Текст книги "Ангелы плачут в июне (СИ)"

Автор книги: Наталья Неткачева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

– Ну и чем вы двое здесь занимались? – тоном директора школы поинтересовалась Василиса Аркадьевна. Я почувствовала себя нашкодившей двоечницей.

– Прости, я знала, что ты будешь против, вот и попросила его помочь.

Под суровым взглядом бабули Войнич (о, чудо!) смутился и пообещал:

– Не беспокойтесь, больше я её и на порог не пущу!

Можно было не сомневаться, что обещание он сдержит.

Следующие полчаса я провела за ноутбуком. Искала во всемирной свалке информации ответы на вопросы, появившиеся после транса. На столе лежал лист бумаги, исписанный словами, которые машинально выводила Лариса всё это время. Простые ничего не значащие слова: имена друзей, любимого Валентинова, мультипликационных персонажей и английское LOVE. Последнее повторялось чаще всего. Не густо.

Да, я поминутно просмотрела две недели из жизни девочки, но могла лишь видеть и частично что-то ощущать, а читать мысли и даже просто слышать, то, что слышала она – уже нет. К тому же время, когда она была в состоянии паники, истерики или в бреду, то есть в измененном состоянии сознания, тоже выпадало. Поэтому полезной информации было мало. И всё же кое-что я нашла.

Перед тем как Ларису заточили в “темницу”, она на несколько мгновений пришла в себя и в поле её зрения попало дерево с кроной в форме сердца. Это дерево пару раз мелькало в просмотренном мною кусочке её жизни, а значит, девочка бывала в том доме – доме убийцы и раньше. А когда позвонил Громов и сообщил полученную от Трубачёва информацию (он его всё-таки нашёл в Химках) моя теория полностью подтвердилась. Теперь я знала, кто это с ней сделал, осталось выяснить – почему? Через несколько минут “Гугл” ответил и на этот вопрос. Я потянулась к папке с делом Ларисы, меня интересовал адрес одного из свидетелей, во дворе которого росло дерево в форме сердца…

Глава 36

В дверь заглянула бабушка, после недавнего инцидента она проверяла меня каждые три минуты: боялась, что снова окажусь в петле удавки.

– Что-то ты притихла! Опять заговор за моей спиной готовишь?!

– Не беспокойся, бабуль, душить меня больше не будут, но дело надо довести до конца. От этого зависит жизнь ребёнка.

– И твоя тоже! – бабушка упёрла руки в бока и загородила собой дверь, словно вратарь ворота.

– Со мной всё будет хорошо! Нужно просто найти тело пропавшей девочки, которая погибла 15 лет назад и, кажется, я знаю, где искать. У нас есть лопата?

Василиса Аркадьевна не сдвинулась с места:

– Конечно, есть! Чем, по-твоему, ты выкапываешь корни лекарственных растений?

– Эта не пойдёт, слишком маленькая.

Услышав шум подъезжающей машины, я выглянула в окно:

– А вот и мой сопровождающий прибыл. Это Громов – он полицейский… э можно сказать ведёт дело о похищении девочки. Так что не волнуйся, я буду не одна!

Бабушка нахмурилась:

– Час назад ты тоже была не одна и чуть богу душу не отдала! И вообще, меня не было всего несколько дней, а у тебя тут куча новых знакомых образовалась! Один чуть не угробил, и не спорь, я сама тебя откачивала, а этого полицейского я вообще ещё не видела! Ты уверена, что он тот за кого себя выдаёт?!

– Конечно. – В этом я как раз не сомневалась: он сволочь и ангела из себя не корчит. – Я ведь могу читать мысли, забыла? И, естественно, сначала убедилась, что новые знакомые безобидны. Так что не переживай, я скоро вернусь.

– Ну уж нет, я поеду с вами! – решительно заявила Василиса Аркадьевна, и хотя спорить с ней было бессмысленно, я всё же попыталась:

– Но… – собственно на этом попытка и закончилась.

– Никаких но! – отрезала бабуля, а мне осталось только закатить глаза подобно Войничу и смириться с неизбежным.

В дверь позвонили, и я побрела встречать Громова.

– Привет, всё выяснил?

– Да, я же тебе звонил: уезжая в далёкие дали, Трубачёв побоялся, что машину угонят, и оставил её на хранение соседу… Никольскому с разрешением пользоваться ею по мере необходимости. Тот как раз незадолго до этого продал своё транспортное средство и гараж пустовал.

– Я про его дом спрашивала – там сейчас живёт кто-нибудь?

– Бомжи часто ночуют. Никольский после развода с женой пять лет назад уехал в Питер, а она куда-то к родственникам в Саратов махнула. Так что претензий за незаконное проникновение нам никто не предъявит.

– Очень хорошо! Осталось выкопать останки Ларисы. У тебя лопата есть?

Брови Громова приподнялись:

– Ты уже спрашивала по телефону – нет, я не садовод-любитель. Найдём по дороге. А эту девочку, её точно убил учитель? Ты уверена?

– С каких это пор тебя интересует, действительно ли виновен подозреваемый?

– Ты плохо на меня влияешь, – хмыкнул Громов. – Того и гляди ударюсь в благотворительность и буду спасать мир, как ты, за десяток куриных яиц и ведро картошки!

– Не дай бог, ты же тут всех до зёрнышка раскулачишь, вымогатель! Ладно, поехали искать тело.

– Куда? Думаешь, он хранил его пятнадцать лет в доме, где жил с женой? Я бы не стал – давно бы вывез подальше и перепрятал.

– А что уже приходилось? – сурово поинтересовалась неслышно подошедшая бабушка. Громов вздрогнул от неожиданности, но тут же взял себя в руки и нацепил дежурную улыбку.

– Добрый вечер, вы, вероятно, Василиса Аркадьевна.

Осведомлённость “оборотня” не удивила, наверняка навёл справки о моих родственных связях заранее.

– Она самая, – не слишком вежливо буркнула бабушка. – И еду с вами!

– Но… – совсем как я недавно попытался возразить Громов. Увы, его ждала таже участь:

– Никаких но! Одну я тебя с ним не отпущу! – заверила она меня.

Надо отдать бабуле должное – в людях она разбиралась, этого вот сразу раскусила.

– Зачем же одну? Мы ещё и его прихватим, – Громов махнул рукой в сторону спускавшегося по лестнице Войнича. Тот остановился. – Видите, он согласен.

– Согласен на что? – недовольно уточнил спортсмен. – Куда это вы собрались, на ночь глядя?

– Искать останки Ларисы. Помнится, ты уверял, что возишь в багажнике лопату? Она и сейчас там?

– Нет, в гараже…А где…

– Ты с ними? – бабушка подошла к Войничу и окинула его цепким оценивающим взором, тот заметно напрягся, но ответил утвердительно.

– Ладно! В таком случае я, пожалуй, останусь. Поезжай, но имей в виду: за неё, – она подтолкнула меня в его сторону, – отвечаешь головой!

– Почему я?! – возмутился тот, покраснев от досады.

Громов отвернулся, издав нечленораздельный звук, подозрительно напоминающий сдавленный смешок.

– Действительно, – поддакнул он, – с чего такая несправедливость? Я всё – таки в форме и с пистолетом.

– Не обижайся, милок, но какой-то ты хлипкий на вид, этот покрепче будет, – вынесла свой безапелляционный вердикт Василиса Аркадьевна.

Наблюдать за тем как вытягиваются их лица, было сплошным удовольствием.

Я засмеялась, поцеловала бабушку и, шепнув оторопевшему Алану: “Не отставай, ангел-хранитель!” выбежала из подъезда первой.

Глава 37

Дом Никольского стоял на отшибе фактически скрытый густыми зарослями деревьев и кустарников. Я поискала взглядом дерево с кроной в форме сердца, но не нашла ничего подходящего. Неужели его срубили?! Жаль, в таком случае придётся ориентироваться наугад.

Громов съехал с трассы и остановил машину рядом с пунктом назначения. Мы подошли к дому. Войнич нёс лопату и фонари – начинало темнеть, они могли понадобиться. Калитка была заперта, мы перебрались через покосившуюся изгородь и оказались в засыпанном сухой листвой и мусором дворе. Кроме неплохо сохранившегося кирпичного дома, здесь находились подвал, гараж и несколько покосившихся сараев для домашней живности. Я направилась в сторону дома, но Громов предостерегающе шикнул:

– Подожди! Там кто-то есть: в окне был свет – свеча или фонарик!

– Ты говорил, тут бомжи ночуют, – напомнила я.

– Может и бомжи, пойду, проверю. Ждите здесь!

– Может лучше я? А то какой-то ты хлипкий на вид! – с усмешкой процитировал Войнич слова бабушки, похоже, ему они пришлись по душе. Громов нахмурился, но тут же вернул усмешку:

– Ну что вы, господин Войнич, я не могу рисковать спортивной гордостью страны, пусть и бывшей, – уколол он. – К тому же вам велено девушку охранять, приступайте!

Он вручил помрачневшему Войничу лопату и растворился в незаметно сгустившихся сумерках.

Я без труда открыла рассохшуюся дверь и нащупала на стене выключатель. Естественно, свет не загорелся. Алан включил фонарь, бесцеремонно оттеснил меня в сторону и спустился первым. Я улыбнулась, бабушка сделала правильный выбор.

В подвале было сыро, неприятно пахло испорченными солениями. На деревянных стеллажах стояли несколько взорвавшихся банок с огурцами.

Я провела ладонью по стенам, коснулась пола – тишина, и пол и стены – всё молчало. Они не видели ничего кроме консервированных овощей.

– Это не здесь, идём дальше.

Мы проверили сараи – в них тоже было чисто. На двери большого гаража висел замок. Парень, не раздумывая, сбил его лопатой. Под его натиском дверь со скрипом распахнулась. Мы вошли внутрь.

– И здесь ничего, – осмотревшись, заметил Алан. – Тут просто невозможно держать пленников, вон, окно какое.

Я вздохнула.

– Да, в том помещении окон точно не было. Нужно проверить дом – других вариантов не осталось.

– А если и там не найдём?

Я не успела ответить, тишину разорвал чей-то крик.

– Это Громов.

– Похоже, у твоего Лейстреда неприятности! Пойду, посмотрю что там.

Он отдал мне лопату и некоторое время колебался, видимо решая можно ли оставить меня одну.

– Иди уже! Я не скажу бабушке, что ты бросил меня без охраны на вражеской территории.

Он усмехнулся:

– Ох, не завидую я тому, кто попробует на тебя напасть: ведьма, да ещё с лопатой – ужас! Кстати, насчёт лопаты: если что бей прямо по голове или в живот, поняла?

Алан ушёл, а я осталась в полном тупике. Может пойти за ним, всё равно кроме дома осматривать нечего. Я с досадой отбросила лопату в сторону. Слух резанул неприятный лязгающий звук пустоты под металлическим покрытием пола. Я опустилась на колени и разгребла пыль. На первый взгляд ничего подозрительного – сплошное ровное покрытие. Я поднялась и осмотрелась. Вот он заваленный старыми шинами едва заметный крюк в стене. С трудом, оттащив шины в сторону, я потянула крюк вниз – ничего. Ещё две попытки, и он медленно и тяжело поддался, сработав словно рычаг. За спиной раздался неприятный лязгающий скрежет. Я обернулась – в полу зиял тёмный прямоугольный проём.

С сильно бьющимся сердцем я осторожно спустилась вниз и сразу узнала сухой земляной пол, стены без единого намёка на окна и узкую деревянную лавку в углу, которая служила Ларисе Малининой кроватью в последние часы её жизни. Под лавкой обнаружились остатки разбитой гитары. Я провела по ней ладонью, и шея мгновенно отозвалась глухой болью, случившейся здесь трагедии.

Раздался тихий едва слышный звук за моей спиной и в следующую секунду фонарь вылетел у меня из рук, а на шее снова оказалась удавка, только теперь всё происходило на самом деле и гораздо быстрее, чем во сне. Не прошло и десяти секунд, а я уже задыхалась. Разум отчаянно цеплялся за осколки уплывающего сознания, пытаясь просчитать возможные варианты действий. Но вариант у меня был только один. Собрав последние силы, я вцепилась в душившие меня руки. Всё что нужно – настроиться и увидеть его сердце. Представить как оно медленно и неизбежно замедляет ритм сокращений – всё реже, реже и реже, но, увы, моё собственное едва билось. Для такого воздействия требовались силы и много энергии, которой у меня почти не осталось. Ещё одна последняя попытка остановить сердце врага, и он вдруг рухнул к моим ногам, как мешок с песком. Неужели получилось? С трудом сохраняя равновесие, я обернулась и увидела склонившегося над телом незнакомого мужчины Алана. На виске душителя алела свежая кровь, понятно чьё воздействие оказалось решающим.

– Злата, ты цела? – встретив мой взгляд, он тут же спрятал тревогу за маской безразличия. Я улыбнулась и просипела чужим охрипшим голосом:

– Надо же, ты назвал меня по имени!

– Это не твоё имя! – сурово напомнил Войнич.

Он поднёс фонарь к моей шее и присвистнул:

– Знакомая картинка! Ты как? Идти сможешь?

– А если нет, понесёшь на руках?

Алан нахмурился:

– Судя по неизменным глупым шуткам, тебе уже лучше.

– Где Громов?

– На верху, этот тип ему слегка наподдал.

А вот это приятная новость. Надеюсь, ему хорошо досталось.

Упомянутый тип попытался подняться, но Войнич одним точным ударом сбил его с ног и связал руки, неизвестно откуда взявшейся верёвкой.

– Вырубился! – удовлетворённо констатировал парень. – Интересно кто он? На бомжа не похож.

Ответ на этот вопрос я знала:

– Александр Михайлович Никольский – скромный учитель музыки, он же – Артур Левин или Мудрый Ка.

Глава 38

– Кто?!

– Мудрый Ка – знаменитый киллер, на счету которого больше сотни человеческих жизней. В самой начале “карьеры” он предпочитал душить, а не стрелять – отсюда прозвище. Вот и от Ларисы избавился с помощью удавки. Где лопата?

– У меня! – раздался сверху голос Громова. Спустившись к нам, он недобро покосился на неподвижно лежащего мужчину и машинально потрогал лоб, украшенный внушительной лиловой шишкой. – Где копать?

Я отодвинула в сторону лавку, под которой лежала гитара. Тело должно быть где-то здесь. Недаром Лариса акцентировала внимание именно на своём инструменте.

– Попробуй тут, прямо под гитарой.

– За что он её? На заказ не похоже?

– Когда милиция подобралась слишком близко, Никольский решил залечь на дно. Он поселился в тихом провинциальном городке под видом учителя музыки. Диплом купить – не проблема, а музыка, в частности гитара – всегда были его любимым хобби. Вот и зажил он спокойной размеренной жизнью. Обзавёлся супругой из местных, преподавал в школе, давал частные уроки игры на гитаре. Так прошло несколько лет, но однажды у Никольского появилась новая ученица Лариса Малинина. Девочка была, безусловно, талантлива, а главное разделяла его любовь к зарубежной музыке. Каждую неделю он получал по почте кассеты с новыми записями и всегда делился ними с Ларисой. Тринадцатого июня 1997 года Лариса с другими детьми занималась у Никольского, а после урока он сам предложил ей взять ещё нераспакованную кассету с записями Джо Дасена. Она и взяла, только это был не Дасен.

Через час Никольскому позвонили, незнакомый голос спросил, прослушал ли он полученную запись. На кассете был записан компрометирующий киллера разговор, именно её забрала Лариса. Никольский позвонил Малининым, ученица ответила, что уже поняла свою ошибку и кассету завтра вернёт. Он понял, что она всё слышала и, разумеется, не обрадовался своему открытию. А когда на следующем занятии Лариса по своему обыкновению машинально вывела в песеннике “Мудрый Ка” – она вынесла себе приговор.

Думаю, девочка ничего не поняла из той невольно прослушанной записи, она не представляла угрозы для киллера. Её погубила детская привычка. В пятницу на очередном занятии Никольский увидел на её гитаре среди ничего не значащих фраз собственный псевдоним и понял, что меры нужно принимать срочно. Под предлогом ослабевших струн он оставил гитару Ларисы у себя.

– Но ты же видела гитару во время транса, – напомнил Алан. – Лариса взяла её к Муромовым, разве не так?

– Взяла, но другую. Никольский дал ей один из своих инструментов.

– Зачем?

– Впоследствии он использовал это как предлог. Встретив Ларису у калитки Муромовых, сказал, что гитара готова и предложил поехать забрать её прямо сейчас, потому что потом будет в отъезде. Поскольку жил он буквально в десяти минутах от Муромовых – девочка согласилась.

– Ладно, а здесь-то этот урод как оказался?

– Питерская прокуратура села на хвост. Пару недель назад в интернете появилась информация, что мудрый Ка, почти попался, но в самый последний момент смог ускользнуть. Вот он и прятался здесь под видом бомжа.

– Кажется, нашёл! – прервал нас Громов.

Он разгрёб землю лопатой, расчищая оголённые кости черепа. Я отвернулась и медленно побрела наверх.

Лежащий на земле Никольский-Левин вдруг зашевелился и, обнаружив что связан, грязно выругался.

К нему тут же подскочил наш бравый лейтенант, сунул под нос своё удостоверение и, защёлкнув наручники, сказал:

– Александр Михайлович Никольский, или как вас там, вы арестованы за похищение и убийство Ларисы Малининой. Вы имеете право хранить молчание и…

– Нет! – вдруг резко выкрикнул мужчина. – Этого вы мне не пришьёте! Когда я вернулся, девчонка уже была мертва!

– Следствие разберётся, – отмахнулся Громов. – А пока вы имеете право на адвоката. Впрочем, киллеру, объявленному в федеральный розыск, даже Перри Мейсон не поможет. Поднимайся, урод, поедем кататься.

Он грубо ткнул лежащего носком ботинка.

– Подождите, я должна кое-что проверить, – я подошла к Никольскому. – Мальчики, подержите его, пожалуйста, чтобы не дёргался.

– Ты что задумала? – Войнич решительно преградил мне дорогу. – Я тебя снова откачивать не собираюсь!

– А её бабуля тебя точно на лоскутки порвёт, – не без злорадства напомнил Громов, рывком поставивший, застонавшего от боли киллера на ноги. – Так что я голосую – за.

– Три минуты, без транса – просто установка наблюдателя. Откачивать никого не придётся. Я должна убедиться, что точка поставлена.

– А в чём тут сомневаться? Он профессиональный убийца, труп найден на его территории.

– Три минуты, – повторила я. – Пожалуйста.

Он отвёл недовольный взгляд и, махнув рукой, с выражением “не говори потом, что я не предупреждал” подошёл к Левину. Они с Громовым крепко взяли ещё толком не пришедшего в себя мужчину под руки.

– Эй, вы чего делаете! – возмутился тот.

– Фотографируем для протокола, – проворчал Громов. – Стой не дёргайся, сейчас вылетит птичка.

Я прикоснулась к руке убийцы, безуспешно попытавшемуся её отдёрнуть и словно пловец, нырнула в его воспоминания…

Чувство опустошения и бессилия сводило с ума, когда мы с Войничем, сидя в джипе, наблюдали за подъехавшей полицейской машиной с мигалками – Громов вызвал. Двое вместе с ним усадили в уазик Никольского и увезли, а ещё двое видимо остались разбираться с останками.

– Может быть, ты всё же ошиблась? – осторожно уточнил Алан.

– Нет. Я видела: он похитил девочку, но на следующий день вынужден был уехать из города, решая проблему с шантажистами. А когда вернулся, обнаружил Ларису уже задушенной.

– И что теперь?

Я устало растёрла виски:

– Понятия не имею. Если бы я могла увидеть, что случилось с халатом после того, как его выбросили… Но не представляю как это сделать.

– Всё-таки халат?

– Баба Варя выбросила его примерно в обед, а Лариса погибла вечером. Она точно видела его перед смертью, но когда её нашёл Никольский, халата уже не было. Значит, кто-то взял его и…

– Зачем кому-то доставать из мусорки порванный халат? Бессмыслица какая-то! – Не поверил Алан.

– Не знаю. Правда, я уже не знаю, что думать, а времени осталось совсем мало, – я откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза, ужасно хотелось спать – этот день вымотал меня и морально и физически.

– Поздно уже, возвращаемся. Завтра с утра будем думать, что делать дальше.

– Будем? Значит ты со мной?

Он раздражённо передёрнул плечами, словно сбрасывая ненароком пробежавшего по ним паука.

– Что за дурацкая постановка вопроса? Разумеется, я не с тобой! Просто наблюдаю за развитием событий. Я по-прежнему не верю в эту дикую версию с реинкарнацией, но тело ты нашла, и мне интересно, чем всё закончится?

– А мне неинтересно, мне страшно – ещё никогда от меня в полном смысле этого слова не зависела жизнь другого человека, – невольно призналась я и тут же пожалела о сказанном. Врагам нельзя показывать свои слабости, а он, как ни крути, мне всё-таки не друг.

Войнич медленно вёл машину по разбитым, давно не ремонтированным дорогам Тумановки и на меня не смотрел.

– А может этого достаточно? Ты же сама говорила, чтобы поставить точку нужно найти тело.

– Не похоже, я звонила Алине полчаса назад – Гале становится хуже. Она всё реже приходит в сознание.

Глава 39

Заметив движение возле дома Ворсиных, я попросила его остановиться. Зрелище здесь разыгралось занятное. Громко ругающаяся Лидия Фёдоровна, с которой я познакомилась утром, и какой-то низкорослый мужчина пытались вытащить из старенького уазика ну о-очень упитанную женщину неопределённого возраста. Она отчаянно цеплялась за дверцу и истошно верещала.

– Это ещё что за цирк?

– Кажется, прогнозы бабы Вари не сбылись: Маша вернулась раньше, чем все мы предполагали. – Я вышла из джипа, направляясь к этой шумной кампании и, поравнявшись с ними, вежливо предложила помощь.

Узнав меня в тусклом свете фонарей, Лидия испуганно охнула и растеряно покосилась, на продолжающую визжать дочуру.

– Ой, вы ещё здесь? Нет, спасибо, всё хорошо. Машенька плохо себя чувствует, поэтому сегодня её лучше не трогать. – Ей, наконец, удалось отодрать стопятидесятикиллограммовую “Машеньку” от машины и они с мужчиной дружно потащили её к дому. – Приезжайте завтра к вечеру, а лучше послезавтра! – бросила она мне через плечо.

Ага, буду я ждать до послезавтра! Я решила пока оставить их в покое (всё равно от пьяного человека точной информации не получить), но завтра прямо с утра нанести визит вежливости. Если, конечно, ничего не измениться: где-то в глубине души надежда ещё теплилась.

Увы, утром её окончательно развеяла безутешная Алина – Гале становилось всё хуже. Поэтому, наскоро собравшись, в половине девятого я уже звонила в дверь семнадцатой квартиры. Дверь открылась не сразу, из неё выглянул взъерошенный и сонный Войнич. Он одарил меня тяжёлым расфокусированным после сна взглядом и вместо приветствия поинтересовался, какого чёрта мне от него понадобилось в такую рань?

– Соскучилась за ночь, – не удержалась я. Он никак не отреагировал, видимо, ещё не проснулся. – Ладно, ты же сам говорил, что интересуешься моим расследованием, так окажи посильную помощь – отвези в Тумановку с Машей пообщаться.

А вот последняя фраза до него дошла и, судя по реакции, совсем не понравилась.

– В такую рань?! Почему я? Вызови своего мента приворожённого – он больше моего заинтересован в результате.

– Уже нет, он теперь герой дня – изловил киллера, за которым годами охотились спецслужбы нескольких стран. Какое ему дело до убийства пятнадцатилетней давности?

– Вызови такси!

– И ты отпустишь меня к беззащитным людям одну? Меня – потенциально опасную для общества наследницу маньяка?! Разве не ты собирался оберегать от меня мир?

Естественно, он закатил глаза (куда же без этого) и, недовольно буркнув:

“Через полчаса возле гаража”, негостеприимно захлопнул передо мной дверь.

– И зачем она тебе вообще понадобилась? – ворчал невыспавшийся Войнич по дороге в Тумановку. – Что нового ты от неё хочешь услышать? Думаешь, она видела, кто вытащил халат и придушил Ларису?

– Вряд ли, просто других вариантов всё равно нет, а интуиция настаивает.

– Твоя интуиция вся в тебя: наглая, бесцеремонная и встаёт с петухами, – вяло огрызнулся он.

– Хуже, она вообще не ложится…

Лидия Фёдоровна мне, естественно, не обрадовалась и попыталась снова перенести аудиенцию.

– Извините, Машеньке ещё нездоровиться, не могли бы вы прийти позже?

– Извините, но моей тёте с каждым часом всё хуже, боюсь до “позже” она может не дотянуть.

– Но Маша ничего не знает о Василисе, я ведь вам говорила! К тому же сейчас она всё равно не в состоянии с кем-либо общаться!

– Не успела опохмелиться? – нарочно громко поинтересовалась я. – Так это не проблема, у меня всё с собой.

– Тише! – Женщина воровато оглянулась по сторонам. Наивная, неужели она верит в то, что хоть кто-то ещё не знает о Машиной зависимости. – Ладно, проходите, но ненадолго. И, бога ради, не давайте ей спиртное, я поставила капельницу, чтобы вывести эту дрянь.

Маша мне тоже не обрадовалась. Впрочем, судя по её состоянию, эту пышнотелую даму сейчас могло обрадовать только одно, что она и озвучила, даже не соизволив узнать моё имя и цель визита:

– Эй, выпивка есть?

– Извини, твоя мамуля всё конфисковала.

– Тогда сгоняй в ларёк, будь человеком.

– Боюсь, тогда я буду не человеком, а трупом – твоя родительница настроена очень воинственно.

– Тогда проваливай! – Маша отвернулась, мгновенно потеряв ко мне интерес. Натянувшаяся прозрачная трубочка капельницы заколыхалась.

Я присела на край кровати и вдохнула стойкий запах вино-водочных паров.

– Послушай, у меня есть проверенное средство. Бросишь пить и больше некогда не потянет. Хочешь вылечиться? – Я ведь действительно могла ей помочь.

– Ты что охренела?! – искренне возмутилась женщина. – Единственная радость в жизни осталась! Сама, блин, лечись! – что ж, она свой выбор сделала.

А ещё через пару минут раздался умиротворённый булькающий храп – истерзанная абстиненцией и лошадиными дозами физраствора, мученица уснула. Так даже лучше. Я взяла её за руку и закрыла глаза…

Глава 40

– Быстро, едем на улицу Садовую, это за поворотом! – скомандовала я, стремительно заскочив в джип, и с силой захлопнув дверцу.

– Эй, полегче! Машина новая! – возмутился Алан, но заметив выражение моего лица, осёкся. – Ты что-то узнала?

– Только у кого всё это время был халат, её нужно немедленно найти.

– Кого её?

– Бабу Варю. Лидия Фёдоровна дала её адрес.

– Баба Варя? Та, странная женщина с остановки? Ты же сказала, что она выбросила халат днём, за несколько часов до смерти Ларисы?

– Да, днём, только не девятнадцатого, а позже. Василису родители забрали вечером девятнадцатого из дома Маши, туда же за час до этого баба Вера принесла фонендоскоп и халат. Маша велела его выбросить, она и выбросила – на следующий день в больнице.

– Принесла вечером… это уже после…

– После смерти Ларисы, скорее всего.

Его серые глаза широко распахнулись:

– И что, чёрт возьми, это значит?

– Не знаю. Давай спросим у неё. Садовая 15 если, конечно, она уже вернулась.

Она не вернулась – на наш долгий настойчивый стук в дверь и окно никто не отреагировал. Только соседка из ворот выглянула и сообщила, что дома никого нет, а хозяйка вернётся к вечеру. Мы отправились в Лесогорск и уже через двадцать минут остановились возле того самого четырёхэтажного дома, расположенного между магазином и клубом “Тайна”.

– Она сказала – сестра живёт на третьем этаже, но в какой квартире? В каком подъезде?

– Их всего три, найдём.

– Как? Мы даже имени её не знаем? – ворчал Алан, входя в первый подъезд.

– Ты забыл про мою настырную интуицию – она подскажет. Это, кстати, не тот подъезд. Идём дальше.

Второй подъезд тринадцатая квартира, запертая дверь, ощущение сильнейшего отчаяния, страха, боли и не звука за ней. Я изо всех сил заколотила в дверь и вдруг схватилась за горло, ощущение из транса вернулось – меня снова душили как Ларису.

– Что с тобой? – подоспел Войнич.

– Скорее, открой дверь! За ней происходит что-то ужасное!

– Как?! Нельзя просто выбить чужую дверь, это преступление!

Мне становилось хуже – невидимая удавка на шее затягивалась всё туже.

– Пожалуйста, я не могу разорвать связь, – просипела я чужим голосом, оседая на пол возле стены.

– Чёрт! Да что происходит? – тревога в его голосе и взгляде сменилась страхом.

– Дверь, – прохрипела я из последних сил.

Он негромко выругался, оттащил меня в сторону, а затем сквозь затуманенное сознание я услышала резкий грохот, странный шум, голоса, крики, и в мои лёгкие снова хлынул кислород.

Откашлявшись, я поднялась и вошла. Причина моей асфиксии обнаружилась в спальне. Там на полу, раскинув руки, будто птица в полёте, лежала невысокая темноволосая женщина лет пятидесяти с пустым взглядом голубых остекленевших глаз. А рядом тяжело дышащий Алан, удерживал бабу Варю, заломив ей руки за спину. Она, впрочем, даже не пыталась вырываться.

– Я не успел. Она её задушила, – сообщил он с горечью.

– Нет, я её спасла, – спокойно поправила женщина, и её круглое румяное лицо озарилось улыбкой Христа-спасителя, только что исцелившего лежащего при смерти больного. Улыбкой, от которой мне стало жутко.

Я бросилась к телу женщины и проверила пульс – на запястье он не прощупывался, а вот на сонных артериях ощущалась едва заметная пульсация.

– Она в коме, но ещё жива.

Я положила руки на грудь женщины и попыталась запустить её сердце, с третьей попытки это удалось. На бледных щеках появился лёгкий румянец, она сделала глубокий вдох, словно наглотавшийся воды утопающий и стала кашлять совсем как я пару минут назад.

– Нет! Нет! Что ты наделала! – отчаянно вскрикнула баба Варя и стремительно бросилась к нам, но Алан её удержал.

– Что ты наделала! – всхлипнула она. – Ты её погубила!

– Это ваша сестра? Почему вы хотели её убить?

– Я её спасала!

– Как Ларису Малинину? – уточнила я. Круглое лицо снова осветила вспышка умиротворения.

– Да, её и ту девушку возле клуба. Их я успела спасти, а вот Ирочку – дочку, нет, а теперь и Тонечка будет продолжать мучиться! Она и так настрадалась – это не правильно! – она забилась в руках Алана, как смертельно раненая птица, пойманная охотником в силки, ясные голубые глаза затянула пелена безумия. – Мама знала, она первой спаслась, мамочка всё знала!

– Да она чокнутая, – констатировал Алан, – вызывай своего лейтенанта и скорую – точка поставлена!

Глава 41

Полицейский участок мы покинули только вечером, уставшие и опустошённые. Домой возвращались молча. Разговаривать не хотелось, но тишина тоже угнетала, и я первой решилась её нарушить:

– Я звонила Алине, Галя пришла в себя, думаю, ей больше ничего не грозит.

– В мире, где полно психов и маньяков, таких как твой отец и эта тварь? – огрызнулся крайне взвинченный Войнич, ему вся эта история непросто далась. – Как бы не так!

– В таком случае эта, как ты выразился, тварь права, и смерть – спасение от всех тягот жизни.

– Не понимаю, она столько лет работала в больнице и никто ничего не заметил! Как такое возможно?!

– Она ведь такой не родилась и даже в детстве, когда обнаружила мать повесившейся в сарае, не бросилась никого душить. И потом, спустя годы, когда вытащила из петли собственную дочь-подростка, пытавшуюся свести счёты с жизнью, тоже ничего не произошло. А вот когда её через несколько лет изнасиловали и замучили до смерти какие-то отморозки, баба Варя сломалась – стала видеть спасение в смерти и жалеть, что остановила дочь в момент самоубийства, ведь тогда бы она просто умерла и избежала более ужасной участи.

– А Лариса ей просто под руку подвернулась?

– Можно и так сказать. Была как раз годовщина смерти Иры – её дочери. Баба Варя после работы зашла к Никольскому, она убиралась у него два раза в неделю. Хозяев не было дома, но для неё оставляли ключ. Закончила уборку и пошла в гараж за пилой – отпилить обломившуюся ветку дерева, зависшую прямо над входной дверью (ключи у неё тоже были). Что случилось дальше, я точно не знаю: наверное, она услышала шум внизу, как-то смогла открыть люк и нашла Ларису. Сумку она бросила наверху, но вспомнив, что там есть термос с горячим чаем, вернулась за ней: хотела просто успокоить девочку, чаем напоить… Но Лариса была в невменяемом состоянии – металась, кричала, истерила; сумка перевернулась, из неё вывалились халат и фонендоскоп. Вот фонендоскопом она её и задушила, искренне веря, что спасает от дальнейших ударов судьбы. И Валю тоже она убила.