Текст книги "Гробница Наполеона"

Автор книги: Наталья Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

– Он что, тебя бил? – живо спросила Прасковья Федоровна.

– Ну да. Высек. Морально, – усмехнулась Инга. – Сказал: девочка, не на того напала. Я тебя вижу насквозь. Ты дешевая шлюха, и это клеймо останется на всю жизнь. Он просто надо мной смеялся. У Грушина к развратным женщинам иммунитет. Его не поймаешь. Как же! Он сам развратен, как… как… Ему просто все уже надоело!'Вот он и бесится.

– Я так и думала! Милочка, не надо так переживать, – и Прасковья Федоровна сочувственно погладила Ингу по руке.

– Нет, вы не понимаете! Не можете понять! Когда вас используют, заранее зная, что выкинут на помойку. Что ничего не будет. Меня еще никто так не унижал. По крайней мере, в лицо не говорили. Не оскорбляли. Ведь он же меня презирает! А сам? Любит этих мертвячек. Заставлял меня под одну наряжаться. Краситься.

– Под кого?

– Под эту свою… – и Инга вдруг грязно выругалась. Не сдерживаясь больше. И с чувством сказала: – Ненавижу!

– Милочка, но ведь тебе наконец повезло! Этот богатый господин, он…

– Женат. Тесть – большая шишка в министерстве. Двое детей.

– Да, да, – покачала головой Прасковья Федоровна. – Но, может быть…

– Ничего не может быть! – отрезала Инга и одним глотком допила вино.

– Еще? – живо спросила Прасковья Федоровна и потянулась к бутылке. Инга кивнула, и писательница тут же вылила в ее бокал остатки. – А я думала, что красивой женщине легко всего добиться!

– Знаете, красивым просто не везет, – вздохнула Инга. И вновь принялась за вино. Язык ее начал слегка заплетаться: – Ну откровенно не везет! Правильно говорят: не родись красивой, родись счастливой. У меня такая внешность, что дай бог каждой! А счастья нет. И много таких. Вот моя подружка, Светка. Которая меня к Грушиным сосватала. Рыжая такая, в веснушках. Пикантная, мужики на нее западали. Увела богача из семьи. Справилась. Теперь забеременеть не может. Укрепиться. А ему уже поднадоело с ней кувыркаться. А мы, модели, такие. Простуженные насквозь. Диеты эти сумасшедшие, макияж, который выедает все краски лица. Высокие каблуки, на которых приходится ходить. Хочешь не хочешь. Но это же вредно! Может, тем, которые знамениты, и хорошо. Слава, деньги, внимание прессы. За такое все можно стерпеть. А внизу всем плохо. И моделям тоже. Не успела отвоевать место под солнцем – вышла в тираж, – неожиданно разоткровенничалась Инга.

– Скажите пожалуйста, – покачала головой Прасковья Федоровна.

– Кстати, а почему у вас детей нет? Тоже не можете? А? – спросила Инга, которая добралась, наконец, до заветного. До проблем со здоровьем по женской части.

– Почему не могу? – удивилась писательница. – Просто я поздно вышла замуж. В сорок с лишним лет. По-моему, рожать уже поздно.

– А до того? Тоже аборты делали?

– До того… Ах, зачем об этом говорить! – Прасковье Федоровне стыдно было признаться собеседнице, что никто и не пытался подарить ей ребенка. Желающих просто не находилось. – Но абортов я не делала. Это кощунственно!

– Значит, у вас все в порядке? – с откровенным разочарованием сказала Инга. – По женской части?

– Ну, разумеется! Я здорова.

– Понятно… Вот ваш муж, – мстительно сказала бывшая модель. – Понятно, что его тянет на молоденьких. Инстинкт, тут уж ничего не поделаешь. Инстинкт продолжения рода. Потому он вам и изменяет.

– Что-о?!

–^: Ато вы не знали? Ладно, хватит прикидываться! Мне Кира говорила…

– Что говорила Кира? – прошипела Прасковья Федоровна, и ее лицо неожиданным образом изменилось. Писательница глянула на Ингу хищно, словно на добычу.

– А вы не такая простая… Уж я-то знаю!

– Кто много знает… – прищурилась Прасковья Федоровна.

– Ведь вы могли ее задушить. Киру. И… при чем здесь Валентин?

– Валентин? А я тебе сейчас скажу… – и писательница начала медленно подниматься со стула…

ПРОДОЛЖЕНИЕ НА ПИКАХ: ДАМА, КОРОЛЬ…

…Пока Инга и Прасковья Федоровна пили французское вино и выясняли отношения, Даниил Грушин и Сид вели наверх связанного по рукам Валентина. Тот шел, ругаясь вполголоса. Посылал проклятия всем, поочередно. Грушину, Артему, Инге…

Поднявшись на третий этаж, Даниил повернулся к Сиду:

– Ну что? И в самом деле в ванной запрем?

– А где ж еще? Там на окне – решетка. Не сбежит.

– А ты откуда знаешь? – пристально глянул на него хозяин дома. – Что на окне решетка?

– Заглядывал. Когда Киру искал.

– Ах, да! – спохватился Грушин. – Кстати, насчет Киры… Ну, да потом об этом. Сначала запрем преступника.

И, открыв дверь санузла, жестом указал Борисюку: «Прошу!» Тот шагнул через порог. Огляделся и мрачно сказал:

– Так и знал, сволочи! Все трупы на меня повесите! А сами чистенькие, в мраморных ваннах! Ненавижу!

– Ты располагайся тут, Валя, – миролюбиво посоветовал Грушин. – Кстати – спасибо. Не ожидал от тебя такой прыти. А ты молодец! Раз – и в дамки!

– Да пошли бы вы…

– Что, нервы не выдержали? Ай-яй-яй!

– Слушай, – тронул Грушина за рукав Сид. – А он не того? Ну, в смысле, на тот свет. А? Тут бритвы опасные. Халаты с поясами.

– Не покончит ли он жизнь самоубийством? Не думаю. Он, в сущности, трус. Потому и стрелял в шофера.

– Кстати, изнутри ванная тоже запирается, – сказал Сид, осмотрев замок.

– И что?

– Да так.

– У него же руки связаны, – напомнил хозяин дома. И предупредил Борисюка: – Валентин, не делай глупостей. Не играй в Монте-Кристо. Если попытаешься разрезать ремень, можешь пораниться сам. И тебе все равно отсюда не выйти.

– Да пошел бы ты…

– Ну, как знаешь. Давай. Отдыхай.

И Даниил Грушин закрыл дверь ванной комнаты. Потом нагнулся над замком, сказав Сиду:

– Вот, смотри. Хитрый замочек. Надо вот так повернуть вот эту штучку, и дверь заперта снаружи. Все.

– Понял, – кивнул Сид. – Не тупой. Ну, пошли?

– Постой-ка. Одну минуту.

– В чем дело? – набычился Сид.

– Задержись. Я хотел с тобой поговорить. Насчет Киры. Я понимаю твое благородное негодование. На твоем месте я бы тоже пришел в бешенство. Но на самом деле если с твоей ненаглядной женушкой что-нибудь случится, то наследство получишь ты.

– Не понял? – тупо переспросил Сид.

– Сам посуди: она богата. В наличии недвижимое имущество. То есть коттедж. Наверняка есть денежки на счету в банке. И немалые. Уверен: копит, скупердяйка, на черный день. Я свою соседку неплохо изучил. Она скупа до неприличия. Потому и играет в эти игры.

– В какие еще игры? – и маленькие глазки Сида злобно сверкнули.

– Силушка, ты не с того конца за дело взялся, – ласково сказал Даниил Грушин. – Ну подумай – ведь все будет твое! А если она умрет, то станет еще популярней. А если трагически погибнет – это просто праздник на твоей улице! Внимание прессы, интервью на первых полосах газет. Столько денег огребешь! Ты читал когда-нибудь закон об авторском праве?

– Чего?

– Да, это слово не из твоего лексикона, – вздохнул Грушин. – Короче: деньги с переизданий тоже пойдут тебе в карман. Муж – первый наследник. А детей у нее нет.

– То есть… Если мать умрет…

– Ну да!

– Но она здорова как бык! То есть как лошадь. Я-то знаю!

– Но те люди, которые умерли сегодня, тоже были здоровы. Кроме Киры. Да и та прожила бы еще несколько лет. Но ведь не прожила!

– Я понял. Не тупой. Но мать – классная тетка. Я не хочу ее мочить. – И Сид судорожно сглотнул, глядя Даниилу Грушину прямо в глаза.

– Она же старше тебя на семнадцать лет!

– Кого волнует?

– Но ты же ей изменяешь!

– Кто тебе сказал?

– А цитата?

– Кто?

– То, что я тебе зачитал, – терпеливо пояснил Грушин. – Из ее книги.

– И что?

– Ты и в самом деле такой тупой или притворяешься? – начал терять терпение хозяин дома.

– Я-то нормальный. А вот ты… – И Сид схватил Грушина за грудки. – Зачем тебе нужно, чтобы я убил мать?

– Да с чего ты взял, что мне это нужно? – попытался освободиться тот. – Это нужно тебе!

– Что за намеки?

– Я просто даю тебе совет! Сидушка…

– Меня зовут Сид. Ты понял? Сид! – и плейбой как следует тряхнул хозяина дома.

– Пусть так. Но положения вещей это не меняет.

– Не умничай. Обойдусь… Без твоих советов… – сказал Сид, разжимая руки.

Грушин нервно поправил воротник пиджака. Признаться, от Сида он ожидал большего.

– Да, парень, – протянул он, – удивил ты меня. Сначала Валентин, теперь ты. Я почему-то думал, что с тобой будет проще.

– А за каким тебе это надо? – спросил Сид. – Чтобы мы друг друга поубивали?

– Я, признаться, ненавижу шантажистов. Давно хотел свести с ними счеты. Выловить нескольких мерзавцев, вывести на чистую воду и наказать. Вот такая у меня возникла идея фикс.

– Чего?

– Ну, одержимость, что ли. Кстати, я заходил в стриптиз-клуб. Специально ради тебя. Поговорил там кое с кем. Ты пользуешься популярностью.

– Не твое собачье дело!

– Мулатки с колечками в пупках, блондинки с выбритым сердечком в интересном месте. Богатая биография. Если все это о тебе, то я преклоняюсь!

– Заткнись! – засопел Сид.

– Но ты подумай – а свобода? Если ты будешь свободным и богатым, твоя жизнь станет гораздо интересней.

– Ты вот что. Топай, давай! Начальник велел за тобой присматривать. Правильно. Ты точно псих. Вот я ему расскажу, чего ты мне советовал.

– А я расскажу, кто убил Киру. И почему.

– Мне-то что?

– Ладно, шагай. Еще не вечер. Я за тобой.

– Ну уж нет! Иди вперед. Я тебе не доверяю.

Даниил Грушин пожал плечами и первым ступил на лестницу. Главное – бросить семя. Почва благодатная. До Сида доходит долго, но как только росток проклюнется, его уже не удержать. У парня мощный потенциал. Их осталось пятеро. Пять неразыгранных карт. Пики уже сошлись. Бубны почти сошлись. Черви и крести… Вот где загвоздка! У него в голове возникла новая идея…

…Артем спустился вниз, держа в руке пистолет. Остановился посреди гостиной, рассеянно оглядываясь по сторонам. Где бы его спрятать? В голову лезли глупые мысли: пойти на кухню и засунуть оружие в банку с крупой. Или сунуть под диванную подушку. В кадку с пальмой. В напольную вазу.

Ну в самом деле, что за бред? Кто будет искать пистолет? Ведь все и так ясно! Валентин Борисюк его шантажировал. Это он передавал информацию о фирме. Возможно, к Грушину, потому и приехал сегодня. Дня за два Артем специально пустил слух о готовящейся крупной сделке. И даже заготовил фальшивый документ. Прислал в офис факс, который лег на стол Инги. Валентин засиживается на работе допоздна. Он прочитал факс и поспешил продать информацию.

Следователя убил Борисюк. Потому что испугался. А зачем он убил Ваню? Убрал свидетеля. Нервы не выдержали. Все укладывается в схему. Валентин сидит под замком, пистолет в руках у Артема. Служба безопасности в понедельник же этим займется. Расследованием преступной деятельности Валентина Борисюка.

Милиция тоже этим займется. А лишние проблемы ей не нужны. Все будет завязано на Борисюке. Остается убийство Киры. А это было самоубийство! Типичное самоубийство! Кира была наркоманкой, и то, что она покончила с собой, неудивительно! С наркоманами случаются такие вещи. А две борозды на шее? В конце концов, можно признаться, что это был он. Вынул Киру из петли, хотел откачать, но не удалось. Испугался, что будут подозревать в убийстве, и все вернул на свои места.

А на самом деле? Инга и Кира были подругами. Кира почти не вылезала из дома. Сидела на игле, да. Но кто сказал, что она была глупа? У писателей богатая фантазия. Ей нужны были деньги на наркотики. Неужели Грушин снабжал ее зельем бесплатно? Но зачем это Грушину? Итак, Инга и Кира. Они друг с другом секретничали. Кира узнала от Инги много интересного. Слишком много…

Артем окончательно запутался. Уверен был только в одном, что Борисюк – шантажист. А Инга невиновна. В шантаже. Виновна только в одном: в связи с Грушиным. Ах, Даня, Даня! Все-таки успел!

Что же делать? Порвать отношения? В понедельник вместе с Валентином Борисюком уйдет из его жизни и Инга. Навсегда. Нет, ею не будет заниматься служба безопасности. Она – свободная женщина. Может спать с кем хочет. Встречаться хоть с двумя мужчинами одновременно, хоть с тремя. Законом это не запрещается. Уставом фирмы тоже.

И тут он впервые почувствовал, что больно. Нет, не безразлична ему Инга! В том-то и дело! Простить? Невозможно! Расстаться? Немыслимо! Оставить все, как есть? И думать о ней и Грушине? Думать постоянно! А это больно.

Так что же делать?!

Он прошел на кухню и, не раздумывая, выдвинул ближайший ящик, тот, в котором лежали столовые приборы, и сунул туда пистолет. Если бы Грушин не затеял эту вечеринку, ничего бы не было. Во всем виноват он. Артем с грохотом задвинул ящик на место. Какая теперь разница, где лежит пистолет?

Проходя мимо холодильника, машинально открыл дверцу. Взгляд скользнул по полкам, на которых лежали продукты. Потом ниже, где стояли бутылки. Уксус, масло. Бутылка водки. Все также машинально вынул ее из холодильника и взглядом зашарил по шкафам.

Подошел, открыл один, другой… Взял с полки чайную чашку и все также машинально плеснул в нее из бутылки ледяной водки. Мелькнула мысль: «Тебе нельзя много пить. Ты делаешься дурной…»

Но он все равно выпил. В груди разливалась такая тоска, что было ощущение, будто бы оттуда вынули душу. Хотелось чем-то заполнить образовавшуюся пустоту, уж очень болело. Потом Артем убрал бутылку в холодильник и, закрывая дверцу, потянул с тарелки кусок ветчины. Направился к двери. «А до горячего так и не дошло…» – мелькнуло в голове.

Хотя… Почему это не дошло? Куда уж горячее! Поднимаясь по лестнице, Реутов услышал мужские голоса. Грушин и Сид разговаривали на площадке перед лестницей. На третьем этаже. Разговор шел на повышенных тонах. Артем невольно прислушался.

– А я скажу, кто убил Киру. И почему.

Он вздрогнул. Нет, самое разумное – это сесть сейчас за стол переговоров и совместными усилиями выработать версию сегодняшних событий. Договориться. Допустим, против Борисюка. Лучше кандидатуры не найти. А если кто-то за счет Валентина решил свою проблему, так что ж? Везет сильнейшим. Сегодня кому-то повезло.

И Артем решительно зашагал вверх по лестнице. Они столкнулись аккурат на площадке второго этажа. Грушин пристально глянул на родственника. И почувствовал запах водки. Тут же подумал: Артем выпил еще. Это хорошо! Перебрав, он теряет над собой контроль. А пистолет скорее всего на кухне. Потому что водку он мог взять только в холодильнике. Ну что ж…

– Грушин, ты готов? – спросил тот.

– Готов к чему?

– Раскрыть карты?

– Готов, готов, – сказал Сид, шедший следом за хозяином дома, и легонько подтолкнул того в спину. Потом вполголоса, обращаясь к Артему: – Думаю, надо договориться.

– Договориться, – эхом откликнулся тот. Фразу мужчины произнесли почти одновременно.

– А этот? – Сид кивнул на Грушина.

– Этот сейчас расскажет все.

И Артем подошел к двери каминного зала, распахнув ее одним рывком. Нависшая над Ингой Прасковья Федоровна невольно вскрикнула. И выпрямилась.

– Что здесь происходит? – удивленно спросил Артем.

– Ничего. Я просто хотела шепнуть по секрету этой молодой девушке нечто, что мне поведал наш убийца, – весело сказала писательница, отходя от Инги.

– Но ведь, кроме вас двоих, здесь никого нет! – воскликнул Артем.

– Это вы так думаете. А привидения?

– Вы ненормальная или прикидываетесь?

– Я просто романтическая особа с богатым воображением!

– Да уж! – покачал головой Грушин. – Да еще с каким богатым!

– Итак, – сказал Артем, подходя к столу, – сейчас мы выслушаем Даниила Эдуардовича и примем совместное решение. О том, что следует говорить и чего не следует. Потом мы вызовем милицию. Грушин, начинай. Я весь – внимание. Остальные тоже.

Сид кивнул и направился к своему месту. Рядом с женой. Прасковья Федоровна же отчего-то взволновалась. И жалобно сказала, обращаясь к Дане:

– Неужели же вы откроете все наши тайны?

Инга сидела в оцепенении. Скользнув по ней взглядом, Даниил Грушин ответил:

– О, нет! Не сразу! Сначала я поведаю вам печальную историю Валентина Борисюка. И шофера Вани Смирнова. Надо завершить этот расклад. Итак…

ПИКИ: ПОСЛЕДНЯЯ КАРТА

 Одиннадцать вечера

Итак. Валентин Борисюк, которого заперли в ванной комнате, не стал играть в графа Монте-Кристо. То есть не кинулся к бритвенным приборам, чтобы попытаться перерезать брючный ремень и освободить руки. Разум подсказывал ему, что это бессмысленно.

Бежать? Куда? От себя не убежишь. До Валентина наконец-то дошел смысл фразы: «За всё надо платить». Однажды в разговоре с симпатичной девушкой он, бахвалясь, сказал, что с такими талантами, как у него, с такими знаниями, дипломами и с такой сноровкой застрахован от всех неприятностей в жизни. Мол, всегда заработает на то, чтобы черную работу за него выполняли другие. И не обязательно уметь клеить обои, забивать гвозди и менять свечи в карбюраторе личного автомобиля. Надо только иметь деньги, чтобы за все заплатить.

В самом деле, Валентин не знал, что такое трудности. Все в его жизни шло гладко. Нет, пришлось, конечно, потрудиться на ниве образования. Но Борисюк точно так же, как и его родители, верил, что диплом – панацея от всех бед.

Его мама работала бухгалтером на крупном предприятии. Тихо, скромно. Не высовывалась, о должности главбуха не мечтала, без пяти шесть поднималась с рабочего места, забирала из холодильника сумки с продуктами и шла на проходную.

Отец всю жизнь шоферил. Не в таксопарке, потому что тоже не любил высовываться и не гнался за длинным рублем, а за баранкой рейсового автобуса. Голосующих не подбирал, опасался, вечерами не колымил, в авантюры не пускался. Оба родителя зарабатывали нормально, но тем не менее всю жизнь ругались из-за денег. Зарплата бухгалтера была меньше зарплаты шофера, и отец постоянно упрекал в этом мать. И вел скрупулезный подсчет: сколько жена осталась ему должна за годы совместного ведения хозяйства.

Говорят, что супруги, долгое время прожившие вместе, становятся похожими друг на друга. Глядя на своих родителей, Валентин не уставал удивляться их сходству. Хотя у мамы были темные волосы, а у отца светлые. И глаза: у матери карие, у отца голубые, у нее большие, у него, напротив, маленькие. И ростом мама была по плечо отцу. Но они говорили одинаковые вещи, одинаково наклоняли голову, прежде чем сказать что-то значительное, одинаково улыбались, и вообще, было такое ощущение, что они брат и сестра, а не муж и жена. Тем более родители спали на разных кроватях, и Валентин не помнил, чтобы отец обнял мать, поцеловал ее нежно или каким-то образом проявил свои чувства.

Тем не менее они жили вместе. Хотя и были в разводе. При сносе старой пятиэтажки расчетливая мать предложила развестись, чтобы взамен одной квартиры дали две. Отец с радостью согласился. Выгодная сделка! Так и вышло. Борисюки получили две новые, большие однокомнатные квартиры, но в Зеленограде. Времена менялись, и хорошо, что Борисюки успели вскочить на подножку уходящего поезда: провернуть дело с фиктивным разводом. В одну квартиру переехал двадцатилетний сын, в другую – бывшие супруги. Расписываться вновь не стали. Ни к чему. Но словно невидимые цепи приковывали их друг к другу. Они и ругались как-то скучно, словно по необходимости. И так же как друг без друга не могли прожить без этой ругани ни дня.

Сколько Валентин себя помнил, отец рассказывал за столом шоферские байки. И хвастался тем, что ни разу за всю водительскую жизнь не попал в серьезную историю. Под словами «серьезная история» подразумевалось непоправимое: наезд. Сбить человека – вот что было бы для отца самое ужасное.

– Вот, сынок, мой напарник. Вовремя не затормозил – и пять лет! Был суд, потом Серега отправился на поселение. Хотя по трезвому дело было и мужик чуть ли не сам под колеса кинулся. Смягчающие обстоятельства, и только-то. Адвоката наняли хорошего. Красиво говорил! А все одно: пять лет. Я на суде-то был. Хлебнул Серега, что там говорить! Тюрьма – она не сахар. Сидел на скамье подсудимых – краше в гроб кладут! Чего там с ним делали, в камере, кто его знает? Всякое рассказывают. Да-а… Не приведи Бог… – и отец тихонько вздыхал и добавлял: – А уж если скрылся с места происшествия – вообще труба! А еще случай был…

И отец заводил очередную шоферскую байку. Мать суетилась, меняя тарелки и гремя сковородами, и ожидала момента, чтобы вставить слово.

Так же как отец любил рассказывать шоферские истории, так она приносила домой сплетни о коллегах по работе, их родственниках и знакомых. Преимущественно о бухгалтерах. Мол, тот-то заработал кучу денег на частной фирме. И сел. Та-то дослужилась до главбуха. И пошла под суд. А ее племянник хотел удрать за границу. С деньгами. Не вышло. Сел аж на десять лет! И так далее. И тому подобное. Всяких ЧП, ООО, ТОО мать боялась как огня.

– Нет уж. Я на своем заводе досижу до пенсии, тихо, спокойно. Пенсию мне должны положить хорошую, потому как зарплату нам прибавили. И еще прибавят. И стаж у меня непрерывный. А частники – ну их! Сначала заплатят сверх меры, а потом за них и сядешь.

– И правильно, – кивал отец. – Но все ж таки ты скажи: сколько в этом месяце принесешь? И квартплату надо бы поровну. И свет.

– Но ведь ты всю ночь телевизор смотришь! А я сплю!

– А ты готовишь. Электричество жжешь? Жжешь! Больше моего!

– Но ведь я для двоих готовлю!

– А мне какая разница? Ты же у плиты стоишь!

И они начинали вяло переругиваться. Валентин давно к этому привык. И к тому, что родители работают все на том же месте, и, несмотря на перемены в стране, жизнь свою менять не собираются. И искать престижную, высокооплачиваемую работу тоже.

Борисюки дали единственному сыну все, что могли. То есть все, что положено. Отдельную комнату, письменный стол, за которым можно делать уроки, качественное питание, а когда Валентину исполнилось восемь лет, купили ему пианино. Положено, чтобы ребенок не болтался после школы по улицам, а шел в какую-нибудь секцию. Или в студию. Или в музыкальную школу. И хотя у Валентина не было способностей, он честно отучился там семь лет, научился разбирать ноты и даже вызубрил наизусть несколько популярных пьесок.

Унаследовав от матери способности к точным наукам, он без труда поступил в технический вуз, где была военная кафедра, закончил его и стал искать работу. Жить он решил своим умом. Валентин собирался сделать карьеру, но не на государственной службе. Сменив несколько фирм, он оказался в итоге у Даниила Эдуардовича Грушина. В должности менеджера по продажам. К тому времени Валентин окончил курсы английского языка, хорошо изучил компьютер. Вооружился всеми необходимыми знаниями, чтобы сделать карьеру.

Хватило года, чтобы предприимчивый молодой человек понял: работа менеджера низшего звена неблагодарная. Да и среднего тоже. Все завязано на клиентах, и чтобы иметь хорошие проценты, надо суетиться и прогибаться. Клиентов надо ублажать. И все время балансировать между ними и начальством. Одни хотят больше скидок, другие больше прибыли. Не лучше ли прогибаться под одним человеком, под шефом? Бить в одну точку, все время быть на глазах и оказывать услуги непосредственно начальству.

И Валентин Борисюк стал заниматься рекламой. Теперь деньги давали ему. Поезжай туда-то, размести рекламу там-то. Найди девочек-моделей, сделай качественные съемки. Устрой презентацию товара. Устрой банкет в честь юбилея фирмы. Найми знаменитого певца или певицу, чтобы поздравил по радио с юбилеем. Организуй вечеринку по случаю дня рождения тещи хозяина фирмы. Сиди рядом с музыкальным центром, меняй компакт-диски. Увези, привези, найди. Круг обязанностей Валентина Борисюка был широк. Полномочия и средства неограниченные. Это было ему по душе. Больше свободы. Случались и выставки за рубежом. Стали выпадать загранкомандировки.

И за четыре года работы на фирме у Грушина он действительно сделал карьеру. Стал начальником рекламного отдела. Жаль, что у шефа не было дочки на выданье. Валентин бы за ней поухаживал. С огромным удовольствием! Он был в курсе, как делал карьеру коммерческий директор, Артем Дмитриевич Реутов. Вот кто голова!

У Реутова была дочка, но совсем еще крохотная. Сделав подсчеты, Валентин подумал, что невесту придется ждать чуть ли не до пенсии. Нет, надо искать другие варианты. Жаль, что у Грушина мальчик. В сущности, из-за Макса он и ушел к Артему Дмитриевичу при разделе фирмы. Представив себе, что всего через несколько лет этот высокомерный и чрезмерно избалованный сопляк будет давать ему указания, как и что делать, Валентин Борисюк приходил в бешенство. Однажды Макс уже повелел начальнику рекламного отдела устроить ему супер день рождения. Придумать что-нибудь этакое и пригласить моделей.

«Ты еще стриптиз закажи», – сквозь зубы процедил Валентин. Но вечеринку устроил. Макс – любимец тещи Грушина и Реутова. Жены Самого. Всесильного и Всемогущего. А он тоже человек. И жену свою ублажает. А значит, Макс на особом положении. Юному красавчику везет. Потому как талантов никаких, трудолюбия и прилежания ноль, зато амбиций выше крыши. Нет, от Максима Данииловича Грушина лучше держаться подальше.

Валентин надеялся, что до фирмы Реутова Макс не доберется. Артем Дмитриевич откровенно недолюбливал племянника. И правильно! Реутов в людях разбирается! Реутова Валентин уважал. К Инге относился прохладно, понимал, что она за птица.

Но именно из-за Инги все и случилось. Вернее, из-за того, что отмечали ее день рождения. Было это полгода назад. Вспоминая тот день, Валентин невольно застонал. Знать бы, где упасть, соломки подстелил бы!

В пятницу вечером Инга попросила всех сотрудников фирмы задержаться после работы. А все и так были в курсе: у личного секретаря шефа день рождения. Приготовили дорогой подарок, послали Ваню Смирнова за шикарным букетом роз. Валентин и без того любил засиживаться на работе допоздна, а сегодня еще и накормят на халяву! Он даже обрадовался тогда, глупец! Искренне обрадовался!

Когда был накрыт стол, из своего кабинета вышел шеф. Подошел и, взяв бутылку шампанского, протянул ее стоящему по правую руку Валентину:

– Открывай!

По левую руку стояла Инга. Но Борисюка такой расклад устраивал. По правую – значит, доверяют! И он торопливо открутил проволоку, и пробка полетела в потолок. Ура!

– От души поздравляю одного из самых ценных сотрудников нашей фирмы, – официально сказал Артем Дмитриевич Реутов и легонько стукнул бокалом о край того, что держала в руках Инга.

Сотрудники смотрели на этот цирк и мысленно улыбались. Эта тема была запретной. Все знали, как Инга ждет шефа у метро. Знали о конспирации. Более того, завидев ее у колонны, спешили спрятаться, чтобы не столкнуться нос к носу. Только когда Инга садилась в машину шефа, сотрудник фирмы позволял себе выйти из укрытия и направлялся к стеклянным дверям метро. Если им так хочется, пусть так и будет.

Артема Дмитриевича на фирме уважали. И немного жалели. Но что тут поделаешь? Смущаясь, вышел Ваня с букетом роз, шустрая помощница Валентина выскочила с подарком. Инга расцвела. Потом шеф стал чокаться поочередно со всеми сотрудниками. С Валентином Борисюком – первым. Когда Реутов отпил немного шампанского из бокала, Валентин сделал то же самое. Хотя знал, что ему ехать домой. Но не выпить из бокала, которого почтил своим вниманием бокал шефа? Это ж все равно, что причаститься! Вечер будет долгим, спиртное из организма улетучится. В конце концов, есть Ваня.

Но в тот вечер Артем Дмитриевич ушел раньше всех, а шоферу сказал:

– Можешь остаться. Я еду на дачу к тестю, а ты поезжай домой.

Что шеф шепнул перед уходом на ухо Инге, не слышал никто. Но она помрачнела. А когда Артем сел в свой «Мерседес» и уехал, выпила махом бокал шампанского. Валентин подошел, тронул девушку за плечо и сочувственно сказал:

– Ну, не переживай.

– Из-за чего? – вскинулась Инга. – Что он уехал первым? Ха-ха! У нас еще будет время, чтобы… Да твое какое дело?

– Да, собственно, никакого, – пожал плечами Валентин и машинально отхлебнул шампанского из бокала.

И не заметил, как выпил весь. И упустил из виду Ваню Смирнова. А когда нашел его, спустя два часа, шофер был слегка навеселе.

– А я хотел, чтобы ты меня отвез… – разочарованно протянул Борисюк. К тому времени он успел выпить еще один бокал.

– На чем? – бессмысленно улыбаясь, спросил Ваня. – Шеф уехал на «мерине». Я сегодня безлошадный.

– А на моей?

– Аа-а-а… – протянул Ваня.

Вообще схема была такова. Ваня довозил шефа до дома и уезжал в Зеленоград, где жил, чтобы отогнать «Мерседес» на платную стоянку. Дело в том, что там было намного дешевле, чем в Москве, а Реутов был человеком чрезвычайно расчетливым. Для крайних нужд у него имелась машина жены, ее стоянка у дома обходилась недешево. Пусть же представительская машина будет целиком и полностью на попечении личного шофера. И ночует в Зеленограде. Утром Ваня рано вставал, ехал на стоянку, потом ехал за Реутовым. Его проблемы мало кого волновали. Он ведь был человеком безотказным. И если бы Валентин отловил его раньше, Ваня согласился бы сесть за руль машины Борисюка. Ведь оба жили в Зеленограде. Но – увы!

– Я того… Уже выпил. Думал – на автобусе.

Валентин понял, что попал в неловкое положение. Конечно, это всего лишь Ваня. Но не предложить ему доехать не на автобусе, а с удобством и до самого дома? Ну не свинья же он!

– Ладно, – вздохнул Валентин. – Я поведу.

Но оказалось, что Инге тоже не на чем ехать. А жила она на Речном вокзале. По пути. Короче, в машину они сели втроем: Валентин Борисюк за руль, Инга на переднее сиденье рядом с ним, а тихий Ваня привалился сзади. Букет роз Инга швырнула на заднее, виденье, туда же отправился подарок. Ранний отъезд любовника ее огорчил. У нее были виды на этот вечер и ночь. И вот ее поставили на место. Твой номер – последний. Интересы Семьи превыше всего.

Был первый час ночи. Когда Валентин Борисюк сел на руль, то почувствовал, что винные пары в организме еще присутствуют. И обратился к Ване:

– Слушай, ты как?

– В смысле?

– Может, поведешь машину?

И тут вмешалась Инга. Лукаво улыбаясь, спросила:

– А наш мальчик, розовая попка, всегда соблюдает правила дорожного движения? И боится злых дядей гаишников?

Валентин Борисюк побагровел. «Розовая попка» – обидное прозвище, которым его втайне наградили на фирме. По непонятным ему причинам. Разумеется, никто бы не решился назвать так в лицо начальника рекламного отдела. Но Инга! Любовнице шефа позволено все. Ко всему прочему, она сегодня была так хороша! По случаю дня рождения разоделась и сделала прическу. На Инге было короткое платье из кожи, поверх короткая куртка, и Валентин с замиранием сердца подумал, что если сядет за руль, то до самого Речного вокзала сможет наблюдать эти великолепные ноги во всей красе. Ведь короткая юбка уедет вверх. Далеко вверх. И он кивнул:

– Хорошо, я поведу. И с чего ты взяла, что я боюсь гаишников и никогда не нарушаю правила движения?