Текст книги "Ангелы плачут в июне (СИ)"

Автор книги: Наталья Неткачева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Алан остановился возле одной из дверей и потянулся к звонку, потом, вероятно передумав, открыл дверь своим ключом.

– Подожди здесь, – велел он и скрылся в квартире.

Через пару минут за дверью послышался шум и на лестничную площадку, едва не сбив меня, выскочил невысокий длинноволосый молодой мужчина в помятых брюках. В одной руке он держал ботинки, а второй безуспешно пытался застегнуть наспех натянутую на голое тело рубашку. Потом я услышала ледяной, но совершенно спокойный голос Войнича:

– Ключи на стол и можешь выметаться.

Ничего себе мексиканские страсти! В проёме распахнутой двери показалась пышногрудая и длинноногая девица с короткими искусственно осветлёнными волосами в наскоро наброшенном шёлковом халате. Вероятно, та самая телефонная дива, советующаяся с Войничем по поводу цвета новой причёски. Надо признать, образ блондинки ей шёл.

– А как же мои вещи! – кричала она, надрывно всхлипывая.

– Завтра заберёшь!

– Ты не можешь выгнать меня среди ночи! – продолжала вопить изменница, но, заметив меня, резко замолчала: – А это ещё кто?!

Алан тоже посмотрел на меня так, словно увидел впервые. На красивом лице отразились сомнения, он перевёл взгляд на девушку:

– Ладно, можешь остаться до утра.

Я с трудом удержалась от смеха:

– Можешь выгнать её прямо сейчас. Приставать не буду. Приворота не было – я пошутила.

Он скривился:

– Знаю.

– Но боишься оставаться со мной наедине!

– Не боюсь, просто неприятно находиться с тобой под одной крышей!

– Алан, кто это? – настойчиво повторила искусственная блондинка.

Войнич небрежно отмахнулся:

– Одна чокнутая ведьма. Будешь спасть с ней на двуспалке, а я лягу в гостиной.

Девушка окинула мои растрёпанные светлые кудри, длинное чёрное платье и тонкую джинсовую курточку долгим презрительным взглядом.

– С ней?! Ни за что! – возмутилась она.

– Тогда выметайся, – спокойно распорядился Войнич и скрылся в одной из трёх комнат.

Рассудив, что более радушного приглашения не дождаться, я вошла.

Она наблюдала за мной со смесью любопытства и высокомерия.

– Почему он назвал тебя ведьмой?

– Его это заводит. А тебя он как называл – милашкой?

Блондинка обиженно надулась:

– Никак! От него комплиментов не дождёшься – хам, правда, со вкусом раньше был порядок, а теперь… – она ещё раз окинула меня красноречивым взглядом и презрительно фыркнув, пошла вслед за Аланом.

Вскоре я услышала её резкий обвиняющий голос:

– Лицемер! Меня выставляешь за дверь, а сам привёл свою потаскуху!

– Заткнись и приготовь поесть, – прежним тоном велел мужчина.

– Кто она?!

– Я ведь не спрашиваю кто он?

Тон девушки резко поменялся, в голосе послышались жалобные плаксивые нотки:

– Милый, прости! Сама не знаю, что на меня нашло! Тебя постоянно нет, внимания мне не уделяешь, и я… сделала глупость! Давай забудем, мы ведь вместе почти три месяца!

Она прикрыла дверь. Голоса стали не слышны. Я сняла верхнюю одежду и прошла в соседнюю комнату. Видимо здесь собирался спать Алан. На этом золотисто-сером диване. Я присела в одно из кресел такого же цвета и осмотрелась: боковая стена полностью зеркальная, паркетный пол, занавеси с лабрикенами, огромный домашний кинотеатр на стене, книжный шкаф, журнальный столик у окна, пара картин и нигде никаких фотографий. Дорого, красиво, безлико. Такую обстановку я бы назвала маскировочной, она ничего не говорит о своём хозяине, возможно, потому что он здесь не живёт, а лишь проводит какое-то время.

Я достала из кармана пакетик с волосами Аллы. Нетерпелось погрузиться в её прошлое и выяснить нюансы исчезновения Ларисы, но эти двое могут помешать. Нельзя чтобы меня прерывали. Придётся дождаться конца разборок бывших любовников. Благо, долго ждать не пришлось. Мимо пробежала зарёванная девица, бросила на меня испепеляющий взгляд и скрылась за бесшумно открывшимся проходом в зеркальной стене, оказавшимся дверью в ванную. Звук льющейся воды слегка приглушил её всхлипывания.

Я отправилась на поиски Алана. Он был на кухне. Неуклюже доставал из кастрюльки разварившиеся сосиски и чертыхаясь, дул на обожжённые пальцы. Я невольно улыбнулась, похоже, ему не часто приходилось готовить самому. Разобравшись с сосисками, парень схватил кухонной варежкой выкипающую посудину с макаронами, слил воду, но и здесь, судя по витиеватым и не слишком цензурным выражениям, не обошлось без ожогов.

– Что, больно? Сам виноват, нечего возвращаться из командировки без предупреждения. Или ты анекдотов не слышал?

– Заткнись!

– Позвонил бы заранее – и пир горой был бы обеспечен, и постель освободилась бы вовремя.

– Ещё одно слово и останешься без ужина! – пригрозил Алан, раскладывая нехитрые деликатесы по тарелкам.

Только почувствовав ароматный запах дорогих полуфабрикатов, я поняла насколько проголодалась.

– Всё молчу. Один вопрос, где можно… э… стать Аллой?

Он небрежно пододвинул мне тарелку и сел напротив:

– Давай чуть позже. Я умираю с голоду.

– Я тоже. Может, пригласим твою неверную подружку, как её, кстати, зовут?

– Дина. Она не голодна, ей уже подавали ужин в постель, – Алан насмешливо кивнул в строну огромного серебряного подноса, сервированного фруктами, лёгкими закусками и полупустой бутылкой шампанского.

– А ты не слишком расстроен, – заметила я.

Он пожал плечами и ничего не ответил.

– В отличие от неё. Девушка очень переживает.

– Ещё бы! Ей ведь теперь самой на красивую жизнь зарабатывать придётся.

– То есть ты всех своих девушек содержишь?

Он бросил на меня недовольный взгляд и продолжил молчаливо поедать макароны, сдобренные острым кетчупом.

– Получается, ты подружек не заводишь, а нанимаешь?

– Не лезь в мою жизнь!

– Знаешь, я тебя в свою тоже не приглашала! И вообще, что ты называешь жизнью: скучную административную работу вместо карьеры чемпиона? Отношения по найму, основанные на принципе ты – мне, я – тебе. Ах, да, чуть не забыла о поисках дочери сумасшедшего маньяка! Кстати, убери последнее и совсем тошно будет, разве не так?

– Не так! – он с грохотом отодвинул тарелку в строну: – Хочешь поговорить о жизни? Отлично, давай поговорим… о твоей! Она конечно – сплошной праздник! Побег длиной в шестнадцать лет и навязчивая идея об искуплении через помощь людям, которые приходят к тебе, умоляя о помощи, а уходя, плюют через левое плечо. Так, на всякий случай – русская народная защита от нечистой силы!

– Уверена, ты так и делаешь.

– Я сам видел, как, завидев тебя вдалеке, дети поспешно сворачивают фиги – ещё одна старинная защита от ведьм. А кто их этому научил, если не мама с папой? И это они ещё не знают кто ты на самом деле!

– И кто же я на самом деле?

Я посмотрела ему прямо в глаза, он отвёл взгляд первым.

– Дочь своего отца!

– Но ты кормишь меня сосисками и даже не предлагаешь ночевать на улице, в чём подвох?

Он с серьёзным видом указал вилкой на мою тарелку:

– В них мышьяк!

– О! моя любимая приправа.

В туже секунду передо мной оказалась большая кружка с чаем. Я вздохнула: кофе, видимо, просить бесполезно.

– А здесь, надо полагать, крысиный яд?

Его губы чуть заметно дрогнули:

– Не угадала – касторка!

Я поперхнулась:

– Лучше яд! Спорим, ты у меня вот так чай пить не станешь, побоишься, что приворотным зельем опою!

Он сосредоточенно помешивал ложечкой чай, стараясь не смотреть в мою сторону:

– А ты это, правда, можешь?

Я торжествующе улыбнулась. За деланным безразличием парня, скрывалась явная тревога. Так и подмывало сказать железное “да”.

– Этим нужно было интересоваться до того, как съел продукты, приготовленные в моём присутствии!

На красивом лице отразилось раздражение:

– Я серьёзно.

– Хочешь её приворожить? – я кивнула на закрытую дверь. Он поморщился:

– Нет, пусть проваливает! Значит, можешь?

Я тоже принялась тщательно размешивать остывающий чай:

– Теоретически – да, практически – не знаю, не пробовала и в ближайшем столетии не собиралась.

– Почему? – он смотрел на меня поверх кружки.

– Это вроде как насилие над личностью, а я, чтобы ты там себе не придумал, издеваться над людьми не люблю. И потом, в качестве влюблённого раба ты бы мне быстро наскучил. Гораздо интереснее смотреть, как ты эротично хмуришь брови и изо всех сил пытаешься меня ненавидеть.

Упомянутые брови тут же сошлись на переносице, в голосе зазвучал металл:

– Мне не нужно пытаться!

Я вдруг почувствовала невероятную усталость, пора закругляться:

– Ладно, давай вернёмся в прошлое, и до самого утра ты меня больше не увидишь!

Он молча поднялся, загрузил тарелки в посудомоечную машину и наглухо закрыл дверь:

– Что мне делать?

– Ничего нового. Следи за временем, выведешь меня через пять минут. И смотри, чтобы Дина не помешала.

Пять минут. Больше просто не смогу. Длительного глубокого транса мой организм сейчас просто не выдержит. Я закрыла глаза и начала мысленный отсчёт…

Глава 27

Очнулась я оттого, что кто-то сильно тряс меня за плечо. Было больно. Как в тумане я увидела встревоженное лицо Алана.

– Привет, – голос слабый, но всё-таки мой, уже хорошо.

Как только он понял, что я вернулась, тревога уступила место привычному раздражению:

– Целую минуту на тебя потратил! Ты не предупреждала, что разбудить так сложно!

Я устало откинулась на стуле и закрыла глаза. Хотелось свернуться калачиком под тёплым пледом и спать, спать, спать…

– Просто устала, я сегодня уже была в трансе. Это отнимает много энергии.

– Что узнала?

– Увы, ничего полезного. Лариса действительно пропала шестнадцатого. Муж Аллы был в отъезде. Дама, пользуясь случаем, сбежала к любовнику, а детям сказала, что у неё мигрень; сделала вид, что закрылась в спальне и просила её не беспокоить. Она узнала всё лишь вечером, когда вернулась. Испугалась, что история с любовником выплывет наружу, и уговорила девочек придерживаться её версии. Запугала якобы грозящими неприятностями. В итоге, свой брак она спасла, а вот Ларису… Если бы девочку начали искать сразу по горячим следам, возможно у этой истории был бы совсем другой финал.

– Я почти ничего не понял, – честно признался Алан.

– Я тоже, поэтому мне необходимо поговорить с Катей и Викой. Они знают больше. Катя пыталась что-то сказать матери, но Вика её остановила, а Алла интуитивно не стала продолжать разговор. Ей было достаточно своих неприятностей, боялась, что муж узнает об измене.

– Понятно! Боялась потерять богатого придурка, оплачивающего запретные забавы! – презрительно процедил Алан, покосившись на дверь за которой, скорее всего, подслушивала Дина. – В итоге они всё равно развелись!

Он резко встал, на пол полетела кружка с чаем. Я усмехнулась:

– Ты слишком напряжён. Иди, попрощайся с бывшей подружкой. Я лягу в гостиной.

– Зачем? – насторожился он.

Я закатила глаза, копируя Войнича:

– Я же сказала: ты напряжён, нужно расслабиться. Обещаю не подслушивать.

Теперь усмехнулся он:

– Ты и не сможешь. Спальня звукоизолирована.

– Тем более! Иди к ней!

Он посмотрел на меня с подозрением:

– Утром, я её всё равно выгоню!

– Я бы тоже выгнала. Но ведь сегодняшняя ночь ещё оплачена! А мне нужно позвонить Алине, дай телефон – мой разрядился?

Он неохотно протянул мне плоский, но достаточно объёмный сенсорный мобильник:

– Звонок за твой счёт!

Я снова скопировала его гримасу:

– Неудивительно, что твоя подружка нашла другого спонсора! Спокойной ночи, жадина!

– До завтра, ведьма! – беззлобно огрызнулся Войнич, скрываясь за дверью.

Алина не сказала ничего утешительного: состояние Гали не изменилось. Она по-прежнему смотрит в одну точку и ни на что не реагирует, только периодически повторяет: – “Где моя гитара? Найдите гитару!”

Я сидела на подоконнике, что-то писала, а потом всё исчезло и меня стали душить. Удавка была холодной, упругой, эластичной и с каждой секундой затягивалась всё туже. Шею пронзила острая боль, я начала задыхаться. По лицу потекли теплые струйки крови. Я пыталась кричать, но из горла вырывались лишь глухие, хриплые стоны, а в голове металась рифмованная считалочка: “Ларочка, Лариса прекрасная маркиза!”

Очередная волна боли оказалась настолько сильной, что крик, наконец, прорвался сквозь стоны и в тот же миг всё закончилось. Руки, затягивающие удавку на шее, отпустили, темнота рассеялась, рядом раздался испуганный визг Дины:

– Чёрт! У неё кровь из носа идёт! Она сейчас всё перепачкает!

– Дина, заткнись! – холодно велел Алан. Я не видела его лица. Всё ёще хваталась за шею. Она болела по-настоящему, и дыхание выравнивалось с большим трудом.

– Ты в порядке? – его голос звучал совсем рядом, но я по-прежнему не могла сосредоточиться на лице и лишь отрицательно помотала головой. Он вздохнул:

– Иди в ванную, умойся. Дина, проводи!

– Вот ещё! – возмутилась девушка. – Как ты можешь пускать в нашу ванную неизвестно кого?!

– В мою! – сердито уточнил парень. – И там уже побывали твои любовники!

– Это было всего один раз! – плаксиво захныкала Дина.

Я с трудом поднялась и, пошатываясь, направилась в ванную сама. Ещё не хватало получить в провожатые эту истеричку. Будет стоять надо мной и охать: к этому не прикасайся, до того не дотрагивайся! Холодная вода немного привела в чувство. Я вернулась в гостиную. Алан ждал у дверей. Дины не было.

– Помощь нужна? – грубовато спросил он, видимо надеясь на отказ. Интересно, если отвечу утвердительно, что он сделает? Неужели руку подаст?

– Нет, спасибо.

Я с удивлением осмотрела его наряд: белая майка, чёрные спортивные трусы и, не сдержавшись, улыбнулась:

– Оригинальная пижама: чемпион он и в постели чемпион?

– Кто бы говорил! – Он критически осмотрел моё помятое платье. Раздеться на чужой территории я так и не решилась, хотя Алан и заставил Дину дать мне что-то из своих крохотных, больше похожих на обрывки ткани пеньюаров. – Вижу тебе уже лучше, что случилось?

– Ничего. Просто кошмар приснился.

– А это что? – он со странным выражением лица разглядывал мою оголённую шею.

– Где? – я повернулась к зеркальной стене и побледнела. На белой коже отчётливо выделялась глубокая красная бороздка, как раз там, где во сне к телу прилегала удавка. Я рассеянно дотронулась до красной отметины – так вот откуда эта глухая ноющая боль в шее.

– Видимо это был кошмар наяву.

– Помнится, я уже видел такой кошмар, когда через тебя душили Ларису Малинину, – неопределённым тоном заметил Алан.

Я бессильно опустилась на диван и испуганно покосилась на испачканную кровью подушку:

– Извини, я не хотела…

– Что случилось? – настойчиво повторил он.

– Не знаю, мне снился сон. Я что-то писала, а потом стало темно и на шею накинули удавку, совсем как в трансе, только ощущения более сильные.

Алан со вздохом взъерошил волосы:

– Не знал, что ты и во сне перевоплощаешься! Предупреждать надо!

– Я тоже не знала. Раньше такого не было. Как это ты так вовремя подоспел?

– Ты кричала.

– Но ведь спальня звукоизолирована. Вы с подружкой не могли слышать мои крики.

Он усмехнулся:

– Я вышел на кухню. Пить хотел. Она отправилась следом, убедиться, что я не к тебе сбежал.

Я изобразила ужас:

– Извращенка! Как ей только в голову такое пришло! Что бы мы с тобой, на этом самом диване… Бр! Ужас какой!

– Действительно – ужас, – скривился он. – Ладно, утром разберёмся. Ложись спать.

Я испуганно вскинула голову. Опять спать! А вдруг всё повторится!

– Хорошо. Ты иди, а я ещё посижу немного.

– Боишься? – догадался парень. Он остановил взгляд на черном шелковом шнурке с аккуратным серебряным распятьем, украшавшим мою шею. – А эта штука не могла так натереть?

В его голосе не было уверенности, но я знала какой ответ, он хочет услышать.

– Всё может быть. Возвращайся к своей даме, пока она снова не начала фантазировать на наш счёт. Обещаю больше вам не мешать.

Он помолчал, потом неожиданно признался:

– Не хочу я туда возвращаться! Тошнит от её лицемерия. Может, ты пойдёшь в спальню? Там большая удобная кровать, а я лучше здесь. Не люблю сэконд-хэнд.

– Можно подумать ты ей ни разу не изменял.

Он поморщился:

– Не в этом дело. Кто платит, тот и заказывает музыку. Могла бы другое место для забав подыскать, если уж так не терпелось!

– Ладно, уступаю место, но к твоей наложнице не пойду – она не в моём вкусе. Посижу на кухне, всё равно больше не усну.

– На кухне?! Значит, утром я не завтракаю, – хмыкнул парень, с облегчением укладываясь на моё место (испачканную подушку он просто перевернул).

Я уединилась на большой, размером с мою квартирку в Лесогорске, кухне Войнича и до утра не сомкнула глаз, перебирая в памяти подробности ночного кошмара. Пока ясно одно: Лариса пытается мне что-то сообщить. Вот только что? И успею ли я разгадать её послание вовремя?

Глава 28

В маленьком офисе на Тверской было светло и по-домашнему уютно. У окна, за компьютером сидела симпатичная сероглазая брюнетка в строгом деловом костюме. Пятнадцать лет назад она была Катей Мироновой, сейчас табличка на двери представляла её как Екатерину Васильевну Писареву, юриста первого класса. Напротив находился кабинет мужа – нотариуса. Такой вот семейный подряд. Девушка посмотрела на меня и неуверенно улыбнулась:

– Доброе утро, вы записаны на консультацию?

Секретарше в приёмной я сказала, что у нас личная договорённость о встрече. Девушка красила губы и была настолько поглощена своим занятием, что не стала отвлекаться на уточнения. Похоже, к Екатерине Васильевне клиенты толпами не валили.

– Доброе утро. Нет, я по личному вопросу. Меня зовут Злата Мелихова. Я хочу поговорить с вами о Ларисе Малининой.

Прямолинейность – не лучшее моё качество, тем более в общении с юристами, но интуиция подсказывала, что здесь нужно действовать именно так.

Молодая женщина побледнела, но быстро взяла себе в руки:

– Кого, простите? – а вот дрожь в голосе удалось унять не сразу.

– Ларису Малинину, вашу подругу детства, которая пропала пятнадцать лет назад шестнадцатого июня 1997 года, – спокойно объяснила я.

Больше попыток сохранить самообладание не было. На её бледном лице проступила испарина. Испуганный взгляд метнулся в сторону закрытых дверей. Наверное, раздумывает стоит ли позвать мужа. Признаюсь, я юристов представляла несколько иначе: более выдержанными и владеющими собой.

– Вы вообще кто? Покажите документы! – потребовала Екатерина не слишком уверенно.

– Я не представитель правоохранительных органов, если вы об этом, не частный детектив и шантажировать вас тоже не намерена.

Катя снова покосилась на дверь:

– Тогда кто вы?

Простейший вопрос для обычного человека, но вот как на него ответить мне? И желательно так, чтобы не упекли в специализированное медицинское учреждение.

– Вы смотрели сериал “Говорящая с призраками”? Так вот, я кто-то вроде Мелинды Гордон. Лариса пытается передать через меня послание, но чтобы его понять, нужна ваша помощь.

Катя, наконец, овладела собой и теперь смотрела на меня чуть ли не с жалостью:

– Вы ошиблись адресом, девушка! Вам нужен не юрист, а врач определенной узкой специализации! – она решительно потянулась ко внутреннему телефону. Я вздохнула, не люблю бить ниже пояса, но придётся…

– К счастью, вам он не потребовался, значит, угрызения совести не мучили.

Я подошла, и села в кресло напротив Кати: – Мне нужно знать, что произошло в вашем доме шестнадцатого июня 1997 года.

– Семнадцатого! – дрогнувшим голосом автоматически поправила юрист Писарева.

– Шестнадцатого, – улыбнулась я. – Когда Лариса выходила из дома, она посмотрела на отрывной календарь, такой же висел в вашем доме. Днём Лариса зачем-то вышла во двор и обратно уже не вернулась. Пропала, да ещё в вашей одежде. Утром она неосторожно пролила на платье молоко, поэтому вы дали ей свои джинсы и футболку. Отсюда версия, что её похитили по ошибке вместо вас, да и письмо с требованием выкупа тут как раз пришлось кстати, ваших рук дело?

– Кто вы? – требовательно повторила ещё больше побледневшая Писарева.

– Злата Мелихова. Одни зовут меня экстрасенсом, другие – ведьмой. Выбирайте сами.

Катя вдруг успокоилась, а в голосе зазвучало холодное презрение:

– Я всё поняла! Вы сговорились с этим придурком Марком! Ему снова деньги нужны! Ни копейки больше не получит, так ему и передайте! Убирайтесь, пока я не вызвала полицию!

– Он вас шантажирует?

– Можно подумать, вы не знаете!

– Я даже не знаю кто такой Марк. Катя, успокойтесь, я не желаю вам зла и не ищу наживы. Мне лишь нужно выяснить, что случилось с Ларисой. Долго объяснять, но сейчас от этой информации зависит жизнь ещё одного человека – ребёнка.

Катя встала и подошла к окну. Её плечи нервно подрагивали:

– Я не знаю, что случилось с Ларисой! Никто не знает! Она просто вышла во двор и не вернулась! А потом….

– А потом ваша мама велела вам с сестрой дать ложные показания.

Девушка всхлипнула, плечи задрожали сильнее:

– Это точно Марк, никто кроме него не знал!

– Нет, не он. Я прочла мысли вашей мамы. Мне пришлось, она не шла на контакт.

Катя посмотрела на меня со смесью недоверия, страха и любопытства. Похоже, лёд тронулся.

– Вы можете читать мысли? – недоверие пока перевешивало, я её понимала.

– Да. Зачем Лариса выходила? Я видела, как она опускала в почтовый ящик конверт.

– Как вы могли видеть? Это невозможно?!

– Возможно. Я могу подключиться к энергетическому полю человека через предметы, содержащие его ДНК. Мне принесли медальон с волосами Ларисы, и я смогла увидеть почти всё, что видела девочка в свои последние часы.

– Последние?! – голос Кати дрогнул. – Значит, она… что вы видели?

– Ларису убили, – объяснила я без предисловий. – Задушили. А вот кто, где и за что – нужно выяснить.

Катя вздрогнула, но недоверие по-прежнему лидировало:

– Если вы читали её мысли, то должны знать подробности и без меня!

– В моей практике всё не так определённо как в вашей. Мысли умершего человека прочесть нельзя, можно лишь чувствовать некоторые физически аспекты – не больше. Поэтому без ваших пояснений не обойтись.

Катя нервно закурила:

– Бред какой-то! Мама звонила вчера, говорила, какая-то девушка расспрашивала её о Ларисе.

– Да, это была я.

– И как же вы прочли её мысли? – тон всё ещё недоверчивый, зато на дверь больше не косится – уже хорошо.

– Взяла несколько волосков с её расчёски. Обычно я не делаю этого без разрешения человека…

– И сейчас вам нужны мои мысли? – она прищурилась, словно прицеливаясь взглядом.

– Если позволите.

– Не позволю!

– Почему, если вам нечего скрывать? За лжесвидетельство вас никто не привлечёт, тем более на основании прочтённых мыслей.

Она упрямо молчала, отвернувшись к окну. Я вздохнула, придётся снова бить на жалость:

– Катя, у вас есть дети?

– Да.

– Вам повезло. Вы выросли, стали женой, матерью, получили профессию, а Лариса так и осталась ребёнком. Потерянным, пропавшим без вести. Нет даже места на кладбище, куда её родители могли бы прийти и поплакать о своей дочке. Они до сих пор не знают, что с ней случилось! Пятнадцать лет неизвестности – такого никто не заслуживает!

– Перестаньте! – Катя изо всех сил зажала уши ладонями: – Я не виновата! Я действительно ничего не знаю! Она вышла опустить конверт и больше я её не видела! Даже если я позволю вам влезть в мою голову – это ничего не прояснит!

– Как знать. Вы могли увидеть или услышать что-то важное, чему просто не придали значения. Катя, прошу вас, позвольте мне взглянуть на всё самой. Пожалуйста, ради родителей Ларисы – они имеют право хотя бы похоронить своего ребёнка!

Катя долго молчала, украдкой вытирая наворачивающиеся на глаза слезы, потом обернулась и тихим, твёрдым голосом спросила:

– Что я должна сделать?

Глава 29

– Лариса, перестань портить инструмент! Александр Михайлович ругается!

Потревоженная раздражённым голосом Кати, Лариса неохотно оторвалась от своего занятия. Она сидела на подоконнике и пыталась вывести на гитаре своё имя.

– Что за глупая привычка! У тебя, вон, все тетради посторонними каракулями исписаны! – продолжала ворчать подруга.

Лариса виновато потупилась:

– Это я когда нервничаю. Рука сама начинает что-то писать. Вот и сейчас. Понимаешь, не нравится мне эта затея. А если все узнают правду?

– Чушь какая! Никто ничего не узнает, если, конечно, ты не расколешься!

Лариса болезненно поёжилась:

– Не расколюсь!

– Вот и правильно! – одобрила Катя. – Ты ведь хочешь спасти Данильчика! Представляешь, как он будет нам благодарен!

В комнату заглянула высокая рыжеволосая девочка чуть постарше – Вика.

– Письмо готово! – она положила на стол белый конверт. – Все слова вырезаны из разных газет и никаких отпечатков пальцев – я была в перчатках! Катя готовься, через полчаса приедет Марк. Он тебя спрячет, как договаривались.

– Я-то готова! А вот некоторые… – девочка выразительно посмотрела на подругу.

Лариса испуганно вздёрнула острый подбородок.

– Я в порядке, только немного не по себе. Не умею врать.

– Не умеешь врать. Тогда просто помалкивай! Мол, ничего не видела и не слышала, – распорядилась старшая из сестёр. – Иди, брось письмо в ящик.

– Давай, я схожу, – предложила Катя.

– Нет, пусть Лариса отнесёт! – сурово возразила Вика. – Каждый должен внести свой вклад, а она и так ничего не делает.

Лариса молча взяла конверт, аккуратно обёрнутый целлофаном, и скрылась в прихожей. Вика проводила её недовольным взглядом и повернулась к сестре: – Не надо было её втягивать, она же мямля – расколется.

– Не расколется. Ради Данильчика она на всё пойдёт! – девочка с нежностью посмотрела на плакат с изображением Даниила Валентинова.

– Ну, и где её носит? – Вика раздражённо посмотрела на часы.

Катя выглянула в окно, но оно выходило на задний двор. Почтовый ящик виден не был. В поле зрения попала лишь прогуливающаяся с коляской соседка:

– Пятнадцать минут прошло! Она уже должна была вернуться!

Но Лариса больше не возвращалась, никогда…

Глаза взрослой Кати Муромовой блестели от невыплаканных слёз, совсем как у той перепуганной неожиданным срывом всех планов двенадцатилетней девочки.

– Сначала мы решили, что из-за того, что Лариса вышла в моей одежде, Марк просто перепутал её со мной. Он дружил с Викой, а нас фактически не знал. Глупейшая версия – Лариса ведь не глухонемая, могла внести ясность, но мы тогда просто хватались за соломинку. А потом он сам приехал в назначенное время и, разумеется, ничего не знал. Вика предположила, что Лариса могла уйти домой, но вскоре позвонила её сестра Алина, вот тогда нам стало очень страшно. Мы соврали ей, что Лариса в ванной, бросились искать маму, а она…

– Выработала стратегический план, – со вздохом закончила я и, вспомнив странные вопросы Гали, спросила: – Катя, а что случилось с гитарой Ларисы?

– С гитарой? – девушка подняла заплаканное лицо. – Не знаю, видела потом где-то в доме. Там и осталась, наверное, с собой мы её точно не забирали. А может быть, мама Малининым отдала, не помню.

– А письмо? Почему вы его не вытащили, ведь ваша мама о нём не знала?

Катя смахнула набежавшие слезинки и снова отвернулась:

– Да просто забыли. Не до него было… Я потом пыталась рассказать маме, но она велела говорить всё как мы договаривались, а об остальном просто забыть. А мы… мы были просто глупыми испуганными детьми! Что мы могли сделать?!

Глава 30

Вика, по словам сестры, на неделю улетела в Германию, но встреча с ней уже не представляла для меня особого интереса. Пора возвращаться в окрестности Лесогорска. Разгадка, как и тело Ларисы, по-прежнему где-то там.

Войнич терпеливо ждал на парковке. Я улыбнулась:

– Кто бы мог подумать: ты – мой личный водитель.

Он смерил меня ледяным взглядом:

– Скорее надзиратель, а если понадобится стану тюремщиком!

– И палачом?

Он усмехнулся:

– Ты снова читаешь мои мысли. Что-нибудь узнала?

– Ничего существенного. Катя, Вика и Лариса были дружно влюблены в мальчика с обложки журнала – Даниила Валентинова. Слушали его записи, переписывали тексты песен в девичьи тетрадки, обклеивали стены плакатами с его сладкой улыбкой.

– В двенадцать лет, не рановато ли?! – засомневался Алан.

– А ты когда влюбился впервые? Двенадцать – самое то. А звёзды экрана намного привлекательнее нескладных прыщавых одноклассников. Так вот, Валентинов был серьёзно болен, ему требовалось дорогостоящая операция за рубежом. В “Пионерской правде” писали. Там же был указан расчётный счёт и нужная сумма – семь тысяч четыреста пятьдесят долларов.

– Знакомая цифра.

– Да, и девочки, посовещавшись, нашли способ спасти любимого: инсценировать похищение одной из сестёр Муромовых и получить нужную сумму обманом.

– И они не ревновали друг к другу?

Я улыбнулась:

– Опять по себе судишь? В двенадцать лет любовь сильнее ревности. К тому же для них он был скорее небожителем, чем потенциальным бойфрендом.

– Как трогательно! Узнала что-то полезное?

– Немного. У Ларисы была привычка машинально записывать бессвязные слова. Она писала на всём, что подворачивалось под руку, в том числе на своей гитаре.

– И?

– Мне нужно увидеть эту гитару.

– Как? Прошло пятнадцать лет? Дом поменял нескольких хозяев, думаешь, все они хранили эту гитару как святыню? – с сарказмом поинтересовался парень.

– Войнич! Мои шутки хотя бы смешные! Я не надеюсь обнаружить оригинал. Мне всего лишь нужно увидеть эту гитару чьими-то глазами. Через Катю не вышло, она почти не фиксировала на инструменте внимание. Это, во-первых, а во-вторых, когда Катя смотрела в окно, она увидела соседку. Её тоже надо найти.

– Зачем?

– Она прогуливалась с коляской в районе похищения примерно в интересующее нас время и могла что-то видеть.

Парень снисходительно усмехнулся:

– Если бы она видела что-то стоящее, Ларису давно бы нашли.

– Не обязательно, умник! Она могла не придать этому значения, потому что по официальной версии Лариса пропала семнадцатого.

– И как же её найти? Рядом с бывшим домом Муромовых жилых построек мы не наблюдали, – сухо напомнил Алан. Я улыбнулась и процитировала его собственные слова:

– Ничего, у меня ведь есть собственный Пинкертон! Дай телефон, позвоню Громову.

– Ты же сказала – это, во-вторых, – он неохотно протянул мне телефон.

– Дам ему задание, а потом займёмся гитарой. Мне необходимо разглядеть её как можно скорее. Например, через Татьяну, она, наверняка, видела её миллион раз.

– А почему не через Ларису? – спросил Войнич. Я машинально поднесла руку к шее. Он насмешливо поднял брови:

– Ясно, боишься, что в этот раз додушат.

– Тебе бы этого хотелось?

– Да, я бы не расстроился, – признался он, глядя на дорогу.

– Уверен? Твоя жизнь похожа на расписанный по ценам и минутам сухой, официальный контракт. Я вношу хоть какое-то разнообразие. А так совсем тошно будет.

– Мне тошно от твоих идиотских шуток!

– Придётся оставить тебя без десерта: через Ларису я подключаться не буду. Перевоплощение в умершего отнимает слишком много энергии, у меня просто не останется сил на всё остальное.