Текст книги "Покер для даймонов. Тетралогия"

Автор книги: Наталья Бульба

сообщить о нарушении

Текущая страница: 54 (всего у книги 98 страниц)

– Может, мы позволим лорду представлять в этом доме темных эльфов, а сами займемся чем-нибудь более важным?

Холодная сталь в его глазах рассыпалась серебристыми искрами смеха, когда он вместо ответа задал свой вопрос, на который я была вынуждена отрицательно покачать головой.

– Ты готова пропустить тот момент, когда начнут рушиться укрепления Гадриэля?

Глава 6

Гадриэль

– «Благостные стихии!» – не уставал повторять я каждое мгновение с того мига, когда каким-то внутренним чутьем ощутил неподалеку присутствие разумного существа. Не шелохнулась ветка, вечерний ветер не донес чуждого этому лесу запаха, не вскрикнула птица, запоздавшая к опустившемуся за горную гряду солнцу, не повеяло магией, не всколыхнулась душа от предчувствия опасности. И лишь странное томление, которое преследовало меня в течение всего дня, вдруг раскрылось осознанием, что произошло что-то важное.

Я остановился у толстого ствола широко раскинувшего свою крону дерева и растворился в окружающем пейзаже, пытаясь угадать, откуда идут эти странные ощущения. И не чувствовал ничего, что могло бы меня смутить. Но тем не менее четко понимал, что я здесь не один.

– Именем правителя Элильяра Д’Тара, назовитесь. – Не знаю, как бы отреагировал на эту реплику мой принц, но ничего более умного в мою голову почему-то не приходило.

Впрочем, сама ситуация была настолько неожиданной и необъяснимой, что что бы я сейчас ни предпринял, воспринималось бы не менее комично, чем брошенная мною в пустоту реплика.

Нет, щиты я поднял сразу, как тень чужого внимания коснулась меня, да и руки лежали на рукоятях клинков, готовые молниеносно их выхватить.

Но что-то подказывало мне, что ничего, кроме как оказаться поздним ужином для дикого зверя или развлечением для нечисти в этом лесу, мне не грозит.

Поисковое заклинание вернулось, не принеся с собой ничего, что могло бы вызвать хотя бы малейшую обеспокоенность.

– Я не причиню зла. – Самое главное, заставить поверить в это того, кто так изысканно водит меня за нос, скрываясь.

– А вы уверены, что сможете это сделать? – Мелодичный девичий голос раздался совсем рядом со мной, но, несмотря на то, что моя кожа ощутила остроту кинжала, я так ничего и не увидел.

Проходит миг, и ее оружие летит в сторону, она сама лежит на земле под тяжестью моего тела, а ее глубокие темные глаза с изумлением, но без испуга смотрят на меня сквозь дымку, которая расползается клочьями.

– Теперь уже уверен. – Черная накидка лучше иных признаков говорит о ее принадлежности к определенной расе, но мои чувства буквально кричат о том, что все не так просто, как кажется на первый взгляд.

Потому что теперь, когда неизвестная мне защита не является препятствием для моей магии, я, как и прежде, не только не ощущаю исходящей от нее опасности, но и улавливаю ее интерес.

Правда, беззащитной она тоже не выглядит, и это наводит меня на мысль о том, что расслабляться еще рано.

– Если я тебя отпущу, не получу ударом в спину?

– Удар в спину тому, кто тебе доверился, – бесчестен. – Ее взгляд подернулся холодом, но это было настолько мимолетно, что лишь ее волнующая близость помогла мне рассмотреть это.

Она произнесла эти слова очень серьезно.

– Ты не производишь впечатления воина, – сказал я, поднимаясь и помогая ей встать.

Я продолжал не только отслеживать то, что было доступно моим глазам, слуху, обонянию, которым я улавливал исходивший от нее аромат, но и прислушивался к собственным чувствам.

– А ты не производишь впечатления злодея. Наоборот, кажется, тебе нужна помощь.

Девушка была именно такой, какой я ее и почувствовал: не очень высокой и достаточно хрупкой для того, чтобы у меня возникло естественное в таком случае желание ее защитить. Но казалось, что в этом она совершенно не нуждается. Ее движения были раскованными, но только на первый взгляд. Похожие на странный танец, они могли в любой момент превратиться в боевые приемы.

– И какого же рода помощь мне нужна?

– Надеюсь, ты мне сам скажешь.

– И ты здесь, чтобы мне ее оказать?

Ее глаза вспыхнули искрами в свете яркого шарика, который я подвесил в воздухе, и тишина расцветилась мягким, задорным смехом.

– Если ты посчитал, что я – всемогуща, то ошибся. А вот помочь тебе найти место для ночевки вполне могу.

Ее веселость лишь в первое мгновение успокоила меня, чтобы тут же вернуть к действительности.

– Ты…

– Я начала следить за вашей группой, как только сработала защита портала. Судя по тому, как вы сквозь нее ломились, не прогулка по лесу была вашей целью. Так что ваши поиски мне понятны.

– Кто ты? – До невозможности глупый вопрос, но в мою голову ничего более разумного не приходит при виде этой девушки.

– Если ты об имени, то меня зовут Лайсе. Я целительница и живу в этом лесу, поэтому и знаю обо всем, что здесь происходит.

– И ты не опасаешься…

– В этом лесу мне ничего не грозит: те, кто здесь обитают, не испытывают ко мне враждебности, да и не одна я.

И она делает в воздухе движение рукой, после которого словно пелена сползает с моих глаз. И я не могу сказать, что то, что я увидел, прибавляет мне оптимизма: два варлаха стоят неподалеку от нас и не сводят с меня своих плотоядных взглядов.

– Твоя охрана выглядит довольно убедительно, чтобы с ними не считаться. – Похоже, в моем голосе послышалось сомнение, потому что она предпочла уточнить.

– Они никогда не кинутся, если мне не угрожает опасность. Ты же предпочитаешь первым меч не обнажать, хоть и любитель повоевать.

– Ты так хорошо разбираешься в незнакомцах?

– Я разбираюсь в тех, кто обладает разумом. И ты достаточно разумен для того, чтобы я могла осознать, что ты, по-своему, честен. И я готова предложить тебе и твоим друзьям для отдыха свой дом.

Стоило признать, что такого поворота событий я не ожидал. Хотя уже сама по себе встреча с даймоном была из разряда удивительных. Даже не просто с черным воином, а с юной барышней, обладающей странными способностями, о которых раньше мне слышать не приходилось. А мое отношение к ней с первого мгновения можно было определить как устойчивый интерес. Я не чувствовал ни малейшего проявления враждебности и был совершенно уверен, что все, что я ощущал, не являлось следствием воздействия на меня.

Правда, меня несколько смущало присутствие рядом с ней двух существ, встреча с которыми, как бы давно она ни произошла, была свежа в моей памяти. Хотя они демонстрируют поразительное миролюбие, делающее их похожими на двух увальней.

Свою жизнь я готов был ей доверить. А вот судьбы остальных…

И перед глазами Олейор и Лера. И сердце сжимает щемящая грусть: быть ее другом больно. Сжимает и неожиданно отпускает, словно рассыпаются стянувшие его цепи, как только мой взгляд погружается в чарующую глубину глаз моей собеседницы.

Но вместо того чтобы ответить ей «да», я качаю головой.

– Извини, Лайсе, но прежде чем согласиться, я должен быть уверен, что там им ничего не будет угрожать. Каждый из них мне дорог, чтобы я рисковал их жизнями.

Олейор и Лера. За жизнь других я готов был бороться, но только в том случае, если в безопасности этих двоих я буду уверен. И когда я думал о них, в моем сознании всплывала мысль: а что, если мне придется выбирать, чья из двух жизней будет для меня дороже? Дальше я старался не продолжать, потому что такие раздумья заставляли меня замирать, ощущая, как в груди разливается холод.

И как бы я ни воспринимал сложившуюся ситуацию, именно мне предстояло решить: могу ли я доверить ей не только себя, но и тех, без кого не мыслю своего существования.

– Я покажу тебе свой дом и расскажу все, что тебя интересует.

Ее голос был совершенно спокоен, но глаза лучились теплом, крепкими нитями сплетаясь с чем-то в глубине моей души, рождая странное ощущение родства. Но не крови, а чего-то несоизмеримо большего, того, без чего весь этот мир не имеет никакого смысла.

Но я не имел права на ошибку.

– И сделаешь так, чтобы я принял нужное тебе решение? – Уже сама возможность такого вопроса наводила меня на мысль, что мой разум свободен от ее влияния, но мне была интересна ее реакция. То, как она воспримет мое недоверие.

– Если бы я этого хотела, ты бы уже сделал все, о чем бы я тебя попросила. Но чтобы тебе было спокойнее, я покажу тебе, как ощущается мое воздействие.

И когда я киваю, соглашаясь с ее предложением, она делает шаг ко мне и касается меня своим взглядом и тут же его отводит. Но даже этой малости хватает, чтобы ощутить, как легкой паутиной опутывает мои мысли, как чуть расслабляется тело, я словно теряю над собой контроль. И то, что происходит со мной, не вызывает отторжения, не кажется чуждым. Скорее, наоборот, манит покоем.

Но самое главное, что я выношу из этого урока, – ее влияние можно осознать и отследить. Впрочем, она могла мне и не демонстрировать свои способности, мне достаточно было сравнить свои ощущения до и во время встречи с ней, чтобы понять: ее воздействие можно контролировать.

И я не могу не осознавать, что такой поворот событий меня более чем устраивает.

– Теперь ты готов последовать за мной?

– Если по дороге ты расскажешь мне о себе и о том, как здесь оказалась?

И пусть я не вижу, как она улыбается, но могу с уверенностью сказать, что нежно и трепетно.

Наш путь оказывается недолгим, но это скорее огорчает меня, чем радует: рядом с ней осознаешь, насколько краток миг. Но, когда мы останавливаемся на вершине холма, открывшаяся с него картина в призрачном лунном свете заставляет меня едва ли не забыть обо всем, застыв от восторга. И я не только вижу мрачную красоту поросшего густым лесом горного склона и необъятность расстилающегося неподалеку зеркала воды, слышу шелест луговой травы и треск насекомых. Но и пытаюсь оценить, насколько легко отыскать это рукотворное чудо, которого не было на наших картах, насколько вздымающиеся в небо пики, которые украшают каменные стены, и рвы, окружающие небольшую крепость, станут преградой для тех, кто решит здесь чем-нибудь поживиться.

И она, словно откликаясь на мои мысли, тихим голосом говорит:

– Мой дом надежно защищен. Подойти ближе можно только со мной или с теми, с кем я делю кров. Те же, кому нужна моя помощь, пользуются магическими кристаллами, которые я оставила в каждом поселении. – И, подняв на меня взгляд, в котором вновь светилась тихая улыбка, добавила: – Дальше мы не пойдем. Моя нянька не отпустит нас на ночь глядя. Да и не стоит идти, если все равно придется возвращаться.

– Ты так уверена в моем ответе?

– Я считаю достаточно разумным отдохнуть под крышей, где вам ничего угрожать не будет, и затем пройти к порталу самым коротким путем, не испытывая судьбу.

– Ты знаешь дорогу к нему?

– Мой отец многому научил меня, прежде чем оставить здесь. У меня есть схемы безопасных проходов, коды доступа, мне известны расставленные вокруг ловушки, и единственное, чего я не могу, – это активировать сам переход. Но так как с вами черная жрица, эту проблему вы решите сами.

– Кто ты, Лайсе?

И она скидывает черное покрывало, похоже, открывая мне не только свое лицо, но и свою душу.

И, вглядываясь в неожиданные, но очень приятные глазу черты лица, ощущая тонкий аромат ее кожи, проваливаясь в бездну ее черных зрачков, наслаждаясь блеском ее струящихся волос, я понимаю, что судьба преподнесла мне подарок, на который я никак не рассчитывал.

Эта ночь была самой удивительной из тех, которые случались в моей жизни. Ее рассказ о себе прерывался не только моими восклицаниями, когда даже я, кого считали едва ли не самым хладнокровным среди темных эльфов, не мог сдержать разбушевавшихся эмоций. Впрочем, рядом с ней у меня возникало ощущение, подобное тому, которое я испытывал при общении с Лерой – я не видел необходимости скрывать того, что происходило в моем сердце. Я не сдерживал слов, будучи совершенно уверен в том, что меня не только правильно поймут, но и ответят таким же абсолютным доверием. Она отвечала на мои вопросы с подкупающей искренностью, так, словно знала меня всю свою жизнь.

Это было как наваждение. И первой, как ни странно, очнулась от него именно она, отметив, как плотнее стал сумрак, возвещая о приближении рассвета.

– Твои друзья должны уже сходить с ума от беспокойства!

– Не меньше, чем те, кто ждал тебя к ужину.

– Варлахи способны общаться телепатически, и если бы со мной что-то случилось, мои домочадцы об этом уже бы знали. А вот твои… Боюсь, встретят они меня теперь не столь доброжелательно, как мне бы этого хотелось.

– За это не беспокойся. Принцесса Лера все поймет и, если надо будет, усмирит моего господина.

– Она… – Она пытается подобрать слова, чтобы не обидеть.

И я помогаю ей, понимая, насколько трудно, не зная истории, которая свела их вместе, объяснить то, что их связывает.

– И он и она не считают нужным создавать проблемы там, где их нет. Да и кандидатура виновного у Олейора сомнений не вызовет.

В конечном итоге все так и получилось: мой принц едва сдерживал рык, не имея возможности излить на меня свой гнев, Лера загадочно улыбалась, глядя на меня и девушку. И мне не надо было быть менталистом, чтобы понять, какие мысли при этом роились в ее голове, теплом отзываясь в моем сердце – ее мнение было для меня еще более важным, чем мнение моего друга. Принцесса была единственной женщиной, не только вызвавшей у меня чувство, наиболее близкое к любви, – уважение, но и заставившей меня пожалеть, что не я, а другой первым заявил свои права на нее. Что не я, а он заставлял чувства в ее груди бушевать стихиями, что не я, а он принял ее клятву быть всегда рядом. И когда я подводил Лайсе к Лере и Олейору, именно то, как она воспримет девушку, имело для меня значение. Словно это было одновременно и свободой, которую она мне возвращала, и благословением, которое мне было необходимо получить именно от нее.

Но это не единственное, что оказалось для меня важным. Отвечая на вопросы принца, пытаясь улыбкой смягчить его недовольство, я не переставал ловить себя на том, что любуюсь Лайсе. Наслаждаюсь каждым ее жестом, каждым удачно сказанным словом. Исходящим от нее спокойствием и ощущением внутренней силы.

В мою жизнь пришла любовь.

О которой я никогда всерьез не задумывался, пока не встретил Леру. Воспринимая женщин как приятную часть моего существования, как то, без чего я не могу чувствовать себя живым, как то, что дарит удовольствие и привносит остроту ощущений, схожую с азартом смертельной схватки. Но даже похожее на дымку ощущение тоски, возникающее каждый раз, когда я видел, какая нежность, какая трогательная забота друг о друге связывает самых близких для меня существ, не заставило меня примерить это слово к себе. Оставляя в душе уверенность в том, что самым ценным для меня является свобода от привязанностей, от беспокойства за другого, возможность распоряжаться своей жизнью, не задумываясь о том, что это может причинить боль кому-то очень близкому.

Но мне хватило всего лишь одной ночи, чтобы понять – я готов отдать это все за мир, в котором рядом со мной будет она.

И судя по тем внимательным взглядам, которыми меня окидывал Олейор, он это понял. И не только доводы разума о безопасности нашего пребывания в доме Лайсе, не только возможность проделать дальнейший путь до портала, не подвергая себя ненужному теперь риску, послужили причиной того, что он принял ее приглашение.

И я мог бы этому только радоваться, если бы не печаль, которую я заметил в глубине его серых глаз.

Лера

Мне казалось, что я уже забыла то тягучее ощущение, замешенное на тоске, предчувствиях, тяжести разлуки, неизвестности предстоящего, которое когда-то долгое время сопровождало каждый мой рассвет. Но время сглаживало все, и наступил момент, когда первый луч солнца, проникающий сквозь цветные витражи окна нашей спальни, улыбкой отразился на моем лице в ожидании того, как его губы коснутся моих, возвещая начало нового дня. Дня, в котором мы вместе.

Но судьбе показалось мало тех приключений, с которых начался для меня путь по этому миру: мы выходили на рассвете.

Прежде чем сделать шаг на портальную площадку, которая должна была вынести нас за двойной ряд каменной ограды, я оглянулась на тянущиеся к прозрачному небу шпили дома, который вблизи еще больше, чем издали, напоминал уменьшенную копию замка. Я даже могла сказать, какого именно: достаточно было лишь сосчитать количество башен, серыми стелами украшавшими этот архитектурный шедевр, как в памяти всплывал наш поход за моим прадедом и виденная мной база даймонов, в которой находился портальный зал на Дариану.

Как все это было давно… Но отчего же тогда так свежо в памяти?

Качнув головой Олейору на невысказанный вслух вопрос, по земной привычке чуть слышно произнесла: «Спасибо этому дому», – вложив в это восклицание благодарность за каждое мгновение, проведенное под его крышей.

Ужин прошел очень непринужденно.

Гадриэль сыпал шутками, правда, весьма пристойного содержания, что для него было удивительно. Похоже, эта девушка настолько запала ему в душу, что он, возможно, и сам того не желая, показал нам лорда, которого мы совершенно не знали. Правда, это нисколько не мешало ему все замечать, видеть и слышать и время от времени выдавать фразы, которые служили лучшим доказательством тому, что он мог одновременно и очаровывать свою барышню, и оценивать те проблемы, с которыми нам еще предстоит встретиться на своем пути.

Олейор еще какое-то время пытался убедить своего друга в том, что, если бы не крайняя необходимость, уже давно бы отправил его обратно в Тарикон. Но это скорее была уловка, помогающая ему скрыть радость от того, что последние два дня, которые мы здесь пробыли, ему удалось немного отдохнуть.

Риган, несмотря на свою драконью сущность, никакого влияния на Лайсе не оказал, что вызвало немало высказываний весьма двусмысленного содержания, самым безобидным из которых было утверждение о том, насколько нынче измельчали крылатые стражи порядка. И это заставляло нашу гостеприимную хозяйку так мило смущаться, что продолжать стоило хотя бы ради того, чтобы Гадриэль мог ненароком положить свою руку на ее ладонь, словно уверяя, будто ничего, кроме дружеского расположения, за этими словами не стоит.

С лица младшего принца светлых не сходила восхитительная улыбка, которая когда-то смирила меня с жестокостью нравов на Лилее и подарила мне друга, в верности которого я ни одного мгновения не сомневалась.

И лишь двое: Рамон и Асия – выбивались из общего веселья. И пусть маг пытался соответствовать настроению компании – его глаза были пусты, отдаваясь в моем сердце болью каждый раз, когда я встречалась с ним взглядом. Моя же подруга была настолько спокойна и отстранена от всего происходящего вокруг нее, что действительно напомнила мне саму же себя, но тогда, когда наше знакомство с ней только состоялось. Маска вместо лица, темная бездна глаз, четкая речь, в которой каждое слово выверено и обозначает именно то, что и должно означать. Их пара напоминала смертельных врагов, которые за изысканностью фраз скрывают глубокую ненависть.

Вот и теперь она сидела чуть в стороне, у зажженного камина, собранная и неприступная.

И при всем моем стремлении ей помочь я отдавала себе отчет в том, что, пока она сама не захочет впустить меня в свой мир, в котором, похоже, выстроились призраки далекого прошлого, я могу лишь наблюдать за тем, как мрак лишает ее жизнь красок. Все, что было в моих силах, – ждать. Доверяя ее способности принимать правильные решения и веря в то, что ее душевных сил хватит, чтобы вновь стать той Асией, какой мы ее знали.

Вошедшая в зал Карен, светлая эльфийка, ставшая для Лайсе не только нянькой, но практически заменившая ей погибшую мать, зажгла светильники, напомнив этим нехитрым действием, что нам осталась одна короткая летняя ночь перед тем, как отправиться дальше.

На мгновение в воздухе повисла тишина, и с лица девушки, как тень в полуденный час, сошла улыбка, а в темных глазах, так похожих на глаза жрицы, потухли блестящие искры.

Олейор поднялся со своего кресла, рядом с которым, прямо на пушистом ковре, устроилась я. Но, прежде чем он успел что-то сказать, его движение повторил черноволосый лорд. И выражение лица, с которым он это проделал, наталкивало на весьма неожиданные мысли, которые, еще не успев окончательно оформиться, начали обретать материальную форму.

– Мой принц…

Взгляд моего мужа, которым он одарил друга, был далек от доброжелательного. Его скулы заострились, выдав напряжение, голова качнулась, словно для того, чтобы предостеречь от того, что Гадриэль собирался произнести дальше. И мне пришлось коснуться его руки, убеждая в том, что все должно идти так, как идет. И поторопиться встать рядом, обеспечивая торжественность того, что, по моим предположениям, должно было произойти.

– Мой принц, я прошу твоего разрешения на мою помолвку с леди Лайсе.

Этот миг мог бы быть удивительным, если бы вместо радости не рождал тревогу. Потому что все рассказанное нашей гостеприимной хозяйкой не вселяло в нас надежду на то, что наш поход закончится так благополучно, как нам бы этого хотелось. Кроме того, Гадриэль дал обещание найти отца Лайсе. Это внушало еще большую тревогу, потому что причина, по которой отозвали его группу, стала нам понятна сразу, как только в ее повествовании мелькнуло одушевленное оружие, подброшенное одному из сыновей властителя, в жилах которого течет кровь даймонов. Возможно, она что-то и почувствовала, но ни один из нас не поднял глаз на Ригана, никто не упомянул о том, что именно тот меч, о котором шла речь, замотанный в ткань и перетянутый кожаной лентой, лежал вместе с туго скатанным одеялом у костра, когда она и черноволосый лорд шагнули к нам из черноты просыпающегося леса.

– Гадриэль, ты не даешь Лайсе возможности выбора. – Глаза Олейора с напряжением следили за тем, как меняется выражение лица нашего друга, как слетает с его губ невесомая улыбка, как темнее становится взгляд. – Она не знает этого мира, она не знает других мужчин, которые могли бы претендовать на ее внимание, она слишком юна, чтобы принимать решение, изменить которого она не сможет.

– Мой принц, это наше решение.

В отличие от нас всех, она была совершенно спокойна. Ее лицо озарял мягкий свет, ее пальцы, когда она встала рядом с лордом, с уверенностью и доверием легли в его раскрытую ладонь.

– Лайсе, за этим лесом живут драконы, демоны, эльфы, оборотни, люди. Там города, там бурлит жизнь, которая тебе совершенно не знакома, там благосклонности красивых дам добиваются не только красивыми речами, но и обнаженными клинками. Там есть то, чего ты лишена. И если я позволю ему сейчас надеть на твой палец его родовой перстень, ответственность за все я возьму на себя.

– Тебе не придется пожалеть об этом. – Голос Гадриэля был хрипл и напряжен.

Взгляды двоих, каждый из которых был для меня дорог, сошлись в жестоком поединке. И как бы я ни хотела, я не имела права вмешиваться.

Но, похоже, ни один из них уступить не готов. И, возможно, именно это противостояние и натолкнуло меня на мысль, которая пусть и казалась неожиданной, но решала едва ли не все проблемы.

– Лайсе, Гадриэль, я прошу нас извинить, но мне необходимо переговорить с моим мужем. – И видя, как светлеет взгляд нашего черноволосого кошмара, я понимаю, какие именно надежды он возлагает на меня. – Олейор, ты не окажешь мне честь проводить меня из гостиной?

Олейор еще мгновение смотрит в глаза своему начальнику разведки, который за последние недели уже успел перейти все границы, чтобы вывести его из терпения, и, молча кивнув, выходит из зала, приоткрывая мне дверь и пропуская вперед.

Полог тишины опустился прежде, чем исчез силуэт Гадриэля, который до последнего мгновения не сводил с меня своих глаз, подбадривая лукавством, которое демонятами выплясывало в них.

– Говори.

– Ты только не рычи сразу, дай мне высказать свою мысль до конца.

Не знаю, что на него подействовало: насмешка, играющая на моих губах, или прикосновение этих самых губ к его щеке, но он, пусть и не расслабляется совсем, так хотя бы не демонстрирует клыки.

– Рядом с тобой я готов рычать лишь от удовольствия.

– Вот об этом и помни, когда находишься рядом. Сколько Лайсе лет?

Он задумывается лишь на краткий миг и спокойно отвечает. Еще не догадываясь о том, что я хочу сказать, но уже осознавая, что выход, который я собираюсь предложить, будет учитывать интересы всех.

– По ее словам – двадцать. По моим ощущениям – тоже.

– Ты чувствуешь в ней эльфийскую кровь?

– Безусловно. И не только я. Валиэль не усомнился в том, что ее мать – светлая эльфийка. Да и ее няня подтверждает эти слова.

– Но ее родственники по матери не признали ее. Какими бы ни были причины этого. Ее отец не принадлежит этому миру и не присягал ни одному из правителей.

– Ты предлагаешь…

Насколько приятно видеть его лицо, когда оно не стянуто напряжением или не удручает своей бесстрастностью.

– Именно. Я предлагаю тебе стать ее опекуном до тех пор, пока она не получит законных прав иным способом. А я признаю твое право на опекунство. И тогда, как бы судьба ни повернулась, у Лайсе появится шанс выйти из этого леса. – И добавляю, привнося политическую подоплеку, но лишь для того, чтобы моя личная заинтересованность не столь бросалась в глаза: – Не думаю, что Элильяр не обрадуется такому повороту событий – к магу Равновесия добавится единственный менталист на Лилее. Да и Гадриэля это немного отрезвит.

– И не только отрезвит. Это его привяжет ко мне. Ты не опасаешься того, что он неправильно поймет мое решение?

– Наше решение, Олейор. Наше. И, мне кажется, он поймет, что помолвка, заключенная под твоей опекой, даст Лайсе значительно больше, чем мог дать он один.

– Знаешь, Лера, а ведь я должен извиниться перед тобой. – И он крепко прижимает меня к себе, зарываясь лицом в мои волосы. А у меня на мгновение сбивается дыхание: сколько бы лет ни прошло, а каждое его прикосновение, аромат его тела вызывают у меня волнение и трепет. – У меня мелькнула похожая мысль еще тогда, когда она заикнулась, что уже готова была покинуть этот дом, но я не был уверен, что ты согласишься с моим предложением.

– Мне остается только этому радоваться. – Недоумение в его взгляде заставляет меня закончить с насмешкой. – Я все еще могу тебя удивлять. Разве это плохо?

Не знаю, насколько бы затянулся этот поцелуй и чем бы он мог закончиться, если бы не необходимость вернуться в гостиную: боюсь, что кое-кому эти несколько минут могли показаться вечностью.

Насколько бы я хорошо ни знала своего мужа, но ни в его взгляде, ни на лице я не вижу ничего, что могло бы подсказать Гадриэлю, чем закончился наш разговор. Да и я не тороплюсь улыбаться. А чтобы тот вихрь эмоций, бушующих в моей душе, не дал ему понять, что не все так страшно, как мы пытаемся ему продемонстрировать, поднимаю щиты. Впрочем, сама попытка скрыть от него что-либо способна навести его на мысль о том, что от него что-то прячут.

– Лайсе, – девушка чуть напряглась, но лорд тут же коснулся ее руки, словно успокаивая. И это показавшееся столь естественным движение говорило о его чувствах к ней значительно больше, чем могли бы сказать слова. Еще раз убеждая меня, что наше решение единственно правильное, – мы можем не найти твоего отца, мы можем вернуться с известием о том, что ты зря ждала его столько лет. Мы можем не вернуться совсем. Но ты не можешь ни остаться в этом доме, отрезав себя от жизни, ни покинуть его без тех, кто бы мог тебя защитить. Хотя бы своим именем. Поэтому я, Олейор Д’Тар, наследный принц темных эльфов, принимаю над тобой опеку до тех пор, пока кто-либо не получит законных прав на тебя, твое имя и то, что принадлежит или будет принадлежать тебе. – И сделав короткую паузу, в течение которой он обводит всех тяжелым взглядом будущего правителя темных эльфов, заканчивает: – Есть ли в этом зале кто-либо, кто готов оспорить мое право опеки или принять его на себя?

Взгляд Гадриэля, которым он смотрел на нас, был далек от разумного. И я даже не сделала попытки разобраться в том клубке эмоций, которые он выражал. Но по ощущениям, хлынувшим на меня, как только я убрала защиту, я могла предположить, что приобрела еще одну проблему – несмотря на то что опекуном становился мой муж, вся благодарность лорда была направлена в мою сторону. Впрочем, с его сообразительностью понять, кому он обязан таким решением, для него не составляло труда даже в столь неуравновешенном состоянии, в котором он находился последние два дня.

Троица Валиэль, Риган и Рамон смотрели на нас так, словно удивлялись, чего мы тянули столько времени, если все и так было ясно и понятно. И выражение лица Асии меня несколько успокоило: после того напряжения, в котором по ее милости я пребывала, ее явное одобрение пусть и не давало оснований думать, что все самое страшное уже позади, так хотя бы внушало надежду на это.

И поэтому, как только стало ясно, что ни возражений, ни иных предложений можно не ждать, я продолжила, с улыбкой глядя на побледневшую Лайсе.

– Я, принцесса Лера Д’Тар, подтверждаю право опеки наследного принца Олейора Д’Тара над дочерью даймона и светлой эльфийки Лайсе.

Метка рода вспыхнула в ауре девушки, как только Олейор, произнеся слова ритуальной клятвы, спустил заклинание со своих пальцев, давая возможность любому магу рассмотреть на уровне ее правого виска раскрывшую капюшон кобру и сплетение двух рун, обещающих хранить и защищать – символ опекунства.

И когда Гадриэль вновь сделал шаг вперед, уже никто не сомневался в том, какой именно ответ даст мой муж на вопрос лорда.

– Мой принц, как опекун леди Лайсе, позволите ли вы мне просить ее стать моей невестой?

– Лорд Гадриэль, я дозволяю вам просить мою воспитанницу стать вашей невестой. И в случае ее согласия буду рад по окончании помолвки благословить ваш союз.

И пусть летняя ночь, не успев вступить в свои права, растворяется в лучах восходящего солнца, пусть никто из нас не может предугадать, какие испытания нам предстоят, в такие минуты не хочется думать ни о чем, кроме того, как самые дорогие руки будут прикасаться к твоему телу, даря всю нежность, на которую способно любящее сердце. Все, о чем можно мечтать, находится здесь и сейчас, разделяя с тобой вечность. Не стоит сожалеть о прошлом, потому что то, что было, может заслонить то, что будет.

И глядя сейчас на этих двоих, которые замерли перед нами, все еще не веря в то, что случилось, я стараюсь не думать ни о чем, кроме того, что все идет так, как должно идти.