешенный? – с любопытством спросил Йоал.

–     Первач, сивуха, отрава во фляжке из заднего кармана, молоко от бешеной коровки,– чем только не поят в этом притоне, о господи, боже мой!

Капитан Горсид вопросительно посмотрел на Йоала.

–     Стоит ли продолжать?

Йоал, помедлив, ответил:

–     Подождите, это любопытно.

Потом снова обратился к воскрешенному:

–     Как бы ты реагировал, если бы я тебе сказал, что мы прилетели с другой звезды?

Человек уставился на него. Он был явно заинтересован, но страх оказался сильнее.

–     Послушайте,– сказал он.– Я ехал по своим делам. Положим, я опрокинул пару лишних рюмок, но во всем виновата эта пакость, которой сейчас торгуют. Клянусь, я не видел другой машины, и, если это новый способ наказывать тех, кто пьет за рулем, я сдаюсь. Ваша взяла. Клянусь, до конца своих дней больше не выпью ни капли, только отпустите меня.

–     Он водит «машину», но он о ней совершенно не думает,– проговорил Йоал.– Никаких таких «машин» мы не видели. Они не позаботились сохранить их в своем музее.

Я заметил, что все ждут, когда кто-нибудь еще задаст вопрос. Почувствовал, что если он сам не заговорит, круг молчания замкнется. Я сказал:

–     Попросите его описать «машину». Как она действует?

–     Вот это другое дело! – обрадовался человек.– Скажите, куда вы клоните, и я отвечу на любой вопрос. Я могу накачаться так, что в глазах задвоится, но все равно машину поведу. Как она действует? Просто. Включаешь стартер и ногой даешь газ...

– Газ,– вмешался техник-лейтенант Виид.– Мотор внутреннего сгорания. Все ясно.

Капитан Горсид подал знак стражу с лучевым ружьем.

Третий человек сел и некоторое время внимательно смотрел на нас.

–     Со звезд? – наконец спросил он.– У вас есть система, или вы попали к нам по чистой случайности?

Советники, собравшиеся под куполом зала, неловко заерзали в своих гнутых креслах. Я встретился глазами с Йоалом. Историк был потрясен, и это встревожило метеоролога. Он подумал: «Двуногое чудовище обладает ненормально быстрой приспособляемостью к новым условиям и слишком острым чувством действительности. Ни один человек не может сравниться с ним по быстроте реакций.

–     Быстрота мысли не всегда является признаком превосходства,– проговорил главный биолог Хамар.– Существа с медленным, обстоятельным мышлением занимают в ряду мыслящих особей почетные места.

 «Дело не в скорости,– невольно подумал я,– а в правильности и точности мысли». Я попробовал представить себя на месте воскрешенного. Сумел бы я вот так же сразу понять, что вокруг него чужие существа с далеких звезд? Вряд ли.

Все это мгновенно вылетело у меня из головы, когда человек встал. Я и остальные советники не спускали с него глаз. Человек быстро подошел к окну, выглянул наружу. Один короткий взгляд, и он повернулся к нам.

–     Везде то же самое?

Снова нас поразила быстрота, с которой он все понял.

Наконец Йоал решился ответить:

–     Да. Опустошение. Смерть. Развалины. Вы знаете, что здесь произошло?

Внезапно Воскрешенный исчез в волнах белого пламени. Вместе с ним исчезла и последняя моя надежда, я все еще верил, что смертоносная энергия заставит это двуногое чудовище появиться. Но надеяться больше было не на что.

–     Но куда он мог деться? – спросил Йоал.

Я повернулся к историку, собираясь обсудить с ним этот вопрос. Уже заканчивая полуоборот, я увидел – чудовище стоит чуть поодаль под деревом и внимательно нас разглядывает. Должно быть, оно появилось именно в этот миг, потому что все советники одновременно открыли рты и отпрянули. Один из техников, проявляя величайшую находчивость, мгновенно установил между нами и чудовищем силовой экран. Существо медленно приблизилось, оно было хрупким и несло голову, слегка откинув назад. Глаза его сияли, будто освещенные внутренним огнем.

Подойдя к экрану, человек вытянул руку и коснулся его пальцами. Экран ослепительно вспыхнул, потом затуманился переливами красок. Волна красок перешла на человека: цвета стали ярче и в мгновение разлились по всему его телу, с головы до ног. Радужный туман рассеялся. Очертания стали незримы. Еще миг – и человек прошел сквозь экран.

Он засмеялся – звук был странно мягким – и сразу посерьезнел.

–     Когда я пробудился, ситуация меня позабавила,– сказал он.– Я подумал: «Что мне теперь с вами делать?»

Для меня его слова прозвучали в утреннем воздухе мертвой планеты приговором судьбы. Молчание нарушил голос, настолько сдавленный и неестественный голос, что мне понадобилось время, чтобы узнать голос капитана Горсида.

–    Убейте его!

Когда взрывы пламени опали, обессиленные, неуязвимое существо стояло перед нами. Оно медленно двинулось вперед и остановилось шагах в шести от ближайшего из нас. Я оказался позади всех. Человек неторопливо заговорил:

–     Напрашиваются два решения: одно – основанное на благодарности за мое воскрешение, второе – на действительном положении вещей. Я знаю, кто вы и что вам нужно. Да, я вас знаю – в этом ваше несчастье. Тут трудно быть милосердным. Но попробую. Предположим – продолжал он,– вы откроете тайну локатора. Теперь, поскольку система существует, мы больше никогда не попадемся так глупо, как в тот раз.

Я весь напрягся. Его мозг работал так лихорадочно, пытаясь охватить возможные последствия катастрофы, что казалось, в нем не осталось места ни для чего другого. И тем не менее какая-то часть сознания была отвлечена.

–    Что же произошло? – спросил я.

Человек потемнел. Воспоминания о том далеком дне сделали его голос хриплым.

–     Атомная буря,– проговорил он.– Она пришла из иного, звездного мира, захватив весь этот край нашей галактики. Атомный циклон достигал в диаметре около девяноста световых лет, гораздо больше того, что нам было доступно. Спасения не было. Мы не нуждались до этого в звездолетах и ничего не успели построить. К тому же Кастор, единственная известная нам звезда с планетами, тоже был задет бурей.

Он умолк. Затем вернулся к прерванной мысли.

–     Итак, секрет локатора... В чем он?

Советники вокруг меня вздохнули с облегчением.

Теперь они не боялись, что их раса будет уничтожена. Я с гордостью отметил, что, когда самое страшное осталось позади, никто из нас даже не подумал о себе.

–     Значит, вы не знаете тайны? – вкрадчиво проговорил Йоал.– Вы достигли очень высокого развития, однако завоевать галактику сможем только мы.

С заговорщицкой улыбкой он обвел глазами всех остальных и добавил:

–     Господа, мы можем по праву гордиться нашими великими открытиями. Предлагаю вернуться на звездолет. На этой планете нам больше нечего делать.

Еще какой-то момент, пока мы не скрылись в своих сферических гондолах, я с тревогой думал, что двуногое существо попытается нас задержать. Но, оглянувшись, я увидел, что человек повернулся к нам спиной и неторопливо идет вдоль улицы.

Этот образ остался в моей памяти, когда звездолет начал набирать высоту. И еще одно я запомнил: атомные бомбы, сброшенные на город одна за другой, не взорвались.

–     Так просто мы не откажемся от этой планеты,– сказал капитан Горсид.– Я предлагаю еще раз переговорить с чудовищем.

Они решили снова спуститься в город – Инэш, Йоал, Виид и командир корабля. Голос капитана Горсида прозвучал в наших приемниках:

–     Мне кажется...– мой взгляд улавливал сквозь утренний туман блеск прозрачных гондол, которые опускались вокруг меня.– Мне кажется, мы принимаем это создание совсем не за то, что оно собой представляет в действительности. Вспомните, например – оно пробудилось и сразу исчезло. А почему? Потому что испугалось. Ну конечно же! Оно не было хозяином положения. Оно само не считает себя всесильным.

Это звучало убедительно. Мне доводы капитана пришлись по душе. И мне вдруг показалось непонятным, чего это он так легко поддался панике! Теперь опасность предстала перед ним в ином свете. На всей планете всего один человек. Если они действительно решатся, можно будет начать переселение колонистов, словно его вообще нет. Он вспомнил, так уже делалось в прошлом неоднократно. На многих планетах небольшие группки исконных обитателей избежали действия смертоносной радиации и укрылись в отдаленных областях. Почти всюду колонисты постепенно выловили их и уничтожили. Однако в двух случаях, насколько он помнит, «туземцы» еще удерживали за собой небольшие части своих планет. В обоих случаях было решено не истреблять их радиацией – это могло повредить самим истребителям. Там колонисты примирились с уцелевшими автохтонами. А тут и подавно – всего один обитатель, он не займет много места!

Когда мы его отыскали, человек деловито подметал нижний этаж небольшого особняка. Он отложил веник и вышел к нам на террасу. На нем были теперь сандалии и свободно развевающаяся туника из какой-то ослепительно сверкающей материи. Он лениво посмотрел на них и не сказал ни слова.

Переговоры начал капитан Горсид. Я только диву давался, слушая, что тот говорит механическому переводчику. Командир звездолета был предельно откровенен: так решили заранее. Он подчеркнул, что мы не собираемся оживлять других мертвецов этой планеты. Подобный альтруизм был бы противоестественен, ибо все возрастающие орды нашей расы постоянно нуждаются в новых мирах. И каждое новое значительное увеличение населения выдвигало одну и ту же проблему, которую можно разрешить только одним путем. Но в данном случае колонисты добровольно обязуются не посягать на права единственного уцелевшего обитателя планеты.

В этом месте человек прервал капитана Горсида:

– Какова же была цель такой бесконечной экспансии?

Казалось, он был искренне заинтересован.

–     Предположим, вы заселите все планеты нашей галактики. А что дальше?

Капитан Горсид обменялся недоуменным взглядом с Йоалом, затем со мной и Виидом. Я отрицательно покачал туловищем из стороны в сторону. Я почувствовал жалость к этому созданию. Человек не понимал и, наверное, никогда не поймет. Старая история! Две расы, жизнеспособная и угасающая, держались противоположных точек зрения: одна стремилась к звездам, а другая склонялась перед неотвратимостью судьбы.

–     Почему бы вам не установить контроль над своими инкубаторами? – настаивал человек.

–     И вызвать падение правительства? – сыронизировал Йоал.

Он проговорил это снисходительно, и я увидел, как все остальные тоже улыбаются наивности человека. Я почувствовал, как интеллектуальная пропасть между нами становится все шире. Это существо не понимало природы жизненных сил, управляющих миром.

–     Хорошо,– снова заговорил человек.– Если вы не способны ограничивать свое размножение, это сделаем за вас мы.

Наступило молчание.

Наши начали окостеневать от ярости. Я чувствовал это сам и видел те же признаки у других. Мой взгляд переходил с: лица на лицо и возвращался к двуногому созданию, по-прежнему стоявшему в дверях. Уже не в Первый раз я подумал, что противник выглядит совершенно беззащитным.

«Сейчас, – подумал я, – я могу обхватить его щупальцами и раздавить!»

Умственный контроль над внутриядерными процессами и гравитационными полями, сочетается ли он со способностью отражать чисто механическое, макрокосмическое нападение? Я думал, что сочетается. Сила, проявление которой мы видели два часа назад, конечно, должна была иметь какие– то пределы. Но мы этих пределов не знали. И тем не менее все это теперь не имело значения. Сильнее они или слабее – неважно. Роковые слова были произнесены. «Если вы не способны ограничить, это сделаем за вас мы!»

Эти слова еще звучали в моих ушах, и, по мере того, как их смысл все глубже проникал в мое сознание, я чувствовал себя все менее изолированным и отчужденным. До сих пор я считал себя только зрителем. Даже протестуя против дальнейших воскрешений я действовал как незаинтересованное лицо, наблюдающее за драмой со стороны, но не участвующее в ней. Только сейчас я с определенной ясностью понял, почему я всегда уступал и в конечном счете соглашался с другими. Возвращаясь в прошлое, к самым отдаленным дням, теперь я видел, что никогда по-настоящему не считал себя участником захвата новых планет и уничтожения чуждых рас. Я просто присутствовал при сем, размышлял, рассуждал о жизни, не имевшей для меня значения. Теперь это понятие конкретизировалось. Я больше не мог, не хотел противиться могучей волне страстей, которые меня захлестнули. Сейчас я мыслил и чувствовал заодно с необъятной массой соплеменников. Все силы и все желания расы бушевали в моей крови.

– Слушай, двуногий! – прорычал я.– Если ты надеешься оживить свое мертвое племя – оставь эту надежду!

Человек посмотрел на меня, но промолчал.

–     Если бы ты мог нас всех уничтожить,– продолжал я,– то давно уничтожил бы. Но все дело в том, что у тебя не хватит сил. Наш корабль построен так, что на нем невозможна никакая цепная реакция. Любой частице потенциально активной материи противостоит античастица, не допускающая образования критических масс. Ты можешь произвести взрывы в наших двигателях, но эти взрывы останутся тоже изолированными, а их энергия будет обращена на то, для чего двигатели предназначены,– превратится в движение.

Я почувствовал прикосновение Йоала.

–     Поостерегись! – шепнул историк.– В запальчивости ты можешь выболтать один из наших секретов.

Я стряхнул его щупальце и сердито огрызнулся:

–     Хватит наивничать! Этому чудовищу достаточно было взглянуть на наши тела, чтобы разгадать почти все тайны нашей расы. Нужно быть дураком, чтобы воображать, будто оно еще не взвесило свои и наши возможности в данной ситуации.

–     Инэш! – рявкнул капитан Горсид.

Услышав металлические нотки в его голосе, я отступил и ответил:

–     Слушаюсь.

Его ярость остыла так же быстро, как вспыхнула.

–     Мне кажется,– продолжал капитан Горсид,– я догадываюсь, что вы намеревались сказать. Я целиком с вами согласен, но в качестве высшего представителя властей считаю своим долгом предъявить ультиматум.

Он повернулся. Его рогатое тело нависло над человеком.

–     Ты осмелился произнести слова, которым нет прощения. Ты сказал, что вы попытаетесь ограничить движение великого нашего духа.

–     Не духа,– прервал его человек. Он тихонько рассмеялся.– Вовсе не духа!

Капитан Горсид пренебрег его словами.

–     Поэтому,– продолжал он,– у нас нет выбора. Мы полагаем, что со временем, собрав необходимые материалы и изготовив соответствующие инструменты, ты сумеешь построить воскреситель. По нашим расчетам, на это понадобится самое меньшее два года, даже если ты знаешь все. Это необычайно сложный аппарат, и собрать его единственному представителю расы, которая отказалась от машин за тысячелетие до того, как была уничтожена, будет очень и очень не просто.

Ты не успеешь построить звездолет. И мы не дадим тебе времени собрать воскреситель. Возможно, ты сумеешь предотвратить взрывы на каком-то расстоянии вокруг себя. Тогда мы полетим к другим материкам. Если ты помешаешь и там, значит, нам понадобится помощь. Через шесть месяцев полета с наивысшим ускорением мы достигнем точки, откуда ближайшие колонизированные планеты услышат наш призыв. Они пошлют огромный флот: ему не смогут противостоять все твои силы. Сбрасывая по сотне или тысяче бомб в минуту, мы уничтожим все города, так что от скелетов твоего народа не останется даже праха.

Таков наш план. А так оно и будет. А теперь делай с нами что хочешь – мы в твоей власти.

Человек покачал головой.

–    Пока я ничего не стану делать,– сказал он и подчеркнул: – Пока ничего.

Помолчав, добавил задумчиво:

–    Вы рассуждаете логично. Очень. Разумеется, я не всемогущ, но, мне кажется, вы забыли одну маленькую деталь. Какую, не скажу. А теперь прощайте. Возвращайтесь на свой корабль и летите, куда хотите. У меня еще много дел.

Я стоял неподвижно, чувствуя, как ярость снова разгорается во мне. Потом, зашипев, я прыгнул, растопырив щупальца. Они уже почти касались нежного тела, как вдруг что-то отшвырнуло меня.

Очнулся я на звездолете.

Я не помнил, как очутился в нем, я не был ранен, не испытывал никакого потрясения. Я беспокоился только о капитане Горсиде, Вииде, Йоале, но все трое стояли рядом со мной такие же изумленные. Я лежал неподвижно и думал о том, что сказал человек: «Вы забыли одну маленькую деталь...» Забыли? Значит, мы ее знали!

Что же это такое? Я все еще раздумывал над этим, когда Йоал сказал:

–     Глупо надеяться, что наши бомбы хоть что-нибудь сделают!

Он оказался прав.

Когда звездолет удалился от Земли на сорок световых лет, я был вызван в зал совета. Вместо приветствия Йоал уныло сказал:

–     Чудовище на корабле.

Его слова как гром поразили меня, но вместе с их раскатами на меня снизошло внезапное озарение.

–     Так вот о чем мы забыли! – удивленно и громко проговорил я наконец.– Мы забыли, что он при желании может передвигаться в космическом пространстве в пределах...– как это он сказал?., в пределах девяноста световых лет.

Я понял. Мы, которым приходилось пользоваться звездолетами, разумеется, не вспомнили о такой возможности. И удивляться тут бы нечему. Он обладал волшебным кристаллом Будды.

Потрясенный, я зашатался, цепляясь за рычащий приемник, и начал выкрикивать в микрофон последнее, что я понял. Ответа не было. Все заглушал рев невероятной, уже неуправляемой энергии. Жар начал размягчать его бронированный панцирь, когда я, запинаясь, попробовал дотащиться до силового регулятора.

Навстречу мне рванулось багровое пламя. Визжа и всхлипывая, я бросился обратно к передатчику.

Несколько минут спустя я все еще что-то пищал в микрофон, когда могучий звездолет нырнул в чудовищное горнило бело-синего солнца.

Запись прервалась.

В магнитофоне раздались какие-то непонятные сигналы, щелчки и тут же заговорил чистый женский голос:

–     Сегодня суббота,– сказала женщина.– Я временами сбиваюсь и теряю счет дням, но я добавила на календаре три дня – по-моему, именно столько я забыла отметить – и получается, что сегодня должна быть суббота.

Меня звать Мира, и у меня нет бровей и ресниц, и даже прозрачный пушок на щеках. Когда-то у меня были длинные, черные волосы, но теперь, глядя на свое розовое, голое лицо, я воображаю, что раньше была рыжей. Я расскажу вот что!

Мой муж Бен сидел развалясь у кухонного стола. Как и я, он был совершенно лыс и без волос. Он ждал завтрака. Он носил выцветшие красные шорты и тенниску с большой дырой под правым рукавом. Глаза его глядели пристально, а череп казался более голым, чем у меня, поскольку у него не было ни платка, ни шапки.

–     В субботу мы всегда отдыхали,– говорила я.

–     Я должен сегодня обкосить лужайку,– отвечал он.– Суббота там или не суббота.

Я продолжала, как бы и не услышав.

–     В такие дни мы выезжали к морю, на пляж. Я многое забыла, но это я помню... На этой земле.

–     Я на твоем месте не думал бы про все эти вещи,– сказал он и, повернувшись, закричал: – Малыш! – он проглатывал звук «а», так что получалось – М'лыш.– М'лыш. Пора завтракать, парень,– и, тяжело дыша, сказал жене: – Он не придет.

–     Но я все же думаю об этом. Я помню булочки с сосисками и пикники на морском берегу, и какие это были прекрасные прохладные дни. Мне кажется, что у меня нет даже купального костюма.

–     Это все будет далеко не так, как раньше.

–     Но море-то осталось прежним. И уж в этом можно быть уверенным. Интересно – там был дощатый настил для прогулок – сохранился ли он?

–    Ха,– сказал Бен,– мне не нужно ехать и смотреть, чтобы ответить тебе, что его давно пустили на дрова. Ведь это было четыре года тому назад.

–     Овсянка,– произнесла женщина, вкладывая в одно это слово все, что она чувствовала, вспоминая о пляже и о прошлом...

Магнитофон продолжал работать.

–     Не подумай только, что я для тебя не хочу ничего сделать,– сказал Бен.– Я хотел бы. Так же, как я хотел бы, чтобы тогда мне удалось донести до дома эту рубленую солонину. Но пакет был тяжелый, и мне пришлось бежать, и была драка, так что и сахар я тоже потерял. Интересно, какая сволочь сейчас пользуется нашим добром?

–    Я знаю, что ты делаешь все возможное, Бен. Я знаю. Просто временами что-то находит на меня, особенно в такие вот субботние дни, как сейчас. Ходить за водой в конец острова; да еще эта овсянка; временами кажется, что мы ничего не едим, кроме нее, но как подумаю, какой опасности ты подвергаешь себя, добывая пищу...