Текст книги "Кольца Лины (СИ)"
Автор книги: Наталья Сапункова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
В общем, чем дальше в лес, тем больше дров.
"Соддийцы, как считается – тоже иномирская раса. Она переселилась в этот мир после некоей катастрофы, случившейся в их родном мире. Оттуда же сюда прибыли драконы. Считается, что соддийцы изначально обладают некими знаниями, позволяющими им взаимодействовать с драконами. Я здесь все же опасаюсь слова "приручить", помня о роли дракона на церемонии Коронации, хотя, конечно, возможно, что дракон – лишь животное способное "чувствовать" магию так, как собака чувствует запахи, а решение относительно легитимности церемонии принимает соддиец-сопровождающий, который, кстати, тоже обязательно маг-универсал(то есть владеющий не только соддийской, но и человеческой магией.
О драконах стоит сказать отдельно. Это звери потрясающей красоты и изящества. Это не просто огромные летающие ящеры…"
Дальше – вырванный лист, причем вырванный весьма неаккуратно. Я разочарованно вздохнула – про здешних драконов хотелось бы почитать.
И вдруг – звук шагов, тихих, осторожных. По коридору в мою сторону кто-то шел. Я поспешно дунула на свечу, схватила и свечу, и книгу – на руку пролился горячий воск, и нырнула под стол. Хорошо, что писать еще не начала. Ну кого же принесло посреди ночи?!
Может, мимо пройдет?
Вовремя я спряталась – портьера у входа откинулась, на пол упало пятно света, и вошла женщина – я видела ее ноги и подол клетчатой юбки. Еще я видела, как она старательно поправила портьеру и присела на край лавки, метрах в полутора от меня. Я забилась в угол с книгой в обнимку и старалась не дышать.
И надолго тут эта неизвестная? Ждет кого-то? Тоже босиком, чтобы не греметь подошвами туфель по полу. Ждали мы недолго – опять шаги, быстрые, легкие, и портьера качнулась.
– Ты тут? Ну, было что-нибудь? – голос ленны Даны.
– Было, было, – голос Ниллы. – Возьми, вот. Все в порядке, ленна, но передумать еще не поздно.
Нилла… Как же так?
Я, кажется, и вовсе окаменела и дышать перестала.
– Ты прочитала? А где письмо?
– Прочитала, конечно, должна же я знать, – Нилла отвечала совершенно спокойно. – И ты прочитай. А письмо не для тебя.
– Ладно, я дам тебе знать, – сказала ленна Дана вполне кротко.
На Крысу бы уже раскричалась.
– Конечно. Провидение с тобой, моя ленна.
Барышня ушла первая, Нилла – немного погодя. И унесла лампу, оставив меня в кромешной тьме.
Я наощупь выбралась из-под стола, сдернула занавесь с окна – ночь была лунная, и небо все в звездах, так что глаза быстро освоились с этим слабым, рассеянным, но все же светом. Зажечь свечу или лампу мне нечем, да и оставаться тут больше не хотелось. Было неуютно и тревожно, очень тревожно.
Что могут означать секреты между Ниллой и ленной Даной? Нилла ведь – просто сыроварка в замке. Работница из тех, что в покои господ не вхожи. Сегодня привезли почту, письмо Нилле, которое та ни от кого не скрывала, от поклонника, известного, видно, всему замку. И бусы в подарок.
И что?
До отъезда лены Даны осталось чуть больше недели.
Нилла – единственный человек в замке, которому я бы доверилась без оглядки, она одна мне помогала, поддерживала. Хотя, нет, неправда, не одна, но она – больше всех. А теперь у меня почему-то появилось чувство, что из-за происходящего обманутой останусь я.
Я вздохнула поглубже и постаралась успокоиться. Может, и волноваться не из-за чего? Я ведь совсем не в курсе, что у барышни с Ниллой за дела? Ленну охраняют, многого лишили, рухов, например, и лошадей, я слышала, тоже. Из замка ее не выпускают, прислуга, небось, при ней только та, что папаша приставил, и экономка бдит, хоть и дни считает, когда наконец избавится от вредной хозяйской дочки. Может, потому и попросила сыроварку от какой-нибудь мелочи, купить что-нибудь или письмо передать – ясно ведь, что Нилла Крысе не станет докладываться.
С тем я и отправилась к себе. Половину пути пробралась так, на крутой лестнице рискнула и включила телефон в режиме "фонарик". Еще не разрядился, умничка мой. Что с ним Митрина сделала? Наши производители смартфонов душу бы заложили за секрет этого феномена.
На следующий день Нилла как ни в чем не бывало позвала меня на речку. Так хотелось с ней поговорить, перекинуться хоть парой слов, вскользь задать осторожный вопрос – может, и к лучшему, что я этого не могла. Зато тетушка Ола во всеуслышание объявила, что что с ленной в Андер поеду я, и экономка согласна, разве что имень запретит, но с чего бы? Сказала, что она сама готова за меня поручиться, если потребуется. Пекарка Валлина на это только облегченно улыбнулась – ей нечего было делать в Андере. Вообще, с ней, «главной конкуренткой», у меня сложились неплохие отношения, она только первые пару дней на меня косилась, а на третий уже научила ставить тесто по своему рецепту на местной закваске из погреба, а я показала ей несколько бабушкиных приемчиков, которые были приняты с интересом.
Все, казалось, складывалось, как нужно – можно радоваться. Дин, встретившись со мной, просто отводил глаза. Это было неприятно… чуть-чуть. Странная блажь, ведь еще немного – и мне будет совсем не до него, так к чему огорчаться? Да и когда – работа целый день напролет, разве у меня было время на огорчения по таким пустякам?
Неся воду от колодца, я опять увидела мяч, на этот раз зеленый, размером с обычный футбольный, он подкатился прямо к моим ногам. Мне так давно хотелось потрогать этот мяч, понять – неужели он резиновый? Не хотелось упускать случай, так что я поставила ведра и подняла мяч.
Он оказался не резиновым – кожаным, как и следовало ожидать. Определенно кожаным. Но – без единого шва.
Кожаный мяч не может быть без швов, его же шили! Невероятно!
А в целом – мяч как мяч, накачанный воздухом, упругий, легкий, шелковистый на ощупь. Я ударила им о землю, как когда-то в детстве – он высоко подскочил. Подбросила, поймала. Здорово. И вот что еще: был еще и чистый. Им ведь играли на пыльном дворе, который здесь вроде с мылом не мыли – а он чистый, яркий, как новенький. Дома бы я подумала что-то про новейшие технологии, а тут? Про магию? И сшили без единого шва его тоже магией?
– Как ты смеешь, как ты вообще осмелилась? – из-за угла выскочила высокая худая Тиба, точнее, госпожа Тиба – воспитательница младших детей именя и, кажется, какая-то дальняя родственица, до этого я никогда близко с ней не сталкивалась.
В первый момент не поняла – я осмелилась что, потрогать мяч? Оказывается, да.
– Как ты посмела прикоснуться к вещи, принадлежащей молодым господам? Твое место на кухне, верно? Сама доложишь экономке, что я требую тебя наказать!
Вот еще незадача. Молодые господа, кстати, тоже показались следом за ней и с интересом наблюдали, что будет дальше.
Доложить? Ну как бы я смогла? Ладно, разберемся, авось пронесет. Я кивнула и протянула ей мяч. Она не взяла.
– Ты поняла, что должна доложить? Ты должна быть наказана, я проверю!
Может и не пронести, выходит. Ну что за незадача. Но я снова кивнула и положила мяч на землю. Я же еще и полудурка, кстати, может, это поможет?
Это не понадобилось. Я услышала негромкий издевательский смех позади себя, обернулась – ленна прислонилась плечом к стене, принаряженная, в плаще, руки скрестила на груди, и глаза ее так блестят… ну вот словно она Крысу увидела. Рядом, чуть позади – Дин.
Взгляд барышни объяснил мне кое-что: несчастная воспитательница еще одна ее любимая жертва наряду с экономкой, вроде боксерской груши для снятия нервного напряжения.
Ленна подошла вплотную ко мне, заставив меня отступить, тронула ногой мяч, но смотрела она исключительно на экономку.
– Прямо разбежались все ее наказывать, – сказала она. – Ты кто у нас тут такая, чтобы моими служанками распоряжаться? Моими! Ты, дура из Вельда! У тебя свои обязанности, вот ими и займись! И что случилось, собственно? Она до мячика дотронулась? Я разрешаю ей трогать свои вещи, она пока не осквернила ни одну. Так что успокойся.
Бледное лицо госпожи Тибы пошло красными пятнами. Ей можно было только посочувствовать, по положению она выше любой служанки, а ее оскорбляют при служанке самой, так сказать, низшей категории – несмотря на некоторые подвижки, мое положение в замке оставалось именно таким. Но приструнить ленну, эту будущую княгиню, было, похоже, совершенно некому. И бунтующая барышня откровенно нарывалась, испытывала судьбу, переходя грани, хотя с той же Крысой ее выражения были мягче, по крайней мере, ее она не называла дурой.
– Дана, Дана… – бормотала воспитательница, видимо, позабыв остальные слова.
Да, посочувствовать ей было можно. Но, честно сказать, я не сочувствовала – не такая я, выходит, добрая альтруистка.
Ленна подняла мяч, задержала его в руках, переводя взгляд с детей на воспитательницу, а потом на меня, усмехнулась:
– Ну надо же, как интересно! – и неожиданно бросила мяч сестренке, та не поймала, – лучше учи ее ловить мяч, а то она пока такая же косорукая, как ты! – это тоже относилось госпоже Тибе. – И проваливай. Я расскажу отцу, какая ты лентяйка, за детьми не смотришь, только к моим служанкам зачем-то цепляешься.
Она улыбалась, явно получив удовольствие от разыгранного представления. Госпожа Тиба, подхватив подол юбки, удалилась почти бегом.
– Дин, посмотри-ка на нее, – вдруг сказала ленна, имея в виду, конечно, меня.
Дин послушно посмотрел, как-то вскользь.
– И что?
– Ничего не замечаешь?
Тот лишь пожал плечами.
– Ну хорошо, ступай со мной, – велела она мне.
Я показала на ведра с водой.
– Да брось их тут, и пойдем, – ленна притопнула ножкой.
– Я отнесу. На кухню? – Дин поднял ведра, и его вопросительный взгляд прямо мне в лицо, прямой, а не скользящий, был мне приятен.
Я кивнула – на кухню, конечно.
Все же мне почему-то нравилось не быть для него пустым местом.
Ленна привела меня в просторную комнату с холодным, тщательно вычищенным камином. Еще здесь был огромный стол с письменным прибором, стеллаж с книгами, сундуки я узорчатыми коваными уголками – как же без них. Прибрано и безжизненно – хозяин давно не входил сюда. И портреты на стене прямо напротив стола, около одного из них ленна и остановилась, повернулась ко мне, уколола требовательным взглядом.
– Ну, что скажешь?
Я лишь испытала недоумение – что можно сказать? Портрет женщины. Молодой, красивой, богато одетой – в шелк и бархат, хороший художник искусно передал блеск и рыхлую матовость дорогих тканей. И замужней – потому что волосы закрыты затейливо повязанным узорчатым платком, из-под платка на лоб опущена нить граненых бус с подвеской посередине. Впрочем, волосы не все спрятаны – одна-единственная прядка у виска кокетливо выпущена вдоль щеки, светлая прядка.
И что?
Конечно, ленна не ждет, что я отвечу. Но, определенно, мне следовало что-то заметить. Поэтому я старательно разглядывала портрет и… ничего не замечала.
– Разве ты не видишь, как вы с ней похожи? – на лице ленны появилась разочарованная гримаска, – это моя мачеха, лира Юна, она из Вельда.
Мы похожи? Вот так заявление. Лица у нас совершенно разные, и, кстати, эта лира Юна – просто красавица писаная, ее в кино снимать, высокая худощавая блондинка с совершенным личиком…
А, ну да, высокая худощавая блондинка. Мы с ней не похожи, но одного типа – я тоже довольно высокая, худощавая, сероглазая и почти блондинка, мой собственный цвет волос – очень светлый русый, а нынешний приятный золотистый оттенок – так это я никогда не экономлю на хорошей краске.
– Я видела семейство мельника – не скажешь, что они тебе родня. Ты и на Тибу похожа, верно? – не унималась ленна, – и на моих братика с сестренкой, они оба – в мать. Ты выглядишь, как чистокровная вельдка! Откуда такая внешность у племянницы мельника из лесов Аркарана? Где ты у нас видела таких, как ты? Надо же, как я сразу не заметила!
Я могла только удивиться с ней вместе. Не обращала до сих пор внимания, что я тут чем-то особенная, действительно не обращала. Люди в Кере разные, по мне так – друг на друга непохожие, как и всюду. Да, сложение у них чаще другое, они более коренастые, а лица, волосы…
Так или иначе, молодец, ленна Дана, наблюдательная девочка. Я не похожа на семейство мельника, и это вполне естественно. Прошляпил дядюшка мельник этот важный момент.
– Ты точно племянница мельника?
Я так не ожидала услышать этот вопрос, что сначала замерла, а потом медленно покачала головой. Но ленна уже отвернулась, уставилась в окно.
– Ладно, неважно. Но я велю разузнать о тебе побольше. Тебя ведь не отец мой подослал, нет?
Вот так поворот. Я опять покачала головой, на этот раз более решительно, и она на этот раз глаз не отводила.
– Камита, если ты приставлена моим отцом, и помешаешь мне… Я этого не прощу никогда, поняла? Бойся иметь меня врагом!
Приехали! Я помешаю – чему? Наверное, в моем взгляде было такое неприкрытое изумление, что ленну это в чем-то убедило.
– Ну хорошо, – пробормотала она, – я тебе верю. Пойдем, причешешь меня. Хочу ту, твою косу.
Пока поднимались в покои барышни, я, кажется, уяснила худо-бедно логику ее беспокойства. Если я чужая мельнику, то кто я? Ленна с мачехой, наверное, недолюбливают друг друга, а может, и открыто враждуют. Может, мачеха руками и ногами за это злосчастное замужество? Тогда естественно, что она может подослать к ней соглядатая, чтобы присматривал – на всякий случай. Мачеха станет доверять землячке больше, чем местной – это тоже естественно. Сделать шпионкой якобы немую и неграмотную девку, отданную в работницы – хороший ход. То, что умственно я нормальная – многие уже поняли, по крайней мере, те, с кем я чаще всего имею дело. Но какой прок от действительно немой и неграмотной шпионки, как с ней общаться?
А может, тут есть свой язык жестов для таких людей, просто я этого не знаю?
В общем, мое положение вдруг стало выглядеть не слишком хорошо – ленна Дана усомнилась, не засланный ли я казачок. Только этого мне и не хватало. Но как с ней объясниться – непонятно, совсем непонятно…
Она уселась на все тот же стул перед зеркалом, я сняла ее повязку, распустила косу и принялась не спеша расчесывать. Поглядывая в зеркало на отражение, заметила невзначай – ключицы у девушки еще больше выступили, скулы заострились. И волос что-то многовато на расческе. Плохо. Наша барышня, похоже, очень нуждается в консультации моего любимого дяди Гоши, который у нас в городе известный психиатр. А может, не только в консультации, а и в навязчивой медицинской помощи. Это же надо, до такого себя довести, то-то порадуется младший князь…
– Ты ведь не станешь меня обманывать, Камита? Не станешь?
Я помотала головой.
– Это хорошо, что тебе Дин не нравится. Он будет счастлив только с женщиной, которая родилась далеко отсюда. Так мне одна странствующая знахарка сказала. Знаешь, есть ведь такие знахарки, которые очень точно судьбу предсказывают. Она сказала, что он должен полюбить женщину родом оттуда, куда нельзя долететь, тогда все у него будет хорошо. Другую – нельзя. Если ты даже из Вельда – туда вполне можно долететь, не сажая руха. Хоть и далековато, но можно. А если ты все же племянница мельника – то и подавно.
Вот тут у меня даже руки опустились – когда вникла в услышанное. Оттуда, куда нельзя долететь! Ко мне домой отсюда точно долететь нельзя, хоть на рухе, хоть на истребителе. Я идеально подхожу, получается? Мало того – я единственная идеально подхожу!
Но я не верю в предсказания. Вообще не верю. И Димка, мой почти муж, над ними смеялся. И дядя Гоша… тот и вовсе, любил выводить на чистую воду мошенников и доказывал, что любые их расплывчатые формулировки можно притянуть к чему угодно.
– Дин сказал, что все равно попробует тебе понравиться. И попросит у отца тебя в жены. Я сомневаюсь, что отец согласится, но в любом случае помни – ты должна отказаться, поняла? Я прослежу за этим!
Я уверенно кивнула, хотя пришлось подавить вдруг полыхнувший гнев. Как надоело! Просто у меня тоже нервы не железные, а проблем меньше не становится, как видно. И чтобы всю жизнь прогибаться перед кем попало, надо родиться в подобающем месте. Не сомневайся, ленна Дана, я откажусь, мне не нужно замуж за Дина! Но каково, ему на мой отказ плевать – он попробует, он попросит меня у барина! А я должна непременно отказаться – какого э… демона мне велят, что делать, в моей личной жизни?
Да, надоело. Но конца этому пока не видно, так что – держись, Линка. Ты у себя одна, должна справиться.
– У меня волосы выпадают, да? Надо втереть арановое масло. Возьми, флакон вон там, в шкатулке, – она махнула рукой в сторону зеркала.
Я бы объяснила, что ей нужно не масло для волос, а хорошая еда и витамины, а то еще немного – и привет, анорексия! Но, конечно, вместо этого открыла стоящую на призеркальном столике шкатулку, подняла лежащий поверх всего шелковый платок…
– Не в той шкатулке, Камита! – крикнула ленна, – в маленькой!
Я, стараясь двигаться спокойно, вернула платок на место, закрыла эту шкатулку, открыла маленькую, достала флакон…
Да что же тут творится?..
В первой шкатулке под узорчатым шелком я разглядела бусы. Бусы Ниллы, присланные ей по почте. Хоть всего мгновенье смотрела на них тогда, но готова была поклясться – это они.
Тогда, ночью, Нилла отдала ленне – их?!
Арановое масло оказалось не жирным на ощупь, с тонким горьковатым запахом. Я втирала его в кожу головы ленны Даны, длинные пряди послушно скользили у меня между пальцами. Видимо, ей было приятно, она довольно улыбнулась.
– А про меня та знахарка сказала, что я буду счастлива и рожу сына. Слышишь, Камита? Значит, я выйду замуж не за князя Таума?
Я пожала плечами, потому что, вообще-то, одно другого не исключает. Ленна нахмурилась.
– Знаешь, Камита, я очень хочу, чтобы ты не обманула моих ожиданий. И теперь я буду с тобой осторожна.
Я с улыбкой кивнула. Ну что за ребенок неразумный эта ленна, если решила со мной осторожничать, зачем меня же об этом предупреждать? Или?..
Наконец она отпустила меня. Есть о чем поразмыслить, ох, есть! И так путано все и тревожно! Рано я обрадовалась. Как мало я знаю, понимаю и могу. Если бы поговорить… да хоть бы с Дином! Но ему я не сказала бы о бусах Ниллы. А с Ниллой? С Ниллой теперь я вовсе не стала бы откровенничать.
"Любопытно находить параллели в обычаях, свойственных нашим мирам. Что касается царствующих особ. Если в нашем мире у российских царей, насколько помню, основными регалиями были корона, которая сама собой с головы не сваливалась, скипетр – кажется, его прообразом считают пастуший посох, и держава в виде шара, то здесь королю полагается корона, которая сама решает, нравится ли ей монаршья голова, а также меч, сапоги и Кольцо Единения. Последние три предмета какими-то явными волшебными свойствами не обладают. Меч – ритуальный, богато украшенный, кажется, для реального сражения негодный, но обязательный при парадном королевском костюме, сапоги вообще шьются для каждого очередного короля (что естественно), постоянными остаются пряжки и золотые накладки на голенищах. Кольцо Единения положено носить на среднем пальце правой руки, вроде наших обручальных колец. Напрашиваются ассоциации – король как бы состоит в браке со страной? С народом? Отсюда и Единение? Впрочем, я слышал, что когда-то у кольца тоже были волшебные свойства, но теперь то ли свойства потерялись, то ли знания о них. Кстати, когда-то колец было два, для короля и его брата, то есть, для младшего короля – это вполне отражает местную традицию облеченных властью делить титул и полномочия с младшими братьями.
Необходимая часть парадного костюма короля, аналог нашей горностаевой мантии – плащ, подбитый белым крапчатым мехом тарха. Тарх – кошка вроде рыси, которая живет в здешних лесах повсеместно, и с приходом зимы белеет, как наши зайцы. Тархов для плаща будущему королю загодя добывает его отец, но не возбраняется сделать это и самостоятельно. Собственный плащ остается владельцу – в нем кладут на погребальный костер.
Кстати, копию королевского Кольца Единения можно купить в любой ювелирной лавке, это с некоторых пор самый распространенный подарок, к примеру, возлюбленной, так что их носят множество женщин в Винете. Но на официальную помолвку девушке дарят кольцо с камнем, а жених получает несколько бусин из ее повседневных бус, которые до свадьбы полагается носить на шнурке как браслет. Обручальных колец в Винете нет, супругам положены особые браслеты, которые надеваются на свадебной церемонии и не имеют застежки – они заклепываются на руке мягкой клепкой".
Я чуть ни засмеялась. Надо же – клепкой. Прямо вериги какие-то. А вообще, очень повезло мне, что эти записки нашла. Вроде ничего пока архиважного не прочитала, так, разные мелочи, которые могут и не пригодиться никогда, но как раз этого мне сейчас и не хватает! Целостной картины здешнего мира, объяснения разных моментов, которые я вижу, слышу, но не понимаю, и каждый раз теряюсь из-за этого. Или не теряюсь, но могу попасть впросак.
Опять рисунки. Я перевернула несколько листов.
"Меня откровенно удивляет невнятность местной религии, можно даже говорить об отсутствии таковой. Меня учили, что мир, находящийся на такой низкой стадии развития, не может обойтись без стройной системы религиозных верований, причем эти верования должны существенно влиять на все аспекты жизни. Здесь такого не заметно. Отсутствуют храмы, не проводятся религиозные обряды, на первый взгляд нет ни язычества, ни единобожия. Заннита рассказывала о диких людях, живущий в лесах, которые обожествляли хищных животных, считали их предками – похоже на древние верования некоторых наших народов. Но люди, среди которых я живу, городские и деревенские жители, от этого далеки. Принято то и дело поминать Провидение, однако это туманное понятие не означает божество. А может, как раз означает, но отношение к нему спокойное, хотя и учтивое, и в чем-то трепетное. В семьях поколениями хранят книги, содержащие свод постулатов о том, какие поступки, обстоятельства, приметы способствуют благоволению Провидения. При этом Провидение лишено карающей функции, оно помогает, даже если человек навредит себе своими глупыми или злыми поступками, и даже если провидение наказывает – это оборотная сторона его помощи. Даже прожив здесь годы, я так и не уяснил себе, что такое есть Провидение.
Не очень понятно, зачем здесь монастыри, но они есть. Монастыри мужские и женские, каждый, как правило, имеет свою специализацию, как то: медицина, некие магические или научные исследования, даже поэзия, наделенная сакральными свойствами. Один из монашеских орденов декларирует занятия медициной и изучение драконов с целью их истребления как безусловное зло. Непонятно, почему: если драконы когда-то и вредили кому-то, то это было давно. Налицо атрибуты: закрытость, ритуал посвящения, устав, немало моментов, связанных с магией. Магия здесь ненавязчиво влияет на все, не всегда понятно, где она начинается и где заканчивается…"
Вот оно что. Я ведь тоже пыталась понять, как тут с религией и где храмы, а все проще некуда – их нет. Зато есть монастыри – что-то вроде клубов по интересам. Отлично, меньше мороки.
Опять вырванная страница, дальше – рисунки: листья, цветы.
Я подняла голову, потерла глаза, прислушалась – все тихо. Читать понятный текст интересно, конечно, но надо попробовать и местное письмо, пора уже начать. Переписать алфавит на бумагу, хотя бы. Понятно, что трудно будет учиться писать и читать, имея только алфавит, безо всякого букваря.
Сегодня я сомневалась, идти ли сюда. Казалось – рискованно, не хотелось бы, чтобы застукали. Хотя я всего лишь читаю, но – книгу, украденную из комнаты ленны. Может, она сама отдала бы ее мне, если бы я могла все объяснить. Если бы, если бы…
Перепрятать бы книгу – так я голову сломала, пытаясь придумать, куда, и чтобы там можно было читать и писать. Получалось, что некуда. В таком большом замке было, должно быть, немало укромных мест, но все – не мои…
К тому же появилась еще одна проблема, наверное, прямо вытекающая из недавних подозрений ленны: сразу после ужина Ола сообщила, что завтра я с другими служанками должна ехать на дольнюю ферму. Зачем? Готовить ее для охотников, то бишь для гостей именя, которые скоро явятся в Кер и будут вовсю развлекаться перед свадьбой ленны. Охота – одно из любимых развлечений, есть и другие, но в любом случае гости предпочитают кушать много и вкусно!
Все это всегда спокойная Ола в сердцах прокричала нам, добавив, как она устала от всей той дури, которая накатывает на нашу ленну нежданно-негаданно. Ведь на ее кухне работы прибавляется с каждым днем, рук не хватает, и Ола только что собиралась категорически заявить экономке, чтобы Камиту, то есть меня, больше не дергали на всякую ерунду!
Все сочувственно покивали, я только вздохнула. Пришла экономка, повторила почти все сказанное Олой и развела руками. И сварливо поинтересовалась, чем я, дурища, рассердила ленну. Ответ, понятное дело, не требовался. Мне велели собираться – уезжать на рассвете. Это не проблема, что мне собирать-то?
И я все-таки пришла сюда…
Перо плохо набирало чернила, рвало бумагу, я начала с того, что посадила несколько клякс. То, дядьгошино, с почты, было куда лучше! А вообще, я скоро начну думать, что шариковая ручка – самое гениальное изобретение человечества!
Испачкав в чернилах обе ладони, совершенно испортив один из драгоценных листов и худо-бедно приладившись к инструменту, то бишь к перу, я начала писать хотя бы сносно. Хотя, какой там писать – рисовала буквы, медленно и старательно. Захотелось даже язык высунуть – от старания. И, кажется, я немного забыла про время.
Портьера у двери колыхнулась, и ко мне шагнула высокая фигура, я чуть не завизжала, но сильная шершавая ладонь зажала мне рот.
– Тихо ты…
Это был голос Дина. Я замерла.
Одной рукой прижав мою голову к своему животу и зажимая мне рот, другой Дин погасил пламя свечи – прямо пальцами, и мы оказались во тьме.
– Не бойся, – он отпустил меня, – там кто-то идет по коридору. Ты же прячешься, верно?
Да, я прячусь. А он что тут делает, за мной наблюдает? Явно ведь не случайно тут. Вот паразит…
Теперь и я слышала шаги снаружи.
– Наверное, это в швейную, – шепнул Дин, крепко обняв меня за плечи. – Но если хочешь, ныряй под стол, а я при случае найду, что сказать.
Предложение было дельным, но я покачала головой – не хочу под стол. Я там уже была.
– Тогда скажем, что у нас свидание. Впрочем, они это и сами поймут, – я слышала, что он улыбнулся. – Но ты не бойся, приставать не стану, – он бросил передо мной какую-то большую тряпку, закрыв ею и тетрадь дедушки, и мою бумагу с пером и чернилами.
Теперь мы и правда показались бы влюбленной парочкой для того, кто заглянет в комнату.
Как давно он за мной следит? Какая же я растяпа…
Рядом, у двери швейной, гремели ключами, экономка что-то выговаривала портнихе – я не прислушивалась. Главное, чтобы сюда не заглянули.
Экономка с портнихой поспорили какое-то время – портниха на чем-то настаивала, Нона возражала, но они ушли, наконец.
Я высвободилась из рук Дина, отодвинулась.
– Не бойся, Камита, – сказал Дин. – Только вот что – собери свои вещи, и пойдем отсюда. Здесь тебе больше спокойно не будет, слышала ведь? Приедут еще мастерицы, и станут работать по ночам, что-то там доделать надо. Ты не знаешь, зачем невесте пять возов одежды, даже если она выходит за младшего князя? – говоря это, он зажег свечу, я даже не поняла как, опять какая-нибудь мелкая покупная магия.
Я качнула головой – не знаю. Зачем-то нужно.
– Я покажу тебе место, где сможешь делать что хочешь, – добавил Дин, – и прятать, что хочешь.
Ого, даже так. Он действительно наблюдал за мной. Но что я теперь теряю, если его послушаюсь? Он может помочь – пусть поможет. Он будет на моей стороне, раз заявил ленне, что попытается мне понравиться.
Я быстро собрала все, завернула в ту же тряпку, и пошла за Дином.
Нам пришлось спуститься, выйти из здания и пересечь двор. Длинный низкий дом с маленькими окнами, я думала, это помещение для слуг или что-то вроде кладовки, входная дверь приоткрыта, около нее – куча соломы, на которой возлежал лохматый черный пес. Пес заворчал, Дин потрепал его по шее.
– Будешь пускать ее, Фор. Ей можно.
– Не бойся, заходи, он повернулся ко мне, сунул в руки свечу.
Я зашла в длинный коридор, конец которого терялся во тьме. Дин тут же догнал, придержал за локоть:
– Сюда, – он раскрыл передо мной дверь.
Это была довольно просторная комната с земляным полом, посыпанным травой, с полками, большим столом и сундуками вдоль стен. И с кованой задвижкой на двери.
Дин проследил за моим взглядом, улыбнулся.
– Это моя комната, так, для… для разных дел, в общем. Я тут не сплю. И девушек не соблазняю, так что сразу говорю, для этого найдем место получше.
Я рассмеялась. Да, кровати тут не было, лавки – тоже.
– Вот, смотри, – он достал с полки связку ключей, снял один и отдал мне. – Вот в этот сундук можешь складывать что хочешь, никто не заглянет. Можешь вообще здесь жить, хочешь, кровать поставлю?
Я отрицательно качнула головой – нет, таких благодеяний не надо. Он понимающе кивнул.
– У меня от этого сундука второго ключа нет. Просто приходи сюда, когда тебе надо, и делай, что хочешь, никто не будет мешать. И я не буду. Фор тебя пустит, хоть он с виду злой, ты его не бойся. Сейчас мне уйти?
Я решительно покачала головой, подошла к столу, выложила на него бумагу с моими потугами на чистописание, чернила и перо, книгу оставила в свертке, отложила в сторону. И знаками и мимикой изобразила просьбу о помощи.
Дин посмотрел, задумчиво наморщил лоб:
– Ты хочешь грамоте научиться, и чтобы я помог? Конечно, запросто. А то все удивляются, почему это Камита неграмотная. Кстати, знать бы, а почему? Где ты жила, что тебя даже читать не научили? С мельника за это и штраф слупить можно, если, конечно, не оправдается. Не верится, что ты не сумела, в другом ведь дело?
Я нахмурилась. Только скандалов мне не хватало. Вот сейчас – точно не надо.
– Ладно, понял, молчу, – он усмехнулся. – Только я вот решил, что не буду с тобой совсем уж бескорыстным. После каждого урока – поцелуй. Если решишь, что заработал. Угу?
Мы встретились взглядами, в его глазах – интерес пополам с надеждой. Думает, сейчас отказываться буду? А, была ни была. Мне стало весело, и я кивнула.
Если решу, что он заработал! Надеюсь, будешь стараться, дорогой!
Он заулыбался, в глазах смешинки заиграли.
– Но сначала – аванс, прямо сейчас?
Аванс! Слова-то какие знает, дурачок местный! Интересно, у него-то такая репутация – почему? Только потому, что забывает?..
Препираться – время терять. Я быстро встала на цыпочки и легонько чмокнула его в губы – он даже опомниться не успел. Стиснул меня, прижал к себе.
