Текст книги "Шут и слово короля (СИ)"
Автор книги: Наталья Сапункова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
ГЛАВА 3. Дары призраков
Оказывается, Граф с Якобом купили в городе лошадей. Трех красивых лошадей, высоких, тонконогих, на таких знатные люди ездят. Заодно с лошадьми прикупили три новеньких кожаных седла и теплую одежду для Эдина и Аллиель: подбитые мехом плащи и бархатные, тоже с мехом внутри, береты. Берет Аллиель был красный и украшен брошью с блестящими камешками, берет Эдина – черный со строгой серебряной пряжкой. Эдин почти со страхом смотрел на свои обновки, никогда еще он подобного не носил. Если увидеть его в такой одежде, на такой лошади, да еще с мечом на поясе, хотя бы с тренировочным, и правда можно подумать, что он ровня графской дочке.
– Аллиель должна научиться ездить верхом, – сказал Граф. – Она совсем не умеет, это не дело. Вот вам еще один повод для прогулки. Выезжайте ежедневно. Якоб, друг мой, тебе ведь еще не приходилось учить верховой езде таких юных пигалиц?
– Ничего хитрого, Граф, справимся. Лошадка смирная, – заверил Якоб.
Он, как и Эдин, не звал Графа «его светлостью», в отличие от слуг в замке. Видно, ему Граф тоже так велел.
– Да, и ещё, – Граф протянул Якобу две медных бляшки на шнурках, похожие на продырявленные монеты, – разрешение охотиться на землях Кальи, для вас с Эдином. Барон Карренжи был любезен, по старой памяти, так сказать, – его тонкие губы дрогнули в усмешке.
Граф был когда-то хозяином здесь, это была его земля. Барону бы мечтать о том, чтобы Граф исчез и больше не появлялся, так проще вообразить, что теперешние владения принадлежали семье Карренжи вечно…
– Садись на коня, прокатись, – сказал Граф Эдину. – Я хочу взглянуть, как ты ездишь.
В таком седле Эдин оказался впервые, и поначалу ему было неловко, но вскоре даже понравилось. Гордо выпрямившись, он прогарцевал по двору. А перед этим еще набросил новый плащ, и… как там говорят? Отец циркача – сам герцог? Так вот, он себя герцогом и почувствовал, не меньше. Эх, жалко, Милда не видит, и все остальные…
Граф одобрительно кивнул.
– Удивительные люди вы, циркачи. Что бы ни делали, как бы ни оделись – словно это от рождения ваше. Он умеет перескакивать через препятствия и канавы, друг Якоб? Нет? Займитесь этим. Потом решим, что делать дальше.
– Конечно, Граф, – отозвался Якоб. – А маленькую леди тоже учить прыгать?
– Аллиель? Не надо, зачем ей, – Граф махнул рукой. – Пусть просто научится не падать с лошади, и достаточно.
Вот ведь странно, Граф точно любил единственную дочь, всегда был к ней добрым и снисходительным, но никогда не заставлял читать, писать что-нибудь, не учил играть в шахматы. Впрочем, её ведь и так всему обучали монахини в монастыре, а шахматы она не любила. Вот ездить верхом, видно, в монастыре не учат.
А еще, оказывается, Граф привез карту, большую карту, тщательно прорисованную на бычьей коже, и приказал Виллену повесить её на стену. Там была вся Кандрия, и соседний Гринзаль, странное герцогство, где правил не герцог, а Совет Гильдий, и каждый город был как бы сам по себе, а герцог имелся только затем, чтобы воевать в случае нужды. Еще Эдин нашел там Грет, маленькое королевство рядом с Кандрией, родину новой королевы, и Пиратские острова – у них на самом деле было другое название, но все их звали Пиратскими. Там правил самозваный герцог, бывший морской разбойник, и острова были надежным прибежищем всех пиратов со всех окрестных морей. И длинный остров Таней неподалеку от Кандрии. Этот хорошо укрепленный остров казался кусочком, отколотым от Кандрии, ее законной частью, но на самом деле ей не принадлежал.
– Ты ведь раньше видел такие карты? – спросит Граф Эдина.
– Не такие красивые, – ответил тот, – да и вообще – не такие.
Карты, которые Эдин видел раньше, были нарисованы не на коже, а на досках, чаще прямо на стенах в харчевнях или постоялых дворах. И на каждой такой карте всё выглядело иначе, острова были то правее, то левее, Кандрию изображали огромной, остальное крошечным – рисовали кто во что горазд. Так что теперь Эдин удивленно отметил, что Грет действительно маленький, а вот Гринзаль – довольно велик, хотя всё равно меньше Кандрии.
– Расскажи, что видишь на карте, – попросил Граф. – Что знаешь. Где ты успел побывать? И куда бы тебе хотелось больше всего?
– Обычно мы проезжаем вот тут, – Эдин провел рукой неровную линию с запада на восток. – А побывать мне бы хотелось на острове Таней. Как вы думаете, его правда завоюет Хромой Король, который сделает Кандрию великой?
– Очередное пророчество гадалки с бубном? – Граф улыбнулся скептически. – Кандрия станет великой, после того как Хромой Король завоюет остров Таней. Знаешь, где мне поведали об этом? В замке Эйль, там был один разговорчивый тюремщик. Про это уже целые сказки рассказывают. Знаешь, если бы прорицателей не существовало, их стоило бы придумать, и платить им жалованье из казны. Они уже и так немало влияют на политику внутри Кандрии и её отношения с соседями. Достаточно предсказать что-нибудь, и чтобы это дошло до ушей короля и его совета!
– Значит, вы в это не верите, Граф? – Эдина кольнуло разочарование.
– Нет, мой мальчик. Но я бы тоже хотел, чтобы остров Таней присоединился к Кандрии. Он лежит так близко к нашим берегам, как вечный упрек. Его укрепления когда-то строил король Сай, тот самый, которого ты вчера собрался разгромить.
– Я вовсе не…
– Не переживай, он был бы не против, – теперь глаза старика смеялись. – Я думаю, он был бы даже рад.
– Рад? Почему?
– А почему я мечтаю, чтобы ты начал выигрывать у меня в шахматы? Уносить свои умения в могилу мне ни к чему, пусть лучше они останутся тебе. Так же и король Сай, думаю, хотел бы, чтобы в Кандрии и теперь был кто-то, достойный его славы. Особенно теперь.
– Быть достойным славы короля Сая? – Эдина эти слова удивили. – Но, Граф, вы не должны говорить такое мне! Это надо говорить … принцу Эрдаду, наверное… или королю Герейну…
Граф откинулся на спинку кресла и захохотал. Отсмеявшись, он сказал:
– Мальчик, никто и никогда ещё не веселил меня так часто. Я хотел бы сказать это Эрдаду, да и Герейну, впрочем, тоже, но вряд ли у меня будет такая возможность – это раз, они не станут меня слушать – это два, они меня не поймут – это три.
– А почему бы королю просто не завоевать этот остров? – спросил Эдин. – Кому он принадлежит?
– Герцогу Трамасанту, подданному Сольвенны, – граф указал в угол карты, на Сольвеннские острова. – Остров отлично укреплен, в его гаванях стоят как корабли Трамасанта, так и сольвеннские. Так что за остров надо воевать с Сольвенной, а это рискованно для Кандрии. На море Сольвенна – первая.
– Но ведь у Кандрии тоже есть флот?
– Есть, – Граф поморщился. – Он может дать бой, но не вести войну на море. Я бы и раньше не стал всерьез говорить про флот Кандрии, а теперь – особенно.
– А почему тогда король не построит флот? – не унимался Эдин.
– Что ж, король считает нужным тратить деньги на другое. Он полагается на договора с соседями, с пиратами, даже с Джубараном и Арджраком – а последним трем я бы точно не стал слишком доверять.
– Джубаран? Аржрак? А где это? – удивился Эдин.
– Вот тут, южнее, – Граф показал. – Вот что, я пришлю тебе несколько книг, прочти их. Там много чего найдешь о странах, которые окружают Кандрию, и о других тоже. Кстати, а скажи-ка мне, сколько тебе нужно времени, чтобы запомнить и по памяти нарисовать эту карту?
– Нисколько. Я уже всеё помню, – ответил Эдин безмятежно. – Я ведь и раньше это видел. Могу нарисовать.
– Прямо сейчас? Ты отвечаешь за свои слова? – удивился старик. – Рисуй.
Он достал из ящика большой лист сероватой бумаги и черную восковую палочку. Потом порылся в кармане и вынул золотую монетку, положил на стол.
– Не будет ни одной ошибки – это твое. Ошибешься – значит, не получишь. Берешься?
Эдин кивнул. Никогда еще за такой пустяк ему не предлагали золото.
Вскоре он отдал графу рисунок. Тот долго и придирчиво рассматривал его, наконец кивнул.
– Все правильно. Золотой твой. Такая память – воистину сокровище, что тут скажешь.
Но Эдин помотал головой.
– Не нужно, Граф. Я ведь ничем не отвечал против вашего золотого. Лучше купите Аллиель нарядное платье… пожалуйста.
– Что?! – старик откровенно удивился. – Мальчик мой, вот когда женишься на ней, в чем я не уверен – тогда и будешь тратиться на ее платья. Пока это не твоя забота. Забирай и ступай, – и сам вложил монету Эдину в руку.
В тот же день Виллен принес Эдину несколько книг, и у каждой на титульном листе был вздыбленный конь.
Зима пришла скоро и неожиданно, без обычной осеней мокрети – утренние заморозки вдруг сменились постоянным морозцем, и первый снег покрыл землю, как легкое и тонкое белое одеяло. Сугробы лягут потом, и море замерзнет, закроется ледяным панцирем тоже потом, позже.
Аллиель довольно быстро научилась держаться в неудобном – ну как такая штука может быть удобной?! – дамском седле, тем более что и лошадка ей досталась очень смирная и послушная. А Эдин в очередной раз порадовался, что не родился девчонкой. Всю жизнь путаться в неудобных юбках, ездить только на смирных лошадках?
Аллиель от верховой езды была в восторге. Правда, два дня спустя она пожаловалась Эдину на боль во всем теле, тот только рукой махнул – скоро привыкнешь, дескать. Это если только сидеть вышивать, ничего болеть не будет, а верхом на лошади с непривычки ездить трудно. И Аллиель мужественно перетерпела, промолчала, даже Меридите не пожаловалась. Может быть, и в цирке у нее со временем стало бы что-нибудь получаться?..
Они часто ездили к морю, спускались по некрутой тропе с обрывистого берега и галопом мчались по узкой песчаной полосе у самой воды. Точнее, Эдин и Якоб – галопом, Аллиель отставала. Потом она тоже научится, конечно. Был ли Эдин когда-нибудь так счастлив? Нет! Пожалуй, не был. Тут поневоле подумаешь: не проснуться бы!
Однажды Якоб решил сходить на охоту.
– Возьми лук и стрелы потяжелее, – сказал он Эдину. – Я вчера у речки кабаньи следы видел, может, добудем свинку. Оденься теплее, и хорошо обуйся.
Сам Якоб помимо лука прихватил рогатину, повесил ее на ремне за спину.
Они уже не раз охотились вдвоем, и после этого кормили весь цирк свежим мясом. Причем чаще всего, как ни странно, у Якоба было разрешение на охоту, покупал в городах, а может, прямо в замках – в отличие от других, бывший солдат нередко отлучался. Эдина это удивляло – зачем тратиться? Они только раз, год назад, егеря встретили, да и тот проехал мимо и их не заметил. Собака его – та учуяла, но не успела разлаяться, Эдин с ней «поговорил» и быстро успокоил…
Небольшая полянка вокруг трех одиноких дубов была вся истоптана кабаньими следами. Якоб их внимательно рассмотрел.
– Две матки и молодняк, – сказал он. – Недавно здесь были. Ветер на нас дует, не учуют.
И они не спеша двинулись вдоль реки, вверх по течению. Дальше начинался чахлый перелесок, еще немного, и должна закончиться земля Вердена.
Якоб придержал его за плечо, показал кивком, и Эдин увидел кабанов. Они с Якобом разом скинули с плеч луки, стрелы привычно легли, куда им положено. Свиньи были заняты, ковырялись в земле под деревьями. Ну вот, как удачно вышло…
– В одного? В какого? – спросил Эдин, присматриваясь к двум большим свиньям.
Взрослого кабана одной стрелой можно сразу не убить, а двумя – вернее. Они раньше в кабана так и стреляли, вдвоем одновременно.
– А давай вон тех подсвинков, что побольше? – решил Якоб. – Возьмем обоих, чего там. Мой – слева, а тебе тот, что ближе к кустам.
Эдин кивнул, натянул лук, прицелился. «Его» кабанчик рыл носом землю, повернувшись к ним боком, так что попасть стрелой ему в переднюю лопатку труда не составляло – Якоб уступил Эдину самую легкую цель.
– Готов? Давай, – сказал Якоб тихонько, и спустил тетиву, стрела с легким свистом умчалась.
И вдруг у них над головами пронзительно застрекотала сорока, и рука Эдина дрогнула.
Его стрела ушла мгновеньем позже, но…
Пронзительный визг раненого подсвинка ударил по ушам, и тут же все стадо завизжало и с топотом ломануло прочь, прямо через густой кустарник. На полянке остался уложенный Якобом кабанчик, и алые пятна крови. Подранок ушел в лес, а это плохо. Любой охотник скажет: упустишь подранка, хорошей охоты не видать, надолго может отвернуться охотничья удача.
– Проклятье! – ругнулся Якоб.
Эдин покаянно молчал. Что тут скажешь? Сплоховал он, кто спорит. У хорошего стрелка от птичьего крика рука не дергается. Вон Якоб не промахнулся же.
– Догоним, – сказал Якоб, – ничего. Этого пока тут оставим, никуда не денется. Пошли! Может, быстро управимся.
Но сначала он вынул из-за голенища нож и точными движениями сделал несколько разрезов на туше – спустить кровь, в саму тушу они завалили хворостом.
Стадо ушло в сторону от реки, через редкий лесок, перемежавшийся густым кустарником. Уж лучше это был бы лес, в самом деле! А вот о том, что они уже давно на земле барона… как его там? Карренжи, вот как – об этом Эдин не думал. И Якоб, похоже, тоже не беспокоился.
Топот лошадиных копыт они услышали загодя. Якоб замер, прислушался, тихо ругнулся сквозь зубы.
– Сюда скачут. Эх…
Он быстро огляделся – такое место, даже спрятаться негде. А всадники уже показались, с трех сторон – их с Якобом обложили, как зайцев.
– Попались, голубчики? А вы еще не слышали, что ждет браконьеров на земле барона Карренжи?
Эдин покосился на Якоба – пусть покажет разрешение на охоту, и дело с концом.
Но тот зачем-то пустился в объяснения:
– Милейшие, меня зовут Якоб Лаленси, я дворянин, оружейный учитель молодого лорда Эдина Вентсивера, который сейчас гостит у графа Вердена, – он показал на Эдина. – Вы наверняка знаете, что барон лично выдал графу Вердену право охоты на его землях.
Новоиспеченный молодой лорд только моргнул от удивления.
– Мы охотились на кабанов на земле Вердена, – продолжал Якоб, – и подранили кабаненка. Подранка надо добрать, сами понимаете. И лишь поэтому мы здесь. Если не верите моим словам, мы можем проследовать в замок Верден, и вы увидите наши разрешения.
– Довольно, хватит! – старший егерь с бляхой на груди издевательски расхохотался, его поддержали остальные. – Я был егерем ещё при этом вашем графе, и с тех пор слышал всякие сказки. Так вот, наш барон не продает разрешения на охоту – это раз. У Вердена больше нет земли – это два. Нам незачем ехать в Развалины, где обитает шайка бродяг, чтобы убедиться в вашем вранье – это три. Погнать бы вас пешком до Кальи, да самим плестись неохота.
Эдин уже понял, что разрешений у Якоба с собой нет и их дела… так скажем, не слишком хороши. Он пытался достучаться до сознания егерских лошадей, но безрезультатно.
«Убегай. Прошу тебя, убегай. Убегайте все. Прочь! Бегите домой, в свою конюшню!»
Лошади слышали, но не слушались. Смотрели на него, пряли ушами – и только. Не умел он приказывать лошадям. А попробовать убежать, вон через тот кустарник? Нет, от всадников тут бегать – дело безнадежное…
– Спокойно, – сказал ему Якоб, – с управляющим договоримся. Делайте, как говорят, милорд, сейчас егеря в своем праве. Потом перед вами извинятся.
Егеря опять захохотали.
– Да-да, мы извинимся, бродяга, ты дождешься. Лучше бы поостерегся врать! Руки давай! – старший егерь соскочил с лошади и снял с седла моток веревки. – Оружие у этих благородных забрать, живо!
Но на лицах двух других появилось некоторое сомнение. Уж слишком уверенно Якоб выговаривал слово «милорд».
– Нас не надо связывать, мы не убежим, даем слово. Да, милорд?.. – сказал Якоб.
Эдин не сомневался, что Якоб и один, без него, справился бы с этими тремя, а уж они вдвоем – и подавно. А если бы егеря хоть краем глаза видели, как летает в руках у Якоба тяжелая рогатина, до которой он теперь и не попытался дотронуться – тогда бы точно не были такими самоуверенными сейчас.
– Молчать, – прикрикнул егерь. – Я не могу просто так взять к себе в седло непонятно кого! По голове тебе, что-ли, дать, благородный, довезу как мешок, мне это проще!
– Спокойно, милорд, – снова тихо, но очень твердо сказал Якоб, позволив связать себе руки, – мы не будем рисковать…
– Теперь твой черед, молодой лорд, – с деланной учтивостью сказал старший, и тут же отвесил Эдину тяжелый пинок ниже спины, так, что тот упал прямо под ноги лошади. – Ах, милорд, как же вы неосторожны.
Другой егерь помог Эдину встать и подсадил на лошадь, примотал его руки к седлу, сам сел спереди.
Вот так и получилось: Эдин второй раз очутился в замке Калья, и при этом впервые въехал туда через ворота. Да и как въехал! Привязанный к седлу! Как баран…
Их привели в просторный зал, полный людей. Возле полыхающего камина лежали собаки в кожаных, с бляхами, ошейниках, а в высоком резном кресле сидела красивая женщина в синем с серебристой вышивкой платье и такой же накидке на затейливо уложенных волосах. Если Эдин как-нибудь представлял себе баронессу и хозяйку замка, то, должно быть, именно так.
Она спокойно выслушала объяснения Якоба и сказала:
– Мои егеря правы – вы бродяги и самозванцы. Мне известно, что благородного рода Вентсиверов больше не существует. Так что вам полагается то же наказание, что и другим браконьерам на наших землях: пятьдесят плетей на каждого. Впрочем, я, пожалуй, для мальчика уменьшу это количество до тридцати.
– Миледи, прошу вас, пошлите человека в Верден! – возразил Якоб. – Так вы не совершите ошибку!
– Да ты наглец, – рассердилась баронесса, – я сейчас велю добавить тебе те двадцать плетей, от которых по доброте своей избавила мальчишку! Я не буду никого посылать в это жилище бродяг и нищих! И мы не продаем разрешения на охоту, запомни это!
– Миледи, там нет ни бродяг, ни нищих! Я умоляю вас, миледи! – не сдавался Якоб.
– Прямо сейчас, – отчеканила баронесса. – А наутро можете убираться из Кальи.
Эдин стоял молча и почти не дыша. Вот ведь они и влипли, никогда такого не бывало! Подзатыльники и прочие мелкие неприятности он в своей жизни не считал и не помнил, но наказание плетью – это уже другое. Никакого сравнения.
Вдруг одна из собак, что возлежали у камина, подняла голову, не спеша встала, подошла почти вплотную к Эдину. И тот узнал пса, с которым договорился в прошлый раз. Получается, это собака самого барона, а тогда она просто погулять убежала…
«Здравствуй. Я свой. Помоги мне».
Почти как тогда. Но чем пес мог сейчас помочь?
Так же не спеша пес еще приблизился и лизнул Эдину руку, а тот, не задумываясь, потрепал его по мощной лохматой шее.
«Хороший пес. Хороший».
В зале отчего-то разом стало тише, люди переглядывались, толкали друг дружку локтями, и баронесса заметно смутилась, несколько раз растерянно открыла и закрыла рот. Вообще говоря, было невероятно, чтобы этот пес вдруг вздумал лизать руки чужаку, мало того – пойманному браконьеру…
С минуту, должно быть, баронесса размышляла, как ей поступить, и наконец решила сделать вид, что ничего особенного не произошло.
– Завтра утром, – сказала она громко. – Наказание браконьеров состоится завтра утром, перед завтраком. А пока – увести и запереть!
Их увели куда-то в подвал, пришлось спускаться по каменной лестнице и идти по длинному темному коридору – горели только два факела по обоим его концам, и еще факел нес передний стражник. Якоб был угрюм и ни разу не взглянул на Эдина, а тому хотелось крикнуть – ну что же ты! Трое стражников, всего-то – и не справимся?! Давай сделаем что-нибудь! Он был готов на все – как угодно драться, хоть до смерти, только чтобы никаких плетей наутро, еще не хватало!
И вот тут случилось кое-что…
Сначала погас один факел, потом другой. Вдали показалась дымчатая белая фигура, которая медленно приближалась, становясь все плотнее и четче. Скоро стало ясно, что это была женщина, невысокая, стройная и красивая, в роскошном платье, которое вытягивалось позади неё в длинный шлейф, с головного убора на плечи ниспадала накидка – определенно не служанка, а знатная дама. Белая Госпожа, та самая, которая выходит из своей башни, только если что-нибудь случается?
Они, все пятеро, застыли на своих местах, а стражник с факелом даже заскулил тихонько. Белая Госпожа тоже остановилась неподалеку, постояла немного, потом приблизилась и оказалась напротив Эдина. Тот отшатнулся, прижался к стене, явственно ощутив, как по лицу и спине заструился холодный пот. Именно холодный! Эдин раньше считал, что это только говорят так, а оказывается – на самом деле.
Призрачная женщина смотрела… то ли на Эдина, то ли сквозь него. И вдруг она поклонилась, чуть присев. Не слишком низко, с достоинством высокопоставленной особы, но она поклонилась Эдину! А потом невозмутимо двинулась дальше и выплыла из коридора.
Теперь и стражники и Якоб с изумлением уставились на Эдина, который всё так же прижимался к стене и даже забыл, как дышать…
И все же пленников затолкнули в комнатушку с решеткой вместо одной стены, как в зверинце, из мебели там были лишь два дощатых топчана с набитыми соломой тюфяками. Стражники пообещали ужин, великодушно зажгли факел на стене неподалеку и ушли, нарочито громко топая.
Кругом было тихо и пусто, лишь в углу кто-то скребся – крыса, не иначе. И воздух довольно свежий, вполне терпимо, чтобы дожить до утра, но…
Что же делать?
– Что же нам теперь делать, а? – повторил Эдин вслух, но тихонько, в этой тишине голос повышать было боязно. – Якоб, ты забыл разрешения на охоту, что ли?
– Забыл, – вздохнул Якоб. – Ладно, не бойся. Нас хватятся в Развалинах, догадаются, что случилось. Это хорошо, что до утра отложили. Граф поможет.
– А если не успеет? Или не сможет?..
Они помолчали. Эдин съежился, кутаясь в куртку. Сидеть молча было невмоготу.
– И чего тебе вздумалось нас знатными представить, а, Якоб? Видно же, что мы не…
– Видно, видно… – передразнил Якоб. – Я своим настоящим именем назвался. Я действительно Якоб Лаленси, третий сын лорда Лаленси. Дворянин по рождению, без вранья.
– Да не может быть, – поразился Эдин. – А чего ж тогда… ну, сам понимаешь…
– Почему я в цирке, что ли? А почему нет? Не самое плохое занятие на свете. Я ведь много где был, и видел много чего. Может, и тебе бы большего не надо, а так…
– Что – так?
– Да ничего. Кстати, насчет того, что ты Вентсивер – мне это имя Граф назвал. Сказал, что ты будешь называться Вентсивером. Не знал я, что такого рода больше нет.
– Так почему тогда?..
– Вот этого не знаю. Графа Вердена лучше и не пытаться понять, парень, мозги вывихнешь. Хотя, лично я от него зла не видел, добро только. Он мне несколько раз жизнь спас, вот как. Но насчет тебя – может, лучше бы тебе не попадаться ему.
– Так мне он, получается, тоже жизнь спас, – пояснил Эдин.
– А… ну да, и впрямь. Кстати, что это было… ну, с привидением?
– Да откуда же я знаю?!
Он сам об этом думал… точнее, старался не думать. И про утреннее наказание тоже. Мысль, что Граф поможет, конечно, вселяла надежду, но сомнения никуда не делись.
– Мы почему ничего не делали, а? Может, смогли бы?
– Уймись, – буркнул Якоб. – Нашелся силач отважный.
– Ты видел? Тут только у входа в подвал стража.
– На ночь наверняка собак спускают.
– Это ничего, с собаками я бы уладил…
– Хм… Как с той, что в зале была?
И тут они услышали звуки шагов, гулким эхом отдающиеся по коридору – наверное, несли обещанный ужин.
План созрел мгновенно. Даже не план – озарение.
– Давай выбираться, – сказал Эдин, – отсюда наверх, а там я знаю, куда идти. А?
Якоб коротко кивнул.
И когда стражник с жестяным кувшином и половиной хлебной буханки в руках показался напротив решетки, Эдин вскочил и упал, засучив руками и ногами и издавая нечленораздельные звуки. Якоб глянул недовольно, однако подыграл – склонился над Эдином, теребя его и расстегивая одежду.
– Эй, друг, помоги, тут с моим лорденком плохо. Ну, иди сюда, подержи его вот тут…
Стражник нерешительно потоптался, с сомнением поглядел на хрипящего узника, но все же отомкнул решетку и зашел, отставил свою ношу и нагнулся к Эдину.
– Это он чего ж, припадочный у тебя? Где, тут держать?..
Якоб тут же ткнул его кулаком в висок, и служилый обмяк, свалился. Якоб пощупал пульс на его шее.
– Нормально, – сказал он, забирая у Эдина связку ключей, которую тот не удержался и уже вытащил у стражника из кармана, – через час оклемается. Хлебни воды и пошли, посмотрим там, что к чему.
И тут же замигал факел на стене, по коридору со свистом пронесся сквозняк, а у Эдина сердце сжалось от предчувствия чего-то. Они с Якобом разом повернулись к решетке.
Там снова стояла Белая Госпожа. И, между прочим, беззвучно смеялась.
Якоб нерешительно поклонился ей.
– Миледи, не соблаговолите ли пропустить нас?
Дама тут же отступила в сторону и сделала рукой приглашающий жест. Но вот в чем дело: она приглашала в другую сторону. Стояла посреди коридора, раскинув руки, будто не хотела пускать их к выходу.
– Пойдем, – решил Якоб. – Давай ей доверимся.
Привидение двинулось по коридору, они за привидением. За поворотом больше не было факелов и тьма стала бы кромешной, если бы сама призрачная дама не испускала некое сияние – было похоже на то, как если бы ее окружал очень слабый голубоватый рассеянный свет. Они дошли до массивной, окованной железом двери, естественно, запертой снаружи, в чем Якоб сразу убедился, толкнув ее. Дама показала им на дверь, и… ушла в стену с ней рядом. И тут же стало непроглядно темно.
– Пр-р-роклятье, – прорычал Якоб.
Он навалился плечом на дверь, раз, другой. Третий раз… И тут одна из мощных на вид кованых петель соскочила.
Ай да дама, знала, что дверь подпорчена! И вывела их из тюремного подвала, легко и просто.
Якоб, как мог, притворил за собой дверь, чтобы та по-прежнему казалась запертой, потом им пришлось подняться по лестнице в десяток степеней. Они оказались в узком дворике, рядом высилась громада донжона. Солнце зашло, но из-за луны и еще из-за снега, который припорошил брусчатку и крыши, было светло. А дама… дама никуда не делась, стояла чуть поодаль.
Убедившись, что ее видят, призрачная леди вновь поманила рукой и двинулась в узкий проход между строениями, Эдин с Якобом не отставали. Леди вела их путанными пустыми закоулками. Лишь раз им встретилась огромная псина, которая при виде Белой Госпожи заскулила и поспешно сбежала.
Леди привела их к одной из дальних башен, и Эдин сразу узнал и заколоченные окна, и пустынный дворик. Это здесь заканчивался подземный ход, которым они с Аллиель пришли из замка Верден… из Развалин, то бишь. А можно бы и по-другому сказать: здесь начинался подземный ход, через который они без труда вернутся домой…
Эдин не забыл, где та, оторванная им доска. Якобу пришлось отодрать ещё одну, чтобы сделать лаз побольше.
– Нам вниз, – сказал Эдин. – Там есть подземный ход, до самых Развалин. Хороший ход.
Попутно они прихватили спрятанные в прошлый раз огниво, кусок свечи и светильник Аллиель – как же все это оказалось кстати теперь! Дама облачком летела следом, освещая путь. На дне колодца у входа в коридор они зажгли свечу, и дама отступила, почти утонув в стене.
Эдин учтиво поклонился ей и сказал хрипло – голос, оказывается, не слушался:
– Спасибо, миледи, мы перед вами в долгу.
Якоб тоже склонился в низком поклоне. Призрачная леди кивнула, слегка присела в ответ и не спеша впиталась в стену окончательно.
– Ох, – Якоб шумно выдохнул и больно сжал плечо Эдина. – Что же все это значит, а? Что у тебя за знакомства с призраками?
– Я был здесь, – пояснил Эдин. – Мы были… я, то есть. Просто посмотреть хотел. А леди эту я не видел, тут другое привидение было, мужчина.
– Ух ты ж, – удивился Якоб, – еще одно? Мужчина? Ну ладно, надеюсь, оно не враждует с этой дамой и пакостей нам творить не станет. А «мы» – это кто? Кто был с тобой, а? Говори-ка!
– Леди Аллиель, – вздохнул Эдин. – Не говори графу, Якоб, пожалуйста!
– Леди Аллиель? – поразился Якоб. – А она-то сюда как попала? Быть не может!
– Может, – Эдин шмыгнул носом. – Только я её не звал, честно, Якоб. Сама увязалась, я и заметил не сразу. Со мной пошла, говорит, со страху. Да и мне с ней не так страшно было, – признался он. – Послушай, Якоб, ведь это из-за нее нам призрачная леди помогла! – вдруг его осенило. – Аллиель ведь здесь хозяйка, она дочка Графа. Потому их привидения хорошо к нам отнеслись. Послушай, Якоб, пойдем, а? Нам ведь долго идти, очень долго. Я тебе потом все расскажу, правда! – Эдин представил многочасовой путь до Развалин, и…
Нет, такое представлять не стоит, лучше просто идти.
– И то верно, – согласился Якоб-солдат. – Может, та ваша дурь нам теперь на пользу пойдет. Бери свет и ступай вперед.
Пламя свечи рассеивало темноту слабо, и где-то неподалеку находилось второе привидение – это страшило, конечно. Но сама мысль, что следом идет Якоб, а перспектива быть выпоротым осталась позади, приносила огромное облегчение. С Якобом вообще никогда не было страшно. А привидения – что ж, одно уже обошлось с ними вполне по-дружески, может, и другое будет вести себя не хуже. Главное, дойти скорее до Развалин, а там – горячий ужин и мягкая постель, в которой спать бы и спать…
Тем не менее, Эдин почему-то не сомневался, что привидение-мужчина покажется и на этот раз. И не ошибся. Они прошли уже половину пути, когда…
Белая полупрозрачная фигура ростом с Якоба внезапно возникла перед ними, в нескольких шагах. Эдин разом остановился, он хоть и ждал встречи с призраком, но не так же! Думал, тот вдали где-нибудь замаячит. Якоб чуть не налетел на мальчика, положил руки ему на плечи и больно сжал, пробормотав что-то…
Призрак спокойно стоял и смотрел на них. И при этом – загораживал дорогу, не пускал.
Якоб прошел вперед и поклонился.
– Милорд, не пропустите ли нас? Мы просто пройдем, и больше не будем вас беспокоить, милорд.
Слово «милорд» Якоб подчеркивал особо, желая расположить к себе призрачное создание. Хотя, судя по виду мужчины-привидения, именно это обращение и было уместным. Теперь Эдин рассмотрел его. Короткий камзол, меховой плащ до колен, сапоги с отворотами, широкий пояс, на груди поверх камзола – толстая цепь с подвеской. Он был под стать Белой Госпоже, и в то же время – одежда Госпожи выглядела иначе, чем сейчас одевались знатные леди, та же баронесса из Кальи, например. А призрачный мужчина, можно сказать, был одет по нынешней моде. Он казался молодым, а его лицо… Эдин с дрожью подумал, что граф Верден, должно быть, в молодости мог выглядеть именно так.
Призрак кивнул Якобу и показал рукой на Эдина, сделав приглашающий жест.
– Иди, – велел Якоб не без колебаний. – Я с тобой.
Призрак привел их к трещине в стене и показал сначала на Эдина, потом на трещину, явно предлагая ему что-то взять оттуда. Якоб придержал мальчика и заглянул сначала сам, просунув свечу как можно дальше внутрь.
