Текст книги "Кольца Лины (СИ)"

Автор книги: Наталья Сапункова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Кольца Лины

Я просто шла, споткнулась и упала. Шла на работу. Обо что споткнулась? Даже не поняла. Встала, огляделась и не увидела дороги. Как такое может быть? Ведь только что был какой-никакой асфальт, и я по нему шла!

Нет дороги, нет и нет! Деревья кругом. Толстенные замшелые стволы. Где я?!

Да, все верно, дорога исчезла, ее не было ни впереди, ни позади! Кругом – лес, на наш худосочный парк вовсе не похожий. Еще шаг – и коварная острая ветка зацепилась за мои колготки, которые, естественно, тут же порвались. Я ощутила огромное раздражение – это же теперь в обеденный перерыв придется успеть сбегать за колготками… за двумя, одни сунуть в ящик стола – чтобы были. Вечером с Димой идем в кафе, потом гулять. На мне, конечно, "дресс-код", который Димка вечно вышучивает, строгая юбка чуть ниже колен, строгая белая блузка… с бантиком, льняной пиджак – мне уже жарко, но в офисе под кондиционером жить можно. А не прикупить ли тогда уж заодно и длинное летнее платье из чего-нибудь немнущегося, и пропади они, эти колготки, кто выдумал носить их еще и летом! Сразу после работы переоденусь, костюм – в ящик стола, и живем! Пятница ведь сегодня!

Эти мысли молнией промелькнули и… Я снова огляделась.

Лес. Дороги нет.

Но ведь была же только что. Минут десять назад я свернула с оживленной улицы и двинулась по парку, чтобы срезать путь. Идти до выхода из парка оставалось тоже минут десять, не больше! Я в парке, в городском парке, вокруг меня – мой город, мои знакомые с детства улицы, мои ненавистные утренние пробки, моя жизнь, моя нормальная жизнь…

Вроде солнце выше, чем было только что – с чего бы это?

Так, где мой смартфон? Он у меня маленький, несмотря на то, что сейчас в моде "лопаты". Я его ношу в кармане пиджака.

Вот он, мой хороший, на месте. Быстро включаю навигатор. Что это? Нет связи со спутником? Так же не бывает! Димка мне столько раз объяснял, что связь есть всюду, на то и "глонасс", то есть "глобальная система связи". Где она, глобальная?!

Просто связи, телефонной то есть, тоже нет.

Сумка? И сумка куда-то делась. Это ладно, я могла ее уронить. Не жалко. Там кошелек, косметичка, журнал, документов нет, карточек тоже. Повезло. Ничего ценного не потеряла.

Не потеряла?! Да ведь я сама потерялась, найтись бы!

Может, мне плохо стало, и кто-то непонятно зачем перенес меня в другое место? Да не просто перенес – отвез за город?..

И, главное – зачем это, зачем, зачем?..

Для шутки все-таки чересчур!

Я на всякий случай огляделась – вдруг кто-то со смехом покажется из ближайших кустов, и все разъяснится.

Димка?..

Нет, быть не может.

И я снова потыкала кнопочки смартфона. Заряжен доверху, светится, результат – никакой. Сообразила посмотреть время и дату. Я вышла из дома сегодня сорок минут назад! Всего лишь!

Потом я некоторое время ходила кругами, боясь отойти вообще невесть куда, сидела, тупо уставившись в одну точку, потом плакала, потом снова прохаживалась, вспомнила, как определить в лесу, где север, определила, после чего опять сидела и теперь ревела белухой. Вот зачем мне знать, где север, если не знаю, куда идти? Может, мне на юг надо?

Нужно отыскать ручей, он, наверное, впадает в реку, та – в реку побольше, которая побольше – в совсем большую, а на берегах рек люди живут! Надо идти вниз по течению. Или вверх? Чушь какая, идти можно куда угодно, если точно не знаешь, где есть населенные пункты.

Можно сделать плот и плыть вниз по течению. Просто потому, что плыть – не идти.

Откуда я это знаю, из школьных уроков географии или природоведения?

А кто тут умеет плоты строить?!

Я опять сидела и хлюпала носом, называя себя дурой, идиоткой, и еще по-всякому, потому что какой смысл реветь, надо же взять себя в руки и как-то действовать…

Как действовать?!

Надо воду найти. Вода – в низинках. Надо найти низкое место!

Скажу сразу, что никакую воду я не нашла, а приближение сумерек встретила, уныло шагая куда-то вперед и вяло размышляя о том, что невредно уже было бы поискать какое-никакое место для ночлега.

И вдруг до моего слуха донесся собачий лай и протяжный возглас. Я замерла и огляделась. Крупная лохматая собака показалась из-за кустов, подбежала и остановилась в паре шагов, замерла.

– Э-эй! Вау до! – ко мне шел какой-то мужчина с палкой наперевес.

Да какая разница кто! Это был человек!

Я рассмеялась от облегчения.

– Ой, здравствуйте! Какое счастье, что я вас встретила!

Сейчас от отзовет собаку. Все, я спасена, я с людьми!

Молодой небритый парень смотрел на меня немного дикими глазами и палку из рук не выпускал.

– Здравствуйте, – повторила я. – Понимаете, я заблудилась. Вы не могли бы вывести меня к жилью? Вообще, что это за место?

Парень что-то сказал на непонятном языке. Он иностранец? Или из какой-нибудь малой народности? Мысль, что я оказалась за границей, показалась слишком нелепой, хотя…

В моем нынешнем положении нелепым было все.

– Простите, – сказала я. – Вы можете говорить по-русски?

Он резко крикнул что-то и взмахнул палкой, определенно показывая мне направление, куда идти. И я подчинилась, на всякий случай добавив:

– А ду ю спик инглишь?

Смешно, да. Только никогда еще мне не было настолько не смешно.

Что за одежка на этом ненормальном? Светлые холщовые штаны, такая же рубаха, поверх рубахи – ремень со множеством пряжек, на ремне нож в кожаных ножнах, на ногах опорки какие-то, а волосы стянуты сзади шнурком. Напоминает какой-то национальный костюм. Во всяком случае, в наше время в повседневной жизни никто так одеваться не станет.

Он гаркнул что-то и махнул палкой, я ускорила шаг, споткнулась и с трудом удержалась на ногах, а собака залаяла. Ничего, главное, я больше не одна в лесу…

Деревья вдруг расступились, и мы оказались возле проселочной дороги. Недалеко стояли телеги, паслись стреноженные лошади, горел костерок, возле которого расположились люди, и пахло едой, запах этот просто с ума сводил. Но сначала – попить…

Нас окружили. Все – мужчины, все одеты в похожие костюмы, все смотрят на меня, словно я… кто? Диковинная зверюшка, непонятная и, возможно, опасная. Ну да, после дня блужданий в лесу в офисном костюмчике вид у меня, должно быть, тот еще, но вряд ли такой уж удивительный.

Она загалдели, хором, как мне показалось – резко и недовольно, некоторые замахали руками. Кажется, и без перевода понятно – меня хотят прогнать обратно в лес. Но это же… не по человечески как-то! Я страшно голодная и пить хочу, и вообще, заблудилась, они помочь должны, а не прогонять! Люди так обычно поступают!

На поясе одного из мужчин, здоровяка с окладистой бородой, висела фляга, я потянулась к ней:

– Можно попить? Пожалуйста, очень хочется.

Все разом замолчали, а бородач опасливо отодвинулся.

Парень, который меня привел, протянул свою флягу, я тут же взяла и жадно припала к ней губами.

Вода холодная, вкусная. Вот оно, счастье – напиться воды.

– Спасибо большое, – я хотела вернуть флягу парню, но один из мужиков вдруг ударил по ней – фляга отлетела в сторону.

Они не хотят брать обратно то, к чему я прикоснулась? Ну дела…

Бородатый что-то сказал, и все разошлись. Осторожно так шли, оглядывались. Собака, кстати, осталась, только я сделала шаг – зарычала.

– Хорошая собачка, – сказала я примирительно, – ну, чего ты, а? И что за странные у тебя хозяева? Я так устала, я кушать хочу!

Действительно, и то и другое. Спасибо, хоть водички дали…

Обо мне не забыли, то и дело кто-то проходил мимо и таращился во все глаза. Нет, правда, они что, людей не видели? У меня две руки, две ноги, два глаза, и все остальное – как обычно. Волосы русые, глаза серые. Я самая обыкновенная!

В конце концов мне принесли плошку с кашей и деревянную ложку. Тот парень принес, который меня нашел. Не в руки подал, а на землю поставил поблизости. У плошки край отбит – наверное, долго искали, какую не жалко. Но каша пахла так, что рот сразу наполнился слюной.

– Спасибо, – от души поблагодарила я и схватила плошку.

Горячая!

Поставила, подула на пальцы, потом взяла осторожно за краешки, попробовала, стала есть. Вкусно, чесночком пахнет.

Парень сел неподалеку и на меня уставился. Это могло бы испортить аппетит, но не теперь.

Он похлопал себя по груди:

– Виа мей Эвер.

Кажется, я поняла, что это значит, и сказала, показав на себя:

– Лина. Остапенко Лина Сергеевна. Очень приятно. Ферштейн?

– Лина? – ему удалось выделить суть.

– Лина, – подтвердила я. – Эвер?

Он кивнул. Дальнейшие вопросы и разговоры казались бессмысленными, поэтому я молча доела. Симпатяга Эвер сидел и меня разглядывал, пока не прибежал бородач и не рыкнул на него. Вскоре бородач притащил одеяло, старое, местами рваное, и швырнул мне издалека. Видимо, это означало предложение устраиваться на ночевку. Вот так, не сходя с места. Чудесно.

Что за сумасшедшие мне тут встретились? Иностранцы – это ладно, но выглядят и ведут себя они не по людски! Сектанты какие-нибудь? Иностранные сектанты! Спасибо, конечно, что вообще кто-то встретился, но лучше бы нормальные люди, а не такие. Может, мне от них лучше сбежать, пока не поздно? Что-то страшно…

Из двух зол надо выбрать меньшее. А что меньшее зло, одиночество в лесу или эти странные люди, которые относятся ко мне настолько своеобразно?

Сбежать пока что не представлялось возможным, даже если бы я решилась уйти сейчас в ночной лес, потому что собака рядом чутко меня сторожила. Значит, надо попробовать поспать, а завтра будет новый день.

Я отползла в сторонку, чтобы поудобнее устроиться у вывороченного пня – собака зарычала для порядка, но мешать не стала, – улеглась, завернулась в одеяло, пристроив голову на корягу. Ничего, терпимо…

Только-только уснула, и снилось хорошее, но сразу пришлось проснуться – что-то жесткое толкалось в мое плечо, и голос этот, противный, настойчивый, твердил что-то одно и то же. Я нехотя разлепила глаза. И не сразу сообразила, что к чему. Лежу на земле, жестко, бок болит, рядом – лес, птицы заливаются, какой-то леший бородатый в меня палкой тыкает.

Я тут же все вспомнила и вскочила на ноги. Огляделась. Раннее утро, видно, недавно рассвело. Все "сектанты" были тут же, стояли вокруг нас полукругом – видно, будить меня пришли всей толпой. Бородач что-то сказал, медленно, очень хотел, чтобы я поняла. Конечно, я не поняла. Мужчина, стоящий рядом с бородачом, забрал у него палку, вынул из кармана какую-то тряпочку и на палке протянул ее мне. Я взяла. Просто лоскут, в который воткнута иголка с ниткой. И что мне с ним делать?

Я покрутила лоскут в руках и повесила на пень, служивший мне пристанищем этой ночью. Мужчинам это, видно, очень не понравилось, они загалдели разом. Наконец бородач сказал что-то, повысив голос, и махнул мне рукой – это явно было приглашение идти за ним. И я послушалась, тревожно оглядываясь – может, все-таки попытаться сбежать?..

Он подвел меня к пустой телеге, в которую уже запрягли лошадь, знаком велел сесть, собака прыгнула рядом, он сам пристроился спереди и подхлестнул лошадь. Нас проводили девять пар настороженных глаз – теперь я сосчитала, здесь было восемь взрослых, считая с бородачом, и двое мальчишек. Эвер, мой вчерашний знакомец, не прочь был поехать с нами, тоже хотел сесть на телегу со мной рядом, но бородач – я решила, что это его отец, – крикнул на него сердито и даже плеткой замахнулся.

Мы ехали чуть больше часа, как исправно показали мои часики, сначала по широкой накатанной дороге, потом свернули на менее широкую и поросшую травой. И – никакого асфальта. Словно другой мир. Меня будто что-то укололо. Другой мир! Я ведь про такое читала.

Читала, да, но то были сказки! Никто на самом деле не верит, что можно попасть в другой мир! Все на свете имеет какую-то естественную подоплеку, значит, что, что случилось со мной – тоже. Я разберусь!

Меня украли? А зачем? Нет, так – не воруют. По крайней мере, мне кажется, что не воруют, потому что, опять же – зачем?..

Наконец мы подъехали к маленькому одинокому домику, стоящему у еле заметной дороги – похоже, тут мало кто ездит. Бородач слез с телеги, выудил из кармана одну за другой пару монет, взглянул на них с сожалением, потом на меня – с досадой, и пошел стучать. Дверь почти сразу отворилась и впустила его. Я осталась ждать, к счастью, недолго. Он вернулся и показал мне на дверь. Моя очередь.

Я шла к крылечку, а ноги подкашивались от волнения. Кто там, что там, зачем меня сюда привезли, я домой хочу! На работу! Ой, как же я хочу на работу! Сегодня суббота. Во всяком случае, там, где находятся мой дом, работа, мама, Димка, и все остальное мое – сегодня именно суббота, первый из двух моих законных выходных!

Я вошла. Никакой прихожей, сразу – просторная комната. И женщина, в длинном платье, совсем седая, стояла и смотрела на меня. Глаза у нее были – внимательные, спокойные такие. Она прищурилась и кивнула, словно усмехнувшись. Поманила меня рукой – иди сюда, дескать. И я пошла, ступала медленно, осторожно, как по стеклу, хотя под ногами – гладкий деревянный пол. Остановилась в паре шагов от незнакомки, и тут она вдруг шагнула ко мне и положила ладонь мне на глаза. И меня словно качнуло, и все потемнело. Она отняла руку. И сказала:

– Не бойся. Помолчи пока, потерпи немного.

Я ее поняла! Она говорила – по-русски?..

Она казалась не доброй и не злой, а – уверенной, хозяйкой. Не из тех, уговаривает. Таких слушаются. И я почему-то подумала, что если не послушаюсь ее сейчас, то мне совсем крышка.

Она опять накрыла мои глаза своей ладонью, на этот раз надолго. Наконец убрала руку, посмотрела оценивающе:

– Как ты, голова не кружится?

– Немножко, – признала я.

– Это ничего, – она подвела меня к лавке у стены, – сядь сюда, посиди.

Сама присела рядом, сложила руки на коленях, покачала головой.

– Ох, девушка, и угораздило тебя! Как сюда попала, сама или силком кто отправил?

– Я… не сама, нет. Не знаю. Я просто шла, на работу. Споткнулась. Не поняла ничего. А где я? И что это? – я кивком показала в сторону двери, за которой остался бородач.

– Мельник из ближней деревни, – женщина опять слегка усмехнулась.

– Они не говорят по-русски, – продолжала удивляться я, имея в виду не только мельника, – что же это за место?

– Верно, на твоем языке они не говорят, – согласилась она, – мы с тобой на нем сейчас тоже не говорим. Прислушайся.

– А как же я, по-вашему, говорю? – вскинулась я, и тут же поняла, что звуки моей речи стали иными, непривычными.

Я тяжело задышала, вдруг ощутив, что от растерянности не могу сказать ни слова.

– Ну-ну, успокойся, – женщина взяла меня за руку. – Сейчас пройдет. Я дала тебе язык. Здешний язык.

– Э… как? – сумела пробормотать я.

– А вот так. С обоими языками потом освоишься, а пока – не задумывайся, – посоветовала она. – Не о словах беспокойся, а о том, что желаешь сказать.

Я закивала, подумав – а может, я просто с ума сошла? Еще вчера?

А может, мне какие-нибудь наркотики вкололи?

Ну нельзя ведь всю эту ерунду считать реальностью!

"Я дала тебе язык! Пользуйся!"

Ни много ни мало. Смешно! Английский вот я, к примеру, учила в школе, а потом в институте, и все равно, можно сказать, не знаю.

– Меня зовут Митрина, – сказала женщина. – Я тут знахаркой живу. А твое имя как будет?

Я глубоко вздохнула.

– Меня зовут Лина.

– Лина. Лина, – повторила она дважды, словно пробуя имя на вкус. – Имя хорошее. И девушка ты красивая. А это не очень хорошо, милая. Ну, давай, рассказывай с самого начала, надо же хоть понять, как ты тут очутилась.

Я рассказала сначала, то есть с начала вчерашнего утра. Митрина внимательно выслушала, потом подумала немного.

– То есть, тебя никто не встретил, – заключила она. – И не видала никого, пока на возчиков не наткнулась? Это очень странно, милая. Говоришь, Дверь, в которую ты прошла, прямо на дороге? Так не бывает. Дверь охранять, как зеницу ока беречь положено, так, чтобы и при нужде не так просто пройти было, а уж случайно… Шутка ли – Дверь! А если ее специально тебе открыли – зачем? Тоже непонятно. Так что, видно, случайность какая-то. Очень редко, но бывает.

Слово "Дверь" она произносила по-особому, значительно – ясно, что не про простую дверь речь.

– А как мне обратно вернуться? В ту Дверь? – спросила я о самом важном.

– В тут Дверь – никак, – покачала головой ведьма. – Теперь, чтобы вернуться, тебе заново нужно дверь открыть, уже другую. А что ты хотела, девонька, из мира в мир перейти непросто. Может, и вовсе не удастся. Придется тогда тебе здесь жить.

Из мира в мир, вот как. Ни много ни мало.

Я все-таки в другом мире?!

– Нет! – выдохнула я. Не могу я здесь остаться, у меня мама там, у меня… все там!

– Это само собой, – кивнула она. – Не тебе первой терять и находить. Ну, чего ты?..

А у меня слезы потекли по щекам, сами, непрошеные. Как это – тут остаться? Да с какой же стати? А мама? А Димка? Мы же расписаться собрались осенью. Как мне можно быть тут, если вся моя жизнь – там?

– Ну-ну, – Митрина погладила меня по плечу, – успокойся, девонька. Успеешь наплакаться, если уж душе нужно, а пока лучше меня послушай.

Она подвинулась окошку, выглянула, заметила все с той же легкой усмешкой, имея в виду бородача, конечно:

– Вон, бедолага, волнуется, совсем терпеть невмочь. Ничего, пусть подождет, ему не к спеху.

Ласково положила руку мне на колено.

– Догадываюсь, девонька, откуда ты. По твоему виду догадалась, по твоей несуразной одежке. Рассказывали мне кое-что про твой мир…

– Рассказывали? Значит, про него тут знают, да? Значит, можно его найти?.. – я была готова хвататься за соломинку.

– Тот, кто рассказывал, здесь детей вырастил, умер и похоронен, так что не обманывайся, девонька, – отрезала знахарка. – А вообще, есть маги, которые умеют открывать Двери. Редко кто из магов это умеет, но есть.

– Маги? Это которые магией пользуются, волшебством то есть? – глупый вопрос, конечно, но само вырвалось.

Маги! Надо же!

– Именно. А что тебя удивляет?

– У нас не верят, что магия существует. То есть, мало кто верит. У нас – наука… Хотя, нет, и магия есть, но многие считают, что это вранье все, шарлатанство…

– Понимаю, – кивнула Митрина. – Странно, конечно. Тебе поначалу будет непросто, но ничего, освоишься. И одеваться придется, как полагается девушке, и так же себя вести, а то можешь и не дожить до возвращения обратно, если тебе это вдруг суждено. Ты ведь не замужем?

Я мотнула головой. Была бы… скоро.

Э… не дожить? Даже так?!

– Тебя за таю лесную приняли, – объяснила Митрина, – Это, как бы сказать… нечисть, вроде демона. Иногда выходят к людям. На тебя они, в общем, не очень похожи, но их мало кто видел. Люди верят, что таи женские дела не умеют делать, ни шить, ни прясть, ни ткать, ни вязать шерсть – ничего. Тебе не пробовали нитки с иголкой подсунуть?

Я вспомнила тот злосчастный лоскут и иголку с ниткой, с которыми не знала, что делать. А меня проверяли, оказывается, не нечисть ли я.

– Пробовали, – сказала я.

– А ты шить не стала. Умеешь-то шить?

Я всегда неплохо шила. По выкройкам из журналов. У меня машинка швейная – чудо просто, сорок шесть швов делает. Только вот есть ли тут журналы и машинки? Наверняка нет. А я вручную я только сметывала, и еще крестиком могу вышивать, одно время увлекалась, потом забросила. Значит…

– Немножко умею, – сказала я осторожно. – Совсем чуть-чуть…

– Уже хорошо. Прясть, ткать не умеешь, конечно? Вязать?

– Вязать… немножко, на спицах.

– Ясно, – вздохнула знахарка. – Видишь ли, девонька. Деревенские женщины здесь без работы вообще не сидят. Не принято. Да и сама подумай, на семью напрясть, наткать да нашить – это десять рук надо, а не две. Девочек в три года за веретено начинают сажать да за иголку. Так что, если станешь прохлаждаться – не поймут, откуда взялась такая лентяйка. А узнают, что прясть и ткать не умеешь – тоже не поймут. Это даже именьские дочки умеют. Ясно тебе?

Я кивнула. Что сказать, перспективы радужные. Понятно, что с книжкой перед телевизором тут не лежат, но чтобы все так безрадостно?

– А еще готовка, стирка, да коров доить, да в поле работать.

Она меня решила добить окончательно?

– Понятно, – закивала я. – Но мне бы домой попасть… как? Даже если это почти невозможно?..

– Нет ничего невозможного, – она опять то ли улыбнулась, то ли усмехнулась, – попытаться стоит. Но помни, не во всякий момент можно открыть нужную дверь, тут уж как получится. Попытайся. Вот, смотри, – она щелкнула пальцами, и перед нами откуда ни возьмись развернулось цветное полотнище.

Нет, вышивка. Мелким крестиком на холсте. А вышита была вполне понятная карта.

– Это Мирей, наша часть мира, – махнула рукой знахарка. – Есть еще две части, они – за океаном.

– Континенты, – перевела я на свой язык понятий.

– Да, – согласилась знахарка, – у нас говорят – земля Мирей, хотя ясно, что это лишь часть мира. Вот это – наша страна, Винета, исконное королевство. Рядом – княжество Кейт, дальше Итсвана, империя, собранная из множества королевств и княжеств – видишь, какая она большая? Вот горное княжество Каст, оно давно часть Итсваны. С этой стороны Итсваны – Драконьи горы, или Содда, государство иномирцев, повелевающих драконами. Дальше и другие государства есть… ну да тебе пока этого можно не знать.

– Драконы? – повторила я с недоумением, – настоящие?!

– А то! – весело подтвердила Митрина и опять щелкнула пальцами, и я увидела изображение на полу – черный дракон словно отражался в водной глади. Изображение довольно знакомое – я в кино такое видела, и на картинках. Обычный дракон, если забыть, что для меня до сих пор такие животные были лишь порождением человеческой фантазии, существами из сказок.

– Налюбовалась? – Митрина щелчком убрала картинку с пола. – Если увидишь дракона в небе – не пугайся. На землю они не опускаются, им запрещено. Итак, смотри дальше. Вот Винета. Мы находимся здесь. А вот тут – столица, город Андор, там и живет волшебник, который может тебе помочь. Он один из королевских Придворных Магов и лучший в Винете Мастер Дверей. Если он не поможет, то я уж и не знаю, кто тогда. Поняла?

– Поняла, – вздохнула я.

Кто его знает, какой масштаб у этой вышитой карты, но что-то мне показалось, что далеко этот волшебник, очень далеко. Как же мне добираться-то до него по такому дикому миру? Через всю страну, можно сказать! Где меня и за человека-то пока не принимают. Одно счастье – шить умею худо-бедно, смогу, если что, доказать, что не нечисть!

– Заветных три желания исполнит мудрый Гудвин, и Элли возвратится с Тотошкою домой, – пробормотала я со вздохом.

Само как-то вырвалось. Даже в сказках так, чтоб вернуться домой из другого мира, надо совершить долгий-долгий пеший переход.

– Это ты о чем? – приподняла бровь знахарка.

– Это у нас сказка такая есть, – пояснила я. – Девочка Элли попала в другой мир, и ей пришлось долго идти по дороге из желтого кирпича к волшебнику, который мог бы вернуть ее домой. И еще ей надо было помочь троим существам осуществить их самые главные желания… где-то так.

Знахарка качала головой.

– Значит, и в твоем мире кое-что понимают. Про магию, и про пути между мирами. И про Выплату Долгов.

– Что? – я вытаращила глаза, потому что последние слова Митрины прозвучали очень многозначительно.

– Да, милая, скорее всего, – закивала она, – ты должна. Иначе бы ты не пришла сюда вот так, ненароком. Бывает, человек ненужный даже в открытую Дверь не пройдет без помощи мага. А уж случайно…

– А чего же я должна?

– Этого не знаю, – она опять погладила меня по колену, успокаивая, – ты не бойся, милая, не бойся. Если нить потянулась – все будет, как надо, в сторону не свернешь. А если не нити – тоже все будет, но лишь по твоей воле.

– Ка-а-кая нить? – еле выдохнула я.

– Да это ладно, – она махнула рукой. – Неважно. Неизвестно, если ли нить, так чего гадать. Просто, хочу я сказать, редко уж очень такие случайности бывают. Со временем разберешься, я надеюсь.

– Но объясните мне все-же, нить ваша – это что?

– Милая, ты странно разговариваешь. Зачем к одному человеку обращаться так, словно их несколько?

– Э… у нас так принято, – растерялась я.

– Очень странно. Ну ладно, мало где какие обычаи. Здесь лучше не говори так, люди не поймут. А нить… трудно объяснить. Это путь, намеченный для тебя кем-то. С него не свернешь. Сильный маг может так проложить нить, что знахарка вроде меня ее не заметит. Потому я и не знаю, есть ли для тебя нить. Слушай дальше, – знахарка выглянула в окно и улыбнулась. – Мельник Вирген, что тебя сюда привез, он себя хитрым и ушлым считает. Мужик незлой, но против тебя худое задумал, вот явился ко мне спросить – можно, хуже не будет? Я ему сказала – можно, пусть рискнет.

Услышав такое, я только изумленно моргнула. Худое, против меня, и – можно? Это что же такое получается?

Знахарка, наблюдавшая за мной искоса, рассмеялась.

– Ты слушай, слушай, девонька. И думай. У Виргена пять лет назад мельница сгорела, так он у именя здешнего деньги на новую одолжил. Да сам две поставил, одну паводком разбило, а там сына среднего женить пришлось, и не повезло в кое-каких делах – короче, долг пора отдавать, а нечем. Теперь ему придется либо сына последнего, либо старшую дочку именю отдавать, в полную власть, если сына – на семь лет, а если дочку – на десять. Так он задумал тебя за родственницу выдать и тобой с именем расплатиться.

– Это в рабство, получается? – чуть ни подпрыгнула я, – нет, не хочу!

– Да ты погоди, – покачала головой знахарка. – Ведь окажешься в именьском замке. А имень дочку замуж выдает, недели через три ее к жениху повезут, как раз в Андор. И тебя отвезут, если попадешь к ней в прислугу. Если ленна к себе приблизит – вообще на рухе полетишь, а нет, и в обозе с приданым тоже неплохо доедешь. А иначе как ты в Андор думаешь попасть? Пешком? Осень на носу, а там и зима. Здесь поселиться хочешь до весны? Можно, отчего же. Глядишь, и замуж выйдешь, ты девушка вон какая красивая. Оставайся! Я тебя попугала малость здешней жизнью, но ты не слушай, захочешь – всему научишься. Поищи, может, в работницы для начала кто возьмет.

Я понурилась. Да, грустно все, куда ни кинь – все клин. Очень мне надо здесь замуж, а тем паче в работницы! Хотя, как видно, хрен редьки не слаще – что в женах тут, что в работницах. Мне бы к волшебнику!

Так или иначе, идея попасть в рабыни на десять лет мне все-таки совсем не нравилась. А ну как не выберет дочка именя меня в служанки? Что тогда делать, бежать от именя куда глаза глядят? А что полагается рабыне за побег? А с другой стороны – ведь это, действительно, реальный шанс с относительным комфортом добраться до столицы королевства!

Это при условии, конечно, что я завтра не проснусь у себя дома и не окажется, что со мной случился какой-то диковинный глюк. Хотя, чего там, я сама все больше верила в незыблемую реальность происходящего.

– Ну решай, – сказала Митрина. – Не хочешь – настаивать не стану. У меня задняя дверь есть, через нее уйдешь, а мельник пусть покукует еще под окнами. А пока мы тебя переоденем. В твоей одежке людям лучше не показываться. Погоди.

Она вышла и скоро вернулась с ворохом вещей, бросила на лавку. Тут же на лавку поставила таз, принесла ведро воды, щелкнула пальцами – над водой появился парок.

– Вот, помойся и оденься. Тебе бы баньку устроить, да времени нет. Вот это нижняя рубашка, это юбка на завязках, это безрукавка. Волосы в косу заплети, недлинная получится, да ладно, какая есть. Запомни, девушке за порог с рассыпанными волосами выходить нельзя, только с прибранными, и чтобы повязка на голове была или лента. Вот, потом помогу надеть, – я не поняла, откуда в ее руке взялась красная с черными пятнышками лента, которая отправилась к остальным вещам. – А замужняя женщина платок носит. Поняла? Справишься, или помочь?

– Разберусь, – уверила я, – спасибо вам большое… Тебе, то есть, спасибо.

– Ну-ну, – улыбнулась она и вышла.

Ох, как же странно все! И страшно! Может, сбежать, пока не поздно, и пусть этот пройдоха-мельник сам со своими долгами разбирается? Впервые его вижу, и в невольницы по его милости отправляться желаю! А в служанки к той барышне, если так уж необходимо, я и другим способом смогу попасть, вот прямо пойду сама в замок и наймусь на работу.

Рубашка желто-серая, длинная из толстого полотна темно-зеленая юбка с красной полоской по низу, жилет пестрый, полосатый – и красные полосочки, и зеленые, и синие… Я на попугая не буду похожа? На жилете пуговки красные, деревянные. Да ладно, как будто у меня есть выбор, что надеть! Ясно, что в моем костюмчике оставаться никак нельзя, очень уж он тут не по моде.

Я умылась, расчесала волосы гребешком, который нашла тут же на лавке, оделась. Все оказалось по размеру, как будто нарочно на меня подобрали. Белье и туфли оставила свои – другого ведь не дали. Туфли-балетки, серенькие, простенькие, уже старые, а прогулку по лесу прекрасно выдержали, и почти не видно их – может быть, местные женщины что-то похожее носят? Я туфли на шпильках только в офисе надеваю – ох, хороша бы я была в них сейчас! Впрочем, вчера в лесу те шпильки были еще более некстати, так что вряд ли продержались бы на моих ногах до нынешнего утра – давно бы зашвырнула их в какие-нибудь кусты…

Волосы заплела в косу "рыбий хвост" – так пышнее получается.

Жаль, зеркала нет, посмотреться бы. Как будто на маскарад собралась, честное слово! Может, выгляжу как чучело огородное? И как же ленту носят? Этого я не знала.

Прекрасно понимала, что о ерунде думаю. Это просто потому, что гнала от себя главные мысли – о том, что тут другой, чужой мир. Сделала вид, что забыла. Потому что если о этом думать – сойду с ума, и все дела. Про это в кино хорошо смотреть и в книжках читать, а осознавать в своей реальности – голова лопнет. Вот я и решила – это потом. Потом осознаю как-нибудь на досуге. Как там говорила моя нежно любимая когда-то Скарлетт О'Хара из "Унесенных ветром": "Я подумаю об этом завтра".

Знахарка вернулась, когда я уже заскучала и с тревогой поглядывала на дверь. Она улыбнулась насмешливо, оглядев меня, без церемоний развязала пояс на моей юбке и повернула ее.

– Вот так, девонька. Пояс надо завязывать справа.

Я всего лишь надела юбку задом наперед.

– А ты точно ничего, – хмыкнула она, – парни заглядываться станут.

Вот обрадовала. Зачем мне здешние парни? Мне – к волшебнику, и домой.

– Нагнись-ка. Вот так, – она ловко повязала мне на голову ленту, над самым лбом. – Хороша. Что решила, с мельником договариваться станешь?

– Нет, не стану, – я решительно покачала головой. – Добровольно в неволю – не могу. Лучше пойду в замок и наймусь на работу.

– Это дело твое, – кивнула она. – Только имей в виду, незнамо кого к хозяйской дочке так просто не подпустят. Труднее тебе будет в ее свиту попасть.