Текст книги "Кольца Лины (СИ)"

Автор книги: Наталья Сапункова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

В глазах именя еще больше сгустился сумрак, зато Нона – вот та, кажется, теперь поглядывала на меня сочувственно.

– Мой учитель, благородный Гвент Мун, одно время изучал синие заклятья, – сказал маг-лекарь, – возможно, вам стоило бы показать эту лиру ему, мой имень. Он в настоящее время в Вельде, по особому приказу королевы. Ему, кстати, три года запрещено бывать при королевском дворе.

– Я слышал, высший маг Мун нынче в немилости, значит, так и есть? – обронил имень задумчиво.

– Э… я не смею судить об этом, мой имень. Так ты… обратишься к нему?

– Срочности никакой, как я понял? Ведь благородный Мун не сможет снять заклятье? Ты утверждаешь, господин маг, что эта женщина более или менее здорова и вреда причинить не способна? То есть, на ней нет никакой злой магии?

– Уверен, мой имень.

– Ну и хорошо. Нона! Исправляй свои ошибки. Отвезешь эту… супругу Дина в обитель Тесс, побудешь с ней там, сколько нужно, потом привезешь обратно. Так же, как Дану когда-то. И сойдет. И впрямь, полудурка-мельничиха – чем не идеальная жена. Мы все обсудили, тебе ведь понятно?

– Да, мой имень, – вздохнула экономка. – Я все сделаю.

Вроде ничего особенно плохого никто не сказал, и не такое слыхали…

– Но зачем?.. – воскликнул недовольно Дин.

– Почему ты всегда, абсолютно всегда противишься мне, мальчишка? – вспыхнул вдруг имень, так, что мне захотелось заслонить собой Дина.

Необъяснимо, но – захотелось.

– Противишься, не разобравшись толком, – добавил имень уже мягче. – Тесс – лекарская обитель, всего лишь. Я отправлял туда Дану, чтобы увериться в ее женском здоровье перед замужеством, это важно, как ты понимаешь. Твоя жена пробудет там пару дней и вернется еще до свадьбы Даны. Собственно, я и хочу, чтобы они успели до свадьбы!

– Лекарки могут снимать заклятья?

– Вот и поглядим, могут или нет! Полагаю, что хуже не будет! Понял? Не беспокойся, поскучаешь немного и получишь жену более здоровую, чем отпустил!

– Я поеду с ней.

– Не надоедай мне глупостями. Туда не допускают мужчин. Да, Нона? Скажи ему!

– Да, да, Дин, не допускают! – закивала экономка.

– Надеюсь, хоть теперь, женившись, ты перестанешь вести себя безрассудно. Да, Дин? – мягкий такой голос, но… что-то в нем было… странное.

– Да, мой имень, – нехотя согласился Дин.

И имень махнул рукой, отпуская нас. За дверью Дин обнял меня, прижал к себе, сказал тихонько:

– Мы еще поглядим.

Мне хотелось бы поверить. Только кто нас собирается спрашивать, как быть и что делать? За нас уже что-то решили… понять бы, что. Зачем мне лекарская обитель? Проверить здоровье? Да зачем именю мое здоровье? Нет, именю я не верила, совсем.

Я вывернулась из объятий Дина и потянула его за собой – к ленне Дане. Во-первых, она звала, и повидаться с ней охота, во вторых – ее уже возили в тот монастырь.

Ленна нас ждала. Во всяком случае Дина – сразу же прогнала служанок и повисла у него на шее, спрятала лицо на груди… Он обнял ее, гладил по голове и по спине.

– Только не говори, что ты это знал, – всхлипывала она.

– Я же молчу, – отозвался мой муж.

– Но ты знал, да? Почему ты знал?

– Да ничего я не знал. Успокойся.

– Он отказался от меня сразу. Как только князь предложил. Сразу, Дин! Глядя на меня, отказался.

– Ну и прекрасно. Тогда он тем более тебе не нужен.

– Она красивая, я слышала. Та девушка.

– Тьфу ты. Прекрати.

– И князь мне не ответил. Я просто попросила объяснить, за что именно отец получит ту награду, жениха для меня! Князь сказал – за долгую службу королю!

– Вт видишь. Не выдумывай лишнего….

Она плакала, жаловалась, Дин гладил ее и утешал, их голоса журчали тихо так, слаженно. Как будто эта сумасшедшая ленна только и ждала моего мужа, чтобы поплакаться. Любимая жилетка, однако…

Я подумала так, вдруг поймав себя на том, что это меня раздражает. Так, мимолетно, совсем чуть-чуть. Конечно, это неправильно – они друзья, много лет друзья, а я кто? Я никто…

Точнее, они еще и брат и сестра – вероятно. Если бы это было очевидно, об этом бы все говорили, мне кажется. А так – только намеки, но те мне менее…

От отвернулась от них, отошла к окну – тому самому, у которого так часто раньше я заставала ленну. На широком подоконнике по-прежнему лежала ее прялка с куделью, заботливо завернутая в полотно. Всего два дня не было дома ленны Даны, и служанки оставили все на своих местах, словно и служанки и сами вещи не сомневались, что она вернется, а то, что случилось – так, досадное случайность. Вот когда хозяйскую дочку увезут отсюда торжественно, как полагается, объявив супругой князя… младшего князя, то есть – вот это уже серьезно.

Внизу, во дворике, как это частенько бывало, играли младшие дети именя – я так и не запомнила их имена. Играли опять в мяч, тот самый, кожаный без швов, надутый воздухом – он высоко подпрыгивал. Лира-воспитательница сидела неподалеку на складном табурете. Неужели бедных детей даже во двор родного замка не выпускают без надзора этой… родственницы?

Воспитательница вышивала, барчуки пинали мяч, кажется, все благополучно не обращали друг на друга внимания. Вот какой-то парень широкими шагами пересек двор, подошел к лире и низко ей поклонился, что-то сказал. Она ответила, он снова поклонился и хотел уйти, она поймала его за рукав и опять стала говорить. Я узнала парня – это был Эвер, сын "дядюшки-мельника" и мой былой воздыхатель, после памятной беседы с мельником я не видела его в замке, и вот на тебе – причесан, волосы сзади шнурком завязаны, принаряжен…

– Что ты там увидела? – Дин подошел сзади, глянул поверх моего плеча. – Кто это? Ах, да. Брат?

Ленна тоже подошла, бесцеремонно оттеснила Дина.

– Да, это мельников сын. Он, что, не был на вашей свадьбе?

– Видела бы ты ту свадьбу, – Дин невесело усмехнулся, – на ней, можно сказать, никого не было. Но вот сама свадьбы была, что меня очень радует, кстати. Будет случай, сделаю за нее твоему братцу хороший подарок. В благодарность. А то сколько бы еще ждать, кто знает!

– Что ты за глупец!

– Угу. Слышал уже такое.

– Он и твой братец…

– Я буду так считать, когда твой отец мне об этом скажет.

Ленна насупилась.

– Вы довольны, да? Ну, тем, что поженились? Тогда хоть за вас порадуюсь! Но, Камита, ты же не хотела! Я же объясняла, ты не должна была…

– Перестань, Дана, – Дин криво улыбнулся, – я не хочу до старости ждать женщину из страны, до которой нельзя долететь.

– Ты помнишь, да?

– Забудешь тут! Ты ведь то и дело напоминаешь.

– Да, теперь неважно. Очень жаль, – ленна горестно вздохнула. – Как я ненавижу Вана, ну что за придурок достался мне в братья? Почему всю жизнь мне кажется, что мой единственный брат – это ты?..

Дин решительно перешел к делу:

– Послушай, Дана, маг сказал, что на Камите заклятье, наложенное меньше полной луны назад. Заклятье немоты.

– Что?! – теперь ленна чуть не подпрыгнула, и изумленно уставилась на меня. – Почему?

Я поняла, что время объясниться пришло, да и обстоятельства, кажется, тому способствуют – люди во дворе мне помогут. Писать – это вспоминать буквы, рисовать по одной. Это долго и трудно, это потом. А что касается доверия – по крайней мере, Дане и Дину мне хотелось доверять. А кому же еще?…

Я показала на младшего братишку ленны, потом на ленну, и сделала утвердительный жест. Потом показала на себя, на Эвера, и отрицательно покачала головой.

– Что? – ленна прищурилась, – что?…

– Это значит, что сын мельника ей не брат, – сразу догадался Дин. – Мельник тебе вообще не родственник, Камита? Нет, лучше так: мельник тебе родственник?

Умничка все же мой Дин, догадался спросить так, чтобы можно было однозначно ответить. И я мотнула головой отрицательно.

Дин больно сжал мою руку:

– А мельников сын, он знает?.. Он что-нибудь знает о тебе настоящей? Может рассказать?

Ох… Ему известно, что меня отловили в лесу в непонятном виде, и кто знает, как это обстоятельство можно представить? А еще есть вероятность, что он будет молчать как партизан, защищая папаню и благополучие родного семейства. И все же я кивнула. Однако – есть кое-что получше! Я бросилась в спальню ленны, принесла лист бумаги, чернильницу с пером, примостила все это на подоконнике и кое-как написала, тут же поставив пару клякс: "Митрина". Не могут же они ее не знать?

Меня поняли не сразу, но и долго не раздумывали, ленна взяла перо и исправила две буквы, и покачала головой.

– Знахарка Митрина, что ли? Тебя водили к знахарке? Эх… Митрина из тех, что чужие секреты не выдают. Есть такие знахарки, что и под пытками не говорят – не могут, кровное заклятье на них такое.

– Значит, "братец" расскажет, – решил Дин.

– Я с ним поговорю, немедленно, – процедила Дана, кидаясь к дверям, но Дин поймал ее и усадил на табурет.

– С ума сошла? Весь замок перебаламутишь. Тут тихо надо, так что я сам.

– Я перебаламучу? Ну, знаешь! – взвилась ленна.

– Тебя заметят – в покое не оставят. Я сам, ждите тут, – он придержал Дану за плечи, не позволив вскочить, и голос у него прорезался, я бы сказала, командирский, которого попробуй не послушайся.

Ленна послушалась, а я все же побежала следом – за процессом допроса "братишки" присмотреть следовало. Мало ли что он скажет. Дин не возражал.

Мы спустились по какой-то боковой лестнице, я по ней еще не ходила. Когда выскочили из дверей, увидели спину Эвера, который удалялся в сторону людной замковой площади. Но пока вокруг – никого.

– Отойди за угол, – велел мне Дин, а сам поднял маленький камешек и бросил парню в спину, когда тот обернулся, подозвал…

Уже пару минут спустя мы разговаривали с Эвером в низком полуподвале с единственным слепым окошком – об этом помещении я также раньше не подозревала.

– Расскажи мне о ней все, что знаешь, – попросил Дин вполне мягко.

Сначала парень завел ожидаемое:

– Дочка моей тетки, с детства умом ущербная… и немая… вот… Добрая вдова одна о ней заботилась, да померла вот…

– Не то. Правду говори, – рыкнул Дин.

Парень стиснул зубы.

– Расскажи, как вы нашли девушку, как додумались ее заклясть покупным заклятьем и сюда привезти. Пока не расскажешь – отсюда не выйдешь, мое слово.

Эвер рванулся к дверям, Дин одним движением отбросил его обратно к стене. Еще раз рванулся – с тем же результатом. У Эвера треснул рукав на рубахе. Дин явно был тяжелее и сильнее, и шансов против него у Эвера было немного. Но сыну мельника было что терять, и он решил вести себя по партизански – молчать, "невзирая на…"

Я умоляюще сложила руки, знаками попросила Эвера: расскажи! Он отвел глаза. Конечно, было бы ради чего папаню подводить, бастард именьский всяко же не убьет…

То есть, здесь тупик.

Я стала знаками показывать Дину: пообещай ему сохранить все втайне! Похлопала себя по губам, по ушам, кривлялась по-всякому – я тут скоро запросто мастером пантомимы стану, не иначе. Впрочем, Дин понял быстро:

– Вот что, обещаем тебе, все, что скажешь, останется между нами. Никто не узнает, что ты нам что-то рассказал. Э… вот еще, – Дин вынул из кармана желтый кругляш, кинул Эверу, тот поймал, – это тебе за правду, целый золотой дирр, неплохо ведь, а?

Эвер вздыхал и молчал. Дин играл скулами, и, мне казалось, охотно приложил бы кулак к физиономии "братца", но пока продолжал заниматься дипломатией.

– Ей ведь помочь надо, ни за что страдает, – сказал Дин просительно. – А о тебе никто не узнает, клянусь. И семья твоя не пострадает. Нам только все знать нужно. Прошу тебя, не гневи Провидение своей гнусной ложью – да-да, это именно гнусная ложь, хуже поклепа, раз ты правду знаешь и молчишь.

– Именьскую клятву дай, – хрипло сказал Эвер.

– Ты в уме? – хмыкнул Дин. – Я же не имень.

– Так я и поверил. В деревне все знают, что ты именьский сын.

– Тьфу ты, да неужто?..

– Давай я поклянусь, – сказала Дана. – Демоны, да вы, я вижу, по позорному столбу скучаете, и ты, и папаша твой! Но я поклянусь, а Провидение само рассудит.

И как она появилась, неслышно, как тень? Это при том, что за дверью, я видела, улегся верный Фор – караулить.

– Сказал же тебе… – буркнул Дин, но и только.

– Я поклянусь, – повторила Дана, кладя на грудь левую руку. – Я, Дана Керра, старшая дочь именя Керра, приношу тебе, Эвер, клятву моей семьи, освященную кровью моих благородных предков…

Клятва была длинной – Дана говорила, не торопясь, минуты три, Эвер потел и тяжело дышал. А едва она умолкла, сразу стал рассказывать, несколько сбивчиво, но, в общем понятно и правдиво.

Когда он закончил, Дин какое-то время молчал, осмысливая, потом спросил у меня:

– Все правильно?

Я кивнула.

– Отпустите теперь, а? – проскулил Эвер.

– Проваливай, – велела Дана.

Эвер метнулся к двери, выскочил, чтобы тут же наткнуться на угрожающе рычащего Фора. Дин выглянул, тихонько свистнул – пес тут же умолк, а Эвер убежал – мы слышали дробный стук его подметок.

– Надо бы с Митриной повидаться, – Дана задумчиво кусала губы. – Поехать бы к ней прямо сейчас, да нас без толпы охраны ни за что не выпустят, и объяснений спросят, надо нам оно? Сюда позовем. Это ничего, я и раньше с Митриной виделась, отец знает. Матушка к ней часто обращалась, потому отец ее и терпит, хоть сам и невысоко ставит, – она усмехнулась, – думает, что деревенская знахарка только отвары от кашля варит да гадальные камни рассыпает. Митрина таким, как мой отец, свои умения не сильно показывает, говорит, для них ученые маги есть…

– Думаешь, разрешит имень?

– А как же. Я поклялась все по его сделать, а прочее его не волнует вроде бы. Вот хочу я со знахаркой потолковать, почему бы не побаловать меня напоследок. А откажет – такое устрою! Там еще тарелок много осталось. А маг-лекарь мена огорчать запретил…

– Э, ты осторожней. А то велит имень магу тебя успокоить…

– Нет, он меня перед свадьбой обижать не рискнет, я же княжеская невеста.

Дана все это сказала совершенно спокойно, словно обсуждала с Дином, не попускать ли им бумажные кораблики.

– Все равно, сначала по-хорошему попроси, не дразни собак, – настаивал Дин.

– Да понимаю я! Ждите меня наверху, пойду отправлю наездника за Митриной! Может, отцу это и неинтересно, он и внимания не обратит. А вот если бы мы таились – обратил бы! – и она убежала, а мы с Дином вернулись в ее покои.

Впрочем, долго дожидаться ленну нам не пришлось, и вернулась она довольная, сообщила:

– Все хорошо. Я отца встретила, у него и спросила, какого наездника послать за знахаркой. Он сам и указал, какого, да еще велел ему поторапливаться.

Ее взгляд задержался на моих руках – дожидаясь ее, я почти почти бездумно сгибала и разгибала лист бумаги, и только сейчас заметила, что сложился бумажный кораблик. Тогда я доделала кораблик и с улыбкой протянула его ленне.

Она с таком потрясении уставилась на бумажную игрушку, что мне стало не по себе.

– Что… как это?.. Откуда ты это умеешь?

Я даже растерялась. Да всю жизнь умела, с далеких моих дошкольных лет! Кто же не умеет кораблики складывать?..

Впрочем, здесь ничего подобного я, и впрямь, не встречала. Здесь бумага дорогая, ее хранят в ящичках и на такие забавы не тратят.

– Мне такие дед делал, выдохнула ленна. – И показывал, как, но я не запомнила. А ты, кто тебя научил?! Ну скажи, кто?!

– Тихо, Дана, Дана, – Дин обнял ее. – Не твой дед, конечно, но… послушай. Мы тебе еще кое-что рассказать должны, – он посмотрел на меня виновато, – ты же поняла, что Камита нездешняя, да?

– Я поняла, что ее какой-то магией в лес забросило, а вот откуда она… Эх, Камита, ну ты же вроде совсем не дура, почему такая неграмотная, пишешь еле-еле? А раньше утверждала, что вообще не умеешь…

– Так она нашим буквам всего несколько дней учится, Дана. А так она вполне грамотная, те каракули, что твой дед писал, легко читала, по-моему. Она его книгу одну нашла, ту, в коричневой коже.

Я так и замерла. Он знает мой секрет? Но ведь при нем я никогда не читала ту тетрадь!

– Прости меня, Камита. Я видел, как ты читала. Это же понятно, когда человек читает, а не просто смотрит. У тебя такое лицо было, словно там что-то необычайное написано. А книгу ту я сразу узнал, много раз ее смотрел, знаю, что там. Ну, да, получается, я подглядывал. Не сердишься?

Я вздохнула, улыбнулась, покачала головой. Не сержусь, к чему? Может, оно и к лучшему. Только лучше бы сразу все мне сказал…

– Погоди-ка, – Дана широко распахнула глаза. – Ты из той же страны, что и мой дед? Правда?

Я кивнула.

– И до нее нельзя долететь, верно? Дед говорил, что его страна очень далеко, очень!

Я опять кивнула. И Дана, хохоча, закружилась по комнате.

– Здорово, здорово, замечательно! Какое счастье! Ну почему ты молчала, почему, я же сказала тебе про пророчество, а ты молчала!

Ну что за чудесный вопрос – почему я молчала…

– Дана, уймись, – попросил Дин, – на драконе зато можно долететь куда угодно. Так же говорят? Значит, вовсе не существует стран, до которых долететь нельзя.

– Чушь. Как будто на драконах кто-то летает, кроме соддийцев!

– Но ведь можно? Не верь каждому глупому пророчеству.

– Тебе же ниберийка сказала!

– И что? Знаешь, сколько фальшивых гадалок по стране бродят? Зато она диррем получила.

Они оба даже не подумали про другой мир. И правда, кому такое вот так сразу в голову придет?

– Я поняла, почему ты ничего не умеешь, – заметила ленна. Дед рассказывал – у них женщины не прядут и не ткут, то есть, только немногие это все же делают. Там магия специальная есть, ею и прядут и ткут, помногу сразу. Эх, посмотреть бы хоть одним глазком! А вот мать деда умела прясть!

Я покивала. Ага, магия, по имени текстильная промышленность, где-то так. А прялка, электрическая, правда, с моторчиком, и у нас на даче все еще лежит, бабушкина. Бабушка на ней пух пряла и шерсть, а какие она платки вязала – ах! Но это было ее хобби.

Ленна принесла мне лист бумаги:

– Напиши что-нибудь на языке деда!

Я написала, и, о чудо, без клякс: "Раз, два, три, четыре, пять, вышел зайчик погулять. Московское время девять часов".

Ленна схватила лист, всмотрелась в строчки.

– Да! И правда, похоже!

Я уже ждала, что меня сейчас замучают расспросами, приготовилась долго и мучительно царапать свои каракули с ошибками, но вышло лучше: ленна принялась рассказывать про деда. Сама она уселась в низкое креслице, мне Дин из соседней комнаты принес такое же, и устроился на толстом ковре у наших ног. Нет, больше у моих ног, и плечом прислонился именно к моему креслу, и даже интимно так, якобы незаметно для Даны взял в ладонь мою босую ступню – туфли я сбросила перед тем, как ступить на ковер. Дана заметила, я видела. Что ж, так и должен, наверное, вести себя нормальный новобрачный в непринужденной обстановке, так что все это – игра для Даны. Я не возражала – отчего бы не поиграть? Мне нравилось.

Что-то Дана знала из рассказов самого деда, что-то – от бабки и матери. Считала, что Виктор Петрович, или, по здешнему, лир Викер, попал а Аркаран из-за злодейства одного мага, который его и перенес черед океан. У себя на родине дед был благородным именем, но тут оказался гол как сокол и впридачу не знал местного языка. Но благодаря тому, что на родине его учили магии – вот тут я очень заинтересовалась, но ленна ничего не уточнила, – он нанялся на службу к князю Аркарана, сделал там некоторую карьеру, князь посодействовал его женитьбе на бездетной вдове именя, а позднее благословил выдать единственную дочь замуж за именя Кера, поскольку молодые были влюблены друг в друга. Эх, дедушка Виктор Петрович, спасибо, конечно, тебе за записки, но вот бы ты еще свою жизнь сам описал подробно! Чувствую, страсть какая интересная книжка получилась бы.

Митрину привела экономка, совсем скоро – все же быстро летают рухи. Нона строго оглядела помещение и нас в нем, осталась удовлетворена и отступила за дверь, а Митрина, наоборот, зашла и задвинула щеколду.

– Здоровья добрым людям, – пропела она бодро. – А я все ждала, ленна моя ненаглядная, когда же позовешь. Думала – неужто сами, без меня обойдетесь?

– Митрина, – ленна вскочила. – У нас тут такое! Но если ты опять заладишь, что говорить не можешь, потому что секреты не выдаешь…

Мы с Дином тоже было встали, но Митрина махнула нам рукой и безо всяких церемоний прошла, умудрившись, ни на миг не задержавшись, сбросить башмаки, и уселась на ковер напротив Дина.

– Тихо ты, девонька, – сказала она. – Какие секреты? Разве уже сами все не разузнали? Потолковали с мельничонком-то?

– Ты уже знаешь? – удивилась ленна.

– Всего не знаю. Только кое-что, – знахарка, прищурившись, долгим взглядом посмотрела на меня, и кивнула как будто одобрительно.

– Ах, девка. Молодец, со всем обернулась, замуж вон вышла. Только голова у тебя какой-то дурью набита. Замуж вышла, так за мужем и живи, пока получается, или тебя мать не так учила?

Я эту тираду поняла не сразу, да и верно поняла ли? В чем я обернулась? Да, покрутиться пришлось – это она об этом? Насчет дури – тут может быть много чего. Что за мужем не живу – это она проведала, что я задолжала Дину супружеский долг? Но хоть прямо не скажет – она же секреты не выдает…

– Митрина, это она – та, что Дину нареченная? Она оттуда, куда не прилетишь? И дед мой?..

– Думаю, что да, моя ленна. А что в их страну не прилетишь – это точней некуда.

– И ты знала это, когда только ее увидела?

– Можно сказать и так.

– Так почему же ты весть мне не послала? Разве мы не договорились об этом? Разве я тебе загодя мало серебра заплатила? – голос Даны взлетел. – А про деда почему мне не говорила?

И впрямь, упоминала ведь знахарка, что за помощь мне ей сполна заплатили, а я тогда об этом задумываться не стала – не до того было.

– Потише, моя ленночка, – знахарка поморщилась, пробормотала еще что-то, и у меня ненадолго зазвенело в ушах, – вот, теперь нас если и услышат, не поймут. – Про деда ты и не спрашивала, и не мое дело тебе говорить, он сам, что хотел, рассказывал. Насчет Лины. Я ее отправила к тебе? Отправила. Как и договаривались. А оповещать да обнадеживать нельзя было. Уверенности ведь не было, вдруг бы только с толку сбила, а еще хуже – помешала? Она ведь наверняка по нити идет. Не случайно, не просто так. Это значит, Дин тут мог бы быть и в стороне. Следовало подождать, пока само выйдет.

– Митрина, не понимаю, – ленна нахмурилась. – как – по нити? Из-за моря?

– Милая, – вкрадчиво сказала Митрина. – Из другого мира пришел твой дед. И девушка тоже. Слышала про Двери между мирами? Вот в такую Дверь они и пришли. Он – случайно. Почти невероятное дело, но вот, угораздило его. Пришлось ему здесь обустраиваться и жить, хоть вернуться поначалу очень хотел. Но не смог вот. А потом, когда семью завел, уже и не рвался так.

Они долго переглядывались и молчали, Дин и Дана. Не ожидали? Я так и думала.

– Но они же не демоны, нет? – у барышни дрожали губы. – Мой дед и… она…

– Нет, они люди, – сказала Митрина просто. – Такие же, как все. Только мир другой. Миров много, моя ленночка. Знаю я одного мага, который Двери открывает, он в других мирах бывал, и, говорит, ни в одном еще демонов не встретил. Всюду люди, хоть и разные. Или не совсем… – знахарка рассмеялась, – а дед твой, и она вот – просто люди, самые обычные. А ты, парень, что, – она с усмешкой взглянула на Дина, – расхотел иномирянку в жены?

– Не расхотел, – отрезал Дин, – Это все правда, Камита?

Я кивнула.

– Она тебя Линой назвала, или я ослышался?

– Не ослышался, – хмыкнула Митрина, – Линой звать твою жену. Так она мне назвалась, во всяком случае. И хоть ты в жены Камиту брал – не волнуйся, все равно браслеты и обряд связали вас накрепко. Ох, мельник, дурья башка! Намедни притащился, снова с серебром – узнать, все ли ладно, не будет ли ему какого убытку за то, что сотворил. Вот тогда я и узнала, что он тебя немой сделал. С тех пор и ждала, что позовете. На вот, – она кинула мне маленький стеклянный шарик, – зажми в ладонях и покатай, да, вот так, и снова зажми. И держи.

– Почему ты сказала, что мой дед случайно сюда попал, а она – по нити пришла? По какой еще нити? – спросила Дана.

Митрина вздохнула.

– Видишь ли, моя ленна. Закон невозможности гласит, что если то, что должно происходить крайне редко, случается часто – это не случайно. Может спросить у своего мага-лекаря, только на меня не ссылайся – пусть думает, что я знахарка неученая.

Я навострила ушки – хоть и не могу сказать, что так уж полюбила в свое время тервер, то бишь теорию вероятностей, но это именно оттуда! Закон невозможности, ха!

– И что? – не поняла ленна.

– А то, милая, что раз твой дед пришел сюда случайно, и у нас в этом сомнений вроде нет, то Лина случайно прийти не могла – невозможно это. Значит, ей помогли прийти, Дверь на нее насторожили. А раз помогли, и не ждали с этой стороны – значит, нить проложена, и она по нити идет. Стало быть, что бы в ее жизни не случилось, все будет толкать ее туда, куда задумал маг, который нить прокладывал. А видеть ту нить нельзя, поэтому уверенности у меня, конечно, нет. Но и не подумать о таком я не могу. Понял, новобрачный? – она строго глянула на Дина.

Тот казался таким спокойным – даже удивительно.

– А как разорвать нить? – деловито спросил он.

– Да никак, – пожала плечами знахарка, – сильные маги, может, и могут, я – нет. Да и не нужно торопиться рвать, возможно, и не во зло она сделана. Надо весь путь пройти и посмотреть, что в конце. Легко, думаешь, человека в другой мир привести? Ох, трудно! Только сильные маги такое делают, такие, у кого магия кровная, вековая. Так что уж лучше узнать, чего тому магу надо. А раз вы теперь женаты – это все вас обоих касается.

– Такого уговора не было, – воскликнула Дана, – Дин не может… И не должен!

– А уговора никакого не было, ленночка, – заметила знахарка, – разве со мной уговаривались, на ком Дину жениться? Все по воле Провидения вышло. Может, и желания мага того в рисунке судьбы есть изначально. Зато можешь не сомневаться, под нашим небом нет такой страны, куда долететь нельзя. Значит, уже в том пророчестве сказано, что Дин должен взять в жены иномирянку.

– А заклятье с Камиты… с Лины снять сможешь? От немоты избавить? – это Дин спросил.

– Нет, не могу, не снимается такое заклятье. Одно хорошо – оно не вечное. Вот что, девка, сейчас мы с тобой говорить будем, – это она сказала уже мне, – шарик, что ты в руках держишь, временно даст тебе способность говорить мысленный языком. Мы друг друга будем слышать, а я то, что надо, для всех повторю. Поняла? Давай пробовать.

Она помолчала, глядя на меня, потом спросила:

– Ну? Слышала?

Ничего я не слышала.

Знахарка опять выразительно помолчала.

– Я теперь?

Я только пожала плечами.

Тогда Митрина привстала, подвинулась ко мне, и отвесила неожиданно сильную и звонкую оплеуху.

Ленна вскрикнула, Дин вскочил на ноги, а я все еще опомниться не успела, когда…

"Слышишь меня? Слышишь?!" – в моем сознании четко и громко звучал голос, не воспоминание о голосе, не мысли, а именно голос, и звучал он, как бы сказать – независимо от меня…

"Да!" – крикнула я в ответ.

Крикнула? Я не разжимала губ, но услышала и себя тоже.

О демоны этого мира, что б вас…

– Хорошо, – Митрина махнула рукой, и моя щека сразу перестала гореть, – это всегда так, чтобы прорезалось, потрясение какое-никакое должно случиться. – Успокойся ты, – она улыбнулась Дину, – ишь, милую обидели! Все хорошо. Зато теперь поговорим наконец.

Дин, неуверенно мне улыбнувшись, вернулся на свое место. Я ему кивнула – все хорошо.

Дана, словно вспомнив что-то, вскочила и ненадолго ушла в смежную комнату, вернулась с серебряными монетами, целой горсткой, высыпала их мне на колени.

– Это тебе чтобы у Митрины важное спросить, если нужно.

Меня это только сбило с толку. Как разговаривать со знахаркой, как у нее спрашивать – за каждый вопрос, каждое слово платить?

Митрина это сразу поняла, хитро улыбнулась.

"Ты успокойся. Просто говори пока, голос пробуй. Много ведь, наверное, всякого спросить хотела бы?"

Еще как бы хотела! Но все из головы словно повылетало.

Спросила, что само спросилось:

"Ты ниберийка?"

"Да. Но мы об этом вслух лишний раз не говорим, и нам как бы не говорят".

"Прости. Но я ведь не вслух?"

"Верно, – ее смех в моих мыслях звучал, как стук рассыпанных по столу орешков, – нечего тут прощать, просто знай".

"У тебя есть особая магия".

– А как же, есть. А откуда ты знаешь о ниберийках? – это она уже вслух спросила.

"Я нашла записи дедушки… то есть, лира Викера".

– Записи лира Викера, – опять озвучила она, а ленна встрепенулась. – Полезное дело сделал достойный лир, что написал их, верно? Многое там прочла?

"Хотелось бы большего".

– А, ну большего всегда хочется, – отвечая мне вслух, Митрина делала разговор общим. – Ты не волнуйся, девонька, что все важное как будто позабыла, – она улыбалась. – Это всегда так бывает. О пустяках поговори пока, а нужное потом само придет.

Ленна слушала очень заинтересованно.

"Не беспокойся, важное я скажу только тебе", – добавила знахарка неслышимо и чуть насмешливо.

Какое еще важное?..

А вообще, интересно это было – говорить мыслями. Впрочем, не то чтобы мыслями. Неслышимый голос – это все же были не мысли, я быстро поняла, что это – нечто от них отдельное.

"Между мной и лиром Викером нет родства? Ну, мало ли".

– Нет, никакого неизвестного родства у тебя с лиром Викером не вижу. Так что это ни при чем, вы сюда попали каждый сам по себе. Я не слишком хорошо читаю будущее, да твое и читать бесполезно. Но ближнюю ауру вижу ясно, – опять вслух сказала знахарка. – И заклятье твое вижу. Эко угораздило, на синее заклятье нарваться! Ну ладно, кто ж знал…

И добавила на мысленном:

"И еще одно заклятье вижу, вот это интересно. Как будто в раннем детстве наложено, и непонятно, то ли заклятье, то ли нет. Не знаешь, обращались твои родители к магам? Может, болезнь какую магией лечили?"

"У нас не лечат магией!"

Знаю-знаю, разные бабки-шептуньи по деревням не перевелись еще, да и не по деревням – открой любую газету объявлений, а нате вам – потомственный магистр со стопроцентной гарантией вам что-нибудь сотворит, снимет или приворожит, только заплатите. Но никто меня не убедит, что это не чушь собачья.

"Ну, не знаю. Заклятье или нет, а что-то есть. Может, болезнь спящая, или залеченная. А то ведь тоже на синее заклятье похожа. Редкая такая паутинка, и не снимется ни за что, в отличие от того, второго. Просто знай, что есть".

Кажется, я начинаю не любить синий цвет…

"А почему не снимется, разве не все синие снимаются? И отчего это заклятье, можешь сказать?"

"Да, девка, не все снимаются. Самые сильные, практически вечные – они чаще к вещи привязаны. Это проще – к вещи привязать, на человека положить трудно… да ладно, не вникай, это тебе лишнее. А то, что у тебя… я бы сказала, на запретное заклятье похоже. Что-то тебе по жизни запрещено как будто. Но утверждать не буду. Говорю же, может, и вовсе не заклятье. Ты иномирянка, кто знает, как у вас там, в вашем мире, положено".