Текст книги "Тихий омут"

Автор книги: Найджел Маккрери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Глава 11

В следующую неделю Дэйзи и Сильвия дважды встречались за ленчем и один раз съездили в садоводческий центр возле Фринтона, чтобы Сильвия купила себе кое-какие бордюрные растения. Солнце светило с безоблачного синего неба, когда Сильвия осторожно пробиралась проселками в своем маленьком, но ухоженном «фиате». Дэйзи смотрела на проплывающие мимо поля. Высокие желтые цветы – похоже, только их здесь и выращивали, – покачивались на ветру. От заглушающего все запаха цветов, который втекал через окно, у Дэйзи кружилась голова.

Езда в машине напоминала Дэйзи о ее собственном «вольво», тихонько стоящем в переулке в Колчестере. Она не позаботилась о нем, и теперь он, наверное, привлек внимание полиции за неправильную парковку, а возможно, на него даже поставили колодки. Забирать рискованно, а учитывая, что у Сильвии есть своя машина, бессмысленно. В скором времени эта машина перейдет к ней, и можно оставить «вольво» ржаветь с миром. В конечном счете он ниточка к прошлому, от которого она пытается сбежать. Лучше его не трогать.

Сильвия припарковала «фиат» в тени большого дерева у садоводческого центра. Они вместе вошли внутрь, и пока Сильвия высматривала что-нибудь подходящее для травяного бордюра, Дэйзи бродила по участку, выделенному для саженцев деревьев. Целый ряд был отведен под тис, и Дэйзи полчаса с удовольствием погуляла вдоль него, отмечая различия между английской, канадской и японской разновидностями, трогая похожие на иголки листья и поглаживая красно-коричневую чешуйчатую кору. Какое универсальное дерево! Крепкое, красивое, смертоносное, если его правильно использовать, благодаря высокому содержанию токсинов в коре, листьях и семенах.

Обернувшись, она увидела Сильвию, толкающую перед собой тележку, полную разнокалиберных горшочков. Дэйзи позволила себе немного помечтать, представляя, как разными способами будет скармливать тис Сильвии. Одни иголки могут вызвать то, что, как она считала, называется анафилактическим шоком, если их сжевать с пахучим обедом. С другой стороны, постепенное добавление в пищу Сильвии истолченной в порошок коры способно ослаблять работу сердца вплоть до остановки. Какая прелесть!

Устав от тисовых деревьев, Дэйзи отправилась искать Сильвию. Она нашла ее возле экспозиции ромашек. Та пыталась выбрать самые здоровые экземпляры.

– Разве у них не великолепный запах? – спросила она. – Мне очень нравится идея о лужайке с ромашками. Ты знаешь, если по ним ходить, они разрастаются еще больше.

Таковы же и некоторые люди, подумала Дэйзи, предвкушая день, когда будет командовать в доме, а Сильвия станет плясать под ее дудку. Месяц? Три – самое большее, если она не станет торопить события.

– Тебе не кажется, что запах немного тошнотворен? – спросила она. – Думаю, это не совсем то, что тебе нужно для сада. Давай поищем что-нибудь еще.

– Если ты так действительно думаешь… – Сильвия выглядела немного обиженной такой реакцией Дэйзи.

– Именно так. Ты будешь меня за это благодарить. – Повернувшись к тележке, она отметила, что Сильвия набрала большое количество растений. – Ты уверена, что можешь позволить себе все это?

– О да! – улыбнулась Сильвия, забыв мимолетную обиду. – Мой муж здорово обеспечил меня. Вдовья пенсия больше того, что я зарабатывала на службе. Просто не знаю, что делать с деньгами.

И это, подумала Дэйзи, для нее лучшая новость за всю неделю. Пока Сильвия бродила, высматривая более пышные растения, Дэйзи отправилась туда, где, расправив листья, слегка склонялся на солнце изящный ревень. Совершенно забытое растение. Кто сегодня вообще готовит пироги с ревенем или тушит его? И помнит ли еще кто-нибудь, что при всей изысканности вкуса стеблей его листья в высшей степени ядовиты, если готовятся вместе с ними? Щавелевая кислота, полагала она.

Отвернувшись от ревеня, Дэйзи увидела, что Сильвия разговаривает с джентльменом в блейзере и тщательно отутюженных брюках. Они обсуждали достоинства дубровки и долгоносика в качестве газонной травы, и на лице Сильвии было выражение, которое Дэйзи не понравилось. Она улыбалась. Более того, она вся лучилась.

– Ах, Дэйзи, – взволнованно проговорила Сильвия, когда Дэйзи подошла, – это Кеннет! Она работал с моим мужем много лет назад. Поверишь ли, мы только что наткнулись друг на друга!

– Какое прекрасное стечение обстоятельств! – весело отозвалась Дэйзи, когда Кеннет пожимал ей руку. Она не могла не заметить, что его взгляд лишь на мгновение оторвался от лица Сильвии. – Дорогая, нам действительно нужно ехать, если мы хотим вернуться вовремя.

– Я подумала, мы сначала выпьем по чашке чая. – Сильвия тронула Кеннета за рукав. – Нам с Кеннетом нужно многое наверстать. Мы много лет не виделись.

Дэйзи с неудовольствием обнаружила, что ее тянут к кафе, где ей пришлось терпеть то, что временами казалось похожим на когда-то прерванное и очень вежливое ухаживание.

Кеннет был само очарование, нет сомнений, и Сильвия была очарована. За чаем с лепешками – за все платил Кеннет – Дэйзи поняла, что ее планы трещат по швам. К тому времени как была налита последняя чашка, а на остатки лепешки выложена последняя ложка крема, Кеннет и Сильвия договорились на следующей неделе вместе сходить в театр. Дэйзи тоже пригласили, разумеется, и она согласилась, чтобы не выглядеть мелочной – из этой ситуации еще можно было что-нибудь получить, – но в глубине души знала, что Сильвия для нее потеряна. Теперь у ее новой приятельницы появился еще один друг, и это затруднит изоляцию ее от мира и обеспечение полной зависимости от Дэйзи. Вероятно, даже сделает это невозможным.

На мгновение ей захотелось приготовить для Сильвии и Кеннета великолепный ревеневый пирог, просто чтобы показать – сильных чувств не бывает, но не было смысла при наличии долгосрочных планов давать волю досаде. Остается лишь все начать сначала.

Покончив с чаем и лепешками, они расстались: Кеннет пошел искать какое-то средство для борьбы со слизняками, а Сильвия и Дэйзи поехали в Лейстон-бай-Нейз. Поездка обратно проходила в более натянутой атмосфере. В какой-то момент Сильвия посмотрела на Дэйзи:

– Как ты себя чувствуешь? Ты какая-то молчаливая.

– Просто устала, – ответила Дэйзи, а сама не поняла, имеет ли в виду сегодняшний день или всю свою жизнь.

Сильвия высадила Дэйзи сразу за станцией, когда та, прервав долгое молчание, заявила, что собирается сделать кое-какие покупки на Хай-стрит.

По какой-то причине, Дэйзи не могла объяснить, ей не хотелось, чтобы Сильвия видела, где она живет. Теперь она была рада своей осторожности. Если обрывать отношения и начинать все сначала, лучше, чтобы не было никакой связи между одной потенциальной жертвой и следующей – даже если этой связью является арендованное Дэйзи жилье. Она со смешанными чувствами наблюдала за медленно удаляющимся маленьким «фиатом». С одной стороны, приводящая в уныние утрата дома, машины и приличной пенсии. С другой, Сильвия показала себя волевой натурой. Обретение власти над ней потребовало бы много времени и сил, а Дэйзи чувствовала, что того и другого у нее остается все меньше. Что-то давило на нее, заставляя сокращать интервалы между убийствами. Сильвию, несомненно, заинтересует, куда подевалась ее новая подруга, но она это переживет – с помощью Кеннета. И никогда не узнает, какую счастливую карту вытащила.

Вместо того чтобы идти к Хай-стрит, ноги, как обнаружила Дэйзи, понесли ее в другом направлении – в сторону противоположной оконечности причала, где, расставленные ряд за рядом в строгом порядке, пляжные домики смотрели на берег в ожидании отпускного сезона, когда они раскроются, как цветы: ставни и двери широко распахнутся, чтобы ловить солнечное тепло.

С дороги над пляжными домиками Дэйзи смотрела на ярко раскрашенные крыши – хаотичный набор красного, синего, зеленого и желтого цветов. Бетонные дорожки вились между рядами домов, а лестницы, тоже бетонные, с перилами из стальных труб, соединяли их с раскинувшимся внизу пляжем. Сейчас все выглядело тусклым и печальным, но в разгар лета это место будет кишеть детьми и родителями и до самых небес пропахнет лосьоном для загара.

Дэйзи осторожно спустилась к ближайшей лестнице, ведущей на пляж. Просоленная трава росла по краям лестницы и между ступенями: мужественные растения, которые будут чувствовать себя прекрасно даже в самых непригодных условиях.

Песок набился во все трещины и щели. Двери в одном или двух пляжных домиках выбили подростки, чтобы найти, где укрыться, покурить и пощупать упирающихся подружек.

Когда Дэйзи добралась до последнего пролета и осторожно сошла на влажный песок, она ощущала пляжные домики у себя за спиной, словно сотню вытаращенных на нее глаз.

Шел отлив, и ноги Дэйзи во время ходьбы выдавливали из песка воду. Отступившая вода оставила на песке крошечные волны. Через каждые несколько ярдов песок морщинился маленькими туннелями: следы, оставленные улитками, ползающими в поисках крошек пищи. Где-то под замками из песка и оставшимися от прилива озерцами воды существует целый мир, живущий слепой бездумной жизнью, извивающийся, уползающий. И при этом никто не задумывается о нем, лежа на песке в попытке загореть, играя в волейбол или бросаясь в волны. Они не знают об ужасах, лежащих под самой поверхностью.

Справа от нее все небо занимала темная туша причала, закрывая от нее ту часть Лейстона, которую она так хорошо узнала за последние недели. Почему-то Дэйзи пошла к массивным деревянным опорам, которые поддерживали причал. Можно было пройти под ними, затем подняться на прогулочную площадку на другой стороне. А там сесть на автобус, идущий до ее дома.

Деревянные столбы стояли в заполненных водой ямах, образованных откатывающимися волнами, когда они кружились водоворотами вокруг опор. Само дерево до высоты футов в шесть было покрыто водорослями. Мокрый песок был усеян замшелыми камнями, и в нос Дэйзи ударил все подавляющий аромат разлагающихся растений. Она продолжала идти, обходя озерца стоячей воды и гнилые обрубки дерева, торчащие из глинистого песка, и задерживая дыхание, пока не дошла до другой стороны.

Открывшаяся панорама неба и эспланады немного успокоила ее, и она даже решила сходить к отступающей с отливом воде. Тонкий тихий голосок, послышавшийся у нее в голове, предложил ей снять туфли и немного пошлепать по воде, но она понимала, что это выглядело бы нелепо. Она шла вдоль берега, массивный выступ Нейза высился впереди. На берегу были и другие люди – кто один, кто парами, – они прогуливали собак или просто бродили по пляжу. Дэйзи чувствовала себя одинокой, уязвимой, а еще почему-то безымянной. Для всех находящихся на прогулочной площадке людей она была лишь одной из фигурок, гуляющих по песку.

Дэйзи обдумывала варианты. Театр, с неохотой решила она, отпадает уже потому, что Сильвия и Кеннет, похоже, могли быть отъявленными театралами, а Дэйзи не хотелось, чтобы кто-то, пусть и с благими намерениями, мешал ее охоте. Возможно, «Клуб дружбы вдов» достоин изучения. В качестве альтернативы всегда можно попробовать наведаться в воскресный вечер в одну из местных церквей. Она обнаружила, что утренние службы собирают слишком много народу. Хуже того, все там, как правило, знают друг друга и общаются. Вечерние воскресные службы главным образом привлекают людей одиноких, тех, кто хочет помолиться в одиночестве, а не в компании. Там наверняка удастся отыскать достойную жертву. Проблема в том, что женщины, которые обычно ходят молиться воскресными вечерами, бедны как церковные мыши, пардон за каламбур. Еще хуже то, что ее практически наверняка заметит и попытается с ней заговорить викарий. А благонамеренный церковник – последнее, что ей нужно.

Поблизости должен быть боулинговый клуб, решила Дэйзи. Она была совершенно уверена, что видела зеленое здание боулинга из автобуса по дороге домой. Возможно, стоит вступить туда.

Послеобеденное солнце, висящее у нее за спиной, отбрасывало ее тень на песок, к которой неожиданно присоединилась вторая. Дэйзи испуганно повернулась. Маленький клубок из шерсти и зубов проскочил мимо ее ног и метнулся в воду, резко отскочил и снова с лаем бросился на волны.

– Уж простите, – раздался позади голос. – Он всегда так. Всегда носится за собственной тенью. Надеюсь, он не напугал вас.

Дэйзи обернулась. Ее поразил до изумления странный набор одежды женщины, которая с ней заговорила: теплые гетры, широкая юбка, бархатный жилет на рубашке из джинсовой ткани, а поверх всего этого плотное пальто. Ее волосы, или то, что можно было разглядеть под бесформенной шляпкой, пребывали в диком беспорядке и казались золотыми под косыми лучами опускающегося солнца. Лицо, находящееся в тени из-за бьющего сзади света, было скорее изрезано, чем покрыто морщинами, а глаза были тускло-голубого цвета. Она могла быть лет на десять моложе или старше Дэйзи: у нее было одно из тех лиц, по которым трудно определить возраст. В одной руке она сжимала пластиковый пакет, в другой – собачий поводок.

– Я говорю: надеюсь, он вас не напугал.

– Меня трудно напугать, – отозвалась Дэйзи, глядя на это видение, словно оно восстало из песка в ответ на ее молитвы.

– Молодец, – сказала женщина. – Я Юнис. Юнис Коулмэн.

– Дэйзи Уилсон.

– Вы приезжая или имеете несчастье жить в этом полном предрассудков городе?

Дэйзи не могла не улыбнуться при виде такой откровенности.

– Я недавно переехала сюда.

– Тогда примите мои соболезнования.

Комочек из шерсти и зубов, ранее проскочивший мимо, вдруг снова с головокружительной скоростью пронесся по песку в обратную сторону, гонясь за тенью чайки, которая парила над ними.

– Это Джаспер, – сказала Юнис. – Назван в честь Джаспера Джонса, художника.

– Он знаменит? – спросила Дэйзи. – Я никогда о нем не слышала.

Женщина бросила на нее странный взгляд:

– Вы не слышали о Джаспере Джонсе?

– Нет.

– Еще скажите, что никогда не слышали о Джэксоне Поллоке.

– Никогда.

– Джоан Миро?

– О ней тоже.

– Джоан Миро – это он, а не она. – Юнис мрачно покачала головой: – Куда катится мир…

– Вы художница? – спросила Дэйзи, чувствуя, что вовлечена в разговор, который выворачивается из-под ее контроля.

– Я держу художественную галерею и центр ремесел, – ответила Юнис. – Нельзя сказать, что люди здесь очень интересуются искусством. Все же мне есть чем заняться. Спасаться от маразма.

– А какие у вас виды искусства и ремесел?

Юнис пожала плечами:

– Я походя накупила картин. Кое-какая посуда. Парочка гобеленов. Никакой нудятины вроде вышивки. Это не искусство – так, занятие от нечего делать. Я даю уроки – или давала бы, если бы кто-нибудь удосужился зайти. Кофе и пирожные. Всех видов. У меня есть перестроенный сарай рядом с домом. Хотя он в стороне от торной дороги. Не на главном туристическом маршруте.

– Это, видимо, очень забавно, – со всей убежденностью, на какую была способна, заявила Дэйзи. – Вы должны сказать мне, где это.

– У меня с собой карта. Где-то. – Юнис покопалась в пакете и достала несколько листков. – Сама напечатала.

Дэйзи так и поняла. Схемы были сделаны на компьютере, но там было слишком много разных шрифтов.

– Это… впечатляет, – проговорила она наконец.

– Вовсе нет. В этом-то и проблема. Я могу заниматься искусством, я могу заниматься ремеслом, но у меня ничего не получается с рекламой. Я не знаю, как мыслят люди. Нет мозгов для бизнеса. Счета меня не волнуют. Не понимаю, как движутся деньги; не понимаю профессионального жаргона.

– Вам нужно, чтобы кто-то помогал.

Юнис пожала плечами:

– У меня прежде были помощники, но они ушли. У меня что на уме, то и на языке, знаете ли. Некоторым это совсем не нравится. Ну и скатертью дорога, говорю я. Дело в том, что я, кажется, сожгла все мосты. Больше никто здесь не хочет мне помогать.

Если бы Дэйзи верила в Бога, то сочла бы эту встречу даром провидения. На самом деле она могла лишь мечтать, чтобы когда закрывается одна дверь, открывалась другая.

– Я как раз искала себе занятие для свободного времени, – даже не подумав, сказала она. – Возможно, я могла бы вам помогать. Составлять какие-нибудь подходящие проспектики, разносить по городу рекламные объявления, что-нибудь в таком роде.

– Вы уверены? – На лице Юнис читалось сомнение. – С чего это вам захотелось заниматься такими делами?

– Это не даст мне скучать. – Она взглянула на листок. – Мне зайти завтра? Мы могли бы все обговорить.

На лице Юнис появилась улыбка. Она вдруг словно лет на десять помолодела.

– Это было бы чудесно. Вас будет ждать кофе с пирожным. У меня всегда есть кофе и пирожные. По большей части они достаются птицам. Это я про пирожные. Не про кофе. Э-эй! – Она затопала прочь, ее собака последовала за ней. Под подолом юбки и теплыми гетрами виднелось то, что Дэйзи могла описать лишь как «ботинки эльфов».

До чего странная женщина! И все же какая интересная перспектива! Ее манера разговора по принципу «поток сознания», вероятно, через какое-то время будет злить Дэйзи, но, возможно, это какое-то время ей и нужно. Если нет способности к бизнесу, то Юнис с радостью позволит Дэйзи взять его под контроль, а раз у нее в городе нет друзей, то о ней никто не спохватится, если она вдруг исчезнет. И еще сарай! Дэйзи не хотела надеяться на слишком многое – возможно, он полон крыс и рушится, но такой вид недвижимости всегда востребован для перестройки в роскошные апартаменты. Даже если больше ничего нет, здесь можно развернуться.

Чувствуя себя веселее, чем когда вышла на пляж, Дэйзи отправилась выпить праздничный кофе. Однако не в кафе у почты. Слишком велик шанс встретить там сейчас Сильвию. Нет, придется найти другое место.

На следующий день после бессонной ночи Дэйзи нашла на своей карте принадлежащий Юнис сарай с предметами искусства и ремесел. Там неподалеку останавливался автобус, идущий на Клэктон, и Дэйзи отправилась туда. Было бы удобнее на машине, разумеется. Так или иначе, оставив «вольво» в прошлом и утратив шансы на «фиат» Сильвии, Дэйзи решила, что в первую очередь нужно найти автомобиль, которым она могла бы пользоваться. И чтобы ничто не могло связать машину с ней, если вдруг возникнут затруднения. Возможно, у Юнис есть машина.

Поездка на автобусе заняла примерно полчаса, еще минут десять Дэйзи шла по изрезанной колеями проселочной дороге. Нарисованная от руки стрелка с напыщенной рекламой Центра искусств и ремесел сорвалась с крепежа и теперь указывала куда-то в облака. Но день был чудесным, и Дэйзи все еще ощущала запах моря. И это ей очень нравилось.

В конце дороги стоял довольно большой дом, построенный, видимо, в прошлом веке: пять комнат по крайней мере, может, и больше. Дэйзи с восторгом смотрела на него. Как здорово было бы превратить его в место, где можно спать и вкушать завтраки! Не для нее, разумеется. Это означало бы необходимость обустраиваться и оставлять свое имя на слишком большом количестве документов. Но кто-нибудь с пониманием отвалил бы за этот дом кучу денег.

Рядом с домом находился сарай – большой, длинный, с шиферной крышей. Вход был устроен по-новому: двустворчатая дверь из стекла и дерева, которая сейчас была открыта, чтобы внутрь попадал воздух. Дэйзи робко подошла и выглянула из-за косяка:

– Привет…

– Привет… Кто это?

Дэйзи вошла в сарай. Внутри было на удивление светло и просторно. Немало, похоже, усилий потребовалось, чтобы его покрасить и разделить пространство перегородками, на которых висели картины, выполненные в самых различных стилях. Повсюду стояли тумбы с посудой и статуэтками. Пол был выстлан пробковой плиткой. Юнис Коулмэн сидела за Г-образной стойкой возле двери. Справа от нее стояла касса. Перед ней лежала книга с черно-белыми фотографиями, которую она неторопливо листала.

– Дэйзи. Дэйзи Уилсон.

Лицо Юнис просветлело, она узнала Дэйзи. Что бы ни произошло, подумала Дэйзи, входя, нетрудно будет узнавать, что на душе у Юнис. Все эмоции отражались на ее лице и звучали в голосе, прежде чем попадали в мозг.

– Женщина с пляжа! Я боялась, что вы могли оказаться просто вежливым человеком и вовсе не собирались приходить.

– Я бы никогда так не поступила, – потупилась Дэйзи. – Если говорю, сделаю что-то, то сделаю, пусть хоть земля провалится или начнется наводнение.

– Хотите кофе?

Юнис захлопотала в небольшом закутке сарая, где возле раздаточного окна стояли четыре круглых столика и несколько стульев, за которыми Дэйзи могла различить лишь бачок с горячей водой и несколько пирожных под сферическими стеклянными крышками. Пока Юнис готовила кофе, Дэйзи огляделась. Первый взгляд был обманчив: картины висели небрежно, а статуэтки покрылись пылью. Еще в углах лежали пачки газет и коробки с разной мелочевкой. Юнис явно принадлежала к той категории людей, кто считает, что уборка не только тяжелая работа, но и трудная задача в том смысле, в каком трудны кроссворды.

Они сели за столик и принялись болтать. Или, скорее, Юнис говорила, а Дэйзи слушала и отдавалась воображению.

Похоже, у Юнис была свободная и легкая жизнь. Дочь состоятельных родителей из окружающих Лондон графств, она в молодости окончила Колледж искусств Сент-Мартин в Лондоне и лет двадцать болталась по различным коммунам и общинам, сожительствуя и расходясь с мужчинами и с женщинами, оказываясь музой для одних художников и моделью для других, принимая легкие наркотики, – в общем, вела праздную и беззаботную жизнь, которую Дэйзи глубоко не одобряла, хотя и не сказала об этом Юнис. После смерти отца Юнис унаследовала кучу денег и вместо того, чтобы вернуться в фамильный дом (или «особняк», как она между делом однажды его назвала), продала его, а затем вместе с одним из многочисленных любовников купила дом вблизи моря в районе Тендринга, рассчитывая зажить пасторальной жизнью селянки. Сельский труд, однако, оказался тяжелым. Любовник уехал, а она осталась. Мужчины приходили и уходили, и те из них, что имели практическую жилку, помогли ей привести дом и сарай в более-менее приличный вид. Так появился Центр искусств и ремесел, который, в чем Юнис была уверена, должен привлечь клиентов и стать со временем зеркальным отражением тех сообществ художников, где она вращалась, будучи много моложе и красивее. И вот теперь она одинока, если не считать какого-нибудь редкого проезжего туриста.

Перед тем как уйти, Дэйзи предложила Юнис помочь превратить ее Центр искусств и ремесел в действующее предприятие. Еще она прониклась глубокой ненавистью к псу Джасперу, у которого, похоже, было так же мало мозгов, как у хозяйки, но без ее трогательных вспышек сентиментальности.

Дэйзи вернулась на следующий день и принялась вычищать из сарая рухлядь. Большая часть коробок была наполнена упаковочными материалами и всякими странными вещами, которые набрались у Юнис за многие годы. Это она выкинула сразу. Газеты тоже были старыми: и местные, и национальные, они увидели свет несколько месяцев назад, а в одной из завалившихся пачек – и несколько лет назад. Дэйзи поняла, насколько они стары, уже по цвету и текстуре бумаги: в сарае все, что хранилось больше нескольких недель, желтело и становилось ломким.

Именно во время перетаскивания пачки газет, что лежала возле кассы, взгляд Дэйзи случайно остановился на заголовке, который едва не заставил ее сердце остановиться.

В лесу найдено тело пенсионерки.

Оглянувшись на Юнис, которая позабыла обо всем на свете, просматривая очередную книгу с черно-белыми фотографиями, Дэйзи склонилась над газетой и быстро прочла статью.

Вчера в лесу неподалеку от Ипсуика обнаружено тело пожилой 68-летней женщины. Труп был завернут в листы полиэтилена и закопан в неглубокой яме.

По информации полиции, пенсионерка Вайолет Чэмберс была найдена случайно, когда некая машина свалилась в кювет неподалеку от места, где она была зарыта. Водитель погиб на месте происшествия.

Об исчезновении Вайолет Чэмберс не сообщалось, и полиция продолжает выяснять, почему оно не было замечено прежде. Источник в криминалистической бригаде сообщил, что, судя по состоянию тела, оно находилось в лесу много месяцев.

Слова в газете, казалось, плясали перед глазами Дэйзи. Вайолет Чэмберс. Они нашли Вайолет Чэмберс. Это первая из ее жертв, которую обнаружили. Первое звено в длинной цепочке улик.

Одна ошибка. Всего одна ошибка, которая может разрушить все.

Она взглянула на Юнис. Придется действовать быстро. Необходимо осесть, затаиться и исчезнуть. Нужно накинуть на себя плащ респектабельности.

– Все в порядке? – спросила Юнис, посмотрев на Дэйзи. – У тебя такой вид, словно ты съела какую-то гадость.

– Нет, не я, – проговорила Дэйзи. – И пока нет.