Текст книги "Блондин на коротком поводке"

Автор книги: Наталья Александрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Подойдя к резной двери с бронзовой, ярко начищенной ручкой, она испуганно проговорила:

– Вот кабинет Варвары Васильевны…

Саша отодвинул ее в сторону, открыл дверь, и мы вошли в кабинет.

За столом красного дерева восседала весьма представительная деловая дама несколько неопределенного возраста в ослепительном брючном костюме из вишневого шелка, изумительно подходящем к волосам цвета «макагон», из-под которого выглядывала белоснежная шелковая же блузка.

Дама беседовала по телефону и взглянула в нашу сторону весьма нелюбезно – разговор, как я вскоре поняла, был до чрезвычайности важный и увлекательный.

– Да что ты говоришь! – пропела Варвара Васильевна глубоким восторженным контральто. – Не может быть!

Она на некоторое время замолчала, слушая своего собеседника или скорее собеседницу, но вскоре не удержалась от ответной фразы:

– За самого Началовского! Боже мой! Не может быть! Это просто немедленно умереть! А за которого – за старшего или за младшего?

Выслушав ответ, Варвара буквально подпрыгнула:

– Да ему же девяносто!

Услышав такой знакомый текст, я насторожилась.

– Ну надо же – на горничной! – в полнейшем восторге пела Варвара. – Ну надо же – с тремя детьми! Так куда, ты говоришь, они уезжают? На Мадагаскар? Это просто немедленно умереть! Ну надо же! Прямо сегодня? На собственном самолете? Ну просто сойти с ума!

Похоже, моя история получила творческое развитие.

– Сегодня раут? – продолжала Варвара. – Нет, мне она тоже не прислала приглашения! Какое свинство! Какая-то выскочка, провинциальная штучка, а возомнила о себе! Нет, я скажу тебе, дорогая, провинциальное происхождение всегда даст о себе знать! Эти выскочки из захолустья готовы абсолютно на все, чтобы сделать карьеру в столицах, они идут по трупам, ни перед чем не останавливаются, для них нет ничего святого!

Она снова замолчала, дав высказаться своей собеседнице, и опять возбужденно пропела:

– Ну что за вопрос! Конечно, это останется между нами! Неужели я не понимаю! Чужая тайна – это для меня свято! Ну надо же – сам Началовский! На горничной с тремя детьми! Нет, просто немедленно умереть! Честное слово, дорогая, я никому и ничего! Ни одного слова! Ты же меня знаешь – я просто могила! Когда нужно сохранить чью-нибудь тайну – на меня всегда можно положиться! Я всегда тут как тут! Я надежнее Сбербанка! А сейчас извини, дорогая, у меня посетители. Очень рада была тебя услышать. Звони!

Повесив трубку, Варвара повернулась к нам, мгновенным наметанным взглядом оценила наш внешний вид, выставила не слишком высокую оценку и недовольно спросила:

– Чем я могу вам помочь? Только очень прошу – в двух словах, у меня очень мало времени.

– Думаю, для нас у вас время найдется, – грозно произнес Саша и сунул под нос галерейщице удостоверение спецслужбы.

Варвара внимательно ознакомилась с документами, и брови у нее поползли вверх.

– Чем, интересно, моя галерея могла заинтересовать специальную службу при Президенте?

– Ваша галерея нас совершенно не интересует, – с едва уловимой насмешкой проговорил Шурик… то есть Саша, – хотя кое-какие другие ведомства очень даже могут ею заинтересоваться. Вот, например, не покажете ли вы нам свой кассовый аппарат? А заодно книгу кассира? Между прочим, на наших глазах у вас сделали очень крупную покупку, на десятки тысяч условных единиц, а зафиксирована ли она в отчетных документах?

– Постойте, Игорь Константинович. – Глаза у Варвары забегали, а руки начали судорожно перебирать бумаги на столе. – Я думаю, мы с вами решим этот вопрос… мы договоримся…

«Кто такой Игорь Константинович? – подумала я. – Ах да, ведь именно такое имя стоит в удостоверении захаровского сотрудника!»

– Это что же – вы мне предлагаете взятку? – насупился Саша. – Так вас следует понимать? Мне, офицеру спецслужбы?

– Нет! – взвизгнула Варвара. – Я вам ничего не предлагала! С чего вы взяли, что я вам что-то предлагала?

– А вот у меня есть свидетель, – Саша повернулся в мою сторону, – который непременно подтвердит, что имел место возмутительный факт предложения взятки… между прочим, должностному лицу и, между прочим, при исполнении им служебных обязанностей!

Варвара стала бледнее своей белоснежной блузки.

– Игорь Константинович, я совершенно не это имела в виду! У меня и в мыслях не было ничего такого!

– А что же у вас было в мыслях? – сурово осведомился «сотрудник спецслужбы», надвинувшись на Варвару.

– Не знаю… – Хозяйка галереи окончательно растерялась, вжалась спиной в кресло и смотрела на Сашу, как кролик на голодного тираннозавра. – Я не знаю… как скажете…

– Вот это – мудрое решение! – Саша плотоядно ухмыльнулся. – Если вы будете сотрудничать с нами, если вы откровенно ответите на все наши вопросы – мы, так и быть, закроем глаза на нарушение финансовой и налоговой дисциплины и даже забудем о имевшей место попытке подкупа. Как вы считаете, Елена Ивановна, можем мы об этом забыть?

Я сообразила, что он называет Еленой Ивановной меня – видимо, в целях конспирации, – и решительно кивнула:

– Непременно забудем!

– Но это только в том случае, – мой суровый напарник продолжал развивать наступление, – если вы честно и подробно ответите на мои вопросы. Надеюсь, это вам понятно?

– Конечно, – Варвара Васильевна испуганно кивнула, – спрашивайте! Что вас интересует?

– Вы знакомы с некоей Семирамидой Полуэктовой? – грозно осведомился Александр.

– Да… – неуверенно ответила Варвара, невольно покосившись на телефон. – Не то чтобы я с ней поддерживала дружеские отношения, но она сделала в моей галерее несколько покупок… А что – она что-нибудь…

– Вопросы задаем мы! – оборвал ее Александр. – Вы должны только отвечать, причем отвечать коротко и четко!

– Хорошо… – Варвара совсем сникла.

– Не вы ли некоторое время назад рекомендовали своей знакомой Полуэктовой горничную?

– Горничную? Какую горничную? – Глазки у Варвары забегали, и было видно, что этот вопрос почему-то ей очень неприятен.

– Кажется, я вам ясно сказал – вопросы задаем мы! Я могу повторить, если вы плохо расслышали!

– Да, повторите, пожалуйста, – проскулила Варвара, и вид при этом у нее был самый жалкий.

– Я спросил, – Шурик… то есть Саша, нагнулся над ней и принялся сверлить ее взглядом, как суровый следователь в старом советском фильме. – Я спросил, не вы ли некоторое время назад рекомендовали своей знакомой Семирамиде Полуэктовой горничную?

– Я, – призналась Варвара, потупившись. При этом тон ее был таким покаянным, как будто она по меньшей мере призналась в знаменитом ограблении почтового поезда.

– Так! – Саша радостно поднял палец, и глаза у него победно заблестели. – Теперь, Варвара Васильевна, расскажите нам подробно и чистосердечно, откуда вы знали эту девушку и какие у вас были причины рекомендовать ее Полуэктовой?

– Но она нужна была не самой Семирамиде! – воскликнула Варвара. – Горничная нужна была Виктории Гусаровой!

– Мне это известно, – негромко заявил Саша, с очень осведомленным видом прикрыв глаза.

– У Гусаровой на следующий день был назначен прием, – зачастила Варвара, – а она уволила прежнюю прислугу. У Виктории муж – просто настоящий козел, он не пропустит ни одной юбки, ну вот когда Виктория застала мужа с горничной, вы сами понимаете, она немедленно прогнала эту мерзавку, но без прислуги жить невозможно, а к тому же не отменять же прием, вот она и стала срочно искать новую горничную… В агентстве ей никого не нашли, она позвонила Семирамиде, та позвонила мне, а у меня была как раз на примете хорошая девушка…

– Стоп! – Саша поднял руку, как инспектор ГАИ. – Как ее зовут? Адрес, телефон?

– Кого зовут? – удивленно переспросила Варвара. – Чей адрес? Чей телефон?

– Варвара Васильевна! – простонал Саша. – Вы меня утомили! Ведь вы обещали чистосердечно отвечать на все мои вопросы!

– Да, а что? Разве я не отвечаю? – она испуганно захлопала глазами.

– Я спросил вас, как зовут ту девушку, которую вы рекомендовали в горничные Виктории Гусаровой!

– Ах, ее! Я не знаю…

– То есть как это? Вы рекомендовали девушку в богатый дом – и при этом даже не знаете, как ее зовут?

– Нет, я вспомнила… – неуверенно протянула Варвара, – кажется, ее зовут Женя… А что – она что-нибудь натворила?

– Она обокрала своих хозяев! – выпалил Саша.

– Как обокрала? – растерянно протянула Варвара. – А она мне ничего…

Я подумала, что Варваре может показаться подозрительным, почему таинственная «спецслужба при Президенте» занимается расследованием банальной кражи, но она была так напугана, что не обратила внимания на такие мелкие нестыковки.

– Не может быть! – простонала хозяйка галереи. – Она производила такое хорошее впечатление!

– Внешнее впечатление может быть обманчивым! – грозно произнес «сотрудник спецслужбы». – Может быть, теперь вы напряжете свою память и вспомните адрес или телефон этой Жени?

– Но я… – В этом месте нашей пока еще не слишком плодотворной беседы Варварина бледность понемногу сошла, и она начала краснеть. – Понимаете…

– Слушайте! – с тихой укоризной начал Шурик. – Я пришел к неутешительному выводу, что вы, Варвара Васильевна, не хотите помочь найти преступницу. А раз вы не хотите, то это значит…

Очень странно, но тихий тон подействовал на Варвару гораздо более устрашающе, чем если бы на нее орали и топали ногами. По моим наблюдениям, она и сама могла при случае орать, как пароходная сирена, наверное, с подчиненными хозяйка галереи так и общалась. Так что криком-то ее не больно проймешь, несмотря на то что мы были представителями якобы всесильной и секретной конторы.

– Я все расскажу, – пролепетала Варвара, опустив глаза. – Я все расскажу, если только вы пообещаете, что это не будет предано гласности.

– Ну, если лично вы ни в чем не виноваты… – как бы в сомнении протянул Шурик.

– Я совершенно ни в чем не виновата! – воскликнула Варвара и прижала руки к сердцу. – Я вообще знать не знаю эту девицу!

– Как же вы… – начала я со всей возможной строгостью, но Варвара Васильевна решила, что я в нашей с Шуриком команде лицо не главное и меня позволительно перебить на полуслове.

– За нее просила Наташка Сергеева!

Выпалив это, Варвара с облегчением перевела дух, как будто выполнила самую тяжелую часть работы.

– И кто же такая Наташка Сергеева? – вкрадчиво спросил Шурик.

– Дело в том, что она… она моя знакомая…

– Близкая? – деловито уточнила я и достала из сумочки блокнот и ручку.

Эти вещи я прихватила у Шурика в квартире, у него этих блокнотов валялось там великое множество – журналист все-таки…

– Вы не могли бы не записывать? – отчаянно взмолилась галерейщица.

– Не волнуйтесь, Варвара Васильевна. – Шурик подошел поближе и наклонился. – Вы расскажете все подробно, а мы потом решим, нужно это записывать или нет. Уберите блокнот! – кинул он мне.

– Она моя давняя знакомая, – начала Варвара, – но она… как бы это сказать, не из нашего круга.

– Что вы имеете в виду? – холодно заметила я.

– Кто такая эта Наталья Сергеева, как вы с ней познакомились и почему согласились выполнить ее просьбу? – вторил мне Шурик.

– Она работает экономкой в одном очень богатом доме, – Варвара опустила глаза.

– И вы, стало быть, дружите? – ехидно спросила я, вспомнив молодца в галерее, рассказы Семирамиды и только что подслушанный разговор.

– Да ничего я с ней не дружу! – вскричала Варвара.

В пылу разговора она перестала следить за собой, и вместо томного напевного контральто из горла ее вырвались довольно вульгарные и визгливые звуки.

– Просто мы родом из одного города, – заговорила она, – ну да, родились там и в школу вместе ходили. Потом сюда приехали…

– Давно? – не удержалась я.

– Не очень, несколько лет назад, – огрызнулась Варвара.

– И вы решили ей помочь по старой дружбе? Кем ей приходится эта девушка – Женя?

– Ах, да я понятия не имею! – раздраженно ответила Варвара. – Она позвонила, сказала, что очень нужно помочь ее родственнице найти работу. Попробовала бы я послать ее подальше! Она живо разнесет по всему городу, откуда я родом… Прислуга вечно все про всех знает!

– А откуда вы с ней родом? – невинно спросила я.

– Из города Моржова, – угрюмо буркнула Варвара. – Вы ведь все равно сами узнаете…

– Это далеко? – я все никак не могла успокоиться.

– За Уралом…

Я подумала, что человек, в общем-то, не виноват, что он родился не в Москве, не в Санкт-Петербурге, а за Уралом, так что нечего этого стыдиться. Но тут же вспомнила только что слышанный разговор Варвары с Семирамидой, с каким чувством она ругала выскочек-провинциалов, и крошечная искорка сочувствия угасла в моей груди.

– Раз вы с ней так накоротке знакомы, стало быть, знаете ее координаты. Ведь она давно живет в Петербурге? – вклинился Шурик.

– Не знаю, лет пять, наверное… Но я помню только домашний телефон, – заторопилась Варвара. – Я у нее в гостях не была!

– Значит, Сергеева, Наталья…

– Ивановна, вот телефон.

Варвара протянула бумажку с номером и спросила глазами, какого черта мы не уходим. Я в свою очередь подумала, что адрес этой самой Натальи Ивановны мы выясним очень легко, а вот что с ней делать дальше? Судя по всему, Наталья эта – баба тертая, и к ней просто так не заявишься с чужим удостоверением. Ничего от нее не добьемся, только таинственную Женю спугнем.

– Скажите, а как она выглядит внешне? – спросил Шурик.

Вот интересно, думы он мои читает, что ли?

Варвара Васильевна, мысленно уже от нас избавившаяся, забыла свои страхи и обрела некоторую способность соображать. Она поглядела очень подозрительно, но мы с Шуриком, не сговариваясь, дружно сделали самые протокольные морды, и Варвара покорилась.

– Значит, она высокая, – начала она описание, понемногу входя во вкус, – рослая, в общем, худая, но в кости широкая. И такая, понимаете, немного нескладная, мужеподобная. Волосы рыжие, но не крашеные, а свои, кожа вся в веснушках, лицо обыкновенное.

– Одежда? – деловито спросила я.

– Одевается она… по-разному, но кажется, что все на ней с чужого плеча… Вы меня понимаете? – теперь Варвара обращалась ко мне, как к женщине.

– Разумеется, понимаю, – кивнула я. – Вы хотите сказать, что вещи все на ней неплохие, но сидят как на корове седло, то есть что ни наденет, все ей не подходит, так?

– Точно! – расцвела Варвара. – Все верно.

Тут мы действительно собрались уходить, пообещав, что, если что-то понадобится в ходе расследования, мы еще зайдем. Варвара Васильевна была не слишком довольна такой перспективой, но возразить не посмела. Когда мы стояли уже на пороге, она не выдержала мук любопытства и обратилась ко мне, надеясь, что я ее пойму:

– Скажите, а у Гусаровых много всего пропало?

– Много, – ответил за меня Шурик, – кража в особо крупных размерах, подробности сообщать не имеем права. Если бы не в особо крупных, нас бы тут не было, дело расследовало бы районное отделение милиции.

– Ой! – тихонько пискнула Варвара, и глаза ее заблестели.

– И вот еще что, – меня внезапно осенило, – эта самая Наталья Ивановна просила вас просто найти работу своей родственнице или пыталась пристроить ее именно к Гусаровым?

– Я не помню… кажется, она действительно что-то говорила про Гусаровых… Но ведь все знают, что Виктория меняет горничных как перчатки, у нее муж – форменный козел…

– Всего хорошего, – попрощался Шурик, и мы вышли из кабинета.

– Постой-ка, – шепнула я ему, и мы приникли к неплотно закрытой двери.

– Алло, Семирамида! – послышался Варварин захлебывающийся голос. – Ты не представляешь, что я сейчас узнала! Оказывается, Гусаровых ограбили! Разумеется, Виктория молчит, как белорусский партизан, а ты на ее месте стала бы всем рассказывать, что тебя обокрала собственная горничная? Вы несли все, абсолютно все, даже мебель!.. Я это точно знаю, можно сказать, из первых рук…

Мы с Шуриком переглянулись и на цыпочках отошли от двери.

Узнать координаты Натальи Ивановны действительно не составило труда – Шурик позвонил приятелю, который сидел дома за компьютером, тот и выяснил по базе данных, что телефон с таким номером установлен по адресу: Софийская улица, дом восемь, квартира пятнадцать. Мы подъехали к ничем не примечательной пятиэтажке, и Шурик протянул мне мобильный телефон.

– Скорей всего ее сейчас здесь нету, – пробормотала я, – раз она в богатом доме экономкой работает, то небось с утра до вечера там вкалывает…

Однако мне ответил довольно грубый женский голос.

– Простите, пожалуйста! – заверещала я. – Вас беспокоит коммерческая служба информации. Не могли бы вы ответить на несколько вопросов? Ваше имя и возраст?

– Кто вам дал мой телефон? – задала женщина свой собственный вопрос.

– Это компьютер выбрал ваш номер! – ответила я как можно правдоподобнее. – Так я могу задать вам несколько вопросов?

Вместо ответа я услышала короткие гудки.

– Она дома. – Я вернула телефон Шурику. – Что будем делать?

– Посидим, подождем, возможно, она куда-нибудь выйдет… – неуверенно ответил он.

– Сколько можно здесь сидеть, – сказала я капризным тоном, когда прошло минут сорок пять, – мне ужасно надоело! И еще хочется есть!

Терпеть не могу избалованных женщин, которые говорят таким противным капризным голосом. Никогда не думала, что сама на это способна. Но может быть, раньше мне просто не с кем было так разговаривать, а теперь рядом сидел Шурик, которого я все никак не могла привыкнуть называть по-другому, и смотрел на меня все тем же странным взглядом, и мне приятно было сознавать, что он всерьез отнесется к моим капризам.

Как приятно быть избалованной женщиной! Не часто, изредка, хотя бы иногда.

Правда, Шурик не слишком серьезно отнесся к моему заявлению.

– Сиди! – велел он строго. – Мы должны ее дождаться!

И протянул мне большую плитку шоколада.

Все-таки он очень предусмотрительный, потому что при виде шоколада нахальный вопрос, что будет, если Наталья Ивановна вообще сегодня из дому не выйдет, застрял у меня на языке.

Я развернула упаковку, зашуршала фольгой, и в это время Шурик толкнул меня в бок:

– Смотри!

Из подъезда вышла высокая нескладная женщина. Я сразу поняла, что это именно она, та самая Наталья Ивановна, о которой нам говорила Варвара. Однако не зря Варвара вращается среди художников, пусть даже таких странных, – она очень точно описала свою знакомую. Женщина была какая-то неуклюжая, мужеподобная, одежда на ней казалась неподходящей по размеру, причем непонятно – то ли мала, то ли велика. Все в ней было некрасивым, неловким, несуразным – и тяжелая мужская походка, и длинные, болтающиеся руки, и сутулая спина. Единственное, что, пожалуй, можно было назвать красивым, – это волосы, темно-рыжие, густые, слегка вьющиеся. Но даже их Наталья Ивановна умудрилась испортить отвратительной стрижкой – не короткой и не длинной, открывающей большие, неприятно розовые уши.

– Она! – прошептала я, схватив Шурика за руку.

Он кивнул и повернул ключ в зажигании.

Наталья Ивановна, тяжело, по-солдатски печатая шаг, подошла к припаркованной неподалеку от подъезда машине – бежевым «Жигулям» первой модели, примерно таким же, как те, в которых сидели мы с Шуриком, – и открыла дверцу.

Я отломила кусок шоколада и торопливо запихнула его в рот, не сводя с нее глаз. Шоколад показался мне каким-то безвкусным, как будто я жевала кусок картона.

«Жигули» глухо рыкнули и сорвались с места.

Мы поехали следом.

Шурик сохранял довольно большую дистанцию, чтобы не попасться ей на глаза, и поэтому мы едва не потеряли бежевую машину из виду, когда она свернула в тихий переулок. Вернувшись к повороту, мы, к счастью, заметили «Жигули». Они стояли перед входом в продовольственный магазин.

Шурик притормозил, и мы увидели Наталью Ивановну. Все той же солдатской походкой она вышла из магазина, нагруженная несколькими тяжелыми сумками.

Бросив котомки на заднее сиденье, она снова села за руль и поехала дальше.

Шурик ехал следом за ней, стараясь держаться на две-три машины позади.

Бежевые «Жигули» выехали на Московский проспект, затем свернули на Седьмую Красноармейскую улицу. Здесь они остановились возле мрачного шестиэтажного дома из красного кирпича. Наталья Ивановна собрала все сумки с продуктами и вошла в подъезд.

Шурик припарковал машину за газетным киоском, чтобы ее не было видно от подъезда. Затем он взглянул на меня, строго приказал:

– Сиди! – и бросился вслед за нашим «объектом».

Через минуту он вернулся и снова сел за руль.

– Ну, что? – спросила я с понятным любопытством, хотя вряд ли он за такой короткий промежуток времени мог узнать что-нибудь действительно интересное и важное.

Шурик пожал плечами:

– Она поднялась на пятый этаж, больше я ничего не узнал.

– Как-то нерационально мы время проводим… – недовольно протянула я, ожидая, что Шурик рассердится и станет выговаривать, что у меня абсолютно нет терпения и так далее. Но он неожиданно согласился, порылся в карманах и показал мне маленький плоский кружочек с магнитной серединкой.

– Это микрофон, – сказал он, не дождавшись вопроса.

– Откуда это у тебя?

– От одного человека, – коротко ответил Шурик. – Я подумал, что нам могут понадобиться разные шпионские штучки…

– Как интересно… И когда же ты их добыл, ты же практически все время был со мной?..

Я задала этот вопрос совершенно машинально, но тут же почувствовала, как Шурик напрягся.

– Ну, я же ходил вчера в магазин за продуктами, вот и встретился с… со своим приятелем…

Я отметила неуверенность, с которой он произнес последнюю фразу, и тут же решила прояснить ситуацию. В самом деле, раз уже у нас с ним теперь совершенно другие отношения, то я должна все про него знать.

– Дорогой, – прошептала я и погладила Шурика по плечу, – ведь это очень опасно…

– Да я тебя умоляю! – отмахнулся он. – В наше время все это можно купить в магазине! Я бы и сам мог, да некогда сейчас. А у Таньки этого добра дома навалом, у нее друг этим профессионально занимается…

Так-так. Значит, всплыла какая-то Танька. А он говорит – приятель!

Я так красноречиво замолчала, что до Шурика дошло.

– Ну… это… мы с ней вместе учились… знакомы сто лет…

Я прислушалась к себе и поняла, что ревную Шурика к этой Таньке, которую в жизни не видела. Осознав этот факт, я так удивилась, что издала какой-то странный звук, не то всхлип, не то вскрик.

– Ну что ты, – забеспокоился Шурик, – нашла тоже время, мы же делом заняты…

– Точно, а что ты сейчас собираешься делать? – спросила я, чтобы сменить тему.

Он вышел из машины, огляделся с вороватым видом и подошел к бежевым «Жигулям». Там он покрутился немного вокруг, наклонился якобы для того, чтобы завязать шнурки на ботинках, которых у него, надо сказать, вовсе не было, то есть шнурков, а не ботинок, после чего вернулся ко мне.

– Не слишком-то у меня получилось, – смущенно произнес он, – машину открывать побоялся, вдруг у нее сигнализация…

– Да какая у нее там сигнализация? На такой-то развалюхе…

– Не скажи, – заметил Шурик, – тетка явно непростая… Так что я прилепил на днище, сам не знаю зачем.

Не успела я расстроиться из-за таких скудных результатов, как Наталья Ивановна появилась на крыльце.

Оглядевшись по сторонам, она прошла через двор, даже не обернувшись на свои «Жигули». Мы с Шуриком переглянулись в полном недоумении, он выждал минуту, потом тронул машину с места.

Тетка маршировала по Седьмой Красноармейской, дошла до Московского и остановилась на троллейбусной остановке.

– Черт! Здесь и встать-то негде! – занервничал Шурик и въехал в просвет между домами, чуть не задев припаркованный грязно-белый «Опель».

Троллейбуса не было минут пятнадцать, после чего у Натальи Ивановны лопнуло терпение, она вышла на проезжую часть и подняла руку. Остановились такие же бежевые старенькие «Жигули», как и у нее.

Теперь Наталья Ивановна направлялась в центр города. На Фонтанке мы попали в плотную пробку и двигались с черепашьей скоростью, стараясь не потерять из виду бежевые «Жигули».

Выбравшись из пробки, машина свернула на Невский. Мы ехали следом, стараясь не слишком к ней приближаться.

Бежевые «Жигули» свернули на тихую пешеходную улицу и остановились перед богатым, хорошо охраняемым подъездом.

Мы с Шуриком растерянно переглянулись.

Это был тот самый дом, в котором жил Михаил Николаевич Руденко, Великий и Ужасный. И тот самый подъезд, из которого несколько дней назад я вышла, еще не зная, что Дашкиной свадьбы не будет и наша с ней вечная дружба даст такую трещину, которую не заклеишь никаким клеем, а моя собственная жизнь стремительно покатится под откос, как потерявший управление автомобиль.

– Что и требовалось доказать, – непонятно к чему произнес Шурик.

Я почему-то очень рассердилась на него за эту многозначительность, за типично мужскую самоуверенность – можно подумать, он с самого начала знал, что мы приедем к этому дому, и уже сообразил, что означает наше последнее открытие.

– Что такое ты доказал? – недовольно осведомилась я. – Мне лично кажется, что все только еще больше запуталось!

– Во всяком случае, нам теперь ясно, что все это как-то связано. Кража документов у Руденко и исчезнувшая из дома Гусаровых горничная – это звенья одной цепи…

– Любишь ты многозначительно выражаться! – фыркнула я. – Впрочем, как все мужчины.

– Что еще за женский шовинизм! – возмутился Шурик. – Надеюсь, ты согласна, что сюда нам не пробраться. – Он кивнул на подъезд, увешанный телекамерами и всякими непонятными устройствами, как елка игрушками. – Так что я предлагаю вернуться на Седьмую Красноармейскую и посмотреть, кого там прячет наша очаровательная знакомая…

Уже отъехав от дома и сворачивая на Невский, он задумчиво произнес:

– Одно непонятно. В картину совершенно не вписывается внешность Натальи Ивановны.

– При чем тут ее внешность? – удивилась я. – Что это ты сегодня говоришь загадками?

– Никаких загадок! – отозвался мой боевой соратник, не сводя глаз с дороги. – Наталья Ивановна – крупная, рослая, нескладная. Никто, даже в сильном подпитии, не примет ее за тебя. А ведь и Филипп, и охранник в один голос заявили, что видели именно тебя выходящей из подъезда Руденко той ночью.

– Что, теперь и ты мне не веришь? – возмутилась я.

– С чего ты взяла? – он удивленно покосился на меня. – Я тебе, конечно, верю, тем более что я как раз видел действительно тебя… Просто и Филипп, и охранник приняли за тебя кого-то другого… Но это не Наталья Ивановна.

Я не могла ответить ничего разумного, и оставшуюся часть дороги мы молчали. К счастью, пробки рассосались, и скоро мы приехали на Седьмую Красноармейскую.

– Останешься в машине! – по-хозяйски приказал Шурик, открывая дверцу.

– И не подумаю! – отозвалась я. – С какой это стати? – и тоже выбралась наружу.

– Если моя догадка верна, тебе туда нельзя! – Теперь его голос был не строгим, а просительным, даже умоляющим. – Я схожу один, ладно?

– Нет, – решительно ответила я, – мы теперь с тобой скованы одной цепью, как в одном старом американском фильме.

Он посмотрел на меня растерянно, тяжело вздохнул и сел обратно в машину.

– Ты представляешь примерно, кто может находиться в той квартире? – тихо спросил Шурик.

– Ты думаешь, что там прячется та самая Женя, да? – вопросом на вопрос ответила я. – Но с чего ты это взял?

– С того, что кругом одни совпадения! – рассердился Шурик. – Эта Наталья устроила свою родственницу, или кто там она ей, Женю, в дом к Гусаровым, сама работает у Руденко, но между этими семьями есть прямая связь – свадьба.

– Которая не состоится, – вставила я. – Но если ты думаешь, что Женю можно перепутать со мной, что это она выходила тогда из дома Руденко, то ты, дорогой мой, уж слишком низко меня ценишь. Если бы ты ее видел, ты бы так не говорил. Такая, знаешь, сутулая девица, голову все время набок держит, глаза рыбьи, а черты лица, по выражению все того же классика, «отуманены идиотизмом».

– Не заводись, – коротко заметил Шурик, – а как, по-твоему, кому эта Наталья столько продуктов приволокла?

– Да я откуда знаю! Может, она старушку беспомощную навещает?

Но спорила я исключительно из упрямства, потому что мне не хотелось оставаться одной в машине. В последнее время я привыкла быть с Шуриком всегда рядом.

– Сиди тихо, от машины ни шагу! – приказал он и направился к подъезду.

На площадку пятого этажа выходили двери двух квартир.

«Хорошо, что их всего две, – подумал Шурик, оглядываясь, – а не четыре или пять!»

Он подошел к левой и нажал на кнопку.

Некоторое время не было слышно ни звука, наконец за дверью раздались шаркающие шаги, и старческий голос проговорил:

– Оставьте на коврике!

– Что оставить, бабушка? – удивился Шурик.

– Как – что? – переспросила старуха. – Что вы принесли? Почту? Вот ее и оставьте!

– Я не почту принес, я по поводу выборов…

– А мне все равно! Хоть почта, хоть милиция, хоть выборы, хоть черт с рогами. Я когда одна дома, никого не впускаю. Сейчас такое время, что упаси боже незнакомым открывать!

– Не открывайте, бабушка, – согласился Шурик. – Только скажите, соседи ваши дома?

– Какие еще соседи? – спросила бабка.

– Ну, из квартиры напротив.

– А я почем знаю! – проворчала старуха. – Только мне и делов за соседями доглядывать! Надо тебе – сам и спрашивай!

Во всяком случае, Шурик теперь точно знал, в какую квартиру привозила продукты Наталья Ивановна.

Он задумался, прикидывая, как подступиться к этой крепости и не поторопился ли он, явившись сюда без предварительной подготовки.

И в это время внизу хлопнула входная дверь подъезда и на лестнице раздались торопливые мужские шаги.

Шурик скрылся в подъезде, а я приготовилась ждать. В последнее время ожидание в его машине, похоже, сделалось моим излюбленным занятием. По крайней мере, самым частым и долгим.

Я посмотрела на окна пятого этажа. Интересно, куда приезжала Наталья Ивановна? Наверняка там не одна квартира. Три окна слева от лестницы, три справа…

Пока я раздумывала, на одном из них слева отодвинулась занавеска. Я присмотрелась и, кажется, разглядела за окном неясный женский силуэт.

Интересно, что сейчас делает Шурик? То есть Саша… никак не могу приучиться так называть его!

Неподалеку от подъезда, в который вошел Саша, остановилась вишневая машина. Я машинально задержала на ней взгляд. Дверца машины резко распахнулась, из нее выбрался молодой мужчина…

Я не поверила своим глазам и даже ущипнула себя за руку, чтобы убедиться, что не сплю.

Это был Стас Руденко.

Стас быстрыми шагами пересек тротуар и скрылся в том же самом подъезде.

Первым моим побуждением было выскочить из машины и броситься вслед за ним. Зачем – я еще не знала. То ли чтобы заставить его объяснить, что он делает в этом доме, то ли чтобы предупредить Шурика о его появлении… Хотя как я могу это сделать, если Стас уже вошел в подъезд, а я даже не знаю, где сейчас находится Шурик?

Я вовремя опомнилась, не подчинилась своему безрассудному порыву и осталась в машине, бессильно сжимая кулаки и глядя на окно пятого этажа, где по-прежнему была отодвинута занавеска…