Текст книги "Гробница Наполеона"

Автор книги: Наталья Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

– Есть такое мнение, – загадочно ответила Инга.

Ожидания Валентина оправдались целиком и полностью. Юбка задралась почти до самых трусиков, но Ингу это не смущало. Напротив. Она сидела, полностью раскованная, безумно красивая и словно играла с Борисюком. Но такие игры были не по его части. Если бы не шампанское, Валентин бы и на ноги не прореагировал. Ведь это женщина шефа!

Сзади дремал безмолвный Ваня. У Валентина было ощущение, что в машине они с Ингой вдвоем. Эта мысль лихорадила. Вот он едет по ночной Москве, на своей машине, рядом сидит ослепительная блондинка… Чего еще надо человеку для счастья? Только чтобы эта блондинка была его. Фантазия мигом нарисовала соблазнительные сцены.

– Ты, как я вижу, грустишь? – спросил Валентин, покосившись на стройные ножки в блестящей лайкре. Шел месяц март, вечерами сильно холодало, но Инга словно и не мерзла, и Борисюк был уверен, что и белье на ней тоже тонкое, кружевное. Или у моделей к холоду иммунитет? При мысли о кружевном белье в голове помутилось еще больше. Он почувствовал возбуждение.

– А ты хочешь меня развлечь? – усмехнулась Инга.

– Ну, если ты не против… Я бы зашел на чашечку кофе.

– Мы не одни.

Тут и Валентин вспомнил о Ване. А что Ваня? Ваня, как всегда – подождет. И он сказал:

– Ну, это не проблема. В машине посидит.

Инга рассмеялась:

– Это шампанское сделало тебя таким смелым? Ничего и никого не боишься, да? Но почему ты решил, что я соглашусь? Я что, доступная? Так ты обо мне думаешь? А кто еще так думает? И за что мне это?

– Ты чего завелась? – слегка опешил Валентин. – Мне, знаешь, тоже обидно! За прозвище. Мне за что?

– Ты бы видел себя со стороны, – зло сказала Инга.

– А ты себя, – не остался в долгу Валентин.

– Ты такой… Стерильный. А твое лицо… Действительно, розовая попка, по которой шеф в любой момент может нашлепать. А ты ее с огромным удовольствием подставляешь.

– А ты ведешь себя как шлюха! – не удержался Валентин. – И все давно уже знают…

– Что знают? – вскинулась Инга.

– Так…

– Ну-ну, договаривай!

– Про тебя и Реутова. Напрасно вы конспирируетесь.

– А тебе, я вижу, завидно? – и красавица погладила блестящие колени. Валентин сглотнул слюну. И сказал:

– Давай не будем ссориться. Нет так нет.

– Мне просто интересно: а что я с этого буду иметь? С того, что ты зайдешь ко мне на чашечку кофе?

– Да, собственно… – растерялся Борисюк.

– Может, ты на мне женишься? Я слышала, у тебя отдельная квартира. Машина, хорошая зарплата. Ты жених-то завидный!

– Да. Но…

– Значит, не хочешь? Потому что я шлюха?

– Нет. Но…

– Сверни здесь направо. Так короче.

– Я по этой дороге никогда не ездил.

– Ничего. Я покажу, – многообещающе сказала Инга.

И он свернул. В час ночи улицы Москвы опустели, а здесь, в переулке, и вовсе никого не было. Дороги Валентин не знал, но ехал, куда сказали.

– А сейчас налево, – негромко сказала Инга. – Вот мой дом. А насчет чашечки кофе…

Тут это и случилось. Когда Инга понизила голос, словно заманивая его и обещая блаженство неземное, Валентин невольно отвлекся и вновь посмотрел на ее ноги. В это время на перекресток выскочил мужчина в черной куртке. Он шел из ближайшего магазинчика, работающего круглосуточно, держа что-то под мышкой. Видимо, хорошо выпил и спешил добавить, потому что почти бежал. Перекресток был нерегулируемый, без светофора. Но тем не менее! Перекресток! На асфальте «зебра»!

Днем пригрело, а ночью вновь подморозило. Дорога была скользкой. Валентин был слегка навеселе. Инга отвлекла его внимание. Короче, сложилось. Затормозить он не успел. И сообразить, что происходит, тоже.

Был удар, такой звук, что у него кровь в жилах заледенела. Потом отчаянный крик Инги. Визг тормозов. И Ванин голос, полный ужаса:

– Тикай!

Он развернул машину и рванулся обратно, на трассу. В голове билось: «Я пьян… Экспертиза покажет наличие алкоголя в крови… На перекрестке… Это конец! Тюрьма!»

Валентин был уверен, что мужчина, которого он сбил, тоже был пьян. Кто виноват больше? Вывод один – шофер. И он сбежал с места происшествия. Ни Инга, ни Ваня его не остановили. Когда «Дэу» выскочила на ярко освещенную трассу, Инга сказала:

– Какой кошмар!

– Свидетели были? – хрипло спросил Борисюк.

– Кажется… Нет, никого не было, – уверенно сказала Инга.

– Надо бы вернуться, – негромко заметил Ваня.

– Что-о?! – в ужасе переспросил Валентин.

– А вдруг он того? Жив?

– Завтра утром я это узнаю, – отрезала Инга. – Все случилось у моего дома. Разумеется, начнут сплетничать. Валя, успокойся. Мы никому не скажем! Ну не садиться же тебе в тюрьму из-за какого-то алкаша, которого посреди ночи послали в магазин за бутылкой? Ведь у него под мышкой была бутылка водки!

– Ты уверена? – упавшим голосом спросил Валентин.

– Ну, конечно! У меня отличное зрение! Поехали.

Теперь Валентин ехал к ее дому той дорогой, которую знал. Но из предосторожности высадил девушку чуть ли не за квартал.

– Боишься? – с усмешкой спросила Инга, выходя из машины. – Думаешь, я не боюсь в таком виде, глубокой ночью идти до дома пешком? Ведь далеко!

– Там наверняка уже милиция, – дрожащим голосом сказал Валентин.

– Ладно. Дойду. Но если меня изнасилуют, ты на мне женишься. Идет?

– Как ты можешь шутить в такой момент?

– А кто тебе сказал, что я шучу? – бросила Инга, захлопывая дверцу. И ее каблучки дробно застучали по тротуару.

Розы и подарок остались на заднем сиденье «Дэу». Никто о них даже не вспомнил. Валентин развернул машину и поехал в Зеленоград. Теперь ехал медленно, с опаской. Ему повезло – не остановили. Ваню он высадил на въезде в Зеленоград со словами:

– Извини, но по городу в таком виде боюсь.

– Понимаю, – коротко сказал личный шофер Реутова и вылез из машины.

Валентин поехал в гараж. Да, у него имелся и личный гараж, недалеко от дома. Валентину пришлось немного поджаться в расходах, но зато теперь он мог спрятать разбитую машину.

Первым делом осмотрел повреждения. Они были значительные. Помято крыло, разбита левая фара, да и бампер тоже разбит. Машина застрахована, но… Тут только сообразил – попал! Ну и попал!

Вспомнилось все, что говорил отец. Сомнений не оставалось: сидеть ему в тюрьме. А там такие ужасы случаются! Особенно с молодыми людьми приятной наружности, которые не могут за себя постоять! Нет, решение скрыться с места происшествия было правильное. И Валентин достал губку, канистру с водой и начал смывать кровь с разбитой машины…

…В ту ночь он глаз не сомкнул. Да и потом, спал плохо, вздрагивая от каждого резкого звука. Просыпался засветло и лежал, глядя в потолок. «Дэу» починил спустя два месяца, когда все улеглось. Участников, не прибегая к услугам страховой компании. Сказал, что врезался по пьяни в автобусную остановку. Но с тех пор «за рулем» не пил больше ни капли. Два месяца ездил на автобусе, но теперь это не казалось ему обременительным.

Утром следующего после наезда дня Инга сообщила, что пострадавший мужчина скончался на месте от полученных травм. Ударился головой об асфальт и получил сильные повреждения. Он действительно был пьян, а дома его ждала с добавкой разгулявшаяся компания, но поскольку водитель скрылся с места происшествия, идет расследование. Так говорят старушки у дома. Мол, милиция расспрашивала, не видел ли кто чего?

Валентин с ужасом ждал: вот-вот за ним придут. Не пришли. Насколько он был в курсе, предварительное следствие длилось два месяца, а потом дело приостанавливалось. Если преступника так и не нашли. Два месяца он жил в страхе. И ездил на автобусе.

И пока ехал в экспрессе, час на работу, час с работы, эта фраза и вспомнилась: «За все в жизни надо платить». Ну, помогут тебе теперь твои деньги? А дипломы? И как насчет страховки от всех бед на свете? Правильно говорят: «От тюрьмы и от сумы не зарекайся». Разные мысли лезли в голову. Нет, нельзя играть судьбой. И хвалиться тем, что ты от всего на свете застрахован, нельзя.

Потому что всего через неделю Валентина Борисюка стали шантажировать. Кое-какие сбережения у него были. Но пришлось оплатить ремонт машины. И вообще: при мысли о том, что приходится просто так отдавать триста долларов в месяц, Валентину становилось тошно. И до каких пор? Всю жизнь?

Шантажист настаивал именно на этом: на ежемесячных выплатах. Борисюк скрипел зубами, но платил. Регулярно отсчитывал из конверта с зарплатой триста долларов и молча перекладывал в другой конверт. Один становился толще, другой тоньше, всего-то! Но для Валентина это был просто нож в сердце! Да-да! В самое сердце!

Вот почему он не хотел жениться. С таким камнем на шее! А тут еще Маринка, ребенок… Опять-таки Инга виновата! Сосватала ему подружку на презентацию. Землячку, из того же провинциального городка, где родилась сама. Как не помочь! И разве Валентин мог ей теперь отказать?

Маринка была на пять лет моложе Инги, но для модели и двадцать пять – возраст солидный. Несколько лет в запасе еще есть, но если до двадцати пяти карьеры не сделано, потом поздно. Когда шестнадцати-семнадцатилетние девочки блистают на подиумах! Школьницы, которые смотрят на «старушек» свысока! Вот и ловят вышедшие в тираж модели женихов с квартирой и московской пропиской.

Что теперь будет с Маринкой? И тут Валентин невольно рассмеялся: ха-ха! Называется, поймала жениха! Уголовника! Придется ей теперь делать аборт. И искать новую жертву. А ведь Маринка и Инга – подружки. Секретничают, небось делятся друг с другом маленькими тайнами. Выходит, Инга подружку не предупредила? Или предупредила? Сколько же человек знают о том, что Валентин Борисюк сбил человека? Неужели всех убивать!

И за что ему все это? За что-о?!

…– Итак, – со значением сказал Даниил Грушин, – вы все думаете, что Валентин Борисюк – шантажист. Открываю карту: он шантажируемый.

– Как так? – ахнула Прасковья Федоровна.

– Да ну! – сказал Сид.

– А ты ничего не скажешь? – обратился Грушин к Инге. Та сидела бледная и молчала.

– Грушин, не тяни, – сказал Артем. – Кто его шантажировал? И за что?

– Полгода назад Валентин Борисюк сбил человека. Они ехали в машине с вечеринки. Кажется, отмечали день рождения Инги. В офисе. Их было трое: Валентин, Ваня Смирнов и Инга. Валентин за рулем. На перекрестке он совершил наезд. Пострадавший скончался на месте. Правильно я говорю? – обратился Грушин к Инге.

– Инга? – спросил Артем. – Ты что, его шантажировала?!

– Я… Нет, – сдавленно сказала она. – Но откуда ты узнал?!

– В марте ко мне приехал Ваня, – спокойно сказал хозяин дома. – Мой бывший личный водитель. Иногда он меня навещал. Так, по-дружески…

– Не говори ерунды! – отмахнулся Артем. – Какая дружба может быть у тебя с шофером? Чушь! Ты и Ваня? Бред! Его просто никто не замечал!

– А зря. О! Ваня – это же кладезь человеческих тайн! И кстати, интересный собеседник. Он рассказал мне о наезде. И попросил совета.

– И ты ему, конечно, посоветовал! Не сомневаюсь! – зло сказала Инга.

– Инга, – тихо спросил Артем. – Ты его шантажировала?

– Нет!

– Неужели Ваня?

– Да почем я знаю?! – взвилась девушка. – Я просто об этом забыла!

– Итак, – подвел итог Даниил Грушин. – Артем, ты думал, что Валентин Борисюк – шантажист. И что он передает конкурентам информацию о твоей фирме. Ты ошибся. Он сам – жертва.

– Но что ему мешает быть одновременно шантажируемым и шантажистом? – усмехнулся Реутов. – Поскольку ему нужны деньги, он платит и одновременно вымогает.

– Э, нет! – рассмеялся Грушин. – Я играю честно! Шантаж в чистом виде. Валентин Борисюк никого не шантажирует. Это значит, что тебе надо искать другого. И у тебя опять-таки есть выбор!

– Как ты меня достал! – сорвался Артем. – Выкладывай, наконец, все свои секреты!

– Чего тебе еще? Двое шантажируемых открыто. В моем кабинете три трупа. Ты же умный. Сообрази!

– Ваня – свидетель, которого убрали, или шантажист? – в упор спросил Артем.

– Догадайся.

– Слушай, ты…

– А надо спросить у Валентина, – догадалась Прасковья Федоровна.

– Точно! – спохватился Артем. – Я сейчас к нему поднимусь, и…

– Давай, давай, – усмехнулся Грушин. – Действуй.

– Как странно… Он ведь пытался мне сказать. Когда мы спустились вдвоем в гостиную. Сказал: «Не хотел я его убивать! Случайно вышло!» Я подумал, что он о следователе. Оказалось, об этом случайном убийстве. О наезде. Валентин так странно на меня посмотрел и спросил: «А вы разве не знаете?»

– Был уверен, что Инга тебе рассказала, – пояснил Грушин.

– Она мне ничего не рассказывала, – покачал головой Артем.

– Еще бы! Ценную информацию приберегает на черный день!

– Скотина, – сквозь зубы процедила Инга.

– Попрошу без оскорблений, – усмехнулся Грушин. – Я не заставлял тебя это делать.

– Но позвольте? Зачем же тогда он ходил к следователю? – вновь влезла в разговор Прасковья Федоровна. – Тут уже я ничего не понимаю! Если он шантажируемый, зачем ему делать признание?

– Он не делал признания следователю, – терпеливо пояснил Даниил Грушин. – Разве непонятно? Он просто хотел проконсультироваться. Со следователем по уголовным делам. Что ему грозит в случае, если шантажист придет в милицию. Его и проконсультировали.

– Он испугался и… убил! – с торжеством сказала Прасковья Федоровна. – А потом опять испугался и… опять убил!

– Киру? – удивилась Инга. – Но при чем тут Кира?

– Может быть, ты рассказала ей по секрету? – намекнул Артем.

– Да мы перестали быть близкими подругами, как только я отсюда уехала! – отмахнулась Инга. – С какой стати мне рассказывать Кире про человека, которого она не знает? Про Валентина Борисюка?

– Да мало ли! – пожала плечами писательница. – Мы частенько пересказываем друг другу истории. О людях. О незнакомых людях. Просто так. Потому что человек так устроен.

– Борисюк убил, – отрезал Артем. – И мы все это видели.

– Так что? – спросил Грушин. – Вызываем милицию?

– Погоди.

– Что такое? В чем дело? До полуночи осталось не так уж много. Или мы вообще не будем вызывать милицию?

– Надо подумать. В свете последних событий, – задумчиво сказал Артем. – Я поднимусь к Борисюку. А ты меня проводишь.

– Хорошо, – кивнул Грушин. – Трое остаются здесь, двое поднимаются наверх. Это меня устраивает.

– Этот безумный день никогда не кончится! – с отчаянием сказала Прасковья Федоровна.

Сид дружески потрепал ее по руке:

– Успокойся, мать. Все будет хорошо.

– Как трогательно! – не удержалась Инга.

– Вы тут побеседуйте, а мы с Артемом покинем вас ненадолго, – сказал Даниил Грушин.

И мужчины направились к дверям…

Вечеринка заканчивается

ТРЕТИЙ РАСКЛАД

Как только Грушин и Реутов покинули каминный зал, Прасковья Федоровна обратилась к Инге:

– Милочка, не хочешь ли еще выпить?

И дама еле заметно кивнула Сиду: налей! Тот потянулся к непочатой бутылке вина и начал искать глазами штопор.

– Не знаю…– покачала головой Инга.– Ничего не знаю…

– Да что это с тобой?

– Грушин… Он страшный человек! Он придумал что-то такое… Мне страшно! – и Инга принялась скручивать пальчиками золотую цепочку на нежной шее.

– Знает кошка, чье мясо съела! – с торжеством сказала Прасковья Федоровна. – Ну признайся, наконец, милочка! Ведь ты – шантажистка?

– Да. Я – шантажистка.

В голосе Инги послышалась обреченность.

– Так, – сказал Сид. – Неплохо.

– И тебе не стыдно? – укоризненно покачала головой Прасковья Федоровна.

– Нет! – с вызовом сказала Инга. – Представьте себе! Не стыдно! А как жить? Как молодой красивой женщине прожить в огромном городе? Одной? Без прописки, без крыши над головой, без образования? Чем прожить?

– Ну не шантажом же, – вздохнула Прасковья Федоровна. – Ведь это же преступление!

– Ха! А проституция не преступление? И если бы вы знали, как это противно! А деньги нужны. Ох, как нужны! Снимать квартиру – минимум четыреста долларов в месяц. Одеться-обуться, чтобы не быть хуже всех. Красота – она ухода требует. А еда? Проезд? А на черный день? Молодость уходит. Тридцать весной стукнуло. Как быстро время пролетело! Болячек не счесть. Богатого мужа нет. Никакого нет.

– Ну и ехали бы себе домой! – посоветовала писательница.

– Что вы в этом понимаете?! Домой! А дома что? На огороде, с тяпкой? Круиз по грядкам с консервной банкой для сбора колорадского жука! Привет тебе, Америка! А работать где? Да и смеяться будут. Ну что, девочка, вернулась? Мисс Первый Пролетарский Переулок? Он же тупик. Покорила Москву? Ну нет! – тряхнула Инга белокурой головой. – Уж лучше я буду шантажисткой!

– И кого же ты шантажируешь? – зловеще спросила Прасковья Федоровна.

– А вот этого я вам не скажу. Это мое личное дело. Мое и… того человека, которого я шантажирую. И мы с ним как-нибудь разберемся. Сегодня. Потому что я устала. Я вчера вечером предприняла кое-какие шаги. А сегодня скажу правду. Но не вам. Это мое личное дело, – повторила Инга.

– Да-а… – задумчиво протянул Сид. – Я тебя понимаю. Не всем повезло родиться в семье Рокфеллера. Сам в таком положении. Если бы не мать…

КОРОЛЬ БУБЕН

Сидор Иванович Коровин. Ровесник Валентина Борисюка. Но диаметральная ему противоположность.

Ибо детство у них было разное. И благодаря обстоятельствам разный сформировался характер. Насколько благополучно все было в семье Борисюков, настолько же неблагополучно шли дела у Коровиных. Мать Сида пила. Сколько он себя помнил. Не та женщина, которую он уважительно называл теперь «мать». А та, которая родила его на свет и к которой Сидор не испытывал ни малейшего уважения. Работала она дворником, вставала затемно, а едва завершив дела, бежала в ближайший ларек за бутылкой. В то время как Валя Борисюк барабанил гаммы на фортепиано и прилежно учился, Сидор Коровин шатался по улицам в компании таких же оболтусов, забросив портфель с учебниками на шкаф.

Отца Сид помнил, но плохо. Потому что хотел забыть как можно скорее. Помнил только, что тот тоже пил беспробудно. Работал сантехником в ЖЭКе, и рубли с трешками, которые совали в карман благодарные жильцы, сгубили Ивана Коровина, мастера на все руки. Вокруг него постоянно крутились подозрительные типы, жаждущие опохмелиться, но пропивающие ползарплаты в день получки, а вторую половину на следующий. Его зарезали в пьяной драке, когда Сиду было двенадцать.

Мальчик прогуливал уроки, рос, как трава в поле, стрелял у прохожих сигареты, баловался пивком, сначала дрался до крови, пробовал силу своих кулаков, потом увлекся культуризмом и стал пропадать в клубе, где подростки тягали «железо». Курить он бросил, крепче пива ничего отныне не употреблял, потому что насмотрелся на алкашей. На их испитые лица, гнилые зубы и дряблые мышцы. А ему хотелось стать таким же, как те мужики на картинках, которыми были обвешаны стены тренерской. С рельефной мускулатурой, в окружении длинноногих красоток либо рядом с дорогим автомобилем. И Сид целыми днями пропадал в подвале, где находился спортивный клуб. В доме чуть ли не каждый день собиралась компания. Приятели покойного отца по-прежнему заходили на огонек. К вечеру мать была в таком состоянии, что Сиду не хотелось идти домой ночевать.

Он закончил десятилетку, потому как был хорошим спортсменом и защищал честь школы на городских соревнованиях. По многоборью. Сид одинаково хорошо бегал, метал копье, прыгал в высоту и в длину. Аттестат ему вытянули, наставив троек. За спортивные достижения, не за знания. Но со спортом он свою жизнь не связал. Результаты показывал хорошие, но не выдающиеся. Получил кандидата в мастера спорта, до мастера тянуть не стал. Понял – не его. Поскольку Сид родился в сентябре и пошел в школу почти что с восьми лет, то, сдав выпускные экзамены и проболтавшись лето в столице, осенью же загремел в армию.

В армии ему нравилось. Очень. Два года Сида обували, одевали, кормили, поили. Заботились о нем лучше, чем дома. Думали за него. Что самое главное. И Сид был на хорошем счету. Отличник боевой и политической подготовки. Пример для остальных бойцов, ибо без труда сдавал спортивные нормативы и беспрекословно выполнял приказы. Служить в горячих точках ему не довелось, это был период относительного затишья. Попади он в армию на несколько лет позже, может быть, жизнь Сидора Коровина сложилась бы по-другому. Но Чечню он не захватил, отслужил два года на Дальнем Востоке и, демобилизовавшись, вернулся домой.

Что касается дедовщины… Сид мигом сколотил вокруг себя крепких парнишек и дал такой отпор, что больше не лезли. Характер у него был – кремень. И мышцы тоже каменные. Он никого не боялся, потому как вырос на улице и в драках поднаторел. А там бояться нельзя. Побеждает не самый сильный, а самый бесстрашный. Невысокий, но крепкий парнишка всегда выбирал противника выше себя на голову. В армии Сида уважали.

Вернувшись, он попал в другую жизнь. Пока был в армии, многое изменилось. Два года – срок. Когда уходил, мир стремительно менялся, плавился, а теперь был словно сосуд, вышедший из уст стеклодува. Еще теплый, но с четкими формами. Капитализм победил по всем направлениям, все теперь были заняты одним – делали деньги. Те, кто этого не умел, сидели по домам и сокрушались по старым, добрым временам. Ровесники Сила работали на частных фирмах либо учились. Либо и работали, и учились. Мечтали о карьере и о собственных фирмах. Учиться Сид не умел. А работать…

Он пошел в охрану. На частную фирму. Три года сидел «на дверях», смотрел телевизор. Людей было много, они ходили туда-сюда, обращая на Сида не больше внимания, чем на мебель в холле. Тогда-то он и пристрастился к голубому экрану. К боевикам и фильмам, которые «не напрягают». Его работа тоже не напрягала. Платили неплохо, фирму грабить не пытались, и за три года ни одного подвига Сиду совершить так и не пришлось. Он по-прежнему ходил по выходным в тренажерный зал, встречался с девушками, в основном с молоденькими продавщицами из окрестных магазинов, но жениться не спешил.

В его квартире по-прежнему собирались пьяные компании. Сначала Сид разгонял приятелей матери ударами кулака. Но следующим вечером, когда возвращался с работы, они вновь были там. Сидели на кухне и гудели. Как мухи навозные. И ничего не помнили. Его гнева, крепких ударов и приземления на бетонный пол лестничной клетки после того, как сын хозяйки вышвыривал их за дверь. Боли не помнили тоже. Условный рефлекс не вырабатывался, сколько Сид ни бился. Собаки Павлова – те оказались понятливее. В конце концов ему это надоело. Сделав научное открытие, заключающееся в том, что рефлекс ежедневно употреблять алкоголь сильнее любого другого, Сид оставил собутыльников матери в покое.

Он приходил поздно либо шел в ночную смену. Запирался в маленькой комнатке и включал телевизор на полную громкость. Чтобы не слышать пьяных криков. И мечтал…

О чем? Ну, во-первых, об отдельной квартире. Конечно, о больших деньгах. И уже подумывал: в бандиты, что ли, податься? Примкнуть к какой-нибудь криминальной группировке, надеть толстую золотую цепь, куртку-косуху, а всех приятелей матери замочить. Взять автомат – и в лапшу! Новые придут – тоже в лапшу!

Его жизнь изменилась, когда в тренажерном зале встретил приятеля. Парня, который учился в параллельном классе. Сид был в курсе, что тот поступил в Институт культуры на отделение хореографии. И невольно отошел в сторону. Они ж там все «голубые»!

Но мышцы у «голубого» были натуральные. И «железо» тот тягал по-настоящему. Заметив же знакомое лицо, подошел сам. Слово за слово, разговорились. Ты где? А ты? Как дела? Как заработок?

– Ты, я вижу, в хорошей форме, – сказал приятель, уважительно глядя на мускулатуру Сида. Тот невольно напрягся: вот оно, начинается! «Голубых» Сид не выносил. Как не выносил насилия над собственной личностью.

– Мальчиками не увлекаюсь, – отрезал он. – Так что не старайся.

Приятель рассмеялся:

– Да я тоже по части дамочек! Работаю в ночном клубе.

– Кем?

– Стриптизером.

Сид невольно поморщился. Ну и работенка! А с другой стороны, у него, что ли, лучше? Скука! И на квартиру не заработаешь. Девочки тоже – любят дорогие подарки. В рестораны любят ходить. И на хорошей машине кататься. Узнав, сколько зарабатывает приятель, Сид уважительно присвистнул:

– Ого!

– Ну и дамочки подбрасывают. Ты как? Не комплексуешь?

Женщин Сид любил. Если они не пили и были ухоженными. С гладкой кожей и белыми зубами. И если от них приятно пахло. Тогда он готов был служить им верой и правдой. Их телам. И женщины его любили. За силу и решительность. Сид не растрачивал время на комплименты и сантименты. Зачем, имея такую потрясающую мускулатуру?

Приятель оставил номер телефона и пригласил зайти как-нибудь. В ночной клуб. В один из скучных и пустых вечеров, когда на кухне вновь собралась пьяная компания, Сид зашел. Сначала ему не понравилось. А потом…

Когда на сцену вышел полуобнаженный приятель и стал совершать заманчивые телодвижения, женщины завизжали от восторга. И Сид невольно подумал: «Делов-то! Я тоже так могу!» Дух соперничества был в нем силен. Особенно соперничества за самку. И, дождавшись конца выступления, Сид зашел к приятелю в гримерку.

Видимо, это была его судьба. Туда же зашел хозяин клуба, приятель сделал Сиду рекламу, последовало предложение «попробоваться». В случае успешных проб деньги обещали хорошие. В охране он столько не зарабатывал.

«Я могу пропадать здесь всю ночь, – подумал Сид. – А днем отсыпаться. Днем у нас тихо. А вечером… Да пусть пьют!» И на следующий день, взяв отгул, он впервые вышел на сцену. Перед пустым залом. Зазвучала музыка. Оказалось, что у него есть слух, чувство ритма, а что касается тела… Телом он с детства занимался всерьез и достиг больших успехов. Нет, звездой он не стал. Его имя горело неоновыми буквами в ряду прочих. «Геракл, Аякс, Фараон…» Но поклонниц у Сида хватало. Грех жаловаться!

Приятель дал несколько уроков хореографии, и их дружба окрепла. Прошло совсем немного времени, и Сид понял, что такая жизнь ему по душе. Осуждать же его было некому. Мать понятия не имела, откуда у сына деньги и почему тот приходит домой под утро и спит до самого вечера. До первых гостей. Вопросов она не задавала, а всем остальным Сид мог ответить крепким ударом кулака.

А вскоре он снял квартиру и от матери съехал. На этом родственные отношения прервались. Сид купил машину, чтобы ездить на работу. Стал модно одеваться. О будущем не задумывался. Хотя приятель не раз заводил разговор о том, что неплохо было бы подцепить богатую невесту. Но кто пойдет замуж за стриптизера? Дочки бизнесменов? Да их отцы за это голову оторвут и лишат наследства! Только женщина самостоятельная, независимая, зарабатывающая хорошие деньги может решиться на такой брак.

Сиду нравились зрелые женщины. Лишенный материнской ласки, он подсознательно к ним тянулся. Но дамочки попадались замужние. Живущие за счет мужей, пропадающих на работе и в командировках. От скуки женщины не знали, чем заняться, и наставляли кормильцам рога со стриптизером.

Симпатичных девиц Сид тоже любил. Но относился к ним с некоторым презрением. Сами не знают, чего хотят. И плели они такую чушь, что даже Сиду, с трудом закончившему десятилетку, становилось тошно. Но зато у них были хорошие тела: стройные, с гладкой кожей, без растяжек и жировых отложений. Сид никому не отдавал предпочтения. И возраст для него значения не имел. Женщин у парня было – не счесть, чуть ли не каждую ночь – новая партнерша. Телефонная книга мобильного телефона забита до. отказа – сплошь женские имена. И к случаю с модной писательницей Сид поначалу не отнесся всерьез. Дамочка была сильно навеселе, что ему не понравилось, но пахло от нее дорогими духами, лицо и тело были ухоженные, а вознаграждение Сид получил щедрое. И забыл об этой ночи.

Но вскоре она позвонила. Потом еще. И еще. Встретились, сходили в ресторан. Потом на юбилей известного писателя. Потом на презентацию новой книги. Их фотографировали, задавали вопросы. Проявляли любопытство: «А сколько вам лет?» – «Кем вы работаете?» – «А где?» Глаза журналистов блестели от восторга. Какой скандал!

Сам того не ожидая, Сид оказался в центре внимания прессы. О нем написали! Его фотография появилась в светской хронике! Потом еще одна!! И еще!!! Называли его «Мальчик Златы Ветер». Но что с того? Свои фотографии в журналах Сид разглядывал с интересом. И даже трогал пальцем, словно хотел проверить – настоящие ли? Надо же! Сидор Коровин, двоечник, хулиган, сын дворничихи – и в модном журнале! Под руку со знаменитостью! Приятель откровенно стал завидовать. Дружба дала трещину. Он стал появляться в клубе все реже и реже.

Меж тем Прасковья Федоровна не отступала. Ходила вместе с ним на презентации, светские мероприятия, охотно фотографировалась. А потом…

…Потом предложила пожениться! Он даже не раздумывал. Эта женщина была Сиду по душе. Чувство, которое он испытывал к Прасковье Федоровне, было сложным. Тут и благодарность, и уважение, и тщеславие, сыновняя привязанность, и даже капелька плотской любви. Сид не задумывался над этим, просто говорил либо «да», либо «нет».

На традиционный вопрос: «Согласны ли вы…?» – ответил без колебаний. Да, да, да! Их поженили. Потом в популярной передаче был сюжет. «Злата Ветер и ее мальчик». Ошеломляющая разница в возрасте привлекла аудиторию. Прасковья Федоровна долго объясняла Сиду, что такое реклама и почему ее книги стали продаваться еще лучше.

Он понимал: мать умна. Она знает, что делает. Сиду нравились новая жизнь, новая машина и новый дом. На первом этаже стояли тренажеры. И телевизор был большой. Диван удобный. А что касается скандалов, которые устраивала жена…

Может быть, поэтому Сид и стал ей изменять. Все равно ведь будут упрекать! Так пусть ругают за дело. Сид всегда имел много женщин и после свадьбы вел образ жизни, к которому привык. Знакомился, ехал к новой подруге домой, проводил там какое-то время. Разумеется, в постели. Телевизор ведь и дома есть! Он лучше и больше. А жена, напротив, не так молода и не так привлекательна, как новая партнерша. Иногда хочется пирожных. Иногда не хочется. Сид привык подчиняться своим инстинктам. А думать и рассчитывать не умел.

Жена его баловала. Давала деньги. И Сид их охотно брал. Потому что привык: во время выступления женщины суют ему деньги. Дома он честно работает мужем и берет за это плату. Мать это понимает. Она вообще все понимает.

…Все началось год назад. Сиду срочно понадобились деньги. И он занервничал. Оказалось, что за время, проведенное с Прасковьей Федоровной под одной крышей, привык к ней и даже полюбил. По-своему, но…

Но что это меняет? Когда человеку срочно требуются деньги, он идет на все…

МАСТЬ СЕМЕЙНАЯ: КРЕСТИ

…В то время как в каминном зале Инга делала признание, а Сид вспоминал свою жизнь, бывшие друзья, бывшие соседи по комнате в студенческом общежитии, бывшие партнеры Даниил Грушин и Артем Реутов поднялись на третий этаж.