Текст книги "Студент по обмену, или Принцесса с сюрпризом (СИ)"

Автор книги: Наталья Овчар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 9. Суматошный год

Нет такой большой и сложной проблемы, от которой нельзя было бы сбежать.

Автор неизвестен

 
Такая-сякая, сбежала из дворца.
Такая-сякая, расстроила отца!
 

Мультфильм «Бременские музыканты»

Может показаться, что год – это уйма времени. Я сначала тоже так думал. Как оказалось – нет. Время летело испуганной птицей, но я старался использовать его с умом, а брат помогал в этом. Берис не только учил меня ездить верхом. Высокородные девушки и женщины никогда не ухаживали за верховыми животными. Это работа конюхов. Но раз мы собирались путешествовать вдвоём, то заботу о средствах передвижения должны были взять на себя. Брат заставлял седлать и рассёдлывать, чистить и кормить хоррга – животное, похожее на лошадь.

Своё название хоррги получили, видимо, за то, что издавали характерный гортанный звук, когда злились или были чем-то недовольны. Животные отличались, на мой взгляд, весьма экзотичной мастью – этакая помесь полосочек зебры и пятен леопарда на общем гнедом фоне разного оттенка. Выглядело очень красиво. И опасно. У местных лошадей имелись слегка выступающие из-под губ клыки и рог во лбу, который обычно спиливали. У жеребцов он вырастал примерно до пятидесяти или семидесяти сантиметров, у кобыл – не более десяти. И нрав не очень дружелюбный. Если всадник по каким-то причинам не нравился, то сесть на такое животное можно было, лишь применив угнетающее волю зелье, что добавлялось в пищу и воду, но этого надолго не хватало, поэтому существовало лишь два основных способа: ошейник подчинения или подружиться. Первый, разумеется, наиболее распространённый – не у всех хватало терпения, умения и желания, если честно.

Мы с братом решили помучиться. В нашей будущей жизни надёжные и преданные спутники, которые, при необходимости, могли ещё и защитить, были не лишними. Копыта животных имели от природы «шипованную» поверхность, которая восстанавливалась при стирании, поэтому «лошадок» не подковывали, как у нас. В диком виде хоррги водились в горах и в еде особо не привередничали; их схватки из-за самок в брачный период заканчивались обычно смертью одного из противников, который поедался победителем, если не предпочитал отступить перед более сильным и сбежать, спасая жизнь. Вот такую животину мне предстояло расположить к себе. У Бериса этой проблемы не было. Его хоррг уже два года служил ему, как говорится, верой и правдой.

Предыдущий учитель верховой езды давал мне уроки, используя животное с подавленной волей и спиленным рогом. В седле я научился держаться довольно сносно, поэтому брат, проведя несколько занятий, предложил выбрать «боевого товарища» из молодых хорргов, недавно достигших возраста первой объездки. Убедив родителя в том, что для меня, как будущей асорэ, такой зубасто-шипасто-рогатый защитник совсем не лишний, я с Берисом отправился в королевский питомник, куда с предгорных пастбищ пригоняли молодых двухлеток для отбора в королевские конюшни и для нужд армии. Половозрелыми хоррги становились к трём годам, поэтому сейчас они ещё не представляли серьёзной угрозы – подростки, у которых рог только начинал расти. Самое подходящее время для налаживания дружеских отношений.

Облачившись в специальное платье для верховой езды, напоминавшее чем-то платье-амазонку, что являлось единственным видом одежды для «леди», где разрешались штаны, мы с братом ранним утром выехали из королевского дворца и направились в сторону Восточных ворот столицы. Нас сопровождал небольшой отряд из четырёх гвардейцев и двух боевых магов, призванных охранять мою персону. Вот, к слову, ещё одна проблема, которую нужно решить к моменту побега – избавиться от сопровождающих во время поездок за пределы дворцовой территории.

Примерно в двух часах езды от столицы находился населённый пункт. Его жители занимались исключительно объездкой и воспитанием хорргов для короны. Здесь же проходили практику новобранцы, которые обучались всем тонкостям верховой езды и боевого маневрирования в составе отряда на уже объезженных молодых хорргах. Поселение состояло из домов жителей, «конюшен» и казарм. В городке имелась вполне обычная инфраструктура из продуктовых лавок, магазинчиков с готовой одеждой, цирюльней, общественных бань, ателье, мастерских шорников и даже заведения с общедоступными девушками.

Сурового вида мужчина провёл нас к загону, где носились хоррги с ещё не отпиленными лобовыми наростами. Именно такое животное мне и требовалось. Берис заранее объяснил все нюансы выбора четвероногого товарища, поэтому я спешился и в одиночку подошёл к жердям ограждения, положив в карман сдобную булочку. Вторую пришлось скормить Лулу, чтобы она не ревновала и не топталась по моему плечу, чувствуя божественный аромат любимого лакомства.

Сопроводжающие остановились метров за пятьдесят от загона, чтобы не мешать процессу. Попросив Лулу снять защиту и не терять бдительности, начал двигаться вдоль ограды, всматриваясь в находящихся за ней хорргов. Мои манёвры не остались без внимания. То один, то другой, проносясь мимо и «кося лиловым глазом», обдавал меня волной любопытства, которую я ощущал благодаря открывшимся способностям. Глаза у них действительно лиловые. Без шуток.

Прошло какое-то время, пока не заметил, что один из хорргов чаще других пробегал мимо меня. Тёмно-гнедой масти с чёрной блестящей гривой и длинным хвостом, он замедлялся, втягивая нервными ноздрями мой запах. Или запах булочки, что более вероятно.

«Кажется, ты ему нравишься», – услышал мысленный голос Лу.

– С чего ты взяла? – спросил у неё шёпотом.

«Прислушайся к своим ощущениям».

Прислушался. Действительно, другие. Я это точно почувствовал, хотя к тому моменту ещё не овладел тонкостями своего дара. Учить меня особо некому, кроме Лу, которая в меру сил пыталась по методу «тепло-холодно» объяснять некоторые моменты. У неё понимание шло на уровне инстинктов, а это словами объяснялось с трудом, ведь моя девочка тоже молодая и неопытная.

Наконец я решился. Когда гнедой притормозил возле меня в очередной раз, вытащил из кармана булочку и предложил хорргу. Он остановился и потянулся клыкастой мордой к моей руке. Жуть какая! У меня сердце зашлось и ухнуло куда-то в район живота.

«Нельзя показывать свой страх, – услышал в голове возмущённое шипение Лулу. – Забыл, что Берис говорил? Я тебя прикрыла, но надо снова открывать, а то всё испортишь!»

Точно! Надо срочно успокоиться, а то контакт не состоится. Я сделал вдох-выдох и загнал страх внутрь, глядя в красивые глаза хоррга, обрамлённые пушистыми чёрными ресницами. Да он красавец! Уже почему-то не опасаясь торчавших клыков, подошёл ещё ближе. Мягкие губы коснулись моей ладони. Булочка исчезла, словно её никогда и не было, а моя рука непроизвольно потянулась к животному, чтобы погладить.

– Красааава, – нежным голосом произнёс по-русски, осторожно оглаживая крутую шею.

Тут ещё один хоррг, заинтересовавшись происходящим, попытался приблизить ко мне свою морду, но первый, издав характерный звук крайнего недовольства, клацнул зубами, отгоняя нахала, и снова потянулся за порцией ласки. Я стоял и гладил клыкастого «коня», а своё состояние при этом охарактеризовать даже и не пытался. Лишь ощущал, что меня тоже как будто гладили по голове. Видимо, эти зверюги эмпаты, а я чувствовал их лучше других, потому что брат ничего похожего не рассказывал.

Сколько я так стоял, не знаю, но тут нашу идиллию нарушил суровый мужик, отвечавший за молодняк. Он не стал подходить слишком близко, чтобы хоррг не испугался и случайно не причинил мне вред.

– Ваша милость, поздравляю. Выбор состоялся. К завтрашнему дню я подготовлю отдельный загон, где ваш хоррг будет находиться один. Никто не помешает вам налаживать более тесную связь. А затем, когда я уверюсь, что у вас полное взаимопонимание, то начнёте его объезжать. Придумайте хорргу имя, моя грасия, – сказал мужчина, почтительно склонившись.

Я с сожалением вздохнул, последний раз провёл по бархатной короткой шёрстке и, послав будущему четвероногому другу импульс нежности и сожаления предстоящим расставанием, вернулся к отряду сопровождения.

Пока ехали обратно, начал вспоминать имена знаменитых коней. Выбирая между Росинантом, Буцефалом, Боливаром и Спиритом, остановился на последнем. Мне показалось, что оно ему подойдёт. Наверное потому, что история о коне с таким именем была самой любимой у моей сестрёнки. Зная, что уже никогда их не увижу, всё равно очень скучал по семье. Как они там без меня? Хорошо, что у мамы с папой есть Лёлька.

Определившись с именем, я пристал к брату, чтобы тот начал меня учить обращению с холодным оружием. Давно мечтал, ещё в прошлой жизни, но как-то не сложилось. Теперь появилась возможность осуществить детскую мечту.

Почти полгода ушло на взаимную притирку с «боевым конём». Хоррги действительно оказались эмпатами. Хотя Спирит не мог мысленно разговаривать, как Лу, мы с ним прекрасно понимали друг друга. Я объездил его. Нет, не так. Мы договорились, что он будет носить меня на спине и защищать, потому что он большой, быстрый и сильный, а я – маленькая, медленная и слабая. За это я чистил бархатистую шкурку, расчёсывал гриву и хвост. Равноценный обмен. Никого из конюхов он к себе не подпускал. Да, к слову: хоррги почти не пахли. Даже после скачки от них не несло «конём», а наоборот – чем-то наподобие запаха нагретой канифоли, а мне он всегда нравился.

Мы с Берисом решили, что сбежим дней за десять до моего дня рождения, пока все будут заняты приготовлением к празднику. В этой суете можно постепенно и незаметно перевезти в надёжное место необходимые для дороги вещи и съестные припасы, а пока братец вытряхивал из меня душу тренировками. Правда, ножи я метал успешнее, чем фехтовал, но за такой короткий срок нельзя добиться лучших результатов, чем те, что были.

Придумав в общих чертах «легенды», по которым мы оба являлись смесками одного из высокородных, отправленных с глаз долой, что было почти чистой правдой, я сообщил Берису о «вещем сне», где мне якобы явился посланник богов. Я пока не настолько доверял парню, чтобы рассказать обо всех «скелетах в шкафу». Меньше знаешь – крепче спишь. Сон – залог здоровья, а мне нужен здоровый брат и адекватный спутник в трудном и опасном путешествии. Ещё Берис попытался научить меня ходить, как ходят мужчины, раз я собирался из принцессы перевоплотиться в парня-ристрака. Нашёл кого учить!

Уделяя много времени тренировкам, я ходил в мужской одежде чаще, чем в платьях, поэтому совершенно забывал, что должен изображать девушку. Мужчина, притаившийся в девичьем теле, стал непроизвольно прорываться наружу. Гормоны, уже затеявшие свою подлую деятельность в теле Сины, начинали периодически отключать мой самоконтроль. Я лапал служанок за их соблазнительные места, за что время от времени огребал словесных дюлей от мары Исии, когда девушки жаловались ей на поведение старшей грасии. На моё счастье, среди них не оказалось винктэ́сси*, а то пришлось бы расхлёбывать результаты своих необдуманных действий.

Дело в том, что в этом мире довольно спокойное относились к любви между представителями одного пола. Кроме пар «эм»-«жо», пары «эм»-«эм» и «жо»-«жо» не были редкостью, особенно среди состоятельных высокородных. Такие нетрадиционные назывались винктэссами или винктэсси. Ради рождения детей они брали по договорённости второй женой или мужем представительниц обедневших родов или младших сыновей, которым не полагалось основное наследство. Винктэссов общественное мнение не гнобило, но и не носилось с защитой их прав и свобод, будто с писаной торбой, как в Европе и прочих «прогрессивных» странах моего предыдущего мира. Их права закреплялись законами, не ущемляющими прав традиционных пар.

И вот настал «день Х». Нам с Берисом месяц назад удалось окончательно отделаться от отряда охраны. Я убедил отца, что магов и гвардейцев можно занять более полезными делами, чем каждый день посылать их сопровождать меня на занятия по верховой езде. Два зубастых, рогатых хоррга, Лулу и вооружённый до зубов брат вполне могли защитить от злоумышленников. Я ныл и выносил мозг родителю, пока тот не сдался и позволил нам ездить без охраны. Думаю, что мачеха поспособствовала принятию супругом правильного решения, используя личные методы убеждения. Мурка приняла сверхактивное участие в укомплектовании нашей маленькой экспедиции в горы необходимыми вещами. Также она снабдила меня краской для волос. Сина должна стать шатенкой с синей прядью, чтобы все принимали её за юношу-смеска.

Мы выехали ранним утром, как обычно делали это изо дня в день. Свершилось! Наконец-то я на пути к свободе и спасению от ненавистного замужества! Настроение отличное. Я с нетерпением ёрзал на спине у хоррга, Лу буквально объедалась эмоциями. Спирит, разделяя мою радость, то и дело пытался сорваться в галоп, вскидывая голову и взвизгивая от избытка чувств.

Через два часа в доме одной довольно молодой вдовы того самого поселения, где проходили тренировки, произошло моё преображение. Думаю, братика с женщиной связывала любовная интрижка, иначе как объяснить то, что её дом стал местом сбора всех необходимых для похода вещей? Да и посматривала она на Бериса слишком… плотоядно.

Эта добрая женщина обрезала и покрасила мои волосы, оставив лишь прядь родного синего цвета. Теперь они были такой же длины, как у брата – чуть ниже мочки уха. Длинные позволялось носить лишь высокородным олиям, а брат и теперь уже я – смески. Мои ресницы женщина чуть укоротила маленькими ножничками и помогла перебинтовать грудь. Затем удалилась, а я остался ждать.

По ощущениям прошло не менее получаса, когда Берис вошёл в комнату, предварительно постучавшись в дверь.

– Ты готова? – спросил он, почему-то избегая смотреть в глаза.

– Давно готов, – ответил сердито, потому что подозрительно покрасневшие губы выдали его с головой – нашёл время амуры крутить, кобелино.

Брат окинул меня внимательным взглядом и, видимо, остался доволен результатом.

– Ты прав, братишка, – усмехнулся он. – Мне надо привыкать, что ты теперь парень, и обращаться соответственно. Пошли, нам надо убраться подальше до того, как все заметят наше слишком долгое отсутствие.

И только сделал шаг в сторону двери, как вдруг дикая боль резанула по низу живота. Вскрикнув, я потерял сознание.

Отступление 2. Метка

И вдруг… О эти «вдруг»! Как они играют человеком.

Валентин Пикуль

Луч утреннего солнца коснулся бледно-голубых волос, разметавшихся по подушке. Сегодня ничего не напоминало о той страшной болезни, когда Амитсами́н сутки лежал в странном обмороке и почти не дышал, а придворные маги выбились из сил, потратив весь запас накопителей и даже свой личный, чтобы притянуть из небытия его почти отлетевшую душу.

Тогда, после приступа, когда любимый очнулся, Ланикхида́р, получив эту весть, бросил заседание Совета и помчался в покои, где находился Ами. Посмотрев в его распахнутые глаза, поразился: юноша смотрел на всех затравленным зверьком. Казалось, Ами не узнавал асора, переводя испуганный взгляд с него на дежурившего у ложа придворного лекаря и обратно, блуждая им по обстановке опочивальни и снова пытаясь сконцентрироваться на тех, кто находился рядом.

– Ты очнулся! – сорвался у повелителя вздох облегчения.

Ланикхидар осторожно взял в ладони безвольно лежащую руку и нежно переплёл пальцы Ами со своими, не обращая внимание на стоявшего рядом целителя.

– Хочешь пить или есть? – спросил асор, но казалось, что тот, к кому он обращался, его не понимал.

– Повелитель, я позабочусь о вашем…

– Ступай. Принеси всё, что посчитаешь нужным. Я побуду с Ами.

Лекарь ушёл, а повелитель Великой Асории с тревогой вглядывался в любимые черты лица, отмечая прозрачную бледность кожи и не ушедший до сих пор страх из прекрасных зелёных глаз.

Только по прошествии нескольких дней Амитсамин перестал вздрагивать, когда асор прикасался у нему, и начал отвечать робкой улыбкой на проявление заботы. Тогда и выяснилось, что юноша ничего не понимал из того, что ему говорили. Придворный лекарь предположил, что странный обморок как-то повлиял на мозг Услады Сердца Асории и предложил тому чаще разговаривать с пациентом, постепенно обучая речи, словно жителя чужой страны. Когда уроки дали результаты, повелитель принялся восстанавливать память любимого, подробно рассказывая о событиях, произошедших с ними с момента знакомства и до момента начала болезни, а также всю известную информацию о жизни юноши до появления во дворце.

Ами был младшим сыном одного мелкого землевладельца, чьё поместье потихоньку приходило в упадок из-за того, что глава семейства погряз в пьянстве и разврате после смерти супруги, которая держала мужа на коротком поводке. Вдовец, выдержав положенный срок траура, ударился во все тяжкие, решив жить в своё удовольствие. Он забыл о родительском долге, наделав при этом долгов финансовых. В итоге непутёвый отец двоих сыновей завершил жизненный путь, захлебнувшись в обычной луже, куда упал лицом, возвращаясь пешком из питейного заведения. К тому времени все средства передвижения давно ушли с молотка, а нанимать экипаж – слишком дорогое удовольствие.

После смерти родителя старший брат Ами вступил в наследство, продал поместье, чтобы расплатиться с долгами отца, а на остаток братья жили некоторое время, пока решался вопрос о поступлении мадшего в Академию за казённый счёт. Устроив брата, старший завербовался в наёмники и отправился продавать свою жизнь за деньги.

Юноша проявил упорство в учёбе и смекалку, поэтому стал лучшим выпускником, получив шанс пройти отбор на вакантную должность во дворце самого асора. Амитсамин добился этой должности и стал младшим помощником секретаря. Зная, что за ним не стояли влиятельные родственники, юноша усердно трудился, не обращая внимания на недвусмысленные намёки придворных дам. Амитсамин был строен, изящен и красив. Как ни странно, даже женщин-винктэсси притягивало его очарование и скромность, не говоря уже о мужчинах, предпочитающих любовь себе подобных.

Каким-то немыслимым способом младшему секретарю удавалось выкручиваться и не сдаваться под напором домогательств, не нажив при этом неприятностей. Объяснялось всё просто: юноша владел слабым, но весьма полезным даром. Будь он таким же, как у его матери, Амитсамин мог бы подчинять своей воле любого, кто не имел защиты от внушения. Но его дар лишь помогал мягко ускользать от навязчивого внимания и даже агрессии. Поэтому все, желающие более близкого знакомства, вожделели юношу на расстоянии, но как только приближались с определёнными намерениями, не могли противостоять его странному обаянию и какой-то беззащитности, от которой за свои желания им становилось если не стыдно, то как-то неуютно. Поэтому, потоптавшись рядом, отходили, чтобы снова вожделеть на расстоянии.

При таких обстоятельствах юноша мог быстро сделать карьеру или найти покровителя, но не хотел этого, отдав сердце асору. Любовь к своему повелителю – вполне объяснимое чувство для подданного. Ланикхидар был величественен и мудр для своего возраста, в меру суров и, одновременно, милостив. Амитсамин мог лишь иногда, да и то издалека, лицезреть его гордый профиль. Он даже не мечтал, что когда-нибудь взгляд любимого станет опалять, скользя по телу, будто это не взгляд, а раскалённый зноем южный ветер, налетающий из пустыни Духов.

Но, видимо, боги сжалились над страдающим от неразделённой любви юношей. Однажды секретарь, спеша на доклад к асору, споткнулся на ковровой дорожке и пересчитал телом все ступеньки, повредив ногу и чудом не сломав при этом шею. Несколько дней, пока он не мог выполнять свои обязанности, его подменял старший помощник. Амитсамин тоже временно получил повышение. В качестве старшего помощника секретаря он и попал в святая святых – рабочий кабинет асора.

Редкий ли дар, звёзды ли так сложились, но когда их глаза встретились, то время на миг вдруг остановилось, а сердце юноши, как ему показалось, подпрыгнуло к самому горлу и зашлось в рваном ритме.

Отмере́в через несколько секунд, асор нетерпеливым жестом отправил старшего из секретарей вон и подошёл к Ами, не отрывая пылающего взгляда от зелёных омутов, обрамлённых пушистыми ресницами.

Через несколько дней на место младшего помощника секретаря пришлось искать замену.

* * *

Ланикхидар не удержался и нежно прикоснулся к щеке Ами, убирая прядь волос, что мешала любоваться красивым изгибом губ, искусанных и слегка припухших. От этого прикосновения юноша проснулся, лёгкая улыбка появилась на его лице. Не открывая глаз, он потянулся всем телом навстречу, и асор, не выдержав, подмял его под себя, плюнув на то, что давно надо идти на утреннее заседание Совета…

– А тебе обязательно идти на заседание? – лениво цедя слова, спросил Ами спустя некоторое время, кончиком пальца выводя на груди повелителя причудливые узоры.

– Обязательно. Сегодня должен решаться вопрос о дне моего бракосочетания с дочерью рикса Эрсолизии. Время пришло. Уже скоро ей исполнится пятнадцать. Сразу после ритуала запечатывания магии грасию доставят сюда. Придётся выполнить заключённое с её отцом соглашение.

– А я? Что ты думаешь сделать со мной? Отошлёшь из столицы?

В глазах Ами застыла печаль.

– Ты останешься. Я не смогу без тебя. Если было бы возможно, то я произнёс бы священные клятвы перед богами и надел брачные браслеты именно тебе, а не ей. Наши обычаи и законы это позволяют, но я связан магическим договором, который нельзя нарушить. Эльсина станет моей женой, чтобы родить наследника. Твоё официальное положение Услады Сердца Асории останется неизменным, ведь в договоре нет ни единого слова, запрещающего мне иметь любимого после заключения брачных уз. Я слишком дорожу тобой, чтобы из-за какой-то девчонки, пусть и грасии, изменить наши отношения. Ты всегда останешься рядом со мной.

– Да, я всегда останусь с тобой, – прошептал Ами, прикоснувшись губами к красноватому пятнышку над левым соском. – Кажется, я был неосторожен в своей страсти. Прости.

– Прощу, если украшу тебя таким же знаком. Ты – мой.

Асор опрокинул юношу на спину, а его губы впились властным поцелуем, оставляя на груди Ами отметину, но не остановились и уже более нежными прикосновениями продолжили движения вверх, подбираясь к чувствительным местам на шее.

– Совет, – простонал, закрыв глаза и подставляясь под ласки, Амитсамин.

– Подождут, – жарко шепнул в его ухо повелитель.