Текст книги "Ангелы плачут в июне (СИ)"

Автор книги: Наталья Неткачева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Она невесело улыбнулась:

– Ясно, вы тоже экстрасенс. Меня уже осматривали несколько…

Мне вдруг стало неловко от этих слов, вернее, от того каким тоном они были сказаны. Мол, делайте, что хотите, я привыкла и не расстраивайтесь, когда ничего не получится. А вдруг действительно не получится? Я ведь уже сканировала организм Гали с бабушкиной подачи. И ничего необычного ни в физиологии, ни в психологии тогда не заметила. Почему сейчас должно получиться? Ладно, отступать поздно, да и некуда.

Я напомнила Алине о времени (надеюсь, ей хватит если не человеколюбия, то благоразумия вывести меня из транса) и взяла прохладную руку девочки в свои ладони…

Самый верный путь выяснить причину приступов – вернуться в момент последнего, именно это я и сделала, слившись с сознанием девочки.

Вечер, палата в санатории – эта самая. Галя читает книгу “Гарри Поттер и кубок огня”. Открывается дверь, входит моя бабушка в форменном белом халате. Она принесла градусник. Подходит ближе, передает девочке. Галя берёт градусник, поднимает глаза; взгляд скользит по лицу бабушки, по её халату, цепляется за бейдж с именем, и сознание ребёнка начинает стремительно тонуть в нахлынувшем потоке дикого животного страха. Дальше – темнота, невнятные крики (чьи – непонятно, слов не разобрать) и уже привычная боль от сдавившей шею удавки. Пальцы цепляются за что-то холодное, вероятно, резиновое, пытаясь освободиться – тщетно. Воздуха в лёгких почти не осталось, сознание уплывает, я падаю… Последняя деталь, выхваченная из той реальности угасающим взглядом: лежащий на полу белый медицинский халат и бейдж с именем “Василиса Зайцева” на нём…

Темнота отступала медленно и неохотно. Когда она рассеялась, я увидела рядом Алину со стаканом воды, Гали в палате не было.

– Она испугалась? – с трудом выдавила я, голос был хриплым, горло болело.

– Конечно, испугалась! – возмутилась Алина. – Такого спектакля нам ещё никто не устраивал! Неужели нельзя было обойтись без него?

– Без него – значит, без меня. Я ведь предупреждала. Как девочка? У неё признаков удушья не было?

– Нет, но она напугана! – злилась Алина. – Надеюсь, это было не зря! Удалось узнать, что с моим ребёнком?!

Я взяла у неё стакан и приложила к ноющей от боли шеи. Холод стекла приятно обжёг кожу. Перед глазами замелькали обрывки увиденного в трансе: разрозненные кусочки мозаики, которые никак не складывались в целую картинку.

– Пока не знаю. Скажите, с Галей никогда не случалось ничего… гм… необычного. Её никто не обижал, не похищал? Только честно?

Изумление в синих глазах женщины было неподдельным:

– Обижал?! Похищал?! Господи! Нет, конечно! Она у нас с рождения как в оранжерее, ей никто слова грубого никогда не сказал! Что за бред?!

Либо она говорит правду, либо сама многого не знает…

– Когда впервые появились приступы?

– Да почти сразу, годика в три.

– А среди ваших знакомых нет Василисы Зайцевой?

– Нет, – в её глазах блеснуло раздражение. – Я знаю только одну Василису – твою… гм… странную родственницу. Так что с моей Галей?

Хороший вопрос. Жаль, ответить мне пока нечего. Сейчас я знаю только одно: физически девочка не больна. Приступы – проявление… как бы это лучше сформулировать…

Сформулировать не получилось. Галю никто никогда не душил, тем не менее, в каждом приступе она переживает именно это – медленную агонию от рук убийцы затягивающего петлю. А спровоцировал последний приступ бейдж с именем Василисы Зайцевой, потому что он был последним, что видела… видел кто-то перед тем, как умереть от удавки. Бред какой-то! Это никак не могла быть Галя. Тогда что же я такое видела?

Глава 9

Возле дома меня ждал сюрприз. Напротив подъезда стоял большой грузовик, украшенный какими-то затейливымии фирменными логотипами с многообещающим названием “Шик и блеск”. Из его фургона рабочие из семнадцатой квартиры ловко извлекали обернутые бумагой квадраты и прямоугольники самых разных размеров.

Я не сразу сообразила, что происходит – голова ощутимо кружилась, а в памяти ещё проигрывались картинки последнего транса, мешая настроиться на текущую действительность. Рыжеволосый, поравнявшись со мной, подмигнул и сказал:

– Поздравляю. Ремонт окончен, мы съезжаем. Вот только мебель соберём и всё – хрустальный шар будет работать в прежнем режиме!

– Какая жалость, мне будет вас не хватать, – буркнула я, изо всех стараясь на нём сфокусироваться. Видимо, получилось не очень.

Он презрительно хмыкнул и скрылся в дверях с тремя большими коробками. А я вместо логичного облегчения от такой в целом приятной новости почему-то почувствовала необъяснимую тревогу и разочарование…

Разумеется, бабушка меня дожидалась. А так хотелось уединения. Мне необходимо было самой разобраться в случившемся, без вот этого её:

– Ну, как?! Что узнала?! Рассказывай!

К тому же общее состояние организма тоже оставляло желать лучшего. Погружение в “непонятно куда” далось нелёгко, как физически, так и морально.

– Пока ничего. Галя – на редкость здоровый ребёнок.

– А как же…

– Бабуль, я ужасно устала, давай позже всё обсудим…

Она прекрасно знала, как много сил отнимают глубокие трансы. Поэтому не стала настаивать и неохотно удалилась, а я несколько минут просто бесцельно слонялась по квартире опустошённая и разбитая. Тому, что произошло полчаса назад пока нашлось лишь одно вразумительное объяснение – транквилизаторы или другие медикаментозные препараты. Наверняка они сейчас циркулируют в крови Гали, отсюда сбой восприятия. Это как с алкоголем. Надо уточнить, что именно ей кололи или давали накануне.

Это, на первый взгляд, вполне логичное объяснение не избавило от сомнений в собственной компетентности. Может не с девочкой, а со мной что-то не так? Вдобавок непривычная тишина вместо облегчения почему-то вызывала беспокойство.

Решив заварить кофе, я открыла шкаф. Баночки с растворимым порошком там не оказалось, зато лежали деньги. Я торопилась, когда уходила с Алиной, вот и сунула их сюда. Теперь банкноты лучше перепрятать в ящик стола, туда, где лежат документы. Он запирается.

Я достала ключ и невольно замерла от резкого, буквально придавившего к полу ощущения тревоги. Да что же это? Неужели до сих пор “штормит” после транса? Хорошо бы, но, увы, я не настолько везучая. Медленно открываю ящик. Вот оно! Моё свидетельство о рождении раньше лежало на самом дне, а сейчас оно почти сверху, уголок небрежно выглядывает из-под диплома фельдшера, полученного в одном из сибирских медучилищ.

Паспорт я давно поменяла, изменив, соответственно, все данные. Оригинал уничтожен, а вот от старого свидетельства избавиться не решилась. Просто это единственное, что осталось в моей жизни настоящего. Всё остальное – иллюзия, маски, роли. Чужие дома, чужое имя, а вот теперь кто-то узнал настоящее…

Я взяла в руки свидетельство. Есть – ощущение прикосновения чьих-то рук, бумага сохранила тепло, но больше ничего считать не удалось. Не в том я сейчас состоянии, да и работаю исключительно с ДНК – предметы “сканировать” не умею.

Я добрела до домашнего телефона и набрала бабушкин номер. Она ответила сразу, словно тоже умела читать мысли и предвидела мой звонок, ожидая возле телефона:

– Ты передумала? Мне вернуться?

– Нет. Скажи, вчера или позавчера, пока меня не было, ты пускала кого-нибудь в квартиру?

Я кожей почувствовала её возмущение:

– Нет! Как ты могла подумать?!

– Успокойся, может, это был кто-то знакомый?

– Исключено! – отрезала бабушка. – За кого ты меня принимаешь! Пустить незнакомого человека в твой дом! Я что, спятила, по-твоему?! Э, правда, несколько дней назад заходил мальчик из семнадцатой… Они нам проводку повредили, когда что-то там у себя наверху делали, а он пришёл и всё исправил. Но ты ни думай, я с него глаз не спускала!

Вот как! Значит всё-таки из семнадцатой!

– А почему ты спрашиваешь? В чём дело, Злата? – в голосе бабушки набатом зазвучал тревога. Я заставила себя говорить естественно:

– Ничего, просто пришла и почувствовала чужое присутствие. Показалось, наверное.

Ох, зря я это сказала, сейчас примчится, поднимет панику… К счастью, её бдительность, похоже, дала слабину. Бабуля не услышала в моих словах ничего угрожающего и только неодобрительно проворчала:

– Скажешь тоже, чужое присутствие! У тебя каждый день в доме посторонние. А сегодня эта “мадам Брошкина” приходила, у неё такая поганая энергетика – просто вампирша! Вот её ты, наверное, и почувствовала!

– Да, наверное. Извини, я спать, пока…

Я отключила телефон. Совсем. В висках пульсировало. Ненавижу это ощущение растерянности и беспомощности. Некий “мальчик из семнадцатой” рылся в моих документах и теперь знает кто я. А может и не рылся – доказательств нет. Что это: реальное преследование или моя личная паранойя? Надо же, высмеивала бабушкины страхи, а теперь сама трясусь как осиновый лист только потому, что свидетельство о рождении оказалось не там, где должно быть. А вдруг я сама его переложила или бабушка?

Вполне возможный и самый оптимальный в сложившейся ситуации вариант. Ведь никакого негатива я от побывавшей в чужих руках зелёной “корочки” не почувствовала, хотя, как правило, всегда без труда считываю сильные эмоции, а ненависть, несомненно, – одна из самых сильных. Но тот кто брал свидетельство в руки ненависти ко мне не испытывал, вообще ничего не испытывал, судя ощущениям. Кто же это? Кому понадобилось копаться в моих документах?

А может, списать всё на усталость? Мол, показалось… Увы, я не просто девочка с трудным детством и богатой фантазией, мне никогда ничего не кажется… Упомянутая усталость навалилась с новой силой. Как всё не вовремя! Отдохнуть бы хоть немного, но нельзя. Сначала нужно решить, что теперь делать?

А какие, собственно, у меня варианты? Быстро собрать необходимое и снова бежать, а потом где-то в забытом богом захолустье начинать всё с начала, гадая, охотятся за мной или нет? Не хочу! Сколько можно?! Разве я в чём-то виновата?! Родителей не выбирают!

Я не сомневалась, что дело именно в моем кровном родстве, других версий просто и быть не могло. Тогда что остаётся? Как будет действовать тот, кто прочёл мое настоящее имя и запись в графе “отец”? Вот это нужно выяснить в первую очередь. Только бабушку придётся на время куда-то услать, а я справлюсь сама… наверное…

Глава 10

Провожая Василису Аркадьевну на вокзал, я чувствовала себя как минимум чудовищем. Она не простит, когда поймёт, что ностальгические мысли о старой знакомой, проживающей в четырёхстах километрах от Лесогорска, как и согласие на поездку, ей внушила родная внучка.

На душе было мерзко – я опустилась до того, чтобы манипулировать единственным близким человеком. Браво, Злата! С другой стороны, как ещё я могла её защитить, не зная, что именно нам грозит и насколько силён противник? Да, у меня есть некоторое преимущество в виде неординарных способностей, но они не уберегут её от пули или ножа. За себя я не боялась – справлюсь. Понять бы, кто меня преследует и чего хочет. Мести? То бишь, справедливости в его представлении? Скорее всего. Тогда почему сейчас он или она, или они затаились? Когда и откуда ждать удара?

Посадив бабушку на поезд, я вернулась домой. Ощущения слежки не было. Странно… Мебельный фургон давно уехал, а наверху в семнадцатой было непривычно тихо.

На повестке дня стоял один вопрос: Кто? Память услужливо высветила наглую фальшивую улыбку Громова. Он вполне мог пробраться в квартиру, пока никого не было. Тогда почему ничего не сказал? Ведь его специализация – шантаж или лейтенант преследует другие цели? В любом случае, этого типа нужно проверить…

Громова я нашла в его кабинете. Он курил у открытого окна и, судя по образцовому порядку на столе, традиционно бездельничал. Мой приход его не удивил, но и не обрадовал.

– В чём дело, ты по мне соскучилась? До субботы вроде ещё далеко? – поинтересовался он, фамильярно перейдя на ты. Я тоже решила не церемониться.

– Соскучилась, только не по тебе, а по Руслану. Мне нужно с ним увидеться. Приведи его, пожалуйста.

О том, что парень ещё здесь, я узнала от общих знакомых.

Вот теперь он удивился. Окинул меня оценивающим взглядом и медленно, с расстановкой произнёс:

– Скажи, на кого я, по-твоему, похож? На простодушного деревенского олуха или на совершенно типичную сволочь?

– На сволочь, – не без удовольствия подтвердила я.

Он удовлетворенно кивнул. Не потрудившись затушить сигарету, бросил её в пепельницу и не спеша подошел ко мне почти вплотную. Не выдержав свинцовой тяжести его взгляда, я отступила и уперлась в стену. Он сделал ещё один шаг вперёд, фактически прижав меня к стене, и с едва заметной угрозой в голосе спросил:

– Тогда какого чёрта ты являешься ко мне с очередным требованием, заметь, уже во второй раз, ничего не давая взамен?

– Но в субботу…

– До субботы далеко! – холодно отрезал он. – Я и так сделал исключение, хотя обычно авансы не даю! Неужели я непонятно выразился в прошлый раз или всё дело в том, что ты блондинка?

– Я крашеная.

С минуту он сверлил меня пристальным взглядом, затем отступил к столу, процедив сквозь зубы:

– Проваливай!

Я вздохнула с облегчением.

– Вообще-то мне есть, что тебе предложить. Я помогу найти убийцу Вали, а ты станешь героем дня и вернёшь папочкино расположение. Разве ты не этого хочешь?

Тут я, наверное, перегнула палку. Громов помрачнел ещё больше:

– Мне плевать на его расположение, ясно!

– Но не на его деньги. Ты привык жить на широкую ногу, а попав в немилость родителя, лишился привычного содержания. Все твои кредитки заблокированы!

Его брови сошлись на переносице:

– Всё это ты узнала, когда в прошлый раз до меня дотронулась? – недоверчиво спросил он и снова шагнул навстречу, протянув руку вперёд. Наверное, хотел схватить меня или ударить, я решительно приблизилась к нему с предложением:

– Дотронься снова, и я буду знать больше!

Это подействовало. Он замер на месте, а руки засунул глубоко в карманы.

– Ладно, уходи.

– А что с моим предложением?

– Не заинтересован! Убийцу я уже нашёл: твоему драгоценному Руслану предъявлено официальное обвинение!

– На основании? Ты уверен, что это он?

– Ты меня допрашиваешь? – он криво усмехнулся. – Честно говоря, мне плевать убивал он или нет. У меня есть мотив, есть свидетели, которые видели их вместе. Этого достаточно.

Я сочла нужным освежить память “оборотня в погонах”:

– С Сабельниковым ты тоже так считал, а в итоге прозябаешь в провинциальном захолустье без денег и привычного комфорта.

Он молчал.

– Хочешь снова ошибиться? Отец Вали полицейский, он наверняка будет тщательно следить за расследованием.

– Да он сам признался, тот придурок, – неохотно процедил Громов. – Рассказал, что они поссорились. Девчонка его шантажировала: уверяла, что беременна, даже сделала фальшивое заключение УЗИ. Требовала прогулки в ЗАГС, и он её ударил. Какие ещё нужны доказательства?

Фальшивое УЗИ – так вот что я видела в трансе!

– В убийстве он тоже признался?

– Нет, – неохотно ответил Громов. – Но парень был в стельку пьян и почти ничего не помнит. Всё сходится.

– А что, если он всё же не убивал? Просто дай мне с ним поговорить, теперь я всё увижу.

– Теперь?

– Да, он ведь уже протрезвел. Сканировать пьяного бессмысленно.

– Сканировать, ты это так называешь? – хмыкнул он. – Ладно, приведу, но не вздумай меня провести!

Последняя фраза прозвучала не очень убедительно, скорее он просто хотел оставить последнее слово за собой.

Когда за Громовым закрылась дверь, я быстро подошла к столу, вытащила из переполненной пепельницы пару окурков, сунула в пакет и спрятала в карман. На них осталось его ДНК, это поможет узнать истинные намерения лейтенанта.

Вид у Руслана был, мягко говоря, нездоровый, зато теперь он меня сразу узнал и бросился на встречу с воплем:

– Злата, помоги!

– Стоять! – Громов остановил парня, схватив за локоть. – У тебя десять минут, время пошло!

Он резко толкнул его в мою сторону. От неожиданности певец споткнулся и почти упал на меня. Громко и неприятно звякнул металл наручников на его запястьях. Я с трудом удержалась на ногах, помогая Руслану принять вертикальное положение.

– Как ты себя чувствуешь?

Он несколько секунд растерянно моргал, словно забыл, где находится, затем больно вцепился в мои руки и жалобно, по-детски запричитал:

– Я потерял твой амулет удачи, и с того дня всё пошло наперекосяк. Мне так плохо, Злата, помоги! Я не знаю что делать! Я не понимаю, что происходит! Валя… она… а я…

– Всё в порядке, успокойся, – я помогла ему опуститься на стоящий возле стола стул. Громов нахмурился, но промолчал. – Я постараюсь помочь. Руслан, ты помнишь, что произошло той ночью?

Он отрицательно покачал головой и посмотрел на меня как побитый, брошенный хозяевами пёс, которого впервые за много лет погладили по голове, вот только неизвестно с какими намерениями.

– Мы поссорились, я дал ей пощёчину, но клянусь, у меня и в мыслях не было… – он запнулся, перехватив ледяной взгляд Громова.

– Человек с такой дозой алкоголя в крови никак не может отвечать за свои мысли, не говоря уже о поступках! – холодно отрезал тот.

Руслан вздрогнул всем телом и промямлил, глядя в пол:

– В общем, я не помню, что делал и думал, но… я не мог её убить! Я просто не способен!

– Ну, ну, не стоит себя недооценивать, господин Василенко! – съязвил полицейский.

Я успокаивающе погладила парня по плечу:

– Тогда позволь мне освободить твою память, я смогу увидеть все события той ночи, если захочешь.

Он снова вздрогнул, надолго замолчал, затем еле слышно прошептал:

– А что, если это всё-таки я сделал?

Громов громко хмыкнул:

– Тогда придётся забрать назад громкие слова и торжественные фразы типа “Я не способен!” “И в мыслях не было!”

Руслан, словно очнувшись, смерил его неприязненным взглядом и уже более уверенно сказал:

– Хорошо, я согласен. Я должен знать. Что мне делать?

– Ничего, просто расслабься и закрой глаза, я всё сделаю сама.

– Звучит как фраза из дешёвого порнофильма, – снова прокомментировал Громов. Он прошёл к столу и уселся в своё кресло, как будто место в зрительном зале занял.

– Пять минут, – напомнила я ему и, положив ладони на голову притихшему Руслану, медленно закрыла глаза…

Боль – первое, что я почувствовала, вынырнув из чужого сознания. Болело плечо – Громов перестарался, выводя меня из транса и, похоже, сделал это намерено. Заметив, как я невольно потянулась к больному месту, он издевательски усмехнулся и неторопливо вернулся на своё место:

– С возвращением, как успехи? – в голосе ни капли интереса: с самоконтролем у него порядок, не то, что у Руслана. Тот вообще ни слова сказать не может только в глазах немая мольба, которая громче любого крика. Я улыбнулась ему и теперь уже с лёгким сердцем смогла сказать:

– Всё в порядке. Ты не делал этого. Я помогу…

– Да. Они поссорились, и он её ударил, но потом она просто ушла, а он напился и проспал до самого утра, – устало объяснила я, когда заметно приободрившегося Руслана увели.

Громов откинулся на спинку стула и картинно зааплодировал:

– О, да! Эти слова, конечно, заставят судью и прокурора мгновенно поверить в его невиновность!

– Я это видела.

– А я – нет! Где доказательства? Если это сделал не он, то кто?

– Пока не знаю, но выясню, как обещала.

Он раздражённо передёрнул плечами:

– Когда? Сюда со дня на день столичные коллеги явятся! И вообще, где гарантия, что ты это всё не придумала?!

– Я – не магазин, гарантий не даю, придётся поверить моему слову.

– Твоему честному пионерскому? – презрительно хмыкнул он. – Ладно, главный подозреваемый у меня всё равно уже есть – действуй, но если в ближайшее время результатов не будет, суши своему Василенко побольше сухарей. И не забудь про субботу, теперь ты должна мне в два раза больше!

– За что?! – возмутилась я.

– За кредит доверия, Мелихова! Впредь будешь знать, что такую роскошь может позволить себе далеко не каждый!

Глава 11

“Тестирование” сигарет дало, мягко говоря, неожиданный результат. Я не смогла позволить себе глубокий транс – слишком устала. Да и выводить было некому, поэтому ограничилась поверхностным исследованием – установкой наблюдателя, когда следишь за происходящим как бы со стороны, не проникая в сознание человека – для этого транс не требуется.

Оказалось, обе сигареты не принадлежали Громову – их курили двое разных мужчин. Но самым неожиданным было то, что у одного из них вчера была довольно эмоциональная ссора с… Валей, он даже бросился на неё чуть ли не с кулаками и вытолкал за двери отделения. Судя по электрическому освещению дежурки, время было позднее, вот только когда это случилось: до или после неудачного свидания с Русланом – я не поняла. Образы получились слишком нечёткие и размытые.

Я отложила сигарету в сторону и с силой сжала виски. Об этом инциденте Громов ничего не говорил. Скорее всего, он просто не в курсе. Значит, некто периодически покуривавший в его кабинете, скрыл от коллег факт встречи с погибшей накануне убийства. В том, что это полицейский я не сомневалась – не видела лица, но в поле зрения оказались часть униформы и руки, выталкивающие Валю. Конечно, это ещё ничего не доказывает, но факт интересный – нужно проверить. Осталось только выяснить, кто дежурил в отделении вчера вечером…

Поскольку самого убийства я не видела, а с Громовым снова встречаться не хотелось, я решила пока отложить нашу встречу на завтра или послезавтра, а сейчас мне просто необходимо было отдохнуть…

Утром меня разбудил телефонный звонок – бабушка успешно добралась, с восторгом делилась впечатлениями, и интересовалась всё ли у меня в порядке. Успокоив родственницу и, насколько это было возможно разделив с ней восторг, я отправилась в лес на традиционную прогулку, чтобы всё хорошенько обдумать.

Я по-прежнему ничего не знала об истинных мотивах Громова, но поразмыслив, решила, что он не из тех, кто будет долго держать туза в рукаве. Если бы лейтенант знал о моей родословной, он сразу бы предъявил её, как идеальный инструмент шантажа. Нет, это точно не он. Тогда кто-то из семнадцатой, которая, кстати, похоже, совсем опустела – вот уже сутки оттуда не раздавалось ни звука.

По второму пункту – ссора Вали с полицейским я со вздохом констатировала необходимость посещения отделения. Сигарета была едва раскурена – ДНК на ней слишком мало, поэтому повторная попытка её “сканирования” скорее всего ничего не даст. Для точного результата необходим контакт с самим курильщиком. Мне не составило большого труда выяснить его личность. Я просто сказала дежурному, что хочу поговорить с человеком, с которым общалась позавчера вечером по телефону.

До чего же доверчивы стражи порядка в провинции! Дежурный (его я здесь раньше не видела) нисколько не усомнившись в моих словах, сообщил, что в тот день была смена капитана Синицына, но сейчас он отсутствует и вернётся через сутки. Значит, капитан Синицын… Я вспомнила невысокого, худощавого, усатого мужчину лет 55, которого встретила во время своего первого посещения местного ОВД. Что ж, придётся подождать…

Возле моего подъезда снова стояла незнакомая машина, только теперь не фургон, а большой чёрный гранд чероки. С виду новый и о-очень недешёвый. Интересно, что могли забыть в такой глуши владельцы столь дорогой игрушки? Впрочем, нет, не интересно. У меня своих забот хватает.

Стоп. Я невольно остановилась, вспомнив инцидент со свидетельством о рождении. А что если это по мою душу? Я медленно обошла автомобиль со всех сторон, попыталась заглянуть в салон. Увы, стёкла тонированные. Прикоснулась к блестящей чёрной поверхности – предметы тоже способны хранить информацию, если хорошо постараться кое-что можно считать. Вот только я очень устала и совсем не подумала о том, что такие крутые авто обычно тщательно охраняются. Едва мои пальцы коснулись джипа, громко и противно взвизгнула сигнализация.

Я вздрогнула и отступила. Огляделась по сторонам, словно застигнутый на месте преступления воришка, и никого не обнаружив, поспешила к подъезду. Через минуту из него выбежала невысокая худенькая светловолосая девушка в длинном зелёном сарафане. Мы столкнулись в дверях, и она принялась извиняться с таким раскаянием, словно сбила меня с ног, а не легонько задела локтем. Затем подбежала к машине, щёлкнула кнопкой на брелке с ключом, и противный звук прекратился. Так это и есть владелица чёрной громадины? Я почувствовала, что настал мой черед извиняться:

– Э… это ваша машина? Простите, кажется, я случайно задела дверцу…

– Ничего страшного, – она приветливо улыбнулась мне и подошла ближе. – Вы здесь живёте?

– Да.

– И я тоже с сегодняшнего дня.

– В семнадцатой! – догадалась я.

– Да, а вы, наверное, та самая соседка снизу, на которую обрушились все тяготы ремонта.

– Ничего, как видите, я выжила.

Она виновато улыбнулась:

– Извините за доставленные неудобства, впредь обещаю не шуметь. Яна, – продолжая улыбаться, она протянула мне узкую бледную ладошку.

– Злата, – я не успела коснуться её руки, оглушённая навалившейся вдруг волной ярости и ненависти.

– Яна, иди в дом, тебе пора принимать лекарства, – раздался за моей спиной холодный незнакомый голос.

Я медленно обернулась и с трудом сохранила спокойствие, встретившись с ледяным взглядом серых глаз высокого русоволосого незнакомца. Секунду он разглядывал меня с нескрываемым отвращением, затем видимо взял себя в руки, и на красивом лице застыло непроницаемое выражение. Но мне этой секунды вполне хватило, чтобы развеять вчерашние сомнения.

Вопрос “Кто” на повестке дня больше не стоял. Судя по реакции, это именно он интересовался моей родословной и она ему, похоже, о-очень не понравилась.

– Уже приняла. Иди сюда, братик, познакомься с нашей соседкой, это Злата.

– Добрый день, – я шагнула на встречу и протянула руку совсем как Яна минуту назад. Мне просто необходимо было к нему прикоснуться, чтобы хоть что-то понять, но парень руки не подал.

Он неохотно кивнул, с прежней ничего не выражающей миной, пробормотал: “Извините, мне некогда. Яна, увидимся вечером”; взял у сестры ключи и стремительно направился к машине. Через минуту раздался звук заведённого мотора, и джип рванул с места, словно гоночная машина к финишу.

– Не обращайте внимания, он такой грубиян, – вздохнула Яна и неожиданно предложила: – Может, зайдём ко мне – чаю попьём. Я здесь совсем никого не знаю, а одиночество просто не выношу. Ой, простите, я не слишком навязываюсь!

– Ничуть, особенно если чай заменить на кофе и добавить к нему что-нибудь сладенькое.

– Э… шоколад подойдёт? – просияла девушка, как-то уж слишком ярко просияла. Неужто, так не терпится со мной пообщаться?

– Вполне.

Подошло бы что угодно. Не могла же я упустить шанс пробраться в логово врага во время его отсутствия.

В том, что это именно враг сомневаться не приходилось, но вот конкретно от девушки никакого негатива не чувствовалось.

Она просто ничего обо мне не знала. Я выяснила это, когда нарезая предусмотрительно прихваченный из дома пирог, “случайно” порезала палец. Яна поступила предсказуемо в духе всех хорошо воспитанных барышень: принесла гору медикаментов и обработала рану. Пока она держала меня за руку, проводя медицинские процедуры, я считала нужную информацию и разочарованно вздохнула.

Девушка была помощником детектива, которого нанял сероглазый. Разумеется, её братом он не был. В подробности Яну не посвящали. Её миссией было втереться ко мне в доверие и узнать как можно больше: привычки, характер, род занятий и тд. и тп. В том же детективном агентстве работал и рыжий, целых две недели успешно прикидывавшийся рабочим. Видимо, он-то и залез в мои документы. Единственной полезной деталью, извлечённой из памяти Яны, было имя нанимателя – Алан Войнич. Надеюсь, настоящее – он ведь вполне мог представиться детективам вымышленным псевдонимом.

Девушка исполняла свои служебные обязанности более чем старательно: через полчаса от её щебета у меня уже звенело в ушах, а в разговоре всё чаще всплывала тема её слабого здоровья. Значит, на днях явится в качестве пациентки – как предсказуемо! Либо меня считают полной идиоткой, либо девушка выбрала не ту профессию. С другой стороны – пусть лучше недооценивают.

Глава 12

Вскоре я откланялась, сославшись на неоконченные дела, и оказавшись дома, немедленно погрузилась во всемирную паутину информации. Такую неприкрытую ненависть могли испытывать ко мне лишь родные и близкие жертв отца, значит, искать нужно среди них.

Имена и фамилии женщин, убитых “Зверем” я знала наизусть – Войничей среди них точно не было. Пришлось досконально изучать все родственные связи каждой, благо, в интернете информации предостаточно – мой кровавый родитель здесь не меньшая знаменитость, чем Чикатило и Джек Потрошитель. Уже через полчаса поиски увенчались успехом: малоизвестная театральная актриса Нина Андреевна Федорец (последняя жертва) была любовницей некоего бизнесмена Константина Войнича, кстати, успешно женатого на другой. От этой связи у Нины Андреевны родились сын Алан и дочь Вероника. На момент её смерти Алану было 12 лет, значит, сейчас, соответственно, двадцать восемь – всё сходится.

Я ввела в поисковик “Алан Константинович Войнич” и почти сразу увидела знакомое лицо. Ого, да он знаменитость – бывший двукратный чемпион России по спортивной борьбе и владелец нескольких частных спортивных школ. Я откинулась в кресле, сбитая с толку. Странно, парень должен понимать, что довольно известен и рано или поздно я выясню, кто он. Поздно это случилось лишь потому, что я старалась дистанцироваться от прошлого и до этого момента не копалась в семейных архивах жертв. Но если он не собирался прятаться, зачем разыгрывать спектакль с подставной сестрой? Что он задумал? Ох! Ненавижу неизвестность!

В свете последних событий звонок в дверь заставил напрячься. В глазок я теперь смотрела без предупреждения. Громов. Его только не хватало. А он всё продолжал трезвонить. Ладно, открою, может, есть новости по делу Вали.

– Ты не вовремя, – притворяться радушной хозяйкой я, тем не менее, не собиралась.

– Знаю! Нужно было ещё вчера тебя к стенке припереть, да занят был, – процедил он угрожающе. Вошёл в прихожую, плотно прикрыл дверь и сунул мне под нос свой айфон с видеозаписью вчерашнего похищения сигарет из его пепельницы. – Что это было?

Гм, неожиданно…

– Упс, я как-то не подумала, что в вашем обшарпанном отделении есть видеонаблюдение.

– Только в моём кабинете. Я привык всё контролировать и требую объяснений. Какого чёрта ты делаешь?

– Как и обещала – веду расследование, изымаю материал для собственной экспертизы. На окурках осталось ДНК.

– И зачем тебе потребовалось моё ДНК? – уровень угрозы в его голосе зашкаливал, ещё немного и он просто набросится на меня с кулаками. Пора убирать красную тряпку, иначе тореро ничто не спасёт.