Текст книги "Испанский вояж"
Автор книги: Наталья Сафронова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)
– Ну, девка, тебе повезло, что ты вовремя смылась, а то, в отличие от него, у тебя состав преступления налицо: нанесение морального ущерба в извращенной форме. Так что он мог привлечь тебя к ответу.
– А я-то думала, что меня постигло страшное разочарование, и если бы народу на набережной было поменьше, я обязательно поплакала бы по этому поводу, – вспомнила я свои недавние терзания.
– Радоваться надо, что вмешательство в частную жизнь уважаемого господина сошло тебе с рук. Но мне жаль, лучше бы тебя в участок отвели и напугали хорошенько, может, тогда ты перестала бы давать советы и совать свой нос в чужие дела, подслушивать и подглядывать, – Марина не могла упустить случая повоспитывать меня.
– Ты очень кровожадная, но насчет «подглядывать», как в воду смотришь или просто знаешь меня, как облупленную, – я решила, что лучше рассказать все сразу.
– Что еще? – обреченно вздохнула Марина.
– Сегодня, болтаясь в порту, я увидела роскошную яхту «Баронесса II», а в ее каюте сидела и отдавала распоряжения наша официантка Тереза, – поделилась я своим неожиданным открытием.
– Ну и что, наверное, подрабатывала во время банкета, – не удивилась Марина.
– А вот и нет! На яхте не было никого, кроме нее и шкипера или механика, и одета она была как хозяйка, а не как служанка, – не сдавалась я.
– Ну, может, она была в гостях? – резонно предположила подруга.
– Может, но гости чужими служащими не распоряжаются, а я видела, как она этим шкипером командовала: «Стой там, иди сюда», – мне очень хотелось убедить ее в необычности происходившего на яхте.
– Ну не знаю тогда, что она там делала, – наконец-то сдалась Марина.
– Я тоже не знаю, но было похоже, что она там, как дома, – поделилась я догадкой.
– Слушай, может, у нее богатый любовник? – у Марины появилась новая версия.
– Да, наверное, и она посещает его в часы, свободные от каторжного труда в ресторане, – мой полемический задор не давал мне права сдаваться.
– Хватит нам твоих загадок, с одной только разобрались, а ты в новую нас втягиваешь, неугомонная. Пойдем-ка выйдем и выпьем чего-нибудь, тем более что пиво уже кончилось, – Марина решительно и твердо прекратила наши дедуктивные упражнения.
* * *
– Придворный художник Джулио Клавио просит разрешения продемонстрировать Вашему величеству законченную работу, – доложил наутро шестого, последнего из отпущенных дней, секретарь его величества короля Педро II.
– Пусть упакует свою работу в деревянный ларец с замком и приходит сегодня вечером.
– Слушаюсь, Ваше величество.
– Завтра, после вечерней смены караула, которая должна быть удвоена, я приму архиепископа Севильского.
– Да, Ваше величество. Вы примете его одного или вместе с доном Ортегой, который просит соизволения сопровождать его преосвященство?
– Хорошо, пусть приходят оба, это даже лучше, – задумчиво проговорил король. – Пожалуй, пригласите каждого в отдельности, а также еще человек десять-двенадцать из мадридских родственников архиепископа.
В назначенный вечерний час королю доложили, что пришел художник.
– Позовите начальника стражи, – был ответ короля.
Через мгновение в комнату вошел офицер, знакомый королю своей исполнительностью, в основе которой лежал ум, а не покорность. У него было смуглое лицо, прямая спина с широким разворотом плеч, черные волосы, зачесанные назад, отливали здоровым блеском, глубоко посаженные глаза лишь подчеркивали крупный костлявый нос. Офицер замер в ожидании. Его звали Диего Гарсиа.
– Сейчас вы выведете из моей приемной художника и в коридоре, подальше от глаз, арестуете его, изымете у него тяжелый деревянный ларец под замком и пришлете мне его с одним из ваших людей. Пусть он пронесет его через приемную, чтобы побольше глаз его видело. Художнику, а также всем остальным, включая тюремщиков, вы скажете, что он подозревается в изготовлении фальшивых денег в своей мастерской и будет сидеть до выяснения обстоятельств. Потом вы отправитесь к нему в мастерскую и произведете там обыск, ищите станок, формы, а главное – сами фальшивые монеты, которые он смог прятать внутри своих скульптур и заготовок. Если во время обыска что-нибудь разобьется – не беда, хуже, если вы не сможете с полной уверенностью подтвердить или опровергнуть этот донос. Возьмите сколько нужно людей, не оставьте там ни одного целого черепка, но через три часа сообщите через Родригеса о результатах, – закончил свои инструкции король.
Офицер по-прежнему стоял молча, не шелохнувшись. Король помолчал, подняв глаза в лицо дерзнувшего медлить с выполнением его воли, но, встретив спокойный уверенный взгляд, был вынужден спросить:
– Вопросы?
– Да, Ваше величество. Будут ли мне даны письменные указания на арест и обыск?
– Нет.
– Должен ли я представить устный или письменный отчет сеньору Родригесу?
– Только устный и только ему.
– Я готов к исполнению.
– Делай, – повелел король.
Через несколько минут в покои короля вошел солдат стражи в сопровождении Родригеса и внес тяжелый, дубовый ларец, запертый на изящный фигурный замок. Король указал на низкий столик. Солдат поставил ларец и вытянулся рядом.
– Ключи, – Родригес проворно перехватил ключи, которые эта деревенщина протянул самому королю.
Король махнул рукой, отпуская солдата, взял протянутые уже на подносе ключи и отпустил Родригеса.
Оставшись один, он с видимым волнением открыл ларец и бережно достал лежавшее в нем свое бронзовое изображение. Пламя свечей отражалось на отполированной бронзе головы и в глазах живого короля. Осмотрев работу художника, король остался доволен, сходство было достаточным, чтобы узнать его по этому портрету. Он уложил голову обратно, запер, проверил крепость замка и отправился на покой.
* * *
Наши попытки выпить провалились. Народу в заведениях собралось много. Дождаться официанта, конечно, было невозможно, но не в компании с моей требовательной подругой. Выйдя на набережную, мы попали под действие двух видов соблазнов. С одной стороны тянулся сплошной магазин, так как при вечернем освещении границ, отделяющих одну лавочку от другой, определить не представлялось возможным. Вешалки с одеждой, посуда, сувениры, сумки, обувь – все это было выставлено прямо под ноги гуляющим. С другой, ближе к морю – тянулся сплошной ресторан. Днем закрытые или продающие только напитки, к вечеру эти заведения расставляли столики так широко, что упирались в межу, отделяющую соседнюю территорию. Отделить их друг от друга можно было только по тому, когда отставал один зазывала и начинал свои рекламные акции другой. Большим разнообразием ни ассортимент магазинов, ни меню ресторанов, ни зазывные речи глашатаев не отличались. Возрастающая популярность этих курортных мест среди российских граждан подтолкнула местных хозяев заведений перевести меню и на наш язык, обучению зазывал ключевым фразам: «Русские, заходите хорошо покушать!» – заученно распевал каждый из них при приближении отечественных туристов. В случае ответа: «Уже поели!» – они повторяли: «Уже поели! Завтра приходите!» Иногда от духоты в их головах что-то клинило, и они начинали с конца: «Завтра приходите! Уже поели!»
В общем, спокойной, приятной прогулки по набережной не получилось, бесконечная суета и навязчивые призывы мешали возможности насладиться южной ночью, тишиной. Маринино терпение начало иссякать на десятом зазывале, которому она даже не дала открыть рот, сказав: «Спасибо, уже поели, идем в туалет!» Прослонявшись таким образом часок в поисках места, где можно было бы быстро и недорого поесть, мы завернули в любимый магазинчик, работающий до утра. Там наконец купили малагского вина и отправились дегустировать его на свой балкон, позволяющий совмещать все наши требования.
Один из признаков, моментально отличающий соотечественников от всех остальных граждан мира, – это неистребимая привычка пить в номере из стаканчиков для зубных щеток. Даже задерганному испытывающему финансовые трудности европейцу никогда не придет в голову пить дома. Он будет шататься по кабакам всей округи. А русский турист, какой бы он ни был состоятельный и благополучный, перед выходом на вечернюю прогулку непременно раздавит бутылочку в номере, заставив наутро недоумевать горничных относительно происхождения пустой тары в корзине для бумаг. Не будучи большими оригиналами, мы с подругой тоже не пренебрегали этой давней и, на наш взгляд, здравой традицией.
Желая подвести итог нашему частному расследованию, я провозгласила той:
– Ваша честь, разрешите мне поднять этот бокал за благополучное завершение дела об утопленнике. Мой подзащитный полностью оправдан.
– Нет, дело закрывать рано, в нем есть еще ряд темных мест, и я хочу его продолжать, если найду в вашем лице оперативного помощника, – неожиданно с пафосом, в тон мне, ответила Марина.
– Как, разве не все ясно? – изумилась я.
– Конечно, не все! Ты что, забыла о камне? Смотри, он до сих пор не исчез. – Марина показала на черный гладкий камень, который самым таинственным образом появился у нее в сумке во время нашего путешествия в Гранаду.
– Знаешь почему? – Я решила немного подразнить подругу.
– У тебя есть объяснение? – оживилась она.
– Да, – я выдержала паузу.
– Может, скажешь? – Марина явно не была готова к моей неожиданной скрытности.
– Он не исчез до сих пор… – я сделала драматическую мину на лице, – потому что я забыла его выбросить! – закончила я, весьма довольная произведенным эффектом.
– Да ну тебя! – Марина почти обиделась. – У меня покойник на дороге, муж в загуле, рука убийцы рядом, а тебе хиханьки. Нашла одного подозреваемого, а тот тебя даже придушить не попытался, вот и позволяешь себе глумиться над версиями.
– А что, у нас есть новые версии? – Теперь, когда эти разговоры не затрагивали моих личных чувств, я могла позволить себе некоторое легкомыслие.
– Да! И завтра мы проведем каждый свою акцию, которые в случае успеха позволят нам разоблачить истинного виновника этого трагического происшествия, – тем же высокопарным тоном сообщила Марина и неожиданно добавила: – У тебя найдется московский сувенир?
– Да, конечно, я всегда по привычке, зародившейся в эпоху натуральных обменов, таскаю с собой джентльменский набор ложек-матрешек для установления дружбы между народами, – призналась я в своей старомодности.
– Отлично, они нам пригодятся, равно как и твое умение все забывать и путать. – Тон Марины стал весьма деловым.
– Что ты имеешь в виду? – возмутилась я, но мой вопрос утонул в канонаде, раздавшейся с улицы.
Мы выскочили на балкон. Небо над бухтой переливалось огненными цветами. Казалось, какой-то великан подбрасывал в воздух огромные букеты, они зависали над портом и медленно падали на черное зеркало воды. Назвать это фейерверком было равносильно тому, как назвать полотна Эль Греко картинами. Это были райские сады, где расцветали невиданные огненные деревья, били фонтаны пламени, загорались и гасли ночные светила. Это были не отдельные вспышки, а целое представление, которое разворачивалось перед нами в роскошных декорациях звездного неба, сказочного порта и антрацитово сверкающего моря.
Наутро следующего дня, после завтрака, выпив всего один бокал шампанского, чтоб не очень пахло, я обратилась к портье с законным, но не совсем обычным вопросом:
– Кто руководит работой вашего отеля?
– Сеньор Адоха, – ответил удивленный, но дисциплинированный портье.
– Он директор? – уточнила я.
– Нет, наш отель входит в группу «Best Hotels» с общей дирекцией, а в каждом отеле есть генеральный менеджер, – отрапортовал служащий отеля.
– Может ли меня принять сеньор Адоха по частному вопросу, касающемуся отеля «Roco»? – сценарий разговора был разработан Мариной и не допускал импровизаций.
– Если у вас есть претензии, мы готовы рассмотреть их сами, – портье явно не мог понять, чего от него хотят.
– Нет, я всем довольна, но хочу воспользоваться правом гостя побеседовать с ответственным лицом, – я знала текст моего выступления твердо.
– Вы хотите встретиться именно с генеральным менеджером или… – пытался сбить меня с намеченного пути портье.
– Именно с ним в любое удобное для него время. Известите меня, пожалуйста, когда я смогу побеседовать с сеньором Адохой, – положив ключи, я отошла от стойки, оставив таким образом слово за собой.
Марина, находящаяся, так сказать, в резерве, одобрительно похлопала меня по плечу и сказала:
– Твоя жертва оказалась не напрасной!
Я поняла, что она имела в виду мое самоограничение в шампанском.
В этот же день, во время сиесты, длящейся здесь с двух до пяти часов, когда мы, приняв душ, мазали наши уже загорелые тела кремами в прохладном полумраке номера, раздался столь редкий на отдыхе телефонный звонок и мне сообщили, что сеньор Адоха меня ждет завтра в 9.30 утра. Я уточнила место встречи, поблагодарила, положила трубку и с недоумением посмотрела на Марину.
– Порядок, – констатировала она. – Пакуй сувениры.
– Все?
– Чем больше будет мешок, тем лучше.
* * *
«Подводный мир, даже если он не загадочный, не опасный, для меня все равно обладает удивительной притягательностью. Гладь моря – это граница, поверх которой мир с птицами, волнами, солнцем и звуками, а если, нырнув, пересечь ее, то попадешь в совершенно иной мир – такой же огромный, как верхний, но с другим отсчетом времени, с другими обитателями и другими красками. Особенно заметна разница в том, как освещает эти два мира одно и то же солнце. В полдень верхний мир залит слепящим глаза светом, он искрится и сверкает, но стоит погрузиться под воду, как наступают сумерки, свет приглушен, красок почти нет, глаза отдыхают, глядя через тусклый зеленоватый туман; вынырнешь, чтобы отдышаться, – и опять потоки света обрушиваются на тебя. На восходе все наоборот. Верхний мир еще не проснулся, освещение включено не полностью, среди цветов преобладает серый, а нижний мир в это время залит светом и переливается красками. Первые слабые лучи начинающего свой рабочий день солнца преображаются в нижнем мире в столбы золотого света, освещающие каждую мелочь в толще воды. Зелень водорослей столь ярка и разнообразна, что может соревноваться со всей палитрой верхнего мира. Вечером, когда солнце уходит из верхнего мира и он теряет яркость своих красок, подводный мир еще долго остается разноцветным», – так размышляла я под ритмичное шлепанье ласт по воде.
Все раннее утро я провела на дальних камнях, плавая и ныряя в обществе многочисленных рыб и морских ежей. Но чем выше поднималось солнце, тем меньше оставалось красок в подводном царстве, и я отправилась в далекий обратный путь к своему лежаку на пляже. По дороге развлекала себя тем, что то и дело пересекала границу двух миров, то погружаясь в воду, то выныривая, чтобы вдохнуть. Поделиться впечатлениями было не с кем. Несмотря на пик лета и купального сезона, все морское пространство использовалось крайне неравномерно: десять-пятнадцать метров воды у кромки пляжа занимали те немногочисленные отдыхающие, которые, не вынося жары, шли купаться. Простор моря за бухтой был заполнен катерами, лодками, яхтами, а пространство между прибоем и рейдом использовала только я. Ни одной головы не было видно на глубине больше человеческого роста, поэтому приходилось развлекать себя самой.
Когда я плыла уже на малой скорости в прибой, то испытала то, что, наверное, должен был чувствовать Ихтиандр в обществе обычных людей. На меня смотрели с изумлением, а когда я села на мелководье, чтобы снять ласты, то показалась себе русалкой из сказки Андерсена: у всех девушек вокруг меня были стройные ноги, а у меня – хвостик, все бегают по воде, а я – плаваю. Разделить свою печаль с подругой я не могла. Марининых вещей на лежаке не оказалось – она меня не дождалась. Я убрала ласты и купальные принадлежности в сумку, оставила полотенце, намекая тем, что еще вернусь, и медленно пошла к отелю, останавливаясь около магазинчиков и сувенирных лавок, чтобы прицениться и прикинуть, кому и что из многочисленных друзей и близких можно привезти из солнечной Испании, в знак того, что и тут помнила о них.
На набережной через каждые три-четыре магазина стоял ресторанчик. Время обеда еще не наступило, поэтому они были почти пусты. Меня всегда удивляет прямо-таки армейская дисциплина приема пищи, которой придерживаются европейцы. Это происходит строго по часам, причем одновременно всеми в национальном масштабе. Особенно единодушны в этом вопросе французы и итальянцы. Помню, однажды в Милане вечером, часов около семи мы прохаживались по скверику с моей приятельницей, бывшей москвичкой, а ныне итальянской сеньорой. Сквер в тот теплый весенний вечер был полон гуляющих горожан: коляски, велосипеды, парочки, бегуны, мужчины с газетами, женщины с детьми… Мы прошли по аллее до какого-то памятника, посмотрели на него, немного постояли, обсуждая привезенные мною московские новости, и повернули обратно. Сквер был пуст, как магазин в обеденный перерыв. Я с недоумением посмотрела на мою спутницу. Она глянула на часы и пояснила: «Семь часов». – «Что, парк закрывается?» – изумилась я. «Нет, конечно. С чего ты взяла?» – «А куда же тогда все подевались?» – не могла я понять. «Так ведь семь часов, – она показала на часы. – Ужинать пора!» – «Что, всем одновременно, как по команде?» – не могла я поверить. Приятельница, поняв комизм ситуации в глазах, человека, не знакомого с местными нравами, засмеялась и ответила: «Здесь еда – дело серьезное. Если хочешь произвести на кого-нибудь благоприятное впечатление, спроси его: «Что вы ели на обед?», выслушай, а потом поинтересуйся, что он собирается есть на ужин. После такой беседы прослывешь умным, приятным человеком».
Воспоминание об Италии следовало залить бокалом холодного сухого вина. Я выбрала заведение, где на стойке бармена красовались два огромных стеклянных сосуда. Один заполняли оливки в рассоле, другой – маслины. Отличие баночных маслин от бочковых – такое же, как мягких, вываренных в уксусе огурцов от блестящих, с прилипшим укропчиком, хрустящих на зубах зеленцов из бочки. Как мы успели заметить, местные жители покупают только давленные, пряного посола крупные маслины и оливки из бочек.
Взяв блюдце острых маслин, которые бармен зачерпнул из стеклянной лохани специальным порционным черпаком, и бокал ледяного белого сухого вина, я села за столик и опять предалась размышлениям. Похоже, сегодня я обречена на общение сама с собой. Алана я старалась забыть, других курортных знакомств из-за этой детективной истории мы завести не успели. То я моталась, как безумная, по порту, то теперь Марина стала куда-то таинственно исчезать. Сначала я думала, что ее увлек Хорхе, наш красавец капитан. Но не в правилах старой дружбы скрывать такие вещи. Действительно, они встречались несколько раз, но частые дневные отлучки Марины явно не имели к нему отношения. Она была похожа не на влюбленную, а на целеустремленную женщину. Но я устала от загадок, а отпуск неумолимо заканчивался, маслины были ароматными, вино терпким и нужно было жить мгновением.
* * *
Я уже доедала третий персик на полдник, когда появилась Марина. Бросив сумку и стянув с себя на ходу майку, она прошла под душ. Когда вода перестала шуметь, я достала из холодильника и налила в бокал пива, разложила копченый сыр и орехи. С крупными каплями воды на загорелых плечах, Марина вышла на балкон и с явным удовольствием отведала приготовленное мною угощение. Мне, намолчавшейся за день, хотелось поболтать. У Марины вид тоже был весьма возбужденный, и, предвкушая приятную беседу, я принесла из холодильника еще пива.
– Где тебя в такую жару носит? – Теперь была моя очередь упрекать подругу в неблагоразумии.
– Я ездила в Малагу. Не волнуйся – в машине с кондиционером, – поторопилась успокоить меня Марина.
– С Хорхе? – Мне хотелось уточнить ситуацию.
– Нет, я взяла машину напрокат. На этот раз «Сеат». Доехала без приключений, а в городе начала плутать, припарковалась, а где нахожусь – не пойму. Стою, озираюсь, вдруг вижу на другой стороне улицы жену, теперь уже вдову Бурбона. Не в трауре и прогуливается этак вальяжно, – принялась рассказывать Марина, не забывая прихлебывать пиво.
– Что ж, ей теперь и из дому выйти нельзя? – я, как всегда, готова была защищать вдов и детей.
– Слушай дальше, – Марина не стала ввязываться в дискуссию. – Следом за ней вижу Рамзию. Страшно обрадовалась и решила побыстрее перейти на ту сторону, чтобы она помогла мне сориентироваться в Малаге.
– А зачем ты вообще туда поехала? – кажется, подруга об этом еще не говорила.
– Неважно, – отмахнулась она. – Не перебивай! В общем, я пытаюсь перейти дорогу и смотрю на Рамзию, не отрываясь, чтобы не потерять ее в толпе. А она как-то странно себя ведет: то остановится у витрины, то заспешит, то как будто прячется от кого-то, но при этом, глаз не отрывая, куда-то смотрит. Я уже дошла до подземного перехода, хотела спуститься и вдруг вижу, как с той стороны улицы в этот же переход начинает спускаться мадам Бурбон и почти следом за ней – Рамзия. Я осталась ждать ее на своей стороне. Появляется мадам и сворачивает за угол, через некоторое время появляется Рамзия. Я стою у нее практически на дороге и радостно улыбаюсь. Она не видит меня, начинает вертеть головой, пока не замечает спину мадам, удаляющейся по переулку. Потом, так и не заметив меня, кидается вслед за вдовой. Тут уж надо совсем не читать детективов, чтобы не понять, что твой любимый гид занимается еще и слежкой. Вот почему у нее свободного времени совсем нет, – Марина вновь встала за пивом.
– Ну а ты там что делала? – повторила я вопрос.
– Подожди, это еще не все – только начало. Я не удержалась и решила себя тоже попробовать в роли «наружки», так, кажется, это сейчас называется. Что, зачем и почему – не понимаю, но слежу за компанию. Дело это очень непростое и крайне нервное. Я никак не могла приспособиться: то близко, то далеко, то одну потеряю, то обеих вместе. Потом нашла выход: достала карту Севильи из сумки, обогнала Рамзию, вклинилась между ними и спокойно пошла за номером первым. Иногда, когда мы все сходились уж слишком близко, прикрывалась картой. Догуляли мы так до какой-то парковки, и вот там начались сюрпризы для всех. Первый сюрприз был для Рамзии, когда мадам достала из сумки ключи и села за руль роскошной А-восьмой.
– За руль чего? – спросила я, так как мне не хотелось упускать подробности.
– За руль машины такой – большой, модной и очень дорогой, – терпеливо объяснила Марина.
– Как она называется? – полюбопытствовала я.
– Ну зачем тебе, все равно не запомнишь! – махнула она рукой, и я решила не настаивать. – Рамзия заметалась в поисках такси, а так как мне было все равно, то я встала в тенечке на углу и стала наблюдать за обеими. Представь себе: одна сидит в машине и не трогается, как будто ждет чего-то, вторая стоит около такси с открытой дверцей, ждет, когда поедет «Ауди», а я стою, уставясь в карту Севильи, и думаю, что на пляже было бы лучше. Дальше события разворачиваются стремительно. Мадам на своей «авдотье» медленно выезжает со стоянки, Рамзия садится в такси и ждет, куда та свернет. Вдова разворачивается и едет к моему углу. Вдруг из боковой улицы вылетает какая-то обшарпанная «Тойота» и врезается в задницу «Ауди». Таксист с Рамзией не успевает затормозить и разбивает задние фары у «Тойоты». Все происходит у меня перед носом, как будто они специально подъехали, чтобы мне было виднее. Как только скрежет тормозов утих, раздался страшный мат. Из «Тойоты» выскакивает… – Марина сделала красивую паузу.
– Алан! – догадалась я радостно.
– Да ну тебя! Еще скажи – Иван Федорович Крузенштерн, как кот Матроскин! Нет, не Алан, а тот парень, который к нам в ресторане в Марбейе мириться подходил, помнишь?
– Косолапый такой? – Я не хотела больше давать повода для упреков в бестолковости.
– Точно! Он кидается на таксиста с матом, тот выходит из машины, парень отталкивает его от дверцы, садится в такси, сдает назад, потом быстро пересаживается в свою «Тойоту», которая разнесла чуть ли не бронированный кузов «Ауди» так, что смотреть страшно, но при этом завелась и поехала. Я так увлеклась этим зрелищем, что не заметила, как Рамзия вышла из такси и куда-то подевалась. Когда появилась полиция, то на месте аварии остались лишь хозяйка «Ауди» и шофер такси. Я тоже благоразумно удалилась, – закончила свою историю Марина. Потом, немного помолчав, заметила: – Слушай, прямо не отпуск, а сплошные тайны Мадридского двора и загадки Альгамбры. Только какой толк, что я все это видела? Все равно ничего не поняла!
– А я ничего не видела, но кое-что поняла, – похвасталась я.
– Ну и что же ты такого поняла? – небрежно спросила она.
– Это была русская автомобильная мафия, – гордо сообщила я.
– Все, включая таксиста? – поинтересовалась Марина.
– Нет, Рамзия и косолапый – мафия, мадам их наняла, чтобы получить страховку, а таксист подвернулся случайно, – распределила я роли.
– Что-то у тебя в мафии народу мало, ты нас с таксистом все-таки включи, солиднее будет, – засмеялась Марина.
– Зря смеешься, я же их видела!
– Кого? – уточнила Марина.
– Жену Бурбона, тогда еще живого, и этого парня из ресторана. Они около машины стояли, о чем-то договаривались, правда с трудом, в основном на пальцах. Он какие-то «бум, бум» произносил и что-то похожее на «кил». Я еще подумала, что тут с киллерами можно на улице сторговаться. После его смерти у меня мелькнула мысль, что он погиб от руки наемного убийцы, но потом как-то забыла об этой версии. На другую отвлеклась, – призналась я.
– Ты права, что это похоже на автомобильную мафию. Меня очень удивило, что старенькая «Тойота» могла так изуродовать новенькую «Ауди», как будто у нее на носу таран был кованый. Да и уезжать с места аварии имеет смысл, только если уверен, что не найдут. Но что там Рамзия делала? – размышляла вслух Марина.
– Она наводчица, у нее половина семьи в Грузии осталась, ей надо им помогать, я ее не виню, – сказала я.
– Ничего себе – не виню! Ты ее в наводчицы только что определила. Зачем ей наводить, если клиентка сама обо всем договорилась и, видимо, сидела в машине, ждала условленного времени, чтобы выехать, – резонно возразила Марина.
– А что же там Рамзия делала? – Я никак не хотела отступать от своей версии.
– Вот это хотелось бы понять. Ты с ней видишься, найди предлог, пригласи ее куда-нибудь и разузнай, – дала мне Марина еще одно маленькое, но ответственное поручение.
– Тебе не кажется, что я у тебя работаю оперативником? А что я должна разузнать? Зачем она утопила в бассейне важного господина, а потом следила за его женой, чтобы зарезать в подворотне? Версия нужна, это тебе любой скажет, кто хоть один детектив прочел. Вот с Аланом, – я тяжело вздохнула, – какая красивая была версия. Оскорбленная честь, кровавая месть, пиковая масть… – Я увлеклась рифмами.
– Подожди, ты прямо название сериала придумываешь, – остановила меня Марина.
– А что, даже жалко, что не он его убил. Представляешь, мы бы в отпуске раскрыли причину гибели особы королевской крови, разоблачили бы какую-нибудь тайную организацию, – размечталась я.
– Да, похоже, «Азазель» ты все-таки прочла и даже перечитала, – Марина угадала источник моего детективного вдохновения.
– «Азазель» и «Алтын-Толобас» читала, а больше ничего не читала, боюсь испортить впечатление, начнет повторяться – и я его разлюблю, – объяснила я свое отношение к произведениям популярного автора.
– Не волнуйся, он тоже думает, что ему делать, чтобы ты его не разлюбила. У него, говорят, пошла новая серия, – Марина, как всегда, проявляла широкую эрудицию.
– Между прочим, наша история в его духе. Кстати, нам пора бы начать закусывать, а то мы с этими расследованиями сопьемся или исхудаем, – я посмотрела на часы.
– А если и то и другое: уезжали пухленькие, трезвые и глупенькие, а дернемся тощие, пьющие и умные. Представляешь, что с мужем будет? Я его тогда точно потеряю! – сказала Марина и начала одеваться к ужину.
* * *
В 9.27 следующего дня я шла к лифту на нашем этаже, по-деловому постукивая каблуками. Кольца, серьги, помада, строгая одежда, волосы собраны в пучок. Единственное, что выдавало мое отпускное легкомыслие, – это черная кожаная фенечка с блестящими клепками, не снятая с правой руки, как символ моей забывчивости.
Ровно в 9.30 из служебного помещения за стойкой вышел худощавый невысокий мужчина лет сорока пяти, с темно-русыми, но посветлевшими от седины волосами и круглой бородкой. Его светло-зеленые глаза смотрели отчужденно, но английский звучал бегло и почти не осложнялся обычным испанским акцентом. Он поприветствовал меня и жестом пригласил пройти в зону служебных помещений, где за стеклянной дверью был выгорожен его крошечный кабинет.
– Чем могу быть полезен, сеньора… – он опустил глаза к бумажке, – Соседова?
– Сначала мне хотелось бы выразить вам мое удовлетворение работой отеля «Roco». Мы чувствуем себя здесь очень комфортно. Интерьеры радуют глаз, кухня ресторана делает каждую еду приятным событием, разнообразная программа вечерних мероприятий создает условия для того, чтобы не покидать отеля даже вечером, – я готова была продолжать в том же духе восточной лести, но, встретившись с глазами моего собеседника, поняла, что большого впечатления не произвела, взгляд был по-прежнему отчужденным. – Как специалист могу оценить ваше мастерство, потому что работа персонала, которая незаметна клиентам, требует наибольшей квалификации руководителя.
– Благодарю, – с легким поклоном проронил управляющий и опять замер в терпеливом молчании.
– Я и моя приятельница, мы очень довольны нашим выбором, который мы сделали по совету сотрудника туристической фирмы «Супервояж-тур» в Москве. Менеджер, посоветовавшая выбрать ваш отель, весной была у вас при заключении контрактов со здешним туроператором. Именно в связи с этим я просила вас уделить мне время для беседы, хотя, если признаться, мне хотелось бы получить не только ваше вежливое внимание, но и некоторую помощь. – В моем голосе послышалась легкая обида.
Последний пассаж был хорошо отрепетирован и даже слегка заучен с помощью Марины, английский язык которой выгодно отличается от моего универсального богатством грамматики и изысканностью оборотов.
– В чем я могу помочь вам? – сеньор Адоха произнес наконец ключевую фразу в первой части нашей беседы, и я, не сбавляя темпа, перешла ко второму этапу, сменив витиеватый тон на лаконичный.
– Менеджер турагентства, где мы оформляли путевки, попросила меня передать сувениры из Москвы одному из ваших сотрудников. Пакет с сувенирами со мной, – и я приподняла пластиковый пакет с изображением Георгия Победоносца, – а карточка с именем, кому его надо передать, к сожалению, осталась дома. Везти сувениры обратно и не выполнить данного обещания мне крайне неловко, поэтому я взяла на себя смелость побеспокоить вас.
