Текст книги "Ангелы плачут в июне (СИ)"

Автор книги: Наталья Неткачева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Он бросил на меня мрачный взгляд:

– Жалость какая! Обожаю смотреть, как ты бьёшься в агонии! – понятно, мстит за невольную вчерашнюю откровенность. Придётся отбить удар.

– Дай угадаю: представляешь, как однажды моё тело остынет, и ты под покровом ночи закопаешь его где-нибудь в лесочке?

– Ага, лопата всегда в багажнике! – он по-прежнему избегал моего взгляда.

– Имей в виду, дорогой сосед, если ты так поступишь, я буду являться тебе в каждом сне и…

– Душить?

– Нет, заниматься с тобой любовью.

– Ты!!!

– Защищаюсь, помнишь? Не нападай и мне не придётся отбивать атаку!

Он почти минуту сверлил меня свирепым взглядом:

– И в чём суть твоей идиотской защиты?

– Ты что Бомарше не читал: “Я спешу посмеяться над всем, иначе мне пришлось бы заплакать”.

Он поморщился:

– Подменять эмоции – это самообман.

– Ненавидеть человека за чужие грехи, чтобы оправдать собственные слабости – вот это самообман.

На этот раз мы играли в гляделки недолго. Он тихо выругался и, резко вывернув руль, прибавил скорость. Я улыбнулась, это была ничья. Пока ничья.

И снова Тумановка. Татьяна промокнула глаза платком и посмотрела в окно. Пятый раз за время нашей с ней беседы. Воспоминания давались женщине с трудом:

– Знаете, Лариса была такая… как бы это сказать, особенная что ли. Баба Варя называла её неприспособленышем (какое глупое слово). Я обижалась, но, наверное, она была права. Моя девочка была слишком ранимой, слишком доверчивой и впечатлительной…

Плечи женщины задрожали, глаза снова скрыл носовой платок. Я неловко погладила её по руке. Что сказать, когда любые слова бессильны.

– Извините, отвлеклась. Вы спрашивали о гитаре. Да, я прекрасно её помню, хотя инструмент мы купили с рук, она была как новенькая.

– Я правильно поняла: после исчезновения Ларисы инструмент вы больше не видели?

– Не видела. Не до того было. Сами понимаете.

Татьяна подняла воспаленные глаза, в которых застыл невысказанный вопрос. Как же я боялась его услышать! Но и она боялась услышать ответ, поэтому молчала.

– Понимаю. Татьяна, мне необходимо снова заглянуть в прошлое с вашей помощью, если позволите, конечно.

– Если это поможет Гале… Делайте всё, что сочтёте нужным…

Глава 31

Я задумчиво смотрела в окно джипа, гадая, что предпринять дальше.

– Всё-таки я не понимаю, что такого особенного в этой гитаре? – прервал затянувшееся молчание Алан.

– Похоже ничего. Гитара как гитара. Почти новая, абсолютно чистая. У Ларисы была привычка машинально писать на всём, что попадалось под руку, ну, видимо, кроме гитары.

– А ты надеялась, она напишет на ней имя убийцы? – хмыкнул Войнич. – Представляю, как ты разочарована!

– Не представляешь! – я действительно надеялась обнаружить хоть какую-то зацепку, не зря же Лариса акцентировала внимание именно на инструменте! Увы, Злата, получается зря.

– А вот и твой Пинкертон, – сухо констатировал Алан, глядя на подъезжающую к нам серебристую Ладу Приору. – Или скорее инспектор Лейстред, на центр мыслительного процесса он, извини, не тянет.

– Это, смотря, о чём мыслить, – проворчала я, имея в виду, незаурядные способности “оборотня” выманивать деньги. Ох, чует моё сердце сюда он припёрся именно за этим. – Похоже, дальше я поеду с ним, а ты можешь заниматься своими делами. Спасибо за помощь.

– Спасибо – это что за валюта такая?

– Отдам я тебе твои деньги, жадина! – ещё один вымогатель на мою голову!

Я вышла из машины навстречу Громову, остановившемуся в нескольких метрах от нас. Его лицо ничего не выражало, губы растянулись в неком подобии улыбки, обозначающей приветствие, а внимательный взгляд тщательно “сканировал” джип и его пассажира.

– Не хилая тачка – на пару лимонов потянет, – сообщил он вместо приветствия.

– Чем обязана? Я просила только адрес, а не личное сопровождение.

– Считай это бонусом за примерное поведение… и привлечение состоятельных клиентов. Это твой наниматель? – понизив голос, кивнул он в сторону разговаривающего по телефону Войнича. Я решила, что проще сказать “да”, чем объяснять почему “нет” и молча кивнула.

– И какое отношение благородная и состоятельная династия Войнич имеет к бедным труженикам Малининым? Впрочем, не важно, лишь бы платил хорошо. С этим, надеюсь, порядок?

Я не смогла скрыть удивления:

– Ты его знаешь? Откуда?

Он смерил меня снисходительным взглядом.

– Я знаю всех людей с таким доходом, проживающих на моей территории.

– Твоя территория?! – я с трудом проглотила возмущение, тоже мне рабовладелец! – Он здесь не живёт, господин плантатор.

– Я имею в виду своё прежнее место работы – столицу нашей родины. Я как раз в их районе участковым был и, кстати, ещё вчера приметил его у тебя под дверью. Вот и приехал лично засвидетельствовать своё почтение, познакомишь?

А что мне оставалось делать, тем более что Войнич, устав отираться в стороне, решительно направился к нам.

– Знакомьтесь: лейтенант Громов, Алан Войнич.

– Не может быть! – Полицейский мастерски изобразил восхищение. – Тот самый Войнич?! Чемпион! А я смотрю, лицо знакомое! Я, кстати, за вас тогда болел! Вот уж кого не ожидал увидеть в нашей глуши! Очень рад встрече!

Алан не оценил актёрское мастерство Громова и смотрел на него с явным недовольством:

– Взаимно, лейтенант. Значит, это вы занимаетесь поисками пропавшей девочки?

– Так точно!

– Официально?

– Э… что, простите!

– Вы ведёте это дело официально?

Громов удивлённо прищурился:

– Не совсем. Так сказать, проявляю инициативу. А что?

– Не знаю как на вашей службе, а на моей – инициатива наказуема. К тому же улики, основанные на виденьях гражданки, считающей себя экстрасенсом, к делу не подошьёшь. Не боитесь выставить себя на посмешище перед коллегами?

В голубых глазах сверкнули уже знакомые льдинки, но улыбка осталась прежней: глупой и восторженной – улыбка фаната, встретившего обожаемого кумира.

– А сами-то, господин Войнич? Гоняетесь за призраками вместе деревенской колдуньей.

– В отличие от вас я не при исполнении.

Я вздохнула, теряя терпение:

– Мальчики, не время умничать! У нас в запасе всего сутки.

– Почему сутки? – ненаигранно удивился Громов. Мы с Аланом переглянулись.

– Это ей, видимо, духи подсказали, – хмыкнул он, но взгляд серебряных глаз оставался серьёзным: – и когда же час наступит час икс?

– Завтра ближе к вечеру.

Теперь я это знала точно. Если миссия окажется невыполнимой – Галя Шолохова не доживёт до завтрашнего заката.

Глава 32

Нам повезло, Тамара Орлова историческую родину не покинула. Жила в центре Лесогорска, растила двоих дочерей и работала в кондитерском магазине “Сластёна”, туда мы и отправились. Громов настоял, чтобы я поехала с ним.

Это была очень неприятная поездка. Сказку про золотую рыбку он очевидно так и не прочёл – всю дорогу наставлял, как выкачать из Войнича побольше денег, и требовал с меня пятьдесят процентов от обещанного им гонорара, вымышленного, кстати.

– Я с тобой уже расплатилась! – вконец разозлившись, свирепо напомнила я. – Так что отвали и не пытайся меня шантажировать!

– Я никогда не пытаюсь, я всегда действую напрямик, – сухо сообщил он. – Не понимаю, чего ты огрызаешься, знаешь, сколько у него денег? Просто запроси такую сумму, чтобы нам обоих хватило.

– А если откажусь, то что? – холодно поинтересовалась я, так, на всякий случай. На душе было мерзко.

– Продам тебя какому-нибудь научно-исследовательскому институту, – он сказал это тоном, которым обсуждают погоду, даже не глядя в мою сторону. – Будут на тебе, как на белой мышке, опыты ставить. Знаешь, подопытный экстрасенс – ценный товар.

Вот ведь урод! Я даже не сразу нашла что ответить:

– Так ты ещё и людьми приторговываешь? Не боишься, что я устрою тебе обещанный ранее сердечный приступ или провал памяти?

Он даже не повернул голову всё также глядя исключительно на дорогу:

– Не боишься, что я выясню, почему у тебя поддельные документы?

– Что? – я даже испугаться не успела, настолько буднично это прозвучало.

– Я тут проверил твою регистрацию: человека с такими паспортными данными не существует. Не знаю, кто ты, но точно не та, за кого себя выдаёшь. А выяснить, что ты скрываешь, не составит особого труда.

– Бог в помощь и флаг в руки, – процедила я сквозь зубы. – Но и мне не составит особого труда сделать из тебя инвалида, не прилагая физических усилий.

– Спокойно, мы ведь можем договориться и просто сотрудничать,– миролюбиво предложил Громов, заметно отодвинувшись в сторону. – Я не буду лезть в твоё прошлое, а ты не будешь мне перечить, и всё будет отлично, я обязуюсь даже помогать тебе по возможности.

– Помогать? Да от тебя никакого толку! Ты просто бесполезный вымогатель!

– Это я-то бесполезный, – возмутился Громов. – А кто тебе адреса всех этих тёток достал, включая Орлову?

– Большое дело сделал! Да частный детектив мне бы дешевле обошёлся!

– Частный детектив не смог бы раздобыть вот это, – он потянулся к заднему сидению и бросил мне на колени какую-то толстую папку. – Копия дела Малининой, я всё-таки его достал – вдруг пригодится. А вот и “Сластёна” – до самого порога тебя довёз, так что не смей обвинять меня в бесполезности.

Я промолчала, но выйдя из машины, хлопнула дверью так, что щиплющие неподалёку травку домашние утки с диким гоготом бросились врассыпную.

Тамара Орлова оказалась цветущей пышнотелой рыжеволосой дамой, именно такие вдохновляли Рубенса пару веков назад. Она ловко орудовала за прилавком, обслуживая большую шумную очередь. Я встала в её конец, а за спиной тут же возникли очередные любители сладкого. Похоже, продукция “Сластёны” пользуется большим спросом. Доверительной беседы посреди такой толпы не получится, да и нет у меня времени на уговоры и вопросы. Зато есть быстрый эффективный и проверенный способ. Правда, немного травматичный, но мне не привыкать…

Когда подошла моя очередь, я попросила Тамару взвесить четыреста грамм халвы. Ароматное лакомство находилось здесь же на прилавке, и продавщица отрезала нужное количество прямо от большого куска. Я помогала поддерживать неустойчивый противень, пока она резала халву. Неловкое, но своевременное движение и мой палец легонько зацепило острое лезвие ножа. Увидев кровь, Тамара заахала, запричитала и бросилась искать зелёнку. Пока она, держа мою ладонь в своей, старательно обрабатывала раненый палец, я успела настроиться и получить нужную информацию.

Громов ждал снаружи. Видеть его наглую физиономию не хотелось. Замеченный неподалёку джип Войнича слегка улучшил настроение. Оставаться со стервятником в погонах наедине не хотелось. А может и вправду сделать с ним что-нибудь? Мне приходилось запускать практически остановившееся сердце, значит, и остановить, наверное, смогу – принцип ведь тот же. С минуту я сверлила негодяя хищным взглядом, представляя в красках все нюансы расправы. Искушение было велико.

Человеку, обладающему моими способностями легко возомнить себя вершителем судеб, которому дано решать, кому жить, а кому умирать. Стоит мне преступить эту черту, и назад путь заказан – я ничем не буду отличаться от отца. Жестокость нельзя оправдать великими идеями, да и вообще ничем. Поэтому я помогаю лишь тем, кто этого просит и никогда не действую человеку во вред. А значит мечты, увы, останутся мечтами. Ладно, урод, повезло тебе живи… пока.

– Всё в порядке? – поинтересовался он со своей фирменной фальшивой улыбочкой. – Что так быстро – операция сорвалась?

Я резко выдохнула сквозь сжатые зубы:

– Напротив, операция прошла успешно. Всё что хотела я выяснила. В тот день стояла солнечная погода, и Тамара гуляла с ребёнком около двух часов. В интересующее нас время женщина как раз проходила мимо заднего двора Муромовых, она слышала звук отъезжающей со стороны улицы машины.

– Звук? Получается, саму машину она не видела. Мало ли кто проезжал в это время мимо дома Муромовых!

– Никто не проезжал. Это первый звук движущегося автотранспорта, который Тамара услышала за время своей прогулки. А гуляла она преимущественно рядом с домом, потому что ждала водопроводчика. Да, женщина не видела, как машина уезжала, зато видела как за несколько минут до этого, неподалеку кружила старенькая красная шестёрка, принадлежащая некому Георгию Трубачёву.

В голубых глазах мелькнуло недоверие:

– И это всё ты выяснила за две минуты, даже не впадая в транс? Да ты и впрямь мечта всех чокнутых профессоров, изучающих паранормальные явления. Интересно сколько бы они заплатили за возможность…

– Громов, не зли меня! Разгневанная женщина – это уже оружие массового поражения, а с моими-то способностями…

– Понял, понял, молчу, – он поднял руки над головой в знак смирения и раскаяния и уточнил: – Мне нет дела до глухаря пятнадцатилетней давности, но раз им интересуется Войнич и дело пахнет хорошими деньгами, отныне я твой партнёр по бизнесу – помогу, чем смогу. Значит, эта женщина, возможно, видела похитителя и если понадобится сможет опознать его.

Я предостерегающе щёлкнула языком:

– Вот этого я не говорила! Она просто знала, что эта машина принадлежит некоему Георгию Трубачёву, а самого водителя не видела – солнце отсвечивало в лобовое стекло. Найди мне его сегодня: выясни фактическое место проживания и вообще всё, что получится.

Его красиво очерченные брови дёрнулись, в голосе прозвучало что-то отдалённо напоминающее прежнюю угрозу:

– Звучит как приказ!

– А ты чего ждал, уговоров? Бизнес есть бизнес! Хочешь денег – зарабатывай! Информация мне нужна в течение ближайших двух часов. Надеюсь, мы друг друга поняли, партнёр?

Выражение его лица мгновенно стало непроницаемым и деловым:

– Трубачёв… эта фамилия мелькала на страницах дела Малининой. Сейчас посмотрим.

Он нырнул в салон стоящей рядом “Приоры”, достал папку, нетерпеливо перелистал отксерокопированные листы и одарил меня озадаченным взглядом:

– Есть такой: Георгий Трубачев 1958 года рождения, уроженец Алтайского края. Его допрашивали в числе подозреваемых, но наличие железного алиби мужчину автоматически реабилитировало.

– А как он вообще оказался в числе подозреваемых?

– Личные мотивы. Отец Ларисы когда-то сбил его сына: несчастный случай по вине мальчика – он сам буквально выскочил под машину.

– И… он выжил?

– Да, отделался переломом обеих ног, других подробностей здесь нет.

– Когда это было?

Он сверился с бумагами:

– В 1990.

– Странный мотив, разве за такое мстят, спустя семь лет?

– А он и не мстил. Георгий Трубачёв вместе с семьей как раз гостил у родни на Алтае с 13 по 22 июня. Родственники это подтвердили.

– Тогда выясни, у кого была возможность воспользоваться машиной в его отсутствие.

– Как? Может он и сейчас где-нибудь в Алтайской области проживает!

– Ну, у тебя же свои методы, – ехидно напомнила я. – Я в тебя верю… партнёр. Приступай, срок подачи информации остаётся прежним – два часа.

Он недовольно поморщился – не привык получать распоряжения, но промолчал и, сунув мне руки папку с делом, нырнул в машину.

Глава 33

Войнич был непривычно молчалив. Выяснил, что мне удалось узнать, бросил вскользь, что Громов не похож на того, кто работает за звёздочки и больше не сказал ни слова. В Лесогорск мы возвращались в гнетущей тишине. Несмотря на всё уже нами вместе пережитое, от него по-прежнему исходили волны негатива в мой адрес. Конечно, далеко не такого резкого, как в самом начале и всё же ощущения, признаюсь, были не из приятных. Я улавливала их как радар и поэтому предпочла расположиться на заднем сидении. Он это никак не прокомментировал и, кажется, тоже был рад образовавшемуся между нами расстоянию.

На остановке у окраины села стояла встреченная мной в больнице уборщица с большой клетчатой сумкой в руках. Завидев приближающийся джип, она протянула руку – жест, не требующий перевода – пароль любого автостопщика.

– Останови, пожалуйста, – попросила я Войнича, опуская стекло. Узнав меня, женщина расплылась в благодушной и немного смущённой улыбке – так улыбаются дети, получив неожиданный подарок. – Ещё раз здравствуйте, вам куда?

– В Лесогорск, к сестре еду, – женщина подошла поближе и просительно посмотрела на меня и Алана. – Подвезёте? Я за бензин заплачу.

– Конечно, – в моём взгляде, обращённом на Войнича, наверное, читалась не меньшая просьба.

Не знаю, что он подумал, но возражать, когда я открыла заднюю дверцу и пригласила невольную попутчицу сесть рядом со мной, не стал, даже бровью не повёл и глаза по привычке не закатил.

– Мы ведь так и не успели познакомиться, – завела я непринуждённую светскую беседу. – Меня Злата зовут, а вас?

– Варвара я, Михасёва, а лучше просто баба Варя – так меня здесь все кличут.

Ну, конечно, таинственная баба Варя не раз фигурировала в воспоминаниях Татьяны и Кати как жалостливая, всепонимающая и закармливающая пирожками соседка Малининых. Вероятно, это она и есть – по описанию всё сходится.

– А вы нашли Машу?

– Увы, её сейчас нет дома – вернётся через пару дней.

– Это вам Лида сказала? Не верьте – не вернётся, – вздохнула баба Варя. – Она всем так говорит, когда Маша во все тяжкие пускается, боится, что опека внучку отберёт.

– Простите, я не поняла… Почему отберёт и где сейчас Маша?

– Да кто же её знает? – развела руками женщина. – Запила, загуляла – она в таком состоянии где угодно может быть. Потому и ребёнка отобрать могут – мать ведь алкоголичка. Бывает, правда, она по нескольку месяцев не пьёт, а потом срывается и всё – пиши пропало. Лида тогда всем говорит, что дочь к родственникам уехала, но село-то у нас маленькое: все всё друг о друге знают. Так что через пару дней вы её точно не дождётесь.

– Очень жаль, – на самом деле особых сожалений не было, всё равно через пару дней уже было бы поздно, к тому же я возлагала большие надежды на информацию от Трубачёва. Но кое-что проверить стоило:

– А вы случайно не помните тот день, когда Василиса сломала ногу, это случилось утром или вечером?

Баба Варя вопросу не удивилась и даже особо не задумалась над ответом:

– Утром часов в десять, как раз моя смена была. Помню, привезли её и того паренька, что в лесу с дерева сорвался. У него стопа сломана, у неё – лодыжка, оба стонут от боли, а бедная Константиновна мечется между ними, не зная с кого начать. Шины-то простенькие она им ещё в лесу наложила, ну а я помогла с гипсом. А потом мне ещё пришлось на то место возвращаться – девочка очень просила найти оброненный там фонендоскоп. Халат она тоже в лесу оставила – зацепилась за ветку, когда падала и порвала.

Мы с Войничем переглянулись.

– Ну и как, удалось вернуть потерянное имущество? – небрежно поинтересовался он.

– Да, фонендоскоп я ей принесла, он-то целенький был. А вот халат порвался так, что и не залатаешь. Василиса велела его выбросить, я и выбросила.

– Куда?

– Как куда? В бак с мусором прямо там – в больнице.

Я со вздохом откинулась на кресло: опять тупик! Алан одарил меня через плечо выразительным взглядом и едва заметно кивнул в сторону бабы Вари. Предлагает проверить. Интересно, каким образом? Я что должна броситься к ней в объятия или вырвать зуб для своих исследований? Прежде чем я успела сориентироваться, машину резко занесло вправо; баба Варя, охнув, привалилась к окну, а меня швырнуло прямо на неё. В моём браслете из черного гагата, запутались её светлые с заметной проседью волосы. Я с трудом отделила их, постаравшись не причинить боли.

– Извините.

– Пустяки, вы меня на Гагарина возле магазина высадите, сестра как раз за ним, вон в той многоэтажке живёт, – инструктировала баба Варя. – Не люблю я эти бетонные коробки, дом на земле завсегда лучше, а она аж на третий этаж забралась. Вот спасибочки, что подвезли! Сколько я вам должна?

– Нисколько, были рады помочь, – заверила я. – А как же вы обратно доберетесь? Скоро стемнеет.

Она улыбнулась всё той же милой немного грустной улыбкой:

– Я с ночёвкой, у Тонечки в семье беда – нужно поддержать.

Она вышла и ещё долго махала нам в след, словно родственникам или близким знакомым.

– Странная дамочка, почему ты её не проверила? – тоном учителя, отчитывающего нерадивого школяра, спросил Войнич.

– Как? Обниматься я с ней что ли должна была? От твоих крутых виражей толку никакого – за пару секунд случайного прикосновения много не увидишь. Передо мной стояла лишь картинка немолодой рыдающей женщины, похоже, той самой сестры, у которой беда. И вообще… – я замолчала на полуслове, впившись взглядом в свой браслет. На чёрных крупинках гагата отчётливо белели несколько тонких светлых волосков. – Хотя, беру свои слова обратно, твой манёвр принёс-таки результат.

Я осторожно отсоединила волоски и аккуратно сложила один к одному.

– Мне остановиться, – Алан следил за мной через плечо.

– Нет, поезжай только медленно. Я не буду входить в транс, дам установку наблюдателя на один конкретный эпизод.

– А в чём разница? – похоже, ему и вправду было интересно. – Почему в одних случаях ты входишь в транс, а в других нет?

– В первом случае я как бы соединяюсь с разумом человека, вижу всё

его глазами, мне доступны его мысли и чувства. А в роли наблюдателя – вижу происходящее со стороны. Я не знаю, что в этот момент человек думал и чувствовал. Словом, информация получается неполная, но энергии и времени тратится гораздо меньше.

Вот и в этот раз потребовалось не больше трёх минут, чтобы выяснить, что баба Варя не солгала. Я видела, как она выбросила халат в мусорный бак на территории амбулатории. Судя по моим ощущениям, был полдень. А Лариса погибла вечером, поэтому дальнейшую проверку я сочла нецелесообразной.

Глава 34

– Чёрт! Вот чёрт! – всё, что я смогла произнести, увидев на своём балконе свежевыстиранные полотенца.

– Зовёшь родственников, ведьма? – съязвил Войнич. Он загнал машину в гараж. Мы вышли.

– Родственники уже здесь. Бабушка вернулась. Теперь все эксперименты придётся проводить на твоей территории.

Ему эта новость не понравилась:

– Ещё чего! Почему?

– Потому что это для тебя я – исчадье ада, недостойное ходить по земле, а для неё – любимая внучка. Она просто не позволит мне рисковать жизнью.

– Ты же говорила – раньше она сама выводила тебя из транса.

– Раньше меня не душили. Я просто устанавливала причину болезни и убирала её на физическом уровне. Вот и всё – никаких путешествий в прошлые жизни. Однажды в образе пропавшего мужчины меня ударили кирпичом по голове, бабушка едва успела меня разбудить. С тех пор Василиса Аркадьевна относится к моей практике весьма насторожено.

– Василиса Аркадьевна – бабушка по материнской линии, урождённая Екатерина Максимовна, верно?

Да, надо признать он хорошо подготовился. Прямо одержимость какая-то, я вот родословные жертв отца до седьмого колена не изучала. Наверное, мне просто повезло – рядом оказалась Солана, сумевшая объяснить, что даже искупая прошлое, жить нужно непременно в настоящем. Значение имеет только то, что происходит здесь и сейчас, потому что ничего из минувшего уже не вернёшь, а будущее ещё не наступило. А вот чемпион, видимо, считает иначе.

– Верно, пришлось взять чужие имена. Василису Аркадьевну придумала я.

Как всегда когда речь заходила о моём прошлом, Войнич нацепил маску ледяного отчуждения. Надеюсь, за ней не пряталось нечто похуже.

– А твоё – кто придумал?

Я ответила не сразу. Нахлынули воспоминания.

– В детстве мама называла меня златовлаской. Я просто сократила.

– Твою маму звали Полина Нарышкина? Погибла в автокатастрофе за год до ареста мужа. Ей повезло. Умерла до того, как узнала, что жила со зверем.

Я отвернулась. Под лопаткой кольнуло. И чего он добивается? Ждёт, когда сорвусь и разрыдаюсь? Не дождётся!

– Изучил всё моё генеалогическое древо? Молодец, пять по ботанике, отлично постарался! Иди домой, я скоро приду.

Он удивленно поднял брови:

– И это всё? А где же твоя хвалёная защита?

Продолжаешь нарываться? Что ж, постараюсь оправдать ожидания.

– Соскучился по моим шуткам?

Он традиционно закатил глаза:

– Да уж! По твоим пошлым кабацким шуточкам!

Я подошла к нему почти вплотную:

– Вот именно! По пошлым и кабацким. Тебе нравится, когда я с тобой заигрываю, лицемер!

Как всё просто. Он сразу помрачнел и перестал хорохориться.

– Предупреждаю. Выбери другую линию защиты! Эта – опасна для здоровья!

Я вдруг почувствовала ужасную усталость, ссориться с ним не хотелось, не хотелось вообще ничего…

– А сам-то? К чему этот экскурс в прошлое? Думаешь, причинишь мне боль, и твоя собственная станет меньше? Не станет. Время оно как анальгетик – боль притупляет, но раны не лечит. Их больше нет: твоей мамы и моих родителей. И делая друг другу гадости, мы ничего не изменим в их прошлом, зато своё настоящее точно превратим в ад. Ты этого хочешь?

Он молчал, продолжая сверлить меня непроницаемым взглядом. Ладно, на диалог рассчитывать не приходится, придётся продолжать монолог:

– Мы оба сломаны прошлым и выбор у нас не большой: изводить друг друга, бередя старые раны, или оставить мёртвых в покое и думать о живых. Галю Шолохову ещё можно спасти, поэтому я выбираю второй вариант! А что выберешь ты, чемпион?

И снова целая минута ушла на игру в гляделки, у меня даже шея затекла (учитывая его рост, мне всегда приходилось смотреть снизу вверх). Наконец, он отвернулся и, проворчав: – “Не задерживайся! У меня ещё дела” – не оборачиваясь, направился к подъезду.

Я пулей ворвалась в квартиру и повисла на руках у бабушки, изо всех сил изображающей строгость и холодность.

– Привет, бабуля! Не ждала тебя так рано!

– Где ты была? Я два дня до тебя дозвониться не могла, приехала вчера вечером, а тебя нет! Ты хоть представляешь, как я испугалась? – строго отчитывала непутёвую внучку Василиса Аркадьевна.

– Прости, прости, – я успокаивающе гладила её по волосам и вздрагивающим от волнения хрупким плечам. – Сотовый забыла зарядить, я ведь им редко пользуюсь. А на домашний ты, наверное, звонила, когда я по делам отлучалась.

– Это из-за каких же дел ты дома не ночевала?! – продолжала возмущаться бабушка, правда, уже гораздо добродушнее.

Я уткнулась лицом ей в плечо и с удовольствием вдохнула родной, знакомый с детства запах ванили и обжаренных кофейных зёрен.

– Разыскиваю одну девочку, пришлось съездить в Москву.

Бабушка отстранилась и внимательно посмотрела на меня своими удивительными зелёными глазами. Их яркий изумрудный цвет не изменили ни время, ни пережитые горести, которых на её долю выпало предостаточно.

– А где ночевала? – всё, обида сошла на нет: в родном голосе ни подозрения, ни упрёка, лишь тревога за внучку – не обидел ли кто? Для неё я всегда буду малышкой, которую нужно защищать от враждебного мира.

– У новых знакомых, заинтересованных в этом деле. Всё в порядке, бабуль. Прости, надо было оставить записку, но я просто не ждала тебя так рано.

– Я соскучилась, – призналась Василиса Аркадьевна, снова притягивая меня к себе. – Не привыкла расставаться с тобой надолго. В гостях хорошо, а сердце не на месте, всё думаю как ты тут. А эти знакомые, они точно не…

Не опасны, видимо, имелось в виду. Эх, знала бы она у кого именно я ночевала…

– Точно не… Говорю же всё в порядке, волноваться не о чем.

– Ладно, иди мой руки, сейчас что-нибудь на ужин соображу.

Я расцеловала её морщинистые щёки и неохотно освободилась из тёплых уютных объятий.

– Извини, бабуль, я отлучусь ненадолго. Сосед сверху попросил помочь разобраться с одной проблемой.

– Сосед сверху? – удивилась бабушка. – В семнадцатой кто-то живёт?

– Да, я вас потом познакомлю. Приду как раз к ужину.

Глава 35

Захватив медальон с волосами Ларисы, я выскользнула в коридор, прежде чем родственница успела возразить.

Дверь семнадцатой квартиры была приоткрыта – хороший знак, учитывая то, как мы расстались. Услышав скрип двери, Войнич выглянул в коридор и кивком пригласил меня войти. Мы оказались на кухне. Какой разительный контраст по сравнению с московской! Размер комнаты просто крохотный, мебель так себе. Никакого шика и дорогих брендов. Интересно, каково ему, с детства привыкшему к роскоши, жить в подобной обстановке?

– Сядь туда! – он указал на застеленное свежей простынёй кресло.

– А простыня зачем? Вместо савана? Завернуть остывшее тело?

Он поморщился:

– Заметь, ты первая меня провоцируешь, а потом обвиняешь в нападении! Просто не хочу, чтоб ты и здесь мне всё кровью испачкала!

Я чуть не продолжила – “моей генетически опасной кровью”, но, к счастью, во время прикусила язык. Он прав: лучше не нарываться.

Новая упаковка бумажных носовых платков рядом с небольшим телевизором, это видимо тоже для меня – весьма предусмотрительно.

– Ты прав, на разборки времени нет, а меня теперь ещё и бабушка ждёт. Давай начинать.

– Что именно ты собираешь сделать?

– Хочу пересмотреть пару недель жизни Ларисы до её исчезновения.

– Пару недель?! – испугался Алан. – Сколько же времени на это уйдёт?

– Семи минут вполне хватит. Это в нашей физической реальности время линейно, за её пределами всё иначе. Транс – изменённое состояние сознания, в нём прошлое, будущее и настоящее существуют одновременно.

– А этой, как ты её там назвала, установкой наблюдателя нельзя обойтись?

– Нет. Если бы она умерла два – три месяца назад, это бы сработало, но прошло слишком много времени, душа давно в другом теле – ничего не получится. Всё, погружаюсь, – я начала мысленный отчёт…

Воздуха не хватало. Шея болела от затягивающейся удавки, но темнота медленно отступала. Сначала я услышала голоса, потом увидела яркие пятна цвета, которые постепенно слились в испуганное бабушкино лицо. Она без конца повторяла моё имя и трясла за плечи.

– Бабуль всё в порядке, сейчас… – я попыталась встать, но комната расплылась перед глазами всё теми же разнокалиберными цветными пятнами. Бабушка подхватила меня и бережно посадила в кресло, не переставая причитать:

– Я так и знала, что ты что-то затеяла! Ну, разве так можно?! А вы, молодой человек, принесите полотенце и холодную воду, немедленно!

Жаль, я не видела лицо Алана в этот момент. Очевидно, он послушался неукоснительно, потому что она тут же принялась вытирать полотенцем неизменное носовое кровотечение, а через минуту оно стало влажным – вода подоспела. Я откашлялась и окончательно пришла в себя.

– Со мной всё в порядке, правда, пойдём домой.

Она больше не сказала ни слова. Молча помогла мне подняться и повела к выходу. Я увидела Алана. Он стоял, прислонившись к стене, со скрещенными на груди руками и смотрел в потолок.

– Как ты меня нашла?

– Ты сама сказала, где будешь, а потом я услышала твой крик. Прибежала сюда, дверь была открыта, – я укоризненно посмотрела на Войнича, тот пожал плечами и отвернулся. – Ты была без сознания, а мальчик старался привести тебя в чувство, но не смог.

Я снова посмотрела на Войнича: 28 лет, рост 1,95 – не меньше, в прошлом чемпион по спортивной борьбе. Только моей бабушке могло прийти в голову назвать такого мальчиком!