Текст книги "Площадь Согласия. Книга 2. Навстречу счастью"
Автор книги: Наталья Батракова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
– Все, больше не выдержу! – перебил ее Алексей и поднял руки. – Уже чувствую себя полным идиотом по сравнению с твоей мудрой подружкой. Виноват по всем статьям! – неожиданно рассмеялся он. – И как мне теперь искупить свою вину?
– Отдашь нам свой пригласительный на финал! – после недолгой паузы нашлась Инночка.
– И все? – разочарованно уточнил он. – Вообще-то я его уже Пашке обещал… но с ним я улажу. Только и у меня просьба: не рассказывай ничего Тамаре. Идет?
– Конечно! Да если она узнает, что мы с тобой сговорились, ни за что не пойдет на игру! Даже если ее сам ректор пригласит!
– С характером у тебя подружка, – усмехнулся Алексей и, заметив в вестибюле Артема, забросил на плечо спортивную сумку. – Но коли жена лучшего друга так ею дорожит, придется потерпеть…
Последующих событий было так много и все они так спрессовались в памяти, что сравнительно ясно вспоминались лишь отдельные моменты: очередная травма, кубок, примирение с Тамарой, ее онемевшие пальцы, снова ссора, концерт… Разве он мог подумать, что способен ради нее стащить в райисполкоме розу прямо под носом у вахтера! На такое можно пойти лишь в состоянии белой горячки или… ярчайшей влюбленности! Тамарины родственники, благодаря которым ему повезло не превратиться в инвалида, операция… И он снова пытался выбросить из головы строптивую гордячку…
Сколько же раз за тот год он старался это сделать! Проходил мимо, отворачивался, делал вид, что не замечает ее, хотя внутри все дрожало: хотелось схватить, прижать к себе и не отпускать! Он буквально сросся мыслями с ней. В тот злопамятный день, когда она ошпарилась кипятком, он, едва увидел поднимавшийся от джинсов пар и беспомощные, полные боли зеленые глаза, тут же сам прочувствовал эту боль каждой клеточкой кожи! Он бы все отдал, чтобы поменяться с ней местами и избавить ее от страданий!
А потом случилась эта глупая история с концертным костюмом… Угораздило же его вспомнить, что на свадебных фотографиях Кушнеровых он видел Лиду в чем-то длинном!.. И опять все пошло наперекосяк…
«Хватит, – устав от изматывающей борьбы с самим собой, вяло попробовал он себя образумить. – Пусть с ней мучается кто-нибудь другой».
Но этим «другим» снова становился он: память невольно прокручивала все эпизоды – с лифтом, ночным заплывом, рестораном, историю с шампанским… Соревнования, концерт, ожог, платье, снова лифт… Пока однажды среди ночи он не осознал: кажется, влюбился…
А дальше произошло то, о чем вспоминать не хотелось… Он тогда даже не уловил подвоха в словах Тамары, предложившей подняться к ней в комнату!
Случись с ним нечто подобное сейчас, он не стал бы так мучиться. Потому что больше ни к кому не испытывал тех чувств, которые его тогда переполняли…
3
…Ощутив сквозь сон, как защемило сердце, Алексей открыл глаза и какое-то время напряженно пытался сообразить, где находится. Уловив краем глаза непонятное свечение за шторой, он встал, приоткрыл балконную дверь, машинально прихватил лежащие на журнальном столике очки и ступил на хранившую дневное тепло шероховатую плитку. Царящая на побережье абсолютная тишина никак не вязалась с громкой славой Ибицы. Лишь всполохи и пронзающие небо лучи вдалеке служили доказательством тому, что неподалеку от зоны комфортабельных отелей – этакого сонного царства – бурлила совсем другая жизнь.
Над расположенным не далее чем в полумиле островком висела яркая луна. Дорожка от нее серебрилась на морской глади холодным светом и, раздвоившись, огибала торчащую из воды каменную преграду. Над головой блестели яркие гроздья звезд, но чем ближе они были к луне, тем сильнее тускнели. Само же покрытое темными пятнами ночное светило опоясывалось загадочным туманным нимбом, в котором лучилась одна маленькая звездочка. И чем пристальнее Алексей всматривался в сияющую точку, тем больше ему казалось, что она изо всех сил борется с лунным притяжением и силится вырваться из туманного кольца. И вдруг ей это удалось: увеличиваясь в размерах, звездочка полетела прямо на него…
Вздрогнув, он тряхнул головой, видение исчезло: на небе по-прежнему висели звездные гроздья, в туманном ореоле вокруг луны запуталась маленькая блесточка…
– Алексей Ярославович? У вас все в порядке? – обеспокоенный голос Чернова окончательно привел его в чувство. – Я уловил движение за стенкой, постучал – вы не ответили. Решил проверить.
– Все нормально, Володя… Что-то не спится.
Отдав должное его чуткому слуху, Алексей усмехнулся. За три года работы Владимир стал больше чем телохранителем: всегда знал дистанцию, все чувствовал, все понимал, никогда ничем не докучал. Можно сказать, стал для Радченко его мыслящей тенью.
– Придется заснуть, – поучительно изрек Чернов. – Иначе дайвинга завтра не будет и на глубину я вас не пущу. А если утром подскочит давление, то и теннис отменим… Артем Леонидович тоже вторую ночь плохо спит.
– А ты откуда знаешь?
Два двухкомнатных люкса занимали добрую треть этажа и отделялись от общего коридора двойной дверью. Такой же дверью каждый из номеров был отгорожен от просторного холла с огромными, во всю стену, стеклянными окнами, за которыми прямо над общим пляжем нависала широкая терраса.
В ответ Владимир лишь многозначительно пожал плечами:
– Ну так как? Спим или завтра не ныряем?
– Спим, – согласился Алексей и покинул балкон…
…Он хорошо запомнил Тамару спящей: чуть приоткрытые пухлые губы, закрывавшие пол-лица пряди непослушных волос, по-детски поджатые ноги и изящно свернутое в клубок гибкое тело. И сама она вся какая-то трогательно-беззащитная – хотелось закрыть, заслонить ее собой от любых звуков и молча любоваться…
Позже Алексей не раз наблюдал за ней спящей, но тогда, закончив обводку Инночкиных чертежей, он всматривался в ее лицо при тусклом свете настольной лампы и едва сдерживал желание поцеловать.
«Надо что-то придумать: я хочу видеть и чувствовать ее рядом постоянно», – решил он, заползая под одеяло.
Кто знал, что именно Филя, отношения с которым к тому времени достигли точки кипения, заставит их сделать шаг навстречу друг другу?
Учитывая разницу в возрасте (более трех лет из-за того, что Саша пошел в школу с шести) и спортивные достижения Алексея, Филевский поначалу относился к нему уважительно и во многом подражал. На втором курсе он уже держался с ним на равных, а на третьем что-то в Филе сломалось: он стал ревностно воспринимать успехи Радченко и на площадке, и в учебе, и у девушек, хотя сам не страдал от недостатка женской любви.
Леша списывал все это на непростой характер приятеля и до поры до времени не обращал внимания на его поведение. Слишком многое их связывало: учились в одной группе, играли в одной команде, жили через стенку и немало времени проводили вместе. А что касается характера… Спортивное прошлое позволило ему вдоволь наобщаться с разными людьми: добрыми и злыми, равнодушными к собственным успехам и амбициозными, готовыми ради того же успеха не просто растолкать всех локтями, но и растоптать при необходимости. Филя также не был лишен честолюбия, вспыльчив, местами резок, агрессивен, но отходчив. Даже извинялся порой.
«Время обтешет», – сделал вывод Алексей, но, видимо, ошибся. На четвертом курсе неожиданно для всех Саша Филевский вступил с Радченко в открытую борьбу за лидерство. Правда, поначалу это напоминало разведку боем. Что-то не позволяло ему переступить ту грань, которая могла вызвать у Алексея открытое противостояние.
И тут появилась Тамара… Вернее, в их поле зрения она попала давно, но до тех пор, пока Радченко не проявлял к ней интереса, Филя ею тоже не интересовался. Возможно, стараясь привлечь внимание девушки, он рассчитывал утереть нос Алексею, кто знает? Все это было неприятно Радченко, плюс ко всему сплетня, стоившая досадного поступка. Вот потому и решил поговорить с Филей всерьез: надо было раз и навсегда отбить у него охоту даже приближаться к Тамаре.
В тот декабрьский вечер Алексей обнаружил его в легком подпитии, что само по себе не способствовало разговору. Однако Филя молча отреагировал на достаточно жесткие заявления и угрозы, и это успокоило, хотя должно было насторожить… Кто мог подумать, что его слова станут стартовым механизмом для раскручивания всего худшего, что скопилось в Филиной душе?
Через час влетевший в комнату Пашка одной фразой обратил Алексея в разъяренного зверя. Драка случилась прямо в коридоре. Как и когда им под руку попал декан, Леша не помнил: в те минуты весь мир для него сфокусировался на этом подонке, посмевшем прикоснуться грязными руками к самому дорогому на свете. Да окажись на коридоре сам ректор, его бы и это не остановило!
На следующий день, уже на грани исключения из института, Алексей ни грамма не сожалел о случившемся. Он всего лишь защитил честь любимой девушки, а потому, когда его вызвали в ректорат, не собирался ни плакаться, ни раскаиваться и уж тем более просить, чтобы его простили и позволили доучиться. Он готов был выслушать приказ об отчислении, но едва переступил порог огромного кабинета ректора, растерялся: прямо на него смотрели глаза уважаемого человека в форме, и сам он при этом едва заметно ему улыбался.
О том, что Куприянов появился в кабинете у ректора из-за Тамары, Алексей догадался сразу, как и о том, что об истинной причине вчерашней драки он и ректор осведомлены гораздо лучше других. Значит, ради его спасения она поделилась с Евгением Ивановичем такими неприятными подробностями… Словно в тумане он выслушал приказ о строгом выговоре, о возмещении материального ущерба, буркнул «извините» декану, не помня себя, вернулся в комнату, и вдруг его осенило… Он все понял! Понял Тамару, ее поступки, ее странные переходы от любви к ненависти!
Как же права была Инночка! Вот она, Тамара, как на ладони, со своим собственным взглядом на мир, идущая по прямой. Для нее не существует серых полутонов, есть черное и белое! А он все время вынуждал ее сворачивать с этого прямого пути, заставлял смешивать цвета, в результате – бесконечные ссоры, глупые выходки, резкие слова… Ее нельзя ставить перед фактом, нельзя на нее давить, обманывать – да много чего нельзя! Лучше дать время, чтобы она сама все осознала, приняла другое решение, возможно, противоположное принятому ранее. Ведь впоследствии она признавала свои ошибки. Какой же он глупец!
Леша вскочил с места, промчался по коридору, свернул на лестницу, перепрыгнул через несколько ступеней и… столкнулся лицом к лицу с Тамарой. Она сделала шаг, а он просто сгреб ее в охапку, прижался щекой к волосам…
Спустя несколько дней своим неуемным поиском новых ощущений их долгожданную идиллию едва не разрушил Артем.
Алексей хорошо помнил тот вечер. В ресторане гремела музыка, почти все в зале дружно танцевали у эстрады, а он никак не мог дождаться окончания гулянки. Ему было скучно, потому что не было той, о которой в последние месяцы не переставал думать. Вольно или невольно он сравнивал с ней всех девушек в зале и улыбался от мысли, что все они ей проигрывают. Если бы не Кушнеров, он давно покинул бы данное мероприятие, но, кажется, друг отпустил тормоза. Мало того что перетанцевал почти со всеми дамами, так еще и вылил изрядно.
«Дома жена беременная, а он чудит, – не мог понять его поведение Алексей. – Да еще решил остаться на ночь в общежитии. Зачем?»
Судить Артема он не собирался – у того своя голова на плечах, но возникала одна неувязочка: друг мог оказаться некстати, ибо сегодняшнюю ночь он планировал провести вместе с Тамарой. Как – не столь важно, главное, чтобы она была рядом: пусть привыкает, а дальше будет видно. Неужели теперь придется все отменить? Артему он отказать не мог, так как из-за почти постоянного отсутствия законного хозяина койко-места свободная кровать в его комнате прочно закрепилась за Кушнеровым.
«В конце концов, не маленький, дорогу в общежитие знает», – наконец не выдержал Алексей и, отыскав взглядом друга, подал знак рукой, что уходит.
Тихо и незаметно он покинул зал, спустился в вестибюль к гардеробу, как вдруг откуда ни возьмись, пошатываясь на высоченных каблуках, появилась Лида Тишковская и, уцепившись за его дубленку, буквально рухнула ему на руки.
– Лида, извини, я ухожу, – оглянувшись на стоящих у колонны преподавателей и куривших пятикурсников, попробовал он разжать ее пальцы.
– Я с тобой, – объявила мертвецки пьяная девушка.
Все, кто был неподалеку, замерли от удивления. Во-первых, никто прежде не видел Тишковскую в таком состоянии, а во-вторых, многие уже знали, кого назначили новым ректором: между собой преподаватели обсуждали именно эту тему!
– Слушай, отстань! – с силой дернул Алексей дубленку, чувствуя растущее раздражение.
Не устояв на каблуках, девушка качнулась и стала заваливаться набок. Она точно грохнулась бы на блестящие мраморные плиты, если бы не вовремя подоспевший Кравцов.
– Радченко! Что вы себе позволяете! – рявкнул он, пытаясь удержать отнюдь не хрупкую Лиду.
– К ее состоянию я не имею никакого отношения, – буркнул Алексей и зашагал прочь.
У самой двери он набросил на плечи дубленку и свернул к однокурсникам: хотелось закурить, а зажигалка осталась где-то наверху.
– Совсем у бабы крыша съехала, – чиркнув спичкой, посочувствовал Щедрин. – Слушай, у меня просьба, – вспомнил он, о чем весь вечер хотел поговорить с приятелем: – Давай на ночь комнаты поделим: Томка – к тебе, я – к Ленке…
В это время Лида окинула Кравцова туманным взором и едва слышно произнесла:
– Или вы прикажете ему проводить меня домой, или вам придется оправдываться перед папой за то, что недосмотрели за его дочерью.
Петр Викторович остолбенел: студентка сопливая! Почувствовав закипавший в груди гнев, он глубоко вдохнул, выдохнул, с трудом проглотил тугой ком в горле, снова вдохнул, выдохнул… К сожалению, у «сопливой» студентки был отнюдь не «сопливый» родитель.
– Хорошо, – скрипнув зубами, он прислонил девушку к ближайшей колонне и направился в сторону пятикурсников.
– Алексей, – негромко окликнул он. Леша даже ухом не повел: за все годы учебы Кравцов ни разу не назвал его по имени. – Алексей, – повторил тот. – Можно вас на минуточку?
– Тебя, – толкнул его под руку Пашка. – Он что, тоже перебрал?
Радченко обернулся.
– У меня… у меня к вам огромная просьба, – медленно подбирая слова, начал Кравцов. – От этого будет зависеть честь факультета и… известных вам людей. Вы не могли бы проводить Лиду домой?
– А никого более достойного вы найти не можете? – выдержав паузу, съехидничал тот.
У декана дернулись скулы: сначала хамская выходка Тишковской, а теперь он вынужден унижаться перед студентом, который два дня назад осмелился поднять на него руку!
– К сожалению… Она хочет ехать с вами.
Леша бросил взгляд в сторону подпиравшей колонну Лиды и усмехнулся: хороша же дочь ректора! Так построить декана! Ему вдруг стало его жаль – на глазах у всех пережить такое унижение.
– Я вас очень прошу, – отведя взгляд в сторону, выдавил Кравцов.
– Ладно. Только если вы поедете с нами.
– Да, да, да… Я сейчас, я быстро.
Вместе с однокурсниками Алексей стоял у двери и наблюдал за действиями вызывавшей смех парочки: Петр Викторович оделся быстро, а вот у Лиды возникли большие проблемы. Без его помощи она не только не поймала бы рукава шубы, но и не попала бы ногами в голенища сапог! Наконец она сделала несколько неуверенных шагов по направлению к стеклянной двери, за которой видны были машины с яркими желтыми шашечками. Продолжая забавляться этим зрелищем, Радченко шел сзади.
– На Центральную, пожалуйста, – открыл дверь такси Кравцов и назвал номер всем известного дома: в престижном, недавно отстроенном здании жила профессура и почти все руководство института.
– А кто останется следить за остальными студентами? – вдруг строго спросила Лида. – Вы не можете отсюда уйти! И почему вы никак не хотите понять, что меня должен провожать один Радченко?
Если до этого Кравцов лишь чертыхался в душе, то здесь он едва не выругался матом. Лихорадочно раздумывая, что делать, он втолкнул девушку на заднее сиденье машины и трясущимися руками вытащил из бумажника трешку.
– Я вас очень прошу, – пряча глаза, протянул он купюру Алексею и едва не простонал: – Умоляю, довезите ее и сдайте на руки родителям.
Как, наверное, ненавидел он в эти минуты и Тишковскую, и самого себя, и Радченко!
«И на старуху бывает проруха! – припомнив сцену воспитания Крапивиной в деканате, едва не присвистнул Алексей. – Видела бы его сейчас Томка!»
– Хорошо, – снова сжалился он над Кравцовым. – Деньги отдайте водителю.
Проводив машину долгим взглядом, Петр Викторович вытер рукавом испарину на лбу, громко выругался и, массируя рукой левую сторону груди, медленно побрел к ресторану.
– Ты все равно будешь мой! – неожиданно донеслось с заднего сиденья, а буквально через минуту оттуда послышалось шумное посапывание.
Алексей нахмурился: так открыто о своих намерениях Лида заявила впервые. «Учитывая то, что она вытворяла с деканом, надо держаться от нее подальше, – подумал он. – Угораздило ж ее влюбиться именно в меня!»
Пожилой водитель бросил молчаливый взгляд в зеркало заднего вида, затем на пассажира справа и усмехнулся: картина не новая. Пьяную дамочку везет домой трезвый кавалер. Вот только что он будет с ней делать в таком состоянии?
– Подождите меня здесь, пожалуйста, я скоро, – попросил Алексей, когда такси подъехало к нужному дому.
– Только пять минут, – памятуя о том, что из ресторана вот-вот начнут выползать другие нетрезвые тела, предупредил водитель. Место на стоянке у самого престижного питейного заведения города считалось хлебным и быть допущенным к развозу пьяных богатеньких буратино считалось большой удачей. – Ну и набралась! – окинул он взглядом практически не подававшую признаков жизни девушку.
Все попытки разбудить Лиду оказались тщетными. Алексей едва не волоком вытащил ее из машины, дотянул до лифта, нажал кнопку вызова и с сожалением понял, что тот не работает, – даже в престижных домах техника выходит из строя! Взглянув еще раз на отнюдь не хрупкое тело, он взвалил его на плечи и, не забывая о недавно оперированном колене, понес на шестой этаж. Казалось, что поднимался он целую вечность: широкие ступени лестницы были рассчитаны на пожилой возраст профессорского состава, из-за нестандартной высоты потолков их было какое-то несметное количество, а нагружать приходилось лишь здоровую ногу…
В общем, когда закончился подъем на эту пирамиду Хеопса, одежду на Алексее можно было выкручивать. Привалив Лиду к косяку двери, он перевел дыхание, нажал на кнопку звонка и сам прислонился к шершавой стене передохнуть. За дверью тут же послышались спешные шаги.
– Лидочка! – появилась в проеме открытой двери полная женщина, всплеснула руками и растерянно запричитала: – Доченька! Кеша!
Шаркая шлепанцами, из глубины квартиры показался одетый в полосатую пижаму ректор. Не удержавшись, Алексей хмыкнул: с очками на лбу Тишковский был похож на готового отойти ко сну барина – только колпака на голове не хватало!
– Доставка на дом, по просьбе Петра Викторовича! – весело отрапортовал Радченко, но, сообразив, что шутить в данной обстановке неуместно, тут же добавил серьезно: – Не волнуйтесь, она спит.
Алексей втянул за собой девушку в прихожую и прислонил к шкафу. Открыв осоловевшие глаза, Лида расплылась в глупой улыбке и тут же стала заваливаться набок: вместе с Иннокентием Вельяминовичем они едва успели ее удержать. Очки хозяина квартиры упали на пол и, подпрыгнув, отскочили под шкаф: очень вовремя, иначе в следующую секунду их раздавили бы чьи-то ноги.
– Туда, – кивнул в глубь квартиры ректор.
Затащив хозяйскую дочь в комнату, Леша направился к выходу.
– Подождите, пожалуйста, – вытирая на ходу испарину, вслед за ним семенил хозяин. – Надеюсь, это недоразумение…
– Я ничего не видел, – понимающе перебил его Алексей. – Извините, я спешу, а то в общежитие не пустят. До свидания.
– Да-да, до свидания. Спасибо.
Легко сбегая вниз по лестнице, он прокручивал в памяти сцену в квартире и продолжал улыбаться. Такси у подъезда, конечно, уже не было. На ходу застегнувшись, он достал пачку сигарет, но, вспомнив, что нет зажигалки, сунул ее в карман и заспешил в сторону студенческого городка.
Но оказалось, сюрпризы этого вечера еще не закончились. Едва Леша успел переодеться, как в комнату влетел взлохмаченный и, что удивительно, абсолютно трезвый Артем.
– Тамара! – выдохнул он.
– Что – Тамара? – не понял Алексей.
– Тамара застукала меня с Катькой Лесиной.
– Ты что, сдурел?! Как она там оказалась?
– Вахтерши попросили ее телеграмму отнести. Черт! Что теперь будет? Она же все Инке расскажет!
– Не расскажет, – после паузы уверенно заявил Алексей. – Они умеют беречь друг друга… Пошли к Тамаре!
– Зачем?! – испугался Кушнеров.
– Все ей объяснишь.
– Да что объяснять-то?!
– Что хочешь, лишь бы она поверила! – повысил голос друг. – О том, что сглупил, что сожалеешь…
– Так я и правда сожалею…
– Тем более! Я не собираюсь за тебя отдуваться. Не нагулялся – не надо было жениться!
– Сам бы попробовал…
– Если я и переступлю когда-нибудь порог ЗАГСа, то тебе перед моей женой краснеть не придется! Пошли!
В комнате этажом выше в полной темноте целовались Пашка с Ленкой. На вошедших они никак не отреагировали.
– Где Тамара? – щелкнул выключателем Алексей.
Зажмурившись от яркого света, парочка недовольно запротестовала:
– Погаси свет! Она ушла.
– Куда?
– Откуда я знаю? – буркнула Леночка. – Я попросила ее где-нибудь переночевать.
– Где она? – жестко повторил Радченко. – Или вы ее найдете, или спать вам сегодня не придется!
– Посмотри за стенкой в шестьсот пятой, – даже не повернув головы, бросила Яблонская.
Не долго думая Алексей ухватил ее за плечи, снял с Пашкиных колен и скомандовал:
– Иди и ищи!
– Паша! – попросила защиты возмущенная Леночка.
– Ну, сходи поищи, – лениво бросил тот.
– И ты тоже, – недвусмысленно посмотрел на Щедрина Радченко. – Или вы оба разыщете Тамару, или…
– Ладно, понял, – поднимаясь со стула, тяжело вздохнул Пашка.
– Нету ее там! – быстро вернулась от соседей Яблонская.
– Значит, будем искать в каждой комнате!
Когда выяснилось, что на этаже второкурсников Крапивиной нет, Алексей места себе не находил: чертыхался, ругал и Лиду, и Пашку с Ленкой, и Артема. Да и Тамаре досталось. Желание отыскать ее в лабиринтах общежития не ослабевало, а лишь усиливалось с каждой неудачной попыткой.
«Специально, что ли, спряталась? – нервничал он. – Конечно, ей неприятно было увидеть Артема с Лесиной, но я-то здесь при чем? Ведь договорились!»
Через час повезло: издалека заметив курчавую шевелюру Трушкина, Леша догнал его в три прыжка, прижал к стене и грозно спросил:
– Где Тамара?
– Наверное, у Ленской, – испуганно захлопал тот длинными ресницами. – Я видел, как она к ней заходила пару часов назад. А что случилось?
Радченко молча отпустил Трушкина, выбежал на лестничный пролет и… остановился.
«Нет, сегодня нельзя. Оба на взводе и снова поссоримся. Главное – я знаю, где она и что с ней все в порядке. Остальное завтра, на свежую голову».
О том, что утром Тамара может уехать домой, он даже не подумал…
